Прилетели гуленьки

Я пишу письмо египетскими иероглифами - картинками солнечной страны. Рассматриваю свои каракули, глядя под наклоном к дневному свету из окна. Нарисую птицу. Начну с хвоста и поведу линию спинки, ах да, это не спинка - это же сложенные крылья, моя птичка любит полетать с подружками, касаясь крыльями неба, тогда дышится часто-часто и можно отдохнуть, планируя к земле. Голова, клювик и шейка - вот какая получилась красавица! Спокойно стоящая на цепких лапках, пока я дорисую. Теперь ты уже не линии на бумаге, сейчас возьмём светлую желтоватую краску, пусть она окутывает тебя сверху, в то время, как ты, стуча коготками по гальке, входишь в зеленовато-голубоватую нильскую воду и насыщаешь краской свою грудку. И здесь, в родной стихии, между лотосов, очарованных ярким небом и мягких теней их листьев на песчаном дне, внимательно посмотри вокруг бусинками глаз, чтобы рассказать об этой красоте моему другу тусклым ноябрьским вечером. Чирикая, склёвывая с его ладошки семечки и булочные крошки, поворотами головы и шажками расскажи ему о солнечной Африке, о тех местах, что дороги тебе.
Что будет обозначать этот иероглиф? Наверное, птичку или мечту или прикосновение к небу, не знаю, может быть, друг мой на том конце пути этого письма помечтает о чём-нибудь своём и вспомнит дорогие минуты радости и покоя. Дети друга будут бегать по комнатам с радостью, играя с птицей, убегая от не взаправду пикирующей на них птахе, волнами порхающей над их головами. Вечером, в тишине дома, бабушка возьмёт в руки затихшую летунью и, поглаживая пёрышки, станет напевать старую колыбельную. И смысл слов, произносимых раньше единой мелодией, станет чуточку понятнее - "Прилетели гуленьки..." и станет моя птичка обозначать запах молока, детского крема и дыхание самого дорогого на свете существа, прижатого к груди. Птаха уснёт, доверчиво согревая своим теплом мягкие ладони.