Новый роман. 3 глава

Как-то само собой, незаметно, эти два дня переросли в три, в пять и в неделю. Находились какие-то дела, заботы, и отъезд откладывался на каждый следующий день. Дом егеря и его жены располагался удобно для их гостей: в лесу, и ближай-шая деревня находилась неблизко. Варн – хозяин дома – следил за лесом, пока шла зима, и охоты были редкими, он жил спокойно, целыми днями пропадал в лесу, охотился. Свежую дичь – зайцев и куропаток – относил в ближайший замок, хозяину этих земель и лесов, барону Готту. За это получал небольшие деньги и в деревне мог купить самое необходимое. Да и надо была-то ему с хозяйкой самая малость: соль, гвозди, мука хорошего качества, кожи, да сукно из добротной шер-сти. Лисс – жена егеря – всё хозяйство тянула на себе: варила и убирала, следила за скотиной и птицей, молола зерно на ручной мельнице, шила и ткала. Да ещё прибавились заботы с больной Вэллией, поила и кормила её, парила какие-то тра-вы и молоко, шептала молитвы.
Гости расположились на коровнике, под самой крышей, на свежем сене. Тепло от дыхания коровы не давало замёрзнуть им по ночам, а днями Алдор и Корвин находили себе дела. Как-то само так получилось, что Корвин больше времени проводил с хозяином. С ним ходил на охоту, ковал лошадей, ремонтировал забор и перекрывал крышу коровника. Алдор же больше проводил время с хозяйкой. Ко-лол дрова, носил воду из колодца, молол муку, научился кормить кур и корову. Зато всё это время Вэллия была у него на глазах, он знал, о чём она разговаривает с хозяйкой, на что жалуется, да и она сама знала, что он рядом, боялась лишнего сказать.
Хотя первые дни, пока сознание её боролось с болезнью, в лихорадочном бреду она порывалась всё рассказать хозяйке, сказать, кто она. Но ещё до этого Алдор предупредил жену егеря, что у девушки недавно умер отец, она сильно любила его, не хочет мириться с его смертью и вообще немного не в ладах с головой. По-этому они и едут с ней по всем землям графства, хотят посетить все соборы и церкви, заказать службы и поставить свечи, чтобы Бог вернулся к несчастной. Ко-гда Вэллия хватала женщину за руки, с мольбой заглядывала в глаза, шептала го-рячими губами, кто она и откуда, уставшая Лисс только вздыхала, крестилась и причитала: «бедная девочка... бедная маленькая девочка... Спаси Господь твою не-счастную душу...»
Гостеприимные хозяева жили небогато, скорее даже бедно. Только скотина и птица, да лес под боком кормили их. Двор давно требовал внимания и ремонта, но сыновей у егеря не осталось, один ушёл в город несколько лет назад и где-то сги-нул там, младшего придавило деревом. Из детей осталась только дочь, да и та жила где-то с мужем и детьми не в самой ближайшей деревне. Дом егеря доживал последние дни, и это чувствовалось во всём. Обветшалые крыши, заросший мхом колодец, старая медлительная корова, даже куры и те выглядели такими тощими, что и суп-то с них варить было жалко.
Хозяйка ещё билась с хозяйством, ткала ткани, варила простую просяную кашу и похлёбку из овощей, но видно было, что весь дом этот, и вся семья переживали самое худшее время, конца которому уже, наверное, не будет.
Алдор задумался, и руки его, с иглой и кожаным ремнём, опустились на коле-ни. Если ещё какое-то время они с Корвином поживут здесь, их лошади, и они са-ми «съедят» егеря и все его запасы, а впереди зима. Надо идти дальше, нужны деньги и зерно. И продавать уже нечего.
- Алдор, сынок, дай-ка это нашей больной, пусть выпьет... а я пока кашу дова-рю...- Хозяйка протянула глиняную чашку с отваром, сама помешивала овсяную кашу в горшке на огне.
Алдор убрал своё шитьё на лавку и поднялся навстречу. Обычно хозяйка сама поила девушку, но в последние два дня Вэллии стало лучше, и она уже не боялась доверить это кому-то, кроме себя.
Когда Алдор зашёл, Вэллия лежала с закрытыми глазами, голова на подушке повёрнута на бок. Одеяло закрывало грудь всего на половину, и через тонкую льняную ткань длинной рубашки Алдор заметил розовое сияние девичьей кожи. Услышав шорох, Вэллия открыла глаза и, не ожидая увидеть Алдора, сначала рас-терялась, а потом стиснула зубы и попыталась сесть, руки её торопливо потянули одеяло наверх, закрывая грудь.
- Вы?..- прошептала чуть слышно, глядя во все глаза.
Алдор сел на край кровати и всмотрелся в лицо Вэллии. Она похудела за время болезни, и жар ещё не прошёл, капельки пота сверкали на лбу, и на щеках - румя-нец.- Я не хочу, чтобы вы...
- Это тебе...- Он протянул чашку ей, но девушка даже не шелохнулась, смот-рела исподлобья, сжимая и разжимая зубы.
- Оставьте меня... Я не хочу вас видеть...
- Конечно, дорогая... я уйду... Бери!- приказал.
Она лишь отвела глаза в сторону и прошептала:
- Я хочу домой... хочу к отцу... Оставьте меня...
- Ты ещё больна...
Алдор примостил чашку между складочками одеяла и поднялся уходить, де-вушка не позволила ему:
- Стойте!- Алдор вернулся на место, и Вэллия зашептала срывающимся шёпо-том:- Почему? Господи... Что вы наговорили им обо мне?.. Почему она смотрит на меня так?.. Почему она не верит мне?.. Что вы сказали?..
- Не волнуйся, тебе надо выздоравливать...
- Я расскажу ей, я скажу ей правду...
Алдор усмехнулся, он и сам говорил шёпотом, чтоб не слышала старая хозяйка.
- Кто поверит бреду больного?
- Я уже почти здорова...
- Конечно, милая, осталось совсем чуть-чуть, и опять в дорогу...
- Я скажу ей, я скажу, что вы – обманщики и воры...
Алдор качнулся ей навстречу и зло сузил глаза, глядя пронзительным жёстким взглядом.
- Тогда придётся убить их…- прошептал. Девчонка от услышанного аж губы распахнула, ужасаясь.- Тебе же не хочется, чтобы мы убили их, правда? Они были так добры с тобой, а хозяйка так заботлива...
- Они и с вами добры...
- Конечно. Поэтому я и не хочу делать им больно, ты поправишься, и мы уй-дём, скажем им спасибо и пойдём... И всё будет так, как надо...- Алдор поднялся и уже громче добавил:- Поправляйся быстрее...
Вэллия проводила его неподвижным взглядом и прошептала чуть слышно:
- Господи, помоги мне, дай мне сил пережить всё это... Как же я их всех нена-вижу... Боже, Боже мой...

       * * * * *

Через пару дней она уже начала вставать, выходила к общему столу. Жена еге-ря нашла ей платье и обувь, собирала её волосы, и даже сумела помыть больную. И хотя вид дочери графа был ещё болезненным, выглядела вцелом она вполне нормально, была только слабой и иногда кашляла. Алдор и не замечал за собой, как взгляд его очень часто останавливался на её лице, руках, волосах, собранных на голове длинными деревянными шпильками. Он словно взглянул на неё по-другому, в нормальной обстановке, без спешки и страха, как в предыдущие дни.
Она всё больше молчала, смотрела перед собой, а разговаривала только с Лисс, да и то короткими фразами. Сразу же уходила к себе, в свой угол. Вряд ли она да-же замечала на себе долгий взгляд Алдора.
В один из дней, перед сном, Корвин, побывавший в деревне и в замке барона Готта, сказал:
- Не нравится мне всё это... Ох, не нравится...
- Что случилось?- Алдор укрывался одеялом, вдыхая запах сена и коровы. Днём им не удалось поговорить наедине.
- Я думал, граф кругом и везде будет искать её, будет шумиха, люди... Тишина, понимаешь? Как будто и не было ничего... Ни объявлений на рынках и площадях, ни людей графа, всех спокойно пропускают и выпускают... Почему? Она не нужна ему? Что случилось? Я ехать боюсь, думаю, нас ловят, ищут, а что получается? Чертовщина какая-то...
Алдор помолчал, не зная, что сказать на это, всё и в самом деле выглядело странно. Почему граф не ищет дочери? Разве она не нужна ему? Его не волнует, что её могут убить, продать кому-нибудь для получения выкупа, изнасиловать, на-конец?.. Может быть, новости ещё не добрались до этих земель? Да вряд ли... Они не так далеко ушли от замка Вольдейна... Но ситуация более, чем странная...
- Слушай, она ничего не говорила, у неё есть жених?- Алдора осенило вдруг.- Он просто скрывает это всё, чтобы никто не знал, и свадьба не расстроилась. Представь, если какой-нибудь граф, или ещё кто повыше, узнает, что его невеста в руках воров была несколько дней? Ничего себе скандал будет... Кто уж тут со-гласится потом жениться?..
Корвин внимательно слушал товарища, потом добавил негромко:
- Ты прав, наверное, так и есть. Тогда получается, нам нечего бояться, мы мо-жем открыто ехать себе?
- Не знаю даже. А что, если какие-то верные люди графа всё же ищут её? А?
- Так и так, надо выбираться отсюда...
- Надо,- коротко согласился Алдор.
- Её мы возьмём с собой, раз такое дело, нам нечего бояться, осторожно, не на-глея, мы доберёмся до Лиона дней за десять-пятнадцать, может, чуть больше... Скорее всего, за эти дни, пока мы тут, здесь они нас уже не ищут, думают, мы уш-ли дальше...- Мысли Корвина уже были заняты дорогой, он уже жил ею, представ-лял себе, а Алдор спросил вдруг, чем только смутил:
- А она дойдёт?
- Кто?- Корвин нахмурился, в темноте ища лицо Алдора на голос.- А, она, ко-нечно, дойдёт, куда она денется? Она уже вполне здорова...
- М-м-м,- согласился Алдор и задумался. Что граф Лиона сделает с ней? Будет шантажировать её отца? Или просто убьёт? Может быть, оставит в заложниках. Так или не так, а война, наверное, будет, всё к тому. Они давно хотят воевать друг с другом, и эта девчонка станет отличным предлогом. И тогда в этой войне Алдор тоже примет участие и, возможно, сумеет расквитаться с графом Вольдейном за всё прошлое. Да, так и должно быть.

       * * * * *

Собачий лай сквозь сон разбудил Алдора, он вскинулся, шурша сеном, и огля-делся. Корвина нигде не было. Собаки разрывались на весь лес, и их была совсем не одна, хозяйская, их было больше, значительно больше!
Что это? Алдор метнулся к дыре между жердями. Так и есть, к дому егеря подъезжали люди, много всадников, пеших, собаки кругом на длинных постром-ках. Чужие люди.
- Господи...- прошептал Алдор.- Что это?.. Выследили... Нашли всё-таки... Бо-же… Господи...
Он скатился с крыши в миг, упал неудачно, ударил колено, на ходу впопыхах скручивал плащи и одеяла. Хромая, добежал до дома. Хозяев дома не было, ещё вечером Лисс предупредила, что рано утром они с мужем уйдут в деревню на цер-ковную службу и покаяние. Воскресенье! Сегодня же воскресенье... Неужели при покаянии кто-то из них рассказал о незваных гостях, и теперь вооружённые люди пришли за ними сюда? Это люди графа... Это за ними... Господи...
Сердце стучало в груди, било по ушам бешеным галопом, отдаваясь в каждой клеточке тела. Такого страха он не испытывал уже давно. Это всё собаки, это их лай бьёт по ушам и заставляет бояться.
Алдор влетел в дом, нашёл девчонку. Она уже не спала и была одета в свои длинные юбки, дрожащими руками собирала волосы. Заметила бледное лицо Ал-дора, отшатнулась и прошептала:
- Не подходите! Я закричу... Они найдут меня... Они...
Алдор метнулся так быстро, что она и договорить-то не успела, не то что за-кричать. Он закрыл ладонью её губы, а второй рукой с силой вдавил спиной в сте-ну, зашептал в лицо:
- Молчи или я убью тебя... Издай только звук...
Быстро развернул к себе спиной и, зажимая рот ладонью, прошептал уже на ухо:
- Собирай, что тебе надо... быстро...- Она схватила плащ, одеяло; сунула ноги в деревянные башмаки, дрожала всем телом от страха и волнения.- Пошли!- прика-зал шёпотом и толкнул впереди себя.
Где же Корвин? Где он потерялся?
Собачий лай разрывал уши, уже в окнах дома были видны подъезжающие всадники. Быстрее! Всё надо делать быстро...
Он, стиснув девчонку пальцами за плечо, протащил её бегом через двор, влетел в конюшню. Слава Богу, Корвин был здесь и уже собрал лошадей и вещи.
- Быстрее!- скомандовал, ничуть не удивившись появлению их двоих, словно ждал уже давно.
Они вывели лошадей в поводу, прошли через заснеженные грядки и маленькое поле, во дворе уже хозяйничали чужие люди, надрывались собаки, кричала при-давленная курица, кто-то смеялся громко и раскатисто. От этих звуков мурашки бегали по спине, казалось, что это уже погоня идёт за ними по следам. Тихая жизнь в лесу за эти дни научила их бояться людей и животных, особенно воору-жённых людей и лошадей с рыцарскими сёдлами.
Корвин уже в лесу первым поднялся в седло, протянул руку девушке, скоман-довал:
- Иди сюда...
Алдор подтолкнул её вперёд, заставил протянуть ладонь, и чуть подсадил в седло. Юбки собрались складками, задираясь вверх, открылись колено и голень. Корвин рывком расправил подолы юбок на платье и что-то пробурчал недо-вольное. Алдор не понял – садился в седло.
Отдохнувшие кони легко понесли всадников вперёд. Снег мягко подминался под копытами коней, хрустел влажно. Скоро должна была показаться дорога, но Корвин всё ещё боялся ехать по ней.
Наконец-то, они опять в дороге. С каждым шагом ближе к Лиону. Значит, ско-ро всё это закончится.
- Это за нами, да?- спросил Алдор, когда лошади немного поравнялись.
- Не думаю...- Корвин даже не взглянул на спрашивающего, смотрел на лес пе-ред собой.- Они на охоту ехали... собаки... лошади... Видимо, барон Готт решил весело провести воскресенье...
- Я подумал, они за нами...- выдохнул облегчённо.
Корвин медленно перевёл взгляд на его лицо, и Алдор, словно смутившись, опустил глаза на лицо девушки.
- Хорошо, что ушли, что они не взяли нас... Нам бы долго пришлось объяснять-ся...- голос Корвина был на удивление спокойным.
- Разнесут весь дом и скотину перетопчут...
Реплика Алдора не могла вызвать у Корвина ничего, кроме раздражения и насмешки.
- Это проблемы егеря...
Алдор чуть-чуть придержал лошадь, чтобы отстать немного, задумался. Вер-нутся егерь с женой, а в доме разгром, всех куриц конями потопчут и собаками передавят, хорошо, если ничего другого не тронут и не пожгут. Что это вдруг ба-рону охотиться вздумалось? В воскресенье в церкви надо сидеть и молиться, а не с собаками по лесу бегать...
Было ещё рано, но со временем солнце стало выше над макушками деревьев, пригрело. Ожил лес, громче щебетали птицы, шуршали по веткам, перепархивая. Скоро они переберутся к людскому жилью. Останавливаться на привал не стали, просто сделали передышку, прямо в сёдлах съели по куску свежего каравая (Лисс только вчера его испекла). Алдор запихнул его в мешок, когда собирал одеяла. Больше запасов у них не было и денег тоже. Тронулись в путь. После обеда дев-чонка вновь начала кашлять и с каждым разом всё чаще и чаще. На щеках её поя-вился румянец – давала знать недолеченная болезнь. Корвина злил её кашель, но он не говорил ни слова.
Они были в дороге весь день, ехали, пока ночь не наступила, и лошади не нача-ли запинаться от усталости. Дорога их шла через лес, хотя немного впереди слы-шались собачий лай, ржание лошадей и громкие крики людей. Там проходил тракт. Ехали купцы, и погонщики гнали скот на рынок ближайшего города. Но им на этой дороге показываться было нельзя, даже учитывая то, что их, может быть, совсем не ищут. От глаз, от ушей подальше.
На ночь остановились прямо в лесу. Выбрали место, где огромная ива рухнула и стояла под наклоном, оперевшись на ближайшие две берёзы. Под ветками с не облетевшей листвой оказалось хорошее укромное место, не занесённое ещё сне-гом, с палыми прошлогодними листьями и пожухлой травой. От малейшего при-косновения к ней поднималась пыль, от неё першило в горле. Это ничего, главное не сидеть на снегу.
За обустройство ночлега Корвин взялся сам и делал всё быстро и чётко. Натя-нул на ветки и туго завязал два плаща, внутри постелил одеяло, оставил неболь-шую дыру спереди. Когда разожгли маленький костёр внутри, дым спокойно на-шёл выход через ветви над головой. Места было мало, девчонку затолкали в са-мый дальний угол под ветки и притиснули к стволу берёзы. Сбежать оттуда было невозможно, и девушка вжалась спиной в шершавую кору, подтянула колени к груди и расправила подолы юбок.
Алдор определил на ночь лошадей, нашёл им место, заросшее пожухлым пыре-ем в человеческий рост. Наконец, все трое оказались в одном углу вокруг малень-кого костерка, где Корвин уже таял пыльный снег в кружке. На одеяле два куска хлеба – ужин на двоих, заложницу Корвин в расчёт не брал – самим мало. Алдор свой хлеб поделил на две части и одну отдал ей, она с самого утра ничего не ела. Корвин ничего не сказал на это, а может, сделал вид, что не заметил в полумраке.
Выпив по несколько глотков горячей талой воды, они укрылись одеялами. Кор-вин связал девчонке руки, чтоб не вздумала бежать или придумать что-либо. В темноте дотлевали угольки костра, уже почти не дающего тепла. Долго не могли заснуть – мёрзли. Алдор всё думал и думал, представлял дорогу, хотелось есть, в желудке урчало. С одной стороны кашляла девчонка, за спиной начал сонно со-петь Корвин.
Желая согреться, удержать последние капли тепла, Алдор ближе придвинулся к девушке, обнял вдруг её через плечи и грудь и спиной притянул к себе. Дочь гра-фа окаменела враз, замерла всем телом и прошептала чуть слышно:
- Не надо... прошу вас...
- Я ничего тебе не сделаю... Так теплее...
Он ещё сильнее притянул её к себе и грудью, ногами угадывал теперь все изги-бы её тела, горячего девичьего тела... По ней проходил озноб лихорадки, а сама она буквально пылала от жара.
Какое-то время они лежали неподвижно, и Алдор лишь чувствовал, как горячее дыхание едва касается его пальцев, стиснутых в замок на её груди.
- Мой отец... ничего не должен был сделать вам... Он... он хороший человек... Он строгий, но... Я знаю...- первой заговорила она срывающимся шёпотом, будто это их такое близкое состояние сейчас убрало вдруг все преграды между ними.- Он всегда заботился обо мне... Он строгий, но он... он всегда любил меня... Поче-му... Почему вы хотели убить его?.. Это граф Лионский вам приказал?..
Алдор долго молчал, прижавшись подбородком к виску девушки, лежал, обни-мая её, и одновременно вспоминал всё то, что не давало покоя, засело в памяти навечно...
Разомкнул сухие губы и прошептал:
- Тебя тогда, наверное, ещё не было... Вряд ли бы он сам рассказал тебе об этом... А я всё видел своими глазами...- Замолчал на какое-то время, не зная, про-должать или не стоит.- Мне было десять... Отец твой... граф... он со своими людь

ми приехал к нам, попросился на ночь... Отца не было... Они перебили всю ох-рану, всех... И Рику убили... и Гирана... и маму...- Он замолчал и молчал долго.
Девушка лежала неподвижно, боясь даже дышать, не могла поверить в это, не верила всем сердцем, всей душой, чтобы отец мог убить всю семью... всех родных этого человека. Он что-то путает, не то говорит...
- А вы?..- прошептала чуть слышно.
- Я?- переспросил он и ничего не ответил. Что он мог сказать ей? Разве мог он рассказать, как испугался в тот миг, разве можно было найти слова, чтобы описать тот ужас, что сковал его, когда на глазах убивали родных людей?.. Он испугался так, что дрожала нижняя челюсть, он и слова молвить не мог, когда рыцари смея-лись ему в глаза, тыча лезвием меча под горло. Они и подумали тогда, что маль-чишка тронулся рассудком от страха, смеялись, когда дали ему сбежать, улюлю-кали вслед, и кто-то выстрелил в спину из арбалета. Стрела пробила его насквозь, и ещё потом полгода он болел, припрятанный кухаркой и старым священником, и выжил вопреки всему, хотя десятки и сотни раз молился, чтобы Бог послал ему смерть.
Он надеялся, что в живых остался отец, что он отомстит, заберёт его с собой и возможно сможет вернуть замок и родовые земли. И только потом он узнал, что отца тоже нет в живых, как нет мамы, как нет брата и сестры. Алдор остался один из всего рода свободных князей Берга, один на всей земле. Это уже потом он оказался на службе графа Доранна Лионского, а до этого были нищета и голод, и боль прошлого и тоска по тому, что потерял.
А Бергские земли достались маркграфу Ролду, стали маркой на границе граф-ских земель Вольдейна Дарнского, потеряли свободу былых дней, что была у зе-мель во времена княжества, ту свободу, что была дарована предкам Алдора самим королём за высшие боевые заслуги.
А сейчас эти земли достались младшему сыну маркграфа – Ниарду-сопляку. Он и земли-то эти не имел право получать, так судьба распорядилась. Но ничего, граф Доранн разобьёт проклятого Вольдейна и вернёт Алдору его родовые земли, он обещал это сделать. И справедливость восторжествует...
Алдор почувствовал, как сами собой стиснулись зубы, как тяжелее стали руки, которыми он обнимал дочь ненавистного графа.
- Я живой, как видишь...- добавил таким голосом, что Вэллия и спрашивать ещё о чём-либо не решилась, замерла, прижав голову подбородком к ключице, закрыла глаза, стараясь стать как можно меньше и незаметнее. Нет... Она не могла пове-рить его словам. Он что-то путает, зачем отцу убивать кого-либо? Да, воюют, но не с детьми же, не с женщинами? Это глупо! Это какие-то нелепые обвинения... Зачем он это делает? Зачем так жестоко и неправда?.. Зачем?..