Плюшки, сладкое варенье, теплый ветер...

 Плюшки, сладкое варенье, теплый ветер из открытого настежь окна колышет легкие занавески и мою длинную челку. Рыжеволосый мальчуган напротив меня, упав в кресло слизывает варенье со своих пальцев при этом изредка хихикая. Комната, в которой мы сидим просторна. Мебели в ней немного, не считая громоздкого шкафа, мягкого кресла, круглого, деревянного столика, на котором стоит варенье и сильно выпирающего вперед подоконника. На нем очень удобно сидеть, вытянув ноги по всей его длине. Сидеть и смотреть на звезды, тихими летними вечерами, когда уличное движение становится меньше, а к ночи и вовсе исчезает. Моя картавость забавляет мальчугана и, подыгрывая ему, я лишний раз спрашиваю:
 - Как вы думаете, коллега, Карл вернет Кларе кораллы?
 Мальчуган заливисто смеется, запрокидывая кверху ноги, при этом оставляя следы варенья на подлокотнике могучего старого кресла.
- Я...я...я не знаю! - гогочет он.
 Мне хорошо с ним. У него почти никогда не было друзей и мальчишки из двора никогда не звали его спуститься к ним. Он был домосед, всегда что-то мастерил, разговаривал со своими солдатиками или с серьезным видом изучал бабочек из подаренной ему энциклопедии. Я любил развлекать его, стоя на подоконнике декламировать стихи, громко, размахивая при этом руками. Или же маршировать по комнате, отдавая приказы невидимым солдатам, направлять пушки в сторону противника и громко, так что мальчуган от неожиданности вскрикивал, кричать – Пли!!!
 Обычно дни, когда я его посещал, были выходными. Его родители уезжали на дачу, оставив ему записочки на столе о том, на какой полке в холодильнике стоит кастрюлька с котлетами, а на какой лежат огурцы. Он и сам все прекрасно знал. Ведь вот уже два года, с тех пор, как у родителей появилась дача и он каждый раз отказывался ехать с ними. Вот и в этот раз он остался один и мы разыгрывали какую-то сказку, в которой живут разные персонажи, выдуманные нами же. Он залазил под кресло, стягивая лежавший на нем плед пониже и из темноты, голосами разных героев превращал сказку в реальность, наполняя комнату запахом детства. А потом мы маршировали по комнате, брали в плен французов, немцев, иногда даже англичан, скакали в бой на юных и сильных жеребцах, держа в руках великое знамя победы... Но тут раздавался звук открывающейся двери, лошади превращались в табуретки, позаимствованные на кухне, флаг болтался в руке маминым любимым пледом, а пленные французы – папиными пиджаками лежали связанные на полу. Мальчишка резко оборачивался на звук, потом на меня и сразу же, по его милой, детской мордашке скользила грусть. Я тоже грустнел, отдавал ему знамя победы и быстрым шагом шел к подоконнику. Все еще оглядываясь на мальчугана, я вскарабкивался на высокий, выпирающий подоконник и напоследок взглянув на мальчишку, шагал в окно.
...
Я Карлсон, который живет на крыше.