Дракон для жениха. Гл. 15-16

В соавторстве с Никой Ракитиной

Глава 15

- Ну и дела... – невесело протянул герцог Иштван, почесывая бровь. – Умеет же Иохан привлекать к себе внимание и устраивать вокруг своего имени шумиху. Впрочем, такого я от него все-таки не ожидал. Угодить в Лазуритовую крепость, и за что! за похищение августейшей особы! Ума не приложу, что тут можно сделать и как помочь. Идти кланяться императору и просить о помиловании?
Подобная перспектива Ядвисю нисколько не напугала.
- И пойдем, если нужно. Но сперва давайте подождем, что скажет граф Фрез. Пан Даймие рекомендовал его как верного человека...
- На слово графа можно положиться, - согласился герцог Иштван. – Я немного его знаю, и не могу сказать о нем ничего дурного. Однако же, в таком нелегком и, пожалуй, деликатном деле он может потерпеть неудачу.
- И все-таки подождем, - заключила Ядвися, и никто ей не возразил. – Утро вечера мудренее.
Герцог согласился и даже не вспомнил, что грозился тем же вечером отправить своевольную девицу и попавшую под ее дурное влияние Эрику домой в Наньен.
На следующее утро, не успел герцог Иштван снарядить приехавшего с ним слугу в кафе за булочками и кофе к завтраку, в дверь постучал незнакомый мальчишка. При нем была записка от графа Фреза к Ядвисе, где он уведомлял, что все устроил, и панна может увидеться с братом в городской тюрьме. Ядвися возликовала.
- Вот видите! – повернулась она к герцогу, помахивая в воздухе запиской. – А вы сомневались в его способностях.
- Охотно беру свои слова обратно. Только одна вы никуда не пойдете, не хватало еще вам, молодой девице, в одиночестве явиться в тюрьму... Впрочем, вам вообще нечего там делать. Будет лучше, если с Иоханом переговорю я сам.
- Нет-нет, во-первых, я тоже хочу его видеть и хочу говорить с ним, а не слушать пересказ вашего разговора. Во-вторых, я буду не одна. Граф пишет, что встретит меня у ворот и проводит меня к Иохану, - Ядвися указала на письмо. – Так что избавиться от меня вам не удастся.
Вопреки ее ожиданиям, услышав о готовности графа Фреза сопровождать ее, герцог Иштван помрачнел еще сильнее. Но тут же, явно пересилив себя, улыбнулся светской улыбкой.
- Прекрасно, я как раз хотел встретиться с графом и сказать ему пару слов.
- Так в чем же дело, - обворожительно улыбнулась в ответ Ядвися. – Поедемте вместе.
- Ну, хорошо, - помявшись, неохотно согласился герцог. – Будь по-вашему.
В тюрьму они поехали вдвоем; Эрика осталась дома под присмотром слуги. Уступив Ядвисе, герцог ни за что не поддался бы уговорам сестры; впрочем, та и не настаивала. Ей и хотелось, и страшно было снова встретиться с паном Иоханом, к тому же ее до судорог пугала мысль оказаться в тюрьме, пусть не в камере, а в особой комнате для свиданий. Лазуритовая крепость или обычная городская тюрьма, оба этих заведения представлялись ей чем-то вроде преисподней.
Ядвися же ничего не боялась и первую половину пути рассуждала о том, что дела Иохана обстоят, по всей видимости, не так уж и плохо, раз его не увезли в Лазуритовую крепость, а оставили в городе. Возможно, его освобождения будет добиться легче, чем кажется. Герцог слушал вполуха, думая о чем-то своем, но, тем не менее, умудрялся поддакивать в нужных местах – сказывалась светская привычка участвовать в разговоре, не вникая в него. Ядвисе вскоре надоели его однообразные "Да, конечно", "Разумеется" и "Вы совершенно правы", она надулась и замолчала.
У тюремных ворот стоял простой черный экипаж, его единственным украшением были гербы на обеих дверцах.
- Это Фрез, - без воодушевления сказал герцог, едва взглянув на гербы, и подал Ядвисе руку. В ту же минуту дверца черного экипажа отворилась, и на мостовую спрыгнул человек в военном мундире. Это в самом деле был граф. Он увидел Ядвисю, увидел герцога, и что-то в лице его, как показалось Ядвисе, неприятно передернулось, но он тут же принял самый спокойный вид и быстрым упругим шагом подошел к ним. Сухо и коротко, по-военному поклонился; звякнули шпоры. Поскольку взаимных представлений не последовало, Ядвися сделала вывод, что мужчины знакомы. Впрочем, едва ли следовало ожидать иного; оба они, обладая высокими титулами и немалыми состояниями, вращались в один и тех же кругах высшего общества.
- Пойдемте, - только и сказал Фрез и повел герцога и Ядвисю через ворота, через пыльный скучный двор, по темноватому грязному коридору, перегороженному решетками, в тесную мало обставленную комнату с серыми стенами и низким потолком. Несмотря на летнее время, было промозгло и сыро, как если бы здесь никогда не топили. Да и камина или печи вовсе не было видно. Ядвися встала посреди комнаты, озираясь, и чем дальше, тем сильнее ей становилось не по себе: все здесь было так грязно и уныло, что страшно и противно было даже дотрагиваться до чего-либо. Особенно угнетающе подействовало на нее маленькое зарешеченное окошко, очень высоко устроенное, так что и дотянуться до него можно было, только встав на стул. Ядвисе вдруг стало страшно за брата: если даже комната для свиданий так убога, то что же творится в камерах, где держат арестованных?
- Присядьте, - отрывисто сказал Фрез, указывая ей на мерзкого вида старый обшарпанный стул. – Вам придется подождать несколько минут.
- Благодарю, ничего страшного, я так... – пробормотала Ядвися в ответ, чувствуя себя ужасно несчастной. Все ее радостное настроение улетело в один миг. Она даже со страхом ожидала появления брата – что-то с ним сделали в этом ужасном, мрачном месте?
Фрез посмотрел на нее странным взглядом, сумрачно улыбнулся и вышел, еще раз попросив подождать несколько минут. Ядвися повернулась к герцогу и с удивлением обнаружила, что он совершенно спокоен и, по-видимому, чувствует себя в этой тюремной обстановке ничуть не хуже, что в роскошно обставленной гостиной своего наньенского дворца.
- Я предупреждал, что вам не надо ехать, - вполголоса, строго заметил он, встретив ее взгляд.
Ядвися молча смотрела на него с самым несчастным видом. Смягчившись, герцог подошел и ласково взял ее за руку; в глазах его появилось то самое выражение, от которого прежде, бывало, Ядвисино сердце начинало биться чаще, а дыхание перехватывало. Но теперь, после слов, сказанных герцогом о брате, она не почувствовала ничего, кроме благодарности Иштвану за понимание и сочувствие.
- Ну же, - проговорил герцог, как бы между прочим поглаживая ее руку. – Глядите веселее, панна Ядвига. Не думайте о плохом, ваш брат сейчас появится живой и здоровый, и в таком же веселом расположении духа, как и прежде.
Насчет "прежнего веселого расположения духа" можно было бы и поспорить – Иохан никогда не был склонен к беспричинному веселью, - но Ядвися не стала, тем более что за дверью уже послышались шаги нескольких человек и какое-то железное лязганье. Ядвися поспешно отняла у герцога руку и повернулась ко входу. Дверь открылась, и в комнату вошел, чуть согнувшись, словно боялся удариться головой о притолоку, граф Фрез. Следом за ним охранник в мундире ввел человека, которого Ядвися сначала не узнала. Человек этот был без сюртука, в одной рубашке и расстегнутом жилете; его черные волосы топорщились в разные стороны, а лицо неприлично заросло черной щетиной. И только встретившись с ним взглядом, Ядвися узнала светлые аквамариновые глаза брата – и даже руками всплеснула.
- Ох, что же это с тобой сделали? – и Ядвися, позабыв о присутствии охранника, бросилась обнимать пана Иохана. Но объятия вышли какие-то неловкие, брат даже не пошевелился обнять ее в ответ. Ядвися почувствовала это и отодвинулась, встревоженная и немного обиженная. – Да что с тобой?
- Ты почему не в Наньене? – спросил пан Иохан без малейшей тени улыбки и отшагнул назад. Снова зазвенело железо, и только тут Ядвися заметила у него на руках наручники или кандалы (она не знала разницы). Потому-то он и стоял так неловко, выставив руки перед собой. Герцог тоже заметил оковы и вспыхнул от гнева.
- Сию же минуту освободите господина барона! – резко повернулся он к охраннику.
- Никак не можно, благородный пан, - ответил тот почтительно. – Начальством не велено...
- Сию же секунду! – закипел герцог. – Как вы смеете! Я требую!
- Оставьте его, ваша светлость, - заступился за съежившегося охранника пан Иохан. – Ничего не поделаешь, такие уж тут правила. Вообразите, они даже не позволили мне побриться, даже цирюльника отказались позвать.
- Таковы правила, господин барон, - жалобно пробормотал охранник. Похоже было, что он повторял эту фразу не впервые.
- Ладно, ладно, слышал уже... – прервал его Иохан и повернулся к графу. – Простите, но я, кажется, не имею чести знать вас...
- Граф Фрез, - щелкнул тот каблуками.
- А! – оживился пан Иохан. – То-то ваше лицо показалось мне знакомым! Помните, нам довелось встретиться в Н-ском ущелье, шесть или пять лет назад?
- Право? – граф особенно пристально всмотрелся в него, и его лицо, просто неприлично, по мнению Ядвиси, неподвижное и суровое, вдруг помягчело. – Так это вы? Вы тогда служили в пятом кавалерийском полку, верно?
- Верно!
- Вот славно! – сказал граф и, к немалому удивлению Ядвиси, просиял скупой улыбкой. – А хорошая тогда вышла заварушка, барон, как думаете?
- Заварушка что надо, - отозвался пан Иохан, но далеко не с таким воодушевлением, и тут же перевел разговор на другую тему. – Однако, я никак не ожидал встретить вас здесь, граф. И вас, ваша светлость. И уж меньше всего ждал увидеть тебя, сестра, - сурово сказал он, удостоив, наконец, вниманием и Ядвисю.
- Как, по-твоему, я могла уехать, зная, что ты в тюрьме?
- Не спешите упрекать сестру, барон, - вдруг заявил граф Фрез. – Панна Ядвига заслуживает не упреков, но благодарностей.
Пан Иохан пристально взглянул на него, потом – на девушку.
- Вот как? За что же я должен ее благодарить?
Да, за что? – мысленно повторила Ядвися и тоже с любопытством уставилась на графа. Однако, граф был, без сомнения, светским человеком и умел отделываться многозначительными и туманными фразами.
- Неужели вы, барон, настолько мало цените свою сестру, так что даже не находите, за что ее благодарить? – очень серьезно спросил он и, будто спохватившись, обернулся к охраннику. – Оставьте нас, нам нужно поговорить с господином бароном.
- Никак нельзя-с... За заключенным должен быть непрерывный надзор...
На щеках вспыльчивого герцога Иштвана снова загорелся гневный румянец, но граф, не терявший присутствия духа, судя по всему, ни при каких обстоятельствах, надвинулся на охранника, выкатив колесом обтянутую мундиром широкую грудь. Вид у него при этом, как невольно признала Ядвися, был внушительный. Орел! – подумала она с чем-то вроде восхищения. И еще она подумала, что ему, пожалуй, очень не достает усов – с тем, чтобы браво их подкручивать.
- Исчезните, любезнейший, на четверть часа, - проговорил граф негромко, но очень веско, и вложил в руку тюремщику ассигнацию.
- Ваша светлость... вы очень щедры...
Граф нетерпеливо замахал на него рукой.
- Иди, иди уже.
Часто кланяясь, охранник подвинулся к выходу и исчез за дверью, как и было велено. Граф дождался, пока дверь плотно закроется, и обвел присутствующих серьезным взглядом.
- Присядем, господа. Времени у нас немного.
Герцог услужливо подвинул Ядвисе обшарпанный стул. Помедлив, она осторожно присела на самый краешек. Стул казался ей таким же гадким, как и остальные предметы в комнате, но она кое-как сумела побороть в себе брезгливость. Уж четверть часа можно было и потерпеть. Мужчины тоже сели кто где; пан Иохан устроился на краю стола, положив на колени руки в наручниках, герцог – на подоконнике, графу достался второй свободный стул. Ядвися все пыталась поймать взгляд брата, но он упорно смотрел на графа, как будто ждал исключительно от него важных слов. В его позе ей мерещилось какое-то напряжение, происходящее отнюдь не от неловкости скованных рук; он будто сдерживал в себе нетерпеливую дрожь или нестерпимое желание сейчас же идти и бежать куда-то. И по лицу его то и дело проходила словно бы рябь. Глядя на него, Ядвися поняла: за прошедшие день и ночь случилось еще что-то, чего она пока не знала, и брат переполнен этим событием. Но что могло случиться в тюрьме? Дурное это или хорошее?
- Итак, господа, нам нужно переговорить о многом, но времени нет, - сказал Фрез, отвечая пану Иохану таким же пристальным взглядом, каким тот смотрел на него. – Поэтому я буду предельно краток, и прошу простить мне невольную грубость, которая в таком положении неизбежна. Барон, ваша сестра, - последовал короткий сдержанный поклон в сторону Ядвиси, - обратилась к нашему общему знакомому пану Даймие за помощью в том, чтобы прояснить ваше положение и как можно скорее добиться вашего освобождения; а пан Даймие передал ее просьбу мне...
- Пану Даймие не следовало бы впутываться в это дело, - спокойно сказал пан Иохан. – Тем более, я никого не просил о помощи; и мне не нужна помощь.
- Иохан, что ты говоришь! – с укором воскликнула Ядвися.
Пан Иохан повернулся к ней и улыбнулся ровной, спокойной улыбкой, сильно поразившей Ядвисю.
- Мой арест – просто недоразумение, - сказал он. – Очень скоро я отсюда выйду.
- Вы уверены? – спросил граф Фрез, хмурясь.
- Совершенно уверен.
- И это – тоже недоразумение? – не выдержал герцог, указывая на наручники.
- Это – самое главное недоразумение и есть.
- Хорошо, вы уверены, что скоро выйдете на свободу, - не отступал Фрез. – Но мы могли бы поспособствовать, чтобы ваше освобождение произошло как можно скорее.
- Я очень благодарен и ценю ваше желание помочь мне, граф, но ничего не нужно. Право, не утруждайтесь.
- Подумай, Иохан, не отказывайся так просто от помощи, - сказал герцог Иштван.
- Мы можем надавить на нужные рычаги, - со значением сказал Фрез.
- Да кто же такие эти "мы"? – все так же улыбаясь, спросил пан Иохан, но не дал ответить и сразу продолжил: - Простите меня, граф, но мне кажется, вы не совсем бескорыстны, протягивая мне, так сказать, руку помощи. Вы сами чего-то от меня хотите.
- Иохан, как ты можешь... – возмущенно начал было герцог Иштван, но Фрез прервал его.
- Нет, господин барон прав, - очень спокойным и очень серьезным тоном сказал он. – Вы весьма догадливы, тем лучше, - обратился он к пану Иохану. – Могу я говорить напрямую?
- Разумеется.
Граф Фрез сел очень прямо и сцепил на коленях руки в замок, умышленно или нет отчасти скопировав позу пана Иохана.
- Тогда слушайте. Мне стало известно, что вы имеете близкие отношения с одной дамой... особенной дамой, прибывшей с дипломатической миссией от лица... весьма значительной персоны.
- Вы обещали, что будете говорить напрямую, так говорите же. Я вас не понимаю. О какой даме идет речь?
- Не понимаете? – переспросил Фрез.
- Нет, не понимаю, - почти безмятежно ответил пан Иохан.
- Что ж, хорошо. Я подразумеваю посланницу Великого Дракона.
- А! – пан Иохан прикрыл глаза, но Ядвися успела заметить, как при упоминании посланницы в них вспыхнул свет. – Вероятно, это вам Даймие сказал. Если так, то весь двор уже обсуждает мои дела.
- Еще нет, - без тени улыбки сказал Фрез. – Ваше положение сопровождающего при посланнице Великого Дракона известно немногим. Мы понимаем, что ни к чему трубить об этом на каждом углу.
- Снова "мы", - заметил пан Иохан. – Вы что же, граф, состоите в каком-нибудь обществе или кружке?
- Это не имеет отношение к делу. Так вы близко знаете посланницу?
- "Близко" – не совсем подходящее слово...
- Вам известно, что вскоре посланники должны вернуться к своему повелителю и увезти с собой невесту Великого Дракона?
- Известно.
- И вам известно, кто эта невеста?
Пан Иохан открыл глаза и посмотрел прямо на Фреза.
- Да.
- Откуда вы узнали? Выбор посланников держится в тайне.
- А вы? вы ведь тоже знаете, не так ли? Приступайте уже к делу, граф, четверть часа вот-вот истечет.
- Хорошо, вот вам дело. Невесту Дракона будет сопровождать свита; устройте так, чтобы я был в этой свите.
- Зачем я буду это устраивать? – удивился пан Иохан. – Да и каким образом?
- Очень просто: убедите посланницу, что мое присутствие необходимо, а она донесет это до сведения императора, - невозмутимо сказал Фрез.
- Кто я такой, чтобы советовать посланнице, кого включить в свиту? – помолчав, тихо спросил пан Иохан и, еще чуть помедлив, спрыгнул со стола на пол и выпрямился. – Простите, граф, но я подозреваю здесь какую-то интригу, я не хочу в ней участвовать.
Фрез тоже встал.
- Значит, вы будете равнодушно смотреть, как гибнет юная, ни в чем неповинная жертва? – со значением спросил он.
- Почему вы думаете, что кто-то непременно должен погибнуть?
Пан Иохан проговорил это спокойно, но Ядвися заметила, как непроизвольно сжались его кулаки.
- Так что же, барон, выходит, мы не можем на вас рассчитывать? Подумайте, ведь это не составит для вас никакого труда.
- Ничего не могу обещать, не зная вашей цели, граф.
С полминуты они стояли, молча вглядываясь друг в друга. Ядвися с любопытством изучала их обоих, по их лицам стремясь понять, что у каждого на уме. Выражения их лиц разительно отличались – хмурая и строгая серьезность графа Фреза и светская приятная полуулыбка пана Иохана, - но в одном они стоили друг друга: те мысли и чувства, которые они желали скрыть от окружающих, оставались скрытыми и ничем себя не проявляли.
- В таком случае, позвольте откланяться, - наконец, слегка нагнул голову граф.
Пан Иохан ответил учтивым полупоклоном.
- Рад был знакомству. Ядвися, останься на минутку. Господа, прошу прощения, я должен сказать пару слов сестре.
Вот теперь на мою голову обрушатся все громы и молнии, подумала Ядвися с неудовольствием, но ничем не выдала своих мыслей, а только улыбнулась брату.
Фрез первым подошел к двери, но на пороге остановился.
- Барон, я буду настаивать еще на одной встрече. Вы не откажете?
- Всегда рад гостям, - улыбнулся пан Иохан.
Он терпеливо ждал, когда их оставят наедине с сестрой, но следом за Фрезом, вышедшим уже в коридор, у двери замялся герцог Иштван. С неожиданно смущенным видом он обернулся к пану Иохану, взявшись одной рукою за косяк.
- Иохан, два слова...
- Да, ваша светлость?
Герцог поморщился.
- Ну, зачем ты... Кажется, мы тут все свои остались.
- Я тебя слушаю, Иштван.
- Видишь ли, Иохан... – заговорил герцог незнакомым сдавленным, каким-то не своим голосом, при этом покраснев и с явным усилием заставляя себя глядеть на того, к кому он обращался. – Я хотел сказать, что ты... можешь быть свободен... от... от всяческих обязательств перед... перед Эрикой.
Брови пана Иохана едва заметно дрогнули, но в остальном он нисколько не переменился в лице. Ободренный его спокойствием, герцог вздохнул свободнее и продолжил уже обычным своим голосом:
- Ты можешь думать, что я не человек слова и слишком легко забираю назад свои обещания, но...
- Нет, погоди, - мягко прервал его пан Иохан. – Я все понимаю. Конечно, после этого скандала с моим арестом... говоря короче, Эрике нужен другой муж. Ты не беспокойся.
- Спасибо, Иохан, - сказал герцог, окинув его просветлевшим взглядом, после чего повернулся и поспешно вышел в коридор. Дверь за ним затворилась.
И Ядвися увидела, как в ту же секунду брат, доселе стоявший очень прямо, вдруг весь обмяк, как будто из него вынули невидимые поддерживающие его стержни, вскинул руки и обоими кулаками несколько раз ударил себя по лбу.
- О, я болван! – прошипел он сквозь зубы.
Ее так и подбросило на стуле.
- Ты что? – она подлетела к нему, схватила за руки и силой отвела их от лица. Пан Иохан смотрел на нее сильно заблестевшими, как настоящие аквамарины, глазами. – Что случилось, Иохани?
- Все одно к одному... – пробормотал он. – Как будто нарочно подстроено кем-то...
- Так ты же все равно не хотел на ней жениться, - удивляясь его странному виду и странным словам, сказала Ядвися.
- А, ты ничего не понимаешь.
- Так объясни.
Пан Иохан качнул головой и отнял у нее руки.
- Если б я сам понимал как следует! Вот что, Ядвися... очень скоро я, наверное, уеду. Из Дюрвишты, из Империи... очень далеко.
- Куда?
- В страну Великого Дракона...
- Что? – Ядвися приподнялась на цыпочки и озабоченно потрогала братнин лоб. – Иохан, ты бредишь?
- Да будет тебе! – он резким движением отвел назад голову. – Посланница Улле пригласила меня в свою свиту. Я... не мог отказаться.
- Улле? – Ядвися соображала, чуть приоткрыв рот. Вспомнилась встреча на лестнице и странная женщина, которую она приняла за новую пассию брата. – Панна Улле! – вскричала она изумленно. – Да ведь я ее встречала! Вот уж не знала, не думала, что она – посланница Великого Дракона! Я-то решила, что она... – Ядвися запнулась, покраснела и смущенно хихикнула.
- Ты ее встретила? – взволнованно спросил пан Иохан, тоже покраснев. – Когда, где?
- Долго рассказывать, - отмахнулась Ядвися и оглянулась на скрипнувшую дверь: обеспокоенный тюремщик, прорвавшись через двойное заграждение Фреза и герцога Иштвана, сунул нос в комнату, чтобы убедиться, что не затевается никакой заговор, и что между заключенным и благородной девицей не происходит никаких непристойностей. – Иохан, скорее, ты ведь что-то хотел мне сказать...
- Ах, да... Так вот, я еду далеко и, вероятно, очень надолго. Я беспокоюсь, что будет с тобой. Одной в поместье тебе оставаться нельзя, но ты можешь пожить у Иштвана... или поехать вместе со мной. Посланница Улле согласна взять тебя в свиту.
- А как же... поместье? – глупо спросила Ядвися – ничего другого ей в эту минуту просто не пришло в голову.
- Поручу его управляющему, - нетерпеливо сказал Иохан. – Что поместье, когда такие дела творятся!
- Ох, Иохан! – Ядвися прижала руки к груди, во все глаза глядя на брата. – И как ты умеешь впутываться в разные истории? Подумать только, тут тебе и Великий Дракон, и... императорская семья... Ты ведь знаешь, кто стал невестой Дракона?
- Разумеется, знаю. Да вскоре все узнают... Ядвися, ты подумай, пожалуйста, над тем, что я сказал. Только думай не очень долго, не тяни с ответом.
- Но ведь тебе сначала нужно выйти из тюрьмы...
- Об этом не волнуйся. Посланница Улле обещала...
- Господа хорошие! – донесся из-за двери ноющий голос охранника. – Нельзя же... существуют правила-с...
- Минутку! – крикнул пан Иохан и, наклонившись, поспешно поцеловал сестру в лоб. – Ну, иди.
Ядвися с улыбкой приняла поцелуй и лукаво блеснула глазами.
- Так значит, ты больше не настаиваешь, чтобы я возвращалась в Наньен? – спросила она от двери.

*
Вечером произошла тяжелая сцена с участием Эрики. За ужином герцог, упорно глядя в свою тарелку и терзая приборами кусок говядины, объявил, что помолвка сестры с бароном Криушей расторгнута, и свадьбы не будет. В присутствии Иштвана Эрика никак не показала своих чувств и не проронила ни слова; внешне спокойно она продолжила разрезать на маленькие кусочки мясо, хотя и съела очень мало. Но когда подали десерт, она объявила, что у нее разболелась голова (губы ее при этом дрожали), извинилась и ушла в спальню. Герцог ничего на это не сказал, как будто его не касалось.
Ядвися же поняла, что ей снова предстоит выступить в роли утешительницы. До этой минуты она размышляла о разговоре с братом, о его странном настроении, которое она не могла понять и о странном предложении войти в свиту посланницы Улле; а об Эрике и о том, как она примет новость о разрыве с паном Иоханом, почти не думала. Да это была вовсе и не новость, ведь еще в Наньене герцог объявил, что найдет сестре другого жениха. Впрочем, теперь, поразмыслив, Ядвися решила, что в тот раз Иштван говорил не серьезно, а просто бросил эти слова сгоряча, в сердцах, ведь без веской причины он не мог разорвать договор, не потеряв лица. Такая причина появилась только сейчас, и ею стал арест пана Иохана. Герцог прощал своему вассалу и другу многие прегрешения, но скандал с королевной бросал слишком уж черную тень на репутацию барона, и без того не безупречную; Иштвану совсем не хотелось, чтобы рядом с именем пана Иохана поминали имя его сестры и его собственное.
Все это Ядвися понимала. Понимала она и то, каких усилий стоило герцогу Иштвану объявить о своем решении. Но лучше всего она понимала, какую пощечину пришлось стерпеть ее брату; он спокойно улыбался в лицо герцогу, но Ядвися не могла забыть его отчаянный жест, когда они остались наедине. Пан Иохан не желал свадьбы с Эрикой, но отказ больно ударил по его самолюбию. Оно пострадало даже дважды: первый раз, когда его принудили к помолвке, а второй – когда отказали.
Но пана Иохана, по крайней мере, не надо было утешать, он и сам совладал бы со своими уязвленными чувствами. Что до Эрики, то ей, вне всяких сомнений, требовалась помощь и поддержка; герцог же на это был не способен. От женских и девичьих слез он старался держаться подальше. Поэтому, спустя минуту или две после ухода герцогской сестры Ядвися поднялась из-за стола, приготовившись идти и утешать бедняжку.
- Куда вы? – тут же вскинул на нее глаза герцог.
- Мне больше не хочется, - она указала на тарелку с недоеденным пирожным. – Я сегодня устала и пойду лучше в комнату, прилягу.
- Конечно, идите, - с расстановкой проговорил герцог. – И узнайте у Эрики, как ее самочувствие. Не нужно ли послать в аптеку?
Самочувствие Эрики было неважное. Это было видно по тому, что она ничком лежала на кровати и рыдала, зарыв лицо в подушки. Ядвися присела с ней рядом и сочувственно погладила ее по плечу.
- Ну, что ты? Что ты? Не надо.
Эрика дернула плечом, как будто хотела сбросить ее руку.
- Глупышка, ты на меня сердишься? Я-то в чем виновата?
- В монастырь... уйду... – донеслось до Ядвиси сквозь частые всхлипывания. – Не хочу... не хочу так... Ни брат... ни он (под ним подразумевался, верно, пан Иохан)... меня даже не... не спросили: хочу ли? как будто мне все равно... за кого замуж... я для них кукла... игрушка...
- Ого, - сказала немало озадаченная этой неожиданной вспышкой девичьего самолюбия Ядвися. – Что ж ты раньше молчала?
- А меня... никто не спрашивал! – вскрикнула Эрика, повернув голову набок, чтобы легче было говорить.
- Ах, глупенькая, да если все время ждать, пока спросят!.. Так и промолчишь всю жизнь, и будут тобой крутить-вертеть по своей прихоти. Ты хоть раз сказала брату, чего сама-то хочешь? Нет? ведь нет? Вот оттого-то он и решает все за тебя. А ты выйди сейчас к брату и скажи, что не хочешь другого жениха, кроме Иохана.
Предложение Ядвиси так поразило Эрику, что она перестала плакать и уставилась на подругу широко распахнутыми, испуганными глазами.
- Как же я это скажу?..
- Так и скажешь. Словами, - Ядвися потянула ее за руку, принуждая сесть. – А от слез никакого толку не будет.
- Нет, Ядвися... – Эрика ладонями принялась отирать мокрые щеки. – Я не могу...
- Ты хочешь за Иохана замуж или нет? – сердито спросила Ядвися.
Герцогская сестра стала пунцовой и закрыла лицо руками.
- Хочу... – прошептала она едва слышно.
- Тогда пойдем.
- Ой... – Эрика покачнулась, как будто собиралась упасть в обморок.
- Не "ой", - безжалостная Ядвися обхватила ее за пояс и потянула вверх. Эрика слабо отбивалась. – Вставай, вставай уже.
Приложив некоторые усилия, Ядвися поставила подругу на ноги и, поддерживая за талию, повела к двери. Эрика шла как сомнамбула, и когда девушки появились в гостиной, герцог, уже отужинавший и читавший теперь газету, при виде сестры переменился в лице.
- Эрика, ты что? Ты нездорова? Тебе стало хуже? – не на шутку встревожившись, он вскочил с кресел. – Послать за доктором?
- Если барон Криуша отказывается взять меня в жены, - ни жива, ни мертва, едва шевеля губами, выговорила Эрика, и Ядвися, со строгостью глядя на герцога, одобрительно кивнула ее словам, - то я постригусь в монастырь... Я так решила, брат...
- Что?! Что ты такое говоришь?
Но Эрика, и без того бледная, как привидение, вовсе помертвела и, закатив глаза, стала оседать на пол. Ядвися досадливо ахнула и крепче ухватила ее поперек талии, но ей недоставало сил удержать подругу; хорошо, на помощь пришел Иштван, который ничего не понимал и бледностью мог соперничать с сестрой. На его зов явился слуга, которого немедленно послали за знакомым доктором.

Глава 16

Доктор уверил, что никакой опасности для жизни Эрики нет, и нужно только меньше волноваться. Затем, выписав успокоительные капли, откланялся.
Просидев у постели Эрики и дождавшись, пока она уснет, Ядвися вышла в гостиную. Герцог Иштван неподвижно сидел в кресле, в темноте, не зажигая света, и хрустел пальцами. Ядвися выкрутила газ в рожках и села напротив него.
- Вы что, совсем не любите свою сестру? – спросила она с упреком.
- Напротив, - мрачно ответил герцог. – Очень люблю.
- Так предоставьте ей самой выбирать, как жить.
- Не говорите глупостей, панна Ядвига. Эрика слишком молода, она ничего не знает.
- А вы, значит, знаете, как для нее лучше?
Герцог яростно глянул на нее.
- Панна Ядвига! Ваш брат дает вам слишком много воли. Слишком много! Это уже ни в какие ворота. На его бы месте... – он оборвал себя. – Вот что. При первой же возможности вы и Эрика отправляетесь в Наньен. Эрика выйдет замуж за того, за кого я скажу; а если будет противиться, то я уж устрою так, что она не сделает и шагу за порог своей спальни. Вас, панна Ядвига, я тоже с удовольствием посадил бы под домашний арест, но это уж решать вашему брату...
- Нет уж, в Наньен я не вернусь, - заявила Ядвися, вставая. – Езжайте туда сами. А я поеду вместе с Иоханом...
- Куда?
- Это вас не касается.
Герцог одним прыжком оказался рядом с нею, схватил за плечи, больно сжал.
- Куда собирается ехать Иохан?
- Это... не ваше... дело! – повторила Ядвися, возмущенно трепыхаясь в его руках. Герцог яростно встряхнул ее и притиснул к себе так, что ребра затрещали. – Пре... кра... ти... те... Как вы... смеете!
- Смею! Ядвига! Я не хочу, я не допущу, чтобы Иохан впутывал тебя в свои аферы! – странно прерывающимся голосом заговорил герцог, впервые в жизни перейдя с Ядвисей на фамильярное "ты". – Пусть он делает что хочет, пусть губит себя как заблагорассудится, - но ты, ты... держись от его дел подальше. Вернись в Наньен! Я сделаю все, все, чтобы тебе было хорошо в моем доме...
Вот это новость! – подумала слегка испуганная его голосом Ядвися. Уж не питает ли герцог к ней серьезных чувств? Конечно, он часто заигрывал с ней, и светски флиртовал, и посылал значительные взгляды, но Ядвися никогда не воспринимала этого всерьез (хотя иногда и очень хотелось). Но чтоб делать такие откровенные заявления... как это возможно? Он же женатый человек!
Ядвися, трепеща, подняла голову и взглянула в глаза герцогу. Его взгляд напугал ее еще больше. Слишком горячий. Слишком страстный. До Ядвиси вдруг дошло, что она стоит, вплотную прижатая к его груди, в тесном кольце его сильных рук, а его длинные светлые волосы касаются самого ее лица. Еще месяц назад она с восторгом думала об объятьях блестящего герцога Иштвана, но теперь они ей совсем не пришлись по душе.
- Брат вас на дуэль вызовет, - торопливо прошептала Ядвися.
Герцог Иштван, не отпуская ее, улыбнулся.
- Да ведь ты ему не скажешь, правда?
И потянулся к ее губам.
- Я вас сама застрелю! – крикнула Ядвися и рванулась от него изо всех сил. – Только пальцем троньте, тогда увидите!
- Бешеная! – тоже закричал Иштван. Его улыбка в один миг сменилась сердитой гримасой. Он разомкнул руки, и Ядвися поспешно отбежала от него к двери, приготовившись, чуть что, скрыться в спальне и накинуть крючок. – Вся ваша семейка бешеная! Ну чего, чего ты хочешь? Чтобы я развелся с женой и сделал тебе предложение? Но это невозможно!
- Да я и не думала! – искренне возмутилась Ядвися. – И не кричите так громко, а то с Эрикой снова припадок случится.
Герцог мрачно смотрел на нее, тяжело дыша.
- Завтра же – в Наньен, - сказал он тише, но очень неприятным голосом. – А будете с Эрикой брыкаться, свяжу вас, запакую в ящики и отправлю по почте.
- Ну, ну, попробуйте! – фыркнула Ядвися и ушла в спальню.
К рассвету она твердо решила, что поедет с Иоханом, куда бы он ни собирался, хоть к черту в пекло. А еще через пару часов, искусно поведя беседу с проснувшейся Эрикой, добилась и от нее согласия поехать с ними (конечно, при условии, что посланница Улле не станет возражать, но этот пункт Ядвися брала на себя). Эрика была в таком непритворном отчаянии, что почти без колебаний решила нарушить волю брата и оставить его. Драконы пугали ее куда меньше, чем перспектива выйти замуж за первого встречного, приглянувшегося герцогу. Ядвися мысленно потирала руки; она была очень довольна собой и теми переменами, которые наблюдала в подруге.

*
Пан Иохан провел беспокойную ночь; в голове, словно черные тучи, теснились мысли, которые его вовсе не радовали и от которых он с охотою избавился, если б знал, как. И только одна-единственная светлая мысль – об Улле, - как тоненький солнечный луч временами пробивалась сквозь эту мрачную стену.
Наутро, не успел он закончить завтрак, пришел заспанный тюремщик. Почесывая голову и не скрывая удивления, он заявил, что за бароном приехала странная дама, которая привезла приказ об его освобождении, подписанный лично Его Величеством императором Яковом. Сердце пана Иохана захолонуло; это могла быть только Улле, никакая другая дама не решилась бы приехать в тюрьму без сопровождения.
Его провели во вчерашнюю комнату, на этот раз оставив руки свободными. Посредине комнаты на стуле сидела Улле. Ее голова была слегка наклонена, так что поля шляпки скрывали лицо, но пан Иохан все равно узнал ее сразу. На ней было белое платье, и вся она как будто светилась; отблески источаемого ею света лежали на серых грязных стенах. Барон подошел к ней, тихо опустился на колени и снизу вверх заглянул в улыбающееся лукавое лицо.
- Улле... Это правда? Я свободен?
Посланница засмеялась и провела ладонью по его спутанным волосам.
- Я же обещала... Вы готовы ехать?
- Готов.
Он даже не стал спрашивать, куда посланница хотела его везти; ему было все равно, он был счастлив одним ее присутствием. Наверное, она меня околдовала, - подумал пан Иохан и тут же забыл свою мысль.
Во дворе их ждал самодвижущийся экипаж. Не дожидаясь указаний, возница вывел его за ворота и направил по улице.
Пан Иохан откинулся на мягкую кожаную спинку сиденья и не отрываясь глядел на Улле.
- Эта черная борода вам идет, - сказала она с улыбкой.
- Да, я помню, вы говорили, что она придает мне дикий вид, и вам это нравится.
- Будет жаль, если вы от нее избавитесь.
- Говоря откровенно, я не привык... – пан Иохан потер щеку; кожа под отросшей щетиной немилосердно зудела. – Все-таки я предпочел бы побриться.
- Ну, оставьте хотя бы бакенбарды! Кстати, я как раз хотела сказать, что мы едем ко мне, и вы сможете освежиться и переменить платье. А затем нас ждут во дворце.
- Во дворце?
- Нужно же, наконец, познакомить вас с моими соплеменниками. Путь предстоит неблизкий, и будет лучше, если мы все заранее притремся друг к другу.
- Ах, да... – пробормотал барон. Он уже успел совершенно забыть о том, что вместе с Улле в Дюрвишту прибыли и другие посланники.
- Я обещала навестить вас до того, как вас выпустят, но ничего не получилось, - помолчав, продолжала панна Улле. – Вы не обиделись?
- Нет, ничуть.
- Но скучали?
Пан Иохан чуть улыбнулся.
- Скучать мне не давали. Вчера меня посетила целая делегация... – и он рассказал о встрече с Фрезом, Ядвисей и герцогом Иштваном, умолчав только о той части разговора, которая касалась разорванной помолвки.
- Это очень интересно, - протянула Улле, узнав о просьбе графа Фреза включить его в свиту. – И он никак не объяснил свое желание сопровождать нас?
- Никоим образом.
- Хм... – чуть нахмурившись, Улле задумалась и примолкла. Пан Иохан не стал отвлекать ее разговорами. Он просто смотрел на нее, и от этого ему уже было хорошо.
Вопреки его ожиданиям, посланница Улле жила не во дворце, а занимала роскошную квартиру – два этажа, шесть больших комнат, - с видом на набережную. В квартире было две ванных комнаты, и пану Иохану предоставили выбрать любую на его вкус. С невыразимым удовольствием он скинул рубашку, которую не снимал несколько дней, и стал намыливаться душистым мылом, физически ощущая, как отстает от его кожи тюремная грязь. Уже обливаясь прохладной водой, он вдруг вспомнил, что у него с собой нет смены платья; мысль о том, что придется надеть несвежую рубашку, сразу испортила настроение. Но Улле чудесным образом предусмотрела все и сама лично принесла ему в ванную халат. Нисколько не смущаясь его наготой, она смотрела, как он одевается и завязывает пояс. Кажется, ей нравилось разглядывать его.
- Счастлива будет ваша супруга, Иохан, - заметила она.
- Думаете?
- А вы думаете иначе?
- Боюсь, я не гожусь быть хорошим мужем.
- Почему?
- Мне трудно примириться с необходимостью выбрать единственную женщину из многих тысяч, - откровенно сказал пан Иохан.
- То есть, вы предпочитаете любить многих женщин, а не какую-то одну? Да-а, в таком случае бедняжке Эрике, в качестве вашей супруги, вероятно, придется нелегко, - улыбнувшись, согласилась Улле. – Ну, пойдемте.
Барон хотел сказать, что Эрика никогда не будет его женой, но посланница взяла его за руку и повела за собой, всем своим видом показывая, что продолжать этот разговор ей неинтересно. Они пришли в комнату, где приготовлено было платье для визита во дворец. Пан Иохан с сомнением оглядел рубашку, жилет и фрак.
- Почему вы уверены, что все это придется впору?
- Просто доверьтесь мне...
- Я начинаю думать, что вы и в самом деле божественное существо и спустились с небес...
Улле засмеялась. Глядя на нее, пан Иохан снял халат и понял, что сей секунд он одеваться не станет. Вместо этого он подошел к посланнице, отвел с ее шеи волосы и стал целовать ее.

*
Как всегда, императорский дворец был полон бездельниками, которые толклись по залам и убивали время в бесконечных бестолковых разговорах ни о чем. Когда пан Иохан, держа под руку посланницу Улле, проходил по залам, разговоры вокруг замолкали, и десятки любопытных взглядов устремлялись на него. Очевидно, со вчерашнего дня изменилось многое, и скандальная история с его участием стала-таки общественным достоянием. Пан Иохан привык к шлейфу шепотков и многозначительных взглядов, который тянулся за его спиной после нескольких поединков с его участием и в особенности – после его прошлого посещения Дюрвишты, но то были шепотки и взгляды неявные и деликатные, а любопытство, проявляемое к его персоне нынче, было лишено даже намека на деликатность. На него откровенно пялились и только что не указывали пальцами.
Это было то самое, чего так боялся герцог Наньенский: любопытствующие, искоса, взгляды, усмешки и сплетни. Ах, вы видели, вон идет барон Криуша. Как, тот самый? Да, тот самый, которого император упек в тюрьму за попытку похищения королевны Маришы. Да что вы говорите? А я слышал, будто барон спас ее от верной смерти... Будет вам, какая опасность может угрожать ее высочеству в стенах дворца, который она не покидает?.. А вы слышали, что барон состоит в связи с посланницей Дракона? Нет, нет, подробностей я не знаю, но герцогиня М. говорила, будто... И так далее, и до бесконечности.
Многочисленные знакомые соблюдали внешние приличия и вежливо раскланивались с ним, но сопровождали свои поклоны такими гаденькими, как казалось пану Иохану, улыбочками, что он только невероятным усилием воли заставлял себя отвечать на приветствия подобающим образом.
- Вы так напряжены, барон... – выбрав момент, шепнула Улле ему в ухо. Поскольку он держал ее под руку, она не могла не почувствовать, как напружинились мускулы на его предплечье. – Что случилось?
- Оглянитесь вокруг... вы видите? Слышите?
- Вижу и слышу, что вы возбуждаете всеобщий интерес. Так что же из этого?
- Слишком много интереса! Скажите, Улле, здесь все уже знают, кто вы такая?
- Наверное, знают, - безмятежно ответила посланница. – Расслабьтесь, Иохан! Неужели вас в самом деле беспокоит, что о вас думают и говорят все эти люди?
Пан Иохан хотел было ответить, но заметил, что в их сторону направляется невысокая хрупкая девушка, по пятам за которой следовала небольшая стайка молоденьких фрейлин. Придворные бездельники расступались перед ней, низко кланяясь. Барон дождался, когда она подойдет ближе, и тоже поклонился, физически ощущая у себя на лице холодное прикосновение взгляда фиалковых глаз. Если близкое присутствие посланницы Улле наполняло его ощущением внутреннего жара, то при виде королевны Мариши его как будто снегом запорошило. Температура воздуха в радиусе десяти футов опустилась ощутимо ниже нуля. Заговори я сейчас, подумал пан Иохан, из рта непременно должен повалить пар. Непременно... Быть может, мне примерещилось, что эта ледяная дева обнимала меня в цыганском фургончике, ища во мне защиты?
Теперь, когда Улле держала его под руку, а королевна Мариша стояла в нескольких шагах от него, пан Иохан испытывал то, что, должно быть, испытывает кусок железа в клещах кузнеца, когда его поочередно суют то в раскаленный горн, то в бочку с ледяной водой. Это было не слишком приятно.
- Рада видеть, что вы снова на свободе, барон, - с какой-то детской важностью проговорила королевна. – У вас все благополучно?
- Да, благодарю вас, ваше высочество.
- Панна Улле передала вам мое пожелание видеть вас и вашу сестру в моей свите, когда я отправлюсь в далекое путешествие?
- Для меня это большая честь, ваше высочество.
- Так вы согласны? – на мгновение лед в фиалковых глазах растаял, и они просияли признательностью и... и еще чем-то, чему пан Иохан не мог поверить. Неужели то была радость?
Он молча поклонился, выражая согласие.
Мариша величественно протянула ему маленькую руку в белой атласной перчатке.
- Пойдемте, барон, я отведу вас к отцу. Он хотел что-то сказать вам.
С великим удовольствием пан Иохан отказался бы от личной встречи с императором, но это было никак невозможно; тем более, его приглашала сама королевна. И он пошел через анфиладу залов: с одной стороны от него шла панна Улле, с другой – Мариша, а за спиной шелестела шелками стайка фрейлин. Так, окруженный девицами со всех сторон, барон оказался у закрытых дверей, которые по знаку королевны распахнули перед ним молчаливые лакеи.
В небольшой и относительно скромно обставленной гостиной император Яков беседовал с несколькими представительными мужчинами, обвитыми поверх фраков орденскими лентами всех мастей. Гостиная, по-видимому, была из числа приватных комнат, поскольку здесь не толпились придворные бездельники. Недовольно нахмурившись, император повернулся к вошедшим; ему не понравилось, что помешали важному разговору, и он приготовился метать громы и молнии, однако при виде дочери его лицо несколько разгладилось.
- Что тебе? – заговорил он, впрочем, отнюдь не ласково. – Я занят... ах, посланница Улле, прошу прощения, я вас не сразу узнал, - еще немного смягчился он.
Надев на лицо любезную улыбку, император двинулся к драконице, но тут девицы расступились в стороны, и он увидел пана Иохана. Император сбился с шага, и лицо его приняло надменное выражение. Неторопливым движением он вынул из кармана пенсне и стал через него разглядывать барона. Тот застыл оловянным солдатиком, твердо про себя решив ограничиться только самыми необходимыми, предписанными этикетом словами и действиями, что бы ни сказал и что бы ни сделал император.
- А, барон Криуша... – вяло промямлил его величество, как будто ему было неприятен сам звук этого имени. – Ра-ад видеть, ра-ад видеть, что с этим неприятным недоразумением покончено... Моя дочь ра-ассказа-ала мне о том, как вы повели себя... хм-м-м... весьма, весьма достойно... Ваш поступок, барон, во многом заглаживает ваши... э-э-э... прошлые прегрешения...
Было очевидно, что император так же рад видеть пана Иохана, как и тот – его; и так же много имеет сказать ему; но с этикетом приходилось считаться не только простым смертным, но и членам августейшего семейства. Барон с деревянным лицом слушал невнятное затянутое бормотание его величества Якова и незаметно, одним глазом, косил в сторону Улле. Пользуясь своим особым статусом при дворе, посланница оставила спутника один на один с императором и отошла на другой конец комнаты, где ее немедленно окружили орденоносные фраки. Их лица (насколько он мог разглядеть) казались пану Иохану знакомыми, но он никак не мог припомнить, где видел их; фрачные господа наперебой ворковали вокруг Улле, а она отвечала им что-то, улыбаясь хорошо знакомой барону победной, торжествующей улыбкой. Каждая такая улыбка, предназначенная кому-то из орденоносных собеседников, зазубренной иглой входила пану Иохану в сердце, и в какой-то момент он даже испугался за себя: то, что он испытывал, слишком уж походило на ревность, а это чувство доселе было ему совершенно незнакомо. К тому же, он был уверен, что так же как не бывает дыма без огня, так не бывает и ревности без любви... Неужели я влюбился в посланницу? – спрашивал себя пан Иохан, окончательно отвлекшись от слов императора, которые текли мимо него, не задевая сознания; и от этой мысли ему стало по-настоящему страшно. Добро бы, влюбиться в обычную смертную женщину, это еще куда ни шло (хотя и хорошего мало), но – в драконицу... В существо, чуждое человеку по самой нематериальной природе своей...
- Барон! – император немного повысил голос, отвлекая пана Иохана от лихорадочных размышлений. – Барон, посланница Улле поведала мне о своем желании видеть вас в своей свите. Поначалу я думал возражать, поскольку от свитских будет зависеть безопасность не только господ посланников, но и... – он запнулся и чуть поморщился, - ... других лиц. Но моя дочь, после прискорбного случая с "Ариелем", приняла сторону панны Улле, и я... вынужден был покориться их объединенному желанию, - слово "вынужден" его величество подчеркнул и интонацией, и откровенно неприязненным взглядом сквозь пенсне. – Вам, барон, известно ли, что моя дочь удостоилась великой чести быть избранной невестой Великого Дракона?
Пан Иохан с трудом оторвал взгляд от посланницы Улле и поклонился.
- Воистину, это великая честь... И я польщен высочайшим вниманием, оказанным мне ее высочеством...
- Вы, надеюсь, понимаете всю меру возложенной на вас ответственности, - перебил его император, неожиданно четко выговаривая слова, как будто вовсе и не мямлил минуту назад. – Верю, вы оправдаете наши ожидания, иначе... – он многозначительно замолк, но пан Иохан и без того прекрасно его понял.
Он еще раз поклонился, изо всех сил стараясь выразить взглядом как можно больше преданности императорской фамилии, и его величество отпустил его небрежным взмахом руки. Не теряя времени, пан Иохан устремился к посланнице Улле, которая все с той же победительной улыбкой выслушивала окруживших ее орденоносцев, но обнаружил, что за ним следует королевна Мариша, успевшая уже избавиться от своих фрейлин. Пришлось остановиться.
- Я к вашим услугам, ваше высочество.
- Я... очень сожалею, что из-за меня вам пришлось несколько дней провести под арестом... – запинаясь, словно какая-нибудь гимназистка, вымолвила Мариша, и пан Иохан взглянул на нее с новым изумлением. Это снова была та девочка, которая на несколько минут показалась цыганском фургончике. Но тогда они были наедине, теперь же... – Должно быть, вы на меня очень сердитесь...
- Нисколько, - искренно ответил пан Иохан.
- Вы не из простой вежливости так говорите?
С серьезностью, которая так не походила к ее юным летам, Мариша заглянула ему в глаза и кивнула чем-то увиденному там. Затем как бы между прочим взяла его под руку и неспешно двинулась вдоль стены, увлекая барона за собой, прочь от посланницы Улле и ее собеседников. Пан Иохан с трудом подавил нетерпение.
- Если вы в самом деле не сердитесь, осмелюсь потревожить вас просьбой... Уже решено, что первую часть пути, до южной границы, мы проделам на дирижабле. На этом особенно настаивали посланники. Но, однако, мы считаем, что воздушный путь – не самый удобный и безопасный, и гораздо разумнее было бы выбрать наземный транспорт.
Услышав, как королевна Мариша явно намерено подчеркивает голосом "мы", пан Иохан навострил уши. Граф Фрез, помнился, тоже все педалировал это "мы"... Уж не состоят ли одни в одном и том же обществе? Если королевна Мариша входит в число заговорщиков... Да нет, какая дикая мысль! Когда бы так, уж она бы настояла, чтобы Фреза включили в свиту. Нет, все это глупость.
Наверное, успокоил себя пан Иохан, дело в том, что королевна просто боится лететь на дирижабле после недавней катастрофы, но признаться в своем страхе, не уронив королевского достоинства, разумеется, не может. Ну а о себе говорит во множественном числе "мы" по неистребимой привычке августейших особ...
- Барон, очень прошу вас, помогите переубедить посланников! Если они откажутся от мысли путешествовать по воздуху, все остальное нетрудно будет устроить. Их слово – первое...
Нет, все-таки они в заговоре с Фрезом, в легкой панике подумал пан Иохан. Тот тоже считал, что я как-то могу повлиять на решение посланников... Все они в заговоре, все до единого.
- Боюсь, посланники меня не послушают, - помедлив, сказал он.
- Вас – послушают, - не отступала королевна Мариша. – Панна Улле очень высокого о вас мнения. Очень.
Барон вдруг заподозрил, что угодил в самую середину искусно сплетенной паутины, и теперь его быстро и аккуратно обвивают липкой нитью, лишая возможности освободиться. Понять бы только, кто хозяин этой паутины: королевна Мариша, Фрез... или, быть может, сама посланница Улле?
Но что в нем такого, почему все так заботятся, чтобы не дать ему уйти?
- Наконец, вы можете сделать это для меня, - тихо проговорила королевна и, словно забывшись, сжала его предплечье. – Можете хотя бы попытаться. Ведь осталось совсем немного... и мне было бы приятно... – голос ее вдруг оборвался, и она резко отвернулась. Но пан Иохан успел заметить, как задрожали ее губы. Поддавшись жалости, он взял ее за локти и повернул лицом к себе.
- Ваше высочество... Вы знаете... что будет с вами? Они сказали?
- Не будем об этом говорить, - королевна упорно не смотрела на него, пряча глаза под опущенными ресницами. – Не спрашивайте... это вас не касается. И... отпустите меня... нельзя...
Опомнившись, пан Иохан разжал пальцы. В самом деле, хватать королевну за руки на виду у всех было, по меньшей мере, неприлично. К счастью, император уже покинул гостиную, а остальные были слишком заняты игривой, как казалось барону, беседой с Улле. Никто ничего не заметил.
Королевна Мариша беспокойным жестом обхватила себя за острые локти – то ли озябла, то ли желала поскорее стереть с себя прикосновения мужских рук. Пан Иохан, склонив голову, смотрел на нее, и в душе его поднималось новое чувство. Ему, именно ему придется сопровождать эту девочку в логово Дракона, где ее ждет... что? Никто, кроме ее самой, этого не ведает, а она стремится оградить окружающих от этого знания. Что, если приняв приглашение посланницы, он согласился участвовать в преступлении худшем, чем убийство? Пан Иохан вдруг пожалел, что отказал Фрезу в его просьбе. Чем юная королевна заслужила свою участь?.. Нет, нужно будет решительно расспросить панну Улле и узнать, зачем Дракону нужна невеста.
- Идите... – едва слышно выговорила королевна. – Идите к посланнице. Поговорите с ней. Видите, она зовет вас, барон...
В самом деле, панна Улле, улыбаясь, кивала пану Иохану; а заметив, что он на нее смотрит, недвусмысленно поманила его облитой кружевами рукой. Но он словно прирос к месту и никак не мог найти в себе силы уйти и оставить королевну наедине с ее отчаянием – а ему стало вмиг очевидно, что она в отчаянии. Но Мариша гордо подняла подбородок, фиолетовые глаза засияли холодным светом.
- А скажите, барон, - заговорила она прежним надменным, насмешливым и почти злобным тоном, - вы с легким сердцем оставляете свою невесту ради долгого путешествия? Бедняжка! Уверена, она в отчаянии от того, что ваша свадьба снова откладывается на неопределенный срок! Глядите, как бы она в ваше отсутствие не нашла себе другого жениха, с ее приданым ей это не составит никакого труда.
Как будто в лицо залепили мокрым снежком! Вся жалость к королевне тут же улетучилась. Вот ведь змеюка! Нарочно ведь целила в больное место, по глазам видно. И как только угадала...
Пан Иохан сдержался, не стал ничего отвечать. Сжал зубы и, не поклонившись, направился к посланнице Улле. Та встретила его смеющимся взглядом и пожатием руки, как будто они не расстались всего пять минут назад.
- Вот, барон, позвольте представить моих соплеменников...
Трое фраков в орденских лентах скалили зубы в улыбках, и до барона дошло, что их лица он уже видел однажды – в тот день, когда вместе с герцогом Иштваном они привозили во дворец Эрику.
Драконы по очереди представились, кланяясь и пожимая барону руку. Эти не были так деликатны, как панна Улле, и обрушили на него лавину своих полных имен и званий, совершенно его ошарашив. Ни за какие сокровища мира пан Иохан не взялся бы повторить их, из опасения вывихнуть язык: каждое имя было все равно что заковыристая скороговорка. К счастью, панна Улле пришла на помощь и подсказала короткие имена, не слишком благозвучные, но зато короткие и ясные:
- Катор.
- Пек.
- Тео.
- Какое же ваше полное имя? – не удержавшись, буркнул пан Иохан.
- О, я ведь говорила, что оно будет вам не по силу, - отмахнулась посланница.
- И все же...
- Уллевертилатта-ап-Коттанх, - выпалила на одном дыхании панна Улле и звонко расхохоталась на вытянувшуюся физиономию барона. – Поедемте теперь к вам на квартиру, я хочу поговорить с вашей сестрой и узнать, какое решение она приняла. Да и вашего герцога следовало бы поставить в известность.