С Народом разговор

Два человека шли в гору, таща за собой упитанного барана. Точнее, тащил один, ибо занимал в жреческой иерархии пост хоть и серьёзный, но не из самых высоких: судебно-следственного группового лица. Второй же чинно шествовал, так как первое лицо, избранный Народом Президент-Спикер-Председатель по-другому идти просто не имел права. Впрочем, иногда он оборачивался и досадливо морщился. Следовало спешить, а баран отчаянно упирался, сильно задерживая группу.
-- Что он так упорствует? – наконец не выдержал второй.
-- Адвокатский рефлекс, -- объяснил первый. – Глупое животное, не разумеет, что всё уже предопределено.
-- Так тяни сильнее.
-- Нельзя. Соседи не поймут.
-- Ладно, -- сдался второй. – Будем надеяться, терпения у Народа хватит.
-- Зачем так беспокоиться? – удивился первый. – Народ ведь обычно молчит.
-- Молчит, молчит, а потом как вдарит, что костей не соберёшь. Страшен гнев Народа. При мне не случалось, но истории сохранились. Потому всегда надо помнить: всё здесь принадлежит Народу, мы – лишь слуги его. И коли пользуешь достояние Народа, не забывай задабривать: всеобщие песни с плясками устрой, жертву принеси.
-- Но почему именно этот баран? Ведь больше всего с него настригали. А для жертвы кого только нет: Кабинет Министров всегда готов, коррумпированных чиновников целая толпа, зажравшиеся губернаторы имеются. На оборотней в погонах охоту можно устроить.
-- Бодлив очень, -- отрезал второй. – И своенравен.
-- Понятно, -- кивнул первый.
Далее следовали молча, лишь баран блеял, нарушая торжественную тишину.
Тропинка закончилась лестницей. Второй тяжело вздохнул и начал подъём. Первому пришлось ещё и жертву пихать. Он старался, поминутно поминая адвокатский рефлекс и кусты оппозиции, которые норовили зацепиться за ноги в самый неудобный момент. Каждая ступенька давалась с невероятным трудом. Наконец первый не выдержал:
-- Может, ну его, барана? Отпустим?
-- Как это? – удивился второй.
-- Как обычно. Обстрижём под ноль, и пинка. Пусть скачет в какое-нибудь цивилизованное стадо. Я же перед Народом руками разведу: извини, упустил, верёвка тонкая оказалась, надо было больше доказательств вплетать.
Второй отрицательно помотал головой:
-- Отпускали уже таких. И что? Мы к цивилизованным стадам окна рубим, тропинки торим, а бараны эти нам под ноги гадят, да ещё и рогами поддеть пытаются. А их же здесь вырастили, выкормили, шерсть нарастить дали, жир нагулять.
-- Ну и ладно. Вы же дипломатически неприкасаемы, никакие рога не возьмут. А к дерьму тут все привычные: отряхнулся, дальше пошёл.
-- А там?
-- Поворчат, принюхаются. Пока мы им огненную воду таскаем, будет дружба, и никакое дерьмо её не разрушит.
-- Всё равно нельзя. Статистики недавно шаманили, с Народом в связь входили. Сказали, недоумевает Народ. Думает, не умеем мы верёвки вить. А порой и того хуже мысль проскакивает: что договариваемся мы с жертвами, за лишний клочок шерсти их отпускаем.
-- А что же они на славославиях и славопрениях совсем другое говорят? Что Народ любит и понимает.
-- Тренируются. Народ наш забывчив, можно его мысли слегка подкорректировать. А чтобы промашки какой не случилось, сперва на нас обкатывают. Но всё равно проколы случаются. Так что на этот раз жертву принесём. От греха.
-- Раз надо – значит, надо, -- дисциплинированно кивнул первый. – Да и недолго осталось.
Действительно, каменный идол уже нависал над ними, сурово-добродушно глядя на пришедших.
-- Сколько раз с Народом говорил, а всё никак не привыкну, -- поёжился второй.
Он взошёл на площадку, подобрался к ногам идола. Спутник его замер в отдалении, цепко держа вырывающуюся жертву. Вдруг баран задрал голову и принялся блеять. Второй опасливо покосился на идола, прислушался, затем перевёл дух:
-- Не слышит. Или не понимает.
-- Да заткни его, -- не выдержал первый.
Второй шлёпнул барана по губам:
-- Развыступался тут.
Наступила торжественная тишина. Второй ещё минуту помолчал, затем вытащил листок и принялся читать:
-- О Народ, верою и правдою служу я тебе. Блюду закон, что даден был тобой нам на написание. Всегда руководствуюсь принципом разделения властей, и в тот момент, когда являюсь Президентом, действую лишь в твоих интересах, а не в угоду себе – Спикеру и Председателю. Постоянно усовестливаю слуг твоих, дабы не забывали, кто они. Разношу весть о высоте и мощи твоей по всем окрестностям. Думаю неустанно, как бы сделать тебя ещё выше и мощнее. И все слуги твои трудятся для тебя, это кажется, что они о себе лишь думают. А всяким гадостям, что шелестят сорняки разные, не верь. Это они от извечной зловредности своей.
Идол вдруг заскрипел и чуть повернулся.
-- Жертву! – крикнул второй.
-- Сей момент, -- кивнул первый.
-- Нет, подожди, -- остановил его второй. – Проверь сперва, не осталось ли чего стоящего.
Первый достал ножницы, состриг с барана несколько клоков. Покачал головой:
-- Чую, есть ещё, да не разгляжу никак.
-- Ладно, и так неплохо, -- решил второй. – Приступай.
Первый сурово посмотрел на барана и произнёс:
-- За то, что неоднократно от обстригания отлынивал да часто траву щипал, где неположено, сидеть тебе девять лет в клетке на питании скудном. А всё, что нарастил делами неправедными, Народу возвращено будет. Скажешь что-нибудь напоследок?
Баран гневно заблеял.
-- Что он там? – спросил второй.
-- Ерунду несёт, -- отмахнулся первый.
Он уже запихивал барана в клетку. Пришлось потрудиться, но в итоге засов был задвинут.
-- Вот зараза, -- сказал первый, вытирая пот. – Раньше проще было. Зарезали, и никаких проблем. А нынче только сажай, да ещё присматривать не забывай, чтобы траву вовремя давали да гулять выводили.
-- Времена тогда были простые и дикие, -- отрезал второй. – Без сантиментов. Нужны жертвы – будут жертвы, о количестве не думали. Зато о качестве думали. Такие приносились, всесплошь враги Народа, не то что нынешнее непонятно что. И Народ нас любил.
-- А сейчас что, не любит? – поинтересовался первый.
-- Недолюбливает, -- поправил его второй. – Сам видишь, что поворачивается. Даже жертвы особо не помогают. Старики говорят: закончит поворот – жди больших бед.
-- А когда он его закончит?
-- Поймешь.
-- Я же серьёзно спрашиваю.
-- Как на сто восемьдесят повернётся, -- пробурчал второй, оглядывая идола. – Есть ещё время. Хотя кто знает. Лишь бы ни при мне.
Они пошли вниз, оставив барана у ног Народа. Идол, похоже, уже забыл о жертве, но, правда, стоял тихо, не вертелся. В этом и Президент-Спикер-Председатель, и судебно-следственное лицо убеждались чуть ли не ежесекундно, оборачиваясь назад. Лишь когда идол скрылся из виду, они окончательно успокоились.
-- Всё-таки до чего тяжёлая работа, -- вздохнул Президент-Спикер-Председатель, утирая пот со лба. – Трудишься на благо Народа, а он вдруг повернётся не той стороной, и не жди никакой благодарности. Скорее даже, наоборот.
Его спутник сочувственно кивнул.