Служители мести

Предновогодний вечер уже начался, и спокойствие, царившее еще пару минут назад, разбилось хрустальными перепевами бокалов и звонким смехом гостей, постепенно наполняющих уютную гостиную. То там, то тут мелькали ленты, конфетти, шуршали шикарные платья дам, сверкавшие на фоне строгих фраков мужчин. Все были в масках – блестящих, с перьями, мехом – у кого на что хватило воображения. Дамы с интересом и легкой ревностью смотрели на подруг, чтобы лишний раз убедиться в своей неповторимости, игриво поправляя оборки нарядов от кутюр, слегка прикасались к волосам и шее, ненавязчиво демонстрируя ожерелья, кольца и браслеты, усыпанные драгоценными камнями. Звонок входной двери захлебывался своей новогодней мелодией, создавая какую-то дополнительную кутерьму, а воздух постепенно превращался в кисель из ароматов дорогих духов и одеколонов. Вечер в стиле маскарадный glam’n’chic разгорался, но до кульминации оставалось еще несколько часов.

Лиза еще была наверху: готовилась к своему выходу. Последний штрих – пара мазков прозрачного блеска на пухлые алые губы, сводившие с ума немало мужчин, - и она критично осмотрела себя в огромном, на всю стену, зеркале. Точеная фигура подчеркивалась облегающим вечерним платьем из черного атласа, на талии красовался блестящий золотой пояс, прекрасно сочетающийся с золотой маской, украшенной тремя черными перьями с золотистой окаемкой. Но весь этот блеск не мог соперничать со взглядом больших серых глаз, наделенных магнетической и гипнотизирующей силой. Взгляд был гордый, чуть хищный, но одно движение ресниц – и вас собьет с толку это ангельски-наивное детское выражение глаз. Черные длинные волосы, идеально уложенные, завершали образ. Лиз многие сравнивали с Клеопатрой, и ей это очень нравилось.

Но вечер начался, пора было спускаться вниз. И эти бесконечные поцелуи, объятья, восторженные взгляды и комплименты мужчин, зависть в глазах подруг и сладкие улыбки на их лицах. Лиза наслаждалась этими моментами. Моменты ее истинной славы и власти. Она ходила как королева, улыбалась как богиня, и ни с кем не делилась триумфом.

Она улыбалась, смеялась, приветствовала гостей, но все же было скучно. Ведь они все так надоели, она так хорошо всех знала. Бывшие, настоящие и будущие любовники, эти верные мужья ее подруг, жадно оглядывавшие ее с ног до головы сквозь чуть прикрытые глаза, делая глоток шампанского за чудесную встречу. Друзья тут – тайные враги за стенами дома. Они могли спокойно наступить друг другу на голову, даже через минуту после окончания вечера, если того потребует бизнес. Впрочем, это была и ее жизнь. И правила, которые она приняла.

Вечер продолжался. Лиз уже сидела на диване рядом с одним из своих старых приятелей, рассказывавшем бесконечные байки о своих похождениях в командировке, из которой только что вернулся. Разговор был совершенно банальным и неинтересным, и Лиз едва слушала собеседника, изредка кивая и вовремя вставляя удивленные возгласы и улыбки. Ее взгляд скользил по комнате, а мысли были где-то далеко от этой суматохи, когда она случайно заметила незнакомого мужчину, стоящего в дальнем углу зала и лениво потягивающего коктейль. Он был в черном костюме и печальной маске, ни с кем не разговаривал и пристально смотрел прямо на нее… Или только показалось?

Вежливо извинившись, девушка поднялась с дивана и направилась к незнакомцу, который, будто только и ждал этого момента, тоже пошел к ней навстречу. Они смотрели друг другу в глаза, но Лиз почему-то не могла определить их цвет, и это завораживало еще больше. Какое-то новое, непонятное чувство охватывало ее по мере того, как они приближались друг к другу. Волнение? Странно, оно не возникало достаточно давно. Достаточно, чтобы не быть таким сильным сейчас. И все же…
- Должно быть, вы хозяйка вечера? – Незнакомец ловко подхватил ее руку и прикоснулся к ней в поклоне маской. – А если нет, то просто королева бала, но я в любом случае покорен.
- Я и хозяйка, и королева, спасибо, - Лиза внимательно вслушивалась в его голос, и хоть он был очень знаком, никак не могла понять, кто этот гость. – Мы, вроде бы, не знакомы?
- Возможно так, а возможно знакомы уже долго, но к вам идут, и я представлюсь чуть позже, - и незнакомец сделал шаг назад.
- Лиз, у меня новость…
- А, Катрин… - Лиза на мгновение обернулась к подруге, но этого мгновения хватило, чтобы незнакомец исчез. – Куда же он пропал?
- Кто?
- Молодой человек, с которым я сейчас общалась, - Лиза безуспешно пыталась разглядеть среди гостей печальную маску, но та будто испарилась.
- Не знаю, я вообще никого рядом с тобой не видела. Послушай же! Помнишь Артема Бодровского?
- Бодровский?.. Что-то знакомое… Ах да, этот юный художник. И что?
- Он вчера покончил жизнь самоубийством, – Катрин нервно теребила перчатку.
Лиза поморщилась. Она не любила все, что было связано со смертью, тем более вечеринка – не место и не время для таких новостей.
- Катрин, ну что теперь? Ты не видишь, что сейчас праздник? Почему ты это говоришь именно сейчас? И почему так нервничаешь?
- Но ты же встречалась с ним, и…
- Да, встречалась. Но рассталась. Позавчера. И если он оказался таким слабым, то я тут ни при чем, - Лиза весело помахала рукой высокому блондину, направлявшемуся в их сторону с молодой девушкой. – Смотри: Андрей. Опять с какой-то новой пассией. И в каком только детском саду он их находит?!
- Лиз, ты не дослушала, там…
- Все, хватит. Я не хочу больше ничего знать. Одним обычным человеком больше, одним меньше – ничего страшного. А у нас вечеринка, так что веселись, - Лиза дала подруге бокал шампанского и пошла навстречу Андрею.
- Он… там…, - Катрин не договорила, не смогла. Она проводила подругу опустевшим взглядом, выпила шампанское и, протолкнувшись сквозь веселую толпу гостей, ушла. Какое-то плохое предчувствие не давало покоя и сдавливало все внутри. Что-то должно было произойти. Что-то ужасное.

Лиза тем временем подошла к Андрею, мысленно ругая подругу за подпорченное настроение. Тем не менее, она сохраняла очаровательную улыбку на лице.
 - Лиза, тебя я узнал лишь по грациозности, с которой никому не сравниться, пусть даже во взмахе руки, - Андрей поцеловал ее в щеку. – Ты восхитительно выглядишь.
- Спасибо. А ты как всегда очарователен. Рада, что ты пришел на вечер. И, как вижу, не один?
- Да, знакомься. Это Ариана, - он нежно приобнял девушку. Та как-то странно посмотрела полупустым взглядом и хихикнула. – Извини, мы не успели присмотреть наряды, поэтому…
- Пустяки. Главное, что вы пришили. Пойдемте, присядем, скоро будут петь ангелы.
Мужчина засмеялся.
- Ангелы? Бог мой, Лиза, каждый раз ты чем-то удивляешь. Я не перестаю восхищаться тобой.
- Что ж, это стоит того… О, кого я вижу! Андрей, извини меня на секунду, я скоро вернусь, - она мило улыбнулась, кивнула и направилась к стоящему неподалеку невысокому полноватому мужчине в сером костюме, оживленно о чем-то беседовавшем с женщиной в маске, чем-то напоминавшей маргаритку.

- Лада, это ты? Привет, дорогая. Выглядишь необыкновенно!
- Спасибо, но тебя мне не превзойти.
- Ты мне льстишь, - Лиза довольно рассмеялась и взяла мужчину под руку. – Я ненадолго уведу твоего собеседника, хорошо? Валера единственный мужчина, который обделяет меня вниманием всякий раз, когда приходит ко мне на вечер.
- Хорошо, я пока выпью коктейль, - Лада холодно улыбнулась. – Валера, надеюсь, вы заглянете ко мне на днях.
- Конечно, с удовольствием, - мужчина улыбнулся, совсем как чеширский кот. – Не прощаюсь, мы сегодня еще обязательно договорим.

- Уже кружишь головы, а со мной даже не поздоровался, - Лиза покачала головой. – Я могу обидеться. Раньше было по-другому.
- Раньше и мы были другими, - Валера ухмыльнулся.
- Ты хочешь сказать, что я была другой. Впрочем, ты прав. Где мои семнадцать лет…Но это все-таки не повод совершенно не уделять мне внимания. Ты как будто вычеркнул меня из своей жизни.
- Ты преувеличиваешь. Я хотел подойти, но ты была занята Андреем. Учитывая мое к нему отношение, ты понимаешь...
- Напрасно ты к нему так относишься – он просто очарователен. Душа компании. Конечно, я не одобряю того, что он приводит этих…
- Грязновата душонка этой компании, знаешь ли. Ну да ладно, не будем об этом. Вижу, ты недовольна.
- Ты опять за своё, Валер. Даже в предновогодний вечер. Ты иногда бываешь таким занудой! Давай выпьем вина?
- Конечно, от хорошего вина и секса я никогда не отказываюсь, - они вдвоем рассмеялись.
- А ты все такой же ловелас! За что тебя и обожаю.
- Может, как-нибудь предадимся обожанию, что скажешь?

Бархатный голос заставил Лизу вздрогнуть, пробудив волну желания. Ни один мужчина не вызывал в ней столь бурных чувств, а ведь они знакомы уже много лет! Какая-то сила, которую Лиза никак не могла понять, была внутри него. Шарм, обаяние, лукавство и независимость – смесь этих качеств сводила с ума. У него было много женщин, и каждая думала, что покоряла его – а на самом деле покорителем был он. Может быть, этого и боялась Лиза? Быть покоренной? Значит, стать рабыней? Она уже была однажды рабыней мужчины, но эта страсть принесла лишь боль и разочарование. И тогда она поклялась, что такого больше не повториться. Оставив любовь к любви, Лиза вычеркнула любовь к мужчине. Жизнь чувствами приносила большее удовольствие: страсть, горечь, наслаждение и грусть, оттенки серого и алого – какая гамма, какая буря, - и она упивалась ею. Неважно, кто был причиной этих переживаний. Первый, второй, десятый – Лиз потеряла счет своим поклонникам и уже не помнила, кого как звали. Но разве это имеет значение? И лишь один мужчина заставлял трепетать ее душу, тело, отчего становилось страшно. Валера всегда был ее другом, наставником, но перейти эту черту близости настолько же страшно, сколь желанно.

- Лиза, душенька, - звучный голос, похожий на далекий раскат грома, будто выдернул из размышлений. – Все готово, можно выпускать ангелочков?
- Да, конечно, я чуть не забыла, - девушка повернулась к гостям. – Друзья, предлагаю отвлечься от наших рутинных разговоров и проникнуться рождественским настроением! Прошу, присаживайтесь.

Лиз замолчала и потушила свет. Зажглись электрические свечи на стенах, и тучная дама провела в гостиную несколько мальчиков и девочек лет тринадцати, одетых в белые длинные платьишки и с маленькими белоснежными крыльями за спиной. Их золотистые нимбы приятно отражали мягких свет свечей в комнате. Начала играть музыка. Гости продолжали тихо шептаться, ровно до того момента, как маленькие ангелы запели. Начали девочки, потом присоединились мальчики, и их пение было похоже на настоящее чудо. Они пели о снеге, о добре и исполняющихся желаниях. Пели о свете души, и их голоса слились в один, мягкий, нежный, трогательный. Их песня завораживала умы и трепетала сердца. Гости, даже те, чьи души не трогали горе родных и друзей, чьи умы были заняты лишь бизнесом и деньгами, слушали, практически затаив дыхание.

Стоя у окна, Лиз думала, что не зря решила пригласить этих детей. Она любила выделяться среди своих знакомых, а такой ход еще и вызовет неподдельное уважение у некоторых гостей, связи с которыми очень нужны. В этом году, наверно, пришлось слегка потратиться на благотворительность, но игра стоит свеч, а в такие игры не играют… кто угодно, что только не Лиз. Игры, которые приносят удовольствие, власть и деньги – что может быть прекраснее. И какая разница, в чем суть каждой из них. Лиз посмотрела на улицу: падал снег, дорожка от ворот к дому была уже практически не видна, около клумбы темнел чей-то силуэт. Лиз присмотрелась – это же…

- Это он! – Лиз чуть ли не крикнула, гости обернулись к ней. – Извините, мне… мне надо выйти. Продолжайте без меня, я скоро вернусь.

Накинув пальто, она вышла на улицу и медленно направилась к мужчине, сделав вид, что только сейчас заметила его.

- Вам не нравятся рождественские песни?
Незнакомец улыбнулся Лиз.
- Нравятся, но в лучших традициях Америки их исполняют на улице, разве не так?
- Так но… тут будет слишком прохладно и неудобно гостям.
- Вы правы. Знаете, вы сегодня прекрасны, - мужчина подошел к Лиз совсем близко и почти обнял, а она не могла и шелохнуться, глядя в его глаза. Снова это странное ощущение, непонятное, похожее на… - Не стоит бояться.
- Почему… - Лиз перестала контролировать себя. Ей казалось, что ее тело уже не принадлежало ей самой, а исполняло желания это незнакомца. Она обняла его шею руками и продолжала смотреть на мужчину.
- Я не сделаю вам ничего плохого, - его губы практически коснулись ее. – Я просто верну то, что вы когда-то оставили…
***
 
Ее тело нашли несколькими часами позже. Лиз лежала на клумбе, засыпанная снегом. Казалось, ее губы дрожали, а в открытых глазах читался страх, ужас, боль… Точнее, наверно это бы прочли, если бы посмотрели. Но друзья и полуобморочные подруги боялись даже подойти, а приехавшие криминалисты и врачи просто закрыли ей веки и увезли на ее последнем кортеже – большой машине с красным крестом и сиреной. Чуть позже расследование этого дела зайдет в тупик: ни крови, ни следов насилия на теле, ни обычных следов кого-либо на снегу – ничего не нашли. В заключении патологоанатома будет сказано, что Ющина Елизавета Викторовна, 1984 года рождения, умерла от разрыва сердца и кровоизлияния в мозг. Смерть наступила мгновенно. Возможно, удастся придумать красивую причину внешне аккуратной смерти. Но это будет чуть позже…

Милиционеры опрашивали гостей вечера, осматривали дом, но никто не видел сидящих на крыше девочку-ангела и Лизиного незнакомца. Девочка с интересом наблюдала за происходящим внизу, а мужчина просто курил и смотрел в черное небо, откуда падали белые снежинки. Наконец он поднялся.

- Пойдем, больше нам здесь делать нечего. Гостей отпустили, ее увезли, и нам пора.
- Подожди. Расскажи, что ты сделал, - девочка умоляюще посмотрела на мужчину. – Мне ведь тоже надо учиться, а ты ничего не рассказываешь.
- Ничего, - едва заметно ухмыльнувшись ответил он. – Просто вернул ей…
- Что вернул?

Незнакомец посмотрел на девочку и погладил ее по голове.

- Знаешь, как говорили: «Учите мат. часть». По-моему, в твое время я уже был в курсе. Ну да ладно, начну чуть издалека, - он вновь сел и закурил. – Ты знаешь, какой она была… Она была рабыней своего времени. Жестокая, властная, но искусно прикрывающаяся всеми доступными ее пониманию добродетелями. За свою недолгую жизнь эта Лиза натворила много дел. Но – самое главное – погубила много жизней, разбила много сердец и смутила многие души. Конечно, не все покончили жизнь самоубийством, как я или ее последний, художник, но ее вклад в негативную энергетику был огромен.
- Ее? Разве она одна могла сделать что-то глобальное? Это ж не… Гитлер, там, уничтожавший все и вся…
- Ой, глупая… не все и вся, во-первых. Во-вторых, да, до масштабов некоторых исторических личностей ей далеко, но все относительно равно. Возьми ее положение в обществе, и положение Адольфа. Чувствуешь разницу? Не буду мучить тебя коэффициентами и исчислениями, просто поверь, что в ее, скажем, измерении, она превзошла Гитлера, Калигулу и Ленина вместе взятых. Теперь ясно?

Девочка неуверенно кивнула.

- Так вот… Энергетика окружает любого человека – как свой центр – и всех, с кем этот человек связан, с кем общается, дружит, кого ненавидит, с кем просто сталкивается. Она складывается из сотрясений – положительных и отрицательных. Положительные – это радость, удовольствие, любовь… все положительные эмоции, но только те, причиной которых стал этот человек-центр. Так же и отрицательные – боль, ненависть, страх… - Мужчина на минуту замолчал. – Сила отрицательных сотрясений гораздо больше, чем положительных. И иногда энергетика не выдерживает. Тогда приходим мы…
- Мы возвращает отрицательные сотрясения?
- Именно. Вот, ты уже все поняла. Мы – часть энергетики. Мы и есть воплощение отрицательных эмоций – я, ты, другие. Я был первым, кто пострадал от Лиз. Еще несколько лет назад. Надо ж было быть таким юным, и таким глупым. Порезать вены. Из-за нее. Хех… Что ж, я стал ее невидимым судьей. Собирал боль, которую она приносила другим, впитывал, как губка… собирал по частям их образы. Это чтобы сегодня она увидела во мне того, кого вроде бы знает, но не могла узнать. Внешность действует как магнит, который притягивает, как рычаг, который отключает способность сопротивляться нам. А потом поцелуй… который возвращает человеку все, разрывает душу и сердце, наполняет каждую клеточку его тела. Представляешь? Пережить боль, которую нанес ты сам нескольким десяткам, если не сотням, людей за несколько лет. Я уже едва удерживал всю эту дрянь в себе.

Девочка внимательно слушала, чуть прикрыв глаза. Внезапно схватилась за плечо, и из глаз закапали слезы.

- Неприятно, да… мы все чувствуем. От самого начала. Люди могут эту боль забыть, а в нас она держится до самого конца. Ты привыкнешь… - мужчина приобнял девочку, и они исчезли, не оставив ни следа.