Блокпост 113 часть 3

Прапор шел на кабана.
Да-да, в виду предстоящей со дня на день проверки Морозов собирался разжиться вкуснейшим мясом диких хрюшек, разжиревших и умноживших свою популяцию из-за поголовного отсутствия гражданских охотников в Зоне Отчуждения. Четырехногая пятачковая цель, не ведая о такой плачевной ситуации вволю отжиралась на прошлогодних желудях в дубравах по обе стороны заброшенной узкоколейки. Эта железная дорога в соединяла такие малоизвестные пункты тупиковой ветви эволюции как Голованово и, давно нежилую Куршу с обжитыми и густо населенными местами близ Тумы. А последние пару лет тупо и молчаливо уходила вглубь Аномальной Сектора, являясь несгибаемым и, пожалуй, единственным ориентиром для редких сталкеров, что совались в гиблые места с юга.
Кабан, в виду полезности употребления его печеным на углях под всевозможную водку и иные запрещенные уставом напитки, оказался очень уважаемым деликатесом. И в большом количестве исчезал в ненасытной утробе генерала, восседавшего своей начальственной задницей на кресле куратора южной части периметра. Впрочем, и Исайкин, не будь дураком, употреблял мясо хрюней весьма ловко.
Полковник, надо отметить раз уж упомянут, сдержал оброненное слово и доставил с воздушной почтой запрашиваемый Митяем инвентарь. Воздушной доставил то ли в отместку, то ли просто идиот. Летуны, считая ниже своего мужского достоинства садиться рядом с Зоной Отчуждения без видимых на то оснований, сбросили огромный тюк с вертолета прямо на бетонный плац. От чего пострадала небольшая часть груза, включая аккумуляторы, лампочки и частично медикаменты. Принимающая сторона получила трещины упомянутого бетонного плаца и весьма серьезные травмы личного состава, которые надорвали пупки, перетаскивая свалившееся с небо богатство в каптерку. Впрочем, и летуны получили свое. Отборный мат и изощренные проклятия, которые посыпались на их головы по всем видам связи, как вербальной так и радиоэлектронной, наверняка уложили бы обоих пилотов в могилу если б хоть одного из солдат сотня тринадцатого в роду водились колдуны или ведьмы. А раз полковник сдержал свое словно, что в прочем за ним водилось не часто, вывод напрашивался сам собой. Генерал все же решил проинспектировать владения.
Вот и встала перед прапором дилемма, добыть бы дичь, для того чтобы превратить проверку в попойку. Ну и чего греха таить, не столкнуться нос к носу со сбродом, намеревающимся прокрысить через Зону Отчуждения, и углубиться в поисках дорогостоящих чудес на территорию государственного смертельно опасного объекта. Сталкеры в одиночку ходили редко, а вооружены всегда оказывались если уж не на совесть, то весьма сносно. Что в свою очередь обещало Морозину бешено героическую и очень славную, но тупую гибель.
Подыхать прапор не собирался, а собирался добыть кабана, при случае даже пару. По этому крался он по лесу совсем осторожно, с завидной периодичностью обозревая погруженный в вечерние сумерки лесистый пейзаж через инфракрасную оптику СВДшки.
 Охотиться Морозин навострился еще в бытность свою кадровым офицером далеких краев Приамурья. И науку ту старался не забывать.
Отшлепав с полной выкладкой два километра в южном направлении и изрядно от этого притомившись, Митяй уселся на краю заброшенного мелиоративного канала и вскинул винтовку. Надо отметить, что в те далекие времена, когда Зоны Отчуждения и, уж тем более, Аномального Сектора не предвиделось даже в самых пессимистичных прогнозах, ухоженные и людные (от того загаженные) леса Мещерского края прорезали тысячи осушительно-оросительных систем. В наивной попытке совладать с древними болотами мелиораторы и аграрии не поскупились на технику и ресурсы. Все их труды канули в Лету, когда возникла Аномальная Зона, а в последствии пришли вояки и выстроили Стену. Каналы и запруды в Зоне Отчуждения быстро пришли в негодность и поросли густым ивняком и орешником, где-то заболотились, а где-то самостоятельно высохли. На берегу одного из раритетов аграрного зодчества прапор и решил устроить себе перекур.
Быстренько окинув вооруженным инфракрасным прицелом взглядом окрестности и убедившись в собственной уединенности, Митяй выудил из кармана потрепанную пачку «Беломора» и спички. Размяв в пальцах сухой табак папироски, прапор закурил, с наслаждением вдыхая гадкую смесь и жженых опилок, сена, навоза и другой дряни.
Тишину ночного леса, а шел прапорщик долго и вполне резонно полагать, что на окрестности ЗОта свалилась нежданно негаданная ночь, иногда прерывали вопли редких дурных птиц, шорох мелкой живности, копошащейся в густом подлеске, болотистые вздохи и тому подобные прелести, способные закоренелого горожанина довести до истерики. Окажись он в этих непролазных чащобах, один да еще и ночью.
Прапор срать хотел на все неудобства. К закоренелым горожанам он себя никогда не причислял, имея из личной недвижимости только старенький обветшалый домик в глубинке Рязанской области и огород в десять соток. Впрочем, надел прапорщика не ведал лопаты уже лет восемь и вполне мог служить натурой для любого пейзажиста, если б тому взбрела в голову шальная мысль перенести на холст самый обветшалый кусок необъятной России. Одиночество Митяя вместе со всеми страхами и ужасами ночи развеивала лежащая на коленях СВДеха. Ей вторил табельный пистолет неустановленного образца (скорее всего Стечкин, только хрен их разберет со всякими последними модификациями) в наджопной кобуре.
 Морозин прислушался. Нет, не показалось. Цель близка.
До искомого распадка рукой подать, ну, то есть меньше километра. Вот среди скудного на звуки и шорохи ночного леса и пробивалось едва различимое довольное сопение и умиленные всхрапы.
Прапорщик вскинул тяжелую винтовку и приник к видоискателю. Кабанов через густой кустарник и круто пересеченную лесистую местность заметить не представлялось возможным, а вот иных каких тварей, особенно двуногих… но и такой живности по близости так же не наблюдалось.
Довольно крякнув, Морозин встал, отряхнул задницу от налипших прошлогодних листьев, песка и желтой хвои, взял оружие на перевес и бесшумно направился в сторону жирующих свиней.
Пятачковые обитатели Зоны Отчуждения вольготно расположились рядом с небольшим распадком под корнями могучего дуба. Все прошлогодние желуди свинки употребили в прошлом году, а теперь с остервенением карьерных экскаваторов углубляли распадок и беспощадно подрывали устои старого дуба в поисках вкусных корешков, молодых ростков и всякой мелкой живности, на свою беду копошащейся в поверхностном слое серой лесной почвы.
 Морозин прилег на мох и поудобнее устроил СВДшку на узловатых сосновых корнях. Несмотря на то, что Драгунов с толпой подручных конструировал винтовку совсем для иных целей, Митяй искренне надеялся, что не промажет.
Кабан жировал. Прапор целился, припав к видоискателю инфракрасной оптики. Спутники следили с околоземных орбит за порядком в Зоне Отчуждения. Сталкеры вынашивали планы проникновения в Аномальный Сектор в трех километрах от позиции Митяя. Рутина и скука.
Зато стадо диких свиней порадовало своим количеством. То тут, то там среди могучих гор сала, мяса и свирепого характера мелькали юркие игривые подсвинки с лихо закрученными спиралью хвостиками. В лесу стоял визгливый гомон молодняка и довольное сытое хрюканье солидных представителей местной фауны. Зверь чувствовал себя вольготно и независимо. На такую ораву позариться не каждая стая волков, только совсем одуревшие от голода хищники рискнут напасть на дюжину кабанов, да еще и с потомством. А о человеке, остро пахнущем железом, едким порохом и смертью поросята успели позабыть. Но мелочь прапорщика интересовала слабо.
Митяй поймал на галочку тяжелое толстое рыло с длинными бивнями. Нет, ну какой идиот конструировал эти млятьские прицелы? Напихали разных шкал датчиков и масштабных линеек. Что соломы в деревенский навоз. А толку? Прапорщик прикинул расстояние. Далековато. Нет, ну конечно двести метров для СВДшки вообще не препятствие, но вот прибор для бесшумной и беспламенной стрельбы портил все дело. Щелевые прокладки сбивали пулю и точность катастрофически падала. Снимать же тупорылую насадку Митяю вовсе не улыбалось.
- Ну-ну, успокойся, - Морозин нежно погладил цевье винтовки и вновь припал к видоискателю покрасневшим от напряжения глазом. В черно-сером мареве холодного ночного леса белыми пятнами мелькали теплые силуэты целей. – Начнем, помолясь.
Выбрав упитанного хрюна, вокруг которого вились мелкие недоразвитые поросята, прапор задержал дыхание, навел верхнюю галочку прицела и нащупал слабину спускового крючка. Затем старый вояка медленно, сквозь плотно сжатые зубы вобрал в себя сырого лесного воздуха и вновь задержал дыхание.
С резким клацаньем затвор скользнул назад, выбрасывая стреляную гильзу. Вторя ему, ствол винтовки дернулся и издал приглушенный свист, похожий на хлесткий щелчок семихвостой казацкой плетки.
Тяжелая пуля калибра семь, запятая, шестьдесят два выбила заплывшие жиром мозги у дикой свиньи, отправив ее сучить копытами, взрывая в предсмертной агонии серо-песчаную лесную почву.
Но прапор уже выцеливал второго кабана, ловя крупицы мгновения, до того как стадо, напуганное непонятной и пугающей кончиной одного из своих собратьев, стремглав пустится в дебри лесного массива.
 Успел.
Вторая пуля ввинтилась в лоб мелкому годовалому прасуку, который чуть замешкался, не понимая своим куцым умишком, чего бы это все так переполошились и драпанули в кусты.
- Общество защиты деревьев, - веско выдавил Митяй, довольный собственным выстрелом, но от чего-то самыми глубинными закоулками своей души жалел подвернувшуюся под пулю дичь. Тут позвольте автору извиниться перед защитниками животных за кровавые зверства описанные выше. Автор всячески отговаривал Митяя идти на охоту, но был послан далеко и по-матери.
Прапорщик еще немного полежал на влажном, но приятном и мягком ковре из пушистого мха, выжидая. С кабанов станется найти обидчика, выбросив из головы все мысли о величии царя природы вкупе со страхом перед вооруженным человеком, и идти мстить.
Как-то полгода назад в суровую зимнюю стужу Митяй, плевать, что в лыжах, вскарабкался на высокую сосну со скоростью павиана, держа в зубах вонючий дерюжный ремень СВДехи. Ну не повезло старому вояке, пуля срикошетила от чугунного котелка здорового секача и улетела, причинив ему минимальный урон. А вот сам кабан решил разобраться с неудачником по максимуму и подбил на это благоугодно дело изрядную часть стада. Мяса в тот кон заготовили на всю зиму, но и страху Морозин натерпелся, будь здоров.
Но нет, кабаны удалились с концами, сберегая визгливо хрюкающее потомство.
 Теперь стоило быстренько и сноровисто освободить подстреленное генеральское угощение от тяжелых и совершенно ненужных внутренностей, пока на запах вкусности не заявились иные персонажи из русской народной сказки Колобок. Как и дикие свиньи, волки и медведи чувствовали себя вполне комфортно в Зоне Отчуждения и научились не бояться людей. А воевать с местными Митяю не хотелось.
Но прапорщик прислонился к стволу высокой сосны и закурил, переводя дыхание. Годы брали свое.

***
Колядов открыл глаза, и уставился на ряд из трех лампочек, которые сиротливо кучковались под бетонным потолком, закованные в противоударные решетчатые коконы. Эти софиты он уже успел возненавидеть до глубины души, потом полюбил всем сердцем как елочную гирлянду, а теперь, на протяжении полугода относился к ней равнодушно, как к старому знакомому.
Через мгновение, когда пелена тревожного сна спала окончательно, до капитана добралась настороженная мысль.
- Че за хрень? – выдавил он и покосился на неплотно прикрытую дверь комнаты наблюдения.
В это самое мгновение одна лампочка из гирлянды над потолком замигала, а по спящему блокпосту прокатился надрывный зуммер сирены. Пищало на высоких тонах с длинными перерывами.
Желтая.
- Блокпост к бою!!! – заорал Михалыч, перекрывая вой сирены. И в комнату мониторинга. – Че там у нас?
- Посторонние на два триста минус, - бодро отрапортовал Самохин с чувством выполненного долга.
- Че за посторонние? – Капитан натягивал комок и попутно пытался левой ногой попасть в горловину высокого армейского ботинка.
- Двое неизвестных, вооружены, и с рюкзаками, - доложил Гордеев. – Подползли по дренажной канаве к стене на участке…
- Сталкеры, блять, - перебил Михалыч, зашнуровывая ботинки. – Как я ненавижу этих уебков. Врубай красную.
Тут же над потолком загорелась красная лампочка, сирена запищала длинными гудками.
- Доложите на Чуфиловскую базу и на Озерский аэродром, продолжайте мониторинг. И не проебите блокпост. – Капитан напялил на плечи бронежилет, затянул ремни по бокам. – Рация у вас есть, если что, немедленно связывайтесь со мной.
Колядов накинул на себя разгрузку, в одну руку схватил автомат, в другую схапал чехол с противогазом и подсумок с ПНВшкой.
- С богом, - напутствовал он дежурных и скрылся в дверях.
Отличным инженерным решением при строительстве блокпоста оказалась наружная лестница, ведущая на второй этаж. Повысили крепость внутренних конструкций и сэкономили на бетоне. К тому же обогатили русский фольклор сотней без малого новых интересных и терпких выражений, которые придумывали солдаты и офицеры, поднимаясь зимой в метель и жуткую стужу по шатающейся хлипкой лесенке, сваренной из арматурин. Других способов попасть на означенную высоту не существовало. Ну да, разве что альпинистский. Сам Калядов мог со спокойно совестью записать на свой личный счет около двадцати интереснейших словесных оборотов в адрес строителей и генералов, одобривших всю эту поипень. Митяй где-то под девяносто.
Скатившись с выше означенной лесенки и упомянув по случаю что-то из раннего творчества великого русского поэта, а по совместительству еще и земляка Морозина, капитан бросился к гаражу, в котором во всю орудовали оставшаяся троица бойцов блокпоста.
- Тема! – крикнул Колядов, запрыгивая на место водителя восьмиколесного армейского гроба. – Вооруженные люди пытаются проникнуть за периметр. Задача, пресечь попытку проникновения на государственный объект. Ясно?
Бронетранспортер взревел и вырулил на плац. Круто взяв вправо, Михалыч погнал технику по засеке, стараясь без необходимости не приближаться к Стене, чтобы не нервировать лишний раз детекторы движения.
Точка проникновения находилась на расстоянии двух километров трехсот метров западнее блокпоста. Так что ехать предстояло около пяти с небольшим минут. Это если удачно вырулить на старую проселочную дорогу.
- Калини! – рявкнул Михалыч, с легкостью перекрикивая вой бронетранспортера, - возьми мой калаш и прицепи к нему ПНВшку. Справишься?
- Так точно, товарищ капитан
- Смертин! Ну и дал же бог фамилию. - Вторично позвал командир блокпоста. – Садись на навигатора. Василевский, блять, ведь х…й выговоришь, на тебе орудийная башня. Заранее поверни ствол на девять часов, подходить будем справа.
- Есть, - крикнул кто-то из бойцов. Второй кивнул.
- Калинин?
- Я щас, товарищ капитан. – Вчерашний кашевар пытался справиться с тяжелым тубусом прицела ночного видения и нацепить его за «ласточкин хвост» на командирский автомат. – Готово.
- Зае…ись. – Калядов взял рацию и прокричал на частоту. – Митяй, вызывает первый.
Шуршание помех прорезало недовольное ворчание прапорщика.
- На связи.
- Ты скоро? – поинтересовался Михалыч. Прапор наверняка слышал сирену, и короткую, и длинную. Если с ним не связались сразу, то не обязательно оканчивать высшее командное училище по логистике на отлично, чтобы сопоставить факты в цепочку. На территории посторонний, а командир поднял блокпост по красной тревоге.
- Где?
- Две тысячи триста минус. По балке идут.
- Минут десять. – Прикинул Митяй. – Раньше не успею.
- Тебе отбой, дуй на блокпост.
- Понял.
 В этот миг под колеса бронетранспортера попался ствол дерева, поваленного не весть когда. Машину ощутимо тряхнуло, дружно застучали зубы, бойцы вжали головы в плечи и поплотнее затянули ремни «сфер». Не хватало еще каске съехать на глаза во время боя.
Последние несколько минут ехали молча, солдаты нервно теребили в руках кто автомат, кто гашетку башенного пулемета, кто монитор навигационного оборудования.
Дорога неожиданно продемонстрировала резкий поворот и тупо уперлась в бетонную Стену периметра. Командир остановил машину не доезжая десятка метров до преграды и развернул водительский визор влево, обозревая через ПНВшку бронетранспортера засеку периметра.
- Василевский, - скомандовал он, - Сто пятьдесят метров, ориентир - куст, три градуса разброс. Над головами, предупредительным. Пли!
Башенный пулемет оглушительно ударил барабанной дробью, расчеркнув ночь вереницей трассирующих выстрелов. Звонким латунным дождем по броне посыпались стрелянные гильзы. Прохудившийся гильзосборник уже пару лет не меняли.
 - Калинин, Смертин, - рявкнул капитан, не отрывая взгляда от визора. – Покинуть машину. Занять позиции у морды и в хвосте. И смотрите, под колеса не лезьте, под пули не суйтесь. Исполнять.
- Есть-есть, - донеслось сквозь грохот двигателя, тарахтящего на холостых оборотах.
- Василевский, давай длинным над головами, ориентир тот же. Разброс пять градусов.
Пулемет вновь загрохотал, лязгал затвор, сыпались латунные гильзы, длиннохвостые искры трассирующих пуль пунктирами чертили ночь.
- Хватит-хватит, угомонись, - заорал Михалыч. Хорошо поставленный командирский голос, чуть подточенный командирскими пьянками и другими прелестями жизни сделал свое дело. Пулемет стыдливо заткнулся. – Длинный – это, ****ь, пятнадцать, а не двадцать пять.
Колядов вновь вгляделся в зеленоватое марево водительского обзорного экрана.
- Товарищ капитан, авиация на подходе, – напомнил Саня Василевский, прислушиваясь к постороннему гулу, который слабо пробивался сквозь привычные шумы.
- Знаю.
В это время со стороны старой мелиоративной канавы, заросшей кустами и высокой осокой, ударила плотная струя трассеров. Пули с визгом рикошетили от брони БТРа, заставляя толстую броневую сталь гудеть словно колокол.
- Они там совсем охренели?! – бронтозавром взревел Колядов и потянулся к приборной планке.
Василевский сжался и поглубже засунул голову в плечи, стараясь достать макушкой до задницы. То ли боец не привык, когда по броне деликатно постукивают вежливые пули, то ли могучий рык командира сто тринадцатого блокпоста заставил солдата сходить по маленькой.
- Суки, - не унимался Михалыч и скомандовал самому себе. – Первый осветительный, пли!
Впрочем, окрик предназначался и оператору башенного пулемета. Дабы Василевский успел отвернуть усталые, красные спросонья глаза от прицела ночного видения. Так и ослепнуть не долго.
Из короткого тубуса на орудийной башне в затянутое плотными низкими тучами ночное небо ударила красная осветительная ракета, заливая окрестности периметра ярким светом.
- Писец их ПНВшкам.
- Нашим тоже, - прослюнявил Василевский.
- Нам теперь по хрену, - отмахнулся Колядов, прислушиваясь к рокоту винтокрылых машин над головой. – Летуны пусть эту падаль гоняют. Ты включи-ка прожектор, подсвети «крокодилам» окрестности.
- Есть, - боец врубил подсветку оружейной башни.
Обе винтокрылых машины сделали круг над местом ночной стычки. С борта одного «крокодила» в пару коротких очередей отработал авиационный пулемет, прострочив в нескольких местах засеку перед периметром. Но как-то вяло и не прицельно.
На втором круге пилоты поддали питание на собственные осветительные приборы, и ночь пропороли два плотных белых луча, хищно рыская по оплывшей заболоченной канаве.
- Упустили, - взохнул капитан, наблюдая происходящее в маленькой смотровое окошко под визором. - Теперь два варианта…
- Каких? - не понял Василевский.
- Либо эти говнолазы отправятся лесистыми участками в направлении трусливого поноса, что вероятнее всего, - капитан заглушил двигатель БТРа и подхватил свой автомат, оставленный Калининым. – Либо атакуют нас.
- Зачем нас атаковать? – во второй раз смысл сказанного ускользнул из головы молодого бойца.
- Не знаю, - проворчал капитан, закрывая смотровое окошко бронешторкой. – Но прецеденты были. Прожектор оставь, а сам двигай на воздух. Займешь позицию у заднего колеса. Исполнять.
- Есть. - Упрашивать Василевского не пришлось.
Колядов направился следом.
Вертолеты сделали еще один широкий круг над лесом, не прекращая обшаривать местность прожекторами. Затем один «крокодил» снизился метров до двадцати и повис над засекой. Из-под брюха этой здоровенной летательной машины, придерживаясь неразличимых в непроглядной тьме тросов, посыпался десант. Второй вертолет барражировал в стороне, намереваясь прикрыть сухопутных в случае нежданной атаки.
- Пошел спецназ, - прокомментировал Михалыч, вглядываясь через прицел ночного видения в черную махину кустистого подлеска. – Ждем.
- Чего? – не унимался Василевский, прислонившись спиной к широкому пыльному колесу бронетранспортера рядом с командиром.
- Блять, пацан, - не выдержал Колядов. - Ты либо добросовестно наложи в штаны и трясись как салага, либо героически прояви волю. Только не заеб…вай меня своими вопросами.
- Виноват, товарищ капитан, - хлюпнул носом сержант. – Я когда нервничаю…
- Понятно, - обрубил душевные излияния Михалыч. Но наивность паренька, ни разу не бывавшего в бою тронула какие-то заскорузлые струны в душе капитана, и тот решил прояснить. – Ждем гостей. Среди сталкеров идиотов катастрофически мало, тупорылых или борзых в первый год всех постреляли. Но, млядь, если кто-то открыл огонь по БТРу, он либо зеленый как понос, либо отморозок редкостный. Оба варианта дерьмовые.
- Ясно, - вздохнул Василевский.
- Так, всем! – могучим актерским шепотом закричал капитан. – Мордами в грязь, и чтоб не шороху. Огонь без команды не открывать.
- Есть, - донеслось из кустов метрах в пяти от БТРа.
- Есть, - вторил шорох из высокой травы засеки.
- Я сказал, не шороха! – рявкнул Колядов.
Второй вертолет завис над канавой и выплюнул оставшийся десант.
- Сталкер матерный пошел, да и инвентарь у него, не чета нашему списанному оборудованию. Млять, но чтоб БэТэР обстрелять. Я ведь узнаю кто, яйца по самую шею откручу. Не по-людски как-то, не по понятиям.
В это время десант развернулся цепью и углубился в заросли подлеска, прочесывая окрестности.
- Товарищ капитан, разрешите вопрос?
- Млядь, пацан. Если решил достать меня своими вопросами, то хотя бы без всяких этих солдатский понтов. Усек?
- Так точно.
- Ну, я же просил!
- Виноват… Просто… ну… А по каким таким понятиям?
Колядов покосился на подчиненного. Вот ушастый-то попался.
- По общечеловеческим понятиям, – разъяснил он, понимая, что расспросов теперь не избежать. – По жизненным.
- А…
- Сто тринадцать, вызывает Дрозд -1, - послышалось из рации. Дроздами себя величала братия военных воздухоплавателей Озерской авиабазы. Судя по всему летунам надоело гонять муравьев по лесу и они решили сделать ноги, точнее крылья, в направлении теплых мягких матрасов.
Колядов вытащил из нагрудного кармана рацию и недовольно откликнулся.
- На волне.
- Здорово Коляда! - Рация разродилась радостным приветствием. – Как твоя жопа поживает?
- Жмур, мать твою! - Капитан невольно улыбнулся, услышав голос старого приятеля. – Ты же вроде на «Черную Акулу» пересел?
- Ага, с тобой пересядешь. – Треп по рации – любимое развлечение летунов. – КА-50 машинка капризная, да и десант нести не может. Короче мы сворачиваемся.
- Да вы, уроды, прилететь толком не успели.
- А че ты хочешь? ИК-оптика эту зеленку не берет, а прожекторами по лесу шарить без толку. Твои гаврики дернули на юг, за ними Котов со своими головорезами отправился, так что расслабься.
- Какой, млять, расслабься? – опешил капитан. – У нас десять километров периметра на семь человек.
- Ну, ты как хочешь, - проскрежетала рация, - а я сваливаю.
- Еще вопрос. – Вспомнил капитан. - Кто на сто тринадцатый последний раз почту завозил?
- Когда?
- Ну, на неделе, ее еще Иса сам укомплектовывал.
- Эта та, которая разбилась при доставке?
- Она. – Капитану не понравился лошадиный ржач, фонивший в кабине летунов.
- Я завозил, – радостно сообщил Жмур.
- Сука, - сказал Колядов.
- А чего так дерзко? – с наигранной обидой в голове поинтересовался летчик. – Разные накладки случаются, мы, что ли, виноваты?
- Ты это… - Колядов поскрежетал зубами. – Осторожней, короче. У Митяя в подсобке старенький трофейный «стингер» лежит. Как бы неустановленные лица, пробравшиеся к периметру, не прописали бы тебе заряд в брюхо. У нас тоже накладки случаются.
- Нет, ну зачем так дерзко? – струхнул Жмур. – Так и скажи, что с меня ящик пива.
- Если ты и его сбросишь на бетонку, я самолично буду тем неустановленным лицом, который тебя из «стингера» сшибет. – Пообещал Капитан.
- Договорились, - пискнула рация. – Все, отбой, мы уходим.
Над залегшими у проселочной дороги бойцами сто тринадцатого блокпоста с ревом пронеслись две тяжелых летающих туши и, мигая сигнальными огнями, направились на восток. На Озерскую авиабазу.
- Знакомый? – спросил Василевский.
- Жмурченко? – Капитан убрал рацию в нагрудный карман. – Ну да, приятель старинный. Как-то мы с группой, такие же зеленые салаги как ты, отправились предотвращать прорыв периметра. Километрах в пяти западнее отсюда. Тогда много говна лезло на Зону, мы стреляли на поражение, они лупили по нам в ответ. Двоих особо ретивых сталкеров положили, один, похоже, матерый, ушел в леса. Командиру в том бою ногу прострелило. Да и мне досталось, две пули поймал бронежилетом. Три ребра сломал со всеми вытекающими. А тут температура резко на спад пошла. По рации орут, мол текайте хлопцы. В полукилометре сильнейший термовыброс. А куда мы? Старый БТР не заводиться. Чтоб его. А с ранеными на плечах не очень-то и побегаешь. Саляру слили и хвороста успели натащить кучу. Стоим, как в гриле переворачиваемся, чуть жопами в костер не залезаем, а вокруг холод расползается собачий. До минус пятидесяти уже дошло.
Жмурченко тогда на ведомом «Крокодиле» летал, обеспечивал огневую поддержку. Вертолеты-то понятно отогнали подальше, чтобы не угробить. А мы, значит, выбирайтесь своими силами. Он приказ проигнорировал, развернул машин и по дуге вокруг выброса и к нам.
- Так ведь холод, все к чертовой матери замерзнет?
- Он смекалистый, иначе бы списали его в сухопутные после этого инцидента. Так вот Жмур по краю выброса ползет, по инею ориентируется. На геликоптерах вместе с обычными «воздух-земля» еще напалмовые безосколочные заряды стоят гирляндой, чтоб шрапнелью стену с датчиками не повредить. Бережливые суки.
Близко к нам он не бил, стеснялся наверное. Вскопал площадку ракетами метрах в семи поодаль и посадил туда «крокодил», прямо в огонь. Тут уж и мы не растерялись. Прыгали в костер на пару секунд и галопом, разбрасывая искры из задниц, к вертолету.
- Выбрались? – спросил Василевский.
- Нет, блять, там все и подохли. – Огрызнулся капитан и прокричал на весь периметр. - Так всем! Занять позиции у бронетранспортера!
- Но летчики сказали, что сталкеры на юг подались? – напомнил Смертин, приваливаясь спиной к свободному колесу машины. В ботинках у солдата хлюпало и камуфляж мокро поблескивал. Видимо парень в лужу угодил, по позиции менять не стал. Терпеливый.
- А мы подождем немного, - успокоил Колядов и, повернувшись к Василевскому, продолжил. – Вот в госпитале мы с ним и познакомились, он с обморожением на неделю туда угодил. Я с переломами и легкое чуток порвал. Да и командир мой с ногой загипсованной. Сколько ханки пережрали за эту неделю, не сосчитать.
- Понятно.
- А потом как-то группа матерых стариков на ура прошла Зону Отчуждения в режиме марш броска, с наскока форсировали Стену на два километра восточнее Зеленого блокпоста. Это который сотня тридцать второй. По дренажной трубе проползли, спилили решетку термитной сваркой, и айда на вольные хлеба. Так прошли, что когда детекторы пискнули, они на той стороне уже обтирались. Мы само собой подорвались, да еще и сто тридцать второй появился. Но куда там? Стоим перед дренажной канавой и тупо смотрим на винтокрылых. За сталкерами как раз пара дежурных «крокодилов» пошла. На свою беду.
- Обычно если нарушитель углубился в Аномальный Сектор его преследовать запрещено. – Вставил Смертин, решил салага похвалиться знанием матчасти.
- После периметра до границы АСа еще метров пятьсот чистой зеленки, - объяснил капитан, - Вот летуны и чешут эту макушку, блох ищут. Уж не знаю, каким образом, но немного зацепило один из «крокодилов». Техника слишком громоздкая и тяжелая, на изящные маневры не рассчитана.
- Аномалией зацепило? – подал голос Василевский.
- А то чем же? – фыркнул Колядов. – Это у хохлов над Зоной можно хоть пьяным летать. Наша красавица покапризней будет. Пока суть да дело, не справился Жмур с управлением и как раненый баклан грохнул вертолет за километр от границы Аномального Сектора. Все, кранты считай, списан летун вчистую. Второй-то «крокодил» в ту степь и носа не сунет, а то рядом сляжет, без вариантов. Тут командир мой подорвался, говорит, что требуются добровольцы для спасения экипажа. Ну, мы-то и поперлись за периметр.
- В Аномальный Сектор? – восхитился Василевский.
- Угу, туда и как видишь, живой. - Михалыч поглядел на наручный хронометр. – Ждем еще пару минут. Так вот, проползли дренажной канавой, выбрались, обтерлись и по следу сталкеров. Они ж сырые, все грязные, так что не след – проспект. Так пять сотен метров отпахали, не зная, что будет в следующую минуту, то ли пуля встретится, то ли гадость какая прихлопнет.
Идем след в след, стараемся ветку без крайней нужды не тронуть, за куст не зацепиться. Уже метров сто по Аномальному Сектору премся и пока живы. Меня это даже удивлять начало. Но потом доперло. Сталкер-то, он не дурак абы как ломиться. Он тропой разведанной идет, или сам на месте всякое дерьмо определяет. Гайки с ленточками разбрасывает, детектором крутит, нюхает, слушает, даже, говорят, на вкус пробует. А мы по его следам как по бульвару.
Вот только засада какая, вертолет в тридцати метрах от тропы лежит, вроде даже целый… на половину. Жмур свалился на березняк, мягкие такие молоденькие деревца. Только тридцать метров нехоженой Зоны это круче чем двухдневный марш бросок с полной нагрузкой. Стоим, думаем что делать.
- И как же? – поинтересовался Василевский, прихлопнув комара на лбу.
- Да никак. Вышли из-за кустов те самые сталкеры, за которыми летуны в Зону рыпнулись. Хан и Макс Бешенный. И говорят мол, не суйтесь пацаны, дайте сначала мы пройдем. А мы что? Идите, говорим. Так они только через три часа смогли к вертолету подобраться. Из пилотов и пятерки спецназа двое уцелели. Жмурченко и Котов.
- Это который лес щас прочесывать направился? – вспомнил Саня Василевский.
- Он, - кивнул Михалыч. – После той заварухи Котову лейтенанта досрочно дали. Жмуру и моему командиру майорские погоны упали. И мне свезло.
- А сталкеры?
- А чего? Чем за добро платить? Правильно, добром. Мы пообещали им ящик водки и разошлись миром. Они дальше пошли, в сторону Кукрино, а мы назад поковыляли. Так что и среди бродяг встречаются настоящие мужики, понял Василеский?
- Так точно.
- Встретишь сталкера, - напутствовал капитан. - Сразу на поражение не стреляй. Может, он того не заслуживает.