Наследство. Глава 10. Прощение

Глава 10. Прощение
       Прошёл месяц. Зелина передала Мине через Алика дневники матери. Пять тетрадок Милана читала, как роман об их семье. Но никакие мысли не шли. Было ощущение, что проблема взаимоотношений с сестрой встала перед ней каменной стеной и не давала двигаться вперёд. Перечитывая «Вознесённых учителей», она опять натолкнулась на слово «прощение» - «ключ к свободе от привязанности к низшим частотам». И её осенило: прощение нужно даже не Зелине, а ей самой. Ведь невозможность простить была единственным стопором, мешающим ей жить. Немедленно, пока не передумала, Мина позвонила сестре:
- Я отказываюсь от всех притязаний. Мне от тебя ничего не надо. Поэтому, если хочешь, можем восстановить наши отношения.
Сестра согласилась сразу, и они договорились о встрече. Когда Милана нажала на кнопку звонка, из-под ворот «материализовалась» огромная собака Хваткиных – Мишка, таща за собой цепь, и без проволочек бросилась на Мину. Но Мина носила сумку через плечо, и Мишка при каждом прыжке вгрызался в боковой карман этой сумки. Мина, благодаря своей привычке носить сумку на боку, была в таком выгодном положении, что страха не было. Через какое-то время из ворот вышел Хваткин Владислав, молча кивнул и стал за цепь оттаскивать от неё собаку.
- Это было так задумано? – Пошутила Мина. Но зять мрачно пробурчал:
- Наверно, болт оторвался.
Мина представила, как бы изгрызла её собака: ведь Алику она прокусила руку до кости, и поняла, что трудно было бы примириться с сестрой, будучи искусанной. Но этого не произошло, и она просидела с сестрой до позднего вечера. Мина с удовольствием и удивлением выслушала интерпретацию сестры всё той же темы о наследстве. Когда отцом была продана дача, он был ещё жив. И если он не позаботился о том, чтобы ей оставить какую-нибудь недвижимость, значит, таково было его решение и отношение к ней. Когда продали квартиру и дом, была жива мать. Она тоже могла по-другому распорядиться квартирой, деньгами и домом, значит, не захотела. С этой стороны Милана никогда не рассматривала проблему: выходит, родители сами не захотели дать ей больше, считая, возможно, что не заслужила. Но это было их право. А Милана почему-то считала, что всем должно быть поровну. Один и тот же факт, рассмотренный под другим углом, снимал необходимость противостояния. Но дело было даже не в этом. Люди со всеми их проявлениями перестали пугать Милану. Мир перестал быть страшен. Враги не появлялись из ниоткуда. Их можно было простить, потому что мотивы их поступков можно было прочитать и просчитать. А для этого нужно было стать действительно взрослой, то есть привыкнуть доверять своему восприятию этого мира: ведь у неё есть свои глаза, чтобы видеть, свои уши, чтобы слышать, свои вкус, нюх и осязание, наконец. И она не собирается больше ограничивать мир делением на хороших и плохих людей, она может взаимодействовать со всеми, не ища поддержки и одобрения. Конечно, расслабляться не приходится. Но и страха больше нет. Она всего добьётся сама.