Блокпост 113 часть 2

Часть 2

       Вечерело. В трещину между вечной пеленой сизых низких облаков и частоколом леса на горизонте заглянуло красное от перенапряжения солнце. Заглянуло, как обычно, не на долго, чтобы собственно удостоверится в отсутствии разумной жизни на блокпосту.
Псевдо разумная жизнь в этом забытом богом уголке планеты, на границе между родным и любимым, но таким вредным и забывчивым, государством и адом, все еще копошилась, обживая неуютный кубрик с голыми бетонными стенами.
Почти неделя прошла как личный состав блокпоста укомплектовали новобранцами. Бойцы все еще до судорог боялись то ли действительно Зоны, то ли самого страха перед Аномальным Сектором. Страх, к слову, специально выращивали в душах солдат инструкторы учебного центра Войск Сдерживания. Как дополнительный стимул, придаток к, и без того, обостренному безусловному рефлексу самосохранения. И солдаты исправно боялись, но уже привыкли и вполне сносно могли спать по ночам. Не вскакивая от каждого шороха.
Если по существу, то любой психиатр схватился бы за свои лохматые космы в предвкушении непочатого края работы. Они, эти хваленые армейские психиатры в санаториях реабилитации, рвали, матерились и метали. Но где-то далеко, где само понятие «Зона Отчуждения», не так сильно сдавливало оголенные нервы.
- Смирно! - рявкнул Калинин на бойцов. Те выстроились в короткую шеренгу на плацу перед блокпостом и щурились лучам заходящего солнца. – В наряд первым номером заступает Самохин, вторым номером на смену заступает Гордеев.
- Есть заступить первым номером, - отрапортовал один из бойцов.
Капитан прищурился, оценивающе взирая трезвыми, уже всю непомерно длинную неделю, глазами на подчиненного. Крепок, невысок, но коренаст и подтянут. Над левой бровью шрам, нос свернут по направлению осенних муссонов. Личное дело Самохина Колядов перелистывал достаточно часто. Мало того, что почти земляк. Свой, Иркутский. Земляков капитан не любил, и родной край терпеть не мог. Скорее всего, из-за заткнутого за пояс стыда перед родней и старушкой матерью. Первых начальник блокпоста списал из своей жизни одним резким росчерком пера. А на могилу второй так и не наведался ни разу за последние пять с гаком лет.
Так еще помимо ненужного землячества боец оказался норовист не в меру. Проломил непутевый череп толстозадому майору, когда тот во время учений Дальневосточного округа, изрядно перебрав, построил первый попавшийся взвод и принялся раздавать в душу всем, чей профиль оказывался по разумению его же, майора, красивее и слюнявее его собственного. Доставалось в первую очередь сибирякам и бойцам, корни которых уходили в земли мандаринов и Кинзмараули. Как выяснилось в последствии, из-за бабы. Кто бы сомневался? Какая-то краля предпочитала выносливых северных парней и горячих южных джигитов, и задирала перед ними юбку охотнее, чем перед толстыми лысыми особистами. Взвод поплатился за эту женскую разборчивость синяками, ссадинами и треснутыми ребрами. Майору достался главный приз. Трещина в толстом черепе отправила ущемленную мужскую гордость на полтора месяца в госпиталь, склонять симпатичных медсестричек к сексуальным действиям во благо скорейшего выздоровления пациента. А Самохину, как самому ретивому, нарисовали дорогу в дисбат.
- Есть заступить вторым номером, – вскинулся второй.
Дело этого бойца попадалось капитану раза два за неделю, не больше. Да и самым примечательным абзацем во всей этой армейской макулатуре значилась героическая невезучесть. Умудрился сержант Гордеев, управляя бронетехникой повышенной опасности (эта на которой в бой лучше не идти, чтобы не опозорить собственную страну) накатить правым треком на уазик начдива. Водитель автомобиля погиб на месте, а начдив отправился под бок к неудачливому ловеласу-особисту на пару с ним стращать своим мужским достоинством смешливых госпитальных медсестричек.
В другое время армейская машина может быть повернула свои могучие но тупые шестерни в ином направлении. Но та как у государства в безраздельном пользовании оказался зубастый Клондайк в виде Аномальной Зоны. А вместе с ним и Зона Отчуждения, которую смертельно опасно, но необходимо героически охранять. Вышло все по военному коротко и ясно. Прямоугольный штамп «ЗОт» на личных делах обоих. И полный писец молодым жизням.
- Напоминаю, - капитан качнулся с пяток на носки и обратно, - что восемь часов несут вахту оба номера. Следующие восемь часов второй номер спит в полглаза. Третью восьмерку отдыхает первый номер. И так двое суток. Ясно?
- Так точно!
- Датчики периметра дублируются Барсневской научной базой. Это их забота. Они фиксируют все изменения и опасности поднимут тревогу. Если успеют. В чем я, млять, не очень-то уверен. - Колядов произносил напутственную речь перед каждым дежурством, и она ему порядком надоела. Но приказ есть приказ. – На наши плечи возложена обязанность по визуальному контролю отведенного нам участка периметра и мониторинг датчиков движения. Это понятно?
- Так точно, товарищ капитан. – А как еще ответить? Войска Сдерживания это конечно не регулярная армия и тем более не гвардия. Но на верху сидят такие же толстолобые фуражки и очень чего-то они жалуют дисциплину и уставщину в рядах доблестных пограничников этой самой границы с адом. Приходиться соответствовать хоть в чем-то.
- И еще! Внимательно следите за спутниковой связью. Если интернет накроется медным тазом, нас не смогут предупредить об опасности. А на автоматику я не надеюсь, она летит первой. Сразу врубайте желтую тревогу.
- Так точно, - не впопад брякнул Самохин.
- К тому же. Погладывайте время от времени на шкалы электронных термометров. Когда температура начнет падать по градиенту и опустится ниже нуля, поднимайте блокпост по красной тревоге. Ну и держите нос по ветру, а слюни в пасти. В наряд заступить!
- Есть, - хором ответили бойцы и метнулись в сторону блокпоста.
- Остальным напоминаю, - обратился капитан к личному составу (за исключением прапорщика, который шуровал у себя в каптерке). – При желтой тревоге вооружиться, напялить на себя средства индивидуальной защиты и ждать дальнейших распоряжений. При красной тревоге с оружием и СИЗами прибыть в гараж и занять места в БТРе. При белой тревоге в чем мать родила делать ноги с блокпоста строго на юг. Кто замешкается или побежит в другом направлении – тому писец. Для тех, кто из дисбата, напоминаю. Желтая, красная и белая лампочки. А на юг мотать, потому что это максимально увеличит расстояние между вами и Зоной. Все понятно?
- Так точно, - зашелестел ряд нестройных хрипловатых голосов.
- Вот и зае…сь, - обрадовано кивнул Колядов. – Калинин, поступаешь в распоряжение Митяя. Остальным по распорядку.

***
Прапорщик Морозин намеревался совершить подсудное дело, не много не мало, а покинуть территорию блокпоста без крайней на то необходимости. Да не абы как, а еще вооружившись длинной и достаточно тяжелой снайперской винтовкой Драгунова с инфракрасным прицелом, прихватив к оному девайсу еще и боекомплект. Но ставить в известность личный состав и командира блокпоста Митяю не улыбалось. По этому, когда в каптерку протиснулся боец и доложил, что по распоряжению капитана поступил в безраздельное владения прапорщика, сам Митяй аккуратно, пяткой тяжелого армейского ботинка задвинул длинноствольный агрегат поглубже под койку.
- Значит так, - Морозин почесал немытый чуб и оценивающе взглянул на солдата. - Тебе выпала одуренная честь! Родина возлагает на тебя, боец, просто пи…дец какие надежды. Хватаешь в охапку эти две большие кастрюли и ершик, - прапорщик кивнул на стол, где томился в ожидании чистки означенный выше кухонный инвентарь и ожидали консервного ножа три полукилограммовые банки с тушенкой. - Затем направляешься строевым шагом в сторону крана и драишь кастрюли до блеска. Ясно?
- Так точно, товарищ прапорщик.
- Это еще не все, – пригрозил Митяй. – Наполняешь большую кастрюлю водой до половины и ставишь кипятиться на плитку, вторую кастрюлю доливаешь почти до верха и ставишь туда же. Усек?
- Так точно, товарищ прапорщик.
- Да че ты заладил? Повторяю, в той, которая на половину с водой варишь гречку, потом добавляешь тушенку. Все три банки. Во вторую кастрюлю после того как закипит, сыпешь пригоршню чаю. И это. Если из каптерки че-нибудь пропадет во время моего отсутствия, например больше одной банки со сгущенкой или больше половины коробки с сахаром, или еще что, я тебя самолично кастрирую и выброшу за периметр. А командиру скажу, что ты самостоятельно дезертировал на Зону, где геройски погиб. Ясно?
- Т-так точно, товарищ прапорщик. – Заикнулся Калинин, нервно сглотнув.
- И помни, боец, - Митяй поднял указательный палец вверх, означая тем самым важность предстоящего откровения. – Для себя стараешься, тебе же потом эту кашу и есть. Соль-перец в тумбочке, сухари там же. Исполняй.
- Есть, - вскинулся боец и, подхватив кастрюли, выпрыгнул из каптерки.
- Калинин, твою мать! Назад! – взревел прапорщик. Как только в прицеле появилась удивленная физиономия бойца, Митяй запустил в сержанта железным ершиком. Испуганный наряд по кухне подхватил на лету означенный снаряд и, гремя кастрюлями, скрылся с глаз Морозина. – Куда катиться эта страна?
Раздав насущные указания прапорщик, выудил из-под кровати СВДшку и запихнул ее в большой холщевый мешок. Под подушкой дожидался добротный охотничий нож и бухта тонкого троса. Подумав, Митяй вооружился еще и рацией и, озираясь по сторонам, покинул каптерку. Через несколько томительных мгновений коренастый силуэт заместителя начальника блокпоста по хозчасти растворился в серых сумерках, юркнув в кустистый подлесок.
За периметром зоны отчуждения велся достаточно плотный мониторинг с военных консервных банок, что виноградными гроздьями свисали с околоземных орбит, да и камеры наружного наблюдения вкупе с датчиками движения, надежно перекрывали подступы к Стене. Однако, как и во всех сказках со счастливым концом, имелись в системе спутникового слежения «окна». Чисто человеческий фактор – смена операторов. Прапорщик всем своим плутоватым нутром чувствовал то время, когда усталые глаза пасунов уже закрываются в предвкушении скорого отдыха, а зоркие отдохнувшие глаза сменщиков с могучим армейским пофегизмом неотрывно следят за командиром наряда, раздающим последние указания и тумаки. Так что рязанская морда неустановленного лица, самовольно покинувшего блокпост, не засветилась ни на одном мониторе Ольгинской или Чуфиловской военных баз. А остальным укреп районам до одна сотня тринадцатого блокпоста и его окрестностей было глубоко и с удовольствием насрать. У них своих забот хватало. Что касается всевозможных хитроумных датчиков и грамотно расставленных видеокамер, то они обслуживали только засеку перед Стеной ну и сам периметр. А перед, собравшимся в самоволку, Митяем стояла иная задача, нежели рвать жопу на колючей проволоке заградительных укреплений.
Прапор шел на кабана.