Дело

Мне нравилась эта кампания. Они выкололи у себя на руках буквы С.Ч., что означало «союз четырех», и эта надпись как бы связывала их клятвой верности друг другу. Они не были бандитами, как многие из тех, кого я знал, но в своем небольшом районе были хозяевами и могли придавить любого. Иногда обворовывали школьные мастерские. Крали инструмент и продавали за бесценок барыге, который все краденное хранил в сарае, находящемся в подвальном помещении многоэтажки. Сарай запирался несколькими замками и был обит внутри железом. Барыга боялся, как бы его самого не обокрали, и стращал, что на ночь подводит к сараю напряжение. Компания нравилась своими демократическими принципами. Никто ничего не навязывал, все по добровольному согласию. С ними можно было поиграть в футбол, поразбивать стекла в многоэтажках прямо среди бела дня, и не рогаткой, а с руки, а потом удирать сломя голову прямо по улице. Таким образом, вырабатывалась смелость. Фава, заводила в компании, учил, что нельзя бежать по прямой, легко сцапают, надо петлять дворами. Когда после очередного шухера встретились в условленном месте, штаны у него на заднице были разорваны – отхватила дворовая собака. Так что теория его не нашла подтверждения. Фава все подбивал «пойти на дело» - обворовать школьную мастерскую. Или еще лучше – украсть в школе телескоп, чтобы смотреть на звезды. От рубанков – никакой прибыли, от телескопа – тем более, к тому же он почти каждый раз попадался. Нужны деньги, на которые можно купить, что захочешь, но квалификация не позволяет. Наконец подвернулось «настоящее дело». Надо обворовать школьный буфет. Фава сказал, что к концу недели там соберется приличная сумма, он заранее незаметно отопрет шпингалеты на форточке, остальное – дело техники. Риска – никакого. Если попадемся, мы – несовершеннолетние, нам ничего не будет, а главарь банды Дорик все возьмет на себя. Деньги поделятся поровну. До этого я мог украсть несколько авторучек в школьной раздевалке, чтобы потом сделать из них одну комбинированную, которую никто не узнает – обидно писать перьевой ручкой и таскать с собой чернильницу, когда у всех давно уже есть авторучки. Пусть поделятся, родители им новые купят. Мог пошурудить по сараям, но ничего не брал, потому что брать было нечего. Набирался опыта по вскрытию замков – тащило на криминальную стезю, потому что ни в чем другом выделиться не мог. Воровал на пляже босоножки или солнцезащитные очки, чтобы выглядеть не хуже других, но на такое, «настоящее дело» еще не ходил ни разу и здорово трусил. В банду вошли мой сосед по подъезду, трое друзей из компании, главарь Дорик и я. План действий был таков. Фава забирается через форточку в помещение буфета, открывает окно, а дальше – по обстоятельствам. Меня решили поставить на улице на шухере, чтобы в случае опасности свистом подал сигнал. Тогда бы они удрали через забор – маршрут был продуман заранее. Школа маленькая, семилетка. В общий двор вел общий проход с улицы длиной метров пятнадцать. Что делается во дворе школы, с улицы не видно. Чтобы было темно, заранее разбили уличный фонарь. Я лежал в густой траве возле обочины дороги ни жив, ни мертв от страха. Какой-то прохожий зашел за калитку справить нужду, я чуть было не поднял тревогу, но побоялся, что меня первого же и схватят. Обошлось. Фава пролез в форточку, отрыл окно. Вся компания туда влезла, но денег не оказалось. Зато навалом было молочной посуды. Забрали всю. Сделали несколько ходок. Притащили к барыге, который скупал краденый инструмент. Он заранее приготовил пустующий неподалеку от его мастерской сарай, чтобы, если что, можно было отвертеться. Через день все бутылки сдали по разным магазинам. Милиция опомнилась слишком поздно. Пришедшие в понедельник на занятия дети затоптали все следы. Вычислить нас было плевое дело, но пронесло. Сосед свою долю урвал, а мне ничего не досталось. Сказали, что денег мало, но в следующий раз точно поделятся. Такое распределение доходов мне не понравилось, и интерес к подобного рода «делам» пропал.