Темнота

- Ты действительно предполагаешь, что люди туда обедать или ужинать ходят? – скривился он в саркастической ухмылке.
Возможно, именно таким тёмным осенним вечером, когда предчувствие скорой зимы чем-то отдалённо напоминает страх перед неизбежностью смерти, совсем легко думается о чём-нибудь из ряда вон выходящем, чуть сумасшедшим и совсем неправильном. Загадочный столичный ресторан, где трапезы проходят в полной темноте, официанты все слепые от рождения, а посетители определяют местонахождение вилки и солонки на ощупь и по запаху, всплыл в их разговоре совершенно случайно – в качестве остроумного примера места проведения нетривиальной романтической встречи.
- А ты знаешь, что вообще-то у человека ограниченное количество способов восприятия окружающего мира? – смешно наморщив лоб, она посмотрела на него и приготовилась загибать пальцы. – Обоняние, зрение, осязание, слух…
- …и вкус! – добавил он, воспользовавшись её задумчивой паузой.
- И вкус! Так вот если убрать из этих пяти способов хотя бы один – острота восприятия мира остальными значительно усилится. Другими словами, если ты каким-то образом сможешь исключить зрение – в частности, вкусовые рецепторы будут работать активнее, и та же самая креветка покажется тебе гораздо вкуснее.
- По твоей логике, скоро тех, кто приходит в Большой на «Лебединое озеро», будут крепко связывать, завязывать им глаза и набивать им рты солёными сухариками! Глядишь, слух тогда невероятно обострится.
- Ты передёргиваешь! – шлёпнула она ладошкой по поверхности стола.
- А ты всерьёз полагаешь, что люди ходят в этот ресторан тупо поесть! - усмехнулся он. – Тебе не кажется, что есть способы проще и понятней? И потом… Я не верю, что есть хотя бы один способ сделать так, чтобы десять человек из десяти вдруг одинаковым образом ощутили вкус креветки ярче и богаче. Впрочем, есть пара способов: голод и холодная водка. А если серьёзно, то мы в большинстве своём те ещё гурманы!
Пауза, на какое-то время повисшая между ними, неловкости не создавала – напротив, молчание было комфортным и даже осмысленным; она явно не спешила с ответом, рассматривая свои ухоженные глянцевые ногти на длинных изящных пальцах.
- Ты хочешь сказать, что в тот ресторан люди приходят за чем-то ещё? За чем-то таким, чем можно заниматься только дома или на последнем ряду кинотеатра? – наконец спросила она.
- Ну, разве что те, кто не знает, что в зале всё равно ведётся видеонаблюдение специальными инфракрасными камерами.
- А разве…?
- Разумеется, - кивнул головой он. – В любом публичном месте службами безопасности должно быть установлено наблюдение – тем более, в таком, где у людей от необычности обстановки может напрочь снести башню. «Мол, не видит никто – так я сумочку попру, да солонку в карман затырю…» Идиотов-то много. Так что, если окажешься там - ещё десять раз подумай, лезть ли спутнику босой ногой в ширинку!
- Дурак ты! – шутливо толкнула она острым кулачком его в плечо и рассмеялась, – Господи, какой же ты дурак! И потом… мне для этого вовсе не нужно, чтобы мир погрузился в пучину мрака. Кому какое дело, чем я под столом босыми ногами занимаюсь!
Он улыбнулся. Она патологически не умела сохранять серьёзность дольше трёх с половиной минут. Маска это была, или же это было свойственно её девичьей натуре – он никак не мог разобраться. Но, как если бы мы не знали, с какой радости и по какой нужде поёт на ветке соловей – нам это нисколько не мешает остановиться и со светлым удовольствием на лице послушать пение птицы, жмурясь на ярком июньском солнце. Так и он не задавал себе вопросов – ему просто нравилась эта непосредственная кокетливость и игривая легкомысленность его собеседницы.
- Я не понимаю! – выпрямилась она, вытянув перед собой будто бы уставшие ладони, и едва заметным, отточенным движением одной лишь головы уложила в живописный беспорядок причудливые локоны, - Я не понимаю, какой смысл идти в особенное место с любимым человеком и не иметь возможности посмотреть на него, взглянуть ему в глаза. И чтобы он тоже тебя при этом не видел. Какой во всём этом смысл? Или это для тех, кто устал друг от друга настолько, что не хочет видеть свою половинку? Или это как-то гарантирует, что он не будет пялиться на остальных девушек в ресторане?
- Да нет же, - покачал головой он и едва заметно улыбнулся, - Ты просто молодая ещё, не понимаешь.
- Чего я не понимаю?
- Дело не в том, чтобы не видеть подругу или других посетителей ресторана. Дело не в том, чтобы вслепую общаться с официантами или креветками на тарелке. И даже в приятном удивлении, когда у тебя во рту вместо креветки оказывается сосиска, а в ширинку лезет чья-то босая нога, - совершенно неожиданно для себя он констатировал какую-то металлическую мрачную серьёзность в своём голосе и, на мгновение осекшись, продолжил чуть мягче.
- Дело даже не в том, что никто не видит тебя – хотя это тоже приятно. Но не так приятно, как редкое тихое счастье не видеть самого себя…