Катя

я рычу и скалюсь, закусывая кожанный поводок клыками
ты тянешь его на себя, резко отбрасывая руку влево-вправо-назад, чтобы выхватить эту, бывшую живой когда-то,
часть чуждого мне сушества, из моих зубов.
чтобы разжать челючсти мне надо перестать капать слюной себе под ноги, перестать пачкать тебя борьбой, закончить
этот бессмысленный бег через барьеры себя к... тому что никогда не имело смысла, а было выбрано только для осуществления

собственных амбициозных воззрений и доказательств опять же себе правоты
я рычу и впиваюсь кожаными лапами, пока еще не висящими на воротнике и не лежащие на огромном кожанном диване ее

квартиры в землю. вокруг столько кожи, живой и мертвой, или состареной или совсем юной что не мешает ей отмирать и

вымирать, что делает ее только ценнее для коллекционеров жизней, что измеряется в денежных валютах разных стран, но

кончается в моем кармане лососевыми бумажками и зонким бренчанием монеток в ответ на твой каждый рывок
ты тянешь так сильно словно от этого зависит чья-то жизнь
нарушаю правила, растягиваю в рогатке резиновое время чтобы стать растворенным в крови сахаром в твоих прожилках и

выжрать изнутри диабетом все самое ценное чтобы потом слившись в одно висеть на кожаном диванее ее дома меховым

воротником с пушистым хвостом