Свет и тень

.......

- Смотри, что я нашел! - Энтони вбежал в дом с улицы, и Джеймс, отвлекшись от приготовления ужина, обернулся к нему: мальчик протягивал ему темно-алую розу.
- Немного подвяла, но все равно красивая, правда?
Джеймс машинально взял цветок: темно-красная сердцевина цветка словно притягивала к себе.. розы… алые лепестки… много, повсюду.. на полу, на постели.. «Пансион для мальчиков мадам Роуз»

Ему было всего лет пять-шесть, когда старая ведьма продала его Роуз: «Берите, мэм, не пожалеете — чудный мальчик». Его взяли. И поначалу все было не так плохо: он помогал на кухне, убирал в комнатах, выполнял другие мелкие поручения хозяйки — и даже стал ее любимцем — умненький ладный мальчик с темно-русыми, почти черными волосами и темно-сине-серыми глазами. Мадам иногда даже баловала его — покупала сладости и красивую одежду. И так было, пока ему не исполнилось лет одинадцать-двенадцать. Он был достаточно рослым для своего возраста. И однажды, оглядев его, мадам сказала: «Да ты стал совсем взрослым, Джимми».

В тот день она не давала ему никаких поручений; наоборот, ему дали выспаться как следует, сказали чисто вымыться. «Вечером у меня будет важное дело для тебя, Джимми, и ты должен выполнить его самым лучшим образом — от этого очень многое зависит в твоей судьбе, ты понял?». К вечеру мадам ждала очень важную гостью. И Джеймс должен был присутствовать. Его одели в красивую одежду, причесали. Мадам еще раз повторила, что Джеймс должен вести себя подобающим образом: быть вежливым, учтивым и послушным — выполнять все, что ему скажут: «Ты понял, делай все, что она тебе скажет. Иначе.. не хочу тебя пугать.. тебе будет очень плохо, Джимми».

Дама была красивая — настоящая леди. И поначалу Джеймсу было совсем не трудно выполнять ее просьбы. Но потом.. потом она стала просить.. странные, на его взгляд, вещи. Ему было неловко, но он выполнил. А потом.. потом.. то, что она делала с ним.. нет, ему не было больно. Он не понимал, что с ним происходит.. почему его тело реагирует так…

Он был рад, когда все закончилось. Кажется, дама осталась вполне довольна. А он.. он стоял в душе, и не мог понять, что происходит — с его телом, с его душой. Но почему-то он казался себе ужасно грязным — и с силой тер себя мочалкой — но ощущение не проходило: казалось, грязь сочится изнутри, изо всех пор. Он заплакал — горько, отчаянно — еще не как взрослый, но уже и не как ребенок. И все тер себя мочалкой — до царапин на коже.

Когда мадам увидела эти царапины, она очень разозлилась: «Что ты наделал с собой, маленький ублюдок!» Она явно хотела его ударить, но вовремя опомнилась: она не хотела портить товар еще больше. Так что, мадам полезла в свою аптечку, достала мазь и протянула ее Джеймсу: «Намажься как следует. И еще раз увижу это.. будет у тебя кое-что похуже, чем царапины.»

Джеймс хотел убежать. Но он всегда был умным — он знал, что просто так бежать бесполезно — его найдут и вернут, и накажут — так уже было с одним мальчиком. Он решил, что бежать нужно как минимум с деньгами и в подходящее время. И он ждал. Были и другие свидания — он был вежлив и обходителен. Правда, раз ему в голову закралась мысль изуродовать себя — тогда бы его забраковали, но что за участь ждала бы его тогда? Нет, он хотел жить, и жить хорошо и свободно — и отомстить всем и за все. Ему удалось узнать, где Роуз хранит сбережения, и даже подсмотреть код сейфа; и выбрать время, когда в доме было меньше всего прислуги и охраны. Он забрал деньги — все — без малейшего зазрения совести — он их заработал.

Ему удалось убежать и скрыться. С тех пор многое было в его жизни. Но ему еще не удалось отомстить — найти эту суку и…

Он сжал руку, в которой была роза — сжимал до тех пор, пока не раздавил, и шипы не впились ему в ладонь. Боль вернула его в настоящее. Он посмотрел на остатки цветка в руке, а потом взгляд его упал на Энтони — и Джеймс понял, что мальчик все это время смотрел на него.
- Прости, я не хотел тебя напугать, - Джеймс попытался улыбнуться, но не вышло.
Но Энтони и  не выглядел напуганным:
- Тебе больно, - голос звучал совсем не по-детски. И совсем недетским был взгляд полночносиних глаз. И странно — Джеймс чувствовал себя словно под теплым летним дождем, смывающим с его души все то, что ему никак удавалось смыть. Тепло разливалось внутри. Джеймс едва почувствовал, как совсем еще нежная щека мальчика коснулась его щеки, и Энтони чуть слышно сказал ему на ухо: «Со мной тебе никогда не будет больно».

****

 - Господин, подождите! Простите, сэр, но мы обслуживаем только дам. — «встречающая» хотела было остановить вошедшего высокого мужчину в черном костюме.
 - Мне нужна хозяйка, мадам де… Я ее старинный личный друг.
 - О, ее сейчас здесь нет.
 - Где я могу найти ее?
 - Кажется, мадам сказала, что неважно себя чувствует, и ушла домой.
 - Забудь.
Женщина на мгновение застыла, потом заморгала глазами и не могла понять, зачем она пялится в пустоту.

«Что ж, так даже лучше», - Джеймс подошел к задней двери столь знакомого и ненавистного дома. Он подавил в себе дрожь и закипающую ярость — он хотел быть спокойным. Легко открыл дверь.
 Убранство дома не сильно изменилось за 15 лет. Он нашел ту, кого искал, лежащей на софе в гостинной с бокалом бренди. Увидев незнакомца, она напряглась, вглядываясь в его лицо и фигуру, потом села:
 - Кто Вы? Что Вам нужно?
 - Не помнишь меня? Нет, должна помнить — ты ведь всегда помнила всех своих «воспитанников». Просто не узнаешь. Я тебе помогу. — Джеймс включил лампу на стене и встал так, чтобы свет попадал на его лицо.
 - Да и ты изменилась — постарела. Что, «волшебные» крема и притирки уже не помогают? И даже твои дорогие мальчики не в силах поделиться с тобой молодостью?
 - Джимми?? - женщина поднялась и сделала шаг на встречу. Но, вглядевшись в лицо посетителя, отшатнулась, - Что ты хочешь?? Зачем ты здесь?!!
 - Ты ведь поняла, зачем. — голос был холодным, почти безжизненным.
 - О, Джимми, не надо, не делай этого. Разве я заслужила это??
 - Вполне.
 - Но это самосуд. Считаешь, что я должна быть наказана? Ну так сдай меня в полицию.
Джеймс распахнул полу пиджака — на внутреннем кармане блеснул значок.
 - О, нет. Но.. ты не сможешь убить меня. — она попыталась улыбнуться, но вышла гримаса, - ты всегда был таким милым, сладким мальчиком, таким безотказным. Ты просто не сможешь убить меня!

Выстрел.

- Вот как? Не смогу? - Джеймс смотрел в ненавистное лицо, теперь «украшенное» аккуратной дырочкой посреди лба.
Он принес из гаража канистру с бензином. Тщательно и не спеша облил им все в доме. Вышел на улицу. Достал спички. Чиркнул одной и бросил в полоску бензина, тянувшуюся от дома. Постоял немного, глядя на занимавшееся пламенем строение. Потом развернулся и пошел прочь. Он был на удивление спокоен. Он всего лишь вбил последний гвоздь в крышку гроба своего прошлого.

....

 "Я - хладнокровный убийца? Вот так спокойно могу убить человека?" - перед глазами Джеймса вновь сплыло лицо этой постаревшей испорченной куклы, с дыркой во лбу. Смыл ли он с себя грязь ее кровью? Да, определенно стало легче. Он - не убийца, он - карающая рука Закона. Но официального суда над ней он не мог допустить - всплыло бы его прошлое, да и слишком влиятельные люди пользовались ее услугами - они бы не допустили огласки. Так что, ее или вовсе не тронули бы, или убили по-тихому - хотя, шум все равно мог бы подняться. Нет, нужно было сделать все чисто, аккуратно; и сделать самому.
 "Но все же я - убийца?" На память пришел другой расстрел, так изменивший его жизнь.
 
 На далекой, затерянной в Космосе, планетке, в колонии для неблагонадежных, куда молодого, едва закончившего училище, офицера Джеймса Хартли сослали вместе с другими, столь же не угодными власти людьми - подальше от метрополии.
       Его включили в расстрельную команду. Загрузили в грузовой флайкар и отвезли на пустырь - к месту казни. Построили в шеренгу.
       Приговоренных вывели из арестантской машины, поставили на краю оврага перед шеренгой военных. Джеймс до последнего не смотрел на осужденных. Поднял глаза.. Старуха? И с ней - трое подростков? Контрабандисты?? Джеймс скосил глаза на стоявших рядом солдат. Они тоже явно были в растерянности - они военные и готовы исполнять приказ, но..
 - Готовсь. - старшего офицера явно не терзали муки совести. Его глаза цепко осматривают бледные лица солдат. Ах вот оно, что - это испытание и для них. Ищут недовольных? Чтобы тоже поставить перед взводом?
 - Це.. -офицер не договорил - упал, сраженный очередью из автомата Джеймса. Теперь он держал под прицелом строй солдат.
В лице не было ни кровинки.
 - Всем стоять! Иначе отправитесь следом. - он спиной отошел к старухе с детьми, - Быстро, в машину. Ну же!
Краем глаза видел, как они побежали к арестантскому флайкару; и сам стал отступать за ними, готовый выстрелить в любого, кто шевельнется. Но в строю никто не шелохнулся.
 Джеймс запрыгнул в машину вслед за женщиной. Сел на место водителя, включил двигатель.
 - Куда?
Молчание.
 - Вы же контрабандисты, должны знать, где Норы!
 - На юго-запад, не долетая до Красных гор.
 
 Джеймс понимал, что тогда лишь чудом им удалось скрыться - сыграл фактор неожиданности. В благодарность контрабандисты помогли ему бежать с планеты. С тех пор многое было в его жизни. Но стал ли он хладнокровным убийцей?

 - Черт, и зачем только придумали на юбилей отдела одевать эти дурацкие парадные костюмы! - Илиа/Энтони стоял перед зеркалом с ужасно недовольным видом, - Я выгляжу, как полный идиот.
Джеймс улыбнулся - О Боже, это единственный человек на свете, который мог заставить его улыбнуться - и подошел к своему воспитаннику-напарнику-другу. Разгладил пиджак на плечах, снял невидимую соринку.
 - Ты отлично выглядишь.
Илиа перехватил в зеркале взгляд друга:
 - Ты сейчас был где-то очень далеко.
В любом другом человеке такая проницательность испугала бы Джеймса.
 - Обещай, что не будешь слишком далеко уходить в свои "дебри". Без меня, во всяком случае.
Джеймс снова улыбнулся:
 - Но я же всегда возвращаюсь. Теперь, когда есть кому меня ждать.
Ответом ему была самая солнечная улыбка на свете.

*****

- Джеймс! - вихрь золотисто-кудрявых волос на мгновение закрыл от него мир, - Мама купила мне новое платье, - малышка чуть отстранилась в его объятьях, чтобы показать обновку.
- Дорогая, Джеймс врятли сможет оценить твое платье, пока ты у него на руках, - Анна улыбнулась, глядя на эту сценку.
- Ничего, я и так вижу, что оно замечательное.  - Джеймсу не хотелось отпусткать малышку, - Мама всегда покупает тебе очень красивые платья, Дженни.

- Привет — в комнату вошел Илиа, поцеловал жену и повернулся к все еще неразлучной паре дочери и друга:
- Дженни, я ревную — меня ты так не обнимаешь, - он попытался сделать серьезное и обиженное лицо, но не очень хорошо получилось.
- Но пап, ты же мой папа, а Джеймс — мой будуший муж.
Илиа хмыкнул, Джеймс несколько смутился, а Анна удивленно улыбнулась.
- Даа. Девочки в группе сегодня говорили, что выйдут замуж, и за каких мальчиков. А я подумала, что выйду замуж за Джеймса. — Дженни повернулась к последнему — Ведь ты меня дождешься, правда?
Тот немного растерянно смотрел в темно-синие глаза девочки, но все же сказал:
- Боюсь, малыш, когда ты вырастешь, ты передумаешь.
- Никогда. Я тебя люблю больше всех, кроме мамы и папы, - но малышка все же спрыгнула с его рук.
- Пойдем, Дженни. Нужно еще остальные вещи разобрать. А потом будем ужинать, - Анна взяла дочку за руку и, улыбнувшись мужчинам, вышла с ней из комнаты.

А Илиа, в который раз, подумал, что только его маленькая дочь способна заставить сверхсдержанного и замкнутого Джеймса так открыто и искренне улыбаться.
- Тебе нужен свой ребенок, Джеймс, - тот одарил друга тяжелым взглядом, но Илиа и страшнее выдерживал.
- Таким, как я, нельзя иметь детей. Да и какой из меня отец?
- Очень хороший — судя по тому, как ты общаешься с Дженни.
Даже одно имя девочки вызвало на лице Джеймса улыбку:
- Она так похожа на тебя.
- Не уходи от темы.

Но от ответа Джеймса спас стук в дверь и дальнейшее появление милой светловолосой женщины в медицинской униформе — станционного медика Хелен Бернет:
- Мистер Хартли, как хорошо, что Вы здесь — Вы один не проходили обследование.
- Это обязательно? Мне совершенно некогда. И я не могу тратить время на подобную.. — Джеймс пытался подобрать вежливое слово.
- Обязательно, Вы же знаете. Иначе стала бы я Вас беспокоить.
Джеймс старательно пытался придумать вескую причину не ходить, но под пристальным взгядом серых глаз доктора это было не очень просто. И в итоге он сдался:
- Когда к Вам можно прийти?
- Ради Вас, мистер Хартли, я готова открыть лабораторию в любое время дня и ночи — лишь бы у Вас не было повода уклониться. Так я жду Вас. — добившись хоть какого-то согласия, Хелен развернулась и вышла.

- А что, она очень симпатичная — Илиа с улыбкой посмотрел на друга.
- Я знаю, о чем ты думаешь — так что даже не говори мне. И не смотри на меня так. Я не пойду. Нет, ну почему я — не «вольный стрелок» и должен подчинятся всяким там дурацким правилам?!
- У тебя и так есть все возможные и невозможные полномочия — как ни у кого другого. Не пойдешь — и подставишь милого, ни в чем не повинного доктора.
- Да ничего ей не будет — я все как-нибудь улажу.
- Ты ведешь себя как ребенок. Мне что, взять тебя за руку и самому отвести?
Какое-то время Джеймс молчал. Потом вздохнул:
- Я хуже, чем ребенок — я большой глупый взрослый. Хорошо, я пойду. Но ты, зная мою.. нелюбовь к подобным вещам, мог бы и понять меня.
- Я понимаю. Правда. — все, что не смел сказать, Илиа выразил взглядом.
Джеймсу казалось, что все его беды и печали растворяются в глубокой синеве глаз друга.
- Я знаю.


Конечно, Джеймс понимал, почему он не любит ходить к врачам, особенно на всякие обследования — он чувствовал себя беспомощным, и ему это не нравилось. Особенно если приходилось раздеваться. Нет, он знал, что вполне привлекателен — но это делало его еще более беспомощным — из-за призраков прошлого, которые иногда так некстати возвращались. И тогда Джеймсу снились кошмары. Как сейчас. Он то метался и вздрагивал во сне, то замирал, стискивая кулаки — но не просыпался. Потом вдруг кошмар отступил — он почувствовал на своем лбу чью-то маленькую теплую ладонь. Странно, такая рука была у Илиа, когда тот был маленьким. Значит, все еще сон?
 
Джеймс открыл глаза: рядом с ним стояла маленькая Дженни в своей пижамке и с беспокойством смотрела на него.
- Дженни.. но как ты попала сюда? - дверь он всегда закрывал.
- Тебе плохо?
Джеймс чуть улыбнулся:
- Нет, уже хорошо.
- Плохой сон? - девочка уселась на край его кровати.
Джеймс кивнул.
- Когда мне снятся плохие сны, я иду к маме с папой.
Джеймс тихонько и горько рассмеялся:
- Боюсь, мне не к кому идти.
- Это плохо. — Дженни расстроенно нахмурилась, но потом ее личико просветлело: - Придумала! Ты можешь приходить ко мне.
- Спасибо, конечно. Но, думаю, мне не стоит этого делать.
Дженни серьезно покачала головой:
- Мне кажется, ты слишком много думаешь.
Джеймс ласково коснулся рукой золотистых кудряшек девочки:
- Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.
- Зачем идти? Можно просто теле.. теле.. ну как это — просто оказаться там.
- Нет уж.
- Почему?
- Ты слишком мала для телепортации. — и тут его осенило, - но ты.. ты ведь только что именно это и сделала??
Дженни улыбнулась:
- Ну да. Я — гений. Папа всегда так говорит. — тут она снова нахмурилась, -  Но я не хочу оставлять тебя одного.
- Не волнуйся, со мной все будет в порядке.
- Ммм.. — Дженни не хотелось так просто сдаваться, - Ладно, я уйду — если ты меня поцелуешь, - она хитро улыбнулась.
- Шантажистка, - Джеймс рассмеялся, - но хорошо — я тебя поцелую, но только тогда, когда ты ляжешь в свою постель и накроешься одеялом; и пообещаешь, что больше не будешь бродить ночью.
Дженни насупилась:
- Ладно.
Джеймс взял ее за руку, и они переместились в комнату Дженни, где ей пришлось улечься в кровать под одеяло, и только тогда Джеймс исполнил обещание — нежно коснулся губами ее лба, пожелал спокойной ночи и вернулся к себе в комнату. Но не стал ложиться, а принял душ, оделся и отправился по делам — раз уж все равно не спиться.