Зачем нам чужой чи-и-и-из?

В последние годы пришла к нам мода на улыбку. Раньше все улыбались, не задумываясь, когда хотели, когда душа того просила. Оказывается, это неправильно. Оказывается, улыбаться надо не только, когда хочется, но и когда нет на то никакого желания, а еще лучше вообще не снимать с лица улыбку, пока на людях находишься. Не удобно? А затягивать на шее удавку-галстук удобно? Или ходить целый день на шпильках? Уж куда как комфортнее в халате и тапочках! Ан нет, не ходим мы в халатах и тапочках ни на работу, ни в театр, ни в ресторан. А теперь вот и улыбку надо пришпиливать к лицу перед выходом из дома, а уж пришел домой, там, как знаешь.
Нашлись и учителя новой улыбки, полагающие, что стоят на более высокой ступени цивилизации (западной, конечно), чем основная масса, а потому имеют право эту массу поучать.  Только и слышишь отовсюду: «Улыбнитесь! Почему вы не улыбаетесь? Скажите «чи-и-и-з»! Нужно улыбаться!»
- Кому нужно? – спросила я однажды свою советчицу.
- Как, кому? Всем.
- Не всем. Мне, например, не нужно, - ответила я.
- Разве вам не приятно смотреть, когда человек улыбается? - вмешалась другая собеседница.
- Приятно, - согласилась я. – А еще приятнее, когда человек хохочет; тогда и я начинаю хохотать.
- Вот видите! – обрадовались обе женщины.
- Так зачем же вы учите улыбаться? – ехидно спросила я. – Учите  уж сразу хохотать, раз на это еще приятнее смотреть. Пришли на работу, и вместо «здрасьте», начинайте хохотать – коллегам будет приятно на вас смотреть. Обратились к начальнику с требованием повысить зарплату и хохочите, чтобы доставить ему удовольствие.
Женщины обменялись понимающими взглядами: чокнутая, мол, что с нее взять? На тот раз мы разошлись мирно.

Но недавно в магазине произошла безобразная сцена, и эту безобразную сцену устроила я, интеллигентная  женщина с благородной проседью. Видно, в тот раз в чашу моего терпения упала последняя капля, и капля эта оказалась бешеной, потому что взорвала всю чашу.
Сейчас я обхожу этот магазин стороной, да и тогда не надо было мне в него заходить, тем более с деньгами. Деньги были скоплены и отложены в отдельный кошелек для покупки зимних сапог, а магазин, в который я зашла, обувью не торговал, зато в нем на полках и столах красовались роскошные  сервизы, кокетливые рюмки на тонких витых ножках, всевозможных форм и расцветок вазы, до которых я большая охотница, и разная прочая изящная утварь. Я вертела в руках изумительной красоты вазу и вела сама с собой нелегкий диалог.
- Ну, могу я хоть иногда, хоть изредка покупать себе что-нибудь для души? – вопрошала я.
- А сапоги? Зима на носу, а старые, сама знаешь, еле держатся, - возражала я.
- А вдруг протянут еще один сезон? Я буду так тихонечко ходить, аккуратненько, в снежную кашу не полезу, - обещала я.
- А если порвутся? Вазу на ноги не натянешь. Да и тетя Аня не сегодня-завтра… А хоронить ее больше некому, - напомнила я.
Настроение резко упало. И вот в этот самый неподходящий момент ко мне подрулила продавщица – высокая девица, безлико модная, похожая на ходячий манекен.
- Классный артефакс, - ткнула она пальцем в мою вазу и постучала по ней длинным темно-лиловым ногтем. - Вы сделали правильный выбор, женщина.
- Знаю, - кисло ответила я и тяжело вздохнула.
Я с  грустью посмотрела на «артефакс» и хотела уже бережно поставить его на место, но тут продавщица совершила ошибку:
- Что вы такая мра-ачная, же-енщина? – улыбаясь во весь рот, пропела она. - Улыбни-итесь, ну-ну-у, скажите чи-и-и-ис, - она старательно потянула русский звук «и» в английском слове «сыр», при этом оглушив по нашему обычаю последнюю согласную.
Я не хотела конфликта и покорно растянула губы в «сырной» улыбке, но продавщицу это не устроило.
- Что это за улыбка? – возмутилась она, - Вот, смотрите, как надо.
Я посмотрела. Ее губы образовали выгнутую вниз дугу, размахнувшуюся от уха до уха, а концы дуги повисли на кольцах-сережках. «Здорово натренировалась», - подумала я и невольно улыбнулась. И тут я посмотрела девушке в глаза – я просто хотела сказать ей комплимент. Но слова застряли у меня в горле. Глаза! Между глазами и ртом лежала пропасть. Пока рот широко улыбался, глаза смотрели на меня сверху вниз холодно и презрительно.
И тут со мной что-то произошло. Мой ум мгновенно отключился, и кто-то другой, чужой, не я, взял управление мною в свои руки. Я с силой брякнула вазу на полку, так что вся посуда в магазине возмущенно загудела.
- Дура ненормальная!!! – заорала продавщица.
Но я ее не слышала. Говорят, когда человек умирает, у него перед глазами, как на экране, проходит вся его жизнь, а у меня перед глазами побежали строки, и в этих строках собрались все когда-либо слышанные мною неприличные, непристойные слова и выражения. И тут я услышала, как мой голос, голос интеллигентной, с благородной сединой женщины, вдруг громко, смачно, со злорадным удовольствием стал выплевывать эти гадкие слова прямо в лицо продавщицы. Девушка ошалело попятилась, но я не отступала от нее, и так мы шли парой, она – спиной вперед, а я следом, пока я не дочитала до конца весь список любезно предоставленных мне слов. Только тогда мой разум вернулся ко мне, и я, ужаснувшись содеянному, бросилась бежать из магазина.

Мне стыдно. Мне бесконечно стыдно, и я решила разобраться с собой по всей строгости. Однако моё внутреннее «Я»  отчаянно сопротивлялось этой затее. Видимо, человеку, чтобы сохраниться, как личности, необходимо оправдать себя любой ценой.  Несмотря на мое твердое решение быть объективной, моя память начала услужливо подбрасывать мне поддерживающую меня информацию – она стала выискивать союзников в моей нелюбви к искусственным улыбкам. Сначала я вспомнила, как мой коллега, вернувшись из длительной командировки в США, делился своими впечатлениями об американцах:
- Они много улыбаются, но их улыбки ничего не стоят, - говорил он, - они неискренние. Это просто маски и ничего больше.
Потом пришла на память знакомая учительница английского языка, которая «купилась» на эти улыбки-маски. Ее пригласила к себе в качестве бесплатной переводчицы одна из многочисленных американских религиозных организаций, хлынувших в начале девяностых годов в широко распахнутые ворота России. Вначале учительница была в восторге от того, как ее приняли.
- Они меня обожают, - уверяла она. – Они так радуются, когда я прихожу к ним, так улыбаются мне.
Однако вскоре она поняла, что обманулась, что никакой симпатии к ней – человеку с колючим характером – они не испытывают. И она озлобилась.
- Представляешь, они меня терпеть не могут, а улыбаются! – жаловалась она мне.
И то, что они улыбаются, не любя, оскорбляло ее даже больше, чем сама нелюбовь к ней. Не приемлет русская душа неискренних улыбок.
В моих союзниках оказался и А.П. Чехов. Более ста лет назад он возмущался французскими актерами, приехавшими в Россию на гастроли. «Они беспрерывно улыбаются без всякой на то причины», - раздраженно писал он.
«Что значит инженер человеческих душ! - восхитилась я. – Сразу увидел корень проблемы – они улыбаются без причины». Вот это и раздражает. Помните нашу пословицу «Смех без причины признак дурачины»? Так будет ли нормальный человек улыбаться без причины?
И вот тут я задумалась. Неужели у всех поголовно американцев, французов и других слишком улыбчивых, с нашей точки зрения, народов в голове одна «дурачина»? В таком случае у всех поголовно кавказцев «дурачины» в голове быть не должно, потому что, по словам одного уважаемого политика с Кавказа, у горцев считается неприличным «показывать зубы».

И тут меня осенило! Так, может быть, улыбка – это всего лишь элемент культуры, традиций народов? На Кавказе неприлично скалить зубы в улыбке, а в Америке неприлично не улыбаться. Значит, в каждой культуре улыбка имеет свой смысл и свою причину.
Я не знаю достаточно хорошо западных традиций, поэтому приму распространенное мнение, будто американец улыбается, чтобы показать,  что он успешный человек и все у него ОК. И другие американцы его прекрасно понимают, т.е понимают, что эта улыбка к ним лично не имеет никакого отношения.
Недавно я смотрела по ТВ дебаты двух кандидатов в президенты – Обамы и Маккейна. Маккейн делает резкий выпад против Обамы и ослепительно улыбается. Улыбается Обаме, улыбается во весь экран телезрителям. А я думаю: ваше счастье, товарищ Маккейн, что вашим оппонентом является не Жириновский – быстро бы отучил лыбиться, когда гадости говоришь. И действительно, с нашей точки зрения, улыбаться, бросая в лицо обидные слова, это оскорбительно.  А Обама ничего, тоже улыбается, не чувствует себя оскорбленным. А чему тут оскорбляться? Ведь Маккейн своей улыбкой лишь заявил, что он успешный человек и все у него ОК! И Обама улыбается в ответ – мол,  и у нас полный ОК.

Но бог с ними, с американцами. Это их дело, когда и как им улыбаться, а наше дело принимать во внимание смысл их улыбки и не обижаться на них зазря.
А вот нам-то как быть с их улыбками у нас? Что, если ревнителям западной улыбки удастся хотя бы частично преуспеть? Скажем, удалось им убедить меня улыбаться по-новому. Сижу я с коллегами на работе, входит в комнату начальник, и я, чтобы показать ему, что у меня все в порядке, растягиваю рот до ушей. Начальник, который еще не продвинут в смысле улыбок так далеко, как я, думает: «Что ей от меня надо? Хочет прибавку к окладу получить? Не дождешься». И он с досадой отворачивается от меня. А мои  коллеги за моей спиной перешептываются: «Только вчера его ругала, а сегодня лезет к нему с улыбкой. Непорядочный она человек». Вот так-то, неувязочка вышла, а я  всего-то хотела показать, что у меня все ОК.
Другой пример. Молодой человек останавливает на улице девушку и спрашивает, как пройти к автобусной остановке. Будучи продвинутым, молодой человек при этом улыбается. А девушка, забыв свою недавно приобретенную продвинутость, трактует его улыбку по-старому, т.е. что она молодому человек приглянулась, и начинает с ним кокетничать, и всем поведением показывать, что она не прочь.  Если все молодые люди станут улыбаться по западным традициям, наши девушки просто съедут с катушек от такого бешеного успеха.
Конечно, я слегка утрирую, но то, что из-за новой традиции улыбок возникнет непонимание и хаос – это точно. Невозможно такую большую страну, как наша, быстро и без потерь перевести на новую форму улыбок. Но главное – зачем??!! Я в принципе не против внедрения у нас чужих традиций, если нам это что-то дает. Почему бы, например, не попытаться привить у нас японскую вежливость? Что-то не слышала я о таких попытках. А для чего нам менять нашу традицию улыбок? Чем она плоха? Лично я считаю, что она гораздо лучше западной, потому что она естественная. Дети во всем мире улыбаются, когда им хорошо, весело и приятно. По той же причине и мы улыбаемся.
Так давайте сохраним нашу замечательную привычку улыбаться естественно и искренне.

С искренней улыбкой читателям,

Нина Цыганкова.