Маска

По вычурной глади атласа
Разбросаны золотом краски,
Но холодом веет ужасным
От яркой помпезности маски.


Зачем только она привезла мне ее? Я ненавижу маски, с детства просто не перевариваю, всегда кажется, будто с обратной стороны кто-то прячется. И вот, она дарит ее именно мне – настоящую, старинную, венецианскую, из синего атласа, а по краям золотым обводом - узоры. Над высоким лбом какие-то штуки неописуемые, бархатные, а от них – золотистые бубенцы, которые, хорошо хоть, что не звенят. Черты лица ее прекрасны, почти идеальны: строгие, с высокими скулами, красивым разрезом глаз, и с пухлыми маленькими губами, почему-то серебряными. А по бокам завязочки.

- Примерь, - говорит мне мама, и я послушно прислоняю маску к лицу. Смотрю в зеркало – и будто бы это не я, а какая-то неизвестная женщина – холодная, загадочная, чужая.
- Как красиво! - радуется мама, но я уже скинула с себя тяжелый предмет.
- Повесим на стену, - продолжает она восхищаться.
- Хорошо - соглашаюсь с большой неохотой, и, когда никто не видит, убираю маску в шкаф, на самую верхнюю полку. Но я продолжаю помнить, что она там, всегда, проходя мимо.

Как-то, придя с работы, я замечаю, что в  комнате что-то не так. Ненавижу, когда кто-то трогает мои вещи!
Осматриваюсь – любимая картина с фиалками, словно сиротка притулилась на комоде, а на ее месте, над моим туалетным столиком – о, ужас! – висит ненавистная маска. Золотые бубенцы будто издевательски покачиваются, и сама она смотрит на меня презрительной пустотой глаз.

Той ночью я не могла спать – все время казалось, что маска на стене вот-вот оживет. Я вставала, снимала ее, чтобы убедиться, что за ней пусто, а потом вешала обратно на стену – все-таки мамин подарок. Провертелась в постели до самого утра, и уснула только, когда комната посветлела в лучах робкого рассвета.

С тех пор жизнь превратилась в пытку – маска постоянно смотрела со своей стены холодно и надменно. Ее идеальные черты казались воплощением ужаса, и объяснить причины этого ужаса я не могла. Возможно, я вообразила себе все это, не исключено, потому что многие события  жизни сделали меня психопаткой, но страх перед маской был безумным и сильным до такой степени, что я совсем перестала спать.
 
Ночами я лежала в постели, рассматривая потолок, а маска висела на стене и как будто следила за мной. Засыпала я часов в шесть утра, отчего потом весь день проводила в ужасной, тягучей сонливости, но стоило только лечь, как сон мигом улетучивался. Конечно, я могла бы сорвать ее со стены и выкинуть, но… Я ведь взрослый человек и глупо было бы бояться какой-то маски.

Однажды  мне все-таки удалось уснуть. Проснулась я от странного шума. Клянусь, что в этот момент в комнате слабо зазвенели проклятые бубенцы!
Серебряный свет луны падал косо прямо по центру комнаты. Взглянув туда, где висела маска, я почувствовала, что волосы на голове практически зашевелились – ее там не было. Я хотела закричать, но не смогла, а только беззвучно заплакала, укрывшись с головой одеялом. Услышав тихие, осторожные шаги, я зашлась в немом ужасе, и, когда они замерли у моего изголовья, почувствовала, как кто-то стягивает с меня одеяло. Потом я увидела над собой тонкую черную тень с длинными, просто невероятно длинными руками. Тень медленно склонилась над кроватью, и я потеряла сознание.

Утром я  с изумлением обнаружила, что еще жива. Посмотрела на стену – маски по-прежнему не было. Значит,  ее забрал тот, кто вернулся за ней - пронеслось в голове. Не зная, радоваться или плакать, я рассказала об этом маме. Она не поверила, что маска исчезла, решив, что я намеренно выкинула ее. Больше мы никогда не говорили об этом.

Через два года, делая перестановку в комнате, я случайно обнаружила остатки маски за туалетным столиком – пыльные гипсовые осколки в окружении синего атласа, бархата и поблекшей позолоты. Вся она была разбита, уцелела только та часть, где находились глаза. Изящно вырезанные, они насмешливо смотрели пустыми глазницами.