Исповедь

Исповедь.
Старый король, лежа на постели, смотрел в потолок.
Смотрел и видел синее небо с бегущими по нему белоснежными барашками-облаками и ласковым солнышком.
Он был почти совсем слеп. Но это не мешало его разуму оставаться столь же цепким, как в юности и самому править Норсландией. Король Риктор, правнук легендарного Ралька, спасшего страну от нашествия чудовищ на Лангском поле. Он был достойным правителем, при нём Норсландия процветала. Норсландские моряки стали торговать с дальними странами: Вантией, Лидорией, Ктифтом. Пиратов выбили из архипелага Акульих зубов и их почти не осталось. Разбойников по лесам тоже переловили и перевешали. В Норсландии наступили мир и покой.
И вот теперь король умирал.
Король умирал, а страна оставалась.
Король умирал, но наследника не было.
Род королей Норсландии мог пресечься, а страну могла поглотить кровавая смута, ведь ни один из принцев крови - двоюродных племянников - добровольно не откажется от короны. Однако ничего этого не произойдёт, если король Риктор назовёт своего преемника.
И король прекрасно всё понимал. Но что-то мешало ему сделать это - он никак не мог решить, кто из четверых будет меньшим злом для его любимой Норсландии.
За дверьми переговаривались придворные, они обсуждали, кто же станет новым королём. И от их рассуждений Риктору становилось тошно, но у него уже не осталось сил, чтобы указать этим лизоблюдам их места. Всю жизнь он терпел их рядом с собой на постах, которые должны занимать другие люди - по-настоящему достойные этого. Умом, а не толстым кошельком пробивающие себе дорогу наверх. Но если бы он сделал так, как хотел, страна погрузилась бы в хаос... Риктор этого не желал, а потому утешал себя тем, что фактически лизоблюды только пускают пыль в глаза друг другу, а управляют страной те, кто МОЖЕТ это делать.
- Я не знаю, кого из них выбрать. – Тихо, едва слышно прошептал король, - пусть Заступница поможет мне решить.
Старческая рука потянула за шнурок у изголовья. Где-то в глубине дворца звякнул колокольчик. Двери тут же с грохотом отворились - старик болезненно сморщился - и над ложем склонились четыре холёных мужчины.
- Вы чего-то желаете, дядя? - спросил первый, мужчина лет сорока пяти, в алых парадных кожаных доспехах и того же цвета расшитом плаще. Трок, самый старший из них, чрезмерно властный и себялюбивый, слишком придирчив к мелочам. Жена его, принцесса Терании давно уж прокляла всё на свете за то, что приняла предложение этого потенциального короля Норсландии – из весёлой и смешливой молодой девушки за пять лет брака она превратилась в забитую и вздрагивающую от громких звуков женщину.  К тому же, он непроходимо туп и не замечает ничего из того, что король просто обязан замечать. Не приведи боги, он станет королём Норсландии…
- Что я могу для Вас сделать? - наклонился к устам умирающего короля мужчина чуть помоложе, лет сорока, одетый в щегольской заморский костюм из далёкой и загадочной Лидории. Фрар, третий сын его сестры, пьяница и мот. Говорят, он не так давно пристрастился к Алому Порошку - лидорийской дряни, вдохнув щепоть которой получаешь заряд бодрости и сил на весь день, а потому стоящей баснословные деньги. Уже через месяц человек становится рабом Порошка, а, значит, и без людей, которые его доставляют. Фрар видит жизнь как бесконечную череду балов и приёмов. В управлении страной не понимает ровным счётом ни-че-го. Казны ему, пожалуй, хватит лет на пять - десять. А дальше? Если не сбросит с трона какой-нибудь из братьев, так разорвёт народ. Тоже не особо хороший кандидат в короли...
- Дорогой дядя, скажите, чем Вам помочь? - Томно спросил третий. Когда он склонился над ложем, в нос Риктору ударил приторно сладкий запах женских духов. Лайкер, второй племянник. Подл, хитёр и злопамятен. Слухи о его "похождениях" ходят по всей стране. Поговаривают даже, что принц не терпит женщин, предпочитая им мужчин. И, к несчастью, слухи эти не лишены под собой оснований. Проверено Тайной Палатой, а они никогда ещё не ошибались, не зря же их услуги стоят так дорого.
"Совсем распоясались, - подумал Риктор, - последний стыд потеряли!"
- К Вашим услугам, сир! - гаркнул так, что уши заложило четвёртый. Быбар. Или, как он сам любит себя называть, генерал Быбар. Бравый вояка, мнит себя ни много ни мало, военным гением (никто из его учителей, зная его вспыльчивый нрав принца, так и не решился раскрыть ему глаза). Полководец, мечтающий о мировом господстве и желающий объявить войну всем соседям сразу. О последствиях этой войны для страны он, естественно, не задумывается. И в военном деле ну о-о-очень талантлив...
- Я звал не вас. Где слуга? Приведите мне его, а сами уходите. Ваше время ещё не пришло.
- Ваша воля – закон для меня! – Коротко поклонился  Трок, – “Но уже скоро оно придёт, старый хрыч!”
- Я приложу все силы, мой король! – Добавил Фрар – “ Ничего, недолго тебе осталось, скоро я спляшу на твоём кургане”.
- Я приведу его к Вам, дорогой дядя! – пропел Лайкер, -  “Что-то это подозрительно! Зачем тебе отсылать нас? Что же такого секретного ты хочешь сказать слуге? Ничего, я всё разузнаю…”
- Будет исполнено, сир! – рявкнул Быбар, - “Скоро, уже совсем скоро весь мир склонится предо мной. И никто мне не помешает!”
Двери с тем же звуком захлопнулись, Риктор снова поморщился, а через несколько мгновений  у изголовья низко склонился невзрачный человек в шафраново-жёлтой тунике, какие носят только дворцовые слуги.
- Приведешь ко мне жреца Реи – озолочу. Если об этом узнают мои племяннички – умирать будешь долго и мучительно. Всё понял?
- Да, Ваше Величество. – Побледнел и нервно сглотнул тот.
- Тогда иди. Нет, не в дверь! Выпрыгнешь через окно.


Как только ноги слуги коснулись брусчатки под окном, в кадык ему упёрся кинжал. Ему заломили руки, и повели во дворец.
К принцу Лайкеру подошёл женоподобный слуга, разряженный в его цвета – синий с серебром. Он склонился к уху хозяина, и на губах принца на мгновение скользнула лёгкая полуулыбка. Принц что-то сказал, кивком отпустил слугу и уставился в окно.
- Говори! – услышал он. Увлечённый своими планами, он не заметил, что братья окружили его. Придворные, окружавшие принцев, сразу поняли, что запахло жареным и поспешили покинуть помещение.
- Что говорить, дорогуши? – Сделал невинное лицо  тот.
- Что тебе сказал слуга, – сказал Трок и, словно сплюнув, добавил, - дорогуша…
- И чего это ты стал таким задумчивым? – спросил Фрар, - ты ж с детства такой, братец – начинаешь смотреть в окно и делаешь вид, что ничего не произошло. Будешь обманывать своих холуев! А я тебя с пелёнок знаю, рассказывай!
Быбар же, молча, вынул из ножен парадный меч, и упёр его в живот брату.
 - Хватит, хватит, хорошо!! Быбар, убери, наконец, свою зубочистку! – Лайкер подумал, что братья на нервах, и что в такой щекотливой ситуации они вполне могут попортить ему тунику, а то и шкуру. Шансы у одного против троих, он это сознавал, имеются, конечно, но весьма и весьма призрачные. К тому же, у него есть фора – его воины УЖЕ ищут. – Дядя послал слугу за жрецом Заступницы. Видимо, он хочет исповедаться, а, значит, час выбора близок. Вот так-то, лапоньки.
- Ещё раз назовёшь меня как-нибудь так – убью. – Прорычал в лицо Лайкеру генерал Быбар.
“Проклятый  солдафон! Кашу у какого-то солдатика отобрал? – Скривился утончённый Лайкер от ударившего в нос запаха чеснока, - Ничего, придёт ещё мой час. Никого не пощажу!”
Каждый из трёх принцев тут же послал своих людей на поиски жреца, наказав им привести его ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ, причем, раньше, чем это сделают люди других принцев. Они решили, что тот, кто окажет услугу королю непосредственно перед тем, как будет оглашён его  выбор, получит определённое преимущество перед другими претендентами...
Все четверо претендентов на трон Норсландии остались ждать у дверей в королевскую опочивальню. Ждать когда их приказы будут выполнены и жрец окажется здесь.
Они бы давно уже перебили друг друга, но ещё их уже успевший стать легендарным король Ральк издал эдикт “О наследниках”, в котором говорилось, что убивший брата или сестру ДО объявления имени нового короля немедленно будет казнён, а ставший королём уже неподсуден. Дабы королём становился самый достойный, а не самый подлый.
…А случилось это в день годовщины битвы на Лангском поле, и  в связи с этим все жрецы столицы сегодня возносили к небесам свои молитвы в акрополе, что построен был на самом краю знаменитого поля.
Поэтому сколько не искали их люди принцев, так никого и не смогли найти.



Ринс шёл по пыльной дороге. Солнце светило в лицо, его серый - самого низшего ранга - жреческий хитон пропитался потом, простые сандалии на деревянной подошве размеренно стучали по камням. Ринс устал. Он шёл без остановок второй день. Он должен был успеть, но не успел: солнце уже в зените, значит, он безнадёжно опоздал и совместную молитву жрецов со ВСЕХ храмов страны начали без него.
Это позор!
Старший жрец Норта, города на самом западе Норсландии отправил сюда именно его. Самого достойного.  Ведь вот уже почти три года как фактическое управление жизнью храма перешло к нему. Ринс откуда-то знал, как именно нужно поступить и, что самое удивительное, очень редко ошибался.
Когда перед старшим жрецом в полный рост встал вопрос: кого отправить  на всеобщую молитву в столицу, он, ни мига не колеблясь, выбрал Ринса. И как теперь он сможет посмотреть в глаза учителю? Что он ему скажет?
С такими мыслями Ринс и шёл. Зачем - он не знал. Наверное, врождённая любовь к красоте гнала его вперёд, ибо столица славилась ей на весь мир. Ринс вошёл в город и навстречу ему вышел человек в алом плаще:
- Ты жрец Реи Заступницы?
- Да.
- Именем принца крови Трока, будущего короля Норсландии, приказываю тебе следовать за мной.
Ринс пожал плечами и пошёл следом за человеком в плаще. Однако далеко они не ушли – через два квартала в его голову вонзилась стрела, а из переулка вышли два человека.
- Жрец, ты пойдёшь с нами.
- Никуда я с вами не пойду! Вы только что убили человека!  - Ринс оглянулся на мёртвого, - вам что, всё равно? А может быть ему еще можно помочь!
- Сейчас, - бросил один из них, сплюнул и, подойдя к распростёртому на земле телу, вонзил кинжал ему в сердце, - так?
- Да вы с ума посходили!
- Именем принца Лайкера, следуй за мной.
- Никуда я не пойду! Вот королём когда станет, тогда и будешь приказывать! – тут человек резко развернулся и ударил жреца. Ринса окутала темнота.
- Чего стоишь, он хоть и худой, но тяжёлый. – Второй воин вышел из тени и подхватил Ринса за ноги.
Как ни странно, и эти далеко не ушли – за углом они столкнулись с десятью воинами в цветах принца Фрара. И опять завязалась потасовка. Когда второй воин падал с разрубленной грудью, его взгляд случайно упал на подбородок лежащего жреца. Он заметил родимое пятно, его глаза расширились от удивления, и солдат испустил дух.
И опять Ринс продолжил путь с новыми провожатыми.
И опять ненадолго…
Два десятка солдат в высоких гребенчатых шлемах со штандартом генерала Быбара быстро перебили людей Лайкера и, набросив на жреца коричневый плащ и шлем, потащили ко дворцу.
У самого дворца разыгралось настоящее побоище, в котором участвовало более ста пятидесяти человек. Народ в ужасе разбегался с площади, купцы бросали свои товары на произвол судьбы, чем бессовестно пользовались воры всех расцветок и мастей.
Никто ничего не понимал. Только молча, словно игрушечные, падающие солдаты, да окровавленные мечи давали понять, что это не представление, каким обычно веселят толпу актёры. Молча и страшно сражались воины, молча и страшно умирали, но, ни один из них не отступил и не покинул поле битвы. Женщины в ужасе прижимали руки к лицам, детишки испуганно прятались за материнскими юбками, а мужчины старались отодвинуть себе за спины тех и других. Те же счастливцы, кто жил неподалёку, спешили закрыться в домах, сквозь дверные щели, наблюдая за безмолвным ужасом.
А Ринс всю битву пролежал без сознания, он так и не узнал, что весь его путь от ворот ко дворцу был буквально усеян трупами. И так он и не посмотрел на прославленные в веках красоты воспетой поэтами столицы. Города, где нет двух одинаковых домов, где прямо на улицах стоят прекраснейшие статуи древних мастеров. Эти статуи были настолько живыми, что казалось, что сейчас эти мужчины и женщины, олицетворяющие красоту и гордость породившего их народа, сейчас очнутся от раздумий и пойдут по своим делам. Чудесные тенистые парки, фонтаны на оживлённых площадях, каналы приморской части города – всё это он не сумел увидеть тогда - его ещё в самом начале сражения потащили внутрь королевского дворца под видом раненного. И красоты родового гнезда королей Норсландии он, естественно, тоже не разглядел.



Четыре принца всё так же стояли у всё той же двери.
Прошло три часа.
Всем им давно уже надоело бесцельное стояние, но никто не собирался сдаваться – каждый имел желание стать королём.
И вот, наконец, Фрар увидел, как в шагах двадцати от них открылась дверь, и солдат Лайкера втащил в комнату тело жреца.  Тут же у него из-за спины появилась рука с ножом, она провела лезвием по горлу. Воин Лайкера упал, и принцы увидели человека в цветах Трока. Он снял шлем и поклонился, а когда выпрямился, в спину вонзилась стрела с опереньем коричневого цвета, цвета Быбара. Воин упал, и дверь за ним захлопнулась.
Трок подошёл к упавшему солдату,  легонько толкнул его расшитым сапогом, человек не подавал признаков жизни, а на ковре растеклась алого цвета лужа. Принц Лайкер брезгливо поморщился, а Быбар, глядя на него, сплюнул и растоптал плевок ногой. Лайкер дважды потянул за шёлковый шнурок, спрятанный за тяжёлой занавесью, в зале незамедлительно материализовались два молодчика в жёлтых туниках и склонились в низком поклоне.
- Уберите отсюда ЭТО, - холёный палец с массивным перстнем элегантно указал на труп, - сейчас же.
Слуги склонились ещё ниже и, схватив его за руки и ноги, исчезли за дверью. Тут же появилась девушка в такой же тунике и затёрла кровавое пятно на ковре.
- Ну что, чей воин доставил жреца? – спросил Фрар.
- Что-то ни одного живого воина я в этой комнате не вижу. – Прорычал Быбар. – Но оперенье стрелы, торчащей из того молодчика моих цветов. Значит, его сюда доставил мой солдат.
- Так не пойдёт, Быбар! Нет здесь твоего солдата, значит не тебе его вести к королю. – Вскинулся принц Фрар. Слуга недавно принёс ему кубок вину с растворённой в нём щепотью Алого Порошка, и теперь он вновь почувствовал прилив сил.
- Да, Быбар, твоего воина здесь никто не видел, а мой сумел дойти сюда.
- А в его трупе торчала стрела моего воина! – выкатил глаза генерал. Он весь побагровел и его огромные руки сжались в кулаки. – Да за мной армия стоит Все генералы на моей сторооне!!!
- С прискорбием вынужден сообщить тебе, зайчик, - Лайкер подмигнул и жеманно взмахнул надушенным кружевным платочком, - что за тобой пойдёт только самый сумасшедший самоуверенный сброд, такой же, как и ты. О твоих "великих" воинских талантах ходят легенды, все прекрасно знают, что как полководец ты никчёмнее самого тупого крестьянина…
- Ах, ты!!! Да я тебя!!! – Зарычал Быбар, и ринулся на брата. Трок и Фрар еле успели удержать его от непоправимого.
- И что будем делать, дорогуши? – дав ему немного остыть, спросил Лайкер. – “Ничего-ничего, зайчики! Как только меня объявят королём, у меня больше не будет братьев”.
- Пойдём все вместе. – Предложил Трок. Он выплеснул на голову Ринса бокал дорогого белого вина, - Вставай, жрец. И приведи себя в порядок, тебя хочет видеть король.
- Но я… - Жрец узнал присутствующих и лихорадочно пытался понять, как ему себя вести, чтоб не лишиться чего-нибудь “лишнего и ненужного”, например, головы…
- Живее! - Ринс попытался отряхнуться, но пятна крови с хитона голыми руками не оттереть… - Ладно, хватит, пойдём!
Принц Быбар открыл дверь и Лайкер сказал:
- Дражайший наш дядя, МЫ исполнили Вашу просьбу! Вот жрец!
- Хорошо, – донёсся слабый голос, а могучие когда-то руки, которые могли подковы узлом завязывать, теперь лишь сжались в кулаки, - а теперь оставьте нас наедине.
Двери за принцами захлопнулись и в королевской опочивальне вновь воцарились полумрак и тишина.


-Подойди ко мне, - услышал Ринс, когда за принцами захлопнулась дверь.
Ринс подошёл к огромному ложу и увидел лежащего в ней иссушенного болезнями и временем короля.
- Возьми стул и садись рядом. Мне тяжело задирать голову.  – Ринс выполнил просьбу короля и сел рядом. Король Риктор посмотрел на его хитон, забрызганный кровью, и вздохнул. А затем он протянул руку и дёрнул за шнурок. Только колокольчик на сей раз зазвонил не у слуг, а в Тайной палате.
Через несколько мгновений в стене открылась потайная дверь, и в комнату шагнул человек в маске.
- Вы звали, Ваше Величество?
- Звал, Нир, звал. Ты можешь мне сказать, какие приказы отдал каждый из моих племянников, и что произошло дальше вплоть до того, как вот он – король ткнул пальцем в Ринса, - оказался здесь?
- Да, Ваше Величество, могу. Каждый из них приказал своим людям любой ценой привести к нему жреца. Затем человек принца Трока встретил его, - он кивнул на Ринса, - вскоре воин был убит людьми принца Лайкера. И тогда началось кровопролитие. Дорога к Вашему дворцу была усеяна трупами. А на центральной площади произошло целое сражение. Беспощадная схватка воинов из всех четырёх лагерей. По нашим подсчетам, в нём участвовало больше сотни солдат. В живых осталось около двух десятков. Битва продолжалась и во дворце, до самой двери Вашей опочивальни.
- Сколько людей уже погибло?
- Около двухсот, Ваше Величество.
- Рея Заступница, храни их души… - в ужасе схватился за голову Ринс. – И это всё из-за меня?
- Да, - ответил Нир. – Каждый из принцев крови хотел лично привести тебя к королю, дабы получить Его благодарность и увеличить свои шансы на то, что именно он станет новым королём.
- Вот стервецы! Хотите моё расположение заполучить, - в сердцах хлопнул по ложу старый король, а о том, сколько людей погибнет, вы не думаете. Вот какие у меня наследнички. Ну, ничего, я вам покажу. Можешь идти, Нир.
- Да, Ваше Величество. – И он скрылся так же незаметно, как и появился. Если б Ринс не видел, что в стене есть дверь, ни за что на свете не догадался бы о её наличии. Умели строить древние мастера, ничего не скажешь…
- Как тебя зовут, жрец?
- Ринс, Ваше Величество.
- Ринс?.. – он замолчал, а глаза его расширились. Помолчав, он продолжил, - Ринс, ты примешь мою исповедь?
- Да, Ваше Величество, коль будет на то воля Реи Заступницы.
- Тогда начнём, Ринс…
- Да, Ваше Величество. Вы помните, что должны поведать мне о тех поступках, о которых сожалеете?
- Послушай меня, Ринс, и я расскажу тебе всё. Не умалчивая ничего и стараясь быть честным к себе. У меня была долгая жизнь. Я много сделал. Много хорошего и много плохого. Смотря, с какой стороны посмотреть. Но для Норсландии, мне хочется думать, сделал всё-таки больше хорошего.
Мужчине, а тем более, королю не пристало сожалеть о своих поступках, но всё же об одном я сожалею. Скорблю и каждую ночь вновь и вновь переживаю это.
- Что же произошло?



Ветер гонял волны вереска. Яркие звёзды, словно алмазы, усеивали ночное небо. Я стоял на холме. А в двух полётах стрелы, на самом высоком из всех утёсов Западного Всхолмья, находилось последнее разбойничье логово. Это когда-то был торговый город Амрот, в древности разграбленный и сожжённый врагом. Но катакомбы под ним оказались целыми, чем и воспользовался Гугнивый.
Гугнивый – это самый неуловимый вожак разбойников с тех пор, как семь вольных княжеств, объединившись, стали зваться Норсландией. Считалось, что его ловили восемнадцать раз, но никто из поймавших так и не сумел заставить его сплясать с пеньковой красоткой на городской площади. Поэтому я решил не давать ему шанса, а назначил награду за его голову в двести золотых таленов. Но награда осталась невостребованной, и мне самому пришлось браться за поиски. Ребята из Тайной Палаты не подвели и в этот раз. Они разузнали, сколько у Гугнивого людей и где он скрывается.
И вот я перед его логовом.
- Ваше Величество, лагерь готов. – Это Ллир из рода Стагор, мой советник и друг. Один из тех редких людей, к которым я не боялся повернуться спиной.
- Хорошо, Ллир, пойдём.
Мы спустились с холма и отправились в лагерь. Когда я проходил мимо, часовые привычно вытянулись и ударили рукоятями мечей в щиты, я в ответ кивнул.
- Ллир, прикажи поставить часовых на тот холм. Я не хочу, чтобы ребята Гугнивого куда-то удрали ночью.
- Да, сир. Сейчас прикажу. – Он поклонился.
- Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда те, кого я считаю своим друзьями, наедине соблюдают этот дурацкий придворный этикет.
- Знаю, Ваше Величество, но ничего с собой не могу поделать.  Я впитал уважение и преклонение перед особами королевской крови с молоком матери.
- Эх, Ллир…
- Простите, Ваше Величество!
- Не извиняйся. Хорошо. – Я хлопнул ладонями по коленям, - штурмовать начнём на рассвете. А сейчас я буду спать, разбуди за час до восхода.
- Да, Ваше Величество. – И он удалился.



Я рывком поднялся с походного ложа. Словно и не спал вовсе. Через несколько мгновений осторожно вошёл Ллир.
- Всё готово, Ваше Величество.
- Хорошо. Я уже иду. Никто не пытался покинуть развалины?
- Никто, Ваше Величество.
- Это прекрасно. – Сказал я, откидывая полог шатра. – Гротар, приказываю начинать атаку. Отправь конные разъезды на три полёта стрелы. Ищите подземный ход. А теперь – вперёд. Пленных не брать!
- Да, Ваше Величество!
Мы вознесли молитву Арту, богу воинов и две сотни кавалеристов одновременно тронулись с места, и стальная лавина покатилась в сторону руин Амрота. Несколько человек, увидев нас, ринулось внутрь, несколько, наоборот, вскочили на коней и поскакали в противоположную сторону. Но сегодня им ничто не поможет: первые погибнут вместе  с остальными в катакомбах, вторых перехватит конный патруль, который я нарочно не взял в атаку, предвидя такой исход. 
Знамя с белым соколом на голубом поле развевалось н6а ветру, очень быстро приближаясь к остаткам городской стены. Я ожидал, что нас встретят стрелами, но на поверхности не оказалось ни одной живой души.  Стрелы встретили нас только на входе под землю, словно Гугнивый давал понять: не тронь меня, и я тебя не трону. Но сегодня меня это не устраивало. Я поклялся именем Арта, что очищу страну от разбойного люда. И не собираюсь отступать от своих слов.
- Лучники, залп! Панцирники –щиты!  По трое – в проём.
Отлаженный армейский механизм начал работать, и мы вошли в катакомбы. На каждом углу нас поджидали стрелы, а то и отчаявшиеся нищие, бросающиеся на стену щитов с ножами, а то и с голыми руками.  Многие бросались под ноги с мольбами о пощаде. Таких добивали скупыми ударами меча – сегодня пощады не было. Не всё шло так гладко, мы тоже теряли людей – порой шальная стрела, выпущенная наугад из темноты, уносила жизнь кого-нибудь из моих воинов, порой перед нами, а то и нам на головы обрушивался потолок или срабатывали древние ловушки. Тогда нам приходилось либо раскапывать завалы, либо искать проход в сети тоннелей.
Но мы с завидным упорством продвигались вперёд, к городу нищих и воров и после относительно недолгих блужданий в лабиринте тоннелей вышли к огромной пещере, в которой теснились друг к другу  лачуги и добротные каменные дома. Улицы были перегорожены баррикадами, в спешке сделанными из всего, что попалось под руку. Я, молча, указал мечом на баррикады. И воины пошли на штурм.
Что может противопоставить нищий с кинжалом хорошо вооружённому воину в полном доспехе? Как правило, очень мало. Даже, если он уже за пределом отчаяния.
Два залпа, что успели сделать люди на баррикадах, забрали жизни, дай Арт, если десятка человек. А затем мы преодолели невысокие заграждения, и началось избиение младенцев. В том бою погибло более двухсот пятидесяти разбойников и всего сорок три солдата.  Хороший размен, ты не находишь?
Во главе десятка солдат я ворвался дом атамана.
- Гугнивый, выходи, я пришёл за тобой!
Разбойник, понимая, что терять ему уже нечего, бросился на меня из соседней комнаты. Он очень неплохо сражался, но его учили сражаться, а меня – побеждать, причём, побеждать с наименьшими потерями – ведь я король и слишком важен для государства.  После обмена несколькими ударами, я, легко скользнув своим клинком по лезвию его меча и, миновав гарду, отсёк ему правую руку вместе с мечом. Отличная нортская сталь зазвенела по каменным плитам пола. Гугнивый непонимающе уставился на хлещущий кровью обрубок, а затем поднял взгляд на меня. Я посмотрел ему в глаза и снёс голову.
Он был достойным противником и заслужил лёгкую смерть.
- Обыскать всё!
Воины дружно ударили мечами в щиты и рассыпались по дому. А я сам пошёл в комнату, из которой выскочил разбойник.  Комната оказалась загоном для рабов. Я, проходя мимо них, мечом разрубал цепи и, не слушая сбивчивых изъявлений благодарности, шёл к следующему несчастному. Королю полагается быть великодушным, и я не стал разбираться, кто был захвачен ради выкупа, а кто – просто так, я освободил всех.
Когда я остановился осмотреться, последний, совсем седой уже старик, сказал:
- Там, у дальней стены, за ковром есть ещё комната…
Я, не ответив, пошёл проверить. Когда я откинул ковёр и вошёл в комнату, краем глаза заметил движение в углу. Меч описал дугу, тускло блеснув в свете одиноко чадящего факела,  упёрся в шею сжавшемуся от страха в комок человеку. Поняв, что сидящий никакой угрозы не представляет, я убрал меч в ножны и, протягивая перед собой безоружные руки, сказал:
- Выходи, тебе ничего не грозит.
Когда человек выбрался на свет, я увидел, что это девушка. Она не была божественно красива, но  я как-то сразу понял, что это Она, МОЯ избранница. Та самая. Я вновь извлёк свой меч – она сжалась  в ожидании удара, но удар разрубил цепь, которой она была прикована к стене. Я огляделся, но не нашёл здесь больше живых. Тогда я подхватил её на руки – она была лёгкой, словно пёрышко -  и  понёс к выходу.
До этого я никогда не влюблялся…
- Как тебя зовут?
- Хаэнна, господин.
- Я не господин тебе, Хаэнна. Зови меня Риктор.
- Да, госпо… -  я посмотрел на Хаэнну, и она сразу поправилась, - Риктор.
- Что с тобой случилось, как ты сюда попала?



Всю свою сознательную жизнь я прожила с отцом в Гидурских горах, неподалёку от караванного пути. Из моего окна открывался чудесный вид на ущелье. В детстве, глядя на караваны, я думала, откуда и куда они могли идти, часто мечтала, как вырасту, влюблюсь и мой избранник увезёт меня из отчего дома по этому караванному пути. О, это были счастливые годы – хотя мы с отцом и жили не особо богато, мы радовались каждому новому дню. Но беззаботная жизнь не могла длиться вечно. И она закончилась, причём, закончилась  очень неожиданно.
Однажды к нам с отцом  попросились переночевать несколько путников, они сказали, что идут издалека и очень не хотели бы ночевать на голой земле. Они говорили, должны встретить товар, но боятся далеко уходить от обжитых мест из-за разбойников, хозяйничающих в этих краях, и поэтому ждут караван. Отец всегда был очень радушным человеком, и он, конечно, не отказал им. Их старший, он назвался Нарлатом, весь вечер не отводил от меня глаз, но тогда я не придала этому большого значения.  В потом всю неделю, что они пробыли у нас, он почти не отходил от меня, Нарлат как умел, был весёлым и галантным, щедрым и заботливым. Он оказался помощником купца и его отрядили встретить хозяйский груз.  Он говорил, что только увидел меня – и влюбился. Насмерть. Напрочь. Безоглядно. Нарлат умолял меня не разбивать на кусочки его сердце отказом, говорил, что впервые видит такую чистую и добродетельную девушку, как я и что когда встретит товар, обязательно вернётся и увезёт меня с собой. Я ответила ему согласием – я почувствовала, что тоже люблю его. Я  была невероятно счастлива – ведь моя самая заветная мечта исполнялась у меня на глазах.
Наутро они ушли, а к вечеру возвратились обратно, ведя на поводу лошадей, запряжённых в телеги со всевозможным добром. Один из них был тяжело ранен, все остальные веселились и шумели. Мой возлюбленный в окровавленной рубахе подошёл к отцу, сидящему в тени старого граба.
- Старик, я вернулся, чтобы забрать твою дочь. Я люблю её и готов заплатить тебе выкуп по закону вашего народа, -  он обвёл рукой телеги.
Моё глупое сердце от радости готово было выпрыгнуть из груди – он не обманул, вернулся за мной! Он и правда меня любит!!! Но отец покачал головой и ответил:
- Чужими смертями нажито это добро, - отец опёрся на свой суковатый посох и встал, - не будет ни мне, ни ей от него счастья. Твои руки в крови. Неужели, ты думаешь, что я отдам такому человеку свою единственную дочь? Иди своей дорогой, оставь нас в покое.
- Обычно, с годами приходит мудрость, старик. Но к тебе, похоже, годы пришли одни. Я ведь хотел по-хорошему, но ты не оставляешь мне выбора. – И он метнул нож в отца.
Отец захрипел и упал на землю. Я страшно закричала и со слезами бросилась к нему, но он уже не дышал. Слёзы лились градом, но я не могла и не хотела их останавливать – слишком велико было моё горе.
- Берите девчонку и бросайте в телегу. – Приказал подельникам убийца моего отца.
- Да, атаман, - и один из них помчался к последней телеге за верёвкой.
И только приехав сюда, я узнала, кого мы с отцом так опрометчиво пустили в дом  переночевать. Это был Гугнивый собственной персоной. Он привёз меня сюда и оставил в своём доме, желая вырастить себе покорную и послушную игрушку.
За те два месяца, что я тут нахожусь, я трижды пыталась сбежать. Меня находили и возвращали к хозяину – ведь Гугнивый считал меня не более, чем вещью. Пусть, красивой, но всего лишь вещью. Хозяин избивал меня так, что я неделю стоять не могла, а на третий раз приковал к стене в той самой комнате, где ты меня нашёл и пообещал вскорости отдать на потеху своим шакалам…



-Теперь твой отец отомщён – я убил Гугнивого. – Сейчас я уже жалел, что он умер так легко, но сделать, конечно, ничего не мог.
Я и сам не заметил, что вынес её на руках наверх,  опомнившись, только, когда ветерок бросил мне в лицо её чудесные золотисто-рыжие волосы.
К тому времени мои солдаты уже пресекли последние попытки сопротивления разбойников. Сейчас они выносили из руин атаманские сокровища. Уж чего там только не было: драгоценные металлы, самоцветные камни, изукрашенное оружие и доспехи, предметы быта, украшения… Набралось восемнадцать телег награбленного. Воистину, эти люди причинили много горя Норсландии, если у них скопилось столько всего.
Когда воины закончили, я приказал обрушить тоннели, дабы никогда более не стал древний город разбойничьим логовом. Перед этим я приказал вывести оттуда всех уцелевших, ведь быть похороненным заживо - это слишком жестокая участь даже для этих прожженных душегубов. Да, в бою я не давал пощады, но после драки кулаками не машут. Так что, пусть теперь поработают на галерах. Многие, возможно, не раз ещё пожалеют, что не умерли в этом сражении.
Когда туннели обрушились, я вскочил на коня, посадил Хаэнну перед собой и поскакал в лагерь, оставив солдат на Ллира. Ему я приказал закончить все дела там и затем возвращаться в лагерь.
Я скакал, прижимая её к себе, и сердце билось, как кузнечный молот бьётся о наковальню. В эти короткие мгновенья я был по-настоящему счастлив. Именно тогда я понял, что настоящая любовь - это когда любишь не за что-то, а просто потому, что она есть на свете, любишь, не стремясь обладать...
Хаэнна сидела тихо, как мышка с той минуты, как услышала, что Ллир назвал меня "Ваше Величество". Похоже, она считала, что попала из огня, да в полымя. Только если раньше у неё была надежда, что разбойников всё-таки поймают и её спасут, то теперь спасти её некому. Да уж... Предо мной стояла нелёгкая задача: доказать насмерть перепуганной женщине, что я люблю её и не собираюсь превратить её в рабыню или, пуще того, использовать и отдать на потеху солдатам.
После того, как мы приехали, я проводил её в свой шатёр и отправился распорядиться насчёт ужина. Когда же я возвратился, то нашёл её забившейся в дальний угол и свернувшейся в комочек.
- Ты боишься меня? - Она часто-часто закивала.  - Почему?
- Ты такой же, как и они.
- Нет, это не так!
- Власть никому не приносит добра, она лишь делает из людей чудовищ…
- Как же мне убедить тебя в обратном?.. Вот! - я отстегнул ножны с кинжалом с пояса и протянул ей. - Если тебе покажется, что я хочу сделать тебе что-то плохое, ты сможешь убить меня.
- С тобой я, пожалуй, не справлюсь, я убью себя.
- Хорошо.  Я согласен.
И она пристегнула кинжал к своему пояску.



Два месяца мы пробыли в Норте, и два месяца я пытался растопить ледники её сердца.
Но безуспешно.
Я устраивал балы в её честь, я возил её с собой на охоту, дарил украшения, пытался удивлять заморскими чудесами, пел, словно мартовский кот, серенады под её окном. Но её взгляд ни капельки не смягчился. Я тысячи раз говорил ей о своей любви, но она оставалась глуха. Тогда я пришёл в отведённые ей покои и сказал:
- Вот бумаги, говорящие о твоём дворянстве. Вот сума с золотом. Это – подорожная. В конюшне возьми коня и уезжай.
- Ты отпускаешь меня???
- Да.
- Но почему???
- Я не смог убедить тебя полюбить меня, а заставлять – не хочу. Лучше уж буду заставлять себя… - Я быстро развернулся, чтоб она не заметила слёзы на моих глазах, и пошёл прочь.
- Не хочешь заставлять… - повторила она, и я почувствовал сзади её руки, обнявшие меня. – Не уходи от меня.
- Не терзай меня. Я этого больше не выдержу. – Остановившись, сказал я.
- Я не хочу тебя терзать.
- Тогда почему ты не веришь мне?
- Я искала неискренность в твоих словах, но сегодня… я поняла, что если считаешь, что лучше страдать тебе одному, чем нам обоим и готов отпустить, но не заставлять…
Я обернулся, и она уткнулась лицом мне в грудь. Мои руки сомкнулись, и Хаэнна оказалась в кольце объятий.
- Ты любишь меня?
В ответ она высвободилась и, отстегнув с пояска тот самый кинжал, который я дал ей ещё в первый вечер, и с которым она с тех самых пор не расставалась, молча протянула его мне.
Я положил его на стол и так же, молча, поцеловал её.
А потом была ночь. Только наша ночь. И не было для меня больше ничего вокруг, только её глаза, что затягивали водоворотом. Мы воспаряли к звёздам и вновь возвращались на землю. Мы были одни в этом мире.
С того дня мы больше не расставались.
В один из хмурых и дождливых осенних вечеров мы с Хаэнной, обнявшись, сидели  у огня в малом каминном зале Нортского замка. Кресло поскрипывало, когда кто-нибудь из нас шевелился. Языки пламени лениво лизали сосновые поленья, порождали тени в углах и изредка трещали. Хотелось вот так просидеть всю жизнь: обняв Хаэнну и глядя на огненные язычки. Я встал, чтобы подбросить в огонь пару поленцев.
- Риктор, мне кажется, что у нас будет ребёнок.
- У нас будет ребёнок! - Я сграбастал её в объятия и закружил по комнате, - у нас будет ребёнок! Надо это отпраздновать и завтра же Рее Заступнице принести щедрые дары! Будет сын - назовём его Ринс, будет дочь - назовём Ринна.
- Как скажешь, дорогой.
- И вообще, нам с тобой давно уже пора пожениться.
- А что скажут твои придворные? Я же не королевской и даже не благородной крови...
- Да плевать мне, кто и что скажет! Ты - будущая мать моего наследника, для меня это важнее всех их мнений вместе взятых.
- Риктор, может, ты не будешь торопиться с этим...
- Моего ребёнка должна родить моя жена. Так что, не переживай об этом. Я пойду Ллиру расскажу. - Я поцеловал её в макушку и вышел, спеша поделиться радостной вестью с лучшим другом.
- Храни тебя Заступница, - привычно напутствовала меня она.
- Пусть и тебя Она не оставит, родная.



Ллир почему-то не особо обрадовался тому, что я стану отцом.
- Ваше Величество, а как же страна? Что скажут соседи, узнав, на ком вы женились? Это будет очень большой скандал...
- Наплевать на них! Я король, у меня вообще нет радостей в жизни. Я могу позволить себе хотя бы жениться по любви?
Ллир промолчал.
- Во имя Арта, ты должен понять меня, друг. - Я положил руку ему на плечо.
- А как же древние рода? Никто из них не будет рад вашему решению – ведь каждый глава рода мечтает отдать за Вас свою дочь, внучку или племянницу.
- Перебесятся. Сначала повозмущаются, а потом поймут, что так они остаются на равных, и никто не стал новым королевским фаворитом. Грызня за власть не обострится, как если бы я и впрямь женился на одной из их дочерей, а наоборот, чуть притихнет.
- Ваше Величество, но бастард на троне...
- Мой ребёнок не будет бастардом! У Хаэнны уже есть дворянские грамоты. Послезавтра мы выезжаем в столицу, а по приезду я женюсь на Хаэнне.
- Но всё-таки она  простолюдинка!
- Когда-то и твой, и мой предки были простолюдинами, Ллир.
- Но...
- Никаких "но", Ллир. Будет именно так, как я сказал. Король я, или кто?
- Король, Ваше Величество, король.
- Это моя жизнь, Ллир. Я не выбирал её. И ты знаешь, что я не могу отречься от трона, иначе этот напыщенный идиот Сарг, муж моей сестры, просто уничтожит Норсландию. Ты же понимаешь это?
- Да, понимаю. Вы правы, Ваше Величество.
- Так пойми же и меня, Ллир. Оставь мне хотя бы одну отдушину.
Ллир опустил взгляд и промолчал.
- Ты мой друг, Ллир, но я никому не позволю вмешиваться в мою жизнь. – Он поднял на меня взгляд, и я увидел в нём уверенность в собственной правоте: похоже, он принял какое-то решение.  – Всё будет так, как я сказал.
Ллир поклонился и ушёл.


Когда на следующий день я возвратился с разбирательства тяжб, я не нашёл Хаэнну в её покоях. Более того, я не нашёл её и во дворце, и в городе. По моему приказу солдаты перевернули всё вверх дном, но безрезультатно.
Тогда я отправил гонца в Тайную палату. Вскоре патриарх лично прибыл ко мне в сопровождении небольшой свиты.
- Как мне тебя называть?
- По традиции тот, кто становится патриархом, отказывается от своего имени. Так что, зовите меня так.
-Хорошо, патриарх. - Я объяснил ему, в чём дело и он обещал взяться найти, если не её, так хоть виновных в её похищении. Когда он назвал цену, глаза мои полезли на лоб. Но в тот момент деньги стояли для меня на самом последнем месте – я был готов на всё, только чтобы найти её. И мы ударили по рукам.
- Это Нир. Он будет держать Вас в курсе событий, Ваше Величество. – Сказал патриарх, - а теперь позвольте мне удалиться, чтобы раздать своим людям указания.
Я лишь согласно кивнул.
На вечер был назначен очередной бал в честь моей избранницы. Придворные  привычно стояли группами по нескольку человек. Мужчины обменивались новостями о политике, о погоде, о застарелых неприязнях и о женщинах, естественно; а женщины -  свежими сплетнями о мужьях, друг дружке и новой королевской фаворитке. Все они попивали отличное вино из королевских погребов и ждали, когда, наконец, появится монаршая особа в сопровождении своей игрушки и начнутся развлечения и танцы.
Я не стал выдерживать положенный этикетом час и сразу вошёл через главный вход, стремительно преодолел зал и остановился у трона. Все разговоры в зале сразу стихли.
- Сегодня у меня украли ту, которую я люблю. Когда я узнаю, кто это сделал, а я, поверьте, узнаю, страшно отомщу. - В зале возбуждённо зашептались. – А теперь можете расходиться по домам – БАЛА СЕГОДНЯ НЕ БУДЕТ!
В мёртвой тишине я вышел из зала и направился в свои покои. Там я сел за стол и спрятал лицо в ладонях – я не хотел, чтобы кто-нибудь видел мои слёзы. Напротив висел её портрет в полный рост, его написал Гальд Свессейк, самый талантливый художник Норсландии. Хаэнна как живая смотрела на меня с холста.
- Мне так не хватает тебя, Хаэнна. Боги, как же мне жить без неё?!
Но лишь тишина стала мне ответом. Боги молчали.
Утром Ллир нашёл меня за тем же столом.
- Ваше Величество…
- Ллир, почему так? Что мне теперь делать?
- Ваше Величество, она не единственная на свете…
- Вот именно, что ЕДИНСТВЕННАЯ!
- Не надо так переживать, Ваше Величество. Вы нужны стране.
- Как ты не понимаешь, я нашёл ту, которой нужны не мои деньги, не моя власть, а я сам. Я, понимаешь? Я нужен стране, я нужен народу… а кому интересно, что мне нужно?!
- Нам, вашему народу, Ваше Величество.
- Настолько интересно, что какой-то представитель этого самого народа, считает, что может решать за меня?.. Как мне её найти, Ллир?
- Не знаю, Ваше Величество, предложите награду тому, кто найдёт её и доставит к Вам в целости и сохранности. Тогда это будет у всех на слуху, и весь народ будет участвовать в поисках.
- Здравая мысль, Ллир! Глашатаи будут объявлять о награде, и сообщать её приметы на площадях всех городов и деревень.
Я сделал, как и советовал Ллир - назначил огромную награду тому, кто вернёт мне её живой и невредимой. И сотни глашатаев отправились во все уголки Норсландии.
Я ждал неделю.
Две.
Месяц.
Но ничто не менялось.



Я стал часто уезжать из города в одиночестве и ездить на обрыв. Я стоял на краю пропасти и смотрел на озеро внизу. Я думал, нужна ли мне жизнь без неё, но всё никак не мог решиться  шагнуть вниз.
В тот день я стоял и смотрел на парящего сокола. Я готов был многое отдать за крылья, чтобы самому облететь хоть весь мир, но отыскать её и снова крепко-крепко прижать к себе. Вдруг я услышал сзади шорох камешков, вылетающих из-под ног идущего человека. Я обернулся и увидел Нира.
- Есть новости, Ваше Величество.
- Говори скорее!!!
- Патриарх просил передать Вам, что нашёл виновника.
- Где патриарх??
- Он ожидает Вас у дворца.
- Коня!
Нир подвёл моего скакуна, и я ускакал в Норт. Посланец палаты уверенно держался позади. В город я ворвался на рысях, не замечая ничего на своём пути. Нир кричал, требуя дороги королю, и народ спешно расступался.
Патриарх действительно ждал меня у дворцовых ворот. Я спешился и, бросив поводья возникшему, будто из-под земли слуге, потребовал:
- Рассказывай.
- Да, Ваше Величество, - поклонился старик, - Вам, наверняка, не интересно, как мои люди искали следы, поэтому перейду сразу к главному.
- Не тяни же!
- Это похищение было проведено очень быстро, на скорую руку. Заказчик не сумел достойно подготовиться и поэтому убрал не всех свидетелей и исполнителей. Мои люди вышли на одного из них. Когда ему пообещали новую жизнь в Терании, он рассказал, кто послал его, и где держали похищенную.
- И ты действительно отпустил этого человека?
- Палата всегда верна своему слову, Ваше Величество. Он уже в Терании.
- Кто же послал его, кто стоит за всем этим?
 - Лорд Ллир Стагор.
- Вот Дарнусово отродье! А я ещё у него помощи просил в поисках Хаэнны!.. А доказательства у тебя есть?
- Есть, Ваше Величество. В его доме мы нашли комнату, в которой её держали. Там совсем недавно поменяли паркет – видимо, пленница сумела оставить знаки, которые могли бы помочь в её поисках. Но кое-чего похититель не учёл: на одной из стен висит старинный гобелен, изображающий знаменитое сражение на Лангском поле. По краям он оторочен бахромой. А на этой бахроме в правом нижнем углу мои люди заметили несколько завязанных узелков. Если б не один из них, который оказался родом из Гидурских высокогорий, мы бы ушли оттуда ни с чем. Но он объяснил, что это узелковое письмо, распространённое в его родных местах. Он утверждал, что на гобелене написано имя. Хаэнна.
Я вздрогнул, а патриарх продолжил.
- Чтобы быть абсолютно уверенным, что он не солгал ради награды, я ещё несколько раз через разные промежутки времени приказывал ему написать её имя.– Он протянул мне пять связанных вместе верёвочек с завязанных на разном расстоянии узелками. Таких нагромождений узлов у него оказалось шесть. И все они были как две капли воды похожи друг на друга.
- А куда увезли Хаэнну? Жива ли она?
- К сожалению, нам не удалось выяснить это – тех кто её увёз из города, лорд в живых не оставил, поэтому след оборвался.
- Быть может, сам Ллир прольёт свет на эти вопросы… - Я задумался.
- Мы можем идти, Ваше Величество? – вежливо осведомился патриарх.
- Да, вы честно заработали свой гонорар.
- Я считаю, что Тайная палата должна получить лишь половину оговоренной суммы, ведь мы справились только с половиной задания…
- Ваша честность достойна восхищения, патриарх. Но Я считаю, что вы должны получить всё до последней монеты. Завтра пришлите нарочного ко дворцу.
- Да, Ваше Величество, - он поклонился коротко и с достоинством. – Желаю успехов.
- Благодарю, патриарх.



В тот же день я отправился к Ллиру.
- Приветствую Вас, Ваше Величество, это честь для меня видеть Вас у себя дома! Чем обязан Вашему визиту?
- Я слышал, у тебя есть гобелен, посвящённый битве на Лангском поле…
- Да, Ваше Величество, есть. Пройдёмте, я покажу его Вам!
Я прошёл за ним в комнату, где висел гобеллен и, зная, что искать, легко нашёл взглядом узелки на бахроме. Я знал, что один из моих гвардейцев – гирудец.
- Наллод.
- Да, Ваше Величество!
- Что написано в правом углу ковра?
- Там написано “Хаэнна”, – я заметил, что при этих словах Ллир вздрогнул и слегка побледнел.
- Ллир, как ты мог?! – Я обернулся к нему. - Я же считал тебя другом!
- Я Вам друг, Ваше Величество. Именно поэтому я не мог позволить Вам жениться на простолюдинке.  Как вы не поймете, к чему это могло привести? Это же была бы война! Древние рода, думаете, стали бы терпеть её на троне?
- Пара срубленных голов легко остудили бы их пыл. Это не проблема.
- А моя сестра Линналия  чем хуже этой простолюдинки? Она ведь всегда нравилась Вам!
- Так вот она, истинная причина твоей ненависти…Я другом тебя считал, а ты меня предал.
- Это не так! – Он дёрнулся, как от удара, - я…
- Молчи! Оправданья тебе не помогут. Ты можешь спастись, только если скажешь, где она.
- Я… приму уготованное мне…
- Значит, не скажешь… Ну тогда я сам её отыщу.
- Она там, где Вы никогда её не найдёте. Я сказал ей, что если она когда-нибудь заявит о  себе, то умрёт она и её ребёнок.
- Дарнусово отродье! – Я ударил его по лицу.
- Я готов принять свою участь. – Повторил он, сплюнув кровь. 
- Ну что ж, я обещал отомстить тому, кто это сделал и я отомщу. Ты будешь казнён. Завтра же.
- Как Вам будет угодно…
- Увести его, – приказал я своим солдатам.
На следующий день на главной площади солдаты споро и деловито возвели помост. Герольды разнесли весть, что сегодня состоится казнь. В три часа пополудни десять солдат вывели на площадь Ллира. Палач вытащил его на эшафот и остановился. Я подошёл к осужденному:
- Ллир, в память о нашей дружбе, скажи, где она? Скажи, и я заменю казнь высылкой в Теранию.
 Но он молчал. Тогда я вышел на середину и сказал:
- Этот человек был мне другом. Я готов был доверить ему свою жизнь. Но он предал меня. - Все разговоры на площади затихли. - Народ Норсландии, какова должна быть награда за предательство?
- Смерть! - Взвыла охочая до зрелищ толпа.
- Нобили! Все вы знаете, что последняя фаворитка короля - простолюдинка! Но вы не знаете того, что он хотел жениться на ней! А я, я просто не позволил свершиться этому надругательству над благородными! Так что я должен получить за это: смерть или, может, благодарность?
- А чего это только вы, нобили получаете от жизни всё? Смерть ему! - раздался звонкий мальчишеский голос.
- Благодарность! Черни не место у трона! - Выкрикнул кто-то из кучки нобилей, стоявшей позади простолюдинов.
- Смерть ему! Кто пошёл против короля, тот пошёл против Норсландии!
- Помиловать его!
- Благодарность! Пусть знают простолюдины своё место!
- Вы все когда-то вышли из черни! Смерть ему! - Закричала дородная женщина в жёлтом платье.
 И толпа подхватила её последние слова, и над площадью зазвенело: "Смерть ему! Смерть! Смерть! Смерть!"
От кучки нобилей тут же отделилось несколько вооружённых до зубов людей – личная охрана. Они ввинтились в толпу, чтобы схватить женщину, но толстуха, предполагая, что повлекут за собой её слова, с проворством, не свойственным столь грузным людям, скрылась из виду.
 Я поднял руку, и люди затихли.
- Да, именно так. Смерть! Лорд Ллир Стагор будет повешен!
 Чернь засвистела и опять стала скандировать: "Смерть! Смерть! Смерть!"
- Но я же нобиль, я имею право на топор! - воскликнул потрясённый Ллир.
- Уже нет! Род Стагор навеки вычеркнут из Списка благородных семей Норсландии! - Я увидел ужас в его глазах. - И так будет с каждым нобилем, кто осмелится предать своего короля!
- О, нет! - Простонал обречённый. Он особенно остро понял, что наказал не только себя, со своей-то смертью он уже смирился, а теперь…
- Глаза завязать? - подойдя к преступнику, осведомился палач.
 Стагор не стал ему отвечать. Либо считая это ниже своего достоинства, либо, чтобы не выдать свой страх дрожью в голосе. Он помотал головой и выпрямился, пытаясь достойно встретить свою смерть
- Последнее желание?
- Пощадите мой род, он не причём.
- Отказано! Ты лишил меня радости, а я лишу тебя.
 Ллир обречённо замолчал.
- Приказываю! - повысил голос я, раздалась барабанная дробь, - исполнить приговор!
- Да, Ваше Величество! - ответил палач и дёрнул за рычаг. В полу открылся люк, и Ллира не стало. Но он умудрился остаться в памяти народа, хотя, мне кажется, что он вовсе не думал об этом. Помнишь пословицу "Закончишь как Стагор"? Она появилась именно тогда.
 Толпа заулюлюкала, зааплодировала, а я отвернулся и ушёл во дворец.
Я старался не думать о Ллире, но не смог – всё-таки мы слишком долго были друзьями.
Тяжело, когда тебя предают. Вдвойне тяжело, когда предаёт тот, кого ты искренне считал своим другом. Я считал, что камень упадёт с души, когда я отомщу ему, но жизнь показала, насколько я ошибался. Как бы то ни было, мы с ним участвовали не в одной схватке, прикрывая друг друга от вражьего меча и стрелы, мы делили на двоих один кусок хлеба во время горного похода, делились своими проблемами и мыслями…
Но предательства я не прощу никому.



-…С тех пор я не переставал искать её. Но так и не нашёл. Я молил богов, но они были глухи к стенаньям. Я приносил в их храмах щедрые дары, я воскуривал благовония, я ездил к оракулу на Сломанную скалу, но - безрезультатно.
- Сочувствую Вам, Ваше Величество.
- Но жалею я не об этом, а о том, что не верил старой истине: у короля нет друзей. Запомни, мой мальчик.
- Я запомню.
- После этого я так и не женился. Правда, пришлось казнить нескольких излишне недовольных сим фактом, зато теперь нобили без моего дозволения носа из норы не высунут.
- Но почему же Вы не женились? Король должен иметь наследника.
- Я надеялся, что отыщу её. Но, как видишь, моим надеждам не суждено было осуществиться. Правда, Заступница всё же не осталась совсем равнодушна к моим мольбам. Судьба столкнула нас не слишком поздно, сынок. - Риктор с заметным трудом поднял руку и погладил Ринса по щеке.
- Что???
- Я уверен в этом. Ты поразительно похож на меня в молодости. Те же глаза, то же лицо, те же движения. Ты даже на стуле ёрзаешь, как я!
- Это правда?
- Да, сынок, это правда. У тебя на подбородке есть родимое пятно?
- Есть.
- В форме руны "Р"?
- Да.
- Это отличительный знак королевского рода. Нашего рода. У меня - Риктор поднял голову, - такое же.
Старый король смахнул одинокую слезинку, бриллиантом сверкнувшую в неярких и скупых лучах светильников и повторил:
- Да, сынок, это правда.
- Я как-то не могу в это поверить… - Он тряхнул головой, не в силах осознать, что на него вдруг, как гром средь ясного неба, свалилось исполнение его самой-самой заветной мечты: он вот так, нежданно-негаданно, нашёл своего отца. Отца, о котором мечтал много лет и уже совсем отчаялся найти.
- Но это так. - Риктор сжал руку сына, и тот ответил на рукопожатие. -  Расскажи мне о матери. Она жива?
- Она умерла, когда мне исполнилось восемь. До этого она жила при храме Реи Заступницы высоко-высоко в Окраинных горах. Каждый день она начинала и заканчивала молитвой о здоровье своего возлюбленного. Сколько себя помню, я спрашивал у неё, кто мой отец. Она отвечала, что не может ответить сейчас, боясь причинить ему вред, но расскажет мне всё, когда будет на смертном одре. Но меня взяли учиться жрецы, я два года не был дома, и она умерла, так и не назвав мне имени.
- А как же ты?
- После этого я ещё семь лет провёл в обучении в нортском храме Реи. Ещё десять там же, но уже жрецом. В этом году старший жрец отправил меня от нортского храма, как самого достойного, вознести молитву богам на Лангском поле. Но я опоздал, меня встретил посланец принца Трока.  Что было дальше, Вам уже рассказали…
-Что ж, сын. Я исполню свой отцовский долг. Я подарю тебе новую, другую жизнь. Жизнь полную войн и пиров, предательств и героизма, союзников и врагов, любви и ненависти. Готов ли ты?
- Но как я справлюсь с этим? Меня же учили другому!
- Пока буду жив, я помогу тебе. - Риктор сжал руку сына. - Помогу подобрать тех, кто будет предан лично тебе, тех, кто составит новый костяк королевской власти. А потом уже они поддержат тебя, если сумеешь завоевать их преданность.
- Но я боюсь, отец, - Ринс, словно какой-то заморский деликатес, пробовал на вкус это слово, и с каждым мигом оно нравилось ему всё больше и больше. Губы, словно чужие, произнесли его, и молодой жрец понял: вот оно, свершилось. В детстве он всегда завидовал мальчишкам, у которых были отцы. А после смерти матери у него вообще не осталось родных людей, и Ринс попытался отгородиться от мира стеной веры. И теперь эта самая стена рушилась на глазах, и новый мир, полный улыбок, цветов и красок, словно дикий шторм обрушился на него.
- Не бойся... сынок, - старик неловко, на одной руке, приподнялся со своего ложа, одновременно с этим, пытаясь сграбастать его второй рукой. Риктор уже и забыл, как это делается, ибо после смерти любимой он никого больше ТАК не обнимал. А Ринс, умом уже осознавший то, что произошло, понял, что этот старик – единственный родной ему человек на всём белом свете, и тоже соединил свои руки на его спине. Король не выдержал такого напряжения чувств, и две солёные дорожки пролегли по его морщинистым щекам.
- Но… поверят ли мне люди?
- Главное, что я в тебя верю, сын. Ты сможешь стать королём, достойным Норсландии
- И будут люди всю жизнь плеваться за моей спиной…
- Не будут, стоит тебе лишь доказать, что ты достоин трона.
- Отец, а знаешь, у меня такое чувство, что меня попытаются убить прямо на пороге.
- Знать не посмеет, - нахмурился старый король.
- Посмели же они разлучить вас с матерью.
- С тех пор я хорошенько укоротил руки своему нобилитету, и после казни Ллира Стагора они прекрасно поняли, что я могу быть очень жестоким, если нужно. Но с другой стороны, твои слова не лишены зерна истины. Я обязан лишить их малейшего шанса убить тебя до восхождения на престол и, тем более, после. С этого часа и до самой коронации с тобой неотлучно будут находиться гвардейцы. Они преданы лично мне и служат не за страх, а за совесть и выполняют ТОЛЬКО мои приказы, поэтому никто и никогда не смог подкупить ни одного из них.
Король потянул за третий шнурок, и из той же потайной двери мгновенно появились шесть воинов с обнажёнными мечами. Увидев, что королю не грозит опасность, они преклонили колено, и один из них, не снимая шлема, с достоинством произнёс:
- Ваше Величество!
- Таврос, это мой сын, - он указал на Ринса, - я хочу, чтобы вы не отходили от него с этого момента ни на шаг.
- Будет исполнено, мой король, - сказал Таврос, и все они молчаливо и неподвижно, словно изваяния, застыли за спиной Ринса.
- Хорошо, отец, нобилей это может и остановит…
- Остановит, ещё как остановит, - перебил его Риктор, - Моя гвардия - это лучшие воины Норсландии. Чтобы вступить в гвардию, они прошли очень жёсткий отбор. Да и тренировки у них - не мёд. Не удивляйся, что их тут так мало - они способны играючи перебить всю ту толпу, что стоит сейчас за дверью. Даже голыми руками.
- …а как же принцы крови? - Всё же закончил свой вопрос Ринс.
- Хочешь - припугни, хочешь - вышли из страны, хочешь - казни. - Старый король усмехнулся. - Моя склочная сестрица, наверное, в кургане переворачивается: она так мечтала, что новым королём станет один из её сыновей…
Ринс вопросительно посмотрел на него, и  отец не заставил себя ждать.
- У каждого из них свои недостатки, из-за них ни один не может стать хорошим королём. Ты мой сын и именно ты должен править Норсландией. Достойно править. Так готов ли ты?
- Готов.
- Тогда открывай дверь, Таврос, сейчас я назову им наследника!



Послесловие.
Как и предсказывал король Риктор, Ринс  достойно правил Норсландией отпущенный ему богами срок. Его сын сменил отца на троне через много лет и род королей Норсландии не прервался.
Принц Фрар с горя принял в тот же день слишком много Алого Порошка единовременно и умер в жутких муках. Его смертью еще долго пугали всех тех, кому полюбился Порошок.
Принц Лайкер вскоре попытался отравить наследника престола, но был пойман с поличным и убит при попытке бегства.
Принц Быбар попытался организовать восстание и по праву победителя взойти на престол, но поверившие ему полки были разгромлены в первом же сражении – не зря же его считали никудышным полководцем.
Принц Трок, который никогда не отличался быстротой мышления, не успел предпринять никаких активных действий. Он был очень испуган столь скоротечной смертью братьев. Трок стал подозревать всех в покушении на его жизнь и, не теряя времени, удалился в свой самый дальний от столицы замок, где и прожил остаток дней, не покидая его стен.





Михаил Гридин  aka  IceDragon                Санкт – Петербург
                16 октября – 14 ноября 2008г.