СКИТ
Вступление
Над равной водной гладью медленно поднимался красный диск, образуя на полированной голубоватой поверхности яркую полоску, ведущую в никуда. По этой мистической тропинке, словно мираж плыла небольшая лодка. Курс ее лежал на остров, горделиво возвышавшийся над водой. Особую высоту небольшому клочку суши придавали вековые сосны, которые встали словно стена посреди бескрайней водной равнины. Утренний туман еще не успел рассеяться, и посему могучие исполины были укутаны белой пеленой почти до самых макушек. Если хорошо присмотреться, то можно было бы обнаружить небольшую церквушку с позолоченным крестом на куполе. Она как бы пряталась за мощными стволами деревьев от посторонних глаз. Невдалеке от храма находилось еще два – три маленьких домика. Лодка тихо причалила к берегу, и из нее вышел человек в длинном рыбацком плаще. По причине утренней сырости, путник набросил себе на голову большой капюшон, от чего вид его стал каким-то таинственным, мистическим. Из храма вышел седовласый старик с длинной бородой. Ряса и наперсный крест выдавали в нем священнослужителя. Пришелец подошел к старцу и отвесив поясной поклон сказал:
- Утро доброе батюшка! Завтра на промысел уходим, на Балтику. Благословите.
Путник скинул капюшон и склонил голову для принятия благословения. Старец совершил в воздухе крестное знамение и дал руку для целования.
- Бог благословит, – молвил он тихим голосом.
- В храме служба закончилась? – спросил рыбак.
Старец утвердительно кивнул головой.
- Вот хочу зайти к образам да к мощам приложиться, помолиться как следует,- поведал причину своего визита гость. - Дорога дальняя предстоит, когда еще смогу в Храм Божий зайти.
- Ступай, милый, Бог тебе в помощь.
Мужчина зашел в церковь, а старец остался стоять на крыльце. Его выцветшие за долгое время бренного земного жития глаза, смотрели на восходящее солнце. Из церкви вышел монах. По его походке можно было с легкостью определить, что он был хромой на левую ногу. Однако, несмотря на свою увечность, двигался инок довольно проворно. Инок остановился возле священника в нескольких шагах и молча стоял, не желая тревожить его. Старец заметил чье-то присутствие и повернул голову в сторону пришедшего.
- Что брат Кирилл, красивый вид? Вот сподобил меня Бог еще один день встретить. Дал время великому грешнику в своих безмерных грехах покаяться да вымолить милость Его. Хорошенько к смерти подготовиться.
- Да полно вам, отец Тихон. Что это у вас за мысли такие с утра?
- Сон я видел дивный. Вот и не знаю, что думать.
- А что за сон-то? – поинтересовался монах.
- Да и сам не знаю, к чему оно. Боюсь неправильно истолковать, – задумчиво произнес настоятель. – Знаю только одно, что в скором времени пошлет Господь мне большое испытание.
- Какое? – робко поинтересовался брат Кирилл.
- Вскорости и узнаем, – смиренно сказал священник.
Глава первая.
Телефонный звонок бил стальным молотком прямо по коре головного мозга. Матвей нехотя открыл один глаз и осмотрелся. Вокруг царил приятный полумрак, а за окном - темень. Турчин лежал на диване в собственном офисе. Единственным источником света в кабинете была настольная лампа, стоявшая на столе. Ее зеленоватый свет, который становился таковым поле прохождения через абажур, плавно растекался по стенам и полу помещения. Ярко-желтый луч, вырывавшийся из-под нижней части осветительного прибора в своем естественном, натуральном цвете, упирался в безупречною круглую поверхность большой бутылки водки, причудливо освещая этот искусственный спутник, наподобие как Солнце освещает Луну, и превращал тривиальную стеклотару в сверкающий бриллиант. Рядом с бутылкой, в плотном окружении стаканов, пустых и частично заполненных жидкостью всевозможных оттенков, тарелок с останками жареных куриц и молочного поросенка, которого привезли Матвею в качестве презента из Западной Украины, а также фрагментами скелета огромного осетра, подарок мариупольских пацанов, стоял стационарный аппарат телефонной связи. После довольно продолжительного наблюдения хозяин кабинета понял, что телефон не издает ни единого звука, и тем не менее противный звонок прямо-таки сверлил барабанные перепонки. Звук происходил из недр самого лежащего. Звонил Мобильный телефон, находившийся где-то во внутреннем кармане пиджака. Об этом свидетельствовала и легкая вибрирующая дрожь, периодически пробегавшая по телу в области сердца. Турчин изрядно порадовался сам за себя: «По крайней мере, вставать не придется!». Он нехотя достал трубку и посмотрел на экран. Высветившиеся на табло цифры показались ему незнакомыми. Пояснительные надписи, которые помогли бы помочь установить личность звонившего, напрочь отсутствовали. Взвесив все за и против, он принял единственно верное для себя решение – нажал кнопку сброса. Не успел он спрятать телефон в карман брюк, как противный звонок вновь стал резать слух. Матвей снова глянул на экран. Звонил все тот же неизвестны. На этот раз лежащий на диване даже не колебался - просто взял и сбросил. Телефон прятать в карман теперь не стал, а предусмотрительно положил на пол рядом с диваном. Там же нашел пачку сигарет, которая должно быть выпала из кармана, и пепельницу, полную окурков. Похмелье хоть и приближалось, но еще не наступило, поэтому можно было покурить. А может быть даже и выпить! Матвей бросил тоскливый взгляд на бутылку эксклюзивного пойла. Решая вопрос характерный для каждого настоящего мужчины, пить или не пить, он снова услышал противный звон. Повернув голову к лежащей на полу трубке, Матвей опять увидел все те же цифры.
- Это становиться уже интересно? – сказал сам себе вслух Турчин и, поднося телефон к уху, нажал зеленую кнопку ответа на звонок.
- Ты чего, сволочь, трубку не берешь? – услышал Матвей вместо обычного приветствия. Для начала это было резковато.
Связь была отвратительная. Голос отражался гулким эхом и прерывался непонятными шумами. В нем было что-то знакомое. Матвей мог бы поспорить с кем угодно, что раньше слышал этот голос неоднократно, но идентифицировать его, несмотря на все прилагаемые усилия не получалось. С таким качеством связи даже своего лучшего друга и ближайшего соратника по опасному бизнесу Семена, Турчин навряд ли бы признал.
- А мне бабушка не разрешает с незнакомыми людьми разговаривать! – сказал Матвей, запуская в потолок кольцо сизого сигаретного дыма.
- А ты отвечаешь, что мы с тобой незнакомы? - продолжал наглеть неопознанный озорник на другом конце беспроводной связи.
- Я, мил человек, всегда за свои слова отвечаю! – Матвей начал слегка нервничать.
- Ну, так, а почему тогда утверждаешь, что мы не знакомы?
- Послушай, ты, дружище, у меня сейчас, слегка не то настроение, чтобы с тобой в отгадалки играть. Если есть чего-то конкретно, то излагай по делу, а то у меня батарея садится…
- Если по делу, то ты, Матвей, совсем зажрался у себя в Киеве. Старых друзей признавать не хочешь. Забурел…. Ты такого Кирюху помнишь?
Матвея словно молнией ударило, он аж вскочил с дивана. Голос, его ведь голос… Точно его.
- Ты где, братан? – спросил Турчин, слегка теряясь от волнения.
- Где, где? Дома, я Мотя, дома!!!! - радостно донеслось из трубки. Причин у Кирюхи для хорошего настроения было больше чем предостаточно, и это Матвей понимал как никто другой.
- Давно откинулся?
- Официально три дня назад. Ну, пока там всякая бумажная возня и волокита…. Короче, вот только сегодня добрался на малую родину. Сразу тебе решил позвонить, друга порадовать. Но как вижу, ты не сильно ликуешь по факту моего возвращения, – с напускной укоризной произнес Кирюха.
- Братан, извини… тут просто с товарищами, так слегка… ну короче посидели, кое-что отпраздновали. – Мысли в голове Турчина путались, но он таки решил обосновать свое неадекватное поведение и настойчиво продолжил излагать: «Нажрался, как скот. Вот прямо в рабочем кабинете и вырубился…. Короче, ты сейчас из дому звонишь?»
- Нет, на почтамте переговоры заказал! – подтрунивал над перепившим другом Кирей. – Конечно же из дому. Вот немного с мамкой посижу, потом пойду, навещу друзей-товарищей, – поделился планами на обозримое будущее вчерашний сиделец.
- Слышь, Кирей, друзей отставить, – запротестовал Турчин. - Сиди дома, я сейчас к тебе приеду. Семена прихвачу и сразу к тебе…
- Матвей, брось чудить! – Попытался отделаться Кирей отговорками. – Зачем ехать, на ночь глядя. Завтра по утру и прикатишь. Я тебе отвечаю, что до твоего приезда никуда не денусь.
- Ты мне так тоже говорил, когда к товарищу в Германию собирался, а что из этого вышло? Дай матушке своей трубку.
- Да брось ты, Матвей!
- Давай, давай, сопляк, – настаивал Турчин - Не спорь со старшим! Ты, надеюсь, еще не забыл, что я тебя старше и значит умнее?
В трубке послышался какой-то неразборчивый диалог. Наверное Кирей все же решил выполнить настоятельную просьбу своего друга.
- Ало, тетя Валя! Да, это я! Вы его посадите, пожалуйста, под домашний арест и до моего приезда, чтобы из дому ни шагу.
- Здравствуй Мотя, – поприветствовал Турчина ласковый, хорошо знакомый женский голос. – Я его и так никуда не пущу. Будет теперь дома сидеть, пока не поумнеет.
- А под мою ответственность отпустите? – спросил Матвей игриво.
- Матвеюшка, с тобой хоть на край света. Ты ведь человек серьезный, не то, что мой оболтус.
- Тогда все, я уже сейчас прямо выезжаю!- сообщил Турчин и дал отбой.
К такому сюрпризу он был явно не готов. Матвей даже не заметил, как встал с дивана. Теперь он стоял возле стола. На глаза попалась недопитая бутылка. Хозяин кабинета поморщился.
- Теперь пить не буду! – авторитетно и решительно заявил он самому себе.
Почему-то, наверное, от волнения стало жарко, и невыносимо захотелось проветриться. Матвей подошел к окну. Рама металлопластикового окна была закрыта. Но внешний вид ее был очень подозрительный. Наверно чья-то пьяная и очень сильная рука приложилась к конструкции, когда ее затворяла. Полотно, на котором крепилось стекло, было заметно перекособочено, а через образовавшиеся щели веяло сильным сквозняком. Матвей дернул за ручку, но она как прикипела, и не соизволила повернуться в заданном направлении. Матвей, заподозрил в содеянном одного из гостей, в прошлом борца и человека не дюжих физических способностей. «Воистину умелые ручки! В натуре, надо иметь большой талант, чтобы так окно закрыть», - произнес Матвей, дергая за ручку со всей силы. На третьем рывке рама распахнулась. В лицо дунуло холодным осенним ветром. В комнату ворвался уличный гул. Внизу, четырьмя этажами ниже, шныряли машины и поздние пешеходы. И никому из этих спешащих, бегущих и едущих не было дела, что у человека, который сверху взирает на весь этот суетливый муравейник сейчас большой праздник. Друг вернулся из мест не столь отдаленных. Он чуть не забыл, что необходимо было срочно сообщить эту радостную новость своему боевому товарищу - Семену. Матвей снова взялся за телефон и нашел в записной книжке аппарата необходимую комбинацию букв, означавшую имя своего заместителя.
- Ало! - прозвучал в трубке вялый голос приятеля.
- Растормозись, Семен! – взбодрил Матвей соню. – Срочно бери Шмеля с «тачкой» и ждите меня. Я сейчас прямо к тебе подъеду.
- Какого хрена? – возмущенно сказал голос в трубке. – Ты на часы смотрел? Может хватит гужевать? Завтра как никак рабочей день…
- Слушай ты, пролетарий умственного труда, про тяжелую роботу будешь своей подруге на ночь свистеть вместо вечерней сказки. Собирайся! В Конотоп поедем, - продолжал Матвей, не обращая внимания на все возражения.
- А почему не в Париж? – неуместно шутил Самен.
- Потому что наш общий друг, Кирей, сейчас в Конотопе, а не в Париже, – объяснил суть происходящего Матвей.
Трубка ответила молчанием. Наверное Семен, который тоже активно участвовал в недавних посиделках переваривал информацию и собирался с мыслями. Однако, как выяснилось, мысли в его не очень светлую голову лезли самые дурацкие.
- У тебя что «белочка», или уже «чертей гонять» начал? – спросил Семен насторожено. – Кирей уже четвертый месяц у немцев на зоне парится. Или тебе алкогольные пары начисто память отшибли?
- Поверь мне на слово! – На полном серьезе сказал Матвей и его тон был более чем убедителен. - Сейчас я пребываю в трезвом уме и твердой памяти! А на счет нашего друга закадычного могу с тобой поспорить на большие деньги, если есть желание.
- Да ладно! Разводить будешь барыг на базаре или хомячков в живом уголке, – продолжал упорствовать Семен.
- Семен я не шучу, – развеял последние сомнения Турчин. - Он мне только что лично звонил из дому. И как оказалось, сейчас его дом, вовсе не тюрьма…
- Хорошо, я собираюсь. Но если это злая шутка, не прощу, – голос Семена значительно оживился.
Связь резко оборвалась. Матвей хотел еще раз набрать номер, но увидев девственно чистый экран телефона, понял, что позвонить ему не удастся - села батарея.
- А хрен с ним! В дороге заряжу, – сказал Матвей в слух.
Он попытался закрыть окно на защелку, но ручка не подалось, несмотря на все прилагаемые усилия. «Ладно, окно оставлю открытым, пусть заодно все выветриться», - решил Матвей, поняв всю безнадежность своих попыток затворить раму. Турчин повернулся и, прихватив из шкафа пальто, бодрым шагом направился вон из душного кабинета. Без особых хлопот повернув собачку входного замка на нужное количество оборотов, он ступил в коридор, захлопнув за собой двери. Подойдя к входной двери ведущей из офиса на лестницу, Турчин резко дернул за ручку. Дверь зашаталась, но не поддалась. Он повторил попытку, однако, как и предыдущий раз, она была безрезультатной.
- Сука! – зло выругался Матвей, сообразив, что вход закрыт на замок и начал шарить у себя по карманам в поисках ключей.
К его большому удивлению заветную связку обнаружить так и не удалось. Турчин быстро скинул пиджак и стал трусить его над столом секретаря, который стоял рядом с входной дверью. Выпал бумажник, ручка и ключи от машины. Больше в пиджаке ничего не звенело. Это говорило о том, что иных металлических предметов в нем нет. Карманы брюк также оказались пусты. «Вот блин, наверно выпали, когда я спал. Надо бы в кабинете глянуть» - пришла в голову трезвая мысль. Матвей бросился к кабинету. Однако, несмотря на все усилия, дверь перед ним так и не отворилась.
- Да что за невезуха! Кто эти замки выдумал, которые сами захлопываются? – закричал Матвей и с яростью швырнул пиджак в кресло, стоявшее в коридоре и предназначенное для ожидающих приема посетителей. Однако, крики и угрозы на дверь ни коем образом не подействовали.
- В натуре, замуровали демоны! – раздражался Турчин.
Он осмотрелся и заметил на столе офис – менеджера телефонный аппарат. «Хорошо, что хоть телефон есть», - обрадовался невольный узник. Он подбежал к аппарату, и снял трубку.
- Какой там у Семена номер? – с этими словами Матвей достал из кармана мобильный, с целью отыскать заветную запись в телефонной книжке, но погасший дисплей оборвал последнюю надежду на связь с внешним миром. Попытки вспомнить номер собственными силами не дали положительного результата. Все дело в том, что с поголовной мобильной телефонизацией Матвей окончательно обленился и уже давно перестал засорять свою голову цифрами, более полагаясь на электронный справочник, имевшийся в аппарате. И вот теперь он оказался в роли очередной жертвы технического прогресса.
Турчин тоскливым взглядом посмотрел на стол секретаря. Была робкая надежда на то что офис-менеджер окажется порядочной девушкой и на ее рабочем месте обнаружиться список телефонных номеров, хотя бы внутренний номер круглосуточного поста охраны располагавшегося на первом этаже здания. Однако девушка, работавшая у Матвея секретарем, оказалась видимо не слишком порядочной, по крайней мере в служебных вопросах. На столе были обнаружены какие-то записки, которые мог разобрать только их автор, еще внутренние документы и распоряжения, завизированные директором предприятия и другая ерунда. Апофеозом производимых раскопок стали, губная помада, зеркальце и тушь для подводки глаз.
- Шалава! – помянул не злым тихим словом Турчин своего работника. – За что я ей только деньги плачу?
В приступе бешеной злобы Матвей подошел к входной двери и начал со всей силы бить в нее ногой. Была еще маленькая надежда, что бдительная стража капиталистической собственности соизволят подняться на шум и таки освободят затворника. Примерно через пять минут Турчин осознал, что на зов никто не придет.
- Ну все, Васька, ты доигрался! – стал бессмысленно угрожать коридорный пленник отсутствующему в данный момент начальнику его личной безопасности, который ни о чем не подозревая, спал у себя дома на широкой постели и видел десятый сон. - Сикьюрити хреновы! Сторожа с овощной базы! Уволю завтра всех к едрене фене без выходного пособия.
Однако, бессильная злоба, никоем образом не могла помочь в этой безвыходной ситуации.
«В любом случае надо как-то достать ключи из кабинета!» - подумал Матвей, глядя на массивную дверь. Если бы Турчин только мог себе представить, какие черные тучи нависли над его головой, то, не теряя времени, стал бы ломиться в другую дверь, ведущую вон из этого здания и вообще подальше отсюда.
Глава вторая
Рабочий день подходил к концу. Город погрузился во мрак и лишь в здании Киевского Управления Службы безопасности Украины, в нескольких рабочих кабинетах горел свет. Старший оперуполномоченный по особо важным делам майор Богреев сидел за рабочим столом. Иван Леонидович был очень опытный и уважаемый сотрудник, за что и имел, отдельный, ну почти что отдельный кабинет. По соседству с ним, формально должен был находиться еще один работник из аналитической группы, который по штату числился в спецподразделении по борьбе с коррупцией и организованной преступностью, но на самом деле сидел совершенно в другом месте и на рабочую площадь Богреева не претендовал. Даже стол на эту «мертвую душу» старший оперуполномоченный давно убрал, давая понять всем сослуживцам, что находиться на особом счету, и хоть официально не является лицом начальствующим, но формально второй человек в отделе, после начальника. Заместителя начальника отдела, Иван в расчет не брал, потому, как тот активно собирался на заслуженный отдых и сейчас был занят прохождениями всевозможных военно-врачебных комиссий в целях обнаружения в своем организме полезной для будущего пенсиона хвори (хотел получить группу инвалидности и соответственно увеличенное пенсионное обеспечение). Рядом с рабочим местом старшего оперуполномоченного в углу висел портрет отца всех отечественных чекистов – Феликса Эдмундовича Дзержинского. «Железный Феликс» был изображен в профиль в военной фуражке с красной звездой. Вид у него был суровый и решительный. Сам Иван не служил в государственной безопасности, когда лик первого в истории чекиста был обязательным атрибутом интерьера кабинетов «компетентных органов», но все равно считал его идеалом, потому и водрузил его на стену. В начале портрет был расположен на самом видном месте, за что Богреев несколько раз получил нагоняй от проверяющих. Полковники, которые еще успели гордо именовать себя сотрудниками Комитета государственной безопасности, сейчас упрекнули Ивана Леонидовича в имперских замашках, а один из них помоложе, даже потребовал немедленно снять «зображення ката» (изображение палача). «Железного Феликса» пришлось убрать, а когда шум поутихнет повесить в менее заметное для постороннего глаза место. Был ли на самом деле Дзержинский «катом» или нет - этот исторический нюанс Богреева абсолютно не волновал. Принципы, которые исповедовал опальный родитель органов безопасности, а именно: «горячее сердце, холодный рассудок и чистые руки», в настоящее время были как никогда актуальны. И это было для Ивана главным. Да и на счет «палача» то сам хозяин кабинета с огромным удовольствием подверг бы безжалостной экзекуции некоторых коррупционеров от большой власти, которые не редко мешали работать. Нормально работать!!! Делать то, что предписано законами, которые они сами же и сочиняли. Для полного счастья, кроме лютой и мучительной смерти всех мздоимцев и казнокрадов при «портфелях», Ивану не хватало самой малости - очередной ступени в должностном росте… и неплохо бы еще одну звезду на погон прибавить. Эх, все бы эти пожелания да Богу в уши…
Все более-менее важные «дела», предписанные оперуполномоченному его должностными обязанностями, были успешно завершены в течение рабочего дня. Все папки с документами аккуратно сложены и заперты в сейфе. Оставалась небольшая формальность - дождаться прихода руководства отдела с совещания, которое устроил начальник управления. Если не произошло ничего экстраординарного, то можно было со спокойной совестью отбыть домой. Ничего чрезвычайного случиться не могло по определению. «Дела», которые находились в производстве у сотрудников подразделения, не требовали срочной реализации. Внеочередной инспекторской проверки тоже не предвиделось. Все шло к тому, что день закончится без каких-либо потрясений. Богреев уже мечтал о сытном ужине и здоровом сне, как вдруг раздался телефонный звонок по «оперативной связи». Противный треск телефонного аппарата вернул майора из сладких грез на грешную землю.
- Майор Богреев, слушаю Вас! – отчеканил офицер, зазубренную за долгие годы службы казенную фразу.
- Иван Леонидович, возьмите все материалы, касающиеся Турчина и срочно ко мне в кабинет! – раздался в трубке голос любимого начальника.
- А какие именно материалы, Виктор Викторович? – переспросил Богреев.
- Абсолютно все - и легализованные и оперативные!
- Мне надо не менее получаса, чтобы подготовить и собрать их! Оперативно-розыскное дело давно уничтожено, теперь надо найти то, что осталось из оперативных справок и сообщений негласных источников. Для этого мне необходимо все рабочие дела агентуры перелопатить. Да и легализованных материалов тоже как кот наплакал.
- Берите, что успеете найти, и быстро ко мне, – раздраженно повторил начальник свое распоряжение и для того, чтобы придать своему подчиненному большего энтузиазма, добавил. - Даю Вам ровно пять минут!
В телефонной трубке послышались короткие гудки
- Зачем это Матвей им на ночь глядя сдался? – недовольно буркнул себе под нос Богреев. – Может опять, скотина, жалобу в прокуратуру настрочил. Да вроде бы не за что цепляться, времени уже много прошло, – продолжал рассуждать в слух офицер, доставая из сейфа папки. – Ух, была бы моя воля, я бы эту гниду голыми руками порвал. Ну, ничего будет и на моей улице праздник. – Майор злорадно улыбнулся, мечтая о дне расплаты, который по его убеждению рано или поздно должен был обязательно настать.
Ровно через пять минут в дверь к начальнику отдела постучали.
- Разрешите войти! – в дверном проеме стоял Богреев.
- Да, входите, присаживайтесь.
Вошедший заметил, что в кабинете кроме его непосредственного руководства, присутствовал также начальник главного отдела и ребята из «бандитского» отдела, занимавшиеся ликвидацией организованной преступности, как таковой. «Странно? Что здесь Семеныч с «бандитами» здесь делает?»: - размышлял Иван, усаживаясь на свободный стул.
- Принесли! – сухо спросил начальник главного отдела.
- Да! Вот все, что успел найти, Петр Семенович! – Богреев протянул папку.
- Сразу введу Вас в курс дела! Насколько я помню, Иван Леонидович, - обратился Семеныч к Богрееву по имени отчеству, что вполне соответствовало обстановке совещания, - не так давно Вы вели дело в отношении Турчина.
- Так точно! – отрапортовал старший оперуполномоченный.
- Оно по-моему, до суда так и не дошло? – подозрительно поинтересовался начальник.
«Как будто сам не знаешь!», - подумал про себя Богреев. «К чему этот цирк устраивать?»
- Не дали! – вступился за подчиненного Виктор Викторович. – Вы помните, я Вам докладывал, кто хлопотал за Турчина и перед….
- Я помню! – монотонным голосом оборвал Петр Семенович начальника отдела, не желая дальше развивать эту малоприятную тему. – Ну, так вот, товарищ майор, Вам представился удачный случай поквитаться со своим обидчиком, которому раньше удавалась за счет своих «больших» связей выходить сухим из воды. Сейчас Вы будете работать совместно с сотрудниками из отдела по борьбе с организованной преступностью. У них материалов в отношении Турчина более чем предостаточно. Вы подготовили все документы для возбуждения уголовного дела?– спросил Петр Семенович у оперов из «бандитского» отдела.
- Да! – сказал один из присутствующих, начальник направления Юра Татарчук. и протянул Петру Семеновичу папку.
- Где постановление? Давайте сюда! – Начальник главного отдела принял у Татарчука документы. - Утром заберете подписанное! Да и не забудьте, после обысков прокуратуру уведомить. Чтобы все было в соответствии с требованиями действующего законодательства. Вот еще! Телефоны на слуховой контроль поставили?
- Нет!
Петр Семенович недовольно повел бровью.
- Сегодня наш сотрудник полдня в суде просидел, пока судью дождался, – продолжал свой доклад Татарчук. - Ну а «отушники» (сотрудники оперативно-технического управления) заявили, что сегодня уже не успеют. Завтра с утра обещали все сделать. И мобильный, и офисный, и домашний телефоны будут поставлены на контроль.
- Завтра, в девять ноль, ноль, жду от вас доклада о состоянии дел! Если Оперативно-техническое Управление начнет волынку тянуть, докладывать непосредственно мне. Я с ними сам разберусь. Да, а что на счет наружного наблюдения?
- Экипаж сегодня тоже не выделили, но я посадил на хвост своих ребят. Сейчас они под офисом сидят, караулят.
- А почему под офисом? – поинтересовался начальник главного отдела.
- Объект с обеда в офис приехал и оттуда до сих пор не выходил, – пояснил Татарчук. - Агент сообщил, что он с дружками неплохо покутил и остался ночевать у себя на фирме. Прямо как передовик – стахановец, на рабочем месте и днюет и ночует! – рискованно отвесил Юра не совсем уместную шутку, но начальник ее понял.
- Не долго ему осталось! – процедил Петр Семенович. - Хорошо, завтра ровно в девять совещание. Чтобы к этому времени все было готово! Свободны. А Вы, Иван Леонидович, обсудите с Виктором Викторовичем план мероприятий, и согласуйте его с Татарчуком. Желаю успехов.
В кабинете остались двое – Богреев и начальник отдела.
- Ну, что? – сказал Виктор Викторович, – сегодня тебе спать не придется.
- Это почему? – возмутился майор.
- Готовь постановление на заведение оперативно-розыскного дела, – спокойным голосом ответил начальник.
- Так зачем мне ОРД заводить, если «бандиты» уголовное дело возбуждать будут? Насколько я все правильно понял, то моя скромная персона придана для усиления, в качестве консультанта-эксперта по деятельности господина Турчина.
- Не верно ты все понял, Ваня! – снисходительно сказал Виктор Викторович. – Ты заведешь оперативно-розыскное дело не по конкретному лицу, а по факту контрабанды редкоземельных металлов.
- А на каком основании я его буду заводить? Из таможни ведь никаких материалов не поступало. Уголовное дело не возбуждалось! – откровенно недоумевал Богреев. - Да и оперативной информации у меня тоже нет. Что писать в постановлении? «Дело заведено на основании решения собрания членов клуба «не любителей контрабанды»…»
- Шутить изволим? – спросил Виктор Викторович строго, давая понять, что юмор здесь неуместен. - Это у вас, товарищ майор, материалов нет, а у меня все есть, – начальник отдела протянул Богрееву несколько стандартных листков. – Сколько, Иван Леонидович, уже в органах служишь, а так до сих пор и не усвоил прописную истину – доказательства дело наживное! Приобщишь эти справки к имеющимся в отношении Турчина материалам. Канал идет через Закарпатье. И конкретные лица присутствуют. Только пока в отношении лиц ничего не указывай ни в постановлении, ни в плане ОРД. Оставим на потом.
- Что-то не улавливаю взаимосвязи! – возразил майор. – Я и Закарпатье? Это пусть тамошние аборигены на месте разбираются…
- Ты, Иван Леонидович, вроде бы никогда особой бестолковостью не отличался. Откуда такая вопиющая тупость? Контрабанду тащили из Киева. Тащил ее Турчин. Если, из столицы ноги растут, значить ты и будешь этим заниматься - терпеливо пояснил Виктор Викторович свой взгляд на данную проблему. - Твоя главная задача, установить всех лиц по этому делу. Узнать, куда ушел товар, откуда он взялся у Турчина. И самое главное, где металл реализован и на какие счета переведены деньги. Скажу по секрету, в деле могут быть замешаны очень влиятельные люди, поэтому действуй аккуратно и без шума. Даже Татарчук не должен знать всей информации. Ты меня хорошо понял?
- Понятно, – иронично произнес оперуполномоченный. – Опять: «этого не бери, того не трогай».
- Турчина нам с тобой точно отдадут на растерзание. Это я тебе обещаю! – обнадежил Богреева непосредственный начальник. - Ты если нормально сработаешь, то имеешь неплохие шансы, засадить его шайку-лейку с таможенниками, пограничниками и другой закарпатской шлаетой, которая в этом деле замешана. А по результатам будем решать вопрос о твоей дальнейшей карьере. Петрович на заслуженный отдых собрался, так что есть неплохие шансы стать моим заместителем. Видишь, какое дело тебе Родина доверила. Лучше и не придумаешь. Так что действуй.
- Вас понял! – сказал Богреев уже бодро. Действительно, лучшего стимула придумать было просто невозможно.
- Ну все, давай, сначала к Татарчуку. По быстрому, набросай план совместных действий. А мне, через два часа представишь постановление на заведение дела и план оперативно-розыскных мероприятий. Времени у тебя в обрез.
Выйдя из кабинета, Багреев был несказанно рад, хотя предстояла бессонная ночь, да и работа привалила как раз не кстати. Заканчивался четвертый квартал. Буквально через пару недель должно было состояться подведение итогов за год, а потом наступали так называемые «рождественские каникулы», аж до самого января месяца. В этот благословенный период мало кто из оперативных сотрудников Службы безопасности обременял себя различными служебными заботами. Другими словами это был неплохой ежегодный довесок к очередному отпуску. Теперь же отдых был под большим вопросом. Однако все вышеперечисленное не могло испортить хорошее настроение майору. И даже не сама возможность повышения в должности радовала его больше всего. Конечно, это была хорошая новость, однако в восторг приводила мысль о том, что наконец-то Турчин сядет. Сколько раз Багреев мечтал об этом. Он уже два раза заводил в отношении этого субъекта своей личной ненависти оперативно-розыскные дела. Полгода назад, возбудил уголовное и даже умудрился засадить бандита и контрабандиста в СИЗО. Правда, не на долго. Отсидев в изоляторе чуть больше двух недель Турчин как не в чем, ни бывало, вышел на свободу. Дело в отношении его прекратили, а Богреев получил строгий выговор по результатам прокурорской проверки по факту жалобы «пострадавшего». Оперуполномоченного обвинили в превышении служебных полномочий и нарушении процессуальных норм. Тягали его долго - с месяц, и отделался Богреев самым мягким взысканием, из предлагаемого, блюстителями закона, перечня – строгим выговором. Могли и служебное несоответствие влепить, а то и вовсе уволить. Все время неизвестные и полуизвестные покровители давали возможность Матвею выходить сухим из воды. Но теперь удача от него определенно отвернулась. Раз руководство пошло на такие решительные меры, как проведение обыска без санкции суда, только с последующим уведомлением прокуратуры, то на верху наверное что-то круто изменилось. Да, Богреев ненавидел Турчина всеми фибрами души, и даже, как ему казалось, готов был работать по этому делу безвозмездно, не получая жалования, только бы засадить его на долго и крепко, как гвоздь в стену. Была еще одна причина, по которой это щекотливое задание поручили именно Богрееву. Дело было не только в личной неприязни переходящей в ненависть. Иван Леонидович обоснованно считался опытным сотрудником. Он обладал всеми качествами для того, что бы распутать такое сложное и деликатное дело. Была у него профессиональная хватка, благодаря которой к Ивану уже давно пристало прозвище «Бультерьер». В теперешней ситуации против такого соперника у Турчина не было никаких шансов.
Глава третья
Василий Владимирович сидел в своем рабочем кабинете. Кто бы мог подумать еще пару лет назад, что судьба будет к нему так благосклонна. Особенно в последний год карьера его шла по вертикальной прямой, к заоблачным вершинам. Неслась так стремительно, что аж дух захватывало. Всего, каких-нибудь шесть лет назад, он был малозначительным клерком в административном аппарате президента. И хотя даже входил в ЦК небольшой центристской партии, несмотря на все перечисленные чины и ранги, должности и звания, положение в высших кругах общества Василий Владимирович занимал слабенькое, вернее у него вообще не было такового. А ведь так хотелось всеобщего признания, почета и уважения. Ведь было за что уважать. К середине жизненного пути Василий Владимирович был уже вполне законченным сукиным сыном, готовым переступить через родную мать ради достижения поставленной цели! Ну разве это не основное качество для видного политического деятеля? Заветная мечта об общественной карьере до такой степени источила душу страждущего за властью, что он начал страдать бессонницей и отсутствием аппетита. Ни трудовая инициатива, ни кипучая деятельность не способствовали карьерному росту. Его просто не хотели замечать. Так, быть может, и остался он до конца жизни мальчиком на побегушках, если бы не один случай.
Его звездным часом стали парламентские выборы. Поднаторев во всех тонкостях и способах политической борьбы, именно в самый решительный момент Василий Владимирович сумел не только провести в парламент партию, членом которой сам являлся, но и также поспособствовать созданию пропрезидентского большинства. Заслугу эту не оставили без внимания. Нет, руководить партией ему не доверили, в связи с отсутствием опыта работы на столь ответственных постах, но таки поставили возглавлять один из парламентских комитетов. Со временем, новоиспеченный глава комитета показал большие способности на новом поприще. Несмотря на то, что все знали, на чью мельницу он льет воду, отношение к Василию Владимировичу большинства депутатов было толерантным. Он слыл как мудрый политик, способный найти компромиссное решение в любой ситуации. Именно поэтому, в момент большого противостояния в парламенте, когда власти пришлось принести в жертву своего ставленника, возглавлявшего на тот момент Верховную Раду, Василия Владимировича придвинули поближе к креслу главы законодательного органа. Придвинули так близко, что иногда спикеру казалось, что он ощущает дыхание своего заместителя у себя на затылке. Теперь Василий Владимирович мог решать любые вопросы, ну практически любые. Его кандидатура на эту должность вполне устраивала центристские партии, так как он фактически был одним из них, оппозиция же в свою очередь получила уступчивого заместителя «головы», что позволяло ей проталкивать для себя нужные законы и поправки. Естественно за такое доверие Василию Владимировичу его покровителями была поставлена конкретная задача и даны четкие указания, куда двигаться и что делать. Эти ЕБЦУ (еще более ценные указания) исходили не откуда-нибудь, а из самой администрации президента, и посему новому «большому политику» приходилось безукоризненно, и довольно успешно их выполнял. Выполнять до последнего времени.
На страну, как черная туча, опять надвигались очередные выборы, только уже президентские. Все образованные на тот момент союзы и объединения раздирали внутренние противоречие. Шла большая перегруппировка политических сил. Готовясь к предстоящим сражениям, «партии власти» было не до Василия Владимировича. Нет, они про него не забыли, но в виду своей занятости стали уделять гораздо меньше внимание, чем прежде. Такая относительная свобода «слуге народа» очень пришлась по душе. Да и продолжительное нахождение при руководстве в законодательном собрании испортила некогда покладистого служаку. Взалкал Василий Владимирович, ох взалкал. Захотелось ему стать независимым и очень самостоятельным. Решил он поиграть в большого политика.
Однако, этот человек, был не так глуп, чтобы в открытую заявить о себе как о новой политической силе. Ведь такое заявление шло в разрез с манием собственного руководства – а это было чревато большими неприятностями. Слишком долго времени провел Василий Владимирович в политике, чтобы пойти на такой необдуманный шаг. Действовать он стал с предельной осторожностью, и главное без ненужной спешки. В последнее время, как успел заметить Василий Владимирович, сложилась наиболее благоприятная обстановка для начала своей сольной карьеры. Оппозиция была сильной как никогда, и никто не мог дать гарантии, что кандидат от власти выиграет в предстоящей борьбе за президентское кресло. Кроме того, благодаря своей наблюдательности Василий Владимирович смекнул, что силы, как у власти, так и противоборствующей стороны в стенах парламента были практически равны. Порой для победы определяющим были несколько десятков голосов, депутатов можаритарников. Эта категория народных избранников доживала свои последние часы как динозавры. Не так давно был принят закон, по которому в следующий созыв в Раду могли попасть только представители партий. Политики - одиночки оставались за бортом, законодательного корабля. Некоторые из них поспешили влиться в состав уже существующих партий, но самые хитрые и осторожные, решили не спешить с выбором и дождаться результатов президентских выборов, чтобы потом устроиться повыгоднее, зная окончательную расстановку сил. На них-то и решил сделать ставку Василий Владимирович.
Сформировать новую, хотя и малочисленную политическую силу, с которой будут вынуждены считаться противоборствующие стороны, было очень заманчивым предложением, от которого трудно было отказаться. На это собственно он и рассчитывал, агитируя мажоритарных отщепенцев в новую фракцию. Дабы не вызвать подозрений со стороны своих «опекунов», на первоначальном этапе своей деятельности, Василий Владимирович объяснял им свои старания, исключительно как попытку объединить вокруг парламентского центра разрозненные силы самостоятельных выдвиженцев. Само собой разумеется, необходимо было объяснить, зачем собственно для этого понадобилось создавать отдельный блок. Но и тут хитрый ум Василия Владимировича его не подкачал. Он доходчиво растолковал «кому надо», что многие можаритарники, которые еще находились в мучительном процессе выбора, откровенно боятся открыто выступать на чьей-либо стороне. По этой вот причине он якобы и хотел, не ангажируя истинное назначение новообразованного блока привлечь этих людей под свои нейтральные знамена. У своих хозяев Василий Владимирович был на хорошем счету, и посему такая мотивация не вызвала у них серьезных подозрений. Другими словам он получил добро на такого рода деятельность.
Однако практика оказалась не такая уж радужная, как это представлялось в теории. Немалыми усилиями лидеру новой политической силы удалось сколотить вокруг себя кое-какую группу соратников, но для начала собственной политической карьеры она была слишком ничтожна. Нужны были еще люди - и они были. Только вместо пламенных речей и заоблачных перспектив, эти деляги и хапуги требовали за свое вхождение в парламентское новообразование материальное вознаграждение, преимущественно в виде североамериканских долларов, ну или на худой конец в моложавой евровалюте. Просить денег на численное увеличение нового блока у своих хозяев было довольно опасно, и могло вызвать подозрения. Хотя Василий Владимирович был человеком далеко не бедным, однако его собственных капиталов явно не хватало на такое предприятие. Ко всему прочему, пускать свои сбережения на столь рискованное дело парламентарий никогда бы не решился. Он справедливо считал, что политика сама должна приносить деньги человеку, а не наоборот. Просить взаймы было тоже опасно по нескольким причинам. Во-первых, изначально попадая в финансовую зависимость, можно было утратить самостоятельность, к которой он так стремился. А во-вторых, заимодавец, мог в любую минуту сообщить заинтересованным людям о намерениях Василий Владимировича и этого больше всего он опасался.
Но и на этот раз судьба была к нему благосклонна. Один его хороший знакомый, которому он доверял, предложил провернуть одно немного незаконное дельце, в результате которого вложенная сумма увеличивалась, как минимум в пять раз, а то и больше. Да, многие политические силы не брезговали подобными операциями, и некоторые из них имели устойчивые каналы финансирования такого рода, безопасность которых обеспечивало само государство. Однако пользоваться этими проторенными дорожками было для Василия Владимировича не вполне удобно. Большое количество осведомленных лиц способствовало бы быстрому распространению нежелательной информации о коммерческих начинаниях лидера центристского блока. В варианте же предложенном старым приятелем, канал был неизвестен большому кругу лиц, и при хорошем раскладе мог стать постоянным и даже перейти в непосредственную собственность самого политика. Такое предложение не могло не заинтересовать восходящую звезду парламентаризма и, посовещавшись с самыми преданными своими сторонниками, он решил рискнуть. Для начала из «черной» партийной кассы, была взята незначительная сумма и вложена в новое дело. Результат превзошел все ожидания. Потом были еще две пробные попытки, которые также закончились успешно. В последнюю же сделку было вложено почти две третьих имевшихся на счету денег, плюс все, что было заработано в ходе предыдущих операций. Предполагаемая прибыль окончательно бы решила все финансовые затруднения новой партии.
Такая кипучая деятельность конечно же, не могла не вызвать подозрений у «бывших» хозяев. В скором времени недоверие выразилось в скрытом наблюдении за главой фракции, которое обнаружил начальник службы личной безопасности политика. Василий Владимирович, подозревал и о том, что его телефоны вот уже несколько дне стоят на слуховом контроле у правоохранительных органов. Однако, эти обстоятельства его абсолютно не смущали. Было уже слишком поздно. Задача по приобретению необходимого минимума была выполнена и даже перевыполнена. Деньги, правда, пришлось одолжить, под будущую прибыль, у неких компаньонов по теневому бизнесу. Кроме того, недавно Василий Владимирович довольно успешно провел переговоры с оппозицией, и, хотя внешне сохранял нейтралитет, но рассчитывал на помощь противников партии власти, если с ее стороны будут приняты какие-либо действия в отношении его самого и его объединения. Да и от «всевидящего ока» ловкий слуга народа решил избавиться в самое ближайшее время.
Через два дня должна была состояться очередная парламентская сессия, на которой в повестку дня был внесен вопрос о деятельности правоохранительных органов, а в частности о противозаконных действиях спецслужб в отношении народных депутатов. Одним из предложений было создание парламентской следственной комиссии по расследованию фактов использования спецслужбами в отношении депутатов прослушивающей техники и негласного наблюдения за народными избранникам. Оппозиция, как заинтересованная сторона, просто обязана была поддержать данное предложение, и ее самые радикально настроенные по отношению к власти представители должны были возглавить народный контроль. Голосов для прохождения этого документа, по подсчетам Василий Владимировича хватало с лихвой. Теперь можно было не бояться открытого столкновения с бывшими хозяевами. К отделению и провозглашению независимости было все готово.
Василий Владимирович уже сам подготовил небольшой демарш в отношении своих бывших соратников. Данная акция заключалась в следующем. С недавних пор заместителя спикера начал раздражать лик гаранта конституции, который смотрел на него свысока с портрета, висящего над креслом в рабочем кабинете. Сперва портрет вызывал чувство легкой неприязни, потом, по мере реализации собственных планов, изображение начало его злить. В последнее время позиции президента значительно пошатнулись в сознании самостоятельного политика, и присутствие гаранта на стене его рабочего кабинета стало вовсе невыносимо. Ну почему, скажите на милость, эта посредственность, взлетевшая так высоко с подачи собственного тестя, должна возвышаться над ним, достигшим всего собственным трудом и талантами? Нет, эту несправедливость Василий Владимирович решил исправить в самые кратчайшие сроки. Конечно же, он не сбирался свергать ныне действующего главу державы для того чтобы самому воссесть на царство. В президенты идти было еще рановато. Однако, указать на место, даже президенту, сильно не терпелось. Посему Василий Владимирович решил во что бы-то ни стало избавиться от ненавистного изображения. Как известно святому месту пустовать не годится. Водружать свой собственный портрет государственному служащему было как-то не скромно, и слишком вызывающе. Дурацкая привычка вешать над головой любимых президентов была заведена давно и менять ее было не во власти даже главы маленькой, но гордой фракции. Но Василий Владимирович не был бы самим собой, если бы не нашел выхода из этой щекотливой ситуации. Он принял соломоново решение и заказал в лаврской мастерской икону Божьей Матери в окладе из драгоценных металлов.
- Против лика никто не попрет, - любил повторять вице-спикер, дивясь своей изобретательности. - Не должно ставить себя выше Бога.
Икона должна была быть готова в самое ближайшее время, и Василий Владимирович никак не мог дождаться дня низвержения своего бывшего тирана.
В кабинете раздался телефонный звонок. Политик не спеша поднял трубку и по барски бросил: «Слушаю!»
- Василий Владимирович, вам звонит какой-то старый друг и представляться не хочет, – затрезвонил звонкий голос секретарши.
- Что значить не хочет представляться? – возмутился политик такой вопиющей наглости. - Пусть или называет свое имя или не морочит мне голову. И впредь, Людмила, с такими хамами меня больше не соединять. Вам все ясно?!
- Да, но он сказал, что Вы ждете его звонка и очень расстроитесь, если я не соединю его с Вами, – смущенно защебетала Люда.
- Хорошо, соединяйте, я сам разберусь, – воинственно произнес хозяин большого кабинета.
- День добрый, добрым людям! – раздался голос на другом конце провода. Раскольный парламентарий узнал говорившего.
- Ты просто пошутить хотел или по делу беспокоишь, – сурово спросил глава фракции.
- Да нет, не до шуток сейчас. Просто порываюсь тебе давно сказать. Зажрался ты, Василий Владимирович, старых друзей забывать стал. Не звонишь, в гости не заходишь.
- Времени нет! – довольно сухо ответил слуга народа.
- Понимаю, понимаю! Дела державные вершить - это тебе не изюм косить и грязным пальцем в пупке ковыряться, – юродствовал незнакомец.
- Короче! - Василий Владимирович окончательно потерял терпение и стал откровенно грубить собеседнику. - Если есть дело, то излагай по быстрее, я твои дурацкие шутки выслушивать не намерен.
- Ну, по делу, так по делу, – непринужденно и очень развязно продолжал диалог голос на другом конце трубки. - Свидеться бы надо, нетелефонный разговор. Как на счет сегодня вечерком?
- Нет! – твердым голосом сказал Василий Владимирович. – Сегодня занят.
- Ну, а когда можно? – издевательски-просительным тоном поинтересовался абонент. - Дело неотлагательное. Уж уважь старого знакомца, организуй допуск к телу. Окажи милость.
- Ладно, – пренебрежительно бросил лидер партии. – Завтра днем. В двенадцать ноль, ноль. Могу уделить только пятнадцать минут, по старой дружбе.
- Вот и славненько! Будь любезен, передай секретарше, чтобы меня на прием записала. Или мне ей самому перезвонить?
- Ровно в двенадцать, – зло сказал Василий Владимирович и бросил трубку. – Козел, все ему хихоньки - хаханьки. Поздно спохватились, соколики, – заявил хозяин кабинета уже самодовольно. – Ничего уже не изменишь!!!
Лидер политической группировки повернулся к портрету президента и с ухмылкой сказал: «Ну что повоюем?». Теперь вождь народа в глазах такого авторитетного дядьки имел очень жалкий вид. «Нет портрет надо убрать срочным образом»: решила независимая личность. Он не спеша снял трубку рабочего телефона.
- Слушаю Вас, Василий Владимирович, – раздался голос Люды.
- Передайте Нехлюдовой, что икона должна висеть у меня в кабинете завтра, не позднее десяти утра. Может считать, что это приказ.
- Передам немедленно, – отрапортовала секретарша.
Глава четвертая
Татарчук и Богреев сидели в служебной машине под офисом Турчина. Шел одиннадцатый час утра.
- А ты уверен, что он будет на месте? – проявлял Иван излишнюю нервозность.
- Ребята всю ночь проторчали возле офиса, он не выходил. Следовательно, он в офисе, - уверенно заявил Татарчук.
- Логично! – согласился Иван с доводами. - А что телефоны?
- На контроле. Девчата из ОТУ через каждые пятнадцать минут в отдел звонят. На мобильном - глухо как в танке, а в офисе говорят, что будет позже.
- Так может, все-таки его там нет? – насторожился Богреев.
- Все нормально, – успокоил Ивана идейный борец с преступностью - Я перепроверялся. «Штык» (агент) в офис звонил. Он у них за своего будет. Так вот, ему секретарша по секрету передала, что Турчин у себя в кабинете заперся. Видать вчера спиртного лишку хватанул и отсыпается. Так, что брать будем в прямом смысле слова – «тепленькоим». Представляю, как нехорошо ему в камере будет. Может, разрешим с собой граммов двести прихватить, в пластиковой бутылке, на опохмел в «хату». А то может и до допроса не дожить.
- Ничего пусть помучается, – голос Богреева звучал злорадно.
- Слушай, только между нами, – задал неожиданный и вместе с тем вполне уместный вопрос Татарчук. – Объясни мне, недалекому, зачем тебя с нами послали?
Вопрос был непростой. Сказать правду Иван Леонидович не имел права, поэтому пришлось врать. Легенду своего загадочного участия в реализации дела Богреев сочинил заранее, оттого и дал пояснения без промедлений.
- Да проходит он у меня по одним материалам. Дело «фактовое», но то, что в нем Матвей замешан, ясно как Божий день. Вот как раз момент подвернулся подходящий. Теперь, кроме оперативных данных, которые к делу не пришьешь, можно рассчитывать и на документальные подтверждения противоправной деятельности. Вы его примете, а я допрошу по своей теме. Потом материалы в отношении Турчина можно к тебе в уголовное дело приобщить. А мне его связи нужны по контрабанде.
- Очень здорово, – заинтересовался Юра новыми обстоятельствами. - Ну, ты все, чего интересного накопаешь, нам подкинь. Бог ведь делиться завещал.
- Не вопрос – улыбнулся Богреев. – Сам знаешь, я эту гниду, не меньше твоего засадить хочу.
- Ну, ладно, не будем дожидаться, пока спящая царевна со своего ложа встать соизволит. В камере выспится… на много лет вперед.
Ребята из «бандитского» работали четко и согласованно. Одна группа пошла в обход со стороны стоянки, на которую из офиса вел черный ход. Вторая, в которой были Татарчук и Богреев, вошла с парадного входа. Как и положено, во всех современных «серьезных», организациях незваных гостей встретили представители службы охраны. Бывшие спортсмены с заломаными ушами и напрочь отбитыми мозгами не очень хорошо разбирались в статьях уголовно-процессуального кодекса, а свои внутренние распоряжения и инструкции ставили выше действующего законодательства. Несмотря на предъявленные удостоверения сотрудников правоохранительных органов и требования беспрепятственно пропустить их в помещения офиса, туповатые стражи капиталистической собственности отказались дать пройти «бойцам невидимого фронта» в здание и даже сделали попытку позвонить секретарю. Но представителям самой авторитетной в стране спецслужбы в такой ситуации приходилось бывать не единожды. Посему, отбросив всякие нормы этикета, они при помощи двух пистолетов просто и непринужденно уложили на пол зарвавшихся сторожей. Помещения, в которых располагался офис Турчина, начинались с третьего этажа. Проход на первые два был наглухо замурован кирпичной кладкой.
- Где у Матвея кабинет? – поинтересовался Богреев.
- На четвертом, – на ходу бросил Юра Татарчук. – Значить, так! Вы – он указал пальцем на шедших впереди трех сотрудников - на третий этаж. Все остальные со мной. Кстати о птичках! Вы впопыхах понятых прихватить с собой не забыли?
- Нет, сидят в машине под офисом, – ответил кто-то из подчиненных. - Как обыск начнется, мы их приведем, как будто на улице нашли.
- Это правильно, – согласился Татарчук. – Только не забудь еще раз их проинструктировать перед тем, как в офис войдете. И постарайся максимально доходчиво объяснить, что не надо помогать компетентным органонам в производстве следственных действий. На то мы и компетентные, чтобы без посторонней помощи свою работу делать. Пусть стоят и скучают. Подходят только тогда когда их зовут. Чтоб, японский городовой, – не сдержался Татарчук, - не получилось, как в прошлый раз.
- Будет сделано! – отрапортовал сотрудник.
- А что было в прошлый раз? – поинтересовался Иван, следуя за Татарчуком по лестничным маршам.
- Да так, притащили с собой двух пинкертонов. Они, вместо того, чтобы молча за обыском наблюдать, давали ценные советы где поискать следует. Я потом отписываться утомился. Тельняшку перед прокурором рвать пришлось, что понятые были люди незаинтересованные, – вкратце рассказал Юра неприятную историю из личного опыта.
- После обыска адвокатская жалоба – святое дело. Подследственный всегда найдется повод прокурору жалобу настрочить, - с пониманием сказал Иван, вспоминая свои недавние хлопоты с Матвеем.
Группа, которая следовала под предводительством Татарчука, поднялась на четвертый этаж и остановилась у входных дверей. Вторая ждала условного сигнала на третьем. Входить решили синхронно, дабы не дать возможности бандитам опомниться. Оперработники рассредоточились по лестничной площадке, чтобы не маячить в объективе домофона. К двери направились Татарчук и Богреев. Сразу после звонка в динамике раздался приятный женский голос.
- Вы к кому? – поинтересовалась секретарша.
- Телефонная станция. Проверка линии, – с этими словами Татарчук ткнул в дверь удостоверение сотрудника городского телефонного узла.
- Одну минуту, – донеслось из динамика.
Действительно через минуту раздался щелчок дверного замка, но на пороге вместо миловидной девицы стоял одетый в костюм верзила.
- Чё надо? – небрежно бросил парень.
- СБУ, – коротко и ясно расставил все точки над «и» Юрий.
Здоровяк попытался преградить путь входящим, но, как и его коллеги с первого этажа, был аккуратно устелен на пол. Теперь вместо удостоверения, которое по предыдущему опыту не вызывало у охранников должного уважения, в качестве аргумента было использовано табельное оружие, к противоборству с которым офисный сторож оказался абсолютно не готов. Увидев пистолет, он решил добровольно подчиниться еще до того, как его применят.
- Турчин на месте? – сходу спросил Татарчук перепуганного секретаря.
- Должен быть, – заикаясь от страха ответила девушка.
- Что значить должен? – строго переспросил начальник направления.
- Лично я сегодня его не видела, – промолвила девица, чуть осмелев. – Вон его пиджак в кресле лежит. Дверь кабинета заперта. Охрана мне с утра сказала, что вчера из офиса шеф не выходил. Наверное, на месте, просто заперся.
- Ну, иди, зови его. Пусть предстанет пред ясные очи, – сказал Татарчук шутливо.
Девушка подошла к кабинету и робко постучала
- Матвей Степанович, к вам пришли из милиции!
- Не из милиции, а из Службы безопасности, – поправил Юрий секретаршу.
Девушка постучала в дверь еще раз. Однако никто не открыл и даже не отозвался.
- Может спит? – резонно предположила она.
- Тебе виднее! – зло сказал Татарчук теряя терпение. – Стучи громче!
- Вам надо вы и стучите, – огрызнулась секретарша и демонстративно отошло от двери кабинета.
- Хорошо, – окончательно обозлился Татарчук. – Не хотите по-хорошему, будем ломать. Виталик, мотнись в машину, пусть принесут монтировку. И найди понятых.
- Кто здесь, что ломать собрался? – раздался голос из-за спины.
Богреев и Татарчук синхронно повернули свои головы и увидели в дверном проеме мужчину средних лет одетого в элегантную «тройку» темно-синего цвета.
- Вы кто такой? – поинтересовался у вошедшего Богреев.
- Степан! Почему посторонние по коридору шляются!!! – заорал Юра на одного из своих оперов.
- Это не посторонний, а юрист, – доложил сотрудник неуверенным голосом.
- Совершенно верно, – подтвердил мужчина. - Я не посторонний. Честь имею отрекомендоваться - Валентин Павлович Николаев, – представился мужчина. - Юрист – консультант данного предприятия. – С этими словами он протянул Богрееву визитную карточку. – В свою очередь позвольте уточнить, кто нанес нам столь неожиданный визит, и осведомиться по поводу ваших дальнейших действий?
- Служба безопасности Украины, майор Татарчук, - удовлетворил любопытство юрисконсульта начальник направления. - Нас интересует Турчин Матвей Степанович. И лично я имею непреодолимое желание срочно его увидеть.
- А позвольте я перепишу ваши данные? Память, понимаете ли, в последнее время подводить стала, – сказал юрист с ехидцей.
- Да не стоит себя утруждать, все данные сможете посмотреть в протоколе обыска, – коротко и ясно сообщил Татарчук о своих планах.
- Как? Вы и обыск намерены произвести? - искренне удивился Валентин Павлович.
- Да, мы тут с коллегами посовещались, – стал валять дурака Юрий, - и решили сразу обыскать помещение, чтобы два раза не ездить.
- В связи с чем? – продолжал любопытствовать приставучий тип от юриспруденции.
- В связи с возбужденным уголовным делом в отношении покушения на убийство директора рынка - Сидорчика Бориса Павловича, а также убийства бизнесмена Тагановича Егора Николаевича, больше известного в народе под прозвищем «Таганка».
- Позвольте поинтересоваться, а санкция на обыск у Вас имеется? – ничуть не смутившись, спросил юрист.
- Вы знаете, мы решили с утра пораньше наших уважаемых судей не беспокоить, не отвлекать их разными пустяками от более важных дел. С вашего позволения мы потом весточку в прокуратуру чирканем, так сказать по факту, – продолжал острить Татарчук, нагло глядя в глаза своему оппоненту.
- Зря! На вашем месте молодой человек….
- Вы не на моем месте - грубо оборвал Юрий неутомимого борца с милицейским произволом.
- Я бы все же сперва обзавелся соответствующей бумагой, – продолжал стоять на своем Валентин Павлович. - А то так с горяча можно дров наломать и при этом сильно пострадать.
- Вы мне угрожаете? – раздраженно поинтересовался Татарчук.
- Упаси Боже, я просто хочу Вас предостеречь для вашей же пользы. Можете считать это дружеским советом, – умничал консультант.
- А можно как-нибудь обойтись без ваших советов? – разозлился Юрий.
На пороге появился Виталик с двумя понятыми
- Все сделано. Понятые доставлены, орудия труда разыскано – с этими словами Виталий торжественно продемонстрировал монтировку.
- Мне, как юристу, ведущему дела этой компании, я надеюсь, будет позволено присутствовать на предстоящем процессуальном действии? – поинтересовался Николаев.
- Конечно! Милости просим, – ответил Татарчук с издевкой. – Степа! Ты сейчас собери у всех присутствующих на этаже мобильные телефоны и смотри, чтобы с городского ни одного звонка не было. – Начальник направления повернулся к Валентину Павловичу. – Вы ведь надеюсь, не будете возражать, если я на время следственных действий ограничу некоторые права и свободы присутствующих.
- Имеете полное право, – ничуть не смутившись сказал адвокат. - Только изымать у меня мобильный телефон вовсе не обязательно, я его могу просто отключить.
Богреев с Татарчуком вплотную подошли к кабинету Турчина. Юра громко крикнул сквозь закрытую дверь.
- Слышь, Матвей! – крикнул Татарчук так, чтобы в кабинете его было хорошо слышно. - Негоже авторитетному пацану, как последнему лоху, за дверьми прятаться. Выходи, разговор есть. Дом окружен. К тебе в кабинет мы все равно попадем. Так что открывай по-хорошему, чтобы мы такую красоту понапрасну не портили.- Юра похлопал ладонью по полированной поверхности двери. - Да и еще!!! Не вздумай в окно выброситься или стреляться. У нас самый гуманный суд в мире, и жизнь, после вынесения приговора, я тебе гарантирую…. Ало, гараж!!! Ты меня слышишь?
Ответом было презрительное молчание. Ни шороха ни вздоха.
- Может он, кроме водки, еще какую-нибудь дрянь употребляет? – шепотом спросил Богреев у своего коллеги.
- Да вроде наркотой он не баловался. А что?
- Да так, что-то очень это подозрительно. Вдруг он под кайфом, палить начнет без разбору, – продолжал развивать свою мысль Иван.
- Оружие в кабинете есть? – спросил Татарчук у секретаря.
- Я не видела, – неуверенно ответила перепуганная девушка.
- Надо было с собой Альфу взять, – вмешался в разговор один из присутствующих подчиненных Татарчука - Виталий.
- И еще выпросить в Одесском военном округе аэромобильную бригаду и танковый полк, – заткнул рационализатора Юрий. – Сами справимся. Давай монтировку и все спрячьтесь за стену, а то вдруг у него действительно крыша поехала.
Первым эту команду добросовестно исполнил Валентин Павлович. Татарчук вставил монтировку в дверную щель и достал из кобуры пистолет, Виталик последовал примеру своего начальника. У Богреева пистолета не было. Он не думал, что дело зайдет так далеко, и посему во избежании лишних хлопот, не стал его получать в дежурной комнате. Раздался хруст ломающегося дерева, но дверь продолжала стойко стоять и преграждать путь в кабинет к телу Матвея. Наконец после пятиминутной возни искалеченная дверь распахнулась настежь.
Глава пятая
Олег проснулся как обычно в 7:00. В 8:30 он уже должен быть под подъездом и встречать усыпанное юношескими прыщами тело, которое с недавних пор охранял. А в принципе жаловаться было не на что, ведь охранял он отпрыска очень серьезного человека, и это сулило неплохие перспективы. Да и подросток попался на удивление нормальный. Спокойный, отличник, без всякого зазнайства и ненужной в его возрасте важности, по поводу должности своего папеньки. И ночные дискотеки посещал крайне редко. Все больше спортом занимался и изучением иностранных языков. Положительный был мальчик во всех отношениях.
Вот его другу, Руслану, повезло меньше. Ему достался младшенький братец. Тот вообще, не ребенок - а комок подлости. Зазнайства и заносчивости с лихвой бы хватило на всю Киевскую область. Постоянно ко всем придирается и лезет на рожон, а спасать ситуацию приходиться его телохранителю. Чуть что не так сразу маменьке своей ябедничает, которая в младшеньком души не чает. А эта мегера, в обход мужа звонит начальнику службы безопасности с требованиями наказать нерадивого охранника. Уже троих только за последний год сменили. Вот теперь и Руслан мучается. Работа у него и днем и ночью, потому как его «тело», несмотря на малолетство, по ночным клубам таскается, а телохранитель как тень за ним следует. И откуда у него столько здоровья берется? День и ночь сплошные развлечения, и поиск приключений на пятую точку. Уже три раза Руслану приходилось вступать в единоборства с обиженными на хамство всоего подопечного. Один раз ребята попались серьезные, и следы схватки отчетливо просвечивались на лице телохранителя. Даже швы накладывали. Короче говоря, пропащий был этот подрастающий человек, для общества – испорченный, избалованный до невозможности. На него даже отец рукой махнул – мол, не будет с него толку. А вот на среднего возлагал большие надежды. Да и мать тоже, несмотря на свою фанатичную любовь к мелкому негоднику, средним очень гордилась и часто ставила его в пример.
Зарплата у Олега была сносная. Не так чтобы очень, но на жизнь хватало. Мобильный оплачивался фирмой. Плюс кое-что с заправки автотранспорта перепадало - ведь Олег работал не только телохранителем, но и водителем по совместительству. В принципе, такого делать нельзя, так как каждый должен выполнять свои обязанности - водителю - возить, телохранителю - защищать. А совместительство вредит качеству. Но в данном, конкретном случае, одно другому не мешало. Надо было быть больным на всю голову, чтобы попытаться покуситься на этого мальчика – подростка. Ведь его защищал не только Олег, но еще и государственная машина, с ее всеми специальными, розыскными и силовыми подразделениями. Даже если у кого-нибудь и хватит ума сделать попытку выкрасть или навредить подзащитному, то в мгновение ока все рычаги придут в движение и на обидчика накатит государственный бульдозер, от которого нет спасения.
Олег окончил омовения в душе и гладко выбрился. В связи со статусом «охраняемого объекта» внешний вид телохранителя, во время исполнения своих служебных обязанностей, должен был быть как с иголочки. После совершения утреннего моциона, перехватил на ходу бутербродов, потому как вчера встречался с любимой и не успел прикупить домой необходимых для приготовления завтрака запасов. Да ничего, поесть он успеет и потом, пока мальчишка будет в школе на уроках. Элитное и специализированное учебное заведение, в которой учился отпрыск «большого папы», имело внушительную охрану и другие средства безопасности. В ее пределы даже муха незамеченной не пролетит.
Телохранитель вышел из квартиры и профессиональным взглядом окинул коридор. Никого из посторонних, все тихо. Только лифт мотается между этажами, спуская вниз трудовой люд, спешащий на работу. Хотя трудовой день фактически еще не наступил, но Олег считал, что уже по выходу из квартиры необходимо настраивать себя на рабочий лад. Вот поэтому и оценивал обстановку с профессиональной точки зрения. Он повернулся спиной к лестничной клетке и уже стал запирать дверь на ключ, как вдруг услышал за своей спиной непонятный шорох. Олег еще успел повернуться и увидеть, как к нему метнулась чья-то тень. Но, несмотря на свою молниеносную реакцию и специальные навыки, полученные в элитной школе телохранителей предпринять какие-либо действия он уже не смог, не дали, не хватило буквально нескольких секунд. Электрошок вонзился своими контактами в оголенную шею. Олег обмяк и его глаза заволокло туманом.
Очнулся телохранитель уже сидя на стуле, в собственной кухне. По бокам стояло два крепко сбитых, и по все видимости хорошо тренированных парня. Третий сидел за столом и пил кофе, которое сам и приготовил, пока Олег пребывал в беспамятстве. Заметив, что хозяин квартиры начал подавать признаки жизни, незнакомец отставил чашку в сторону и проницательно посмотрел на охранника. По внешнему виду было трудно определить, кто здесь старший. Двое по бокам были одеты в спортивные костюмы, а сидящий, вообще как-то не понятно, просто и неказисто - серая личность неопределенного возраста - но в полном расцвете сил.
- Ну, как? Голова не болит? Уже можешь слушать и думать, одновременно? – поинтересовался сидящий за столом тип, удостоверившись, что Олег полностью пришел в себя.
- Вы хоть поняли на кого наехали?! Да вы знаете, на кого я работаю? - телохранитель решил, не дожидаясь предъявления претензий со стороны непрошенных гостей, объяснить им, что они ошиблись дверьми, причем ошиблись конкретно.
- Вступление впечатляет! – прервал гневную тираду неизвестный, так и не дав открыть Олегу суть его угроз. – А хочешь, я угадаю, кто твой хозяин?
С этими словами незнакомец достал из кармана визитную карточку и показал ее телохранителю.
– Он? – уточнил визитер у Олега.
Да, действительно это был он - самый главный работодатель. А незнакомец, ничуть не смущаясь, скомкал карточку в своей ладони как ненужную бумажку и кинул ее в мусорное ведро, которое стояло радом со столом. Глаза Олега расширились как блюдца. Он понял, что попал, что запугать этих странных посетителей не получится. И если они так безбоязненно идут на конфликт с его хозяином, то люди это очень серьезные и настроены крайне решительно. Такие шутить не любят.
- Вы откуда? – автоматически задал вопрос телохранитель. – Из СБУ?
- А тебе не все равно? – довольно резко ответил сидящий за столом.
- Что вы хотите? – спросил Олег растерянно.
- Ты не поверишь! Хочу жизнь твою спасти.
Заявление было просто с ног сшибающее, и, если бы Олег не сидел на стуле, то точно бы сел на пол. Заметив, что пленник хотя и ошеломлен, но не слишком поверил в сказанное, незнакомец дал пояснения.
- Вот эти хмурые парни, которые стоят по бокам, обоснованно считают, что тебя надо убить. Я же испытываю физическое отвращение к любому проявлению насилия, тем более убийству, и хочу доказать на практике их заблуждения. Согласись, это очень пошло - убивать человека, не дав ему шанса. – Рассказчик неизвестно откуда достал красное, спелое яблоко и вынув из стоявшего рядом с ним столового набора огромный разделочный нож начал мастерски снимать шкурку с фрукта.
Олег молчал, не зная как ему поступить. Он оказался между молотом и наковальней. С одной стороны, если он откажется помочь этим «товарищам», то они его, наверное, убьют. А если поможет, то убьют те, кого он предал. Но теперешние его хозяева прикончат «потом» и «может быть», а эти незваные гости «сейчас» и «наверняка». Заметив такие колебания, которые не могли не отразиться на лице задержанного, незнакомец продолжил как ни в чем не бывало.
- С другой стороны в серых повседневных буднях всегда есть место для подвига. Ты можешь геройски сдохнуть за сранные четыреста долларов, которые тебе платят. Хотя кому как…. Для заводского работяги это серьезная сумма. – Говоривший подарил Олегу очаровательную улыбку, от которой повеяло могильным холодом
Пленник отчаянно закачал головой.
- И я бы не стал! – Согласился с манием телохранителя незнакомец.
Да, Олег был телохранителем. Идя на эту работу, он четко осознавал, что выбранная им профессия, связанна с риском, возможно для собственной жизни. Вот сейчас как раз настал такой момент, когда необходимо было сделать этот трудный выбор - или он или тот, кого он охраняет. Если бы это было внезапное нападение вооруженных преступников на его подопечного, было бы намного легче. К таким ситуациям его готовили. Натаскивали до автоматизма. А тут? Тут, все было по-другому. И к такому испытанию, Олег оказался полностью не готов. И четыреста баксов незнакомец упомянул не зря. Значит, знают о нем все, до мельчайших подробностей. Значить за ним следили и изучали. И физическое устранение его – Олега, это не пустая угроза, а один из возможных пунктов развития ситуации. Да не стоит за такие гроши жизнью рисковать.
- А вот скажи по совести, за пять тысяч в твердой валюте ты бы рискнул? – задал неожиданный вопрос незнакомец, как будто читал его мысли.
- В смысле? - не понял вопроса Олег.
- В прямом! – как ни в чем не бывало ответил незнакомец и достал из кармана пачку пятидесяти долларовых купюр. – Вот деньги! Давай действуй!
- Что? – Олег никак не мог понять, что имеет ввиду этот человек.
- Как что? – Искренне удивился незваный гость. – Выполняй свои должностные инструкции! Обезвреживай нас и доставляй своим хозяевам… тебя ведь этому учили?
- Так вы же меня убьете? – недоумевал телохранитель.
- А что б ты и не сомневался, – сказал один из хмурых парней.
- Не дурак! – резюмировал сидящий за столом.
Олег окончательно утратил логическую нить и от этого задал самый глупый вопрос, который можно было задать в данной ситуации.
- Кто? – спросил он чисто механически и без какой либо надежды на то, что его любопытство будет удовлетворено.
- Не дурак тот, кто тебе эти гроши платит! – продолжал удивлять пленника незнакомец. – Тебе сколько не плати, все равно рисковать своей шкурой не станешь! Оно и правильно - мертвым деньги не нужны, а шкура она кости греет. Но это не важно. Важно то, что умирать ты даже за годовой оклад не собираешься. Это хорошо. Значить сговоримся.
- Что я должен делать? – спросил Олег сдавленным голосом.
- Вот это уже деловой разговор, – оптимистично заявил непонятный мужчина. – Ничего особенного делать тебе не придется. Работай, как и работал. Только будешь делать это под контролем моих ребят и безоговорочно выполнять все их команды. Если все пройдет, так как я думаю, то ни ты, ни малец не пострадаете.
- А какие гарантии? - спросил приходящий в себя телохранитель.
- В том то и дело, что никаких! – как ни в чем не бывало, ответил неизвестный. – Будем надеяться на лучшее.
Посетитель не без удовольствия наблюдал, как Олег снова начал впадать в панику.
– Да ладно – улыбнулся загадочный гость, пытаясь приободрить своего пленника - Не парься. На мизерные шансы я не играю. Все будет хорошо. Я тебе отвечаю – И напоследок своей довольно убедительной речи подморгнул благодарному слушателю. – Ну что согласен?
Вместо ответа Олег кинул головой.
- Вот и чудненько. Ну, я пойду, а парни тебе доходчиво объяснят, все особенности и тонкости вашего коллективного труда на всеобщее благо, – сказал незнакомец, поднимаясь из-за стола.
- Но меня ведь за это могут с работы уволить! – начал торговаться телохранитель.
- Не уволят! – коротко и авторитетно ответил мужчина.
- Так, а что я за сотрудничество взамен получу? – продолжал наглеть Олег. По его мнению опасность уже миновала, и он пытался даже из этой незавидной ситуации выцарапать себе хоть какую-то выгоду.
Для неизвестного посетителя это стало полной неожиданностью, только воспринял он все, сказанное Олегом, не как смелость и деловитость. Он расценил это как форменное жлобсто. А жадных людей непрошенный визитер терпеть не мог. Незнакомец резко развернулся, и телохранитель даже не успел заметить, как он схватил со стола нож, которым только что чистил яблоко и приставил к подбородку своей жертвы. Приставил так, Олегу показалось, что порезал до крови.
- Взамен??? – прошипел на ухо телохранителю незваный гость. – Да ты, падло, сейчас должен в ногах валяться и подошвы лизать за то, что я тебе жизнь подарил…. Или тебе этого мало?
От его леденящего шепота в жилах Олега начала стынуть кровь. По выражению глаз, в которых застыл неподдельный ужас, а вместе с ним и жажда жизни на любых условиях, незнакомец понял, что телохранитель все осознал и со всем согласен. Оценив ответную реакцию, «возмутитель спокойствия» так же резко убрал холодное оружие от белого как мел «хранителя тела» и воткнул тесак в очищенное им же яблоко, раскроив его практически пополам.
- Нехрен жопу греть, – сказал он, уже выходя из кухни предварительно глянув на часы. – Всем за работу!
Глава шестая
Матвей вот уже полчаса лежал на диване с закрытыми глазами. Доносившийся из-за двери шум, разбудил его. Спать больше не хотелось, однако подняться со своего ложа не было ни сил, ни желания. После вчерашнего загула жутко болела голова. «Видать сильно я перенервничал, что так надрался», - подумал Матвей, глядя на пустую бутылку, стоявшую на столе. Лежать с открытыми глазами было как-то глупо, и поэтому жертва перепоя сомкнул веки и опять погрузился во мрак. В его голове разноцветными картинками начали всплывать образы из прошлого. Вот он еще мальчишка стоит на верху пьедестала на городских соревнованиях по боксу. А вот он уже член юношеской сборной Советского Союза, впервые в своей жизни едет за границу, в Италию, на чемпионат Европы. И оттуда он тоже привез золото. Да, славное было время.
Матвей еще в детстве отличался недюжей силой. В физическом развитии он опережал своих сверстников минимум на два – три года. Заметив эту особенность, отец в десять лет отдал своего отпрыска на классическую борьбу. Послушный сын проходил на нее два года, а потом неожиданно, самостоятельно перешел в секцию бокса, которая была в той же спортивной школе. К занятию новым видом спорта Матвей подошел с полной ответственностью. Плоды его стараний и трудолюбия не заставили себя долго ждать. Уже через год в его возрастной категории ему не было равных в городе. Потом были покорены область и республика. К восьмому классу, даже самые отпетые драчуны из выпускных классов, не хотели ввязываться с ним в открытое противостояние. Его уважали и боялись. Даже распространенные среди учащихся клички обходили его стороной. В школе, да и во всем микрорайоне его называли не иначе как по имени, причем уважительно и солидно – Матвей. Только самые близкие друзья позволяли уменьшительно – ласкательный вариант - Мотя. По окончании восьмого класса Матвей решил свою дальнейшую жизнь посвятить спорту, и без особых раздумий согласился на предложение перейти в спорт-интернат. Возможность уделять тренировочному процессу больше времени позволили Матвею попасть в сборную и стать чемпионом Европы. Тренеры сулили восходящей звезде отечественного спорта большое будущее. Однако постепенно в распланированную социалистическую жизнь вторгались новые экономические порядки. Кооперативное движение не обошло стороной и спортивную общественность. Потасовки между микрорайонами, просто ради престижа, постепенно переросли в битвы «за асфальт». Причем в отличие от предыдущих противостояний, победители получали конкретное материальное вознаграждения в виде ежедневных поборов с предпринимательской братии, которая волею судьбы находилась на подконтрольной территории. Матвей и в былые времена частенько принимал участия в общих свалках – район на район. Теперь же грех было не приобщиться к новому виду коммерческой деятельности. Его фирменный адидасовский спортивный костюм «сборника», объект зависти товарищей, теперь частенько мелькал на центральном рынке, который расположился вокруг огромной чаши республиканского стадиона. Надо отметить, что новый вид заработка был значительным и превосходил суммарную зарплату родителей. Здесь он впервые познакомился с иерархией криминального мира. За «особые заслуги» в боях с конкурентами и незаурядные умственные способности, Матвей в скором времени сделался «старшим» среди своих сверстников. Занятия рэкетом вовсе не мешали занятию боксом, и Матвей продолжал упорно тренироваться и готовил себя для профессиональной карьеры спортсмена. Он даже успел договориться при непосредственном содействии своего тренера о поступлении в Институт физкультуры и спорта. Однако, вскоре грянул путч а за ним «единый и нерушимый» приказал долго жить. К этому времени Турчин был первокурсником высшего учебного заведения. Последующие события заставили Матвея круто изменить свои взгляды на жизнь. Новому независимому государству спортсмены оказались абсолютно не нужны. Денег практически не выделялось, тренерские зарплаты стали оскорбительно мизерными. Даже его родной Иваныч, олимпийский чемпион и неоднократный победитель мировых первенств в новых экономических условиях, оказался за чертой бедности. Единственное, что спасло заслуженного человека от полной нищеты, это платная группа, которую ему в виду былых заслуг позволили тренировать в зале спортивной школы, для того чтобы свести концы с концами. Смотреть на все это было больно и противно. Как раз в это смутное время, бывшие коллеги по спорту предложили Матвею поехать в Москву, для работы «в охранном бизнесе». Немного поразмыслив, он дал согласие и подался покорять «третий Рим». Через три года он вернулся на родину матерым и опытным «бригадиром». Имеющиеся рекомендации позволили Турчину без труда занять довольно высокое место в преступном сообществе. Сделаться же правой рукой криминального авторитета известного в миру, под прозвищем Аслана, помог случай. Бывший одноклубник по занятиям боксом, Малый, с которым Матвей водил дружбу, в свое время не смог поступить в институт и был направлен для прохождения срочной службы в пограничные войска, на Западную Украину. Там он освоил не только нелегкую профессию защитника отечества, но и «теневого бизнесмена», специализирующегося переправкой через границу товаров и физических лиц в обход таможенного и пограничного контроля. После демобилизации он решил не возвращаться в «матерь городов русских», а остался по бывшему месту службы и хорошо наладил собственное дело. Случай свел старых приятелей на одном из турецких курортов, куда Матвей был направлен как «ударник труда» для оздоровления. Там, под ласковым солнцем Анталии, хвастаясь своими достижениями, Малый и рассказал товарищу о способе относительно легкого заработка. Причем «пограничный предприниматель» не забыл предложить киевскому сборщику дани свои услуги по облегченному пересечению кордона. По прибытии в Киев Матвей немедленно поделился своими соображениями по поводу расширения бизнеса с Асланом. По мнению бывшего боксера время тупого выколачивания денег с барыг, рано или поздно закончится, а занятие контрабандой и нелегальной миграцией дадут возможность преступной группировке, в которую он сам входил, без опасений смотреть в день грядущий. Глава преступного синдиката без лишних уговоров дал добро на занятие новым видом бизнеса, а Матвей, как инициатор проекта, возглавил данное направление предпринимательства. Как и предполагалось, «граница» в самые короткие сроки стала приносить большую прибыль. Конечно, на начальном этапе не обошлось без некоторых шероховатостей. Был и карательный выезд в провинцию для усмирения тамошних «робингудов», возжелавших иметь процент с данного предприятия. Были проблемы и с местными представителями правоохранительных органов, которые всячески мешали расширению нового канала контрабанды. Была и большая разборка со столичной наркомафией, пытавшейся заставить Матвея переправлять по не засвеченной дорожке «белую дурь». Но, несмотря на возникшие трудности, новый руководитель нашел в себе силы и решительность чтобы преодолеть их. Со временем Турчин оброс нужными связями среди столичных чиновников, которые могли решать возникающие недоразумения. Прессинг со стороны периферийных стражей порядка был уже просто невозможен. Проблемы устранялись быстро и организованно. Однако, к сожалению, какой бы широкой не была белая полоса, за ней обязательно следует черная. После довольно продолжительного спокойствия, на группировку Аслана как гром среди ясного неба посыпались беды. Как и предсказывал Матвей, в сфере «охранных услуг», неумолимо наступал кризис. Менты и другие «законники» начали потихоньку перетягивать одеяло на себя. Добрались блюстители правопорядка и до удельной вотчины Асланы. Новая власть сразу дала понять кто на земле хозяин. В начале «за вымогательство» было задержано сразу несколько видных членов преступной группировки. Немного позже по той же статье, приняли и самого Аслана. Главарь ОПГ (организованной преступной группы) полгода парился в СИЗО, а потом перекачивал на зону с приговором: «Восемь лет лишения свободы с отбыванием наказания в местах лишения свободы строгого режима». Апелляция, приговор районного суда не смягчила. Поговаривали, что дело в отношении Аслана было «заказное», а команда поступила с самого верха. Матвей, как законный правопреемник, на время отсутствия своего шефа возглавил группировку. К тому времени данное объединение уже успело приобрести даже юридическую форму - общества с ограниченной ответственностью, и носило помпезное название «Империал Бизнес Центр». Начало правления Матвея было далеко не безоблачным. Примерно через полгода, после того, как Аслан отправился отбывать положенный срок, новый директор фирмы сам попал в поле зрения правоохранительных органов, по факту контрабанды двух грузовых машин забитых до отказу бытовой техникой. Полезные знакомы в структурах власти помогли, и дело добросовестно замяли. Однако кроме материальных убытков остался неприятный осадок, от общения со следователем. Не прошло и года, как местное Управление СБУ устроило Матвею «гуляж» на Лукьяновскую тюрьму. Тема была старая, - незаконное перемещение через государственную границу материальных ценностей. Возглавил «крестовый поход» против Турчина старший оперуполномоченный майор Богреев. Договориться с этим цепным псом было практически невозможно. Принципиальный до фанатизма майор обязательно довел бы дело до победного конца и отправил бы «правую руку» в сед за своим хозяином. Но, к этому времени Турчин уже имел в своих деловых партнерах нескольких дяденек с очень серьезными адресами рабочих кабинетов. Это и дало ему возможность избежать «черной скамьи подсудимых» и перейти в категорию «осужденных». В виде моральной компенсации за предварительное заключение Богреева наказали, и дали понять, кого не надо трогать. После этого, дела пошли «в гору», и неплохими темпами. За последние несколько месяцев Матвей, провернул несколько крупных операций, и не только сумел покрыть убытки, нанесенные туповатыми в вопросах капиталистических отношений чекистами, но и получить огромную прибыль. Кроме того, он не забыл и о своем патроне. Отстегивание денег в воровской общак, для создания хороших условий пребывания Аслана на зоне, было делом само собой разумеющимся. Со своими новыми деловыми партнерами Турчин достиг предварительной договоренности об амнистии своего шефа, в самое ближайшее время. На такой подарок Аслан даже не рассчитывал. Уговорились выпустить криминального авторитета на свободу без лишнего шума ко Дню независимости. Правда в Киеве бывшему узнику появляться настоятельно не рекомендовалась, а об активном занятии своим прежнем ремеслом в ближайшее время не могло быть и речи. Но даже это не могло очернить радужные перспективы…
Дверь с шумом отворилась, и из потустороннего мира объективной реальности донеся командный голос:
- Лежать, не двигаться!
Матвей с трудом приоткрыл один глаз. Из тумана дремоты в дверном проеме выплыли два силуэта. Отягощенный алкоголем рассудок так и не дал возможности лежащему понять, что же сейчас произошло, и чего от него хотят непрошеные гости. Он ведь так мирно спал и никому не мешал жить.
Глава седьмая
Василий Владимирович сидел за своим рабочим столом, развернувшись лицом к стене. Взгляд его был прикован к иконе, висевшей на месте, где еще утром красовался портрет главы державы.
- Хорошо, что вовремя успели, – самодовольно муркнул политический отщепенец. – Пусть видят, что они мне уже «побоку»!
В дверь тихонько постучали.
- Войдите! – милостиво, поваливающим тоном сказал хозяин кабинета.
На пороге появилась секретарша.
- Василий Владимирович, к вам посетитель.
- Пусть заходит! – небрежно бросил народный избранник.
Секретарша вышла, Василий Владимирович кинул еще один короткий взгляд в сторону лика, и перекрестившись тихо сказал:
- Ну, Господи, помогай!
В открытую дверь, не спеша, вошел мужчина средних лет. Одет он был просто, и мягко говоря, не вписывался своим внешним видом в шикарный интерьер рабочего кабинета главы парламентской фракции. Поведение его тоже было довольно странным. Он остановился посреди комнаты и стал с любопытством рассматривать помещение, как будто пришел не на деловую встречу, а на экскурсию. Восхищение посетителя было искренним, наподобие как у конюха передовика с малого Нечерноземья, попавшего в первый раз в Петергоф. Он блуждал взглядом по идеальной росписи на стенах, по позолоченной лепке потолка. Мельком пробежался по огромному столу, изготовленному в стиле Павловского ампира, за которым сидел политик. Ненадолго его глаза остановились на висящей за спиной вице-спикера иконе. Казалось, он внимательно изучал «образ». По началу не очень гостеприимный хозяин терпел этот демарш, но учитывая дороговизну собственного времени, исчислявшуюся в твердой валюте, решил прервать эти смотрины.
- Ну, проходи, чего встал как вкопанный, – сказал Василий Владимирович, без излишнего гостеприимства.
- Спасибочко за приглашение! – ответил гость с ехидцей в голосе. - Призри на смирение? – поинтересовался вошедший.
- Что? – воинственно переспросил Василий Владимирович, усматривая в заданном вопросе скрытый подвох.
- Говорю, икона называется «Призри на смирение»!
Фракционный смотритель любил политику гораздо больше теологии и поэтому не мог сходу разобрать церковно-славянских каракуль, которые чернели в верхней части образа. К тому же, даже если бы там было написано более понятным языком, Василий Владимирович все равно навряд ли бы разобрал это послание. За несколько минут до появления визитера, он спрятал свои очки в ящик стола. Как считал сам хозяин кабинета, прибор для улучшения зрения делал его внешность менее мужественной и грозной, а это в свою очередь представляло его в невыгодном свете перед собеседником.
- Что-то типа этого! – Сказал Василий Владимирович, кляня в душе лаврских мастеров на чем свет стоит, и их непонятный, для нормального человека язык и письменность.
Тем временем любознательный и интеллектуально продвинутый гость подошел к столу и беспардонно развалился на стуле. Да не на противоположной стороне от хозяина, как положено мелким просителям, а в непосредственной близости от тела влиятельного дяди. Взгляд его продолжал блуждать по убранству интерьера.
- Короче, ты что в музей пришел? Давай, говори, чего надо и проваливай, время и без тебя нет, – гневно заявил Василий Владимирович.
Однако, слова парламентария не произвели на вошедшего абсолютно никакого впечатления. Он нехотя повернул голову в сторону грозного собеседника и восхищенно произнес.
- Да, знатный ремонт ты у себя отгрохал. Прямо как царь. И мебель вся такая шикарная. Кресло кожаное? – поинтересовался хамоватый посетитель.
- У тебя со слухом проблемы? – Василий Владимирович окончательно вышел из себя.
- А что ты так торопишься? Мне по регламенту пятнадцать минут отведено. – Посетитель бросил взгляд на массивные напольные часы с боем, стоявшие в углу кабинета. - Осталось одиннадцать с половиной. Успею! Расскажи лучше, как жизнь твоя, личная и общественная? А то давненько уже не виделись. Зарвался, позабыл старых друзей. В гости не заходишь, к себе на рюмку чая не зовешь. Нехорошо, – гость сделал паузу. Он еще раз посмотрел на икону, и опять перешел на религиозную тематику. – Хорошая икона поучительная. Особенно в твоем случае. «Призри на смирение», - многозначительно повторил название образа знаток теологии: - Гордыня это один из смертных грехов…
Все пошло не по плану. Даже икона, которая должна была свидетельствовать, о его, Василия Владимировича, независимости и тонко указывать на тождественность Богу на земле, в теперешнем положении выглядела как порицание. «Пресс-секретарь, дура набитая! Разве можно было ей такое щекотливое дело поручать? Ведь есть же другие Богородицы… как там ее «Казанская» и еще какие-то? Так нет, выбрала самую неудачную. Идиотка», - злился про себя предводитель народных масс, однако своего конфуза внешним видом не показывал.
- Свободен! – грозно молвил парламентарий утомленный хамским к себе отношением со стороны визитера.
- Ладно, давай по сути! – решил перейти к делу странный посетитель. - Ты знаешь, недавно в гостях у чекистов побывать довелось. Краем глаза прилюбопытнийшие документы видел.
- Мне это не интересно! – безразлично заметил Василий Владимирович.
- И очень зря! – невозмутимо продолжал гость. - Хотя любимых чад «Железного Феликса» во всех газетах распекают за бездеятельность, но работать они еще не разучились. Дело, к слову, твоего братца единоутробного касается. Он, если память мне не изменяет, главным в МЧС работает?
- Что дальше? – холодно сказал хозяин кабинета.
- Вот и я думаю: «Что дальше?». Проворовался твой близкий родственичик. Серьезно проворовался. На целых три полновесных тома. Причем, такой подлец и жену свою к преступной деятельности приобщил. Плохо все может получиться для обоих. Нельзя государственные деньги себе на карман класть, да еще в таком количестве.
- Чья бы корова мычала?! – Василий Владимирович скривил презрительную ухмылку.
- Можно продолжать? – поинтересовался визитер.
- Валяй, если своего времени не жалко.
- Да ты знаешь, – посетитель еще раз посмотрел на часы, – еще пять минут в запасе. Думаю, уложусь. Так вот, наши правоохранительные органы не на шутку обеспокоены, таким беспрецедентным казнокрадством. Хотят возбудить против твоего братца уголовное преследование, и в отношении его благоверной тоже. Так что светит им обоим длительное тюремное заключение. А тем временем дети могут сиротами остаться.
Весь монолог не вызвал у заместителя главы парламента абсолютно никаких эмоций. Василий Владимирович сидел с кривой ухмылкой и презрительно смотрел прямо в глаза говорившему. Козыря его противников были биты. Ну, почти биты. Скоро сессия, а вместе с ней и регламентный вопрос о противоправной деятельности отечественных спецслужб, работающих против народных избранников. Там этим любопытным соглядатаям хвосты накрутят. Однако, несмотря на такое полное пренебрежение, докладчик абсолютно не был смущен.
- Да, пользуясь случаем, все порываюсь спросить… у тебя все дома?
Василий Владимирович вначале даже не понял, как ему реагировать на эту беспардонную реплику. На всякий случай видный парламентарий решил выразить негодование от такого оскорбительного намека на свои умственные способности, которые сам он искренне считал незаурядными.
- Ты что имел в виду? – хозяин кабинета смотрел на хамоватого посетителя как Иосиф Виссарионович на Бухарина с Рыковым.
- Да я так… просто поинтересоваться хотел, все ли на месте из твоих домочадцев? Здорова ли супруга с детишками? – продолжал как ни в чем не бывало посетитель
- Что ты на счет моей семьи имеешь? – Василия Владимировича задели за живое. За семью он мог любому глотку перегрызть. По крайней мере сам депутат в это свято верил.
– Здается мне, твой средненький сынок тоже в плохую ситуацию попал… - Гость внимательно посмотрел на своего «большого» знакомого, а хозяин кабинета, вцепившись от волнения и ярости руками в подлокотники своего шикарного кресла, метал глазами молнии.
- А ты что не в курсе? – довольно натуралистично удивился посетитель, глядя на «обличенного народным доверием». – Сбился твой сынок с пути истинного. Травку покуривает. Сегодня вообще из дома убежал. Неизвестно где сейчас шарахается. Так что к ужину не ждите. Не придет. Я за него очень волнуюсь. Как бы с ним ничего не случилось. Возраст ведь переходный, да еще и наркотики. Вгонит себе в вену, какой-нибудь дряни в большой дозе. Сердце молодое, может и не выдержать.
Сперва Василий Владимирович не мог взять в толк, что за белиберду несет его старый знакомый. Средний сын - послушный, одаренный мальчик… и наркотики?!! Да этого не может быть о приоре!!! Он ведь только недавно проходил медицинский осмотр, в спортивной школе. И анализ крови не показали никаких отклонений от нормы. И как он мог убежать, если постоянно пребывает под неусыпным контролем телохранителя. И почему он, его отец, до сих пор не в курсе…. И тут наконец до него дошло, на что намекает этот гадкий тип.
- Повтори, – прорычал Василий Владимирович.
- Так и есть. Убежал! – спокойным тоном сказал гость. - Да ты не переживай, найдем. Мы ведь старых друзей не забываем. Правда, если ты нам помочь захочешь. Об остальных членах твоего семейства, да и о тебе самом, мы уже позаботились. Решили, что охрана твоя ненадежная, если не смогла мальца устеречь. Мы тебе из управления госохраны своих ребят приставим. Сам заявление напишешь или подождем, когда пропажа отпрыска станет известна широкой общественности? Так сказать, чтобы в принудительном порядке защитить, практически главу парламента, от злобных нападок врагов государства и демократии.
Внутри у несчастного родителя все кипело. Единственная мысль, которая металась у него в голове - растерзать на месте эту тварь. Василий Владимирович рванулся через стол, и попытался вцепится в глотку вальяжно раскинувшемуся на стуле шантажисту. Однако, стальные пальцы впились мертвой хваткой в лицо лидера фракции и сильная рука отшвырнула его обратно в кресло. У наглеца вся эта процедура вышла легкой и элегантной. От резкого физического напряжения он даже не обзавелся отдышкой. Зато Василий Владимирович был полностью разбит и деморализован. Часто дыша, толи от предпринятой атаки, толи от внутренних переживаний он все-таки нашел в себе силы приподняться в кресле и даже протянул руку к кнопке сигнализации, для вызова охраны. Сидевший напротив медленно покачал головой и голосом, в котором зазвучали металлические нотки сказал:
- Дернешься, руку сломаю!
- Суки! – простонал несчастный отец. - Это вам так даром не пройдет. Ты отсюда не выйдешь, пока мне не вернут моего ребенка!
- Понимаю, понимаю, родительские чувства и все такое! – хладнокровно заявил похититель, вытирая руку, которой он отшвырнул видное лицо Василия Владимировича, носовым платком. Закончив процедуру, наглец демонстративно швырнул кусок материи в лицо хозяина кабинета. Однако платок, так и не долетев до цели, опустился парашютиком на полированную поверхность стола.
– На первый раз я тебя прощаю, только должен предупредить, – продолжил посетитель довольно жестким тоном. – Если ты, козлина, еще раз позволишь говорить со мной в подобном тоне, я тебя накажу. Придется поучить манерам, раз твоя мама не уделяла должного внимания твоему воспитанию. Все эти понты будешь перед своим электоратом, колотить.
Гость внимательно посмотрел на ручные часы и огорченно покачал головой.
- Время вышло. Уделишь, мне еще минут пятнадцать, или завтра зайти?
Василий Владимирович сидел молча, тупо смотрел на своего обидчика, и автоматически кивнул головой.
- Успокоился!? Вот и славненько. Тогда продолжим. Ты на кого, жаба, хвост пружинишь? – Грубо бросил посетитель. - Ты кем, холоп, себя возомнил? Тебя для чего на должность поставили? Забыл? Я напомню. Поставили тебя за порядком смотреть и наши интересы блюсти. А ты, чего натворил? На своих благодетелей пасть разинул? Вася, ты мыльный пузырь, воздушный шарик. Я тебя пальцем ткну, и ты сразу сдуешься.
Посетитель достал из кармана пачку «Беломора» и, не спрашивая разрешения, закурил папиросу. Не найдя на столе пепельницы, он стал сбивать пепел прямо на пол.
- Где мой сын? – простонал Василий Владимирович.
- Слышь, Васек! Ты сейчас не отвлекайся и в жизни твоего ребенка будет все хорошо. А теперь слушай меня внимательно, и постарайся запомнить, и самое главное исполнить все, что тебе велено.
- Я хочу встретиться лично с ним, – сказал Василий Владимирович, кивком головы указал куда-то вверх.
- С ним раньше надо было встречаться. Теперь извини, не о чем ему с тобой говорить. Все, что надо, я тебе сам расскажу.
- Что вам от меня надо?
- Да в принципе, так ерунда, пустячок! – с усмешкой ответил на заданный вопрос гость. – Не позднее, чем завтра, на очередном заседании, ты объявишь, что выходишь из собственно блока и назначаешь своим приемником, вот его, – с этими словами он протянул спикеру визитную карточку.
- Но они должны сами избрать….
- То, что они задолжали, мы им простим.
- Да, но как я объясню свой уход?
- А как хочешь. Можешь сослаться на плохое здоровье или на большую занятость в воспитании детей. В общем, сам придумаешь. Ты только с виду дурачок, а так парень смышленый. Второе, не вздумай в депрессию впасть и на себя руки наложить. Этим ты только усугубишь ситуацию. Мы же с тобой не дворянских кровей, чтобы из-за разной ерунды пулю в лоб пускать. Третье, продолжал назидательным тоном говорить посетитель. – Сейчас ты оформишь формальность по поводу своей охраны. Напишешь заявление в УГО, чтобы к тебе ребят приставили. Для ясности. Это для того, чтобы ты в бега не ударился. И не надо возмущаться, что за тобой по пятам ходить будут. Работа у них такая. Нет, если ты хочешь, мы можем известить парламентариев и народные массы, что у тебя сынок пропал? Одна из версий – похищение, другая – наркомания.
- Не надо! Я сам напишу.
-Искренне рад, что ты все правильно понял и осознал. И вот еще! – как бы невзначай продолжил старый друг. - Не забудь, по случаю, партийную кассу передать. В целости и сохранности.
- У меня сейчас не все деньги.
- А что ж так? Нужда заела? Зарплату задерживают?
- Нет, просто я их в рост вложил, для развития организации, – потупив взор смущенно ответил Василий Владимирович.
- Решил значит со своими фраерами мелкоказырными по легкому бабок срубить? Ну, да ладно, мы с твоими компаньонами сами разберемся. Это я тебе к тому сказал, чтобы ты, если вдруг деньги раньше нас назад получишь, не забыл долг вернуть, со всем наваром. А то сам понимаешь, крысятничество у нас не поощряют. Да, чуть не забыл! Там твой братишка шаловливый, решил на следующей недели за кордон, типа для рабочей встречи, съездить. Ты его, будь добр, отговори. Убеди, чтобы дома сидел и не рыпался. Пусть скажет, что заболел. Желудочные колики, или геморрой от долгого сидения на одном месте - это что ему больше понравится. А если он вздумает «бока пороть», я тебе отвечаю - в СИЗО закроем, вместе с супругой… чтобы скучно не было.
Говоривший заметил, что папироса в его руке давно погасла.
- Эх, не любит «Беломор» балаболов! – сказал он удрученно и смачно забычковал окурок о ровную лакированную поверхность стола.
- Парламентскую должность тоже готовить к сдаче? – безразлично спросил Василий Владимирович.
- Да нет. Можешь пока парламентом поверховодить. Некогда нам сейчас революции в Раде устраивать, так что трудись на совесть. Только разумеутся, все будешь делать под жестким контролем. Извини, но теперь нет к тебе доверия…
- Когда мне вернут сына? – упадническим голосом спросил уже бывший лидер фракции.
- А все, милай, от тебя зависит! Чем быстрей с работой справишься, тем быстрее и блудного сынка в свои объятья заключишь. Ну вот, вроде бы и все. Ты ничего не забыл, что сделать должен?
Василий Владимирович кивком головы подал утвердительный знак, что все запомнил и непременно исполнит. Мужчина медленно поднялся и направился к выходу. Вдруг перед самыми дверьми он остановился и бросил через плечо:
- Да, и если ты до завтрашнего дня, портрет на место не повесишь, я тебе эту икону ко лбу прицеплю. На гвоздь!
Глава восьмая
Казалось прошла вечность после того, как Татарчук с напарником вошли в кабинет. Окончательно потеряв терпение, Богреев решил последовать за своими коллегами. Уже на самом пороге, он чуть не столкнулся с Виталиком. Вид последнего был растерянным.
- Его там нет, – тихим голосом сказал опер.
Иван как ошпаренный, заскочил в помещение. Возле раскрытого шкафа стоял Татарчук, злой, как собака. Видать, он решил, что Матвей спрятался именно туда. Однако шкаф, как и кабинет, был пуст.
- Нет! – Зло бросил начальник направления. - Куда мог, этот Коперфилд хренов, исчезнуть?
Иван окинул взглядом помещение, кроме дивана, большого рабочего стола с остатками вчерашнего пира и шкафа, ничего, что могло бы укрыть разыскиваемого, от зоркого глаза сотрудников Службы безопасности, не было. Вдруг внимание Богреева привлекла прозрачная занавеска, которая медленно колыхалась на ветру.
- Окно! – Крикнул Иван и бросился туда.
Татарчук последовал за ним. Как и предполагалось, окно было слегка приоткрыто. Юрий с силой дернул за ручку, и рама с легкостью отворилась, чуть не заехав Богрееву по голове.
- Японский городовой! Вот мразь, – вырвалось у Татарчука. – Через окно ушел.
Как по команде оба высунули головы в оконный проем. Внизу шумела улица. Она жила своей отдельной жизнью. Ей не было никакого дела, до того, что творилось сейчас за широкой кирпичной стеной. Улица шумела, гудела и двигалась в различные направления. Внизу на тротуаре, тело беглеца обнаружено не было. Карниз был узкий и выступал за пределы окна всего на сантиметров тридцать с каждой стороны. Взобраться наверх, или спуститься вниз без каких-либо специальных приспособлений было практически невозможно.
- Японский городовой, – зарычал Татарчук. – Спрыгнул, паскуда, и ушел.
- Навряд ли! – успокоил Богреев своего коллегу. – Во-первых, четвертый этаж! Для мягкого приземления жестковато. Если, конечно, господин Турчин в свободное от преступной деятельности время на детских утренниках Бетменом не подрабатывает. Во-вторых, прыгать на голову прохожих и уйти без шума очень сложно. В-третьих, наши ребята, которые через черный вход пошли, обязательно его засекли, – Иван говорил резко, четко, по делу, не теряя ясности мысли.
- Виталик! – крикнул Татарчук. – Веди сюда этого юриста с секретаршей и тащи рацию, я ее на столе в коридоре оставил.
Татарчук скрылся из оконного проема, а Иван продолжал разглядывать стену и еще раз посмотрел вверх, оценивая все шансы и варианты. До крыши было еще два этажа, поэтому запрыгнуть туда мог только персонаж американских комиксов. Вдруг Богреев остановил свой взгляд на небольшом прямоугольнике серого цвета, который был прикреплен к краю стены небольшим кронштейном.
- Вы на проходной человека оставили? – кричал в рацию Татарчук. – Что? Минут пять? Японский городовой! Да пока вы там этих вахлаков шнуровали, он, сволочь, через окно ушел. Снаряжай срочно кого-нибудь, пусть с собой еще из машины возьмет людей, и давай рыскай по всем окрестностям, достать Турчина живым или мертвым. Если он прыгнул, то скорее всего поломался и далеко не ушел. Кстати опроси тех, кто в машине сидел и кто поблизости находится в торговых точках: продавцов, покупателей, зевак. Может они что-либо видели.
- Сдается мне его вообще здесь не было! – спокойным тоном сказал Богреев, отходя от окна. – Есть кто-нибудь из наших в комнате охраны? – спросил Иван Татарчука.
- Да! – недоуменно ответил тот.
- В общем, так! Возможно, со вчерашнего вечера господин Турчин в собственном офисе добросовестно отсутствовал. Ты на всякий случай скажи своим архаровцам, пусть еще раз все помещения осмотрят. А я кое-что проверю.
Татарчук рванулся к секретарше, схватил ее за ворот пиджака и начал трясти.
- Ты же стерва, говорила, что, он здесь? Где он прячется? Отвечай по-хорошему, а то с нами поедешь, на Лукьяновку запру.
Девушка только плакала и трясла головой, как бы отрицая все обвинения. Виталик при помощи юриста не без труда оттащили разъяренного начальника направления от бедной жертвы.
- Вы что себе позволяете? – гневно крикнул Валентин Павлович. – Вы за этот произвол ответите.
- Не пугай, пуганый! – огрызнулся Татарчук и переметнул свою ярость на Виталия. - Где все сотрудники?
- В зале переговоров сидят. Телефоны собраны! – попытался предупредить нападки своего шефа Виталик.
-А ты все помещения проверил? – продолжал наступление разгневанный начальник.
- Да вроде бы, все! – ответил подчиненный, робея.
- Что значить «вроде бы»? Ты можешь ответить четко? Откуда у тебя эти маланские обороты речи?
- Ну да, только в кладовке не смотрел и в женском туалете.
- Японский городовой! – закипел Татарчук – Почему не смотрел? Бегом все обыскать. Где заперто, ломать двери без разговоров, я санкционирую!
Подчиненный скрылся за дверью. Татарчук устало рухнул в директорское кресло. Он бросил испепеляющий взгляд в сторону юриста, который тщетно пытался успокоить секретаря.
- Прошу прощение за мое недостойное поведение, – сказал начальник направления, немного успокоившись. - Однако предупреждаю, что за попытки мешать ходу следствия и за дачу ложных показаний я могу привлечь вас к ответственности. Не так ли? – поинтересовался Татарчук у Валентина Павловича.
Всего этого Богреев уже не слышал, он летел вниз по лестнице, с одной единственной мыслью, установить хронику вчерашних событий и главное ответить на сокровенный вопрос – был ли мальчик. Заскочив в комнату охраны, Иван отыскал взглядом монитор компьютера.
- Начальник, а за что нас стреножили? – спросил майора бритый детина, сидящий возле батареи отопления. Правая рука его была прикована к металлической трубе наручниками, возле него сидели еще два напарника по смене.
- Кто за компьютером работает? – спросил Богреев у сидящих, не обращая внимания на заданный ему вопрос.
- Я! - робко отозвался худощавый парень.
- Отстегните его! – приказал Богреев оперработнику, который сидел на стуле возле задержанных.
Щелкнул ключ в стальном замке, и через несколько секунд парень стоял рядом с Иваном.
- На этот компьютер выведены все камеры наблюдения? – поинтересовался Богреев у охранника.
- Да! – утвердительно ответил тот.
- Архив за последние сутки, где хранится?
- На жестком диске.
- Показывай! – скомандовал Иван.
Парень сел за клавиатуру и начал открывать на экране различные файлы, вводить коды и пароли.
- Вам все камеры или какую-то определенную? – поинтересовался он, не отрываясь от процесса подготовки просмотра записей.
- Давай сначала ту, что над кабинетом директора.
Парень принялся искать необходимые архивы.
- Не, в натуре, за что нас приняли? – затянул знакомую волынку лысый детина.
- Для тех, кто на бронепоезде, объясняю. За оказание сопротивления сотрудникам правоохранительных органов, – спокойным тоном ответил Иван.
- Какое сопротивление? – возмутился лысый.
- В суде разберутся, – с улыбкой ответил Богреев.
- Не, я не понял, какой суд?
- Самый обычный, районный.
- Так, а за что судить, это же не преступление?
- Не переживай, пока пойдешь по хулиганке, на пятнадцать суток, – подбодрил Иван верзилу. – Будут тебя лечить трудом, как завещал нам великий русский писатель Лев Толстой.
- От чего лечить? – бывший спортсмен, наверное не отличался сообразительностью, но Иван, коротая время пока компьютерный гений не отыщет необходимые папки, решил развлечься интеллектуальной беседой.
- Известно от чего! От хамства и излишнего любопытства. Это если мы против тебя за этот промежуток твоей, бесполезной для общества жизни ничего не найдем. Ну а если ты и в иных, более тяжких грехах повинен, то будем вынуждены продлить срок твоего стационарного лечения.
- Готово! – отрапортовал парень за компьютером.
Иван повернулся к монитору.
- Давай, мотай назад. Есть быстрый просмотр?
На экране замелькали кадры. Так, вот время, захода группы захвата в офис. На экране ничего не происходит. Окно открыто. Восемь утра – картинка не меняется. Ночь – все тихо. Вечер
- Стоп! – приказал охраннику Богреев. – Отсюда помедленнее.
Вот возле открытого окна замаячил силуэт. Рама захлопнулась, штора задернулась.
- В котором часу это было, по времени? – задал вопрос Иван.
- В двадцать два семнадцать, – сообщил охранник.
- Хорошо, где еще стоят камеры и сколько их всего?
- Двенадцать камер. Шесть снаружи, по периметру. Остальные внутрии здания.
- Давай сперва те, которые снаружи находятся, – приказал Богреев.
– Турчин вчера из офиса выходил? – спросил Иван у лысого.
- Нет, - сухо ответил тот.
- Значит он сейчас в здании? – уточнил оперуполномоченный.
- А где же ему быть? – огрызнулся лысый.
- Слышь, ты жертва большого спорта, ты мне не груби. А то засажу надолго и крепко, как Ленина в мавзолей. Во сколько он в офис пришел?
- Не знаю, пришел он, когда наша смена на пост не заступила, – пробормотал верзила.
- А ты его сам лично видел? – продолжал вести опрос Богреев.
- Нет! – коротко ответил задержанный.
- Так откуда ты знаешь, что он в офисе был?
- А он в дежурку звонил, из кабинета, по прямому телефону.
- Во сколько он звонил?
- Днем, часа в четыре!
- А это точно был он? – переспросил Иван.
- К гадалке не ходить! – попытался сострить лысый.
- А с четвертого этажа есть еще один выход, чтобы мимо поста охраны незамеченным пройти?
- Нет.
- Ну, что, картинка меняется? - поинтересовался Богреев у компьютерных дел мастера.
- Нет, все чисто.
«Странно, как сквозь землю, провалился. И из офиса не выходил и в здании его нет. Мистика какая-то» - подумал, про себя Иван. Просмотр записи продолжался уже четверть часа, а на мониторе без каких – либо движений стояли картинки, заснятые объективом видеокамер.
- Стоп! – неожиданно крикнул Иван. – Давай отсюда и промедление.
Татарчук сидел за рабочим столом Турчина. Перед начальником направления лежало помповое ружье. Напротив сотрудника Службы безопасности вальяжно расположился на стуле юрисконсульт. Секретарша приютилась на уголке дивана. Она еще не пришла в себя от допроса с пристрастием, устроенного Юрой, и, шмыгая носом, периодически всхлипывала.
- А почему оружие хранится в рабочем кабинете? – уставшим голосом спросил Татарчук у Валентина Павловича.
- Откуда я знаю, – хладнокровно отвечал видавший виды юрист.
- Кому оно принадлежит? – продолжал опрос Татарчук.
- Не имею ни малейшего представления. Возможно это ружье Матвея Степановича, он у нас заядлый охотник и имеет большую коллекцию охотничьих ружей.
- А от чего же вашему заядлому охотнику понадобилось его в рабочем кабинете хранить? Без сейфа? Заряженным?
- Не могу ответить на этот вопрос. Да и в любом случае, данное правонарушение не влечет за собой уголовной ответственности.
- А это мы еще посмотрим – злорадно заявил Татарчук – Степан, оформляй изъятие и давай ствол на экспертизу. Может он засвеченный. А вас, господа хорошие придется вас допросить. – Сказал Юра все присутствующим. – Начнем с вас, милая леди, - обратился он к секретарше - ну а затем перейдем к многоуважаемому юрисконсульту.
- Думаю, что со мной у вас ничего не выйдет! - неожиданно дерзко ответил Валентин Павлович.
- Это почему же? – обозлился Юра и даже не пытался скрывать своих чувств к представителю фемиды.
- Да потому что. Во-первых, по факту убийства как вы там говорили, «Таганки»? и директора рынка, мне абсолютно ничего не известно…. И о причастности господина Турчина к этому криминальному акту, тоже, – предупредил назревавший вопрос Татарчука хитрый лис от юриспруденции. - А во-вторых, я таки являюсь адвокатом и, да будет вам известно, собираюсь защищать интересы Матвея Степановича в суде при разбирательстве этого дела. Дав вам свидетельские показания, я, в соответствии с действующим законодательством, уже не смогу участвовать в процессе в качестве защитника. Это же делает невозможным присутствие моей подписи в протоколе обыска, в качестве понятого. И в-третьих, может мы с вами раньше и не встречались, но могли бы поинтересоваться у своих коллег. У меня большой опыт адвокатской практики и на такой дешевый зехер будете неутомимых «общественников» (общественных адвокатов) ловить, господин опер, Юрий Петрович! – с возмущением завершил пафосную речь господин Николаев. Как ни прискорбно, но тертый калач утер нос начальнику направления.
Татарчук хотел достойно ответить зарвавшемуся хаму, сказать что-то этакое едкое и обидное. Он даже начал формулировать «опытному адвокатишке» ответную ноту, но не успел. В кабинет вошел Богреев.
- Юрий Петрович, можно Вас на одну минутку? – сказал Иван сходу.
Татарчук вышел из кабинета и направился за Богреевым в конец коридора. Иван открыл дверь туалета.
- Это же женский!? – иронично подметил Татарчук.
- Пошли, – сухо сказал Богреев, и оставил эту остроту без внимания.
Иван подошел к окну и открыв раму, высунул голову наружу и посмотрел по сторонам.
- Не то! – сообщил только ему одному понятные результаты осмотра Богреев.
Он подошел ко второму окну, открыл его и, совершив туже процедуру осмотра окрестностей, подозвал своего коллегу.
- Вот, видишь? – сказал майор, указывая пальцем на пожарную лестницу, которая проходила в полуметре от окна. – Вот по ней он и ушел.
- Японский городовой! – раскипятился Татарчук. – Где ты лазил? Почему сразу не сказал?
Начальник направления отцепил от брючного ремня радиостанцию и хотел было уже отдавать запоздалые команды своим подчиненным, как Богреев положил ему руку на плечо и сказал спокойным голосом.
- Не дергайся, он еще вчера вечером ушел.
- Как вчера, вечером? – недоуменно переспросил Юра. – Откуда ты знаешь?
- На видеокамере, собственными глазами видел.
- А что же эти хреновы сторожа нам ничего не сказали? – клял борец с организованной преступностью нерадивую охрану офиса.
- Они утверждают, что не заметили. Не обратили внимания камеры. Одним словом – «секьюрити»!
- Вот сука! – В бессильной ярости Таторчук ударил кулаком в стену. Затем взял себя в руки и спокойно продолжил – Кто-то сдал, что мы сутра с обыском нагрянем!? - Юра вопросительно посмотрел на Богреева.
- Не знаю… – Иван пожал печами в полной растерянности. – Все как-то очень странно.
- Что будем руководству докладывать? – угрюмо поинтересовался начальник направления.
Глава девятая
Семен с Киреем стояли посреди комнаты обмотавшись простынями, как древни греки туниками, а Матвей лежал на диване абсолютно голый, накрытый сверху белым саваном, словно труп в морге, коему он в прочем и соответствовал. И если некоторые дыхательные и двигательные рефлексы отличали его то покойника, то зомби он был стопроцентным. Турчин лежал и не мог заставить себя пошевелиться. Только и хватило сил, чтобы приподнять голову. Голова закружилась и снова бессильно упала на подушку.
- Лежать, не двигаться! – вновь прокричал Семен.
От этого крика в голове у Матвея все зазвенело. Словно разбился больной стеклянный шар, и каждый осколок болезненным эхом бил по барабанным перепонкам.
- Дурак ты, Семен, и шуточки у тебя дурацкие! – простонал Матвей, кривясь от неприятных ощущений.
- Председатель общества коматозников подал голос? – в свою очередь пошутил Киря.
- Да нет, это у нас натурально человек–паук. Герой американских комиксов! – поправил своего товарища Семен. Он имел право так шутить над Турчиным, после его вчерашней выходки.
- Пива!? Дайте пива!? – взмолился Матвей обхватив свою голову руками, и таки нашел в себе силы встать, вернее, сесть на диване.
- О, брат! Это похмелье, и слабоалкогольные напитки здесь бессильны. – Дал полезный совет Кирей. – Придется клин клином вышибать! – С этими словами он наполнил стоящий на столе стакан водкой, практически до половины.
Лишь от одного ее вида у Матвея стал подкатывать неприятный ком к горлу, и напала нехорошая икота. Он так скривился, как будто ему предлагали выпить уксуса или верблюжий мочи.
- Давай, полечись, – подначивали его друзья по застолью, - а то тебя через часика полтора совершенно разорвет, на мелкие части.
Заботливый Киря протянул Турчину стакан с водкой и еще один сосуд с минеральной водой.
– Запьешь сразу. Сам знаю, закусить с бодуна не всегда получается. Да и не к чему, лишний раз желудок дразнить.
Матвей взял «горькое лекарство» и залпом осушил его до дна. На удивление водка пошла как по маслу. Ни один спазм пищевода не стал на пути ее свободного падения. Выпив огненной воды, Турчин снова увалился на свое ложе. Теперь он уже лежал с открытыми глазами и мог рассмотреть комнату. Она была небольшой, но очень уютной и светлой. Углы помещения были обставлены всевозможной тропической растительностью, в виде различных пальм, фикусов и кактусов. Ближе к центру - два мягких дивана, обитые качественным дерматином, - один напротив другого. Между ними - столик на низких ножках, и очень обширный по площади. Крышка стола была стеклянная, вернее зеркальная, а на ее гладкой и безупречно ровной поверхности стояли, лежали, и валялись, остатки былой роскоши. Недопитые бутылки спиртного, и ошметки всевозможных кулинарных блюд плотно располагались на этой равнине. Для полноты композиции не хватала только салата с отпечатком чьего-то лица. И, если должна была где-то присутствовать такая печать удачного застолья, - то эта «посмертная маска» принадлежала бы именно Матвею.
- Ого! Дружище, тебе уже пора выходить из штопора, – стал давать ненужные наставления «по жизни» Семен. - Нет, ты видел Кирей? У него иммунитет на алкоголь напрочь отсутствует. Проглотил и даже не скривился. – С восхищением и фальшивым страхом в голосе за судьбу товарища комментировал он процесс употребления спиртного.
- Не умничай! – ответил Турчин, не имея никакого настроения терпеть остроты своего компаньона.
Дверь комнаты приоткрылась и в образовавшейся щели показалась женская головка, с длинными, кудрявыми и мокрыми волосами.
- Мальчики, а кто мне спинку помоет? – приятным женским голосом спросила незнакомка.
- А где мы? – удивился Матвей.
В ответ грянул громкий хохот.
- Планете Земля, – сквозь смех выдавил из себя Кирей.
- А по конкретней?
- Украина, Сумская область, город Конотоп - вернее его недалекий пригород. Баня, водка, девки! Все как положено, – дал приблизительные координаты местонахождения Матвея, его товарищ из местных.
- Ну, же мальчики! – с наигранной обидой снова заговорила женская голова.
- Киска, я через пару минут буду! – ласково сказал Семен.
- А водка еще есть? – поинтересовался уже оживающий Турчин. – Ну, хотя бы пиво? Душа праздника хочет….
Товарищи опять громко захохотали.
- Водку будем позже пить! Ты лучше расскажи честным пацанам, зачем ты вчера, по пожарным лестницам лазал? – полюбопытствовал Семен о вчерашних проделках своего приятеля.
- А какого хрена меня в офисе заперли? – стал предъявлять претензии Матвей.
- А заперли тебя, потому что ты надрался в хлам и порывался по злачным местам прокатиться в поисках приключений и чистой любви…. Так что не надо! Я знаю, чем обычно такие променады заканчиваются. В таком состоянии ты крайне опасен, - дал отпор незаслуженным нападкам его верный соратник.
- Это для кого же я опасен? – возмутился Турчин, искренне не понимая, в чем его обвиняют.
– Для всего человечества! – пояснил Семен в общих чертах. - Тем более у тебя ключ был. Мог бы двери открыть и как все нормальные люди через них выйти.
- Вот ключа у меня как раз и не оказалось! – удивил своим ответом вчерашний «коридорный пленник».
- А где же ты его потерял? Ты ведь из офиса не выходил? – Семен ответом Матвея был крайне озадачен. Получалось как в том анекдоте про хохла, который в запертой комнате, без окон и дверей смог лишиться двух стальных шаров - один потерял, другой поломал.
- В кабинете! Когда спал, наверно, из кармана выпал. Я в коридор вышел, дверь за мной и захлопнулась, а входная закрыта.
- А охранникам трудно было позвонить! – упрекнул Семен своего друга в отсутствии сообразительности. – Или меня бы набрал. Так и быть, я бы тебя вызволил.
- А ты зря, Семен, шутки шутишь! – нежданно-негаданно окрысился Тутрчин. – Ты мне вместе со своим корешем Василием ответ дашь за мое сидение.
- Да хватит тебе крайних искать, – попытался замять эту тему Семен, подозревая, что сейчас грянет буря.
- А почему бы и не поискать?!! – решительно продолжил Матвей. – Между прочим обеспечивать безопасность - это твоя прямая обязанность!
Семен решил помолчать, пока его старший товарищ выговориться и успокоиться. Спорить с Матвеем в таком возбужденном состоянии было крайне неразумно. Однако Кирей, понимая, что продолжение банкета может быть безвозвратно испорчено, решил таки вмешаться.
- Послушай, Матвей, может не стоит?
- Подожди, Киря, – грубо оборвал Турчин недавнего сидельца. - Мне просто интересно с кем я работаю, и главное, чего ожидать от своих друзей-товарищей, в целом, – продолжил он разносить в пух и прах своих нерадивых работников: - На верхнем этаже двери выносят, а наши сторожа тем временем харю об топчан мнут или порно-сайты в интернете разглядывают. Я по пожарной лестнице без проблем из офиса ушел и никакая падла даже задницы от стула не оторвала. Зато Вася у нас хороший человек и проверенный кореш…. И в охрану себе набирает таких же олений тупорогих – с выдающимися мозгами и безупречной дикцией. Только и того, что могут промямлить: «Какова цель вашего визита?». Когда последний раз проводилась проверка по обнаружению электронных закладок? – сурово поинтересовался Турчин у Семена.
- Месяц назад, – как-то не очень уверенно ответил тот.
- Месяц? А как по мне, то целых три месяца конь не валялся…. А между прочим, по инструкции, которую твой друг детства лично составлял, ее надо проводить не реже чем раз в две недели…. Что, есть повод расслабиться? Или на нас давно «конторские» не наезжали?
- Короче, так! – Кирей демонстративно поднялся с дивана. – Я, пожалуй, домой поехал, а вы тут пацаны сами между собой разбирайтесь - кто кому Рабинович.
Действительно получалось как-то некрасиво. Приехали на встречу с другом, а начали между собой отношения выяснять.
- Ладно, извини, братан! – пошел на попятную Турчин. – Сегодня не будем о грустном….
Затянувшаяся пауза стала давить на мозги. Вся троица сидела с хмурыми лицами, и каждый молча думал о своем. Надо было как-то сгладить ситуацию.
- Все-таки слепой случай - это великая сила. – Вернулся к истокам прерванной беседы Матвей, но уже без установления причин и поиска виноватых. Если бы он только знал, что именно этот самый «слепой случай» позволил ему сейчас находиться в бане среди друзей, а не в камере СИЗО в окружении подследственных, то немало бы порадовался своей удаче.
- Когда меня эти демоны в коридоре замуровали, – невольный затворник подарил своему нерадивому подручному снисходительный взгляд, – я уже грешным дело подумал, что накрылась моя поездка в славный город Конотоп медным тазом. Входная дверь бронированная, в кабинете дубовая. Под рукой ни топора ни монтировки. Короче, остался я в коридоре запертый со всех сторон. Вдруг вижу, в бабском сортире свет горит! Думаю, может, кто из наших дам-с, на толчке уснул. А может, Ольку кто из сослуживцев потискать решил, а когда я во входную дверь ломиться стал, то они испугались и притихли. Захожу никого. Смотрю, окно приоткрыто. Думаю, надо поорать - вдруг кто внизу услышит и охрану позовет. Высунулся из окна, гляжу - сбоку лестница пожарная. Встал я на подоконник, примерился - достаю до поручня рукой. Ну, я и ходу по ней. Правда, со второго этажа прыгать пришлось. Лестница короткая, - поведал друзьям историю своего чудесного спасения Турчин.
В дверном проеме опять показалась женская голова.
- Ну что, Семен, сидишь как засватанный? – уже без злобы сказал Матвей своему товарищу. – Не видишь, барышня тоскует без мужского внимания. Иди удовлетвори ее просьбу.
Удрученный полученным нагоняем, Семен без особого желания поплелся выполнять свой гражданский долг перед слабым полом.
- Только смотри без фанатизма! – давал последние напутствия Кирюха. – Девки нам еще сегодня понадобятся живыми и сексуально активными….
Дамский любитель посмотрел на своих собутыльников печальным взглядом и натянуто улыбнулся. Не то было у него настроение, чтобы радоваться жизни и беззаботно придаваться утехам. В принципе Матвей срывался на своего ближайшего помощника крайне редко - но всегда по делу. Вот и сейчас, если и был у Семена повод для злости, то только на самого себя и своего друга детства – Кота.
- Постараюсь без фанатизма, – в голосе проштрафившегося братка напрочь отсутствовал трудовой энтузиазм.
Матвей и Кирей остались в комнате одни. Вчерашняя встреча получилась очень сумбурной. В начале эта ситуация с запертой дверью и пожарной лестницей, затем ночная дорога и мелькающие деревья вдоль трассы. Потом они наконец встретились и пили водку прямо из горла возле машины. Кирей отказывался, но Турчин настаивал. А затем все как в тумане. Только отдельные обрывки и картинки, статичные не живые - славно застывшие мгновенья на фотоснимках. Так толком и не успел он расспросить своего друга ни о чем. А даже если и был такой разговор, то Матвей его не помнил, вообще!
Сейчас, после того как Турчин похмелился, стало значительно легче. Он уже все прекрасно соображал и готов был выслушать захватывающую историю о заграничных похождениях своего приятеля. Тем более никто не мешал ее слушать.
- Зря ты так на Семена наехал! – вступился за знакомца Кирюха. – Со всеми бывает.
- В том то и дело, что мы «не все». У меня Кирюха, – Турчин постучал по дереву, чтобы не сглазить, – такие перспективы нарисовались. Я с такими людьми познакомился, даже фамилии в слух произносить страшно. Эти большие мужчины - они ошибок не прощают.
Столько времени я эту тему пробивал… и угробить ее никому не позволю. А Семену, по складу его характера, лишняя профилактика не повредит. Что-то в последнее время все расслабились. Никто работать не хочет. Зато за деньгами обращаются регулярно. Короче, проехали, - окончательно закрыл эту малоприятную тему Турчин: - Давай лучше о свои приключениях расскажи. Как оно, на германской киче сиделось?
- Сиделось что на тещиных поминках. Там СИЗО обустроено похлеще некоторых наших домов отдыха. Холодильник, телевизор, душ - все удобства. Единственное огорчение двери - заперты и на окнах решетки. Вертухаи милейшие люди. Вежливые обходительные. Арестанты из местных, это вообще отдельный случай….
Хотя Кирей и рассказывал все это бравурным, полным здорового юмора голосом, глаза у него были грустные. Как ни крути, а славянская душа - она чувственная и врать не умеет. Это японцы - мастера по части мимики. Они умеют улыбаться даже глазами!!! Вот поэтому и нельзя разобрать, чего у них на уме. Наш человек не владеет таким даром. Он может натянуть на лицо улыбку, но улыбаться глазами, вернее взглядом, по принуждению, ему не дано. Взгляд Кирея был далек от веселья. Только сейчас Турчин заметил, что его друг заметно изменился. В волосах появились проблески седины. А ведь еще и не старый вовсе. Изрядно же его жизнь потрепала.
- А если без понтов? – перебил Матвей рассказчика.
- А если без понтов, то тюрьма она и в Африке тюрьма, как бы ее не фаршировали, – ответил Кирей, глядя в потолок.
- Как же тебя в нее угораздило? Ты ведь вроде к немцам за машинами ехал?
- Как и всех остальных. Чисто случайно. В том-то и дело, что ехал я в Германию за машинами, а погорел на гоп-стопе. У меня друзья - земляки из Конотопа, в одном городишке очень плотно осели и организовали хороший бизнес. К ним тачки ворованные со всей Европы перегоняли, а они по месту номера им переделывали и сюда на Восток доставляли для реализации. Вот у них один «Мерседес» и задержался. Хорошая тачка, примерно как у тебя. Там что-то с заказчиком не срослось, мне его по блату и предложили. Попросили тридцать косарей евро, сошлись на двадцати двух.
- Действительно! Практически задаром, - согласился Матвей.
- Вот и представь себе, сколько я на нем наварил, с учетом того, что все таможенные пошлины и другие обязательные налоговые платежи прошли мимо государственной кассы?
- Неплохо! Но причем здесь тюрьма?
- Да по большому счету не причем! Сам дурак, вот и попал в «дом казенный» на ровном месте. Такие случаи, как с этим «Мерсом», у моих товарищей не часто бывали. В основном машины, хоть и «бизнес класса», но все равно калибра помельче. Естественно и денег на них зарабатываешь соответственно. Вот один мой хороший знакомый - Чая, во время последнего визита к «автомобилистам-любителям» подсказал, как деньгами можно разжиться, а потом эти «тачки» оптом брать, чтобы неплохо с этого зарабатывать.
- А ты денег у меня попросить не мог? – в голосе Матвея слышался упрек.
- Так ведь тема была ровная, и никаких неприятностей не предвещала, – оправдывался Кирей. - Была у Чаи наводка. Один жид, из наших украинских, решил выехать на ПМЖ в Германию. И не просто эмигрировать - а как жертва нацизма. У немцев на этот счет предусмотрены большие льготы: бесплатное жилье, какая-то компенсация, лечение за счет государства. Прикинь, какая сволочь. Эта «жертва нацизма» фашистов разве, что по телевизору видела, а туда же.
- И ты, конечно, пошел на «гоп-стоп» чисто из чувства справедливости? – ерничал Турчин, но Кирей никак не отреагировал на эту реплику.
- Короче, – продолжил свои повествования германский сиделец. - Этот жид, перед отъездом, продал здесь на Украине все свое имущество. Вырученные средства банковским переводом отправил, чтобы с ними в дороге ничего такого–этакого не приключилось, и ходу к немцам. Уж не знаю как, но Чая таки процинковал, в каком банке деньги лежат и когда именно он будет эту сумму снимать. Вот и решили мы этого фраера за бока пощупать. И все у нас прошло как по маслу. Взяли его без лишенного шуму и пыли. Деньги изъяли без скандала и пререканий, и уже отъезжали от «жертвы нацистского произвола»…. Откуда там полиция нарисовалась, ума не приложу? Нам уже деваться некуда - решили прорываться. На ходу оружие скинули, что при себе имели, но где-то через километр они, суки, нам колеса «ежами» в клочья порвали. В общем, приняли нас со всеми вытекающими последствиями. Надо сказать, что мусора тамошние работают конкретно. Они даже «пушки» нашли, которые мы через окно выбросили. Ну и начали нас под разбойное нападение подводить. А в Германии за такое сроки раздают, что детям леденцы под Рождество. Наш адвокат так и сказал, что если с такой статьей нас до суда доведут, не скоро мы родную землю поцелуем.
В дверь постучались.
- Открыто! – крикнул Кирей
На пороге появилась барышня с подносом, на котором стояли запотевшие бокалы с пивом.
- Ваш товарищ, попросил принести, – Сообщила женщина ставя поднос на стол.
- Вот видишь, какой Семен молодец, – порадовался за товарища Кирюха.- Не забыл про страждущих!
Женщина незаметно удалилась, а друзья с жадностью начали поглощать живительную влагу. Немного утолив жажду, Матвей закурил сигарету. Сделав пару затяжек, он сказал:
- Ну, а дальше что? Как тебе выйти удалось?
- Очень просто. Адвокат хороший попался. Нашел людей, которым деньги очень нужны. У них хоть и Европа, но взятки берут не хуже наших казнокрадов.
- Это точно! У людей, которые не берут взятки, вообще нет ничего святого! – озвучил Матвей глубокую философскую мысль.
- За Германию можно не переживать. Страна еще не совсем потерянная для человечества. Правда, все бабки, которые я за «Мерина» выручил, пришлось безвозмездно передать в фонд поддержки немецких коррупционеров. Ну и с «терпилой» вопрос закрыли полюбовно. К нему пацаны наши подъехали и ясно растолковали его дальнейшие перспективы. Хотя и без угроз, но намекнули, что если мы с Чаей сядем, то лучше ему по-быстрому валить на свою историческую родину помогать своим собратьям «землю обетованную» от арабов освобождать. Зато, если он на суде все правильно засвидетельствует, его здесь никто не тронет.
- И что жид?
- А что жид? У них у евреев, что за даром, все пойдет. Вот и получилось, что он собственную безопасность на халяву приобрел. Поэтому и на слушаниях вел себя как «бабушка прописала». Короче, списали нам вооруженный грабеж на хулиганку, а срок, который мы в СИЗО добросовестно отсидели, учли в приговоре. Вот и вышло, что после суда мы никому ничего не должны. Правда, поставили штампы в загранпаспорте, что мою рожу на гостеприимной немецкой земле больше видеть не желают.
- Не переживай, – сказал Матвей обнадеживающе. – Я тебе, через Саню Молдавана, новые, документы организую. Вместе с шингеноской визой. Напишем все с чистого листа. А чтобы немцы не сильно переживали, изменим тебе фамилию и все остальные данные. Хочешь, станешь гражданином Молдовы, хочешь – Румынии. И езжай куда пожелаешь. Давай фотографии, - не на шутку разошелся Турчин. - А я тебе в День рождения паспорт подарю.
- Да пока нет нужды. Немного в родом отечестве побичую.
- А чем заняться собираешься? – поинтересовался киевский приятель.
- Пока не знаю. После тюрьмы отдохну немного, а потом посмотрим. Наверное, опять машинами займусь. Пусть по началу немного денег с этого иметь буду, но на жизнь провинциальную вполне хватит. А там посмотрим. У меня тут и в ГАИ концы имеются - мамкин кум. Мы с ним, до того как я последний раз в Германию скатался, пару дел прибыльных провернуть успели.
- Слушай, а давай ко мне, в столицу?! – предложил свою помощь Матвей - А чего, братан? Город денежный. Тема у меня хорошо поставлена. Для тебя в любом случае место найду. Можно даже по профилю. Вон Семен тоже автомобильную тему курирует. Пойдешь к нему замом. Через год будешь уже на приличной тачке кататься. А через пару – тройку лет квартирку себе, где-нибудь в спальном районе прикупишь. Давай, поехали!?
- Я подумаю. Просто отдохну месяц-два.
- Как надумаешь, сразу звони, не стесняйся. Нам сейчас нужны надежные люди. А в тебе Кирюха, я как в себе самом, уверен на все сто!
Дверь открылась, и в комнату вошел Семен. Вид у него был как у кота, которому удалось вываляться в сметане. Видимо близкое общение с прекрасным полом помогли ему забыть о плохом. За ним гуськом проследовали три девицы, закутанные в простыни.
- Ну, чего, помыл спинку, падишах местного разлива? – поинтересовался Матвей у предводителя гарема.
По интонации Семен понял, что окончательно прощен и даже позволил себе некоторые остроты в отношении «старшего брата».
- Пока, некоторые с похмелья маются, мы время зря не теряем. Правда девчонки? – с этими словами Семен хлопнул близстоящую даму чуть ниже поясницы. Девка задорна взвизгнула. - А ты случаем не забыл, что обещался сегодня с Боярином встретиться. Он тебя – Семен с важным видом посмотрел на часы, висевшие на стене, – уже целых четыре часа дожидается.
- Да пошел он, – небрежно бросил Матвей. – Ему надо, пусть и ждет. Дело не горящее, можно и завтра решить.
- А не боишься, что за опоздание он тебя на «счетчик» поставит? – с нарочито озабоченным видом поинтересовался Сенем и сделал это так ради хохмы.
- Кто? Боярин? – Матвей выразил на своем лице вначале удивление, затем скривил брезгливую улыбку: – Я тебя умаляю?... Слушай, а где Шмель запропастился? – вспомнил Турчин об отсутствующем шафере, который и привез их сюда.
- Так ты его еще вчера в Киев отпустил. Сказал, чтобы он нас сегодня вечером забрал – удивился Семен. – Ты что вообще ничего не помнишь?
- Да вот видишь, случаются провалы в памяти! – признался Турчин, чем сильно насмешил всех присутствующих, и сам рассмеялся, глядя на ржущих приятелей. «А сегодня, какой день?» – поинтересовался он, когда очередной приступ веселья немного поутих.
- Пятница! – ответил Кирей сквозь смех.
- Ржем как лошади в пятницу. Примета плохая, завтра плакать будем – вполне серьезно заявил Турчин.
- А ты, с каких пор таким суеверным стал?
- А я таким по жизни и был! – Матвей улыбнулся.
- Ладно, чего задницы развалили, пойдем лучше девчонок попарим. По-нашему
по-арабскому! – Семен намотал на голову полотенце в виде чалмы и стал похож на настоящего падишаха.
Возражать никто не стал. Потом была парная, водка, расслабляющий массаж, который старательно исполнен представительницами слабого пола. Незаметно для отдыхающих настал глубокий вечер. Вся дружная кампания развалилась на диванах в комнате отдыха.
- А может, в понедельник поедем? – внес заманчивое предложение Семен.
- В натуре! Все равно два дня выходных, – поддержал товарища Кирей. – Куда вам спешить. А так тут, по месту отдохнете. Вон и девчонки вас тоже просят.
- Просим, просим! – хором запели барышни, в поддержку данного предложения.
Еще бы не поддержали, ведь все девицы за каждый час, проведенный вместе с этими удалыми молодцами, получали не только моральное удовлетворение, но и материальное – в твердой валюте, согласно установленному тарифу.
- Хорошо, только Шмелю скажи, чтобы зря не ехал, – попросил Турчин своего друга, давая всем присутствующим понять, что приглашение погостить принято.
Семен полез во внутренний карман висевшего на вешалке пиджака и достал оттуда мобильный телефон.
- Что у вас за глухомань забитая? – возмущенно сказал он, глядя на дисплей мобильной трубы. – Сеть недоступна. Двадцать первый век на дворе, а у них с мобилы позвонить невозможно. Стыдно батенька! – порицательно произнес столичный житель, глядя на Кирюху.
В этот момент дверь настежь открылась и на пороге нарисовалась коренастая фигура Шмеля.
- Легок на помине! – сказал Мотя. – А мы тебе как раз звонить хотели, чтобы зря не ехал. Решили мы с Семеном до понедельника здесь задержаться.
- Матвей Степанович, можно Вас на два слова, – как-то очень странно и неожиданно для всех присутствующих произнес Шмель.
- Ну, пойдем, потолкуем! – Матвей был крайне заинтригован таким предложением.
Выйдя и закрыв за собой дверь, Шмель по-шпионски осмотрелся по сторонам, и, убедившись, что лишних ушей поблизости нет, стал максимально тихо, почти что шепотом излагать свое важное дело.
- Непонятки в Киеве. «Контора» шмон на офисе учинила.
Скрипнула дверь, и на пороге прорисовался Семен в простыне и самодельной чалме из полотенца.
- Я требую продолжения банкета! – сообщил конотопский «падишах» о своих дальнейших планах.
- Сейчас же, отправляй «мочалок» по домам на такси, и чтобы духу их через пять минут здесь не было, – дал команду Турчин, без всякого намека на то, что это розыгрыш, однако подогретый спиртным и до безобразия развеселившийся товарищ не уловил всей серьезности момента.
- Ты чего братан? Что мы с тобой тут сами делать будем? – начал возражать Семен, но Матвей оборвал его на полуслове.
- Делай как велено. У нас большие проблемы.
Глава десятая
В этот вечер вопреки всем ожиданиям, совещание в одном из подразделений киевского управления СБУ имело довольно расширенный состав по сравнению со вчерашним. Все вновь прибывшие были из числа лиц начальствующих. Присутствовали заместитель начальника управления, начальник главного отдела «К», начальник отдела по борьбе с контрабандой и все непосредственные участники утреннего мероприятия в офисе Турчина.
- Татарчук! – суровым тоном открыл совещание зам начальника управления. Ох, какой же это был неприятный тип. Амбициозный карьерист, готовый ради продвижения по службе идти по головам и трупам. И кличка у него была соответствующая – «генерал», хотя сам он носил на плечах погоны с тремя полковничьими звездами. Имел этот «генерал» очень скверную привычку, в случае неудачи прикрывать, свою видную на ровном месте фигуру, телами подчиненных. Богрееву казалось, что сейчас именно такой случай, и от этого мероприятия ждать надо только одних неприятностей и нервотрепки.
– Доложите о результатах ваших «славных подвигов», – последнюю фразу второе лицо управления произнес с нескрываемым сарказмом.
- По результатам проведенных обысков в офисе и на квартире Турчина, – уверенно начал свой доклад Татарчук, – нами изъяты доказательства преступной деятельности объекта разработки. Так, в частности в квартире, где проживает Турчин, мы обнаружили и изъяли три заграничных паспорта с открытой шингенской визой, выданные на имя граждан Румынии, Чехии и Молдовы, с вклеенными фотографиями самого подозреваемого. Кроме того, в офисе, в его рабочем кабинете обнаружено охотничье ружье - помповое, которое в настоящее время отправлено на баллистическую экспертизу….
- Товарищ начальник направления! Объясните здесь присутствующим, какие доказательства вы искали? Если просто преступной деятельности, так их искать не надо. Спросите у любого пацаненка на улице, кто такой Матвей? и он расскажет в десять раз больше, чем вы тут нам намололи.
- Товарищ полковник, нами задокументирован факт устойчивой связи объекта разработки с известными главарями преступных группировок. Так, в частности, запротоколированы факты неоднократного посещения офиса подозреваемого, криминальным авторитетом «Зубом», который….
- Товарищ майор! Вы где работаете? Сельским участковым? Мне кажется, что даже хреновый инспектор и тот больше вас информации соберет. «Неоднократно посещал», - перекривил полковник Татарчука. – Это что, по-вашему, преступление? Мне тоже по роду службы приходиться встречаться с различными криминальными элементами, и некоторые из них возглавляют преступные группировки. – Последней фразой «зам» хотел подчеркнуть, что он является не только руководителем, но еще и осуществляет практическую оперативную работу, причем на довольно высоком уровне, до которого всем остальным присутствующим еще расти и расти. – Может, вы на меня тоже дело заведете? – продолжал распекать начальник нерадивого подчиненного. – Ружье нашли… охотничье!? Да среди здесь присутствующих, думаю, у половины есть охотничье оружие. Они, что тоже, в убийстве криминального авторитета - «Таганки» замешаны? Где доказательства убийства? Что вы нашли? Что вами установлено? Вы, товарищ майор, занимаетесь собирательством сплетен и не более. Но это еще не самое страшное. Доложите, пожалуйста, почему Турчин не был задержан сегодня утром, как это предполагалось по плану оперативных мероприятий?
- На момент проведения обыска Турчин в офисе отсутствовал – коротко ответил Татарчук, понимая, что излишние объяснения все равно его не спасут.
Полковник сидел и перелистовал бумаги, находившиеся в большой синей папке, на которой золотистыми буквами было вытеснено «На доклад».
- Скажите, а почему его не было? Согласно вашему плану, который был мной утвержден, во время проведения обыска, при помощи вашего «источника» должна была быть проведена комбинация по обеспечению присутствия объекта ОРД на месте проведения следственного действия. Почему не исполнено? – крикнул полковник. – Вы что, для меня эти бумажки пишите, а сами работаете, как получится? Почему не выполнены запланированные мероприятия? Кто вам позволил самодеятельностью заниматься? Почему вы начали обыск в отсутствии Турчина?
- Мы проверяли, он должен был быть на месте….
- Так почему же его тогда там не оказалась? – продолжал гнуть свою линию полковник.
- Неблагоприятное стечение обстоятельств!
- Стечение обстоятельств? Да нет, товарищ майор! Обстоятельства здесь ни при чем. Произошла утечка информации!!! - «Генерал» еще раз кинул взгляд на бумаги. – В рапорте указано, что ваш агент звонил в офис и сообщил Вам, что Турчин на месте. Это так?
- Так точно! – отчеканил Татарчук.
- Почему источник вас обманул? Почему дал дезинформацию?
- Не могу знать!- перешел на чисто военную манеру общения Татарчук.
- Не можете? А я могу! Все потому, что вы не только никудышный руководитель, вы еще и хреновый опер. Не вы «бандитов» вербуете, а они вас! Они вами пользуются, как хотят, а вы как китайский болванчик их задания выполняете. Вы ноль, как агентурист. Полный ноль! Чему вы можете своих подчиненных учить? Где материалы проверки источника? Немедленно предоставить мне все, что есть на этого двурушника. А проверкой, по факту утечки информации, займется отдел «Внутренней безопасности». Да, а что это Богреев молчит, как будто он здесь присутствует в качестве гостя. – Посчитав, что с Татарчука и этого будет достаточно, «генерал» переключился на другого «героя дня». - Вы хоть почтили своим присутствием утренние мероприятие?
- Участвовал в следственных действиях! – сухо ответил Иван. Ответил «в пику», умышленно заменив слово «мероприятие» на более соответствующее, с юридической точки зрения, словосочетание.
- Ну, и чего вы добыли? – ехидно поинтересовался полковник.
- По своим материалам ничего существенного, – откровенно признался Богреев.
- Так скромно? Может Вам помощь нужна? Может, есть необходимость ежедневно контролировать вашу исполнительскую дисциплину и работу по данному делу.
- Я работаю по материалам всего один день! И….
- Уже целый день? – прервал доклад полковник. – Да какой к черту день?! Почему Вы мне врете?
- Я не вру! После вчерашнего совещания, на котором было принято решение включить меня в оперативно-следственную группу не прошло и суток.
- Если мне память не изменяет, вы, товарищ майор, уже больше года «жуете» Турчина. И каких результатов вы достигли? Даже по стопроцентно доказуемому делу не смогли толком все улики собрать. Меня из-за вашей деятельности прокурор города как последнего школьника отчитывал. Мордой в грязь окунал. Вместо того, чтобы сделать все, как предписано действующим законодательством и посадить преступника в тюрьму, вы чуть сами туда не загремели. Я тогда поверил, вашим руководителям на слово – строгий руководитель метнул испепеляющий взгляд на притихших начальников подразделений. Те, почувствовав тяжесть суровых глаз зама, как нашкодившие первоклассники понурили головы и подвинули ноги под стулья, на которых сидели. - Они меня уверяли, что вы хороший сотрудник и соответствуете занимаемой должности. Я и тогда в этом сильно сомневался, но рассчитывал, что оказанное доверие поспособствует изменению вашего отношения к службе. Однако вижу, что горбатого только могила исправит.
- Я собрал все имеющиеся доказательства и предоставил их в следственный отдел. Выполнил все без исключения поручения, которые дал мне следователь, – взорвался Богреев. - Так что, все вопросы в отношении ухода Турчина от уголовной ответственности не ко мне, а в городскую прокуратуру, которая помогала дело замять!
- Выйдите вон из кабинета, вмести с вашим «коллегой», - ледяным тоном сказал «Генерал». – Оба можете готовиться к сдаче должности. Решение по вам будет принято в самое ближайшее время!
Два товарища по несчастью дружно покинули «голгофу». Ждать окончания совещания под кабинетом руководителя, который был одинаково ненавистен обоим, было как-то глупо и унизительно. В связи с этим по обоюдному согласию было приятно решения переместиться в кабинет Богреева и уже там дожидаться окончательного оглашения «приговора» из уст непосредственных начальников.
- Ты вообще зря огрызаться начал. «Генерал» поорал бы и успокоился. Ведь не впервый раз он такие истерики закатывает. А так, могут и на аттестационную комиссию отправить… а то еще и вовсе уволить из органов.
- Сам не хотел. Только понимаешь, Юра, работа у меня в последнее время трудная - на пределе человеческих возможностей. Можно сказать, нервы обнажены. Вот и не сдержался! – стал откровенно юродствовать Иван, а затем продолжил серьезно, зло и по делу. – Падло такое! – отвесил он обидное словцо в адрес второго лицв управления. - Я видите ли дело по Турчину завалил? А чего этот великий деятель у прокурора не поинтересовался, куда половина легализованных материалов из уголовного дела испарилась? Откуда там таможенные декларации появились, оформленные задним числом? Почему «выемка» была признана незаконной, и куда все изъятое пропало? Сам уволюсь.... Достали! Я, больше года Турчина жую! – перекривил Богреев своего влиятельного обидчика. – А кто, собственно говоря, мне его давал «жевать»? И от уголовного дела, эти «борцы за правду» постоянно отнекивались. А когда я из фактового дела по контрабанде на Матвея вышел, то им уже просто деваться некуда было. Зато, как только «большие друзья» этого ублюдка, на наших руководителей надавили, они в момент хвосты поджали и все материалы похерили. Сами уроды, а я во всем виноват!?
- Да ладно, не горячись, может Викторович порешает и все обойдется! – постарался успокоить Ивана Татарчук.
- Как же! Держи карман пошире! – усомнился Богреев. – Сидели все как вахлаки. Хоть бы кто рот открыл. У них принцип один на все случаи жизни, если успешно все прошло, сразу ломятся в кабинет для доклада, аж не протолкнешься. Каждый хочет первым радостную весть принести. А если прокол, то сидят как в рот воды набрали. Созерцают, как их подчиненных, ни за что, ни про что заживо едят.
- Японский городовой, – высказался Юра в свое привычной манер – Никак не могу понят, чего это наш «вождь и учитель» вдруг так за Турчина распереживался? По-моему, раньше Матей не вызывал у наших руководителей такого интереса.
- Тебе когда дали добро Матвеем заняться? – задал встречный вопрос Иван.
- Буквально вчера, с утра! Нет, вру, позавчера вечером.
- Тогда все ясно! – с ухмылкой произнес Богреев. – Матвея кто-то заказал, а мы с тобой, очередной «заказняк» исполняем. Хотя ты знаешь, я об этом еще вчера вечером догадался. Только по своей наивности думал, что это конкуренты решили у Матвея канал контрабанды перебить. Теперь вижу, что кому-то и сам Турчин очень сильно мешает. Так что такие вот дела, – Иван похлопав Татарчука по плечу: – Меня больше всего интересует, кто про предстоящий обыск Турчину сообщил? Может это действительно твой «штык» информацию продал?
- Да нет, он точно не мог, - стал возражать Юрий. - У него самого на Матвея большой зуб имеется. Не поделил, но с Турчином один очень увесистый кусок пирога. Ему-то как раз и в масть, чтобы Матвея засадили.
- Ну, тогда кто? Неужели стечение обстоятельств?
Раздался телефонный звонок оперативной связи. Богреев нехотя взял трубку.
- Богреев, слушаю Вас! – по привычке вырвалось у Ивана.
- Татарчук у тебя? – прозвучал в трубке нервный голос начальника главного отела.
- Так точно!
- Срочно ко мне в кабинет! Оба!
- Ну что, пошли на раздачу пряников и надувных слонов, – Иван криво усмехнулся.
- «Наверх, Вы товарищи! Все по местам! Последний парад наступает», - пропел Татарчук, перед выходом из кабинета.
- Вы что себе, товарищ майор, позволяете? – кричал на Богреева Петр Семенович. – Кто дал Вам право на руководство управления рот открывать на ширину приклада?
- Я отвечал по существу, заданных мне вопросов! – попытался оправдаться Иван.
- Вы не отвечали, а хамили, самым наглым образом. Вам указывают на ваши недостатки в работе, а вы еще огрызаетесь. Мало вам того, что предыдущее дело в отношении Турчина завалили?
- Вы сами знаете, Петр Семенович, кто развалил уголовное дело! – вновь стал заводиться Иван.
- Молчать! – не выдержал начальник отдела, и повысил свой голос до предела человеческих возможностей. – Вы себе много позволяете!
Иван в который раз убедился, что с начальством спорить - все равно, что против ветра малую нужду справлять и решил прекратить пререкания.
– Работать надо лучше, а не на других валить, – заявил Петр Семенович уже более сдержанным тоном. - Кто, хочет работать, тот ищет возможности, кто не хочет, ищет причины, – поцетиорвал он в доказательство прописную истину. - В общем, так господа хорошие, от работы по делу вас еще пока никто не освобождал. Вам, товарищ Татарчук, две недели для того, чтобы найти и задержать подозреваемого. В противном случае, я даже говорить не хочу, что вас ожидает. Докладывать по ходу розыска мне, лично и ежедневно. Сейчас же, подготовить все ориентировки на розыск, в органы внутренних дел, в Интерпол, поставить на контроль у пограничников – вдруг он решит заграницу бежать. А вам, товарищ майор, - Петр Семенович многозначительно посмотрел на Богреева, давая понять, что трудиться ему предстоит, как ударнику производства первых пятилеток, - необходимо хоть в лепешку расшибиться, но пока ваш коллега будет, физически ловить злейшего врага государства, надо полностью собрать все материалы, в том числе легализованные по контрабанде. Делайте что хотите, но мне нужен практический результат. И обязательно, диаметрально противоположенный сегодняшнему. Дело стоит на контроле у самого председателя. Да, Иван, у тебя по плану забит выезд на границу? - как бы между прочим поинтересовался начальник отдела.
- Так точно!
- Так вот завтра же, ты должен отбыть в живописные места Закарпатья, чтобы на глаза лишний раз в управлении не мозолить. И оттуда, без весомых результатов можешь не возвращаться. А я, тем временем, постараюсь выхлопотать тебе «помилование». Но на выговор можешь смело рассчитывать в любом случае.
- За что? – возмутился Богреев.
- За несоблюдение субординации! А будешь умничать, сейчас устрою проверку документов находящихся в производстве. Так сказать для контроля, за соблюдением подчиненными внутренних приказов и исполнительской дисциплины. Там я думаю, натянет на служебное несоответствие. Все, прочь с глаз моих, и без скальпов не являйся!
Глава одиннадцатая
Хорошие времена рано или поздно заканчиваются. Таков закон жизни. И заканчиваются эти самые времена как всегда не вовремя, не кстати. Только успеешь привыкнуть к позитиву, а от него приходится уже отвыкать. Но если в жизни нормального законопослушного человека, резкие перепады - от хорошего к плохому, случаются крайне редко, то для тех, кто преступает своей пятой нормы уголовного права, эти качели, просто закономерны и частота колебаний очень велика.
Матвей и трое его приятелей сидели в банной комнате. Барышни в срочном порядке были быстро собраны и отправлены по домам. Повода для веселья больше не было. Все происшедшее было для Турчина как гром среди ясного неба. Ничего не предвещало беды. Все было продуманно. Да и «защита» была не то, что крепкая, просто не пробиваемая. По крайней мере, именно такую, Матвею обещали люди при очень большом положении в государстве.
- Ну, рассказывай! Что там у нас произошло? – спросил Матвей своего водителя, закуривая очередную сигарету.
- Да, в общем, - сумбурно начал излагать Шмель суть происшедшего. - Когда вы меня вчера отпустили, я домой попал часа в четыре ночи. Вы мне сами сказали, что понадоблюсь только вечером, вот я и проспал до двенадцати…. Потом, пока туда-сюда, где-то в половину второго поехал в офис. Там, кое-какие вещи забрать хотел и «запаску» прихватить, а то, когда в Киев возвращался, колесо пробил.
- Короче, Шмель! – перебил рассказчика Турчин. – Давай по существу и без лишних подробностей. А то ты так до самого утра свои повествования не закончишь. Если чего будет непонятно, я тебя сам переспрошу.
- Значить подъезжаю к офису и вижу, Боцман сидит в своей машине и мне сигналит. Думаю, подойду поздороваюсь. Сел к нему в тачку, а он и говорит: «Лажа мол! С «конторы» на вас облаву устроили и сейчас всю фирму шмонают».
- А откуда Боцман про обыск узнал? – Матвей запустил в потолок кольцо сизого дыма. Пока что было не совсем понятно, что происходит в столице и какие могут быть последствия.
- Так он, с утра где-то по делам ездил, ну и приехал к офису часов в одиннадцать -полдвенадцатого. Только к двери подошел, видит в комнате охраны какие-то мужики наших пеленают. Типы, что на охранников наехали, по натуре тревожные – стволами машут, мандатами в харю тычут. Ну Боцман сразу смекнул что к чему, отморозился и ходу обратно в машину. Стал ждать, чтобы ситуацию срисовать и остальных предупредить. Говорит, что вам звонил, но связи нет. У обоих.
- Да, – Матвей полез в карман пальто, валявшегося рядом с ним на диване, и достал трубку с наглухо заснувшим экраном. – Я свой так и не успел зарядить.
- Ну, короче, где-то в четыре они закончили, – продолжал свой доклад Шмель. - Смотрю, наш юрисконсульт - Николаев из дверей вышел. Мы ему и маякнули. Он нам и рассказал, что обыск, натурально, «конторские» устроили. Вам, Матвей Степанович, дело шьют. Убийство «Таганки» и директора рынка.
- Ну, это они хрен докажут, – возмущенно отреагировал на сказанное Семен. – Гнилая предьява.
- Да! – Шмель напряг память и начал излагать некоторые очень важные подробности разговора с «Юристом». - Николаев передать просил, что скорее всего у нас «дятел» завелся…
Такая новость изрядно огорчила присутствующих, хотя после сообщения о «наезде» на офис, казалось, куда уже больше расстраиваться. При слове «дятел» в глазах Матвея сверкнули огоньки - нехорошие огоньки гнева и ненависти. Он с силой сдавил в кулаке коробок спичек, который вертел в руках с самого начала разговора, однако внешне постарался сохранить маску спокойствия.
- С чего он это взял? – потребовал объяснений Семен.
- Он сказал, что чекисты до последнего думали, что вы, Матвей Степанович, в офисе находитесь. Значить кто-то им об этом сказал.
Что и говорить, доказательства измены были более чем убедительными.
- А может, и не «дятел» настучал, – Семен отказывался в это верить. Ведь именно он отвечал за безопасность и подбор персонала, и сейчас камни летели в его огород. А ввиду недавнего и очень жесткого разговора с Турчиным Семену никак не хотелось выставлять себя в невыгодном свете. – Может, они за тобой Матвей следили? – робко выдвинул он версию происшедшего. - А то, что ты через окно ушел, просто прощелкали. Кто мог ожидать, что ты по пожарной лестнице из офиса выйдешь?
- Может, и следили, – согласился Турчин, которому сейчас было не до внутренних разборок со своим подельником. – Только без «суки» здесь точно не обошлось. Я ведь в натуре должен был сегодня на месте быть. И они, выходит, об этом знали. Вот твари! Никому верить нельзя. – Матвей достал из пачки еще одну сигарету и нервно подкурил. - Ладно приеду, найду иудушку и лично накажу. Надо у охраны узнать, кто утром в офисе был…, кто опоздал…, и кто выходил, перед тем, как чекисты понаехали…
- Охрану приняли, – сказал Шмель угрюмо.
- За что? – поинтересовался Матвей.
- За оказание сопротивления представителям правоохранительных органов. Они «конторских» в офис пускать не хотели.
- Вот видишь, хоть и нерадивые, зато преданные, – не упустил возможности воспользоваться удобным случаем Семен, для реабилитации своих подчиненных.
- Да, заткнись ты. Не до них сейчас! Надо прикинуть, что делать будем, – обозлился Матвей.
- А что они тебе предъявить могут? «Таганку» с «Барыгой»? Это все понты на ровном месте! – по всему было видно, что Семен явно недооценивал ситуацию.
- Иногда хороший понт дороже денег! – возразил Матвей. – На слабоумие конторских оперов пенять не приходиться. Они люди ушлые. Им лишь бы повод был человека закрыть, а дальше дело техники. Такого про тебя нароют, с таким багажом под суд подведут, что предъява, с которой тебя взяли, манной небесной покажется.
- Да, Николаев еще велел передать, что он краем уха слышал, как чекисты уговорились у вас, Матвей Степанович, засаду на дому устроить и шмон там произвести. – Сообщал о новых неприятностях Шмель.
- Сейчас на столицу дорога нам заказана, – трезво рассуждал Матвей. – А Николаеву и Боцману ты говорил, где мы с Семеном?
- Да, – робко ответил водитель. – Но они навряд ли на «контору» работают. Они ведь меня сами предупредили, что облава….
- Это, конечно, не очень хорошо, да ладно, будем надеяться, что они не скурвились. Тем более если бы это они эсбешников на меня навели, ты не сам бы приехал, а в сопровождении почетного эскорта. Кого опера еще закрыли?
- Только охрану! Скорее всего, их через суд на «сутки» отправят. По крайней мере, так мне Николаев передал. Да, он еще просил сказать, что у вас, Матвей Степанович, в кабинете «помпу» нашли и на экспертизу забрали.
- Ценная находка, – ухмыльнулся Турчин. – Ну, пусть изучают. Может, ко всему прочему, мне еще браконьерство пришить попытаются. Что еще изъяли?
- Бумаги какие-то… бухгалтерию, - стал перечислять Шмель список экспроприированного при обыске. - Еще компьютер, что у вас в кабинете стоял… и тот, что у охранников в дежурке был, тоже забрали.
- Херово! – сказал Семен. – У охраны архив видеонаблюдения за последнюю неделю на жестком диске хранился.
- Это не страшно, – успокоил его Турчин. – Это еще не преступление, если я дружбу с лихой братвой вожу. А у меня в «ящике» тоже ничего особо ценного не было. Пусть ковыряются. «Чем еще порадуешь?» – обратился Матвей к Шмелю, отлично понимая, что радостных новостей сегодня не предвидится.
- Да вроде, больше нечем, – немного подумав, ответил водитель.
- Значить так, – после непродолжительной паузы сказал Матвей спокойным тоном. – Ты, Шмель возвращаешься в столицу. О твоем отъезде, кроме «Юриста» и «Боцмана» еще кто-то знает?
- Ну, жена знает, что меня вчера вызывали…. По-моему, я ей говорил, что в Конотоп ездил, в командировку…. Вроде бы больше никто.
- Нашел перед кем отчитываться, – начал упрекать Шмеля Семен. – Может ты еще ей и точной адрес на листке записал, где останавливался….
- Сдохни, Семен, – Матвей грозно посмотрел на приятеля. Тот умолк. – С кем ездил, ты ей не говорил?
- Да нет – клятвенно заверил Шмель.
- Ладно, значит, так! Тачку ты оставишь здесь. В Киев поедешь завтра сутра. Езжай на попутках. Не вздумай на поезд садиться или на автобус. Можешь, на всякий случай через Сумы петлю накинуть. Если «конторские» кипишь подняли и начали пацанов на допросы смыкать, то твое отсутствие быстро обнаружится. Поэтому, по приезде в столицу, заедешь к Зинке Бендерше, дашь денег и попросишь, чтобы она тебе алиби организовала. Денег возьмешь у Николаева. Скажешь, что я велел. Если чекисты спросят, где пропадал, объяснишь, так мол и так - с любовницей своей отвисал, а жене наплел, что в командировку послали. Зинка тебе девку подгонит, которая засвидетельствует хоть перед самим генеральным прокурором, что ты с ней все это время в постели кувыркался. Она уже не раз пацанов отмазывала. Да, не забудь передать Боцману и Юристу, чтобы никому не ляпали, что мы в Конотоп подались. Кстати, тачка, на которой ты приехал, на кого она оформлена?
- Числится за вашей сестрой. Я по доверенности катаюсь, – ответил Шмель
- А на чем ты прикатил? – заподозрил Матвей неладное.
- На «мерсе», шестисотом, – отрапортовал водитель.
- Вот блин! – начал злиться Турчин - А ты ничего попроще найти не мог? Еще бы на лимузине приперся. Твою мать, такой засвет голимый.
- Так вы же сами сказали, чтобы все «по-модному», – стал оправдываться Шмель. - Я ее со вчера и не менял. А как узнал про обыск, сразу сюда рванул, даже домой не заезжал. Я, в принципе, могу сейчас обратно матануться и свой «Опель» пригнать.
- Ладно, не суетись. Проехали, – успокоился Матвей. Ведь действительно, он лично дал команду ехать на «Мерине» и вины Шмеля в происшедшем не было никакой. - Тебе сейчас только туда-сюда барражировать. Чего доброго еще на хвост сядут. Уже есть, как есть. А искали только меня или еще и Семена?
- Взять Вас одного хотели, а за Сергея Александровича, только спрашивали. По крайней мере, мне так Николаев сказал, – произнес Шмель неуверенно. – По-моему так.
- Киря, у тебя нет прибитого нотариуса в городе? – продолжил Матвей.
- Да был такой. Я завтра поинтересуюсь, работает он еще или уже лапти сплели….
- Хорошо! Тогда ты со Шмелем завтра переоформишь машину на Семена. На меня нельзя. Если правильно расклад понял, то я уже в розыске нахожусь, а мой братан для правоохранительных органов пока не интересен.
- Сделаем! – утвердительно ответил Кирей.
- Не сочти за наглость, но хаты у тебя не найдется, где можно будет пару дней перекантоваться, пока ситуация не проясниться?
- Найдем! – заверил местный «бродяга». - Можно у моей тетки. Она здесь неподалеку в селе живет. Думаю, там искать вас никто не будет.
- С этим тоже решили, – облегченно вздохнул Турчин. – Ну а по наезду, буду Беде звонить и нашему высокопоставленному другу. А ты, Семен, своего кореша эсбэушного потревожь. Пусть пробьет, кто там под меня яму роет. – Раздавал Матвей ценные указания. Теперь Турчин уже знал что делать. По крайней мере, в ближайшие сутки. – Тебе, Шмель, еще одно задание. Поедешь завтра с Киреем на рынок и купишь стартовые пакеты для мобильного. Только бери карточки неновые, а использованные. Таких на рынке, у продавцов, должно быть немерянно. Попроси, чтобы дали «свежие», - те, что совсем недавно скинули. Смею предполагать, что к нашим телефонам уже успели уши прикрутить. Поможешь, Киря?
- Что за вопрос! Сделаем.
- Послушай, Матвей, нам теперь только по рынкам шляться! – не к месту вставил свои «пять копеек» Семен. - Пусть в ближайшем ларьке купят новые пакеты и не морочат себе головы.
- Объясняю, для молдаван, – Матвей укоризненно посмотрел на своего товарища. Объяснять ему?!! видавшему виды «бригадиру», элементарные меры по обеспечению собственной безопасности было как-то странно. – Бывшие в употреблении номера необходимы для того, чтобы, «конторских» ищеек со следа сбить. Тебе про такое мероприятие - «Фильтр», от своего дружка из спецслужбы слышать доводилось?
- Это про распечатку телефонных переговоров что ли? – уточнил Семен.
- Про нее, родимую, – подтвердил правильных ход мысли своего подельника Турчин. - Так вот, на сколько мне память не изменяет, «Фильтр» можно проводить и без санкции суда. И при желании получить распечатку опера могут на любой телефон, даже тот, который официально в деле не фигурирует. Думаю, что теперь они станут нас пробивать по всем нашим связям. Если номер только недавно активирован, то это лишний повод взять его на особый контроль и установить, куда с него в последнее время звонили. А так, если «пакетом» кто-то успел попользоваться, чекистам огромный список «левых» телефонов высветиться, и пусть тогда они среди всей этой байды нас вылавливают …
Доводы были более чем убедительны. Все-таки у Матвея голова работала что надо. Не первый год, вращаясь в криминальном сообществе, у него были припасены несколько довольно действенных способов, чтобы запутать следы и до крайности осложнить работу сыскным органам.
- Тогда придется вам, пацаны, и трубы свои махнуть не глядя, – в свою очередь подлился своим ценным опытом Кирюха.
- Это почему? – теперь уже настала очередь Матвея задавать «детские вопросы».
- Потому, что если при обыске опера найдут документы к телефону упаковку, гарантию, и другую макулатуру, то спокойно могут вычислить штрих-код самой трубы. Тогда им не составит большого труда установить и станцию, с которой ваш телефон соединялся в последний раз. И если они засекут, что она находится в Конотопе, то уйти у вас, пацаны, шансов не будет.
- А откуда такие глубокие познания? – поинтересовался Турчин.
- Да так. У меня один знакомый ментом трудится. Недавно у жены его начальника какой-то умник модный телефон увел. Вот по этому штрих-код трубку и вычислили, а вместе с ней и нового хозяина. Так что, пацаны, телефоны надо менять однозначно.
- Вот так, Семен! Век живи – век учись, – риторически молвил Матвей. – Значить за одно и новые трубки купите. Только тогда трубки берите в магазине, чтобы ворованные не впарили. Не хватало, чтобы нас за чужие грехи повязали. И своих хватает. Ну, а теперь давай вези нас, Кирей, к своим родственникам. Не париться же нам в бане до утра. Да и баня по определению - место общественное, а значить теперь для нас слишком стремное. Ничего, что так поздно в гости нагрянем?
- Да ничего страшного! Поехали! – скомандовал Кирюха.
В это утро Матвей проснулся рано. Всю ночь в голову лезли дурные мысли, да и звонкий петушиный крик, увещевавший о скором восходе солнца, не способствовал крепкому, здоровому сну. Семен еще спал. Вот где у человека были стальные нервы. Кругом - то измена, то засада, а он сопит себе в две дырки и в ус не дует.
Матвей огляделся по сторонам. Он находился в маленьком комнатке, с небольшим окошком. Стены и потолок были чисто выбеленные, но от робкого утреннего света имели какой-то голубоватый оттенок. В стене была оборудована печка, от которой веяло приятным теплом. В дальнем углу висела небольшая лампадка, а на аккуратной угловой полочке стояло несколько икон и обгоревшая свеча. Матвею показалось, что лики смотрят на него не-то с сожалением, не-то с печальным укором. Не выдержав такого взгляда, Турчин повернулся лицом к стене. Из постели доносился свежий запах сушеной травы. «Наверное, матрацы набиты сеном»: подумал он. Турчин попытался заснуть, и некоторое время лежал с закрытыми глазами, однако сон не шел. Из соседней комнаты, отгороженной пестрой занавеской, доносился размеренный храп Шмеля. Когда Матвей посмотрел на часы, уже было около восьми. Солнце успело подняться довольно высоко, и его светлые лучи один за другим проникали в скромное прибежище скитальцев. «Пора вставать!», - сказал Турчин самому себе. Он поднялся и потихоньку, чтобы не будить спящих товарищей, прокрался в сени. Надев на ноги туфли и набросив на плечи пальто, Матвей вышел во двор. Начинался новый день. Небо было безоблачным. Несмотря на относительно ранний час, всю округу заполнили всевозможные звуки. Нет не те, что обычно забивают слух урбанизированного жителя перенаселенного мегаполиса. Не было в них механического треска, визга и жужжания бездушных машин, сигналов, гудков, серен, грохота колес о стыки трамвайных рельс. Здесь все было натурально и естественно. Звонко кричали петухи, гоготали гуси, мычали коровы, млея от утреннего массажа устраиваемого им хлопотливыми доярками. Даже скрип дверей здесь был какой-то особенный, живой, экологически чистый. Отчетливо слышалось веселое щебетание ранних птах. А какой здесь был воздух! Чистый, перенасыщенный кислородом, и даже легкий бриз со стороны хлева не мог помешать получать удовольствия от каждого вдоха. Наверное, если бы у Турчина было несколько жизней, то одну их них он точно провел бы в селе. Хотя кому он врал. Нет, не смог он прожить даже одну из этих многих существующих только в его воображении жизней, полноценным крестьянским бытием. Попросту не сумел бы. Ну что он мог делать, кроме того, как выколачивать долги с бизнесменов за так называемые охранные услуги и гонять через границу товар, не платя за это никаких сборов, установленных таможенным законодательством. Не тот масштаб. Не приспособлен он был к укладу рутинной провинциальной жизни. Ведь не механизаторам же трудиться изо дня в день, гоняя трактор по бескрайним колхозным лугам в весенне-осенний сезон, а зимними, короткими днями колупаться в двигателе по локоть, вымазавшись в мазуте. Хотя стоит ли портить этими бесполезными рассуждениями такое приятное для души созерцание деревенского утра. В очередной раз, до отказа наполнив легкие сельским воздухом, Матвей полез в карман своих брюк и достал сигареты. Посмотрев на пачку, он неожиданно для самого себя подумал: «Хорошо-то как! Может совсем бросить курить?».
- О, а вы уже встали! – услышал он женский голос.
Матвей поднял глаза и увидел идущую по направлению к дому тетю Надю – ту самую родственницу Киря, у которой он остановился. В руках женщина несла полное ведро молока. Матвей подошел к ней.
- Давайте я помогу, тяжело ведь, – Турчин протянул руку к ведру.
- Да чего тяжело? Я каждое утро его ношу и нечего, жива здорова, – из чувства вежливости перед своим гостем заупрямилась Надежда.
Несмотря на ее препирательства, Матвей забрал из натруженных женских рук ее ношу и донес молоко до кухни.
- Ну, сейчас, я по быстрому, завтрак приготовлю, да буду тех лодырей поднимать. А пока пускай еще поспят, – пожилая женщина начала разогревать кухонную плиту.
- Тогда я еще успею до завтрака пару звонков сделать – сказал Матвей,
Пройдя в комнату, он осторожно извлек из брюк Шмеля мобильный телефон, затем снял батарею и вынул карточку. Необходимо было отыскать нужные номера, записанные на своей sim-карте. Можно было, конечно, посмотреть их и на своем аппарате. Но не на шутку напуганный недавним рассказом Кирюхи о новых методах мобильного сыска, Матвей включить свой телефон так и не решился. Записав необходимые комбинации цифр, Турчин вернул «родную» карточку Шмеля на свое законное место. Звонить в комнате Матвей не стал, чтобы не будить товарищей и потому, для интимного разговора ему снова пришлось выйти на улицу: «Позвоню сперва нашему общему другу»….
Друзья сидели за большим столом в уютной кухне.
- Спасибо, тетя Надя. Попотчевали Вы нас прямо как князей, – отпустил Матвей комплимент пожилой женщине. – Давно я так вкусно и сытно не ел!
- Да ладно, Вам, – засмущалась хозяйка. – Если бы Игорек (у Киерея кроме клички было еще и имя) заранее предупредил, что с друзьями приедет, я бы как следует, подготовилась. А то сорванец такой, приезжает всегда нежданно негаданно. Как снег на голову.
- Да, не стоит беспокоиться и так все просто замечательно, – ответил Турчин любезностью на любезность. – Ладно, пацаны, собирайтесь и «по коням». Дел сегодня у нас по самые ноздри. А я тут останусь, помогу по хозяйству. «Выйдем Семен, покурим?» – предложил Турчин своему приятелю. Тот намек понял и без лишних вопросов поднялся из-за стола.
Товарищи вышли на крыльцо. Матвей угостил Семена сигаретой, сделал глубокую затяжку и негромко сказал.
- Не нравиться мне все это?
- Что именно? – поинтересовался приятель.
- Да с утра, пока вы дрыхли, я телефона Шмеля, нашему большому другу звякнул. – Турчин снова затянулся.
- А, он что?
- А он?! – Матвей, выпустив дым из легких, неопределенно пожал плечами. - Какую-то ересь нести начал. Спрашивает: «Ты где?». Я ему: «В Караганде?». Говорю мол, что за кипишь там мне устроили? Разобраться надо. А он давай меня про товар расспрашивать. Говорит, что если за бугром скинуть еще не успели, его надо обратно притащить. Пообещал даже безопасный коридор организовать для возврата. Он, мол, все расходы на себя берет. Малахольный, одним словом. Это ему что мешок картошки, туда сюда через границу тягать? В общем, говорит, чтобы я процесс ускорил. Только как он это все себе представляет?
- В натуре, бред! – согласился с мнением товарища Семен.
- И я о том же. Кроме всего прочего, еще настаивал, чтобы я с ним обязательно встретился в ближайшее время. Лично, без всяких посредников. Мол нетелефонный разговор предстоит! И говорил как-то странно. Перепуганный весь какой-то, нервный.
- А ты Беде звонил? – спросил Семен после непродолжительной паузы.
- Звонил. Сказал «старому», что наш общий друг ведет себя как-то не правильно. Так ведь дела не делаются. И что за херня такая, обратку включать, когда дело почти сделано. Нет, ну я понимаю, если бы в металл только его деньги вложены были. Тогда без базара - оплати услуги и получи товар обратно. Так ведь там еще и воровской интерес присутствует. Причем не малый! Да и мы тоже туда не кисло вложились. В общем, нарисовал Беде ситуацию. Говорю, что полные непонятки получаются.
- И чем «старик» тебя порадовал?
Матвей швырнул бычок на землю.
- Сказал, что встречаться с ним будет и все ему популярно подрасскажет...
- Ну а про наезд на нас, что сказал? – доставал Семен с расспросами.
- Сказал, что порешает и с этим. А нам пока посоветовал в провинции отдохнуть. Свежих сил набраться. Деревенских девок за сиськи потаскать. Как тебе перспектива?
- Не смешно! – Семен пристально посмотрел на Матвея, пытаясь понять, шутит его товарищ или говорит серьезно.
- Прикинь, мне тоже! Дело какое-то мутное. Ладно, будем надеяться, что Беда все как надо разрулит. Он ведь в авторитете. Да и выбора у нас другого нет. Так что будем пока здесь загорать
- И долго? – Семен криво усмехнулся.
- А это как карта ляжет!
Из хаты вышли Кирей со Шмелем.
- Ты вот что, Шмель, – обратился Турчин к своему водителю. - Ты там на рынке купи себе новую карточку для мобильника, а эту спрячь на время. Лады?
- Не вопрос, - ответил Шмель, хотя честно говоря так и не понял зачем ему менять свой телефонный номер. - Если надо, я ее могу вообще выбросить, от греха подальше….
- Да нет, Саня, – назвал Матвей водителя по имени. – Выбрасывать ее не спеши. Просто спрячь и все…
- А, ты, Кирюха, с нами потусуешься или домой поедешь? – спросил Турчин своего конотопского кента.
- Да заскочу к мамке, скажу, что у тетки погостюю, и к вам обратно. Не бросать же друзей в беде, да еще и в захолустье, – пошутил Кирюха.
- Ну, что, Шмель, давай ни пуха тебе не пера, – Матвей крепко пожал руку водителя - Новый номер дашь Семену, а я тебя наберу. Бог даст встретимся на столице. Не кисни. Все будет тип-топ. Ну а вы, пацаны, долго не гуляйте в районном центре. Я вас здесь ждать буду.
- А куда ты денешься! – пошутил Кирей.
Машина рванула с места и через несколько секунд исчезла в кривых сельских улочках. Матвей посмотрел на небо, прикрывая рукой глаза от яркого солнца. «День должен быть сегодня хороший», - Подумал Матвей и ощутил в себе прилив оптимизма, которого ему так не хватало со вчерашнего вечера.
Глава двенадцатая
В отдельном кабинете ресторана сидел пожилой человек. На вид ему можно было дать, лет шестьдесят пять – семьдесят. Голова его была абсолютно седая. Лоб прорезали несколько глубоких морщин. Он был худощав и высок ростом. Глаза имели темно-серый оттенок и казались выцветшими от прожитых лет. Одет он был в темный костюм двойку, и черный «гольф» (свитер с высоким горлом). Звали его Сергей Борисович Бедулин, который больше был известен под прозвищем «Беда». Эта кличка была увековечена на пальцах его левой руки, по одной букве на каждой фаланге. А чуть выше шли «воровские перстни». Мизинец украшала наколка, в середине которой, красовалась жирная точка в кругу. Этот знак был известен под названием «Круглая сирота». На безымянном - красовался белый крест в темном прямоугольнике и указывал на то, что владелец этого «перстня» пребывал в СИЗО №1, более известного в простонародье как «Кресты». На среднем - «выбит» прямоугольник изрезанный колючей поволокой и имеющий по центру вертикальную надпись «ТОН», - аббревиатура тюрьмы особого назначения сталинского образца. Правда, в этом суровом заведении Сергей Борисович отбывал свой срок, когда «вождь всех народов» уже помер. Сидели там большей частью политические заключенные, но встречались среди каторжан и особо опасные рецидивисты, к которым, несмотря на юные годы, был причислен и Беда, еще в далекие пятидесятые. Путевку ему туда организовал ни кто-нибудь, а председатель одного из крайкомов партии за то, что дерзкий уголовник, побившись со своим коллегой об заклад, взял и «бомбанул» квартиру номенклатурного начальника. На указательном пальце вора красовался жирный крест в рамке, именующийся в узких кругах «Воровским крестом». Это были все заслуги юности лихой. Вверху, над «перстнями», на самых костяшках пальцев, шли татуировки в форме крестов, или более похожие на знаки «икс» во всевозможных вариантах, означавшие «сидки», «ходки», «чалки».
На правой же руке рядом с «Жуком-скарабеем», символом воровского фарта, который был выбит на безымянном пальце, искусной рукой «кольщика» был нанесен апофеоз его преступной деятельности: перстень; прямоугольник, разделенный на четыре равные части. В левом верхнем углу располагался «трефовый крест», в правом нижнем - «пиковая масть». Остальные два квадрата были заштрихованы. Венчали же эту композицию «купола». Это был перстень «авторитета»/«законника». Носился он на среднем пальце и позволял своему хозяину давать указания, которые будут слепо и беспрекословно исполняться подчиненными ворами и другим блатным элементом, а также окружать себя «пристяжью»: охраной и «шестерками» - прислугой. Больше всего Беда гордится тем, что каждая из всех перечисленных и не перечисленных «мастей» была набита «по делу» - заслужена по-честному.
Если бы его собеседник знал все значения этих изображений, то разговаривал бы с ним шепотом и стоя на цыпочках. Однако он тоже был не просто - этот мужичек средних лет прилично одетый, тучный и невысокий собою, который сидел напротив авторитета. И хотя его плацы украшал всего-навсего один единственный перстень - из чистого золота с умытым и сверкающим на свету бриллиантом, нечего собой не значащий в уголовном мире, кроме того, что фраерок жирный и его можно «щупать за бока», зато на лацкане пиджака имелся значок в виде государственного флага, и означающий что его владелец «народный избранник».
Беда вальяжно откинулся на спинке кресла, и пристально глядя на своего соседа спросил.
- Ну?! Что будем решать по данному делу? Мне сказали, что наш общий друг ведет себя не совсем адекватно. Суетиться, нервничает, глупости говорит.
- Видите ли, Сергей Борисович, в данный момент у нас возникли некоторые проблемы. – Стал обосновывать собеседник такое странное поведение своего хозяина. - Я бы даже сказал серьезные проблемы. В виду сложившейся ситуации мы вынуждены в срочном порядке вернуть денежные средства, которые были вложены в последнюю партию товара. У нас есть два выхода. Первый, это в срочном порядке реализовать металл закордонном. Но это навряд ли возможно, так как покупатели могут приобрести его не ранее чем через три недели. Поэтому, мы предлагаем вернуть товар на родину и реализовать его у нас либо в России. Прошу заметить весь риск связанный с обратной транспортировкой и некоторые убытки мы готовы взять на себя.
- Но в товар вложены не только ваши деньги. Как быть мне и моим соратникам? Мы теряем значительную сумму. Кто нам ее покроет?
- Будем считать, что это форсмажерные обстоятельства. – Собеседник постарался выдавить дружескую улыбку.
- Для вас да, для меня нет – жестко отклонил Беда данное предложение. – Меня такой вариант абсолютно не устраивает. Со своей стороны мы полностью выполнили обязательства и терять деньги из-за того, что у вас возникли финансовые проблемы, я не намерен. Перезаймите необходимую сумму у третьей стороны, вернете через три недели.
- Вы понимаете, что мы как партнеры, которые вложили не только большие деньги, но и организовали закупку товара, а также т его сбыт, имеем право влиять на принятие решения – начал ставить свои условия собеседник.
- Послушай мил человек, а вы там случаем себе грыжи не пондрывали от трудов каторжных?
- Да вроде бы нет! – игриво сказал делегат от власти.
- Так «да», «вроде» или «нет»? Ты меня не путай, а отвечай конкретно! – старый вор показал свой звериный оскал, да так, что противоположной стороне переговорного процесса стало сразу как-то не по себе, и кусок свежепроглоченной пищи застрял глубоко в пищеводе так и не достигнув желудка.
Да молодой посредник между вором и представителем власти, сам был властью, в доказательство чего имел кроме значка депутата, соответствующее удостоверение, дающее право называть себя народным избранником. К нему, хотя и небольшому прыщу на ровном месте, преимущественно относились уважительно, так как он являлся не только депутатом местного значения, но и еще доверенным лицом очень уважаемого человека. Он отвык от непочтительности, потому что был олицетворением власти. И вот перед ним сидел тот, кто эту власть не праздновал. Прямо таки махровый антисоциальный элемент. Не привили ему уважения к государством установленному порядку ни вредный для здоровья северный климат ни опера и следователи, которые множество раз безуспешно пытались сломать его на допросах, ни прокуроры с судьями - олицетворение суровой руки советского закона, не жаловшие его минимальными сроками, ни строгая администрация лагерей, тщетно пытавшаяся перевоспитать закоренелого рецидивиста.
Беда бесстрастно смотрел на своего собеседника линялыми глазами - колючими и холодными, где не было ничего человеческого. Невольно парламентер перевел взгляд на вилку, которая лежала рядом с вором. При взгляде на этот предмет столовой сервировки в голову ему пришла оригинальная, но довольно неприятная мысль: «Вот возьмет он сейчас ее и вонзит мне в шею за то, что говорю с ним фривольно, не «по понятиям». У них же - у зеков, за неправильное слово зарезать могут. Им же человека прикончить, что мне высморкаться. Сколько этот урка за свою жизнь людей убил? Десяток? Два? Ему не привыкать человека жизни лишать». Он покосился на дверь кабинета, за которой через два столика сидели его телохранители. Их специально выписали для такой важной встречи из Управления госохраны. Мало того, что они получали официальное жалование, так им еще за эту работу доплатили - лично каждому, чтобы берегли депутата как зеницу ока. Их старшой уверял, что это профессионалы и стреляют белке в глаз (а они были сейчас при оружии, так как имели на это законное право), и приемами рукопашного боя в совершенстве владеют, любому Брюсу Ли голову открутят без особых хлопот. «Эти профессионалы сидят и в носу колупаются. Смотрят искоса на двери как бараны на новые ворота. Вор, хоть и старый, да, видно, очень резвый. Те и задницу от стула оторвать не успеют, как он меня прикончит. На них рассчитывать нельзя, да и уголовника этими гориллами навряд ли запугаешь. Надо вести с этим рецидивистом себя крайне осторожно. Думать, что говорить, следить за каждым словом. Не на митинги все-таки».
- Не понял? – еле выдавил из себя собеседник.
- Это я не понял! Ваш денежный вклад в предприятие хотя и является большим, но не определяющим. Ваша часть в последней партии не превышает половины доли, так что не вижу у вас никаких оснований, чтобы чего-то требовать. Это, во-первых. Во-вторых, всю практическую работу делают наши люди. Вы ограничиваетесь только предварительными переговорами, а закупкой, реализацией и непосредственно транспортировкой через границу занимается наша сторона. Не знаю, как в государственной власти дела обстоят, а у нас так, кто скачок обставил, тот и банкует. Где это видано, чтобы обычные наводчики при дележе добычи права качали? - Беда не на шутку разошелся и далее стал переводить суть беседы в более понятные для него «воровские» образы и аллегории. - Да и что вы вообще полезного для нашего общего дела сделали? Вас попросили на шухере постоять, а вы и тут умудрились накосорезить! Мы как уговаривались? Мы дело делаем, а вы обстановку цинкуете, чтобы ничего непредвиденного не случилось. А без уговора, нет договора!
- Но… - начал было возражать собеседник, однако был грубо оборван на полуслове.
- Короче, все остается по-старому. Я все сказал! – властным тоном резюмировал старый вор данные прения. – Скажи-ка мне лучше, любезный, что там за неприятная история в отношении Турчина приключилась? Что мы со всем этим будем делать?
- Вы понимаете, – засуетился ответчик, – в общем, по нему в настоящее время работает СБУ и инкриминирует ….
- Это я и без тебя знаю. Почему твой хозяин ничего не решает, чтобы дело замять?
- Вы понимаете, сейчас наше вмешательство крайне не желательно, придется некоторое время подождать. Но есть вариант ускорить решение данного вопроса…
- Излагай! – небрежно бросил Беда.
- В общем, с Матвеем хотят встретиться люди, обговорить ряд интересующих их вопросов и, я думаю, что дело будет улажено, даже без вмешательства правоохранительных органов.
- Ты думаешь или даешь гарантии безопасности? Хотя мне твои гарантии абсолютно не интересуют. Мне надо поручительство твоего хозяина!
- Ну, я не знаю, будет ли он давать такие гарантии… но в любом случае это неплохой шанс… для Турчина… и для нас. В смысле избежать лишних неприятностей.
- Для нас? – переспросил Беда.
- Да. Именно для нас с вами. Вы понимаете, если бы Вы уговорили Турчина на эту встречу… или хотя бы сказали, где он сейчас находится…. Для того, чтобы люди сами смогли выйти на него…. Это бы решило абсолютно все проблемы.
- Это кто так хочет? – поинтересовался вор.
- Будем считать, что мой шеф.
- А хочешь я тебе одну историю из жизни расскажу. Было это в одна тысяча девятьсот шестьдесят шестом году. По-моему!? Да именно тогда. В общем, с юности я пошел по воровской масти и посему к этому времени уже был, как вы любите это называть, закоренелым рецидивистом. Так вот, как раз в этот год в моей жизни пошла одна черная масть. Наши мусора-мусорские сели мне на хвост - да так, что деваться некуда. Решил я «залечь на дно», пока шум не утихнет. Затихарился я на одной хате - как это принято говорить в народе - «в малине». Был там со мной один мой кореш, Леха Косой. По масти он был гопником. А хозяюшка была Зинуля, огонь баба. И вот, как-то раз Зинка за харчем ушла, а Леха, в магазин выскочил на пару минут, толи пива взять, толи курева. Лабаз буквально за углом находился. А я по какой-то надобности в тумбу, что возле кровати моего кореша стояла, залез. Открыл, ящик гляжу, а там ствол лежит. Меня любопытство так и разобрало. Я ведь был по специальности домушник. Любил в тишине работать, чтобы никого не тревожить и чтобы мне никто не мешал. Оружие мне при моей профессии вовсе ни к чему иметь. В общем, как дитё малое, любопытно стало. Взял я волыну и начал в руках вертеть. Вдруг, дверь тихонько открылась. Думаю, Косой пришел из магазина. А это Зинок да не одна, а в компании с «уголовкой». А я на Лехиной кровати сижу и в руках ствол. Мусора - легавые, как увидели, что я при оружии, чуть на месте не пришили. Да пронесло. Короче, все как в фильмах показывают - мордой в пол, браслеты на руки, шмон по хате. Зинка в углу рыдает, божиться, что мусорам не сдавала. Они, мол, ее возле подъезда из засады взяли. И квартира была окружена, так что если бы она даже знак дала, то я бы все равно не ушел. Да мне в общем уже без разницы. Все равно теперь срок мотать. Определили меня в «хату». Причем посадили не в общую, а в одиночку. Сижу я значит на нарах и думаю, какие дела мне следователь шить будет. Вызывают на допрос, а следак с ходу меня обухом по голове. Говорит, что «волына» который при мне был, свеченый оказался - и из него мента завалили. Я понятное дело в отрицалово. А он мне говорит так ласково и душевно: «Верю я тебе, и более скажу. Знаю я, что ствол этот принадлежит Лехе Косому и он в убийстве подозревается». Только, говорит он мне, если я не сдам, где кореш мой укрывается от правосудия, то он, это дело «мокрое», на меня повесит и под «вышку» подведет. А если окажу помощь следствию, то прокурор за все мои художества у судьи минимум попросит, и выйду я на свободу, в недалеком времени, с чистой совестью. Я ему толкую, что не знаю никакого Лехи. Жил со мной один постоялец, а кто он и что делает, это меня не касается. Следак ухмыльнулся и сообщает, что есть у меня до завтра время подумать да поразмыслить, стоит ли за чужие грехи на тот свет идти, – Беда сделал небольшую паузу, посмотрел пронзительным взглядом на слушателя и продолжил повествование: – Ты знаешь, я всю ночь глаз не сомкнул. Страшно стало. Сам знаешь, какие при «совке» времена были. Если за парашника Чикатило, двух мужиков безвинно жизни лишили, то меня, с моим прошлым и подавно бы на воздух подняли без всяких проволочек. А дело сшить, много ума не надо. Был бы человек, а статья всегда найдется. Жить то в любом возрасте ой как охота, а особенно если ты молод да на свете мало пожил. Вроде бы и макруху на себя брать понту нету, и выход из такого расклада имеется, а кореша сдать - сучье дело. Не по понятиям. В общем, на следующем допросе я Леху выдать наотрез отказался. Думаю, уж если это судьба, то расстанусь я со своей жизнью, как по масти положено, а иначе, зачем тогда вообще жить, если про тебя люди говорить будут, что ты падло. А следак вовсе и не шутил. Стал меня, гнида, под вышку вести, причем довольно успешно. Не знаю, расстреляли бы меня или нет, но можно сказать, что повезло мне. По прошествии трех месяцев взяли Косого на горячем, а мня по этому делу в покое оставили. Правда, дали мне за мою несговорчивость «на полную катушку». Ну, это уже другая история…
- Интересно! – сказал собеседник, и даже попытался улыбнуться, хотя на лице у него отчетливо читалось полное непонимание.
- Ну что ты лыбишься, как параша? Нет здесь ничего интересного, – размеренным тоном сказал старый рецидивист. - Это все к тому сказано, что если я даже тогда, когда под смертью ходил, не скурвился, с чего же ты решил, что я сейчас тебе Матвея сдам, закон воровской нарушу? Сами «панчухи» (люди дающие обещания и не выполняющие их) и меня таким сделать хотите? Это для таких, как вы, законов не существует, ни государственных ни человеческих, потому в стране и нет порядка. Уродов много при власти развелось. Будь моя воля, я бы всех их к ответу призвал. Но мне до ваших дел мирских нет никакого интереса, если, конечно, они моим не помеха. Не хотите жить по закону, не живите - дело ваше. А я как принял его еще, когда ты парчушка гнилая, сиську у мамки сосал, так по нему до сих пор и живу. И никакая тварь меня от него отступиться не заставит. И пугать меня не надо. Последний человек кто меня пугал и после своих угроз не пострадал в последствии, была мать моя, когда мне маленькому пальчиком грозила, а я плакал. Остальные же, кто на меня хайло раззявить пытался, в последствии об этом очень жалели. А некоторых вообще, вмести с их угрозами, я в гробу видал, в прямом смысле!
- Да я вас вовсе и не собирался пугать, – начал оправдываться собеседник. – Вы просто не правильно поняли….
- Это ты все неправильно понял, шестерка бестолковая. Короче, так! Передай своему хозяину следующее. Ваши проблемы меня ни капли не тревожат, а посему действовать будем мы по старой схеме. С Турчином вопрос надо решать и срочно! Это ваша прямая обязанность. Если нет, не обессудите. Тогда я ни за что ответа не несу. Вы Матвея кинете, ему ничего не останется, как в бега податься. А новую законопослушную жизнь на новом месте надо ведь на чем-то зиждить. Думаю, что на ваших капиталах и процентах он ее себе и будет строить. Вот такой расклад у нас с вами получается.
- Это как понимать? – опешил собеседник.
- А это понимайте как хотите – равнодушно ответствовал Беда. – Лучше, конечно, в буквальном смысле. Ну все, ступай, мил человек, с миром, и не утомляй меня попусту. Базар окончен!
Глава тринадцатая
Следственный изолятор – это зона отчуждения. Отчуждения от нормальной жизни. Жуткое место даже для тех, кто посещает его в роли свидетеля или дознавателя. Попадая сюда, ты лишаешься всего. Самое страшное - это отсутствие связи с внешним миром. И это заключается не только в толстых звуконепроницаемых стенах, высоком, глухом заборе с колючей проволокой. Здесь нет посторонних! Их сюда не пускают. Тут находиться только участники уголовно - процессуальных действий да еще охрана, чтобы зорко стеречь тех, кто по ту сторону забора. Все остальные - посторонние. И с этими посторонними - с ними, нет никакой возможности пообщаться даже по телефону. Даже если он твой близкий родственник. Не только близкий, но и самый родной. Не положено! Вот отправят на зону, после вынесения приговора тогда общайся, сколько влезет, во время свиданок. А тут нельзя. Любое общение с внешним миром, всем, находящимся в этом мрачном здании, строго запрещено. И это касается не только тех, кто сидит в камерах под подозрением. И адвокаты, и свидетели - никто ни имеет права контакта с потузаборной средой, пока находятся в этом учреждении. Прямо на входе сюда – в Следственный изолятор - тебя лишают средств связи, ключей, документов. Все это ты оставляешь на проходной. Здесь самый главный документ, для того, кто еще имеет шанс выйти за забор, – это пропуск. Кусок бумажки, где внесены (вписаны) все необходимые данные. Там нет пометок, прописки и семейного положения. Жена может бросить, а прописка вообще понятие довольно смешное. Она может поменяться в самое ближайшее время. С утра ты был прописан за забором, а через какой-нибудь час - уже внутри его периметра. Что? Вы утверждаете, что вы свидетель? Так, мы сейчас все исправим! Вот так – были свидетель, а стали подозреваемым. Да вы так не переживайте. Здесь нет никакого произвола - просто маленькая следственная хитрость. Её очень часто применяют в своей практике наши органы. Но перед тем как перевести тебя в другую категорию, хитрые опера и следователи берут у судьи санкцию, которая дозволяет содержать новообращенного под стражей, для его же пользы, чтобы с перепугу глупостей не натворил. И когда они совершат свой зловещий обряд «посвящения», то не получишь ты заветную подпись на другой стороне клочка бумажки именующегося пропуском. А без автографа должностного лица, пригласившего тебя сюда в качестве свидетеля, не видать тебе паспорта – документа подтверждающего, что ты на данный момент являешься благонадежным совершеннолетним гражданином. А без него никто тебя на свободу в общество нормальных людей уже не выпустит. И не важно, что ждут тебя дома жена и дети. О них надо было раньше думать, а вот сейчас надо кумекать, как себе срок скостить и вину перед обществом искупить. Для этого и препровождают тебя в камеру, подальше от нормальных людей, чтобы не мешали размышлениям. Да! Зона отчуждения, следственный изолятор, умеет ломать людей. Тут для этого созданы все условия. И потолки тут какие-то угнетающие. А решетки на окнах? Это же вообще просто кошмар. Как посмотришь через них на свет Божий, так сразу не по себе становиться. А чего стоят массивные металлические двери с глазками. И запоры в этих дверях, не с нутрии как это заведено во всех приличных домах, а снаружи. Обо всем этом было хорошо известно Богрееву. Он и сам не очень любил СИЗО с его мрачным интерьером и специфическим запахом. Еще больше раздражали его обитатели этих казенных хором. Но, несмотря на всю нелюбовь, ему хоть и не часто, но приходилось посещать это унылое архитектурное сооружение. Ничего не поделаешь - работа такая!
Дым стоял, хоть топор вешай. Богреев сидел за небольшим казенным столом. Напротив него на табурете приземлилась осунувшаяся тень, которая не так давно была начальником таможенного поста «Тиса» Тракалюком Григорием Александровичем. Иван с презрением смотрел на задержанного и в ожидании вертел в своих руках шариковую ручку. Тракалюк упорно молчал, потупив взор. Плечи его беспомощно обвисли и тянули тело к полу. На бывшую таможенную шишку жалко было смотреть. От важного сноба не осталось и следа. Богрееву надоела затянувшаяся пауза, и он начал разговор.
- Ну, что, Григорий Александрович, так и будем сидеть и молчать?
Таможенник никак не отреагировал на фразу опера, он, кажется, находился в полной прострации и абсолютно не воспринимал реальности. Иван поднялся и подошел к Тракалюку. Несколько секунд он стоял рядом, не зная, что предпринять и, ничего другого не придумав, похлопал его по плечу и громко произнес:
-Григорий Александрович, вернитесь, я все прощу!
Задержанный перестал гипнотизировать ровную поверхность пола и посмотрел на Ивана. Глаза у Григория Александровича были как у побитой собаки. Он начал потихоньку оправляться от шока, признаком чего была ответная реакция на заданный вопрос.
- Что рассказывать? Вы и так все знаете, – жалобным стоном ответил Тракалюк.
- Да нет, Григорий Александрович, знаю я далеко не все. Некоторые подробности я хотел бы услышать непосредственно из ваших уст, – дружески сказал Богреев.
- Вы понимаете, у меня дочке поступать в следующем году в институт, – начал свою оправдательную речь задержанный. – За поступление требуют взятку, пять тысяч за платный факультет и девять тысяч за бесплатный. Откуда у меня такие деньги. Вот меня бес и попутал. Поверьте, только ради дочери на преступление пошел, – клятвенно заявил таможенник оперу.
- Ага, токмо во исполнении воли пославшей мя жены, – перекривил Иван собеседника. – Плохой из вас отец Федор получается. Взятки Вы начали брать, как только сделались ядреным начальником. Большие взятки! Все, что до этого было, – так, баловство, не более! И везло тебе только потому, что раньше такую скотину никто за руку поймать не мог. Так что не надо слезливые баллады петь про душевную заботу о детях. – Иван незаметно для себя начал терять терпение и перешел «на ты». – Ты, особняк трехэтажный тоже для детишки отгрохал? И четыре машины для милых птенчиков прикупил, про запас? Ну, что молчишь? Давай рассказывай любвеобильный папаша, как ты казнокрадом и мздоимцем стал?
Тракалюк опять опустил глаза и замолчал. Понимая, что «пробить на жалость» Богреева не удастся, он решил не отвечать на вопросы, чтобы не усугублять своего положения, которое и без того было очень плачевное.
- Ну что, так и будем в молчанку играть? – решил возобновить диалог опер.
- Я отказываюсь отвечать на вопросы без адвоката, – еле выдавил из себя Григорий Александрович.
- А чем тебе адвокат может помочь? – поинтересовался Иван – Ты попал, и причем по полной программе. То, что ты взятку вымогал, а потом ее добросовестно принял, задокументировано, в полном соответствии с действующим законодательством. Пять тысяч долларов США, как ты сам понимаешь, тянут на «особо крупные размеры». Так что, дорогой коррупционер, думаю, у судьи за тебя особо и просить не надо. Он тебе с легкой душой и спокойной совестью «восьмерик» влепит, с отбыванием наказания в местах заключения строгого режима. Это ты хоть понимаешь? Плюс, мы еще кое-что интересное раскопали, сейчас в соседней камере твой «зам-сводник» уже показания в полный рост дает. Пойми меня правильно, не в твоих интересах в молчанку играть.
- Чистосердечное признание прямая дорога в тюрьму – с грустью в голосе ответил таможенник, – мне надо позвонить!
- Кому? Твоему депутатику облсовета? Не стоит беспокоиться, он тебе ничем помочь не сможет. Или ты может, хочешь в Киев звякнуть? – с этими словами Богреев подошел к столу, взял лист бумаги, и что-то написав на нем, протянул Григорию Александровичу – По этому номеру? Зря только время потратишь. Видишь, я все твои козыря знаю. Я тебя не просто так взял. Я все твои хода просчитал еще до того, как сюда приехал. У тебя сейчас есть только один выход - со мной дружбу водить. От тюрьмы я тебя, конечно, спасти не гарантирую, но со сроком заключения можно решить, чтобы его значительно уменьшить.
- Все вы так говорите, – неожиданно огрызнулся Тракалюк. Голос его стал значительно тверже, чем в начале разговора, а глаза сверкали бессильной злобой. – Ты что думаешь, я сам себе буду яму рыть? Ты сейчас у нас в роли доброго следователя. Уговариваешь меня, жалеешь. Может еще плечо подставишь, чтобы я поплакался да душу тебе излил? Про друзей подельников тебе рассказал? С кем деньгами делился, кому заносил? За это тебе звезда на погон, а мне еще пару лет подарят за групповуху. Нет, никого я тебе не сдам. За мое молчание люди в благодарность помогут мне, да моей семье, пока я срок мотать буду. А по выходу - с голоду сдохнуть не дадут. Нет, не получится у нас с тобой разговора гражданин начальник. Устал я, в камеру хочу.
- У, какие мы сердитые? – хладнокровно сказал Иван. – Жалеть тебя, мразь, у меня нет никакого желания и интереса. Денег тебе не хватала, на дочь любимую? Так взял бы да и написал рапорт, мол так и так – «в связи с трудным материальным положением, прошу освободить от занимаемой должности». Ты ведь мужик толковый, пошел бы в частный сектор работать, а там, как утверждают наши олигархи, возможности не ограниченные. И за то, что граница без замка останется, переживать тоже не стоило. Знаешь, сколько таких как ты, уродов, на эту должность метят. Вас ведь отсюда трактором не выкорчуешь. Привыкли за счет государство кровь сосать.
- А это государство твое, мало с нас самих крови пососало? – оживился Тракалюк. – Я, да и родители мои сколько горбатились, чтоб на черный день деньжат на книжке подкопить. И что в итоге? – таможенник скрутил смачный кукиш: – Вот она благодарность государства. Ему значит, можно с нас кровь ведрами пить, а нам не сметь?
- Ага! Ты стало быть, у нас народный мститель? Морда не треснет от «возвращенных займов», что ты себе за государственный счет награбастал? У тебя сколько денег на книжке было? Если сейчас все твое имущество, которым ты разжился на государственной службе, с молотка пустить, то можно долги государства по денежным вкладам населению во всем вашем районе погасить. Ты ведь уже государство обокрал не только за себя, но и за своих внуков.
- Государство? – снова окрысился таможенник. – Государство вон, все в городе Киеве компактно уместилось. И даже с моих теневых прибытков они налог взыскивают. Регулярно конверты с твердой валютой передаю по вертикали власти. Так что не надо меня стыдить. И переживать за государство тоже не стоит. Оно само себя в любом случае прокормит.
Слова Тракалюка хоть и были полны цинизма, но как ни крути, являлись правдой, горькой, отвратительной правдой, от которой никуда не сбежать, не скрыться.
- Это для тебя «они» государство, – под словом «они» Иван подразумевал всех продажных чиновников, министров, генералов и иных кровососов, - потому что ты такая же тварь, как и «они». А для меня государство - это баба Дуся, которая живет в городе Кацапетовке и из-за таких козлов, пенсию уже третий месяц не получает. Разные мы с тобой интересы защищаем.
- Конечно, тебе сподручно жуликов ловить, которые мешок сахара без таможенной пошлины пропустили. А ты пойди и поймай, кто на верху государственный бюджет деребанит . Что, кишка тонка? – ядовито огрызнулся Тракалюк.
- И на тех, кто на самом верху казнокрадством занимается, управа найдется. Ты за них не переживай, всему свой черед. Там тоже люди работают. Да и если бы ты только на сахаре промышлял, я б тебя не трогал. Когда ты груз одних барыг на таможне придерживаешь в угоду другим торгашам, это ваше интимное дело. Но когда ты через кордон без досмотра и оформления грузов фуры за день десятками протаскиваешь, тут уж не обессудь. Тебе ведь без разницы, за что деньги платят, - за колготки и колбасу просроченную, или за наркотики. Ты хоть одну машину, за которую тебе взятки сунули, досмотрел? Там хоть бобу атомную вези, тебе ведь все равно. Так что ты не просто коррупционер, а моральный урод, которому все равно, за что мзду иметь. И я сюда поставлен, чтобы таких как ты, давить беспощадно. А щеки помидорами ты на зоне перед своими корешами будешь раздувать. Я тебе не местный житель, который хочет через границу лишку товара без пошлины провести, а ты не у себя в кабинете, чтобы передо мной дешевые понты колотить. Отвыкай, Гриша, от зазнайства. Привыкай перед начальством шапку ломать. Теперь для тебя прапорщик – вертухай большой человек получается. На счет того, что тебе, подельнички помогут…, на это не рассчитывай. Под амнистию ты не попадешь в ближайшие годков пять-шесть, и откупить тебя, у них тоже не получиться. Сам понимаешь, каждый свою шкуру спасает. Отдали тебя на растерзание, Гриня, так сказать принесли в жертву. Ты это хоть понимаешь?
- Понимаю, только от этого ничего не меняется. Буду всю вину на себя брать. А там посмотрим, – продолжал корчить из себя благородного вора Тракалюк.
- Короче, так, урка недоделанная, смотреть тебе некуда и незачем, – взял быка за рога Иван. - Ты можешь свое благородство для корешей припасти, когда отчитываться перед ними будешь, да на судьбу жаловаться. Ты мне, абсолютно безынтересен, впрочем, как и твоя дальнейшая судьба. Она кстати, сейчас только от тебя зависит. Про все твои фокусы мне и без тебя хорошо известно. Знаю про то, что ты дикорастущий карьерист, восемьдесят тысяч долларов отстегнул, чтобы тебя на эту должность поставили. Знаю, кому ты их дал. Известно также, что на тот момент таких денег у тебя не было. Был ты тогда Григорий Александрович нищ, как церковная мышь. Пришлось занимать необходимую сумму у Савельева Владимира Ивановича, который в народе больше известен под сценическим псевдонимом «Малый». Он в свою очередь эти средства от Турчина Матвея Степановича получил. Дали они тебе их естественно не просто так, а чтобы ты им канал контрабанды через западную границу устроил. Ты ведь у нас, Григорий Александрович, человек слова? – задал Иван вопрос таможеннику и поняв, что ответа не последует, продолжил свой монолог. – Только слово свое ты держать можешь перед своими подельничаки, а не перед Родиной, которая тебя на этот пост блюсти ее интересы поставила. И выполнял ты свои обязательства перед криминальным отребьем, добросовестно. До сегодняшнего дня, пока я тебя за жопу, ожиревшую на государственной службе, не взял. Так что цена твоим показаниям, грош ломаный в базарный день. По большому счету ты мне не нужен. А интересуют меня твои дружки закадычные «Малой», Матвей и иже с ними. Вот про них я и хочу от тебя всю правду узнать.
- А мне какая с этого польза? – в словах Григория Александровича чувствовался неподдельный интерес.
- А тебе, шкура барабанная, я предлагаю вот что. Если ты мне всех их сдашь, и я от твоей информации конкретную ползу для дела поимею, часть материалов, которые касаются документирования твоего преступления, похерю. Сам понимаешь, что без доказательств, тех, что на видио и диктофон записаны, любой, даже самый тупой адвокат, факт получение взятки, без труда развалит. Получишь годика два, ну три максимум. Да, и срок можно мотать не на зоне, где придется кирпичи и бетонные плиты изготавливать, а здесь - на тюрьме отсидеться. Где-нибудь в теплом месте. Например, в котельной. Дело мы твое помурыжим полгодика, а то и больше, суд тебе одсидку под следствием в общей срок учтет. Через год заключения по амнистии покинешь места не столь отдаленные. Конечно, с карьерой в таможне да впрочем, и в других государственных службах придется завязать. Но одно дело восемь лет зону топтать, и совсем иное легким испугом в пару лет отделаться.
- А какие гарантии, что так и будет, как ты тут красиво рассказываешь? – как заправский барышник начал торговаться Тракалюк.
- Гарантий никаких, – хладнокровно ответил Иван. – Я еще не знаю, на сколько твои сведения будут для меня интересны. Если от них толку никакого, то извини, могу только все твои старания засчитать как добровольную помощь следствию, не более. А если сильно свою память напряжешь, да все подробно вспомнишь, тогда все будет, как договоримся. В любом случае выхода у тебя нет. Откажешься или будешь недостаточно откровенным в своих мемуарах, сядешь на долго. А так…, какой ни какой, но шанс. Только учти, долго уговаривать я тебя не собираюсь.
- Мне надо подумать! – степенно заявил Григорий Александрович.
- На раздумья пятнадцать минут! – Жестко поставил свои условия Богреев.
- За пятнадцать минут такие вопросы не решаются, – по-купечески заметил Тракалюк.
- А я с тобой ничего решать и обсуждать не собираюсь. Время пошло. – Сказал опер выходя из кабинета.
Минуты тянулись мучительно медленно. Иван успел выкурить три сигареты. В отсутствии задержанного он смог наконец дать волю чувствам. По всем признакам, Богреев сильно нервничал. Тракалюк был его единственной надеждой, чтобы распутать сложный клубок этого дела. В отсутствии Матвея найти какую-нибудь ниточку, которая вывела бы его на след контрабанды редкоземельных металлов, было практически невозможно. Данные вещества можно на сумму миллион долларов можно без труда вывести одному человеку в самом обыкновенном чемодане по туристической визе. Как поймать такого пассажира без предварительной наводки? Нет, без помощи Тракалюка, которому, должно быть известно, кто именно в последний раз вез очередную партию через кордон, никак не обойтись. И это Богреев четко осознавал. Посему, перед самым выездом на границу, он предложил начальству провести данную комбинацию, и получил добро на ее осуществление. Насчет, своего предложения он тоже не блефовал. Заранее было оговорено, что если Тракалюк согласиться на сотрудничество, то Иван может на собственное усмотрение поспособствовать смягчению уголовной ответственности в отношении коррупционера. Естественно, если от такого сотрудничества будет толк! Вот поэтому опер практически не оставил времени для размышлений Григорию Александровичу. Надо было ковать железо пока оно горячо. По-черепашьи минутная стрелка на ручных часах наконец-то доползла до заветной отметки. Богреев быстро зашел в кабинет. Тракалюк сидел все в той же позе.
- Ну, что надумал? – поинтересовался вошедший совершенно безразличным тоном.
- Не верю я тебе, Иван Леонидович! Уж очень ты мягко стелешь, да жестко спать.
- Значить нет? – уточнил Богреев.
- Выходит что так!- без каких-либо эмоций подтвердил свое решение Тракалюк.
«Блефовать вздумал. Хорошо! Я, таких как ты фраеров, на своем веку повидал не мало. Посмотрим, у кого первого нервы сдадут», - подумал про себя Иван и криво усмехнулся. Он полез под стол и привычным движением руки нажал кнопку вызова конвоира. Не прошло и минуты как дверь резко отворилась, и на пороге кабинета показался дюжий малый в погонах младшего сержанта.
- Уведите задержанного! – равнодушным тоном сказал Богреев конвоиру.
- Встать! На выход! – Громко скомандовал сержант.
Тракалюк растерянно посмотрел сначала на Богреева, но тот равнодушно принялся заполнять какие-то бумаги.
- Встать! – повторно отдал приказ детина.
От такого крика у Григория Александровича внутри все похолодело. На его плечи опять начал давить тюремный потолок, а свет в конце туннеля, который еще несколько минут назад начал ярко разгорался и подавал надежды на лучшее, теперь окончательно погас.
- Можно еще минутку? – упадничиским голосом еле слышно сказал таможенник.
- Оставьте нас пока, пожалуйста, – вежливо попросил Иван у тюремного надзирателя.
Конвоир послушно удалился и его могучая фигура перестала давить на кору головного мозга Тракалюка. Григорий Александрович вплотную придвинулся к столу и полушепотом спросил у опера.
- Что именно Вас интересует?
- Все! – ответил Богреев властным тоном.
- Можно уточнить? Все, что я расскажу, будет занесено в протокол?
- Нет! Для начала, ты все подробнейшем образом изложишь на бумаге. Оформим явку с повинной. Но в дело я ее вкладывать не буду. Пока, не буду.
- А дальше, мои показания будут где-то фигурировать? – насторожился Григорий Александрович.
- Вполне возможно, во всяком случае, ты должен быть к этому абсолютно готов, – дожимал Иван свою жертву.
- Ну, на это я не могу пойти! – Опять взялся за старое Тракалюк. – Вы же понимаете у меня жена, дети. Они ведь могут пострадать от этих бандитов.
- О жене с детями, надо было раньше беспокоиться, – хладнокровно заметил Богреев. – За их безопасность можешь не переживать. Уж мы как-нибудь защитим их от Матвея, Малого и их шоблы. Причем ты сам понимаешь, в твоих же интересах помочь нам поскорее их задержать и посадить. Плюс, я же не сказал, что обязательно их буду использовать. Если хорошо постараешься, то возможно и не будешь показаний в суде давать по этому делу. Мы признания из других вытрусим. Но все только от тебя зависит - вернее от твоего желания. – С этими словами Иван протянул задержанному ручку и стандартный лист бумаги.
Кончик стержня быстро заелозил по белой поверхности.
«Пошло, дело!»: сказал про себя Богреев.
Глава четырнадцатая
- Сколько, можно еще в этой дыре торчать? – возмущался Семен. – Почему вопрос не решается? Что там вообще в столице твориться?
Друзья сидели в спальне, в крайне плохом расположении духа. Радоваться было нечему. Вести со столицы приходили самые противоречивые - от обещания скорой нормализации отношений с действующим законодательством до невозможности прекращения уголовного преследования, и предложений сдаться на милость победителей. Семен, сложа ноги по-турецки и облокотившись об стенку, восседал на кровати, вопросительно взирая на Матвея, как будто тот мог дать ему ответ на вопрос, мучавший русскую интеллигенцию всю вторую половину девятнадцатого века – что делать?
- Тебя там только не хватает, – раздраженно съязвил Матвей. – Съезди, подсоби тему разрулить!
Турчина и самого злило это ожидание, неизвестность и полное бездействие. Хотя он кое-какие действия все-таки предпринимал. Но от них было мало толку. Он звонил, просил разобраться, помочь. Ему обещали, его уверяли - но воз оставался на прежнем месте. Да и сама ситуация была какая-то мутная, непонятная. Оставался невыясненным основной мотив, и это больше всего беспокоило Матвея.
- Кстати, что тебе твой эсбэушный фраер интересного поведал? – поинтересовался Турчин у своего компаньона по преступному бизнесу.
- Все в общих чертах. Сказал, мол, наше дело ведут «бандиты» столичного управления во главе с Татарчуком. Есть там такой боец невидимого фронта. Одно время его орлы возле нас крутились. И твой злейший друг Богреев, тоже принимает в расследовании самое активное участие.
- Так Богреев вроде бы на контрабанде сидит, – недоуменно произнес Матвей, – или его после нашей последней встречи перевели на другое место работы, с пониженной нагрузкой и полномочиями?
- Да нет, он как раз на прежнем месте остался и, тем не менее, тоже входит в следственную группу. Может его, как большого специалиста по твоей персоне, задействовали?
- Видимо я имею не правильные представления о масштабах трагедии! – И для такого заявления у Тучина имелись довольно веские причины. Не зря, ой не зря подключили его лично врага для его же, Матвея, поимки. – Может им по нашей теме с металлом, что-то известно, раз отдел «по борьбе с контрабандой» подключили?
- Да нет. Быть такого не может, – запротестовал Семен. - Из наших, об этом только я и ты в курсе дела были. Малой и Беда тоже думаю, не сдали бы. Слушай, а может твои друзья из депутатов решили бабки себе прикарманить и подняли этот шухер.
- Все может быть, – Матвей пристально посмотрел на товарища. – Да и поведение у них, какое-то подозрительно. От Беды требовали, чтобы товар вернул или деньги. Про меня уж больно усердно расспрашивали. Просили, чтобы я с их людьми встретился. Про проблемы какие-то говорили.
- Я тебе сразу cказал, что они какие-то мутные, – заявил Семен с явным упреком. – А ты: «Они крышу сделают, помогут деньги легализовать». Суки они все там, на верху. Никому нельзя верить….
- Ладно. Проехали! Может они и не при делах, – постарался успокоить Матвей своего расходившегося товарища.
- Как же? Не при делах! А с чего тогда они отморозились, когда Беда нам помочь попросил? – с ехидцей поинтересовался Семен.
- Семен, не топчись по мозолям. И без тебя тошно. Беда сказал, что недельки три придется на дне отлежаться, пока он концы найдет. Уже вторая заканчивается, а хороших вестей нет. Но и сидеть тут тоже не безопасно. Село маленькое. Не выходит у нас с тобой под сельских фраеров канать. Уважающий себя колхозник в жизни так одеваться не станет. Да и «Мерин» наш за версту видно. Еще и Кирея подставлять неохота. Пацан только от «хозяина» откинулся, а с нами может опять на тюрьму загреметь. Я ведь официально в розыске нахожусь. Да и ты по-моему тоже?
То, что ближайший соратник по криминалу находился в розыске, Турчин даже не сомневался. Не так давно по одной из телевизионных программ, посвященных деятельности родимой милиции, на всю страну было объявлено, что некто, Турчин и Семенцов, разыскиваются правоохранительными органами за совершение особо тяжкого преступления. Далее шли приметы и другие сведения, которые, по мнению отечественных сыскарей должны были помочь всем желающим из числа законопослушных граждан идентифицировать беглецов, скрывавшихся от суровой руки правосудия. Вот так нежданно-негаданно Матвей и Семен стали врагами государства в прямом смысле этого слова.
- А куда я без тебя? – Семен кисло улыбнулся.
- Видимо придется нам из страны когти рвать. Сначала на Запад, а оттуда в Югославию. Там порядка нет, так что искать нас никто не будет. Или вообще на другой континент. В Южную Америку.
- Точно, мотнем в Гондурас, – предложил Семен. «Будем там, наркобаронов, прессовать и на бабки ставить», – не мог он без шуточек, даже в этой невеселой ситуации.
- Можно и в Гондурас. Только в начале нам надо как-то незаметно пределы милой сердцу родины покинуть. И паспорта сделать, потому как по нашим собственным далеко не уедешь.
- Так у меня есть, - Семен вынул из кармана два паспорта. – Вот хочешь, гражданин республики Молдова, Будулуцу Иван Стефанович. А вот и гражданин Чехии, – Семен важно зачитывал данные, вписанные в эти документальные книжечки.
- А ты что, их постоянно с собой таскаешь? – Удивился Матвей запасливости друга.
- Да нет, чуйка. Прикинь, решил с работы забрать в четверг, да забыл из кармана вытащить. Так что не один ты у нас пацан фартовый.
- А мои документы дома остались, – печально сказал Матвей. – И смею подозревать, что они навряд ли ожидают меня в том месте, где я их положил.
- При обыске забрали, к гадалке не ходить, – прибавил Семен оптимизма. – Да ты братан не расстраивайся. Саня Молдаван новые сделает. Только фото надо.
- И еще время, которого у нас с тобой нет. Ну что, думаю надо к Малому на границу ехать, – решительным тоном сказал Матвей. - Он нас оттуда с нелегальными туристами из Юго-Восточной Азии втихаря через кордон переправит, и новой ксивой обеспечит. Правда, есть некоторые загвоздки. Нас могут там уже поджидать злобные товарищи из компетентных органов. И доехать нам тоже как-то надо, не привлекая лишнего внимания. А на нашем «Мерине» мы далеко не укатим. Да на деньги разжиться не мешало бы.
- Это точно, – Согласился Семен. – С пустой мшаной долго не побегаешь. Только вот беда, все финансы в Киеве остались, а здесь, кроме Киеря, и занять больше не у кого….
- Деньги-то есть. Вернее будут, – обнадежил Турчин. - За товар через неделю должны рассчитаться. Только эту неделю еще как-то пережить надо… и однозначно не в этой дыре, где каждая собака друг друга в лицо знает. Свое «бабло» со счетов снять тоже не получится, потому как для этого надо в столицу возвращаться и лично при проведении банковской оптации присутствовать. Можно, конечно, у наших корешей в долг попросить, но можно и засветиться в полный рост, если их опера пасут….
- Короче, никаких перспектив, - резюмировал Семен длинную цепочку рассуждений.
- Никаких перспектив - только у покойников, – возразил Матвей. - Я все придумал, как нам по месту «воздуха поднять». Сегодня вечером Киря приедет. У него и узнаем, кто здесь местный олигарх….
- Ты что на «гоп-стоп» идти собрался? – не вникнув в суть предложения стал возражать Семен.
- Я вот все думаю и понять никак не могу, откуда у заместителя директора «Империал Бизнес Центра» такие уголовные наклонности, – подтрунивал над сообразительностью своего товарища по несчастью Турчин. – С бизнесменом обойдемся без криминала. Возьмем у него в долг. Правда под залог придется оставить наш «Мерседес». Но и тут нам все в масть ложится. На нашем «Мерине» мы все равно доедем только до ближайшего поста ГАИ, так что тачку надо по любому здесь бросать. А так на вырученные «бабки» наймем местного извозчика и за двойной счетчик он будет просто счастлив домчать нас до Ужгорода. А оттуда уже пешком - в Словакию.
- Тачку жалко, – стал искренне сокрушаться Семен. – Ведь под заказ сработана, где мы потом еще такую достанем. Да и покупатель здесь, на такой эксклюзивный товар, вряд ли отыщется.
- Семен! Ты не понял. Машину продавать я не собираюсь. Говорю же тебе - оставлю под залог. Сколько бы за нее не дали, мы все равно в проигрыше не останемся. Как за товар деньги получим, сразу долг вернем с процентами, а «Мерина» обратно себе заберем. Если сами не сможем, пришлем сюда Боцмана или Шмеля, они ее в Киев и перегонят.
Что и говорить «соображалка» у Турчина работала что надо. Из любой критической ситуации он мог вывернуться с наименьшими потерями. Наверное, поэтому Аслан и сделал его своей правой рукой. Матвей являл собою реальное опровержение досужим обывательским сплетням о низких умственных способностях лиц, занимавшихся боксом.
- Толково, - от чистого сердца восхищался Семен находчивостью своего «старшего брата». - Даже если треть, от реальной стоимости за тачку возьмем, валюту можно не жалеть, хватит и до Ужгорода добраться, и на то, чтобы через границу перекинуться… и еще в Словакии можно непогано покутить на оставшуюся часть….
- До Словакии еще добраться надо, – вернул Турчин своего попутчика с небес на землю. – У тебя под рукой нет номера Малого?
- Тебе какой «черный»?
- Нет домашний, твою мать!!! – обозлился Матвей. – Слушай Семен, хорош тупить, конечно же «черный».
Номер назывался «черным» вовсе не потому, что он высвечивался на телефонных экранах абонента преимущественно этим цветом. Никто толком не знал откуда в обиходе контрабандистов и переплавщиков нелегальных мигрантов взялся этот мрачный свет. Зато все связанные с этим опасным, с точки зрения уголовной ответственности, бизнесом хорошо знали назначения таких телефонных номеров. Именно по ним решались самые главнее вопросы: по поводу переправок, оплат за услуги, время, место и иные подробности. Естественно, что комбинации цифр были известны лишь очень ограниченному кругу лиц непосредственно участвующих в незаконных операциях.
Семен протянул Матвею небольшой блокнот, и тот, не спеша, стал жать клавиши на мобильной трубке. Из недр телефона доносились длинные гудки, а ответа все не было. Трубка поднялась только с пятой попытки.
- Ало! Это Себастьян Перейро - торговец черным деревом? – бодро начал Турчин.
Таким прозвищем знаменитого работорговца из приключенческого романа Жюль Верна «Пятнадцатилетний Капитан», Малого наградил непосредственно сам Турчин. Правда кличка среди широкой криминальной общественности так и не прижалась потому, как и имя и фамилия оказались уж сильно витиеватыми и трудно запоминаемыми для местно братвы. Но Турчин в приватных разговорах продолжал величать своего делового партнера таким знаменитым литературным псевдонимом.
- Здорово! Как ты в целом? – донеслось с другого конца. Малой как всегда говорил правильно, избегая называть имен и фамилий.
- Эх…. Не все так просто, - неопределенно начал Турчин. Грузить товарища подробностями своих неприятностей Матвей считал неуместным и преждевременным. Тем более по телефону.
- Что-то случилось?
- Да такое случилось, что даже рассказывать стремно. – В общих чертах обрисовал ситуацию Турчин. - Короче у меня проблемы, и очень большие. Нужна твоя помощь.
- Братан, ты меня знаешь, я всегда готов тебя выручить, только по границе я сейчас ничего решить не могу, – огорошил своим ответом закарпатский подельник уже в самом начале разговора.
- А что так? Кто так тебя расстроил, что ты кентам своим помочь отказываешься? – поинтересовался Матвей с явным недовольством.
- Абзац! Приехал один хрен с бугра. Из самой столицы пожаловал. Чекист по масти, по контрабанде работает. Что-то не на шутку кипучую деятельность развел. Прикинь, «Таможню» упаковал, так что теперь Гриша, на киче париться. Под меня, волк позорный, рыть начал. Пришлось все дела срочным образом сворачивать, «черное дерево», что для экспорта приготовил, по дешевке конкурентам распродать и валить по тихой воде.
- Слушай, а у этого следопыта случаем не Богреев фамилия? – насторожился Матвей.
- Да, по-моему, такая. А вы что знакомы?
- Знакомы, – подтвердил Турчин угрюмо. – Значить и меня там тоже искать будут. Ладно, сиди пока тихо и носа не высовывай. Придется мне, другое место для отдыха поискать.
- Слушай, а это твой новый телефон? – поинтересовался Малый - А то, я по старому телефону звонил, да все время «в зоне недосягаемости»….
- Нет, это для разовых мероприятий. Я тебе сам наберу как ситуация проясниться. Будь здоров не болей по-женски. – Попрощался Турчин со своим приятелем.
Это уже было совсем серьезно. Матвей понял, что его загоняют в угол. Богреев не был просто консультантом в деле его поимки. Иван Леонидович рыл непосредственно под Турчина. И рыл исключительно по своему профилю - по контрабанде. И Тракалюка не зря в СИЗО упек. Значить известно ему про металлы! Круто в этот раз взялись за Матвея - очень круто. Вот он тут сидит в глуши, а его тем временем окружают, отрезая пути к отступлению. На западной границе уже поставили крепкий заслон, так что не прорваться. А ведь это был основой путь отхода. Нельзя больше сидеть и ждать. Даже неделю. Через неделю уже может оказаться слишком поздно. Ждать надо только за границей. Там можно относительно безопасно получить деньги и потом оставив их у себя в качестве залога, требовать решения собственных проблем, здесь на Украине.
– Хреново дело, – сказал Матвей, бросая в печь sim-карточку, тем самым избавляясь от ненужной улики. – Не может Малой нас принять. Прикинь, Богреев на Западе рыщет. «Таможню» на шконку загнал. Наверное, по мою душу туда прикатил.
- А чего теперь, в натуре, делать будем? Через кого за границу уходить? – не на шутку разволновался Семен.
- Не дрейфь, попробуем через Молдована на Румынию, или на Болгарию уйти. Главное сейчас, это срочно разжиться на деньги для предстоящего путешествия, – спокойно ответил Турчин. – Если карта нормально ляжет, то максимум через пару-тройку дней будем уже на «Золотых песках» отдыхать или в Татрах на лыжах кататься.
Кирей приехал поздно. Игорек видел, что у киевских парней что-то не ладится, но что именно, он не знал. Не знал и не особо расспрашивал, потому, как реально помочь ничем не мог, кроме как посочувствовать. Теперь он все больше времени пропадал в Конотопе, налаживая свой пошатнувшийся за время заключения бизнес. Но, несмотря на свою занятость, появлялся у тетки практически каждый вечер. В его приезды Матвей с Семеном пытались держаться бодро, острили и выдавливали из себя кислые улыбки, однако как они не старались, было видно, что их настроение далеко от бравурного, с коим они приехали к нему в гости недели две тому назад. А в этот вечер друзья выгладили особенно хмурыми.
- У вас, пацаны, такой вид, как будто обоих на кол посадили! – поинтересовался Кирей относительно мрачного настроения своих товарищей.
- Да радоваться особо нечему! – ответил Матвей. - В общем, Киря, решили мы с Семеном тебя не нагружать. Рванем на Запад и будем там ждать, покуда Беда наше дело ни устроит. Так и тебе и нам спокойнее будет.
- Да, в принципе можете и тут пререкантоваться, – начал возражать гостеприимный хозяин.
- Нет, тут оставаться опасно. Мы с Семеном теперь знаменитостями стали. О нас уже неоднократно из телевизора вещали в разделе «криминал». Да и тетка твоя передачу, небось видела. Она, конечно, нас ментам не сдаст. А вот добродушные соседи, не факт, что молчать будут. Мы уже наделю на улицу только в сортир бегаем. Машину в сарай загнали, чтобы на дворе не маячила, любопытных не смущала. Её куры так обгадили, через лобовое стекло ни хрена не видно. Да и не в этом суть. Короче, будем уходить дело решенное. Только, понимаешь, надо на деньги разжиться. Пустыми в бега подаваться смысла нет.
- Я могу за раз поднять штуки три, – предложил свою помощь Кирей. – Ну, если сильно постараться, то можно и до пяти дотянуть, в иностранной валюте.
- Спасибо, братан. Но мы этот вопрос сами решим. Ты только скажи, у кого из местных босяков, можно за раз пятьдесят тон перекинуть? Разуметься не просто так, а под залог.
- Да, в принципе, есть тут один модный бандит. Бегемотом кличут, – задумчиво произнес Кирей. – Правда, лично я с ним дел, в общем-то, не имел. Но могу к нему обратиться сам… или выходы найти, чтобы с таким предложением подъехать. Может и выгорит тема.
- Не надо тебе в нашей компании светиться. Жизнь сейчас сучья, может какой доброжелатель найдется и мусарам накапает, что ты с нами дружбу водишь. У тебя потом проблемы будут с правоохранительными органами. А тебе они сейчас вообще не в масть. Ты лучше вот, что. Телефон узнай, а я с ним сам переговорю на счет денег.
- А под залог, что оставляете? – спросил Крей. – Я знаю, он «рыжье» принимает, правда по цене «лома». Может еще недвижимость взять. Часы, и прочая ерунда, его не интересуют.
- Тачку, дадим. Такой обмен ему подойдет? – ответил на поставленный вопрос Турчин и, как подтверждение своих слов, положил ключи от «Мерседеса» на стол.
- Думаю, что да, – Кирей закурил сигарету. – Сутра я тебе его номер раздобуду.
- Только поаккуратней, – предупредил Матвей товарища. – Не надо сильно свой интерес проявлять. Тем более, что телефон давно перестал быть конфиденциальным средством связи. Лучше седлам вот так. Я к нему в гости сам пожалую, без предупреждения. Оно так поспокойнее будет, и мне и тебе. Где этого Гиппопотама найти можно?
- Есть у него ресторан. «Зеленая тоска» называется. Он там частенько ужинает. Даже если его на месте и не застанешь, то можешь подойти к Боре - охраннику, он тебя с ним сведет. Только надо под вечер ехать.
- А я днем и не собираюсь, – Матвей угрюмо усмехнулся. – Мне теперь днем по городу гулять не рекомендуется. Опасно для здоровья и личной свободы. Так что поеду завтра вечером в гости к Бегемоту без приглашения. Думаю, он не обидится. А ты, Кирей, завтра поутру вместе с Семеном «Мерин» в город перегони, и спрячьте его где-нибудь. Есть надежное место?
- Да можно у Захара в гаражах. У него там «разборка машин» большая. И место на окраине, глухое.
- Хорошо, тогда договорились. Ты, Семен, возле тачки останешься, пока я буду с местным авторитетом терки тереть и разговоры разговаривать.
- Давай, я вместе с тобой, поеду… так на всякий случай, – предложил свою помощь Кирей. - Могу еще пару парней надежных прихватить.
- Нет, мне лишний эскорт ни к чему, – наотрез отказался Турчин. - Лучше Семена подстрахуй, чтобы у него хулиганы машину не отобрали!
- Ты бы лучше за собой следил! – обиженно огрызнулся Семен.
- Ты, Матвей, перед там как на встречу пойдешь, побрейся, – дал дельный совет Кирюха. – А то на первом милицейском патруле есть все шансы споткнуться.
Турчин глянул в большое зеркало, которое стояло в комнате. И действительно, за время пребывания в подполье он успел изрядно обрасти щетиной. Здесь в селе бриться было незачем, да и не чем. В начале Матвей даже считал, что растительность на лице способствует маскировке и делает его менее узнаваемым. Но сейчас, оценив соответствие собственного гардероба и внешнего вида, осознал свои заблуждения. В строгий наряд: деловые брюки, рубашку и галстук, пальто и лакированные туфли (не хватало только пиджака, который он кинул у себя в офисе, пытаясь открыть входную дверь), не очень вписывалась густая неопрятная щетина и отросшие волосы, которые уже начали свисать на уши и покрывать шею. В таком виде даже самому себе он казался очень подозрительным, не говоря уже о бдительных милиционерах из патрульно-постовой службы.
- Да, ты прав, Игорек. Придется завтра с утра в лабаз сходить одноразовых станков прикупить. А то с такой растительностью я действительно на беглого каторжника похож.
Матвей сидел за столом отдельного кабинета в полном одиночестве. Вот уже целый час он ожидал, когда пред его ясны очи предстанет гроза всея Конотопа и его окрестностей - Бегемот. Турчин нервничал. Хотя по телефону он и не назвал местному бандиту своего имени, но была большая вероятность того, что кто-нибудь мог его заметить и опознать, когда он беседовал с Борей. От переживаний у Матвея разыгрался аппетит, и он решил, не дожидаясь хозяина заведения, слегка перекусить и выпить чего ни будь спиртного, для успокоения нервной системы. Как раз в самый разгар ужина дверь кабинета отворилась настежь, и в помещение вошел молодой человек в длинном кожаном пальто с меховым воротником. За ним неотступно проследовали два здоровенных малых. Один из них был наголо выбрит, другой имел на голове короткий ежик. Оба телохранителя были одеты в длинные пальто черного цвета. Молодой человек, бесцеремонно, не снимая верхней одежды рухнул на стул, стоявший за столом, напротив Матвея, закурил сигарету и упер свои большие темные глаза прямо в Турчина. Хранители тела стали по бокам от своего хозяина. Такой демарш не произвел на киевского «хулигана» должного впечатления, и он спокойно продолжал пережевывать пищу, глядя на пожаловавшего к нему за стол гостя.
- Ты чего, сюда жрать пришел? – не выдержав затянувшейся паузы, грубо спросил местный авторитет.
- Тут на входе написано «ресторан», – невозмутимо ответил Матвей.
- Ну, а меня какого хрена звал, чтобы компанию составил? Для лучшего пищеварения? – стал злиться собеседник от такой наглости.
- Ты и есть Бегемот? – поинтересовался Матвей у молодого человека.
- А то! – важно ответил тот.
- Ну, тогда у меня к тебе дело есть!
- А ты вообще, кто такой? Чьих будешь? – продолжал наглеть бандит.
- А вот хамить не надо, ты не в трамвае! – Холодно пресек Турчин разглагольствования непуганого конотопского фраера.
Бегемот все понял, без лишних комментариев. Понял по взгляду. До него дошло, что сидит перед ним не просто какой-то очередной попрошайка с бизнесовым предложением или жалобой на конкурентов. Напротив него восседает такой же как он, а может и покруче. И хоть намек Бегемот понял и резонно посчитал в дальнейшем быть осторожным в высказываниях, но виду, что это просьба подействовала, решил не подавать и вести себя так же вольготно. Все-таки он у себя на земле находится. И в конце-концов, сам есть ни кто-нибудь, - а первый на Конотопе бандит.
- Меня, вообще-то, в миру знают как Матвея. Парень я не местный, потому ты обо мне, наверное, не слышал. Работаю я на Аслана, надеюсь, про него тебе слыхать доводилось?
По выражению лица собеседника Турчин понял, что Бегемот наслышан о его работодателе.
- Ну а ко мне, что за базар? – перешел к сути Бегемот уже без излишней спеси.
- Хочу у тебя денег одолжить, тысяч этак… пятьдесят, в мертвых президентах, – объявил цель своего визита Турчин.
- А у меня не банк и не парижский клуб кредиторов! – иронично заметил Бегемот.
- Знаю – невозмутимо продолжал Матвей. – Ты не переживай, я ведь деньги не под «честное слово пацана» прошу. Я тебе, под залог тачку дам. Бабки в течение месяца верну. Ну, а если даже и нет, то ты всегда можешь машину легко скинуть, да еще на этом и денег поднять.
- Да ты знаешь, переживать мне понту нету. Не я к тебе, ты ко мне пришел с просьбой. И вообще, с чего это я тебе деньги взаймы давать должен?
- Это потому, что люди должны друг другу помогать, – Матвей пристально посмотрел на собеседника.
- Хорошо, допустим. А что за тачка? – деловито поинтересовался Бегемот.
- «Мерс» шестисотый. Полный фарш. Эксклюзивный вариант, под заказ деланый. Я за него гораздо больше заплатил. Да и в любом случае ты не прогадаешь. Его спокойно можно за семьдесят пять толкнуть. Даже за такую цену с руками оторвут.
- А зачем тебе, столько денег понадобилось? Да и с чего это ты за баблом аж в Конотоп прикатил?– продолжал любопытствовать Бегемот.
- Решил в ваших краях недвижимостью обзавестись, а она, оказывается, у вас в цене. Денег с собой мало прихватил, а домой за недостающей суммой возвращаться не хочется. Примета плохая…
- Ну ладно, это твои дела. Я тебя на бабки выручу.
- Надеюсь, ты с меня, как с коллеги, по ремеслу проценты брать не будешь? А то как-то нехорошо на временных трудностях ближнего наживаться.
- Это ты, верно сказал, – Бегемот улыбнулся. – Как говорят в народе: «Не плюй в колодец». Может и мне, когда-нибудь, помощь от тебя потребуется. Земля ведь она круглая. Тачка здесь?
- В городе, - коротко ответил Матвей.
- Ну тогда, чего зазря глину месить, давай поехали, покажешь свой «эксклюзив». Если все как ты говоришь, то я пацанов пошлю, они бабки привезут. Только мне еще надо будет часик другой времени, машину по учетам пробить, а то вдруг она ворованная. Сам понимаешь, доверяй, но проверяй. Деньги вернешь ровно через месяц. Если будет протяжка, считаем, что ты ее мне продал.
- Лады! – Дал свое согласие Матвей. – Пошли!
Бегемот резко встал и вышел из кабинета. За ним последовал Матвей, а позади бодрым шагом синхронно двигались телохранители. Когда Матвей с покупателями вышел из ресторана, Бегемот неожиданно остановился, осмотрелся по сторонам и задал вопрос Турчину.
- Ты один?
- Пацаны возле тачки ждать остались, – удовлетворил любопытство кредитора Матвей.
- Хорошо, тогда я сейчас своим парням скажу, пусть денег соберут. Сам понимаешь сумма не маленькая. Да и, как я правильно понял, безнал тебя абсолютно не устраивает.
- Не вопрос! – дал свое согласие Матвей.
Бегемот отозвал своих подопечных в сторону и начал давать им какие-то указания. Сути разговора Турчин не слышал. «Наверное, перестраховаться хочет. Осторожный жучара», - промелькнула мысль у него в голове. В это время один из телохранителей резко развернулся и зашагал в сторону ресторана. Бегемот подошел к Турчину и деловито сказал:
- Ну что, сейчас подскочим к тебе. А Гиря после моего звонка сразу и деньги подвезет. Тачка у нас за углом стоит, – Бегемот махнул рукой в сторону переулка, который образовывали здание ресторана и какое-то административное сооружение, стоявшее по соседству: – Пошли!
Бегемот быстро зашагал в указанном направлении. Матвей последовал за ним, как и прежде замыкал шествие телохранитель, но теперь уже в гордом одиночестве. Завернув за угол, Турчин увидел безрадостную картину. Темную и достаточно длинную щель переулка украшали два мусорных бака. Единственным источником света был небольшой фонарь, который одиноко колыхался над дверью. «Наверное, черный ход на ресторанную кухню», - подумал про себя Матвей. Бегемот, поравнявшись с дверью, с силой треснул по ней кулаком. Эта выходка делового партнера насторожила Турчин, но, не подав вида своих душевных терзаний, Матвей как ни в чем не бывало, проследовал за своим новым знакомым. Когда дверь осталась за спиной, она со скрипом отварилась и послышалось шарканье чьих-то шагов. Турчин обернулся. Около открытой двери стоя телохранитель – тот самый, который совсем недавно ушел, якобы за деньгами. Правая рука его была согнута в локте и направлена в сторону Матвей. Турчин успел разглядеть, что из крепко сжатой кисти на него смотрит черное око вороненого ствола. Незаметно для Матвея Бегемот совершил ловкий маневр и, обойдя его, стал рядом с вновь появившемся телохранителем.
- А скажи мне, Бегемот, так для расширения собственного кругозора, что это за понты лошадиные? – довольно ровным тоном поинтересовался киевский гость.
- А ты, Мотя, – преувеличенно ласкательно ответил Бегемот. – Лучше сейчас стой спокойно и дыши ровно. Это в твоих же интересах. Гиря, конечно, не техасский рейнджер, но с трех метров маслятами под самую завязку нафарширует. Можешь даже не сомневаться.
Матвей напрягся. Ответить на угрозу было практически нечем. Голыми руками в схватках с вооруженным преступником побеждают только в голливудских боевиках всякие там супермены. В реальной жизни у безоружного шансов было мало, и Турчин это знал определенно. Он был безоружен. А даже, если бы при нем и был пистолет, то уровнять шансы с нападавшими у него навряд ли бы вышло. Да, он был прекрасный боксер, но плохой ковбой. Молниеносно выхватить оружие и моментально произвести меткий выстрел - это не по его части. В молодости ему не раз доводилось стоять под стволами. Было время, что у Матвея даже выработался иммунитет к виду вооруженного противника. Но времена те давно прошли, и привычка к смертельной опасности канула в лета. Зажирел он в последнее время от сладкой и почти беззаботной жизни. Заржавел без риска. Поэтому не без труда справился Турчин с волнением, дабы не подать вида Бегемоту и его бронелобым динозаврам, что инстинкт самосохранения у него тоже имеется, как и любого другого нормального человека. Одно только Матвей понял определенно, убивать его точно не будут. По крайней мере, не здесь и не сейчас.
- Ты, Бегемот, случаем не ошибся. Ничего не попутал? – сказал Матвей уверенным голосом.
- Да нет, я ничего не попутал. Это ты, братан, рамсы попутал, – охотно продолжал диалог Бегемот.
- Это предъява? Тогда зачитай, по какой теме наезд? – Матвей был невозмутим.
- Ты, Матвей, серьезных людей на деньги кинул и за это надо ответить!
- Людей говоришь? Это смотря кого ты людьми считаешь, – попытался пробить Турчин имена тех, кто его заказал.
- Те, кто тебя объявил, они в твоих рекомендациях не нуждаться. Они в авторитете….
- А ты что блатным крышуешь или так, сочувствующий? – поинтересовался Турчин у главного городского бандита.
- Я живу по понятиям. Если братва тебя взять постановила, для того чтобы ты, козел, за свои дела ответ дал, то как я могу против честных пацанов идти?
- Ты знаешь, Бегемот, – сурово начал Матвей. – В тех кругах, к которым я принадлежу, слово «козел» является крайне оскорбительным, и впредь попрошу его не употреблять в мой адрес.
- Короче, фраер столичный, – по всей видимости Бегемоту надоело продолжать эти ненужные прения, – хорош базлать. Прикуси ботало и полезай «в холодную». Посидишь у нас в подвале, пока за тобой не приедут те, кого ты за людей не держишь. Перед ними и будешь гоношиться.
Внешнее, хладнокровное поведение Матвея немного напугала конотопского босяка. Турчин стоял под наведенным на него пистолетом, и в его движениях не было никаких признаков страха, и даже следа нервозности. «Крепкие у этого фраера нервы!» - подумал про себя борец за правду. В это время Турчин попытался засунуть правую руку в карман собственно пальто. Бегемот заметил это движение и отрицательно покачал головой, цокая при этом языком.
- Не надо резких движений! – приказным тоном произнес гроза Конотопа.
- Покурить можно? – поинтересовался Турчин. – Последнее желание всегда в законе…
- Фурс, угости гостя сигаретой и дай ему подкурить, – распорядился Бегемот.
Из-за широких плеч Гири, выдвинулась массивная фигура другого телохранителя. Охранник не спеша подошел к Матвею и протянул ему пачку. Турчин вытащил сигарету и подкурил от любезно предоставленной Фурсом зажигалки. Телохранитель отошел на два шага назад и стал за Бегемотом по другую сторону от Гири.
- Да, Мотя, чуть не забыл! – продолжил глава местной братвы. - Ты пойми меня правильно, я твой «мерс» на время одолжу. Он тебе сейчас все равно без надобности. В столицу тебя на другой машине доставят. А тачке твоей, чего без толку стоять и пылью обрастать. Ты маякни своему корешу, пусть он ее сюда подгонит. Дашь честному пацану поблатовать малеха, пока ты все свои дела не уладишь.
- А ты Бегемот, красавец! Решил и рыбку съесть и на автомобиль разжиться. Ай, молодец. Только знаешь, жадность фраера губит. Можешь плохо кончить.
- Ты, родной, лучше за себя переживай, а обо мне печалиться не стоит. Не тот расклад. – Бегемот скривил на своем лице пренебрежительную ухмылку.
- Ой, не зарекайся, - неопределенно угрожал Матвей. – Жизнь, она штука сложная. Неизвестно из-за какого угла судьба встретить может.
- Ладно, кончай базар. Застоялись мы здесь. Милости прошу, – Бегемот, как заправский, гостеприимный хозяин, показал широким жестом на черный ход. - Из новых апартаментов позвонишь своему корешу, чтобы тачку пригнал. У нас в подвале мобильник берет? – поинтересовался главарь у своих подопечных.
- Нет! – односложно ответил Фурс.
- Ладно, из коридора позвонит! – стал нервничать Бегемот. – А скажи-ка, гусь киевский, у тебя хоть мобильный телефон при себе имеется?
- Интересный ты, Бегемот, человек! Жадный! - загадочно и совершенно не в тему произнес Матвей - Пацанам своим мало платишь. Они у тебя по бедности нормальных сигарет купить не могут. Курят разную дрянь! – Как доказательство Турчин демонстративно повертел окурок и швырнул себе под ноги.
Бычок, красным метеором полетел к земле, подчиняясь закону всемирного тяготения. Ударившись о шершавую поверхность асфальта, он превратился в фонтанчик из красных брызг.
Глава пятнадцатая
- По итогам проведенных оперативно-розыскных мероприятий нами установлен, – как заправский пономарь, тарахтел ровным голосом Татарчук.
Через две недели после неудачного начала реализации дела в отношении криминального авторитета - Матвея Турчина, группа, работающая по данным материалам, была вновь собрана для отчета у заместителя начальника управления.
- Нами установлено, что объект скрывается от правоохранительных органов вместе со своим сообщником Семенцовым Сергеем Александровичем, который является заместителем генерального директора коммерческого предприятия «Империал Бизнес Центр». Возглавляет эту организацию непосредственно Турчин. Нами проверены возможные места пребывания преступников в киевском регионе. Однако в настоящее время поиск никаких существенных результатов не дал. Точно известно, что Турчин и Семенцов не пересекали государственную границу, через пограничные пункты пропуска. Кроме того, совместно с майором Богреевым предпринят ряд мероприятий, направленных на пресечение попыток пересечь государственную границу со стороны данных лиц, по каналам нелегальной миграции. Это дает возможность предполагать, что объекты находятся на территории Украины. Дополнительно, по поступившей к нам информации, стало известно о причастности к противоправной деятельности Турчина и Семенцова криминального авторитет Бедулина Сергея Борисовича, также известный под проз…..
- Товарищ, майор, – прервал стройную речь Татарчука заместитель начальника управления. – Информацию в отношении Беды – назвал он уголовника по кличке, которую не успел озвучить Татарчук, тем самым, давая понять, что это сообщение для него не новость - добыл непосредственно я через свои оперативные возможности. Поэтому не лейте воду, а докладывайте что предпринято лично вами в отношении проверки данного факта?
- Данное лицо взято в разработку и в настоящее время решается вопрос о проведении в отношении объекта оперативно-технических мероприятий с целью установления местонахождения Турчина, а также получение данных о противоправной деятельности непосредственно самого объекта «Седой», - такую оперативную зашифровку старому авторитету придумал сам Татарчук, видимо в знак уважения к преклонным годам.
- Что по вашему источнику, который подозревается в двурушничестве? – невзначай поинтересовался «генерал».
- В настоящее время завершаются поверочные мероприятия. Проверка осуществляется как путем отработки источнику заданий по уже известным нам фактам, так и через другие агентурные возможности. Буквально через десять - пятнадцать дней мы получим достоверную и полную информацию о действиях нашего источника. После чего будет принято решение о целесообразности его дальнейшего использования, – четко отрапортовал Татарчук на поставленный вопрос.
- Раньше надо было полную информацию добывать, а не тогда, когда агент сообщает объекту ОРД (оперативно-розыскного дела) о всех запланированных в отношении его мероприятиях, – укоризненно-важно заметил полковник. - После завершения проверки все материалы в отношении этого источника ко мне на стол.
- Информации о том, что источник расшифровал перед объектом наши планы, на данный момент не подтверждается, – начал оправдываться Татарчук.
- Это конечные результаты проверки покажут, – беспардонно оборвал его второе лицо управления. - И попрошу, излагайте дальше по существу…
- В настоящее время задействованы все оперативные возможности по выявлениям связей разыскиваемого преступника, с целью установления его местонахождения. – Татарчук сделал продолжительную паузу, дав понять, что все существенное им уже изложено.
- Давайте теперь вы, Богреев. Порадуйте нас результатами своей командировки, – насмешливым тоном сказал зам.
Тон руководителя Ивана абсолютно не смутил, и он, поднявшись с места, серьезным голосом начал доклад по результатам выезда «на границу».
- В результате проведенных оперативно–розыскных мероприятий, нами задержан близкая связь объекта «Евангелист», – видимо Матвей получил такое забавное прозвище в оперативных материалах потому, как приходился тезкой одному из четверых составителей «Нового завета» - начальник таможенного поста Тракалюк Григорий Александрович, в отношение которого, по полученным нами материалам, возбужденно уголовное дело…
- По этому факту мне уже докладывали, – безразлично сказал полковник. – Сообщите лучше, что нового получено непосредственно в отношении самого объекта «Евангелист».
- Задержанный таможенник дал свое согласие на сотрудничество, - продолжал свой доклад Иван, не отходя от составленного им плана. - В результате выполнения отработанного ему задания нами установлены лица, которые учувствовали в противоправной деятельности совместно с «Евангелистом». Двое из пособников уже задержаны и дали ценные для следствия показания. Основной участник группы, работавшей на границе Малый - Савельев Владимир Иванович, в настоящее время находится за границей в Словакии. Нами проинформированы Интерпол и правоохранительные органы этой страны, а также состоялась рабочая встреча со словацкими коллегами по вопросу задержания и передачи Савельева украинским властям. Кроме того, через задержанного пособника была предпринята попытка выхода непосредственно на объекта дела в телефонном режиме, с целью установления его местонахождения. Однако, известным задержанному номером мобильного телефона объект в настоящее время не пользуется.
- Да будет Вам известно, товарищ майор, что уже более двух недель мобильный телефон объекта стоит на прослушивании, – с нескрываемой иронией сказал зам. – Вы хоть отдаете себе отчет, что вы делаете?
- Так точно, – невозмутимо ответил Богреев. – Через задержанного нами был установлен еще один номер мобильного телефона, так называемый «черный номер». Его использовал объект исключительно для связи с сообщниками. Этот номер был известен ограниченному кругу лиц и не проходил ранее по нашим материалам.
- Ладно! Рассказывать, вы оба горазды, – начал подводить итоги совещания «зам». – Выполнен внушительный объем работы. Есть что доложить наверх… в общих чертах. – «Генерал» сделал продолжительную паузу, посмотрел на оперработников снисходительным взглядом, и неожиданно для всех присутствующих вдруг стал говорить довольно жестко, со злостью. – Только по существу доложить нечего. Все только бестолкова беготня, да собирание сплетен. Такое мероприятия просрали! – сокрушался полковник. – Все, можно сказать, прямо на блюдечке поднесли… осталось только в рот положить и проглотить… и то по-человечески сделать не смогли. Меня каждый день спрашивают: «Что нами сделано по данному делу?». А я им только и могу сказать: «Работаем, делаем, выявляем. А где конечный результат? Где преступник? Нет!!!» – заместитель начальника управления по театральному развел руками. «Пока что плохо! Очень плохо. Шерстить надо везде: у дальних родственников, знакомых, любовниц. В общем, ищите где хотите, но в самый короткий срок Турчин должен быть пойман. Всё! Идите! Да, товарищ Богреев! По факту контрабанды, и все сведения в отношение закарпатского канала, доложите непосредственно своему руководству. Завтра я жду от вас обобщенную справку. И от вас Татарчук тоже».
Суровое начальство осталось продолжать совещаться, а оперработники не долго думая покинули кабинет. Конечно, на душе было не так легко, как хотелось, но отсутствие беспричинных и затяжных, как прыжок парашютиста, вспышек гнева у лиц начальствующих, придавало коллегам по работе оптимизма. Однако Иван, который в последнее время конкретно окрысился на «генерала» всеми фибрами души, и тут не сдержался и бесцеремонно прошелся по заму, критически оценивая его деятельность. Ну очень критически!!!
- Вот козел! - стал возмущаться Богреев. – И то ему не так… и это не этак. Ведь какой я ему результат с границы приволок. Можно сказать, канал контрабанды раскрыл и ликвидировал. А он: «Сплетни собираете, бестолковая беготня». Урод!
- А что ты хотел, – Татарчук усмехнулся. – Чтобы он тебя сгущенкой накормил и к государственной награде представил, особенно под впечатлением вашей недавней беседы. Скажи спасибо, что не уволили.
- Вот так всегда. Ты полезное для общества дело делаешь - преступников ловишь. Ни какой, понимаете ли, личной жизни из-за этой работы. Да еще тебе за все твои старания и ночи бессонные - выговор. Ладно, ну их «к едрене фене», пошли что ли пивка выпьем для снятия нервного напряжения, – предложил Богреев Татарчуку.
- А вдруг руководители с совещания припрутся и начнут нас искать?
- На мобильный позвонят, если сильно понадобимся, – успокоил товарища Иван.
- А, японский городовой!!! Где наша не пропадала. Пошли душевные раны залечивать, – после непродолжительных душевных терзаний и сомнений согласился Юрий Петрович…
Глава шестнадцатая
Бегемот с компанией, как зачарованные, стояли и наблюдали за полетом бычка и его феерическим приземлением. От чудного зрелища их оторвал сухой хлопок, раздавшийся где-то сзади. Неожиданно Гиря опустил правую руку, в которой держал пистолет, схватился левой за плечо, сильно подался вперед и испустил глухой стон. Не дожидаясь падения титана, Матвей сделал стремительный прыжок, и оказавшись возле конотопского Голиафа, саданул оперкод, а затем, как заправский футбольный форвард, пробил ему в голову пенальти правой нагой, когда поверженный противник уже практически сидел на пятой точке. Несмотря на свое богатырское здоровье, Гиря не выдержал такого добивания и рухнул к ногам Бегемота, как подкошенный. Из темноты были слышны не громкие, но твердые команды Семена. Они чем-то напомнили Турчину утреннюю гимнастику.
- Медленно поднимаем руки и без лишней суеты кладем их за голову. Теперь на колени и нога за ногу.
Ошеломленные таким поворотом событий бандиты, за исключением Гири прибывавшим в полной отключке, как загипнотизированные безропотно и четко выполняли все приказы. Матвей извлек из рук оглушенного недруга, ствол и подошел к Бегемоту. Неожиданно Турчин с размаху заехал рукояткой по голове Фурса (второго попутчика периферийного бригадира), и тот последовал за своим товарищем по ту сторону сознания.
- Потолковать надо! А, я посторонних ушей не люблю, – как бы оправдываясь объяснил Матвей свою выходку.
Из тени, как приведение выплыла знакомая фигура Семена.
- Слушай, Бегемот! А у твоей мамы, кроме тебя, еще выкидыши случались? – сходу начал подтрунивать приятель Турчина присмиревшим недругом. - Удивляюсь, как такому лошью город держать доверили? Неужели здесь такая нехватка квалифицированных кадров? – Обратился Семен ни-то к Турчину, ни-то к Бегемоту.
- Ты откуда ствол раздобыл? – спросил Матвей своего товарища.
- Шмель вместе с тачкой передал, – самодовольно заявил тот. – Вот видишь, как раз в масть сгодился.
- Ну что, терминатор эмалированный, давай поговорим, потолкуем о делах наших скорбных, – предложил Матвей предводителю уездной братвы. – Рассказывай, кто тебе велел шлагбаум нарисовать и на меня стреножить?
Бегемот явно нервничал. Глаза его бегали, а голос сделался каким-то глухим и подавленным.
- Пацаны, вы зря так себя ведете! – не с того начал свою оправдательную речь главарь, а потом вовсе перешел к расплывчатым угрозам. – Это же натуральный беспредел. Вас же рано или поздно все равно найдут и за все спросят.
- За тебя, что ли, урод? – презрительно бросил из-за спины Бегемота Семен.
- И за меня тоже, – продолжил затравленный браток. – Я тебе, Матвей, по понятиям предьяву сделал. На сходняке постановили тебя к ответу призвать за то, что ты урок на бабки кинул.
- А ты что, на сходке лично присутствовал? – поинтересовался Турчин. – В глаза смотреть гнида!
- Нет, – неуверенно пробормотал Бегемот.
- Так, а откуда ты знаешь, что блатные на меня охоту объявили? – продолжал свой допрос столичный бандит.
- Мне об этом из Киева передали, – как мог, защищался Бегемот.
- Тебе лично? Кто? – наседал на свою жертву Турчин.
- Ну этот, смотрящий, Беда! – выдавил из себя блюститель уголовных понятий.
- Сам лично звонил?
- Нет, передал через своего помощника – Артура, – запинаясь, держал ответ местный «бродяга».
- Ладно, разберемся! – переменил тему разговора Матвей. – Вопрос о моем кредите остается открытым. Как ты сам понимаешь, за хамство и подлость веры к тебе у меня уже нет. Так что договор о залоге отменяется. Ждать, пока ты необходимую сумму соберешь, нам с товарищем тоже недосуг. Спешим очень, посему одолжим у тебя, сколько есть в наличии - здесь по месту.
- У меня только «пятихатка» при себе, – сказал Бегемот, доставая из бумажника пять сотенных купюр зеленого цвета. – Вот еще кредитная карточка есть.
- Карточку свою можешь у себя в заднем проходе обналичить – вмешался в разговор Семен. – Или ты что, думаешь, что мы будем с тобой по городу кататься и банкомат искать?
- Негусто! – угрюмо заметил Матвей, вертя в своих руках банкноты. – Ну, о наличии денег у твоих быков и спрашивать не приходится. Маловато, Бегемот, с собой имеешь, даже для такой провинции.
- Дома есть, – засуетился предводитель местной братвы.
- Ну, домой к тебе, мы, пожалуй, не поедем, – Матвей закурил сигарету и окинул взглядом местность, остановив его на черном ходе ресторана. – Как мне сказали, этот гадюшник ты содержишь? – поинтересовался Турчин после недолгих раздумий.
- Мой, – чистосердечно признался Бегемот.
- И сколько за день денег поднимаешь? – деловито поинтересовался Матвей.
- Штуки две – три. В выходные и праздники конечно больше получается, – ответил хозяин заведения.
- Надеюсь это в «Бакинских рублях»?
Бегемот апатично мотнул головой в подтверждение сказанного.
- Мне еще сорока на хвосте принесла, что ты эту харчевню, как штаб квартиру используешь, и стало быть собственный кабинет имеешь. А в кабинете, как водиться у таких крутых парней, сейф стоит, в котором деньги лежат.
Бегемот еще раз кивнул головой. Турчин о чем-то размышлял, смотрел на вход на кухню.
- Ты своего метрдотеля Борю, через которого я тебе свидание назначал, в известность ставил о том, что меня спеленать хочешь?
- Нет, – упадничиским голосом ответил Бегемот. – В теме только я, Гиря и Фурс.
- Вот и чудно, – Турчин скривил недобрую улыбку. – Значить так, корешок! Ты сейчас звонишь Борюсику и говоришь, что я с минуты на минуту к нему в гости пожалую. Пусть он кассу с ресторана снимет и мне ее передаст. Придумаешь, что-нибудь, почему сам прийти не можешь. Да и сообщишь ему, чтобы меня в кабинет проводил, я там в сейфе слегка пороюсь. Надеюсь, ты не против? И я тебя прошу, сделай все правильно. Потому как если я не вернусь через пятнадцать минут, Семен тебя с твоими соратниками здесь по ходу, порежет на ленточки… для бескозырок. Я тебе отвечаю! Нам терять нечего. Да и мобилу одного из своих броневиков дай покататься, так сказать во временное пользование.
Турчин шел по узкому коридору черного хода ресторана. Возле самой кухни навстречу к нему вышла мощная фигура Бори. Матвей подошел к главному секьюрити и тот протянул Турчину увесистую пачку разнокалиберных банкнот.
- Восемнадцать с половиной тонн в отечественной валюте, – безразлично произнес Борис.
Матвей перенял ценный груз, произвел несколько покачиваний кистью, как бы проверяя пачку на вес, и только после этого спрятал ее во внутренний карман пальто.
- Хорошо! Но лучше бы такую сумму… да в конвертируемой.
- В какой есть, – монотонно прорек Боря
- Тогда пройдемте в закрома, – дружески бросил Турчин.
- А почему Валентин Игоревич сам не приехал? – неожиданно и очень подозрительно поинтересовался начальник охраны.
- А он разве тебе не звонил? – в свою очередь задал вопрос Матвей.
- Звонил, – угрюмо ответил Борис. – Только странно, что он никого из своих не прислал.
- Боря, ты знаешь, что у честных пацанов, излишнее любопытство не приветствуется, – дал дельный совет киевский гость.
- Ну, там как у честных пацанов, этого я не знаю, – стал умничать охранник.
- Проживешь подольше, узнаешь побольше, – прервал Матвей глубокомысленные рассуждения Бориса, доставая ключи от сейфа из внутреннего кармана пальто.
Боря покорно повел Турчина на второй этаж. Матвей, не спеша, открыл кабинет. Охранник зашел в комнату вслед за подозрительным посетителем. Такое поведение Бориса Матвея нисколько не смутило. Он подошел и по-хозяйски открыл ключом сейф. Железный ящик состоял из двух ячеек. Нижняя была просторной и абсолютно пустой, если не считать нескольких бутылок дорогого пойла. Верхняя была заперта на кодовый замок. Начальник безопасности показательной конотопской столовой как истукан стоял позади Турчина. Чрезмерное любопытство Бориса начало надоедать Матвею.
- Не люблю, когда за спиной стоят! – зло молвил визитер.
Охранник, не проронив ни единого слова, отошел в дальний угол кабинета и повернулся к Турчину широкой спиной. Матвей достал бумажку, на которой дрожащей рукой Бегемот нарисовал заветные цифры кода. Раздались приятные щелчки хитроумного запора, и ручка податливо повернулась в руках Турчина. Денег в сейфе оказалось не так уж много, как ожидалось. На вскидку общая сумма колебалась в пределах десяти тысяч долларов. Матвей небрежно рассовал деньги по карманам.
- Расписку писать? – с усмешкой поинтересовался Турчин у Бориса.
- Не надо! – равнодушно сказал громила. – Это ваши дела с Валентином Игоревичем – Боря имел в виду своего босса - Бегемота.
- Вот и славно! А теперь выйди, пожалуйста, из кабинета, мне еще один звонок сделать необходимо.
Борис нехотя вышел из комнаты. Матвей достал мобильный телефон, позаимствованный у телохранителя хозяина ресторации, и набрал номер. После нескольких длинных гудков в трубке раздался знакомый голос.
- Приветствую тебя! – деловито начал разговор Турчин. – А скажи мне, пожалуйста, старик рядом с тобой? Нет! А ели можешь, побеспокой его! Когда тебе перезвонить? Через полчаса? Хорошо, я наберу.
Матвей вышел из ресторана через парадный вход, опасаясь, как бы за ним не увязался чересчур бдительный охранник. Он даже не поленился и обошел здание харчевни с другой стороны, несколько раз проверившись, нет ли за ним хвоста. Семен с пленниками поджидал Турчина на том самом месте, где и был оставлен - за мусорными баками. Гиря и Фурс уже успели оклематься и сидели рядом с Бегемотом, опершись спиной о стенку здания.
- Ну, что, тихо себя вели? – поинтересовался Матвей у своего товарища.
- Послушные мальчики, – ехидно ответил тот.
- Звони своему гоблину и спроси, так на всякий случай, все ли он мне передал. – Приказал Матвей главе преступной группировки. – А то он у тебя какой-то шибко настороженный.
Бегемот послушно исполнил приказание. От мусорных баков нестерпимо несло гнилью. Матвей демонстративно поморщился и сказал.
- Место тут не располагает к душевному разговору, поэтому предлагаю прокатиться за город, поближе к природе, чтобы там в приятной обстановке покалякать с глазу на глаз.
Бегемот с товарищами как-то не очень поняли сказанное, поэтому продолжали молча сидеть в тех же позах.
- Ну, ладно, нечего задницы греть. Подъем! – скомандовал Матвей по-военному видя пассивную реакцию на данное предложение. – Семен, возьми ключи у граждан бандитов от их авто и подгони тачку поближе. Вот с этого боку – Матвей указал рукой на тыльную часть ресторана. – Тут потемнее. А то наше скорбное шествие может вызвать нежелательные толки у мирных поселян.
- Меня будут искать, – неожиданно подал голос Бегемот. – Не порите бока! Вам все равно дальше ходу нет. Вы тут конкретно засветились. Если что со мной случиться, мусора на тебя, Матвей, макруху повесят. Да и пацаны мои вам уйти из города не дадут.
- А чего ты так занервничал? – вмешался в разговор Семен, раздраженно покосился в сторону говорившего.
- Просто, чтобы вы хорошенько прикинули, да поразмыслили, в какой замес попали, – продолжал говорить оправившийся от шока Бегемот довольно гонористым тоном.
- Ты чего, дятел опилочный, вообще страх потерял? – рассердился Семен. – В замес, это ты попал. Понял? – для убедительности он саданул Бегемота нагой в бок.
Гиря и Фурс, несмотря на полученные травмы и ранения, попытались подняться с места, чтобы защитить своего предводителя, однако на их пути непреодолимой преградой встала черная бездна пистолетного ствола, которая смотрела на них бездушным взглядом.
- Сидеть, – приказал Матвей металлическим голосом. – И ты Семен успокойся. Короче так, в любом случае, вы сейчас с нами едите. Хотите вы этого или нет, мне без разницы. Будете артачиться - сотру с лица природы, прямо здесь. Без базара. Если ты, Бегемот, правду сказал, что меня блатные заказали, и эта информация подтвердиться, то с миром отпущу. Я тебе отвечаю. Так что не рыпайся и все будет хорошо. И своим быкам прикажи, чтобы смирно сидели, а то у моего брателы нервишки пошаливают. Если что, может по-легкому лишних дырок наделать.
Машина свернула в небольшой лесок и остановилась посреди проселочной дороги. С обеих сторон высоченным частоколом возвышались могучие деревья. Матвей и Семен вышли из машины и осмотрелись. Вокруг было темно и тихо. С неба начали падать на черную землю крупные хлопья снега. Они монотонно и уверенно покрывали окрестности белой простыней. Семен демонстративно поежился от холода, и поднял воротник пальто.
- Натурально, как Аль Капонне, – не к месту пошутил Семен, глядя на собственное отражение в боковом стекле автомобиля.
Турчин подарил недоуменный взгляд своему товарищу, затем открыл дверь авто и скомандовал: «Бегемот на выход! Остальные сидеть на месте!»
Бегемот подчинился насилию, хотя и нехотя. Он неспешна вылез и машины и встал рядом с задней дверью.
- Семен, смотри, чтобы сидели тихо, – сказал Турчин своему подельнику.
Матвей посмотрел на часы, затем извлек из кармана мобильный телефон и отошел в сторону. Через десять минут Матвей бодрым шагом уже возвращался к машине.
- Все нормально, – бросил он на ходу Семену.
Бегемот, стоявший у двери автомобиля, услышав данную фразу, значительно повеселел и даже приосанился. Матвей подошел к нему, мило улыбнулся и что есть силы, заехал кулаком в челюсть. Провинциальный браток, как скошенная трава, повалился наземь. Его телохранители вновь попытались прийти на помощь своему босу, однако и эта попытка была жестоко подавлена. Матвей со всего маху огрел пистолетной рукояткой высунувшийся из машины бритый череп, который, как оказалось, принадлежала Гире. Ох и не везло же парню в этот беспокойный вечер.
- Сидите, смирно, твари!!! А то я за себя не отвечаю, – грозно крикнул Турчин в распахнутую дверь. В это время Семен для профилактики угостил Фурса по затылку магазинной коробкой своего ствола.
Матвей схватил за ворот лежащего на земле Бегемота и потащил от автомобиля. Когда поверженный начал подавать признаки жизни, Турчин швырнул его на землю.
- Вставай!- гаркнул он перепуганному мафиозо.
Бегемот поднялся на ноги и, пригнувшись, стал пятиться назад, не сводя с Матвея глаз. Как ему самому казалось, прямой взгляд на вооруженного соперника мог хоть как-то его обезопасить. Периферийный гангстер был убежден, что стоит ему показать Матвею свою спину, тот непременно нажмет на спусковой крючок… и тогда конец. Не видя догори, Бегемот в конце концов перецепился через какой-то корень не к месту торчавший из земли и упал на пятую точку. Он хотел было подняться, но Турчин пресек эту попытку.
-Не рыпайся! - крикнул Матвей, схватив провинциального джентльмена удачи за грудки, и мощным рывком оторвал его от грешной земли.
- Беда, говоришь, меня заказал? Через заместителя своего, Артура передал? А мне Беда сообщил по старой дружбе, что не знает он никакого Артура! Вообще!!! Колись, вонючка, кто надоумил так меня с хлебом-солью встретить? – казалось, глаза Матвея светились от ярости. – Замочу сучару, как памперс! – продолжал угрожать Турчин, приставив к носу Бегемота холодный ствол.
У аборигена города Конотопа от страха свело челюсть, да так, что он даже не мог произнести членораздельно ни единого слова. Это еще больше разозлило Матвея, который посчитал длительное, как попытку сокрыть имена истинных заказчиков. Окончательно потеряв терпение, Турчин бросил свою жертву на землю, передернул затворную раму и нажал на курок. Грянул выстрел. Пуля ушла в мягкий грунт возле самой ноги Бегемота. Кажется, этот маневр положительно подействовал на незадачливого хозяина ресторана.
- Тебя депутаты заказали и эсбэушники, – дрожащим голосом стал давать показания Бегемот.
- Тварь, а чего же ты стрелки на Беду перевел? – продолжал допрос с пристрастием Матвей. – Кто надоумил?
- Они, – жалобно простонала жертва.
- Кто они? Фамилии? – Турчин направил ствол в голову бандита.
- Не знаю, – завизжал до смерти перепуганный главарь.
Матвей достал мобильный телефон и набрал номер.
- Давай, Семен, заводи тачку и подруливай сюда. Тут полянка подходящая имеется: небольшая и не приметная. Тачку ветками привалим, снежком ее припорошит и до весны никто не найдет.
Через минуту машина, широко покачиваясь на лесных ухабах, подъехала к Турчину. Бегемот сидел на земле и пытался осмыслить суть разговора киевских гостей. Над тем, что его фартовая бандитская жизнь может внезапно оборваться, предводитель конотопской шпаны прежде как-то не задумывался. Недосуг ему было над этой темой голову ломать. Несмотря на рисковую профессию, которую для себя избрал Бегемот, он как любой человек не верил в собственную смертность. Больше всего Валентина Куколкова («девичья» фамилия крутого провинциального гангстера) в его работе привлекала красивая жизнь, наполненная длинноногими девками в жарких саунах, вкусными столами в приличных кабаках, регламентным словом на областном съезде братвы. Судьба миловала его и берегла, до сегодняшнего вечера. Кроме уличных мордобоев, он ни в чем более серьезном никогда не учувствовал. Да и было это очень давно. В отличие от своих сегодняшних противников Бегемот, конечно же, не имел такого неприятного, но крайне полезного для бандитской карьеры опыта нахождения на самом краю бездны, за которой неизвестность и наверное, если верить попам - страшный суд. Поэтому местный мафиози к судьбоносному моменту перехода в вечность оказался как-то не слишком готов.
- А что ты делать собрался? – полюбопытствовал Семен, покидая транспортное средство.
- Братскую могилу! – обыденным тоном ответил Турчин.
- Пацаны вы чего? – стал причитать Бегемот. – Я… Я все скажу… Я божусь… Не хотел… Вас в Киеве Боярин заказал… А кто он, я толком не знаю…
Его душа стремительно рухнула вниз и стала сильно давить на мочевой пузырь.
- Поздно бабка пить боржоми. Не сработал твой инстинкт самосохранения. Не прошел ты естественный отбор, так что придется тебе сейчас вымирать как мамонту. Так что приготовься, дальше будешь жить под землей, – закончив свое последнее слово, Матвей произвел очередной выстрел.
Сухой треск пороховых газов разорвал ночную тишину и затерялся где-то между сонных деревьев. Из груди Бегемота вырвался крик, похожий на поросячий визг. Он был короткий противный и пронзительный. Затем вновь воцарила тишина.
Две фигуры стояли на краю пригорода возле самой дороги. Их темные силуэты были отчетливо видны на белоснежном полотне, устлавшим за считанные часы всю округу. Эти двое были Турчин и Семен. Неожиданно налетевший на данную местность снег принес с собой и легкий морозец.
- Холодно, – сказал Семен ежась.
- Так не месяц май, – подзадорил товарища Матвей похлопав его по плечу. – Новый год не за горами.
– Звякни еще раз Кирею. Может, он не правильно тебя понял, где нас искать? – Семен явно утомился ждать.
- Подождем еще минут десять, – хладнокровно ответил Турчин.
Из-за поворота блеснул свет автомобильных фар. Медленно, никуда не торопясь, по дороге полз легковой автомобиль.
- Кажись наша!? – обнадеживающе сказал Семен. – Точно, наша тачка. Родная!
«Мерседес» остановился возле одиноко стоящих путников. Стекло, не спеша, опустилось, и в проеме появилась довольная физиономия Кирея.
- Молодые люди, куда едем? – поинтересовался водитель шикарной иномарки.
- Подальше отсюда! – в голосе Турчина не было ни малейшего намека на веселье.
В машине было тепло и комфортно. Матвей откинулся на мягком сидении переднего пассажира и закурил сигарету.
- Что стряслось? – спросил Кирюха у своих товарищей, – Больно вид у вас серьезный?
- Поехали к твоей тетке, – устало сказал Турчин.
Наступила небольшая пауза. Матвей, не спеша, докурил сигарету.
- В общем, не хорошо у нас встреча закончилась с красой и гордостью периферийной преступности. – стал вводить в курс неприятностей своего конотопского знакомца Турчин.
- А что ж так? – Спросил Кирей, но как-то без особого удивления.
- Ты прикинь, он нас арестовать хотел. – встрял в беседу Семен. – Добровольный народный дружинник, твою мать! На Мотю наехал, начал руки крутить.
- А с чего это вдруг гости понаехали? – полюбопытствовал Киря.
- Все по той же теме, – зло буркнул Матвей. – Меня эти, суки великодержавные, изловить заказали. В том числе через блатных.
- Во как?
- Да! Все очень серьезно! – невесело подтвердил Турчин подозрения Игорька.
- А как же вы развели ситуацию? – Киря настороженный посмотрел на друзей.
- Как обычно, – ровным голосом произнес Семен.
- Короче, братан, – сказал Матвей водителю. – Мы по ходу здесь шухера наделали. Но поверь, у нас другого выхода просто не было. Из-за этой твари Бегемота, мы сами подставились и тебя под проблемы подвели. Как ты сам понимаешь, помочь при таком раскладе я тебе навряд ли смогу. Может, ты уедешь, куда ни будь? На время. Ну, там отдохнуть в теплые страны, пока все не уляжется. Мы тут у вашего «Крестного отца» немного на деньги разжились. Можем поделиться? Хорошая возможность за его счет себе здоровье поправить. – Турчин кисло улыбнулся на собственную шутку.
- Да нет, парни, я дома побуду, – твердо ответил Кирей.- Если даже эти черти со мной бодаться надумают, то мы с братвой быстро им рога лобзиком спилим. За это не переживайте. И блатные за меня подпрягутся.
- Ну, а если на тебя через «контору» накатят или ментов подпрягут? – продолжал развивать невеселую тему Турчин.
- А что они мне предъявить могут? Ну, приезжал ко мне знакомый, ну погужевали с ним пару дней? Это не криминал. Да надо быть вообще «опущенным», чтобы разборки с братвой через комитетчиков чинить.
- Ну, смотри сам, – Матвей похлопал старого друга по плечу. – Тебе виднее. Короче, мы тебя у твоей тетки высадим, а сами уходить будем. Нам тут больше оставаться нельзя. Придется валить за кордон. И хотя нам на границе заслонов да капканов наставили, другого выбора у нас нет. Херовая у нес с тобой встреча получилась. Не так я все это себе представлял. Да видимо судьбу не обманешь.
- Ну, будем надеяться, что следующее свиданьице пройдет в более спокойной обстановке, – оптимистически заметил Кирей.
- Будем надеяться, – Матвей глубоко вздохнул.
Зима полновластно вступила в свои права. Земля была плотно укрыта белым пуховым покрывалом. Машина мчала по дороге, поднимая клубы морозной серебристой пыли. Матвей сидел за рулем. В такой способ он пытался успокоить себя и отвлечься от мрачных мыслей, сконцентрировав все своё внимание на не очень ровном полотне дороги. Семен уткнулся в лобовое стекло и с интересом разглядывал быстро мелькающий пейзаж по ту сторону двери. Восходящее солнце в облачной дымке светило не так ярко, но придавало пейзажу какие-то особые краски, делало его еще ярче и ослепительнее.
- А все-таки природа у нас красивая!- подытожил он свои наблюдения. – А я ее и не замечал. Вот так жил себе и не замечал. Обидно, красота вокруг тебя, а ты не видишь….
Матвею сейчас было не до сантиментов. И даже этот чудесный вид не мог скрасить дурного настроения. Бегство: трусливое и позорное. А ведь это было именно бегство: в никуда, безадресное и безвременное, и оно не придавало бандиту оптимизма. Он не знал, что делать дальше. В первый раз в жизни не знал, что делать. А тут еще Смен со своей лирикой!
- А ты вообще, кроме девок и кабаков, что-нибудь в своей жизни видел? – нагрубил он приятелю.
- Вот ты, Матвей, умеешь в душу нагадить! – ощетинился Семен. - Представь себе, видел. И может, по более твоего.
- Ну и где же? – ухмыльнулся тот. – В ресторане на картине?
- В детстве меня на лето к бабке в село отправляли. Там с деревенскими пацанами по лесам и лугам любил гулять. Даже пастухом одно время подрабатывал. Ты знаешь, как красиво в поле солнце встает? А роса, какая на ноге приятная, прохладная. И целебная очень. Да я раньше мог в лесу любой гриб найти и ягоды, знал, где растут. Родник с чистой питьевой водой отыскать запросто. Рыбу удить… и на глаз место, где клев хороший, определял безошибочно. А сейчас все забыл. Зажрался. Разучился красоту видеть, – Семен с силой хлопнул ладонью по приборной доске. – Все забыл напрочь. Вот, сука!!!! Вот жизнь пошла. Для чего мы с тобой вообще живем?
У Матвея в отличие от своего напарника жизнь целиком и полностью проистекала в городских, урбанизированных реалиях. Не было у него таких лирических впечатлений детства. Спортзал, тренировки, соревнования. Походы в женское крыло интерната, на свиданку к гимнасткам. Да и это было как-то не слишком красочно и романтично. Может первая любовь? А была ли у него она вообще? Была… да только мимо прошла. Так и осталась тайная и не разделенная. Наивная и детская. Он про нее уже давно и думать перестал. А потом уже не посещало его, это нежное и светлое чувство, ни разу. Наверное, настоящая любовь человеку только один раз дается. И свою порцию Матвей очень рано получил и не уберег. В последствие бабы были, а любви не было. И вполне может быть вообще не будет, потому что сейчас не до любви. Вот все, что Турчин смог вынести из самого прекрасного и беззаботного периода человеческой жизни.
- Ты так, Семен, не расстраивайся. Если нам и дальше такая масть попрет, то у тебя будет достаточно времени, чтобы вспомнить детские ощущения относительно природы матушки, и о смысле жизни покумекать… на «лагере», – цинично сказал Матвей, намекая на длительное тюремное заключение.
Шикарная иномарка остановилась возле двухэтажного особняка, обнесенного высоким кирпичным забором. Из машины, не спеша, вышли двое: водитель и пассажир. Вид пришельцев был уставшим. Помятые черные пальто свидетельствовали о том, что путники давненько не чистили и не гладили свой наряд. Залипшие красные глаза утомленно смотрели на кирпичную преграду.
- Прямо, как бараны, на новые ворота стоим и глаза пялим, – сострил Семен.
- Сема, и без вас тошно! – Матвей скривил гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку.
За воротами раздался громкий собачий лай.
- Ну что, звони хозяину, а то пес может на куски порвать. Слышишь, как заливается. Натурально злая собака.
Матвей пристальным взглядом обвел ворота и прилегавший к ним забор. Звонок, как и положено, находился рядом с калиткой. Турчин решительно нажал на кнопку. Через несколько минут дверь дома приоткрылась, и с порога раздался чей-то громкий голос.
- Вам кого?
- Мне бы Руслана увидеть! – крикнул через высокую ограду Турчин.
Калитка со скрипом отворилась, и перед Матвеем предстал чернявый мужчина.
- О, Матвей! – радостно сказал хозяин.
- Не ждал? – Турчин устало улыбнулся.
- У нас, как в горах, гостям всегда рады, – радушно ответил хозяин. - Ты, какими судьбами?
- Да так, проездом. А я тебя не сразу узнал, Руслан, богатым будешь. Хотя, как я погляжу, ты и сейчас не особо бедствуешь.
- Да на хлеб с маслом хватает – засмущался Руслан. – Ну, что на холоде мерзнуть, пройдемте в дом.
- Мы у тебя погостим некоторое время, да и помощь твоя необходима. Ты не против? – спросил Матвей у Руслана.
- Конечно, заезжайте, машину можно во дворе пока оставить, а там я и для нее место найду.
Друзья в компании гостеприимного хозяина сидели за большим столом, на котором был накрыт шикарный завтрак. Хозяйка дома, собрав на стол, скромно удалилась к себе в комнату. Обстановка располагала к деловому разговору.
- Ты извини, что без предупреждения к тебе в гости заломились. Так вышло. У нас проблемы! – Не спеша, начал Матвей, излагать суть дела.
Слыхал, – односложно ответил Руслан, избавив Турчина от долгих объяснений.
- Ну, если тебе все известно, то, как говорил Мопассан, поближе к телу. Короче, нам на ту сторону перебраться надо, и чем быстрее, тем лучше. Кроме того, нам нужны документы на граждан сопредельной стороны. Ну и не сочти за наглость, помоги, если можешь нашего «мерина» толкнуть. Сам понимаешь, в такой ситуации деньги лишними не бывают.
- Брат, для тебя все сделаем, – без особых раздумий сказал Руслан.
Уже оставшись наедине в небольшой комнате, Семен дал волю любопытству.
- Ты действительно думаешь, что он нас на ту сторону без проблем переправит? – поинтересовался он у Турчина, не скрывая собственных сомнений.
- Так и есть. Уже через неделю мы будем за кордонном, если, конечно, этому не помешают бойцы невидимого фронта из компетентных органов – затем после небольшой паузы Матвей продолжил перечисления форс-мажорных обстоятельств. – А так же небесные знамения и грандиозные географические открытия…
Глава семнадцатая
- Ну что, господа хорошие, пока вы тут хороводы водите, Турчин в Конотопе отличиться успел, – невесело сообщал Виктор Викторович Татарчуку и Богрееву о последних событиях всколыхнувших маленький городок районного значения. – И как всегда, о происшедшем мы узнаем самыми последними, так что рекомендую вам обоим ближайшим паровозом мчать в нелюбимое место Екатерины Второй и принять все возможные и невозможные меры для установления местонахождения объекта розыска. Не стану возражать, если вы его решите задержать и доставить в Киев . Только в случае захвата преступника действовать аккуратно, без жертв, в том числе и среди мирного населения. Всю необходимую помощь окажет начальник отдела «К» Сумского Управления. Его люди там уже работают. Как прибудете на место, сразу свяжитесь с ним, и сходу в бой. Желаю вам успеха, тем более, что он сейчас ой как нужен.
От размеренного стука колес на небольшом столике возле вагонного окна прыгали стаканы и звонко стучали чайные ложечки о стеклянную поверхность сосудов. Татарчук и Богреев лежали на нижних полках. Ужин был съеден, пиво выпито. Самое время прилечь вздремнуть, но спать не хотелось. Да и ехать, по железнодорожным мерка, самые пустяки.
- Слышь, Юра, ты же, по-моему, если память не изменяет, года на три раньше меня из училища выпустился, – спросил Иван своего соседа.
- А ты, в каком году окончил? – задал встречный вопрос Татарчук.
- В девяносто втором.
- Ну, а я в восемьдесят девятом. Да, выходит три года разницы.
- Это, конечно, не мое дело, но ты уже давно должен был подполковником ходить, – продолжил развивать тему Иван.
- Должен, – сказал Юра и грустно усмехнулся. – Только «должен» не значит, что так оно и есть. Плохой из меня, Ваня, карьерист. «Волосатой лапы» не имею, и должностного фарта видно тоже. Нет, ты знаешь до перехода в органы, когда я в армии служил, то на полгода график присвоения званий опережал. Да и перевелся прямым переводом без прерывания стажа. И капитана и майора вовремя присвоили. А потом все, как отрезало...
- А что же так? – полюбопытствовал Богреев.
- Да так уж получилось, – пессимистическим тоном ответил Татарчук. – С начала должности не было, поэтому полгода года в майорах переходил. Потом поставили на помощника начальника направления. Вроде бы все нормально пошло. Не прошло и трех месяцев, стал начальником. Документы на присвоение очередного воинского звания подали. Ну, все думаю, белая полоса пошла. Да не тут-то было. Не с моим еврейским счастьем до больших звезд дослужиться. Как назло, только документы ушли, Прыща убили. Помнишь, был такой в столице видный и очень авторитетный бугорок на ровном месте?
- Ну «Прыща» даже бродячие собаки в лицо знали.
- Так вот! Вызывает нас начальник управления и ставит задачу: «В кротчайшие сроки, найти исполнителей и заказчиков убийства». Ну мы как положено: «Есть!» - и за работу. В общем как в том стишке: «Ищет пожарная, ищет милиция…» да только все без толку. Рыли как кроты землю носом, а концов так и не нашли. Наверно, исполнителей по-простому убрали и концы в воду. На счет заказчиков, были серьезные основание подозревать одних уважаемых в преступном мире козлов. Только одними подозрениями сыт не будишь. Нашим руководителям факты подавай. В общем, за трудовую импотенцию получил я лично от председателя служебное несоответствие. И дали его перед самым подписанием приказа о присвоении подполковника. Естественно, из списков меня срочным образом вычеркнули. Да в принципе чего мне плакаться. Евгеньевича вообще из органов поперли, а меня только на три месяца от должности отстранили, чтобы руководство наверху не злить. Был СИО – случайно исполняющий обязанности. Потом втихаря опять назначили. Но о присвоении воинского звания, сам понимаешь,… и не заикаться. Только недавно несоответствие сняли за то, что «Паленого» взял на заказном убийстве.
- Подожди, а почему Службе поручили убийством Прыща заниматься? Он что, видный политический деятель? – возмутился Богреев. – Убили бандита, по большому счету туда ему и дорога. А тут служебное несоответствие….
- Примитивно рассуждаешь, товарищ майор. Это для тебя Прыщ и не фигура, а для наших вождей он гораздо важнее многих политических деятелей, – Юрий кисло улыбнулся.
- С чего это так?
- А с того, что кто деньги платит, тот и музыку заказывает. Это для тебя, криминального авторитета, убрали, - а для них курицу, которая несла золотые яйца. Он неплохую часть из своей прибыли от преступной деятельности, на правоохранительные органы тратил. На альтернативную зарплату должностным лицам.
- В простонародье - это взятка! – поправил товарища Богреев.
- Это в простонародье только могут такие грубые ярлыки вешать, – иронично заметил Татарчук. – У власть имущих это называется проценты от прибыли за то, что коммерческой деятельности не мешают. Нашим руководителям за добросовестное бездействие Прыщ деньги давал немалые, ну и ментам тоже хорошо перепадало. Вот видишь, какие Робин Гуды среди отечественной братвы встречаются - у одних забирают, с другими делятся. А тут его взяли и убили.
- А откуда ты про это знаешь?
- Один большой милицейский чин поведал. Он кстати по результатам расследования этого убийства был направлен укреплять народное хозяйство. Вот тебе и вся правда жизни.
- А заказчики им зачем понадобились?
- Вопрос, конечно, интересный, но, к сожалению, об этом история умалчивает. По крайней мере, мне наше руководство ничего не докладывало, – сказал Татарчук с сарказмом. Наступила продолжительная пауза. Юра посмотрел на часы и сказал Ивану: «Скоро выходить».
- Можешь не торопиться. В Конотопе таможня, и пограничники будут состав досматривать, так что выйти успеем.
Татарчук и Богреев зашли в здание городского отдела СБУ. Прямо в коридоре их встретил невысокий полноватый мужчина.
- Здравствуйте, уважаемые киевляне, – весело начал разговор встречающий. – Где остановились? Как устроились?
- Да мы, собственно говоря, только с поезда и прямо сюда, – сказал Татарчук, пожимая мужчине руку.
- Меня зовут Павел Федорович, можно просто Паша, – представился незнакомец. – Работаю заместителем начальника отдела «К» областного управления.
- Меня - Юра, а моего коллегу - Иван – Татарчук указал на Богреева. – Я работаю по бандитам, а Ваня - по таможне и контрабандистам.
- Очень приятно, – сказал Паша после рукопожатий. – Местные товарищи сейчас вас устроят, а с утра пораньше начнем активный контрразведывательный поиск. – Паша посмотрел на часы и лукаво улыбнулся, - хотя еще не так и поздно. Может, посидим за рюмкой чая, потолкуем, пока братья из горотдела вам жилье подыщут?
- Почему бы и нет, – вступил в диалог Иван. – С хорошим человеком завсегда приятно чайком полакомиться.
- Вот и славно. Я сейчас дежурного за целебным напитком отправлю, ну и закусить, что-нибудь пусть прихватит. А вы пожалуйте в кабинет.
Богреев и Татарчук как по команде зашарили по карманам, с целью скинуть пару банкнот в общую кассу на вечерние посиделки.
- Ребята, вот этого делать не стоит, – запротестовал Павел Федорович. - Вы у меня в гостях, стало быть - я угощаю.
- Да у нас есть наличность, – стал возражать Юрий.
- Вот Бог даст, приеду к вам в гости, тогда и будете меня потчевать винами из погребов и яствами знатными. А сейчас возражения не принимаются.
Спорить было без толку, и посему столичные гости проследовали в кабинет, который временно оккупировал второй человек в области по борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Примерно через полчаса все для ужина было готово, и участники трапезы уселись за стол.
- Ну, за содружество родов войск и управлений, – поднял первый тост Павел на правах хозяина.
Раздался глухой хруст пластиковых стаканчиков.
- По-нашему, по-чекистски, с соблюдением мер конспирации, – прокомментировал звон бокалов Татарчук.
После первой выпитой рюмки, как и водится, активно заработали челюсти, пережевывая то, что некоторые несознательные граждане называют мерзким словом «еда». Все собравшиеся за столом были людьми очень культурными и эстетически развитыми, посему именовали имеющуюся снедь не иначе как «закуска». После третьего тоста, настало время перекура и деловых переговоров.
- Так что, мужики, вам Матвей нужен? – начал рабочий диалог Павел.
- Как китайцам рис, – сострил Татарчук. – Вам ориентировка приходила?
- Да, приходила. И без лишней скромности и бахвальства должен заявить, что отнеслись мы к ней со всей серьезностью. Источников просто до слез заинструктировали. Только как часто у нас бывает: немного не успели Турчина накрыть. Наше доверенное лицо, из местных бандитов, решил проявить излишнюю инициативу и предпринял попытку самолично задержать преступника. Ну, а Матвей, не мне вам рассказывать, калач тертый. Ему палец в рот не клади. Короче, хорошо, что добровольный помощник еще жив остался. Турчин, после неудачной попытки своего задержать, «доверенного» на собственной даче запер. К тому же одного из охранников ранил. Так что еще себе на катушку срока намотал.
- А когда это произошло? – деловито поинтересовался Иван.
- Три дня назад, – Павел немного задумался. – Ну, так и есть, полтора суток «доверенный» в подвале просидел… потом пока нам сообщили.
- До хрена времени прошло, скорее всего Турчин ушел, – с досадой сказал Татарчук.
- Скорее всего! – согласился Павел Федорович. - Хотя мы город шерстим на всякий случай, его связи устанавливаем. – Он закурил сигарету, и, выпустив облако дыма, продолжил: «Доверенный сообщил, что Матвей собирается через за кордон уходить, так что стоит проинформировать об этом стражей границы - как наших, так и сопредельной стороны.»
- Слушай, Паша, этот пострадавший сейчас в городе? – поинтересовался Богреев.
- А где ж ему быть! – Павел Федорович усмехнулся, давая понять, что все у него под контролем.
- Раз так, то мы его завтра допросим? – осторожно спросил Иван.
- Ребята, он, в принципе, хороший источник. Ценную информацию по контрабанде дает. Так что Иван Леонидович, можем наладить взаимовыгодный обмен информацией. Это я на перспективу. А что касается самой встречи, - Паша слегка запнулся, подбирая для объяснений нужные слова. – Вообще-то я его и дальше использовать в оперативных целях собираюсь. Сам понимаешь, надо как-то обойтись без лишней огласки, шума и пыли. Я вам встречу, организую в месте, наиболее отвечающем требованиям конспирации. Там тихонько и пошепчемся!
Никто не стал возражать против данного предложения, и посиделки пошли значительно веселее. Где-то, через час, после начала тайного заседания, в дверь кабинета постучали.
- Разрешите, – неуверенным голосом сказал дежурный открыв дверь.
- Докладывайте! – весело скомандовал Павел, как старший по занимаемой должности.
- Командированных сотрудников разместили в гостинице. Машина стоит под отделом.
Павел взглянул на часы:
- Ну что, мужики, будем закругляться? Время уже позднее, а завтра у нас с вами работы непочатый край. На коня и по койкам.
- Ну, за сопутствие оперативной удачи! – сказал Иван, поднимая налитый стакан.
Все усилия найти какие-нибудь существенные зацепки, никаких результатов не дали. Богреев и Турчин уже начали сомневаться в удачном окончании конотопской экспедиции. Оставалась последняя надежда на вечернюю встречу с доверенным. Вот уже битый час столичные гости сидели в кабинете горотдела.
- И доложить руководству толком ничего,– злился Юрий.
- Это факт, – подтвердил Иван. – Уже четыре часа, а от Паши ни слуху - ни духу. Если его добровольный помощник тоже ничего толкового не расскажет, то поимеют нас с тобой, как уличных девок. И сделают это со всей пролетарской ненавистью.
- Не то слово – согласился с мнением коллеги Татарчук.
Дверь кабинета резка распахнулась, и пред ясные очи киевских оперов предстал областной борец с мафией.
- Ну что, как дела? – с ходу поинтересовался вошедший.
- Как сажа бела, – ответил на такое приветствие Иван, и в его голосе было подозрительно маловато оптимизма. – Ничего нового и сногсшибательного мы не узнали.
- Ладно, как говориться: «цепляет по осени считают», – подбодрил своих коллег Павел. – Сегодня проведем встречу с пострадавшим, может хоть он вас порадует своими рассказами.
- На который час встречу назначил? – заметно оживился Татарчук.
- На восемь вечера, в загородном доме доверенного. Место там глухое. Поедем на моей личной машине, чтобы внимания не привлекать. В общем, меры конспирации будут выполнены неукоснительно. Ну а потом соберемся в какой-нибудь здешней забегаловке для подведения итогов.
- Только было бы что подводить, – испортил всем присутствующим настроение Богреев.
- Да не дрейфь ты, все будет нормально. Меня чутье никогда не подводило, – успокоил прикомандированных Павел.
Бегемот сидел напротив сотрудников СБУ и всячески старался спрятать свое лицо в тень. Для этого, он специально не зажег в комнате свет, и единственным источником освещения была настольная лампа, стоявшая на столе. Однако даже это ухищрение не могло скрыть украшений на физиономии добровольного помощника органов, которые появились после теплой и дружеской встречи с Турчиным.
- Ну что, рассказывай о своих геройствах? – задал Павел вопрос своему источнику.
- Нечего рассказывать. Беспредельшика я и сам накажу, без вашей помощи, – нагло заявил Бегемот. – Теперь у меня с ним личные счеты. Я его из-под земли достану,… – стал сыпать бандит пустыми угрозами.
- Ты давай, не хорохорся! – осадил пострадавшего Павел Федорович. – Вот товарищи из Киева приехали. Они и будут с этим делом разбираться. А ты им окажешь всестороннюю помощь. Тебе все понятно?
Бегемот противно поморщился.
- Только я заяв никаких писать не буду, – авторитетно заявил пострадавший. – Чтобы я «терпилой» был? Да лучше сдохнуть. И под протоколы меня тоже писать не надо. Я нигде своей росписи не поставлю.
Бандит ставил условия! Ивана просто разрывало от злости. Татарчук тоже был не в восторге, но как-то сдерживал себя. Бегемот вальяжно откинулся на спинку кресла и нагло смотрел на присутствующих. Паша хотел было урезонить зарвавшегося бандита, но было уже слишком поздно. Развязанная поза барина и надменный взгляд довели терпение Богреева до предела и успешно вывели за эти самые пределы. Теперь Ивана уже никто не мог остановить. Он начал медленно и уверенно накатывать на местного «авторитета», как бульдозер на помидоры.
- А теперь слушай меня, чучело огородное! Ты сейчас будешь делать то, что я тебе скажу…
Хотя вступление не произвело должного воздействия на пациента, но на лице Бегемота появилось в начале легкое удивление, а затем и замешательство.
- Пальцы гнуть перед местным участковым будешь. А мне не надо, - продолжил опер в заданном темпе и направлении общения. - А то я их тебе под самый корень обломаю. Своим повелительным тоном и суровым взглядом Иван четко давал понять, что он немного отличатся от местных стражей правопорядка не только норовом, но и полномочиями.
- Если этого ситуация потребует, ты не только в протоколе распишешься, но и на суде на стороне обвинения выступишь! Ты меня понял? – закончил Богреев эффектное вступление.
- Все!!! – Бегемот изобразил праведный гнев на своем слегка помятом Турчином лице. – Я буду с вами разговаривать только в присутствии своего адвоката…
Паша сидел и не знал как разрядить обстановку. С одной стороны ему не хотелось портить отношения с прибывшими из столицы коллегами, а с другой в обмен на оперативно значимую информацию, он обещал Бегемоту «защиту». Пока он размышлял, как правильно вести себя в ситуации полностью вышедшей из-под контроля, Богреев подключил тяжелую артиллерию.
- Это правильно! – неожиданно для присутствующих согласился Иван с Бегемотом. – Адвокат тебе очень пригодиться. Только разговаривать с тобой мы уже будем в Киеве, в Лукьяновском СИЗО.
Бегемот слегка не понял, как ему все это понимать; принять высказывание всерьез или пропустить мимо ушей, как пустую угрозу.
- Я никуда не поеду! – заявил пришедший в себя бандит. Бегемот решил пощупать Богреева. Что он сможет ему предъявить? Не так-то прост конотопский бригадир, чтобы его на пушку брали.
- Если я захочу, ты не то что поедешь, впереди паровоза побежишь. Ладно, не будем зря время терять, – Иван вытащил мобильный телефон и набрал номер. – Да, дежурный? Звони в милицию, пусть присылают воронок и оперативную группу. Адрес? …. Ну, ты… - Богреев обратился к Бегемоту: «Какой у тебя адрес?»
- Вы чего творите? – состояние братка было близким к панике. – Федорович, я не понял, что за дела? – Бегемот смотрел на Пашу круглыми, выкатившимися из орбит глазами и не мог, да просто не хотел верить в происходящее.
Паша решил, что пора действовать.
- Иван, остынь! Давай пойдем покурим! Есть разговор! – обратился он к Богрееву.
- Я не курю! – бросил Иван даже не глядя на Павла. И соврал, ведь еще вчера он курил в присутствии своего сумского коллеги. Некогда ему было разговоры разговаривать. Надо было дожимать эту уголовную сошку, которая сама того не подозревая, попала в очень серьезный переплет: «Давай адрес! Что ты на меня вылупился? На мне на мне узоров нет! Или, где живешь, запамятовал?»
Павел схватил под локоть Татарчука и нагнувшись что то шепнул ему на ухо.
- Все, Иван Леонидович, перекур! Пусть этот нехороший человек пока адрес вспоминает, а мы пойдем небо покоптим, пар выпустим, – теперь уже Юра попытался урезонить не на шутку разгулявшегося товарища.
Жаль было Ивану бросать дело на полпути, но и Татарчука подставлять не хотелось, особенно перед этим вот ушлепком от криминала. Не сориться же с коллегой здесь прямо на глазах у перепуганного бандита. Ведь не даром говорят, что не хорошо выносить сор из избы.
- А ты сиди и думай, где тебе лучше про Турчина рассказывать… здесь или в Следственном изоляторе? – сообщил Иван Леонидович, Бегемоту на прощанье, а в трубку мобильного сказал уже на ходу: «Я сейчас перезвоню» - и спрятал телефон в карман.
- Послушайте мужики! – заявил Павел Татарчуку с Богреевым, когда они уже покину комнату, где только что проводили допрос с пристрастием. - Так нельзя! Я к вам по-хорошему, а вы мне здесь нагадить хотите. Завтра вы к себе в Киев завтра укатите, а мне здесь жить и работать. Если я буду так с людьми общаться, то кто мне информацию предоставлять будет? И что это за дешевые понты с милицией?
- А это, брат Паша, не понты! – Иван говорил очень серьезно, хотя на самом деле он звонил не «дежурному», а мобильному оператору, который монотонным голосом робота рассказывал о новых услугах. Однако Богреев решил не раскрывать этот секрет даже перед своим сумским коллегой:
- Ты знаешь, что нам дана команда: «поймать Турчина любой ценой!» Вот это что, в комнате сейчас сидит и сопли на кулак мотает… – Иван Леонидович указал пальцем на Бегемота – «это не цена. Так монета разменная, не больше. Его сегодня в порошок сотрут, а завтра никто и не вспомнит, что такой вообще жил на белом свете. Матвей большим людям дорогу перешел. Очень большим! И вот этот вот вахлак в любом случае оказывать помощь будет. Добровольно или принудительно, это уже как получится….
- Да пошли вы! – Павел Федорович резко развернулся и зашагал к выходу.
- Обиделся! – заметил Юра огорченно. – Зря ты так. Ведь нормальный мужик…
- Этот нормальный мужик не может, зарвавшегося сосунка от братвы, на место поставить, – резко отозвался Иван об областном борце с организованной преступностью. – И он его еще вербовать собрался? Это не Паша его будет использовать, а вот этот браток будет Павлом Федоровичем пользоваться.
- Японский городовой, – перешел на повышенные тона Татарчук. - У каждого свои методы в работе! И не тебе решать, кому какой подход к источнику использовать. Или ты мне тоже будешь тыкать, что я неправильно с агентурой работаю? У меня ведь тоже источник есть, который, по утверждениям нашего горячо любимого «генерала», меня использует.
- Ну, ты не обобщай! – чуть поостыл Богреев…
- Тебе бы, Ваня, с твоим характером и отношением к окружающей действительности, хорошо было бы бульдозером родиться, – попытался объяснить неправоту своего напарника на конкретных примерах Татарчук.
- Мерси за комплеман! – не к месту ответил Иван, слегка протянув последний слог на французский манер. Он резонно посчитал, что этот упрек в условиях объективной реальности является для него похвалой.
- Японский городовой, – Юра хотел сказать в адрес своего коллеги что-то резкое, но сдержался. «Делай что хочешь!» – буркнул он на прощание и тоже направился к выходу.
- Ну и ладно! – крикнул вдогонку Богреев и вновь направился в комнату к Бегемоту.
Браток успел немного отойти, после такого натиска. Он даже приготовился к защите, но в комнату вошел один только Богреев. Ни Федоровича, так по-свойски называл сотрудника сумского управления Бегемот, ни второго чекиста из Киева, за злым и кровожадным Иваном Леонидовичем не проследовало. Валентин Игоревич Куколков понял, что его все бросили и надеяться больше не на кого. «А этот второй, что из Киева приехал, наверное пошел на улицу ментов встречать и адрес у прохожих спрашивать. Значить точно заберут. И Паша тоже хорош. Обещал, что просто опросят и все. Вот и опросят…и не раз опросят…только уже в тюрьме!» - сделал такое скорбное для себя умозаключение Валек.
- А за что меня задерживают? – поинтересовался он у Богреева. Поинтересовался так, сам не знал для чего. Просто он не ожидал, что останется в гордом одиночестве…. Просто ничего умнее не придумал.
- За пособничество особо опасному преступнику, находящемуся в международном розыске, – обыденным тоном ответил Иван Леонидович.
- Это что Турчину? – Бегемот был крайне удивлен такой формулировкой.
- Ему самому! – подтвердил правильность хода мысли Куколкова Богреев.
- Да вы что, издеваетесь? – завопил Валентин. – Да я сам от него пострадал!
- А вот это, ты будешь в суде доказывать!
- Легко! – деловито заявил Бегемот. – Мой адвокат в миг ваше дело развалит, так что зря только время теряете….
- Ну, вот видишь, Валентин Игоревич, как в твоей молодой жизни быстро все меняется. Еще двадцать минут назад ты кричал, что лучше сдохнуть, чем «терпилой» быть, а теперь тебя хлебом не корми, дай в суде речь задвинуть. – Иван пристально смотрел в глаза Бегемоту.
Конотопский босяк понял, что его сейчас развели на базаре. Развели классически как школьника. И еще он понял, что с этими столичными типами, лучше не заводиться. Себе дороже выйдет. Все равно подведут тебя под то, что для них выгодно.
- И вот еще что! На счет зря потерянного времени, могу тебя утешить. Пока ты будешь у «хозяина» за счет государства отдыхать и суда дожидаться, я уж очень постараюсь найти в отношение тебя что-нибудь этакое, чтобы продлить тебе срок путевки. У тебя вообще по-хорошему есть два выхода. Первый, это ты сейчас все чистосердечно рассказываешь, и есть шанс остаться на свободе. Либо, я тебя прямо завтра же засажу в пенитенциарное учреждение (тюрьму), откуда ты выйдешь ой как не скоро. И суда дожидаться будешь в Киеве. Подальше от своих братьев дядьев и кумовьев при погонах. Ничем они помочь тебе не смогут, так что и не надейся. И по моей убедительной просьбе засадят тебя, дорогой Валек, в «пресс-хату» (специальная камера, где сидят заключенные, которые прессуют неугодных администрации) Там тебя быстро научат, как с людьми разговаривать следует. Выбирать тебе!
- Хорошо, я все расскажу! – сказал Бегемот с каким-то внутреннем надрывом, как будто в первый раз товарищей по цеху козлил.
- Вот и славно! Я полон внимания, – Богреев положил включенный диктофон на стол, для документации исповеди уездного братка.
– В общем, Матвей позвонил мне и попросил о встрече.
- А где встречались? – Иван закурил сигарету.
- В начале у меня, в ресторане.
- И что от тебя Матвей хотел? – задал вопрос Богреев.
- Денег хотел занять. Машину под залог обещал.
- Шестисотый Мерседес, номерные знаки АА 0101 АС?
- Самой машины он не показывал, он сказал что, «мерин».
- А какая сумма ему была нужна? – поинтересовался Богреев.
- Хотел пятьдесят тысяч, – угрюмо буркнул Бегемот.
- А зачем ему столько денег понадобилась? – продолжал выуживать из Валентина информацию Иван.
- Да горбатого к стенке лепил, что дом хочет купить. Но это порожняк – начал заводиться Бегемот.
- Ну а дальше, что произошло?
- А дальше он меня решил на деньги кинуть. Я с ним по-честному разойтись хотел. А он, беспредельщик, меня под стволы поставил. Ни один он в ресторане был. Прихватил с собой отморозка. Его кореш в общем зале сидел, под посетителя косил, ждал, пока мы на улицу выйдем. А как только мы в переулок свернули, ствол достал и без предупреждения шмалять начал. Гирю подстрелил.
- Вот как? – Иван изобразил на лице удивление, только сфальшивил. Гримаса вышла неубедительной. - Турчин на тебя первый взял и напал?
- Я же говорю беспредельщик! – подтвердил Бегемот.
- Слушай, друг Валек, я так понял, что сотрудничать с нами ты не хочешь. Все!!! Считаю нашу предварительную договоренность ошибкой и снимаю с себя всю ответственность за твою дальнейшую судьбу…
- Да что не так? – завопил Бегемот.
- Да все не так! – повысил голос Богреев. – Ты эти сказки своим туповатым подельникам будешь рассказывать. А мне, если хочешь на свободе остаться, должен говорить только правду и ничего кроме правды. Отвечать как врачу в коже-венерологическом диспансере: «С кем? Когда? И за сколько?». Я повторять больше не буду.
- Ладно. Я его решил стреножить!
- Зачем?
- На него охоту объявили.
- Кто?
- И бандиты и блатные! За то, что он воров на бабки кинул.
- Кто тебе об это сообщил? – Иван видел, что уже пошла правда.
- Из Киева звонили! Есть там один реальный бандит, Боярин. Он и сообщил, – чистосердечно признался Бегемот.
- Сколько за него денег обещали?
- Пятьдесят косарей. Только чтобы живого взяли!
- Ну, интимные подробности вашей дружеской встречи, подробно изложишь Павлу Федоровичу. Ты мне лучше вот что расскажи, у кого Турчин прятался во время своего пребывания в Конотопе?
- Если бы я знал?! – видно было, что этот вопрос интересует Бегемота не меньше чем Богреева. – Да и нет его уже в городе.
- А откуда тебе про это известно? – появилась надежда, выйти на след беглеца.
- Слышал. Он меня с охранниками здесь в подвале запер. Ну а пока они с нами возились, я их базар слушал. Турчин говорил своему отморозку…
- Отморозка случаем не «Семеном» зовут? – перебил рассказчика Иван.
- Точно, Семеном – подтвердил Бегемот.
- Ладно, Валек, не разменивайся на подробности. Что ты там слышал?
- Матвей сказал, что надо на Запад уходить, через Закарпатье. Там, мол дорожка протоптана. И ехать они в тот же вечер собирались, – доложил Бегемот.
- Во как? – удивился Богреев. – Ты ничего не перепутал?
- А чего тут путать? Так и сказал этому Семену через какого-то Малыша…
- Может быть «Малой»? – уточнил Иван.
- Может и «Малой», я точно не помню. Так вот, они с его помощью собираются через границу валить.
- А куда именно на «Запад», но не говорил?
- Да нет, просто сказал на «Запад» и все!
- Вот и чудно! Вот так бы с самого начала! – похвалил Иван Бегемота. – Хорошо, друг Валек! Так и быть, дам я тебе шанс стать нормальным человеком. Вот бумага, пиши!
Бегемот послушно взял ручку и приготовился к записи.
«Я Валентин Игоревич Куколков»; стал диктовать Иван. Валек посмотрел на опера с удивлением. Ему уже казалось, что Богреев знает о нем все, ну почти все! - «даю добровольное согласие, оказывать негласную помощь органам Службы безопасноти Украины! Обязуюсь не разглашать посторонним лицам факт моего негласного сотрудничества с органами СБУ, а также сведения, которые мне стали известны в ходе сотрудничества. Я предупрежден об уголовной ответственности за разглашение государственной тайны». Бегемот уставился на Ивана.
- Да, да у нас все очень серьезно, так что можешь сесть за разглашение государственной тайны, - Богреев, конечно же, врал. Ни на одного агента еще не была составлена карточка допуска к государственным секретам и следовательно таких лиц нельзя было признать с юридической точки зрения как секретоносителей и привлечь к уголовной ответственности. Но Бегемоту, да и всем остальным негласным источником знать об этом было не обязательно. А вот фраза эта была очень сильная и указывала на всю серьезность будущих отношений. После некоторых колебаний Валек написал и про ответственность. «С целью конспирации избираю себе оперативный псевдоним «Парафинщик»» - Иван продиктовал это предложение, как будто так и должно было быть, даже не усмехнулся. Он резвился, и это ему нравилось. Бегемот демонстративно швырнул ручку на стол.
- Можете меня в тюрьму сажать! – гневно сказал браток. – Не буду я под таким псевдонимом работать!
У Валентина были все основания для такого заявления. В уголовном мире это вроде бы необидное для простого обывателя слово имело весьма отрицательное значение. Бегемот конечно же, считал себя представителем криминала и ему было крайне обидно, чтобы он, реальный пацан, даже в агентурных сообщениях проходил под таким псевдонимом.
Богреев понял, что перегнул палку, но не сильно переживал по факту нервного срыва вербуемого. Клиент созрел и плотно сидел на крючке. Такие обычно не срываются. По глазам видно, что не срываются. Иван за долгие годы научился определять по глазам, по взгляду, кого можно вербовать без особых хлопот, а с кем продеться очень долго возиться, и не факт, что он в конце-концов согласится на сотрудничество. После проведенной предварительной артподготовки, Бегемот был готов к оказанию помощи органам, хотя и не совсем добровольно. С ним можно было шутить.
- Ладно! Не обижайся. Сам себе псевдоним избери. Только я тебя, Валек, прошу постарайся меня приятно удивить, – великодушно сказал Богреев вербуемому.
Валентин задумался, но уже через минуту дал ответ, который Богреева действительно удивил.
- Исаев! – назвал свою собственную оперативную кличку бригадир.
- Ух ты! Ты, оказывается про Штирлица знаешь! Молодец. Ладно, тогда дописывай: « В целях конспирации избираю себе псевдоним «Исаев», под которым в дальнейшем буду предоставлять оперативную информацию». Фамилия, подпись! Число ставить не надо!
- Чья фамилия! – теперь уже огорчил своим вопросом Бегемот!
- Твоя! Девичья! – пояснил Иван. – И вот, что! Эта бумага еще ничего не значить, и от ответственности тебя не освобождает. Если ты будешь сидеть трутнем на теле органов госбезопасности, то…
- Да понял, я понял! – начал ерепениться Бегемот.
- Да ни хрена ты не понял родной! – опять перешел Иван на повышенные тона. – Шанс - это еще не гарантия!
Валентин слегка озяб от такого обращения. Он уже думал, что гроза миновала и переживать больше не о чем.
- Тут все зависит от твоего желания и трудолюбия. Если филонить будешь, пеняй на себя! Я тебя породил, я тебя и кончу. Связь держать через Павла Федоровича и слушаться его как отца родного.
Паша и Юра сидели в машине и молчали. Тягостно молчали. Паша был явно расстроен такой выходкой Богреева, а Татарчуку нечего было сказать. Он прекрасно понимал Павла Федоровича, но и Ивану нечего было предъявить. Он выполнял установку руководства, и делал это хоть и жестко, но результативно. Наконец из калитки вышел Богрееви, сел на заднее сиденье.
- Вот! – он протянул сложенный пополам стандартный листок Павлу. – Это тебе моральная компенсация за испорченное настроение.
- Это что? – удивился периферийный борец с организованной преступностью, прочтя содержимое листка.
- Это, Паша, тебе моя посильная помощь, в деле выполнения плана вербовок и усовершенствования агентурного аппарата, – пояснил Иван.
- Ты что, его без санкции «покрасил» (завербовал)? – начал задавать Павел глупые вопросы.
- Да брось ты, Паша! Ведь не первый день замужем. Там на подписке число не стоит. Подготовишь все документы к вербовке и потом оформишь все нужным числом. Хочешь в этом году, а хочешь в следующем. Вот тебе ручка, чтобы число на документе проставить той же пастой. С этого «Исаева», - Богреев назвал Бегемота уже по оперативному псевдониму, – можешь не слазить и смело пугать его расстрелом, если будет лениться. Ну, как, Паша, я прощен?
- Прощен! – буркнул Павел Федорович, засовывая «подписку» во внутренний карман куртки. – Теперь получается я тебе «поляну» должен накрыть?
- Это, брат, по совести! Если хочешь товарищей от чистого сердца угостить, я не против, – ответил Богреев на такое предложение.
Уже ранним утром поезд уносил Богреева и Татарчука из Конотопа обратно в столицу.
В купе опять ехали одни.
- Я что-то Пашу не понял! Я за него вербовку сделал, а он какой-то недовольный, – поделился Иван своими думами.
- А что тут непонятного? – удивился Юра такому вопросу. – Вот ты сам бы сильно радовался, если бы к тебе на территорию пожаловал какой-то хлыщ из центрального аппарата и начал права качать и самоуправство творить?
Иван промолчал.
- То-то же! – сказал Татарчук укоризненно. – Ну, давай рассказывай, что ты там нового про Матвея выведал. Есть хорошие новости или к расстрелу готовиться? Опять наше руководство будут в вину вменять, что Турчина не взяли.
- А чтоб ты и не сомневался! – добавил оптимизма Иван на счет будущих перспектив. – «Ну а новости такие. - Во-первых, как сообщил Бегемот, он же «Исаев», Матвей со своим подельником Семенцовым рванули на Закарпатье. Хотят через Малого уйти на Запад.
- Так мы ведь там ему все дорожки перекрыли? Неужели сам в мышеловку залезет?
- Сомневаюсь! Не такой Турчин дурак, чтобы без разведки соваться. Да и Малого на месте нет. Он сейчас в Словакии прячется. Думаю, Матвей об этом знает. Играет он с нам. Хитрая тварь. Да ладно, я все равно на всякий случай ориентировку в Ужгород отошлю. И вторая новость. Матвея блатные с бандитами ищут. Он якобы воров на деньги прокинул, и на него теперь охота объявлена. Награду солидную объявили за его голову - пятьдесят тысяч американских рублей. Только одно условие - живым взять и заказчику доставить. Так, что, Юра, через своих источников из криминальной среды держи руку на пульсе. Если бандиты раньше нас Турчина найдут и опросят, то придется его нам с тобой не по заграницам, а по посадкам искать, в землю закопанного. Кстати, имя, или как там у них погоняло, - Боярин, тебе о чем-нибудь говорит? – поинтересовался Иван.
-О чем-нибудь говорит. А что? - по лицу Татарчука было видно, что он изрядно удивлен.
- Да ничего особенного. Просто - это он Матвея Бегемоту заказал. От него информация пошла о том, что постанова есть Турчина изловить!
- Разберемся! – наливаясь злобой сказал Юра толи Богрееву, толи самому себе.
Глава восемнадцатая
Как обычно, в вагоне электропоезда была страшная давка. Внутри не было места не то чтобы присесть, даже встать, поэтому не особо удачливые и расторопные пассажиры ютились в холодном и прокуренном тамбуре. И не смотря на всенародное столпотворение, некоторые бойкие предприниматели умудрялись пробираться между могучим лесом людских тел и предлагать измученным путникам всякую ширпотребовскую ерунду, напитки и продукты питания. Иногда проскакивали уличные артисты и актеры народной самодеятельности. Первые, как умели, играли на музыкальных инструментах, прося взамен своих стараний вознаграждение в виде звенящий меди. Вторые разыгрывали перед почтенной публикой драмы почище шекспировских и взывали к зрителям с просьбой помочь в решении личных проблем, все той же звонкой монетой. Из раскрытых дверей между тамбуром и пассажирскими местами электропоезда доносилась раскатистая музыка гармони, и чей-то жалобный голос пел о нелегкой судьбе. Возле двери стояли два молодых человека в пуховых спортивных куртках и джинсах. На голове у обоих была одета черная спортивная шапка одинакового фасона.
- Ты сам додумался на электричке до Питера ехать, или кто присоветовал? – возмущался Семен.
- У тебя есть лучшее предложение? – начал злиться Турчин, которого тоже раздражали данные условия передвижения.
- Можно было без геморроя, сесть на людский паровоз и по-быстрому, до северной пальмиры доехать. Нет, ты у нас Джеймс Бонд - секретный агент его королевского величества. Шифруешься от собственной тени. Это уже паранойя, и медицина здесь бессильна. Третьи сутки пхаемся, а проехали с гулькин нос. Так мы к Слону и до Рождественских праздников не попадем.
- Тише едешь, дальше будешь, – уже спокойным тоном ответил Матвей. – Ты что совсем не отшибаешь? Для того, чтобы билет на поезд взять, надо паспорт показывать. А нам наши ксивы, впрочем, как и морды, светить вовсе не обязательно. Тут народу много. Прикид у нас с тобой тоже подходящий. В толпе легче всего затеряться.
- Вот, вот, – продолжал негодовать Семен, – одели как лоха позорного. В электричку заперли, где людей как селедок в бочке, и ради чего спрашивается? Кто нас тут искать будет? Все думают, что мы с тобой на Запад рванули.
- Не ори! – грозно приказал Матвей попутчику и почти шепотом продолжил. – Ради твоей же безопасности, баран бестолковый, мы с тобой на пригородном железнодорожном транспорте катаемся. Не факт, что нам поверили, будто бы мы через Закарпатье когти рвать будем. Не забывай, что неутомимые деятели от государственной безопасности уведомили своих коллег, как в ближнем, так и в дальнем зарубежье, о нашей с тобой пропаже. Плюс есть еще такая организация как Интерпол, для которой государственные границы и вовсе не являются железным занавесом. Вот поэтому электричками добираться безопаснее.
- Ну, хорошо, приедем мы к Слону, а дальше что? Так и будем в подполье сидеть, всю оставшуюся жизнь, как народовольцы? – продолжал канюкать Семен. Он действительно не представлял, что дальше делать и чем себя занять.
- Сперва надо еще доехать, а потом будем посмотреть. По месту решать станем, как дальше жить. Слон нам нормальные паспорта сделает. Может Беда этих уродов-депутатов шевелиться заставит, чтобы они дело замяли. А если в ближайшее время вопрос не решиться то мы с деньгами на Запад уйдем или за океан, новую жизнь осваивать. За последнюю сделку деньги-то ко мне придут. Всего денек - другой ждать осталось. Так что Семен, если нам помочь не захотят, то придется в виде морального ущерба бабки себе оставить, на жизнь. Я считаю это абсолютно справедливым. Конечно, последний расклад меня абсолютно не радует, - задумчиво произнес Матвей а затем продолжил бодрым голосом пытаясь влить хоть немного оптимизма в своего собрата по несчастью. - Но, тем не менее, если что, хватит и на золотые зубы, на мало поношенный смокинг и на носки без дырок.
- Да попали мы с тобой в замес на ровном месте! – продолжил свои мрачные рассуждения Семен. – И ты прикинь, какая Боярин сука! Такую тему против нас хитрую замутил. Объявить охоту на честных пацанов!
- Ну, то, что Боярин сука, это я и раньше знал. А вот что он сам это все организовал, есть у меня большие сомнения.
- Так, а кто же еще?
- Сверху Боярину помогли. Ведь он нас не только перед блатными подставить решил, он еще и «контору» навел, когда меня взять хотели.
- А откуда такие умозаключения? – поинтересовался Семен.
- Ему ведь тоже было известно, что я в офисе должен находиться. И Боцман не видел, чтобы он приезжал на встречу, на которой сам уж очень активно настаивал. Но это и хорошо! – неожиданно закончил свои размышления Матвей.
- А чего здесь хорошего?
- Хорошо, что Боярин сукой оказался. Значить, среди наших стукачей нет. Но, Боярин - это не главный наш враг. Так, мелкая сошка, исполнитель чьей-то воли. А вот чьей, я пока не знаю. И это меня больше всего тревожит.
К вечеру поезд добрался до конечной станции. Народ большей своей частью разбрелся по промежуточным остановкам и полустанкам, и посему вагоны были полупустые. В числе прочих пассажиров на перрон сошли, измученные долгим странствием, Матвей и Семен.
- Ну что, до Питера рукой подать. Завтра поутру наведаемся в гости к Слону. А теперь надо где-нибудь ночлежку разыскать, чтобы переночевать, – нарисовал план ближайших действий Турчин.
- Предлагаю взять «фару». Местные таксисты лучше нашего знают, где можно нормальный номер снять.
Семен поступил мудро, предложив взять такси. В течение получаса был разыскан загородный мотель, с душем в номере. За свои старания «шеф» был хорошо вознагражден и, довольный, укатив восвояси, оставив щедрым пассажирам свою визитную карточку, на всякий случай. Наконец-то путники смогли нормально помыться и побриться после трехдневного скитания по пригородным поездам. Семен после омовения вылил на себя половину флакона туалетной воды. Он вообще был очень чувствительным к запахам. Особенно его раздражал едкий дух людского пота, котором, как ему казалось, он насквозь пропитался в этом проклятом железнодорожном транспорте.
- Это еще хорошо, что нам летом бежать не пришлось, – подшучивал над спутником Матвей, глядя как тот тщательно орошает свое тело благовониями.
- Летом я, наверное, сразу бы сдох в этой душегубке, или на первой же станции пошел бы властям сдаваться, – согласился тот с данным высказыванием. – Такая вонища в этих вагонах.
- Это не вонища, а русский дух! – поправил своего слегка зажравшегося попутчика Турчин. – Далек ты, Семен, от народа! Не хорошо от родных корней отрываться.
- А ты не далек? – возмутился тот, на такие беспочвенные упреки. – Сам когда последний раз в метро ездил? Если ты у нас таким большим аскетом-философом стал, то могу пожелать тебе всю оставшуюся жизнь на общественном транспорте кататься.
Матвея эта гневная триада и угрозы наслать такое малопривлекательное проклятье совсем не задели. Он улыбнулся, глядя на разгневанного товарища, а Семен поняв, что разговор исчерпан, повернулся к зеркалу и продолжил с неистовством удалять от себя этот специфический народный дух при помощи крепкого французского аромата.
Поужинав в небольшом гостиничном ресторанчике, друзья с полным брюхом и спокойной совестью отправились на покой.
- Послушай, Матвей, – сказал Семен, лежа на просторной кровати. – А откуда ты Руслана знаешь?
- Он с «Поручиком» вместе в военном училище учился, – позевывая ответил Турчин.
- А сам лично ты с ним давно познакомился?
- Года два. Мы тогда с «Поручиком» через Руслана пару интересных тем провернули.
- А он кто по национальности? – приставал с расспросами Семен.
- Чеченец.
- А у нас он что делает? – Семена явно распирала от любопытства.
- Тоже, что и ты. Вот ты молдаванин, и я же тебя не спрашиваю, что ты у нас делаешь? –Турчин лукаво посмотрел на своего спутника в ожидании его реакции.
- Это с чего ты взял, что я молдаванин? – немного обиделся Семен. – Я щирый украинец!
- Это ты по внешности своей хохол, а по уму натуральный молдаванин, – продолжал глумиться Матвей. – Такие тупые вопросы задаешь. Он в училище еще при Союзе поступал. Потом, после развала, он вроде из армии уволился и тут остался. А что ты к нему привязался?
- Да просто, я «черным» не сильно-то доверяю. Мутные они все какие-то. И дикие поголовно. Одним словом, «звери» и есть! – дал пояснения Семен.
- Придется тебе пересмотреть теорию расовой неполноценности. И еще не забудь своими размышлениями с Асланам поделиться, когда он от «хозяина» откинется.
- А причем здесь Аслан? – откровенно недоумевал Семен. - Он наш, обрусевший… от долгого проживания на нашей территории.
- Не прав ты! В полный рост не прав. Встречаются хорошие люди среди представителей других наций. Точно так же, как и среди своих братьев, редкие сучары, волки позорные – подвел черту под полуночные рассуждения своего приятеля Матвей. – Да и по большому счету, какого цвета у тебя рожа, роли абсолютно никакой не играет. Главное, кто ты есть внутри. Вот Руслан, натуральный пацан, что изнутри, что снаружи. Поступил с нами как брат. А вот твой зема - Бегемот только внешне, из себя натурального бандита по-понятиям корчит, а внутри мразь продажная. Вот тебе и вся правда. Давай спать, завтра день трудный.
- Тут ты прав. Он хоть и злобный чеченец, и к нам славянам, кроме лютой ненависти за свою поруганную родину ничего не испытывает, а взял помог. И не выдал нас, хотя деньги хорошие сулили. И с машиной вполне по-братски поступил. Мог бы нам пятьдесят тон отвалить и до свидания, а что сверху, себе оставить. А он только за работу взял. И то не себе, а на необходимые расходы. Да, Руслан в натуре красавец. За неделю решил вопрос с левыми паспортами и дырку в границе сделал. Ты знаешь, я в первый раз через кордон нелегально переходил. Чисто, как дедушка Ленин.
- Давай спи, вождь мирового пролетариата, а то в натуре тебя в мавзолей определю! – шутливо пресек разглагольствования Матвей.
- И все равно я ему как-то не доверяю! – вернулся к старой теме разговора Семен.
- Кому? Руслану? А чего же ты тогда дрых у него дома без задних ног? Не боялся, что он тебя спящего зарежет?
- Так береженного Бог бережет! – самодовольно заявил Семен показывая пистолет!!! лежавший у него под подушкой. У Матвея чуть глаза с орбит не выпали.
- Ты что со стволом через границу шел? – Матвей просто задыхался от ярости.
- А что такого? Таможенный досмотр мы все равно не проходили, – спокойно ответил Семен.
- Смотрю я на тебя и просто поражаюсь, до какой степени удивительный ты человек!
- Это почему?
- Да потому, что ты прямое подтверждение теории эволюции Чарльза Дарвина. Твой предок обезьяна.
- А у тебя можно подумать нет!
- Представь себе, нет! - удивил своим ответом Матвей. - Меня Бог создал, а тебя трудолюбивая пьяная гамадрила.
- Это почему же так? – обиделся Семен.
- У тебя мозгов столько же, сколько и у примата, только и того, что говорить умеешь. Ты зачем с собой ствол взял?
- А я себя без оружия некомфортно чувствую, – огрызнулся тот. – Ты сам, умник, вспомни, чтобы ты без него делал в Конотопе, когда на тебя Бегемот накатил. Устраивал бы кулачные бои без правил? А может ты у нас «Шаолинь» доморощенный и пули умеешь зубами ловить прямо на лету?
- Ты пойми, мы сейчас на чужой территории! В другой стране! С поддельными паспортами! И если мы тут с кем-нибудь разборки начнем устраивать, то лучше сразу пойти и ментам добровольно сдаться. Может, зачтут как смягчающее обстоятельство. А ты еще с собой оружие таскаешь. Дай сюда волыну! – приказал Матей.
Семен нехотя передал пистолет Турчину.
- И что ты с ним делать будешь? – спросил разоруженный подельник.
- Выкину! – ответил Матвей, положа оружие себе под подушку. – Только вначале отпечатки вытру.
На следующее утро беглецы решили доехать до града Святого Петра не на электричке, а на маршрутном такси, которые ходили из провинциального захолустья в северную столицу в превеликом множестве. Доехали до конечного пункта назначения быстро, за часа полтора – два. Прямо на центральный автовокзал, куда шел автобус, ехать не стали, а вышли на окраине рядом с ближайшей станцией метро. Город встретил прибывших гостей сыростью, слякотью и мерзким моросящим дождем. Налетевший на колыбель трех революций атлантический антициклон принес с собой не только теплые воздушные массы, но и большую облачность со всеми вытекающими последствиями. Свинцовое небо давило не только на крыши домов, но и на позвоночный столб, от чего, и без того невеселое, настроение окончательно испортилось.
- Что-то не очень радушно встречает нас северная пальмира, – поделился своими первыми впечатлениями Семен. - Слушай, а ты Слону звонил? Ну, чтобы там он встречу организовал, как положено.
- Месяца полтора назад. Он меня еще тогда в гости приглашал. Надеюсь, приглашение осталось в силе.
- Ну, а если его сейчас в городе нет? Что тогда будем делать?
- Тогда, – спокойным голосом сказал Турчин – поедем на железнодорожный вокзал. Снимем у местной бабушки квартиру - где-нибудь на отшибе и будем терпеливо ждать возвращения Слоника.
- А не проще было бы перезвонить и предупредить?
- Не проще! – Матвей снисходительно посмотрел на приятеля. – Вдруг его слушают. Или такого не может быть?
- Навряд ли. Откуда они знают, что мы именно к Слону в гости прикатим?
- А вдруг знают, или подозревают. К тому же, Костика с большой натяжкой можно назвать законопослушным гражданином. Его могут в оборот взять и без нашей помощи.
- Так, а что, мы к нему так в тупую, сразу в офис пойдем? – приставал Семен со своими расспросами.
- Можно сказать и так. Только сначала пробьем, что у него творится. А то мало ли. Вон у нас чекисты нежданно негаданно взяли и обыск учинили. Так что теперь будем действовать с большой осторожностью и особым цинизмом. Доставай свой блокнот и смотри адрес, Сусанин. Карты города у нас нет, поэтому в поисках будем опираться исключительно на помощь местного населения. Язык он и до Киева доведет.
- Хотел бы я сейчас в Киеве быть а не здесь бомжевать, – Семен явно грустил за украинской столицей, а вместе с ней и за спокойной размеренной жизнью, из которой его безжалостно вырвали борцы с организованной преступностью, завистливые до чужого коммерческого успеха.
- Да, в «Матери городов русских», тебе точно бы бомжевать не пришлось. Тебе там быстро угол найдут, на Лукьяновской тюрьме, или на Аскольдовом переулке, в эсбэушном изоляторе, – съязвил Турчин.
Ближе к обеду два путника стояли невдалеке от офиса своего знакомого. Обстановка вокруг коммерческого предприятия была спокойной.
- Ну что, я пойду вовнутрь, пробью, что к чему, и запишусь на прием к директору, - Сказал Семен Турчину. - Если все тихо, я тебе на мобилу звякну.
- Подожди! – Матвей без всяких комментариев пошел в направлении газетного киоска. Буквально через минуту он вернулся, держа в руках журнал, в котором размещались вакансии на работу. Вынув из внутреннего кармана ручку Турчин открыл один из разделов и стал старательно обводить круги вокруг некоторых объявлений.
- Ты что делаешь? – поинтересовался Семен у своего приятеля, действия которого были ему абсолютно непонятны.
- А как ты собрался в офис идти?
- Ногами! – коротко, но эффектно пояснил Семен.
- А если там сейчас мальчики из МВД работают? Что ты им скажешь? Из Киева приехал старого друга навестить?
Семен промолчал, потому, как не обдумывал линию поведения, если вдруг у Слона в офисе сейчас идет обыск или еще хуже, устроена засада.
- На! - протянул ему Турчин исчерченный журнал. Как успел заметить «следопыт-любитель» пресса была открыта на странице охранные услуги.
- А почему охрана? – задал вопрос Семен ни к селу ни к городу.
- А ты свою рожу в зеркале видел? Ну кто поверит что ты бухгалтером работаешь или театральным критиком? А охранник из тебя прямо профессиональный. Короче, войдешь в офис. Если вдруг там орлы из компетентных органов к тебе приставать начнут, скажешь, что только сегодня из провинции приехал по вопросу трудоустройства. Сюда попал случайно, город плохо знаешь, адрес перепутал. И я тебя прошу, посмотри в паспорте, где ты хоть прописан и в каком городе родился, а то спросят, а ты ни хрена своей автобиографии не знаешь.
- Да все я знаю. Уже наизусть заучил, – Стал обижаться Семен на такие нравоучения и незаслуженные укоры. – В любом состоянии могу все по уму рассказать.
- Ну, ладно с Богом! Только веди себя там прилично. К секретутке не приставай и лишнего внимания к себе не привлекай.
Получив последние напутствие, Семен, не спеша, направился к центральному входу. Через минуту он исчез в темной пасти подъезда. Матвей закурил сигарету и подошел к автобусной остановке, которая располагалась напротив офиса Слона. Дабы не привлекать к себе излишнего внимания, он начал с любопытством читать, расклеенные на боковых стенках пристанища пассажиров разноцветные клочки объявлений, якобы в ожидании нужного общественного транспорта. Минуты тянулись словно качественная резина, а от Семена не было никаких вестей. Безызвестность стала не на шутку раздражать Турчина. Он уже начал подозревать, что его попутчик нарвался в офисе питерского друга детства на «непрошенных гостей» и сейчас дает им объяснения по факту своего визита. От этой мысли Матвей окончательно расстроился. Только не хватало еще потерять Семена. Наконец по ноге пробежала щекочущая судорога виброзвонка мобильного телефона, крепко сжатого тугим карманом джинсовых брюк. Матвей поспешно извлек трубку из штанины и посмотрел на табло. Звонил Семен. Турчин нажал зеленую кнопку и поднес трубку к уху.
- Матвей, – раздался знакомый голос Семена. – Сейчас обойди здание справа и увидишь через дорогу «Чероки» черного цвета. Подходи и садись в машину. Все, давай! – В трубки запищали короткие гудки.
Содержание сказанного не сулило ничего хорошего. Наверное, что-то стряслось, раз Слон предпринял для встречи такие меры конспирации. Матвей не спеша, чтобы не вызвать подозрения, обошел дом. Как и было сказано, на противоположной стороне улицы был припаркован джип черной масти. Матвей перешел дорогу и подошел к автомобилю. Задняя дверь слегка приоткрылась, и Турчин без раздумья бухнулся на мягкое кожаное сидение. Коренастый человек, сидевший за рулем, резко повернулся, и Матвей увидел напротив себя знакомое лицо своего старого друга – Слона. Слева, на заднем сидении, восседал незадачливый следопыт – Семен.
- Ну, вы блин даете! – довольно странно начал Слон, и это еще больше насторожило Матвея. Выходит что его опасения были не напрасны.
- Для начала, здравствуй Костик! – Матвей протянул правую руку для рукопожатия.
- Здравствуй! - поздоровался питерский абориген. – «Хорошо, что тебя никто не видел», – сказал Слон Турчину. - У меня намедни гости были из ФСБ. Тобой интересовались».
- А как давно? – спросил Матвей, уже ничему не удивляясь. За последние несколько недель, погони, облавы, засады и полное отсутствие хороших новостей стали для него привычным делом.
- Да недели две или три назад. Чисто, просили оказать содействие в задержании особо опасного преступника господина Турчина, который разыскивается Интерполом за совершение особо тяжких преступлений на территории Украины.
- А про меня что-нибудь спрашивали? – поинтересовался Семен.
- Привет просили передать, если встречу, – пошутил Костя. – Короче, поехали. У меня хата есть свободная. Пока на ней и осядете. Я вас сейчас туда отвезу, а сам по делам мотнусь. Вечером заеду в гости, посидим, покумекаем, как быть и что делать.
Машина рванула с места и понесла пассажиров по городу.
Поздно вечером три товарища сидели за столом, который был заставлен всевозможными угощениями, добытыми Костиком в одном из ресторанов.
- Жрите. Наверное, горячего давненько не ели, - сказал заботливый Слон. Сказал по-простому. Именно за эту самую простоту и олимпийское спокойствие получил Костик еще в школе свое прозвище.
- Да нет, - самодовольно сообщил Матвей. - Вчера в ресторане отужинали.
- Ого! Так вы по-барски путешествуете, с комфортом! – удивился Константин.
- Где уж там! Три дня в электричках пхались, а затем еще маршрутками и метро, – посетовал на судьбу-злодейку Семен. – Вчера только и удалось отдохнуть да поесть по-людски.
- Ну, а чего у вас стряслось, что пришлось в срочном порядке ноги уносить? – Константин перешел к сути проблем. И услышал довольно долгую и до невозможности запутанную историю происшедшего. Суть была ясна, а вот на счет главных действующих лиц (за исключением пострадавших - Семена и Матвея) и организаторов наезда - тайна, покрытая мраком.
- Так что такие вот дела, Слон! – Сказал Турчин, окончив повествования о своих злоключениях.
- Ну и что дальше делать думаешь?
- Пока буду ждать. Если ты не против, то немного потасуюсь у тебя, – Матвей пристально посмотрел на Слона.
- Да ради Бога. Всегда рады, – радушно удовлетворил просьбу скитальцев Константин. - Только на счет большого гостеприимства я обещать ничего не могу. Как ты сам понимаешь, экскурсии по городу, особенно по его злачным местам, при таком раскладе отменяются. Дай я хоть паспорта посмотрю, а то может вам вообще придется временно на полное нелегальное положение перейти.
Матвей, не спеша, достал документ и протянул его Слону. Тот внимательно полистал паспорт и уважительно сказал:
- Да! Качественная работа. Подозреваю, что бланки даже настоящие. Где делал?
- Еще перед переходом границы. Руслан постарался, – ответил Турчин.
- Ну что ж, дадите мне свои ксивы, а я вам на днях питерскую регистрацию устрою. Без нее на улице появляться не рекомендуется даже лицам славянской национальности. У нас с этим строго. Сам понимаешь, борьба с терроризмом, штука серьезная.
- Не вопрос, – Матвей закурил сигарету. – Только мне надо будет завтра – послезавтра ближайший интернет клуб посетить. Очень важное письмо должно прийти.
- А зачем тебе Интернет клуб, – поинтересовался Слон. - Можешь у меня в офисе вечером в «сети» пошарить. Я всех сотрудников разгоню, чтобы тебя не видели, и ройся сколько угодно, хоть до самого утра.
- Спасибо, но через офис попалиться можно. Вдруг этот электронный адрес из «конторы» пасут. Через него могут и на тебя выйти. А в клубе уйма народа. Пока опера место прямого эфира установят, может не один день пройти. Да и попробуй, вспомни, кто и когда приходил. Так что пойду в клуб, дело решенное.
- Резонно! - согласился Костик. – Я пробью, где клубы имеются побольше и подольше отсюда. Да, вам «капуста» нужна?
- Нет спасибо. Мы прихватили малость; думаю, если жить по-скромному, то на полгода точно хватит, – сказал Матвей улыбаясь.
- Ну, смотрите! Много, конечно, дать не смогу, но на пару «косарей» выручу, если что, – деловито заявил Слон.
- Спасибо, братан! – поблагодарил Костю Семен. – Учтем на будущее.
- Ну, что, пацаны, время позднее, не буду вас стеснять своим присутствием, – Константин поднялся из-за стола. – Сейчас водилу вызову и в семью. А вы тут располагайтесь, как дома.
- А позволь нескромный вопрос, – сказал Матвей питерскому приятелю. – Чья это хата?
- Да так, одного барыги. Он мне денег не мало задолжал. Вот я ее у него в счет погашения задолженности и забрал. Думаю продавать. Но вы не переживайте. Можете жить сколько понадобится.
- А старый владелец в гости не пожалует? – в свою очередь задал вопрос Семен.
- Да нет, хата уже на одного ветерана труда переоформлена. Кроме меня, сюда никто не сунется. Так что живите, не о чем не парьтесь, – успокоил Слон.
Костя покинул компанию через пятнадцать минут, оставив запас продуктов и ключи от квартиры, так, на всякий пожарный случай. Но предупредил, чтобы беглецы без крайней нужды из дома носа не высовывали, даже во двор.
Когда скитальцы остались вдвоем, то, наконец, смогли хорошенько осмотреть свое новое убежище. Квартира имела две большие комнаты, и обе были неплохо меблированы, хотя все предметы, находящиеся в помещении, имели отношение к эпохе исторического материализма.
- Ну, что будем отходить ко сну? – предложил Турчин позевывая.
- Да не мешало бы выспаться. Кстати о птичках, а на кой ляд тебе интернет понадобился? Может, просветишь товарища, конечно, сели это не военная тайна и ты не Мальчишь-Кибальчишь?
- Счета узнать на которые деньги капнули, – пояснил свой интерес ко «всемирной паутине» Матвей. – Надо ведь использовать в бизнесе все новшества технического прогресса. В том числе и электронную почту.
- А ты не боишься, что кроме тебя заветные цифры могут увидеть и другие лица, которым знать об их существовании вовсе не обязательно! – встревожился Семен.
- Пусть смотрят! – Турчин всем своим видом олицетворял полное спокойствие и вселял уверенность. – Думаю то, что они увидят, навряд ли им пригодится в авантюрном деле поиска клада. Начнем с того, что они не знают моего «Логина» и пароля. Ну, и само послание все равно зашифровано, и только я знаю, как разобраться с кодом. И последнее, куда придет заветная малява, знаю опять же я и мой товарищ. А последний сейчас наверное жадно вдыхает лондонский смог. Даже если чекисты и контролируют нашу переписку, то выйти на моего посредника могут только в очень далекой перспективе. И пока они будут все эти ребусы решать, то вся выручка будет далеко запрятана в бескрайних просторах офшерных банков, благотворительных фондах и иных финансовых организациях. Короче, за конфиденциальность информации можно особо не переживать.
- Интересно, а с чего это местные «федералы» вдруг так засуетились нас ловить? Какой им с этого интерес? – Семен недоумевал по факту такой повышенной заинтересованности российских спецслужб. Да, они преступники, и находятся в международном розыске. Но ведь преступление совершено на территории Украины, и такое рвение со стороны сотрудников ФСБ ему было крайне непонятно.
- Это ты про недавний визит к Слону? – переспросил Матвей.
Семен утвердительно кивнул головой.
- Все дело в том, – начал разъяснять Турчин суть дела. – Редкоземельный металл, который мы на Западе реализовывали, имеет российские корни. Нам его, между прочим, продавали не барыги районного масштаба, а очень известные деятели РФ. Вдруг информация просочиться? Может нешуточный международный скандал разразиться… и все такое. А такой шухер российской стороне совершенно ни к чему. Потому «федералы» и из кожи вон лезут, чтобы нас поскорее изловчить и издевчить. Ну ладно, давай спать, вон Слон белье принес. – Матвей указал рукой в сторону двух больших пакетов: «Выбирай себе постель».
Семен подошел к пакетам и развернул первый попавшийся.
- Ты смотри! – удивился Семен, увидев содержимое пакетов. - Полный сервис, как в лучших домах Лондона. Даже тапочки имеются.
- Твой размерчик? – шутливо спросил Матвей.
Семен с важным видом накинул халат на плечи, и всунул ноги в комнатные тапочки.
- Прикид как по мне шит. Только вот рукава немного великоваты, – Семен принялся подворачивать манжеты. – Как? – поинтересовался он у Турчина, закончив подгонку амуниции и демонстрируя обновку со всех сторон.
- Может тебе, Семен, податься в модели? Одежду демонстрировать, у тебя уж больно складно выходит.
- Нет, уж лучше в управдомы! – стал отшучиваться приятель.
- Ладно, я буду в зале спать! – принял волевое решение Матвей.
На том и разошлись по кроватям.
Слон, как и обещал, заехал на следующий день.
- Ну, что, братья-кролики. Теперь можно и по городу гулять. Только без особого фанатизма, – порадовал хорошей новостью Костя, протягивая беглецам их паспорта. – Регистрация нормальная, так что проблем со стражами порядка быть не должно. Теперь вы у нас не тунеядцы, а рабочий класс. Выучите названия фирмы, где работаете менеджерами в отделе продаж. Вам даже для форсу босяцкого выписали трудовые книжки и зарплату начисляют. Если мусора по серьезному ципанут, то директор подтвердит, что вы у него трудитесь. Квартиру эту вы снимаете. Ветеран засвидетельствует в случае надобности, что вы постояльцы приличные, порядок и нормы общественного общежития не нарушали и бардак не устраивали. Так что, пацаны, вы теперь натурально питерские жители.
- А на счет Интернета ты пробил? – полюбопытствовал Матвей.
- Да! У одного моего знакомца, по ходу есть Интернет клуб. Он на другом конце города находиться, – Слон протянул Турчину визитную карточку. – Можешь туда ехать в любое время. Кафе работает круглосуточно. Плюс там еще дискотека, так что народу ходит туда не меряно. Будь спокоен, засвета не будет, если только не по наводке.
Матвей повертел в руках карточку и сунул ее в задний карман джинсов.
- А как туда проехать?
- Заведение рядом с метро находится, буквально метрах в пятидесяти, так что найдешь легко. Ну а если даже и в трех соснах умудришься заблудиться, то спросишь у любого прохожего. Клуб известный, и каждый тебе укажет правильную дорогу.
- Спасибо тебе, братан, – поблагодарил Матвей приятеля за его старания.
- Да не за что! – учтиво ответил Слон. – А что с берегов Днепра слыхать?
- Пока никаких вестей! – Вступил в разговор Семен. – Еще не звонили.
- Так, может, я звякну. Узнаю, что к чему. Давайте номер, кого набрать, а я обстановочку срисую, – предложил свои услуги Костя.
- Слушай, в натуре, вы ведь с Птицей одноклассники? – родилась в голове Турчина гениальная мысль.
- Так и есть. С пятого класса вместе гранит наук грызли! – подтвердил Костя.
- А ты с ним контакт поддерживаешь?
- Раз в два – три месяца созваниваемся! – подтвердил Слон крепость школьной дружбы.
- Вот ему позвони и поинтересуйся, что у нас на фирме творится и вообще, как обстановка. Только спроси так, аккуратно, ненавязчиво, а то вдруг Птицу тоже в оборот наши доблестные органы взяли.
- Не переживай. Сделаю все путем! – успокоил Матвея Костя, роясь в записной книжке. – Вот и телефон его при себе имеется, так что сегодня же из офиса и позвоню.
- Да, и перед Птицей, не афишируй, что мы у тебя осели. Он, конечно, пацан свой, и я в нем уверен на все сто. Но пойми правильно, мало ли какой расклад. Может его телефон на контроле, а я потом буду понапрасну на друга грешить, – предупредил Турчин питерского покровителя.
- Обижаешь! Я ведь не пальцем деланный! – театрально изобразил Костя обиду на своем лице. - Береженного, Бог бережет, а не береженного, конвой стережет. Да, пацаны, может вам баб привести, ну так сказать для расслабухи. На выходные могу организовать. У меня тут недалеко за городом дачка имеется, так что за секретность нашего собрания переживать не стоит. Я все придумал. Так гулянку обставим, что даже моя жена не догадается. А у нее нюх лучше любой милицейской ищейки. Мой водила сперва вас туда доставит, а потом и я с бабцами подтянусь, – стал привлекательно описывать Константин детали будущей операции. - А вы, пока суть да дело, в баньке попаритесь и на бильярде разомнетесь, шары в лузу загонять.
- Спасибо тебе, Слоник, за предложения, только до выходных еще дожить надо, – поблагодарил Матвей гостеприимного товарища. – Посмотрим, как карта ляжет.
- Ну, смотрите. Если что, дадите знать. А мурки у меня шикарные. Оттопыритесь по полной. Ладно, пацаны, мне по делам пора, – Сказал Костя поднимаясь с кресла. – Блатная жизнь не легкая.
Матвей сидел в компьютерном клубе и просматривал свой почтовый ящик. Был уже вечер и народ в большом количестве праздно убивал время в прокуренном помещении. За стенкой раздавался монотонный грохот популярной мелодии, который изредка прерывался репликами ди-джея. В ритм вырывающимся из динамиков звуком вторили сотни людских ног, топая по полу, как будто пытаясь его проломить. Вокруг Турчина на удобных креслах восседали тинэйджеры, которые, как стая дятлов, выбивали барабанную дробь по компьютерной клавиатуре. Матвей заметно нервничал. На кону стояла немалая сумма и от того, сможет он ее достать или нет, зависела дальнейшая судьба, и не только его, но и очень многих близких ему людей. На экране появилось новое сообщение, присланное еще позавчера. Возле заглавия стоял красный флажок, давая понять получателю, что отправитель послания просит уведомить его о получении письма адресатом. Турчин внимательно прочел текст и щелкнул курсором по флажку. Затем, он не спеша, набрал ответное послание следующего содержания: « Через час». Матвей неторопливо поднялся из-за стола и направился в диско-зал, где имелся бар. Музыка, а вернее, какофония, напоминавшая звуки характерные литейному цеху, моментально оглушила Турчина. Он обратился к охраннику, дежурившему возле входных дверей, пытаясь выяснить у него, имеется ли в данном заведении место поспокойнее. Только с пятого раза он был услышан и правильно понят бдительным стражем. Секьюрити посоветовал ему подняться на второй этаж, где была комната отдыха. Окончательно контуженный звуковой канонадой Матвей забрел в помещение. В комнате на удивление было относительно тихо, и имелись просторные мягкие диваны. Турчин с ходу плюхнулся на ближайшее свободное место и размеренно стал потягивать пиво, которое догадливо прихватил внизу, в баре. Как он успел заметить, в зале находилось еще около десятка мужчин его возраста и несколько сопливых девчонок. Кавалеры коротали время в ожидании пока их молодые подруги окончательно свалятся с ног от, ритмичных телодвижений а присутствующие здесь юные леди набирались сил для новых плясок. Большинство посетителей сидело молча, хотя из темного угла помещения доносились кокетливые девичьи смешки и томные стоны. Но Матвею сейчас было не до влюбленных. Он ждал очень важную информацию и был поглощен исключительно размышлениями о том, как поступить с деньгами. На удивление шестьдесят минут пролетели быстро. Турчин поднялся с дивана и направился в компьютерный клуб. Место он себе забронировал на целую ночь и посему не сильно переживал по поводу, что его ящик будет кем-то беспардонно оккупирован. Возле коридора, который вел к главному входу в заведение, Матвей краем глаза заметил трех милиционеров, о чем-то беседовавших с охранниками заведения. Внутри у Турчина что-то екнуло. Неужели пришли за ним. Первое, что пришло Матвею на ум, это быстро, незамеченным, проскочить опасный участок и затеряться среди других отдыхающих. Однако неоправданная суетливость могла вызвать подозрение у представителей правоохранительных органов, тем более что один из них бросил быстрый взгляд его в сторону. «Будь, что будет», - подумал про себя Турчин и решил действовать нагло. Вместо того, чтобы проследовать к конечному пункту назначения - компьютеру, он лениво повернулся и направился в сторону выхода. Дойдя до охранников, Турчин попросил у стоящего на входе клубного вышибалы номерок, дававший ему право беспрепятственно обратно попасть в заведение. При появлении постороннего милиционеры слегка стушевались. Мельком Матвей успел заметить, как старший секьюрити протягивает стоявшему рядом с ним сержанту несколько долларовых купюр. Стражи капиталистической законности несколько растерялись неожиданному появлению незнакомца и не знали, как поступить, поэтому не предпринимали абсолютно никаких действий, для того чтобы извлечь зеленоватые бумажки из протянутой руки охранника. Турчин как ни в чем не бывало проследовал мимо них и вышел на крыльцо. В лицо ударило морозным воздухом. Матвей достал сигарету и закурил. За спиной хлопнула дверь. Турчин, не торопясь, обернулся, и увидел одного из милиционеров. Еще в коридоре, по внешнему виду блюстителей закона Турчин догадался, что визитеры являются сотрудниками патрульно-постовой службы.
- Огонька не найдется? – беспардонно поинтересовался у Матвея незваный гость.
Турчин, молча, достал из кармана зажигалку и дал прикурить сотруднику ППС.
- Отдыхаешь? – неожиданно спросил милиционер.
- Да вот решил телкой разжиться, только как я гляжу, контингент здесь такой, что срок дадут больше, чем она весит.
- А ты что не местный? – насторожился собеседник.
- Уже местный, – хладнокровно ответил Турчин. - Только еще не полностью в курсах, где что, а главное почем.
- Понятно! Если хочешь телок, то лучше попусту время не трать, а у местных охранников поспрашивай, - с этими словами милиционер указал рукой на входную дверь. - Они в курсе дела. Весь свой контингента знают. Могут точно показать, кого можно снять, а кого лучше не трогать.
- Спасибо за совет, – поблагодарил Матвей нового знакомого.
Турчин швырнул окурок в урну и уже собирался войти в помещение, как вдруг милиционер неожиданно спросил его:
- А документы у тебя есть?
Матвей с трудом справился с волнением и насколько это было возможно изобразил полное безразличие. Не спеша он протянул патрульному красную книжку, на обложке которой красовался большой двуглавый орел. Тот со знанием дела внимательно начал листать паспорт, наблюдая исподлобья за Матвеем. Тот в свою очередь флегматично смотрел за действиями правоохранителя. Закончив изучение документа, милиционер протянул его обратно владельцу и важно сказал:
- Без обид, служба такая!
- Понимаю, – ответил Матвей, пряча в карман свою ксиву и открывая входную дверь.
«Это же надо! Чуть было на ровном месте по собственной дури не попался. Хорошо что ментам не до меня было», - подумал про себя Турчин и посмотрел на часы. Уже целых десять минут он должен был быть на связи. Матвей прибавил шаг и зайдя в помещение Интернет кафе сходу прыгнул за арендованный «ящик». Еще через минуту он уже что-то быстро записывал на листе бумаги.
- Где тебя носит? – сердито спросил Семен. – Как урыл после обеда, так только под утро заявился. Я весь на измене, думал, что тебя уже замели где-нибудь по дороге.
- Не бурчи! – весело сказал Матвей, хлопнув по носу товарища листком бумаги. – Вот она карта острова сокровищ.
- А почему не пещера Аладдина? – ехидно вопросил Семен.
- Ну, пусть будет пещера Аладдина, мне чисто без разницы. Главное счета у меня. – Матвей устало опустился на кресло. – Теперь осталось воровскую часть Беде отправить и ждать, пока наши деятели от большой политики на счет своей доли суетиться начнут. Тогда им можно условие выдвигать. Взамен денег - решение нашего вопроса, разумеется с полной и безоговорчной амнистией.
- Слушай! А какого хрена ты блатным будешь деньги до решения вопроса отдавать? – недоумевал Семен по поводу такой щедрости. – Пусть тоже напрягаются. Ведь может так случиться, что ты им бабки переправишь, и они вообще от темы отойдут. И останемся мы с тобой при собственных интересах.
- Резонно! – неожиданно согласился Матвей. – Только ответь мне на один вопрос?
- Легко! – перебил Семен товарища.
- Кто будет за нашей землей присматривать, пока мы тут с тобой партизаним?
- Ну там Птица, или Боцман. Что у нас толковых людей мало?
- В том-то и дело, что у нас бестолковых много! – резко и очень обидно для Семена заявил Турчин. – Тебя вообще, мой примитивный друг, мысль не посещала о том, что в наше отсутствии много желающих найдется смачный кусок пирога себе урвать? Пока Аслан от «хозяина» откинется, у нас вообще ничего не останется. Даже если удачно масть ляжет и мы сможем через месяц - другой на историческую родину безопасно вернутся, то не факт что свое обратно возьмем. Не те сейчас времена, чтобы войну за территорию начинать. Пацаны без руководства остались, да и большинство из них под пристальным надзором «конторы», которой тоже на руку нас «опустить». Плюс не забывай, что воры могут предъяву предъявить за «кидок». Тогда нам надо будет еще и с ними разруливать. А скрываться сейчас и от государства и от блатных у меня нет никакого желания. Я с Бедой порешал, что он за нашей вотчиной присмотрит, пока мы с тобой в бегах пребывать будем. За это я часть договора выполню, которая его вкладов касается. Все понял?
- Ну, а если нам на Украине край и придется по жизни скитаться на чужбине? Тогда как?
- Ты, Семен, не бзди, я нашу долю и депутатскую себе припасу. Думаю, что это не будет крысятничеством. В любом случае, если мы с собой воровские деньги прихватим, то у пацанов и Аслана начнутся большие проблемы. А мы с тобой бандиты честные и не можем своим такой падляк кинуть. Ладно, чего понапрасну порожняк гнать. Беде я долю верну в любом случае, это дело решенное. А что, кстати Слон, звонил Птице?
- Звонил! – кисло ответил Семен.
- Ну, и что?
- Ничего хорошего! «Конторские» лютуют. Центральный офис до сих пор не работает. Бригаду Кота закрыли в полном составе. Юрист наш суетится, да пока все без толку. Мы с тобой в розыске. Ну, меня ловят, как у нас водится, с простым казенным интересом, без особого энтузиазма. А тебя прямо по - стахановски. Зуб как-то к тебе в гости заехал, так его с порога приняли, на «киче» три дня просидел. Думали он в теме, где мы прячемся.
Вот уж действительно ничего хорошего!!! А что, собственно говоря, хотел услышать Матвей? Он и так прекрасно знал или, по крайней мере, догадывался, о последствиях, которые начнутся для его подопечных после столь неудачно проведенного его же задержания. Пресс со стороны спецслужбы был вполне ожидаемым и прогнозируемым. И так будет продолжаться до тех пор, пока вопрос не будет закрыт. А положительно или отрицательно – это уже без разницы.
Солнце ярко светило и отражаясь от снежного пухового покрывала, слепило глаза. За ночь погода переменилась коренным образом. Какой-то арктический ветер принес на своих невидимых крыльях мороз и осадки в виде снега. Чуть только на горизонте алыми красками загорелся рассвет, тучи исчезли, словно полуночные приведения. Унеслись прочь сеять на грешную черную землю свое белое семя. Утром многие жители северной столицы были приятно удивлены панорамой, которая открывалась из их окон. Вместо серой жижи они увидели приятный глазу лебединый пух, разбросанный по всем углам и закоулкам еще сонного города. Снег приятно поскрипывал под ногами прохожих, серебрился на крышах домов и ветвях деревьев, перекидывался через каналы, вальяжно устроившись на выгнутых, словно коромысла, спинах трудяг мостов. Одна только Нева, темная и непокорная упорно сопротивлялась и не хотела залазить под ледяной панцирь, неся свои обнаженные воды в Финский залив.
Вот уже битый час Матвее и Семен гуляли по старым мостовым города Святого Петра.
- А городишко ничего, по крайней мере, центр впечатляет, – сказал Семен, любуясь старыми постройками в прекрасном снежном убранстве. В таком виде город, который так негостеприимно встречал своих гостей всего пару дней тому назад, Семену определенно нравился, – может, здесь жить останемся?
- Если так дальше дело пойдет, может и останемся, – Матвей не разделял мнения своего спутника. Он не был столь сентиментален и подвержен воздействиям погодных и природных факторов. Да Турчин был циник, особенно в теперешних обстоятельствах, когда на счет собственного будущего абсолютно ничего неизвестно. – А может и не здесь, а вообще в каком ни будь Минусинске или Кацапетовке, где пресловутый Макар еще не пас своих телят.
- Да ладно тебе в деприсняк впадать. Все будет хорошо. Кстати, у тебя когда с Бедой сеанс связи?
Матвей посмотрел на часы.
- Через двадцать минут.
- Слушай, а может тебе лучше по мобиле старику позвонить. Вдруг телефон, по которому ты звонить собираешься, тоже слушают. Чего доброго засекут, что из России звонок сделан.
- Какая разница. Если телефон слушают, то в любом случае определят, что я из-за кордона звонил, и даже установят из какого именно города. А если не слушают, а Радиоразведку к нашим розыскам подключили? Тогда все, что в эфире сказано по беспроводной связи, они перехватят. Мало того, что сами попалимся, так еще и Беду подставим. Да и номер этот старик лично дал. Не такой он безмозглый, чтобы «паленым» телефоном пользоваться. Ладно, пошли таксофон, искать из которого по «межгороду» звонить можно. Пока найдем, как раз и время звонить подойдет.
Телефонный автомат был обнаружен очень быстро. Товарищи успели выкурить по три сигареты в ожидании сеанса телефонной связи. Место было глухое, и Матвей не опасался, что кто-либо из прохожих может стать нежеланным свидетелем предстоящего разговора. Кроме того Семен был предусмотрительно поставлен «на шухер» - отслеживать обстановку в окрестностях. Турчин достал лист бумаги и набрал нужные ему цифры. В трубке раздались протяжные гудки. Наконец, внутри что-то щелкнула и сквозь пространство и время донесся чей-то незнакомый голос.
- Слушаю Вас! – сказал незнакомец на другом конце провода.
- Пожалуйста, позовите к телефону дядю Сережу! – вежливо попросил Матвей.
- А кто его спрашивает? – поинтересовался незнакомец.
- Внучатый племянник, на счет денежного перевода, – продолжал ломать комедию Турчин.
В разговоре наступила пауза.
- Ало, ну так здравствуй дорогой! – донеслось из телефонной трубки. - Я думал ты про меня старика совсем забыл.
- Вам тоже не хворать и здоровьем богатеть! – поприветствовал Матвей старого авторитета.
- Да, здоровье в мои года вещь бесценная, ни за какие деньги не купишь, только я хотел у тебя на счет должка справиться. Чем порадуешь? – Поинтересовался вор.
- У вас есть, чем номер черкануть?
- Иметься, – подтвердил голос.
Матвей достал из внутреннего кармана куртки лист бумаги и бросил быстрый взгляд на Семена. Тот подал условный знак, что все спокойно. Турчин начал диктовать сухие буквы и цифры, за которыми были скрыты огромные суммы денег воровского общака. Он еще раз перепроверил, правильно ли приняли на другом конце провода реквизиты счета. Убедившись, что все в порядке, Матвей сказал:
- Это Ваша доля. Как видишь Борисыч, я свое слово держу! – последняя фраза была произнесена с явным упреком.
- И я, дорогой племяш, всегда за свой базар отвечаю, – голос на другом конце провода звучал несколько раздраженно. – Сам знаешь, судьба не всегда в масть карты сдает. В том, что такой расклад вышел, моей вины в том нет.
- Это я понимаю, – ответил Турчин, немного успокоившись. – И про то, что ты в данной ситуации не при делах, об этом мне тоже известно. Поэтому я деньги тебе и отдаю без всякого базара. Но если случай выпадет, то передай этим сукам кабинетным, которые мне крышу обещали, чтобы они очень уж подсуетились и как можно скорее мой вопрос уладили. Как только вопрос решиться положительно, я сразу причитающуюся им часть и верну. А пока бабки у меня останутся, так сказать в качестве гарантии моей безопасности. Такой ход дела я считаю абсолютно справедливым. Все, что от меня требовалось, я сделал, красиво и качественно. Теперь дело за ними. Ну, а если они и дальше будут жопы в креслах греть и ничего не предпринимать, то их долю я оставлю себе в виде штрафа. И еще скажи им, что мне терять нечего. Это чтобы они глупостей не наделали, – Матвей не заметил, как снова перешел на повышенные тона. Изнутри его, как кислота, разъедала злость.
- Все, что надо я уже сам давно подрассказал. Только от разговоров вижу пока толку мало, – размеренно, по-стариковски ответил Беда на гневную тираду своего собеседника.
- Да, Борисыч, вы там в мое отсутствие за хозяйством присмотрите, чтобы злые завистники его по кускам не растащили.
- За это не переживай! – успокоил Матвея авторитет. – Пока ты в отъезде, я присмотрю, чтобы басота разная в твою вотчину и носа сунуть, не смела.
- И на том спасибо! – поблагодарил Турчин своего благодетеля.
- И ты береги себя! Если что, знаешь, как меня найти. Обращайся, не брезгуй, – попрощался Беда и повесил трубку.
Старый вор, без лишней суеты, допил стакан «Боржоми», отставил в сторону тарелку с недоеденной паровой котлетой и овсяной кашей. Длительные сроки заключения и грубая лагерная пища сделали свое черное дело, оставив о себе на долгую память прободную язву. Теперь на склоне лет Беде имеющему почти неограниченную власть и возможности в преступном мире, приходилось морить себя строгой и абсолютно безвкусной диетой. Что поделаешь, за все, без исключения, рано или поздно, приходится платить.
Через несколько минут после телефонного разговора, Сергей Борисович вышел из входных дверей ресторана, сел в машину и поехал в сторону своей загородной резиденции. Синхронно, за автомобилем старого вора двинулось еще несколько маши сопровождения личной охраны авторитета. Возле обочины осталась стоять «Жигули» девятой модели серого цвета с тонированными стеклами. В автомобиле сидели двое и внимательно наблюдали за только что отъехавшими машинами. Мужчина средних лет, восседавший на переднем пассажирском сидении, взял в руки небольшую радиостанцию, нажал транкинговое устройство и монотонным, выработанным за долгие годы работы голосом забубнил:
- Семерочка! Объект вышел из ресторана, сел в автомобиль и движется в направлении окружной дороги. Перехватите на перекрестке. Как понял? Прием, – в динамике раздалось противное шипение. Наконец-то из радиостанции донесся чей-то хрипловатый голос.
- Вас понял! Вижу машину объекта и сопровождение. Выдвигайтесь, через четыре квартала подхватите на развилке.
- Вас понял! – подтвердил прием информации мужчина.
- Вот, паскуда! – Сказал сосед, развалившийся на водительском месте. - Таскает с собой целую свору. С чего это он в последнее время так за свою шкуру беспокоиться начал? Мужики говорили, что раньше он имел привычку один разъезжать и, кроме шафера, больше никого в машину не брал.
- Значит, есть за что переживать, – сухо сказал напарник.
- Так и «контру» («контр наблюдение» - предназначено для выявления слежки) возит в сопровождении. Работать нормально совершенно невозможно, – продолжал сетовать водитель.
- Так, а кто в «контре» работают? Наши бывшие коллеги. Другие времена, другие нравы. Теперь на бандитов спину гнуть не зазорно.
- Ну почему сразу на бандитов! Можно ведь и на банкиров работать, – возразил напарник.
- Так, а банкир, это по-твоему не бандит?
- А что ты предлагаешь? На заслуженном отдыхе на одну пенсию жить? Или сторожем устроиться в охранную формочку и иметь за это сто долларов? Неплохая прибавка к пенсиону? Нет уж. Пусть сами на такие подачки существуют, – разразился гневной триадой водитель машины в отношение социального обеспечение.
- Ну, тогда не гавкай и следи за клиентом!
Водитель молча повернул ключ в замке зажигания, и «девятка» медленно тронулась с места.
Глава девятнадцатая
К большому двухэтажному особняку, обнесенному высоким забором из красного кирпича, подъехали два джипа черного цвета, подняв за собой небольшое облако снежной пыли. Из задней машины, синхронно вышли три дюжих молодца, одетых в короткие спортивные куртки. Ежась от утреннего мороза, они деловито осмотрелись вокруг, пытаясь что-то углядеть между заснеженных сосен, росших густой естественной преградой по другую сторону дороги. Затем, не торопливо, из первого джипа, который припарковался возле самых въездных ворот, на белый снег ступила нога еще двух моложавых пассажиров, одетых в кожаные полупальто, доходившие по длине чуть ли не до самых колен. Один из вышедших вальяжно направился к калитке. Выдержав для важности небольшую паузу, он нажал кнопку переговорного устройства.
- Вы к кому? – донесся из динамика чей-то грубоватый голос.
- К Сергею Борисовичу! – небрежно сообщил посетитель прямо в динамик.
- Представьтесь, пожалуйста!? – потребовал охранник на том конце провода.
- Передайте, Боярин приехал, по очень важному делу! – высокомерно ответил мужчина. – Он должен быть в курсе.
- Подождите! – донеслось из динамика.
Беда находился в своем рабочем кабинете в компании еще троих человек. Ближайший соратник, Агей, сидел рядом с авторитетом. Напротив, в креслах, расположились два прилично одетых мужчины при костюмах и галстуках с дорогими кожаными портфелями, в которых на мелко исписанных листах бумаги лежали чьи-то судьбы сортированные по отдельным пакам. Одним из сидящих был Валентин Павлович Николаев, второй - его коллега по адвокатскому цеху.
Телефонный звонок потревожил старого вора. Он подал знак, и Агей нехотя потянулся за трубкой.
- Ало! – грубо сказал помощник.
- Там к Сергею Борисовичу Боярин приехал! – донесся голос старшего охранника.
Агей нажал кнопку селектора, дав возможность авторитету лично общаться с постом охраны.
- Боярин прикатил, – продублировал он полученную информацию.
- Сам? – сухо спросил Беда.
- Нет, с ним еще как минимум четверо, – прозвучало из громкоговорителя.
- Комсомольцы его пускай на улице пасутся, нечего в доме натаптывать. А за их вождем, – слово «вождь» вор произнес с нескрываемой насмешкой, - сейчас спустятся. Пусть в комнате для охраны погреется, пока мы тут со старым знакомым потолкуем.
При слове «старый знакомый» Беда подмигнул Валентину Павловичу, которого знал не первый год.
- Что от Матвея слыхать? – поинтересовался вор с неподдельной искренностью.
- Как сквозь землю провалился! – сокрушенно сказал Николаев. - Не звонит, не пишет!
- Это плохо! – участливо посетовал Беда, хотя сам на этой неделе лично общался с Турчиным и как никто из здесь присутствующих знал его положение дел.
– Неплохой ведь парень. Ну да ладно, вернемся к нашему вопросу. К сожалению, ничем вам помочь не могу! – Сообщил свое решение коронованный рецидивист по существу вопроса, ради которого собственного говоря, и собрались все здесь присутствующие.
- То есть как? – возмутился спутник Валентина Павловича. Для него такой ответ был полной неожиданностью.
- А так! Не могу и все! – спокойно сказал Беда. – Потому как все по понятиям!
- По каким понятиям?! – Никак не мог угомониться адвокат, несмотря на явные знаки, которые подавал ему более опытный товарищ. – Человека еще до приговора офаршмачили. Разве это по понятиям? Изнасилование ведь еще не доказано.
- Раз «зашкварили» значить было за что! - продолжал стоять на своем рецидивист. – Все свои претензии надо было по месту - в хате высказывать. Тем более, что смотрящего я лично знаю. Он вор справедливый и беспредела не допустил бы.
- Ну если он ваш знакомый, вы с ним могли бы договориться, - хитро и очень по-деловому подметил юрист.
- А ты мне скажи, чудак-человек, как ты себе это все представляешь? Я вот так по простому пойду за козла мазу тянуть?
Тут Валентин Павлович, хорошо знавший матерого рецидивиста, понял все. Ничего у его коллеги не выйдет, и Беда в этом деле не помощник. Сергей Борисович в виду занимаемой должности и уклада жизни был очень аккуратен в своих высказываниях и слово «козел» говорило о многом. Это была не просто эмоция, брошенная сиюминутно в порыве злости. Это был своего рода приговор, объявленный неумолимым судьей и неподлежащий обжалованию. Беда был вором старой закалки. В его понимании на веки вечные въелся старинный не испорченный последующими инновациями смысл этого определения. Для него «козлами» были ни кто иные, как пассивные гомосексуалисты и все приравненные к ним «чушки». Уже потом, в шестидесятые, таким крайне унизительным в уголовной среде прозвищем стали называть не только «петухов», но и всех тех, кто сотрудничал с администрацией зоны. Но Сергей Борисович мерил все и вся теми мерками, на которых сам вырос и воспитывался. Вор четко дал понять, что перевел в собственном сознании подследственного на самое дно уголовного сословия, откуда уже никогда не выкарабкаться.
- Ты знаешь, что мне по закону, с «опущенным» даже ручкаться запрещается. Его даже бить и то только ногами можно. Как же я за него просить могу? – продолжал разъяснять Беда свои позиции дилетанту от юриспруденции. – Не по понятиям говоришь, опустили? А ты при этом присутствовал? – вор процедил этот вопрос буквально сквозь зубы, и пристально глядя на адвоката.
- Нет, но я знаю… – начал оправдываться неопытный служитель фемиды.
- Ах ты знаешь? – оборвал его Беда на полуслове. – Может ты хочешь сказать, что смотрящий, который в «хату» поставлен воровской закон и традиции блюсти, беспредельщик? Это серьезная предьява. Тогда давай по этому поводу сходку созовем и тебя заслушаем? Мы ведь народ справедливый, и демократия у нас развитая. Если человек не прав, то даже самого пахана можем к ответу призвать, по всем понятиям. Ну а если нет, то выходит, что ты сам бесогон, и загрубил по-конски…. За это с тебя самого спросят!
- Извините моего друга, Сергей Борисович, он не правильно выразился! – пришел спасать погибающего Николаев, который имел четкое представление, чем может закончиться для его знакомого дальнейшие прения по этой теме. – Но хотел сказать, что его подзащитного «наказали» до вынесения приговора. А ведь «насильническая» статья может быть просто сфабрикована нашей доблестной милицией.
Валентин Павлович вовсе не хотел оспаривать решения авторитетного вора. Имея большой опыт ведения полемики, он старался в такой способ вывести своего непонятливого знакомца из-под удара.
- Его подзащитного опустили за длинный язык. Тут никаких предъяв быть не может! Ты же знаешь, Валентин Павлович, что за базар всегда отвечать надо.
Николаев кивком головы выразил свое полное согласие с мнением умудреного жизнью уголовника.
- Так его еще сокамерники заставили явку с повинной написать! – опять ни к месту вступил в диалог неугомонный искатель правды.
- А это он в нарды проигрался! Его же играть никто не заставлял!
- Так ведь он на кон деньги не ставил! – возмутился адвокат. – Играли «на ничто»!
И действительно, история с этим «долгом» вышла прилюбопытнейшая и очень удивительная с точки зрения обывателя. Прибывая в вынужденном бездействии, многие арестанты убивали время игрой. Именно игра отвлекала большинство «сидельцев» от невеселых мыслей и мрачных перспектив на будущее. Карты почему-то были запрещены. Наверное, это был пережиток времен построения светлого будущего, когда они считались игрой азартной и стало быть крамольной. А вот в нарды, в камере, играй сколько хочешь. Но все это лирика, а теперь к сути! Как-то невзначай один из сокамерников предложил любителю дамской любви кинуть кости (сыграть в нарды). Перед тем как бросить кости уговорились что играть будут «на ничто». Как водиться молодой человек проиграл, да еще и с «марсом». Тут неожиданно его соперник взял и объявил на всю «хату», что дескать с тебя 200 долларов и сроку чтобы вернуть долг три дня. Проигравший конечно полез в амбиции и заявил, что ни о каких таких деньгах не знает, и напомнил про уговор. «Какой такой уговор?», - изумился победитель. «Как же ты сказал что играем, на ничто!», - справедливо возмутился парень. «Так, а для меня и 200 долларов – это ничто!», - ответил оппонент и рассмеялся. Проигравший, посчитав, что все происшедшее милая шутка, тоже стал смеяться, а надо было плакать. Ровно через три дня пришел к представителю «золотой молодежи» его соперник и потребовал уплатить по счетам, так как время отсрочки вышло. Тут недогадливый дамский любимец, начал было призывать очевидцев и открещиваться от столь необоснованных на его взгляд претензий. Но камерная общественность стало на сторону победителя. Все, по их мнению, было по «понятиям». И трое суток было предостаточно, чтобы денег с воли прислали, тем более, что за это время проигравший дважды с адвокатом (спутником Николаева) виделся.
- У хозяина играют либо «на интерес», либо «без интереса», – приспокойно ответил Беда. – А все остальное - это как сами игроки договорятся. И тем более «два листа» зелени - это разве деньги? Ты, мил человек, небось за час столько берешь. Тем более у вашего «подзащитного» родители не из бедного двора. Могли бы выручить сыночка своего непутевого. А так по всем понятиям. Он «фуфло толкал» (не рассчитался с долгом), а с фуфлыжниками у нас строго. Карточный долг – долг чести, его по любому отдавать надо. «Нард» это, кстати тоже касается. Тот, кто платить не хочет, тот беспредельщик, а стало быть нет на него «закона». Такому можно не то, что «юбку одеть» (изнасиловать), его вообще порешить безнаказанно.
- Так он ведь не знал всех правил! – опять вступился защитник за своего подопечного. - Но ведь в первый раз в камеру попал.
- Это понятно! – согласился авторитет. – Мы ведь тоже люди, а не звери дикие. Учитывая неопытность, его сразу наказывать никто не стал. Дали ему шанс долг отработать, по честному без всякого западла. Иные свои задолженности жопой отрабатывают, а ему предложили дельце обставить. Надо было одну гниду замочить – и в расчете. Но он и тут выполнить работу отказался. Это уже полный беспредел. Вот за это и наказали его сокамерники – заставили маляву про вину свою тяжкую настрочить. Конечно, сделал он это под угрозой физической расправы, ну так с такой категорией по-другому никак нельзя. Так что никаких косяков со стороны «черного движения» я не усматриваю.
Спутник Николаева пребывал в крайнем удивлении. Вор так легко и обыденно рассказывал страшные истории. Даже не верилось, что такие вещи могут происходить в двадцать первом веке, и не где-нибудь в отсталых африканских республиках, а здесь – почти что в самом центре столицы европейского государства. Для него все это было слишком дико. Он даже не удержался и переспросил.
- То есть, как это замочить?
- Наглухо!– уточнил старый уголовник. – Ну что ты на меня буркалы выкатил, как краб вареный? Это у вас тут на воле детский сад, а на «зоне» все по-настоящему. Только она покажет, кто ты есть по жизни. Если гнилушка, - то быть тебе парашником, а если нормальный человек, живешь по-людски, то и бояться нечего. Или ты считаешь, что наш закон не справедлив?
- А если в общак заплатить, чтобы его не трогали?
- Чтобы петух козырным фраером жил? - Беда недобро улыбнулся. - Это ты за бабки с прокурором решай, а у нас такое не пролезет.
Понимая всю бесперспективность попыток своего напарника «отмазать» подопечного и непреклонную позицию Беды по этому вопросу Валентин Павлович поднялся со стула дабы распрощаться с авторитетным хозяином и поскорее покинуть этот дом. Он не так переживал за бесполезно потраченное время, стоившего, надо отметить, очень не дешево. Он просто не на шутку тревожился за своего коллегу, который не имея достаточного опыта общения с уголовными элементами, мог нажить себе на пятую точку опоры очень больших неприятностей. Его следовало незамедлительно эвакуировать от греха подальше. В свою очередь, неудачливый проситель понимая, что сейчас наступает финальная часть делового свидания, предпринял отчаянную попытку довести до конца начатое дело и хоть как-то повлиять на безрадужную перспективу подзащитного. Для этого он отбросил в сторону аллегории и условности и решил излагать суть своего предложения прямолинейно до тупости.
- Сергей Борисович, надо как-то этот вопрос решить, я ведь деньги взял. Большие деньги. У моего подзащитного родители богатые и для единственного отпрыска ничего не пожалеют, – начал свой диалог защитник угнетенных, в уничижительно-просительном тоне, рассчитывая, что это поможет делу.
- А ты верни деньги! – холодно ответил Беда. – И никогда не берись, за то, что ты сделать не в состоянии. А то можешь попасть в должники. А в кабале ходить - это не правильно…. Все, свободен.
Адвокат поняв, что последняя попытка договориться провалилась, резко развернулся и направился к выходу, вслед за ним двинулся и Николаев.
- А ты Валентин Павлович задержись, пожалуйста, на пару минут.
Видавший виды защитник, без лишних уговоров исполнил просьбу вора. Когда дверь закрылась за недальновидным просителем, Беда недовольно сказал:
- Я тебя, Валентин Павлович, очень ценю и уважаю. Нам ворам вообще с адвокатами дружить сам Бог велел. Но пойми меня правильно, если ты хоть раз еще этого баклана сюда приведешь, я очень сильно на тебя расстроюсь!
- Бес попутал, Сергей Борисович, – уважительно ответствовал Николаев на такую не очень лестную тираду в собственный адрес. – Да и не в деньгах тут дело. Просто хотел малоопытному коллеге помочь, но сами знаете, куда благие намерения ведут.
- Ладно, Палыч, ступай с Богом. Я на тебя зла не держу – На прощанье вор протянул руку для рукопожатия. Это дорогого стоило. Беда придерживался старинных воровских традиций и при встрече никогда руки свой не протягивал, чтобы случайно не «законтачиться» (вдруг человек «козел», а даже случайное прикосновение к опущенному это уже большой «косяк»). Своим прощальным жестом Беда показал, что Николаеву он полностью доверяет – как родному, а выходка его недальновидного коллеги - это так - недоразумение, которое не отразиться на будущих отношениях с Валентином Павловичем.
Когда два рецидивиста остались наедине, Агей невзначай поинтересовался у своего патрона.
- Беда, а зачем тебе все это надо? На прошлой неделе просил подать повестку «академикам», что на Лукьяне парятся, чтобы этого козла на парашу загнали. Теперь здесь малохольного кореша «Юриста» на базаре развел. Какой с этого понт?
- Знаешь, Агей. Жила когда-то со мной по соседству одна молодая девка - Валька. Хорошая баба, добрая. Пока я срок мотал на лагерях дальних, она за матерью моей больной ухаживала. Долго за ней присматривала, потому как у рецидивистов сроки длинные. Не дождалась меня старушка, Валентина ее и похоронила. И делала это не за бабки, а просто так по-соседски, по доброте душевной. Сама на себя все хлопоты по похоронам взяла. За могилкой ухаживала. Уж как там в ее личной жизни сложилось, этого я толком не знаю, но осталось она одна с ребенком. В дочке своей души не чаяла, для нее и век доживала. Жили небогато, и от того Валентина на нескольких работах спину гнула, и несмотря на занятость, не забывала и дочь воспитывать. Затем в институт учиться отправила. А у этой дуры молодой кумекалка еще не работает. Вот она в клубе – слово «клуб» матерый уголовник произнес с нарочитой брезгливостью – нашла она себе хахаля. Тот ее в гости пригласил тортом полакомится, а сам взял и взломал ей «волосатый сейф» по беспределу. Эх, молодежь нынче пошла, даже мохнушку взлохматить по нормальному не могут. Нет, чтобы рассказать девки по уму, про любовь страстную, по ушам повозить про судьбу-злодейку и жизнь загубленную, на жалость надавить, пробить на сочувствие. Бабье сердце оно ведь не каменное, тает, как воск, от таких разговоров. Она сама, по своей воле тебя и пожалеет и приласкает и на край света за тобой двинет, – предался приятным воспоминанием Сергей Борисович, о своих молодых похождениях на всевозможных советских курортах, где имел привычку отдыхать после удачно обставленных дел. Да он был галантный кавалер и своим красноречием разбил не одно девичье сердце. – А этот позорник, без согласия силой взял – вернулся Беда после лирического отступления к теме разговора. - Естественно девка заяву настрочила. Этого козла мусора сразу за рога и закрыли. Но оказалось, родителей он хороших имеет. Папа – барыга. Мама - тоже барыга. Оба уважаемые люди с хорошими связями. Стали они очень бойко и не безуспешно отпрыска своего непутевого из-под эшафота выводить. На Валентину с дочкой наехали, чтобы те обратный ход включили. Вот она и пришла ко мне за помощью. А хорошему человеку отчего же не помочь.
- Но она ведь к тебе на этой недели приходила и говорила, что их простила! – напомнил Агей вору о недавнем визите потерпевшей стороны.
Действительно, мать изнасилованной навестила Беду на этой недели. Выглядела она как-то странно. Говорила непонятные для ожесточившегося сердца каторжанина вещи - о прощении врагов своих и любви к ним. Рассказывала спокойным и уверенным голосом. И сама была уж больно смиренная. Беда с этой новозаветной заповедью никогда за всю свою долгую жизнь не мог согласиться. Ему больше по душе была ветхозаветная постанова, гласившая; «Око за око, зуб за зуб». По его мнению, прошение несчастной родительницы было не что иное, как временная слабость, которой подло воспользовались деляги, желающие спасти от справедливого возмездия своего сынка.
- Зато я не простил! – резко ответил Беда, и в линялых глазах его блеснула сталь о которую, как показалось Агею, легко разбились бы стенобитные орудия, сокрушавшие самые мощные стены средневековых замков. – И не забудь отписать маляву, чтобы честные воры этого светло-синего педераста до самого суда успешно эпатировали. Чтобы никуда не соскочил. Если по его собственным грехам не будет получаться, тогда пускай «под сплав спускают» (специально оговорят). И ему лично подрасскажут, что если он со своими родителями решит подлянку кинуть и из-под приговора уйти, на него «торпеды» (заключенные, которые выполняют вынесенный сходняком смертный приговор)
зарядят. Так что жизни ему не будет по-любому.
- Слышь, Беда, а не легче было бы сразу на него деревянный лепень скроить, чем эту канитель разводить?
- Я, Агей, хоть и строгий, но справедливый. Козел это - жизни ни у кого не отнимал. Стало быть, и его мочить не по понятиям. Да и кроме того, я ведь хочу, чтобы тюрьма человека перевоспитала по-настоящему. Вот придет он на зону с такой нехорошей статьей и рекомендацией от Лукьяновских сокамерников. Наденут на него юбку и станут «в держку долбить» ежедневно и на протяжении нескольких лет, пока срок не кончится. Вот тогда он прочувствует, что такое быть изнасилованным. А как откинется, то обязательно расскажет своим друзьям – золотой молодежи, как оно на зоне с гнилой статьей живется.
- Ну ты, Беда, натурально Макаренко, – сказал Агей, осознав всю глубину замысла старого вора.
- Ладно, давай теперь Боярина заслушаем, с чем он к нам пожаловал.
Предводитель районной бригады уже утомился ждать аудиенции. Он несколько раз намекал дюжему охраннику, что не мешало бы напомнить авторитетным преступникам о его прибытии. Но добрый молодец упорно не желал беспокоить своего хозяина и потому просьбу посетителя выполнять не спешил. «Чем там это урка так занят?» - не единожды задавал себе вопрос браток, но так и не смог найти ответ. Наконец дежурный страж получил «добро сверху» и предложил проследовать с сопровождающим в апартаменты авторитета. В качестве «экскурсовода» пришел угрюмый тип нереальной комплекции и предположительно запредельной физической силы. Именно он и встречал Боярина возле самых ворот, он же и оставил его дожидаться в комнате охраны, пока воры решали свои вопросы. На шарообразной голове экскурсовода напрочь отсутствовали даже отдаленные признаки волос. Окончательным штрихом к портрету был шрам, который тянулся от виска через всю щеку и упирался в подбородок. Если этот, довольно спорный относительно эстетического восприятия элемент боди-арта, по народным поверьем украшал мужчину, то в данном случае он делал лицо обладателя настолько зловещим и суровым, что не всякий смельчак мог позволить посмотреть ему прямо в глаза.
Пребывая в размышлениях, как лучше построить предстоящий разговор, Боярин тупо плелся за недобитым греческими богами Титаном и чуть не сшиб на лестнице какого-то человека. Как ни странно, но нарушитель мыслительного процесса вежливо поздоровался с Боярином. Браток внимательно присмотрелся и узнал в человеке «Юриста», который оказывал адвокатские услуги в конторе Турчина.
- А что это вы тут делаете? – поинтересовался Боярин так и не вспомнив, как зовут адвоката.
- Да вот, Эдуард Андреевич, все хлопочу по делам своим суетным! – наигранно вежливо ответил Николаев, который в отличие от братка имел очень хорошую память, в том числе и на имена.
- Это понятно! - сказал бригадир и запнулся, подбирая фразу для продолжения диалога.
Боярину не терпелось узнать, какого лешего делал здесь этот прихвостень Матвея и о чем вел беседу со «смотрящим» за городом и воровской кассой. Однако Валентину Павловичу не было никакой охоты поддерживать этот не нужный диалог, и он всем своим видом старался показать, что ужасно спешит. Но даже не телодвижения Юриста заставили Боярина отступиться от собственных намерений. Как раз в тот момент, когда он уже открыл рот для поддержания разговора, сзади на его плечо опустилась огромная лапа и басистый загробный голос объявил:
- Там нас Сергей Борисович ожидает!
Это было не информативное объявление и даже не просьба. Это было руководство к действию, причем к незамедлительному. Боярин не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, но тут он сделал отступление от правил собственного поведения и послушно последовал за самоходной горой человеческих мышц. Возражать бандит не стал не только потому, что прекрасно знал, кто его гид. Он, скорее всего не вступил бы с ним в пререкания, если бы и вовсе ничего не знал об этой зловещей личности, не имея при себе огнестрельного оружия бронебойного калибра.
Валентин Павлович быстро спустился по лестнице, учтиво распрощался с охраной, так как видел в каждом из них своего потенциального клиента и покинул убежище уважаемого авторитет. За забором возле автомобиля Юриста поджидал его незадачливый спутник и нервно курил. Николаев снял автомобиль с охранной сигнализации сел за водительское сидение и жестом пригласил попутчика располагаться на переднем сидении пассажира. Тот, выкинув окурок и раздраженно сплюнув наземь, плюхнулся в машину без повторных приглашений.
- Ты бы Игорек, научился что ли с людьми говорить? – Ссказал Валентин Павлович, вставляя ключ в замок зажигания.
Игорь был изрядно расстроен и потому начал говорить довольно резко, нервно жестикулируя.
- Это что ли люди? – Игорь ткнул пальцем в направлении забора. – Я сегодня же ребятам… своим бывшим коллегам позвоню, и они твоих «людей» быстро угомонят.
- Видно, Игореша, ты там у себя в ОБХЭСе все мозги отсидел, – подвел печальный итог Николаев.
- Не в ОБХЭСе, а в УБЭПе – уточнил тот.
- Это без разницы. Главное, что ты не можешь причинно-следственную связь установить между тем, что ты говоришь, и что вокруг творится.
- Это почему же? – возмутился менее опытный коллега.
- А потому, что ты со своими коллегами бывшими и иже с ними – следователями, прокурором суетитесь много и гонористо, только подзащитный ваш шконку на тюрьме грызет и урки его нещадно прессуют. И будет все именно так, как эти «люди» сказали!
- Это ты так думаешь! – огрызнулся Игорь.
- Это я так знаю! – сказал Юрист и надавил на педаль «газа».
Машина Николаева рванула с места и исчезла в облаке белой искристой пыли. За этой завораживающей глаз картиной, бдительно следил из своих автомобилей почетный эскорт братков, прибывших вместе с Боярином. Верных мулатов губернатора острова Барнеу оставили пастись на улице, и они, подмерзнув на свежем воздухе, решили оттаять в своих авто. Чтобы не скучать и попусту не палить бензин «для сугрева», группа сопровождения решила оккупировать хоть и один, но очень вместительный автомобиль – «Лендкраузер».
- Натурально, сюда не зарастет народная тропа, – сказал сидящий на водительском сидении лихой разбойник, глядя на удаляющийся автомобиль Юриста.
- Про тропу это у тебя складно получилось. Сам придумал? – восхищенно спросил один из его товарищей, у которого признаки умственных способностей не пробивались сквозь мускулатуру на лице.
Водитель посмотрел на своего недоразвитого, в плане общего образования, собрата и с издевкой сказал:
- Ага, сам. Только что по ходу сочинил. Рассказать стишок целиком?
- А, стих! Не, стих не надо, – удрученно произнес почитатель народного творчества. – Я их не люблю. Еще с детского сада. Воспитательница, стерва, вечно мне такие длинные, на утренник, учить давала. Да еще туда таких слов понатыкает, что хрен запомнишь…
- А что за Квазимода калитку Боярину отпирал? Шрамом у него еще на всю морду? – спросил у своих товарищей молодой «спортсмен».
- Ты только не додумайся, такое в его присутствии ляпнуть, а то после этого сам Квазимодой станешь, если конечно повезет, – с усмешкой ответил рядом сидящий на заднем сидении товарищ.
- Так, а кто он по жизни? – приставал с расспросами «молодой».
- Баптист, – коротко ответил водитель шефа.
- В Бога верит? – недоуменно произнес парень.
- Нет, людей мочит! От того и такое погоняло имеет, – разъяснил любопытному сидящий рядом.
- Как мочит? – не понял сказанного юноша.
- Тебе что об борцовский мат все мозги начисто отшибли? – раздраженно ответил водитель второй машины. – На веки вечные, мочит тех, кто Беде по мозолям точится и кто с тупыми вопросами пристает. Личным палачом у авторитета подрабатывает.
- Да ладно, что вы прикалываетесь, – обиделся на приятелей молодой.
В машине воцарила тишина, нарушаемая размеренным гудением электропечи.
- Уже двадцать минут сидим, – сказал, глядя на часы, водитель шефа. – «Музычку что ли послушать, а то совсем со скуки помереть можно», – с этими словами он нагнулся и включил приемник.
- На «Шансон» поставь, – посоветовали с заднего сидения.
В динамиках раздались мелодичные звуки. Чей-то хриплый голос пел песню о «новых русских».
- А кто это там надрывается? – спросил один из сидящих.
- Леха Стоянов, – удовлетворил любопытство шафер.
- Я и не слышал про такого – задумчиво сказал вопрошавший.
- Да у меня его кассета есть, могу дать послушать. Ничего так, хорошие песенки!
Хотя музыка значительно скрасила вынужденное ожидание, но тягучее, как смола, время упорно не желало бежать вперед побыстрее. Пассажиры явно устали от бездействия. Спасти положение мог только перекур.
- В машине не курить! – строго сказал водитель. – Вон идите на улицу и там небо коптите.
- Ты, Боря, в натуре хуже Гитлера. Мороз какой. В такую пагоду плохой хозяин собаку на улицу не выгонит, а ты честных пацанов гнобишь, как золушку перед балом.
- Ну, тогда и без курения перетопчитесь, – хладнокровно ответил водитель. – Вас никто не неволит.
- Ладно, братва лихая, выходи из машины. А ты, Боря, натурально западло ходячее.
Двое любителей никотина нехотя вылезли на морозный воздух. Молодой коллега, хоть сам и не был заядлый курильщик, но за компанию последовал за товарищами. Он кинул взгляд на шикарный дом, закурил сигарету, и, выпуская в небо небольшую струйку сизого дыма спросил у дымящих товарищей.
- А что за нужда к ворам ездить? Они-то к нам какое отношение имеют? Мы разные дорожки топчем, а перед сходняком должны ответ держать?
- Слышь, пионер, ты школу давно закончил? – иронично поинтересовался один из курящих.
- Год назад, – недовольно буркнул молодой боец за чужую прибыль.
- И чему вас там только учили? – продолжал подтрунивать над неопытным коллегой старший товарищ. – Ты пословицу знаешь, что от сумы и тюрьмы не зарекаются.
- Ну, знаю...
- Видишь, спортсмен разрядник, что народная мудрость гласит, в целом. А для тех, кто нелегкую бандитскую тропинку выбрал, она особенно в цвет идет. Не факт, что тебе по жизни будет фарт улыбаться. Может случиться, что и к «хозяину» в гости зайти придется. Вот там наши дорожки с блатными и пересекаются. Там воры все держат. Так что, если хочешь, на зоне нормально срок мотать, то с урками дружить надо. А если ты на воле с ними не в ладах был или еще чего хуже бодаться вздумал, то мусара этим воспользуются и определят тебя на зону, где черная масть верх держит. Мусора, волки позорные, знают, как в угол запереть и на кадык каблуком надавить. Если ты блатным не друг, а анархист и никого не празднующий, то можешь мне поверить на слово, не спасут тебя твои олимпийские достижения от конкретного пресса. Повезет, сразу порешат, а если нет, то опустят и будешь по жизни петухом кукарекать. Это только в тупых голливудских боевиках, крутые парни могут в тюрьме любого авторитета застроить. А у нас в реальной жизни все намного покруче, чем в самом навороченном блокбастере. Физическая сила и самые навороченные приемы устоять не помогут, если на тебя блатняк окрысится. Ну, конечно, есть еще один вариант. Кум может тебе предложить взаимовыгодное сотрудничество. Ты ему стучать про товарищей будешь, а он тебя за это на красную зону определит, где актив верх держит. Только сам понимаешь, предательство - сучье дело, и по всем понятиям сукам конец один. Так что, учись студент, пока я жив, – бандит демонстративно выпустил остатки дыма из легких и по-босяцки, двумя пальцами швырнул окурок назад, через голову.
Боярин вошел в просторный кабинет.
- Здравствуй, Эдичка! – в противной, уменьшительно-ласкательной форме поприветствовал его Беда.
Такое отношение очень сильно расстроила посетителя, и он решил взять реванш. Подойдя к креслу, он, без приглашения, вальяжно увалился в него и по-панибратски кинул сидящим напротив.
- И вы будьте здоровы, господа воры!
- Господ, Эдичка, у нас всех еще в гражданскую повывели. А мы с моим товарищем Агеем, который кстати тебе совсем не товарищ, – тем самым Беда дал понять, что использовать это советское слово тоже не желательно. – Для тебя мы - «граждане».
Боярин решил от греха подальше более не задираться с битыми каторжанами и признать за собой поражение в этой словесной стычке. В знак соей полной и безоговорочной капитуляции, он занял на своем седалище более приличную позу – слушателя. Беду такие действия со стороны посетителя полностью удовлетворили, он перестал издеваться над ним и перешел к сути.
- С чем пожаловал?
- По делу! – важно ответил бандит.
- Ну, так излагай, чего понапрасну порожняк гнать, – авторитет не особенно церемонился с гостем.
- Слышал я, у тебя, Сергей Борисович, проблемы с Матвеем получились, – начал издалека Боярин. – Он вам денег задолжал, не меряно. Ты - вор уважаемый, и мне в западло хорошего человека в беде бросить.
- Мы, мил человек, свои проблемы сами решаем, – спокойным тоном ответил Беда.
- Так я подсобить могу с Матвея долг взыскать, если конечно вам это интересно, – любезно предложил свои услуги Боярин.
- Ну, и поведай нам, каким образом ты нам помочь можешь?
- Я могу моим ребятам команду «фас» дать, чтобы они Матвея нашли. Я эту гниду, которая против понятий поперла, из-под земли нарою.
- Ты идейного борца за понятия из себя не корчь. Это можешь своим бакланам тереть. Чего взамен просишь? – задал напрямую вопрос старый уголовник.
- Думаю, что вы меня за мои старания отблагодарите по совести, – Боярин лукаво улыбнулся.
- За это не переживай – сказал Беда серьезным тоном. – Теперь давай конкретно, что делать собираешься?
- Да вот хочу Птицу, Боцмана и Шмеля, вахлаков турчинских прессануть. Думаю, что они знают, где их хозяин скрывается.
- Это ты хорошо придумал, – Беда усмехнулся. – Только давай я тебе сразу кое-что подрасскажу. Территория и весь бизнес, что за Матвеем числились, сейчас ко мне отходят. Разумеется, пока он долг с процентами не вернет. Или он или Аслан, мне без разницы. Братва его теперь можешь считать, что на меня работает, пока все до копейки обратно не взыщу. Кого из них к ответу призывать, а кого миловать, я как - нибудь сам разберусь. Для этого своего смотрящего поставлю. Хочу сразу предупредить, кто вздумает на этой земле беспридельничать, дело лично со мной иметь будет. Ты меня понял? Я знаю, что ты на неплохой кусок претендуешь, и у тебя из-за этого терки с Асланом и Матвеем были. Так что, извини! Про свои территориальные предъвы можешь забыть. Но есть варианты! – обнадежил братка уголовник. – Если скажешь где Турчин хорониться, то можно твой вопрос и положительно порешать.
- А если я его лично доставлю? – полюбопытствовал Боярин.
- Мне без разницы, – равнодушно ответил Беда. – Только одно условие. Мне Матвей нужен живой и невредимый. Потому как я с него лично собираюсь долг обратно получить. А если вдруг, – Беда сделал значительную паузу тем самым, подчеркнув последнюю фразу, – твои быки перестараются и по своей бестолковости его замочат. Или скажем, он сам по безнадеге, когда его брать будете, на себя руки наложит, не обессудь, его долг на тебя повешу. Такой вариант тебя устраивает?
- А большой долг? – поинтересовался Боярин так, на всякий случай.
- Тебе вовек не расплатиться! – Беда пристально посмотрел на бандита. – Если ты уж так помочь хочешь, то лучше просто узнай, где он прочится, а я его сам достану.
- Не вопрос! – бодро произнес Боярин. – Мне так только хлопот меньше будет. Ладно, пойду я, спешить надо. А ты, Борисыч, знай, что пацаны мои эту суку днем и ночью искать будут. И в случае чего можешь на меня всегда рассчитывать.
- Ступай с миром, Эдичка. А за помощь благодарствую, – попрощался с визитером Беда.
Боярин вышел из комнаты, а Беда повернулся к Агею, который во время беседы не проронил ни единого слова.
- Что скажешь? Зачем этот «дикий фраер» (человек без убеждений) приезжал, – поинтересовался вор у своего заместителя.
- А что говорить! – возмущенно сказал Агей. – Слетелось воронье на труп! Хочет себе шмат территории оттяпать! Подъехал на борзой козе красиво, ничего не скажешь. Да только гнилью от него за версту прет. Откуда только такие берутся.
- Да, Агей, – невесело произнес Беда. – Ты, конечно, вор авторитетный и на смотрящего обоснованно метишь, только бакланишь на уровне фраера козырного не больше. Приезжал он не только для того, чтобы на счет земли пробить. Чую, послали его эти падлы выведать, вернул мне Мотя долг или нет.
- А с чего ты это решил? – поинтересовался Агей.
- С того, что, если бы Боярину в натуре только территория интересна была, он бы давно прикатил помощь предлагать. Тем более, откуда он про бабки узнал? Мы о них ничего в своей предъяве не объявляли. Вот и выходит, что послали его те, которым про наше последнее дельце известно во всех подробностях. Нет, надо подвязывать с этими партийными гнидами сообща дела проворачивать. Это не люди, а зверье. Ты вот что, Агей, нашим, кто с депутатами якшаеться и общие дела имеют, зашли маляву, чтобы они бабки воровские потихоньку из оборота доставали. Стремно стало с политической сволотой дружбу водить.
- А может это и не они? Может эта сука на ментов или на «контору» пашет? – начал возражать Агей.
- Может, конечно, оно и так. Да только сомневаюсь я, чтобы мусара сами денежную тему пробивать стали. А даже если и на «контору» грешить, то в любом случае они по наводке сверху работают. Так что ты честных воров извести.
- Исполню, – утвердительно ответил соратник.
- И сделай все красиво и аккуратно, без лишнего шума. Ни к чему им знать про то, что Матвей с нами рассчитался.
Боярин сел в свой автомобиль. Не надо было быть особым провидцем, чтобы сделать вывод о том, что результат утреннего свидания немало разочаровал бандита.
- Поехали, – зло буркнул Боярин водителю, извлекая из внутреннего кармана мобильный телефон.
Он долго рылся в записной книжке мобильника, пока не нашел интересующую его запись.
- Выключи шарманку, – строго приказал бригадир водителю, набирая номер.
Шофер тотчас же заткнул глотку говорливому радиодиджею, отключив приемник.
- Ало! – сказал Боярин после продолжительной паузы. – Да, нет! Темнят, суки. Нет, не выяснил. Может им в натуре Матвей денег не вернул. Да вроде нормально. Не уверен. Ну, все, созвонимся.
Боярин спрятал телефон и уставился в боковое окно.
- Ладно, посмотрим кто кого нагнет – неожиданно произнес вслух бригадир, затем он повернулся к притихшему водителю и, указав кивком головы на радиоприемник: – Поставь что-нибудь веселенькое.
Глава двадцатая
- Ну, что у нас нового? – поинтересовался Богреев у своего коллеги.
- А что может быть нового? – вопросом на вопрос ответил Юра. Что, собственно говоря, могло быть «нового», если Турчин до сих пор не был найден? Даже на его след выйти так и не удалось. Для Богрееева и Татарчука все было стабильно «по-старому» со дня исчезновения Матвея. Вот и теперь, все попытки выйти на исчезнувшего преступника через его близкую связь - Сергея Борисовича Бедулина не принесли положительного результата.
- Беда, только один единственный раз за все это время из своей норы выбрался, – начал делиться безрадостными результатами проведенных оперативно-розыскных мероприятий борец с организованной преступностью. - Да и то как-то странно, все получилось. Устроил экскурс по ресторанам. Причем объездил штук пять. Наших «топтунов» (наружное наблюдение) за собой часа четыре по всему городу водил. Как видно старик у нас большой гурман.
- Может у него, в одной из харчевен, встреча была? – заинтересовался рассказом Иван.
- Может и была, – как-то слишком спокойно прореагировал на выдвинутую гипотезу Юрий.
- А что наружка по этому поводу сообщает?
- А что она может сообщить? Вошел да вышел. Контакты не установлены, – Татарчук грустно улыбнулся. – У наших доблестных наблюдателей, какой основной принцип: «Если объект дома, он обязательно выйдет, если нет, - он обязательно придет».
- А в ресторане, что Беда делал? – продолжал расспросы Богреев.
- Сие, нам не ведомо. Тайна, покрытая мраком. «Санитара» внутрь не пустили. Сам понимаешь, охрана на дверях, свободный вход только для обладателей увесистых кошельков.
- Можно было для вида чайку купить? – возмутился Иван, такому поверхностному подходу к мероприятию со стороны своих коллег.
- Тогда сотруднику в аккурат на дня три зарплаты хватит, чтоб чаи гонять в подобных заведениях. Там чашка чая или кофе долларов пять, а то и больше стоит. Откуда такие деньжищи у честных чекистов, с чистыми руками?
- Дожились! – сказал в сердцах Богреев. – Спецслужба?! ФБР Украины! Сказать кому стыдно. И находятся еще дураки, которые нас бояться. Нет даже пяти баксов для того, чтобы отследить поведение объекта в помещении. На кой ляд вообще нужно такое наблюдение. Это надо быть контуженным на всю голову, чтобы посреди улицы или на скамейки в парке криминальные дела обсуждать.
- Ладно, не расстраивайся. Деньги здесь все равно не причем. С чаем или без, но в отдельный кабинет, где авторитет обычно кушать изволит, «таптунов» все равно не пустили бы, – успокоил Юрий своего коллегу. – А рестораны пробиваются не предмет: кто хозяин, на кого работает и так далее. Так что еще рано впадать в отчаянье. Думаю, кое-что удастся накопать.
- А собственность Матвея среди этих заведений имеется? - Спросил Иван, хватаясь за последнюю надежду.
- Да вроде нет! – убил ее в зародыше Татарчук. – Но обедать наш крестный отец изволил на своей территории. Есть среди посещенных им заведений одно место, где воры отдыхать любят. С кем он встречался, если вообще встречался, нам навряд ли удастся установить, но я так на всякий случай еще раз материалы оперативной съемки затребую.
- А что служба «Р» (радиоразведка) по этому поводу говорит? – Богреев резонно считал, что в случае выходов на связь с авторитетом, Матвей использует беспроводный способ общения, а иными словами мобильный телефон.
- Как в танке, – апатично сообщил Татарчук по результатам работы в данном направлении. - Ничего конкретного и интересного. Думаю, Беда в курсе, что мы его слушаем. Кто-то его спугнул. Мобильным, этот ортодокс от воровской масти, пользуется крайне редко. Да и раньше за ним не замечалось, чтобы он дела по телефону обсуждал. Предпочитает общение при личных встречах, за чашкой чая.
- Слушай, а ты на всякий случай, профильтруй разговоры из ресторанных телефонов. Возьмем по времени, когда Беда там был. Может, что-нибудь да и высветится, – предложил Богреев товарищу.
- Не факт, что он с Матвеем общался. Хотя, как утверждал Лаврентий Павлович Берия: «Попытка не пытка». Хочешь хохму расскажу? – Предложил Юра Богрееву, уставшему от безрезультатных поисков Турчина и поникшему от безрадостных новостей. Предложил так - больше для разрядки обстановки, нежели по делу.
- У моей жены в последнее время на работе неприятности начались. – Очень издалека начал свой рассказ Татарчук. - Ну, сам знаешь, - бабы дуры. Моя тоже не исключение. Втемяшила себе в голову, что ее сглазили, и заставила меня на выходных к бабке аж за семьдесят километров катить. Как я не упирался, а ехать пришлось. Старуха эта экстрасенс и провидица - ведьма одним словом. Она там с нее порчу сняла, гадала, муть какую-то разводила. А я так от нечего делать взял и спросил в отношении Турчина. У меня как раз в куртке его фотография завалялась, с ориентировки. Она мне начала про него что-то петь. О грехах его прошлых…
- Это понятно! – скептически заметил Иван улыбаясь. – Это можно было в ориентировки без труда почерпнуть.
- Да нет! Текст я предусмотрительно оборвал, да и не в этом дело. – Важно, сообщил Татарчук - давая понять что «ясновидение» былых, жизненных подвигов Матвея не сама суть его рассказа. - Я ей значит и говорю: «Меня прошлое моего друга абсолютно не волнует. О нем я и без ваших космических энергий хорошо осведомлен. Мне бы его адресок узнать или место, где он обитает». Ты знаешь, что она мне отпела?
- Назвала полностью почтовый адрес, индекс и телефон! – продолжил начатую мысль Богреев.
- Ну, господин опер, ты очень много хочешь от отечественных нострадамусов. Короче, она мне сказала, что этот «плохой человек» в настоящее время прибывает в России – матушке, в городе, где раньше престол стоял. Я так подозреваю, что это либо Москва, либо Питер.
- И много она содрала с тебя за столь ценную информацию, – поинтересовался Иван насмешливо
- Гадалка попалась сознательная, – заявил Юра с напускной важностью. - Данные представлены на патриотической основе, так как дело государственной важности.
- Дожились, уже по гадалкам бегаем. Просто мрачное средневековье, – заключил Богреев. - Ты кстати, не забудь справку написать, руководству доложить и к делу приобщить
- А тебе бы только издеваться над товарищем, – по-театральному обиделся Татарчук.
- Ты сам-то хоть во всю эту хиромантию веришь? – задал вопрос в лоб Иван.
- В последнее время я уже во все стал верить. И в Бога, и в черта и в «хер» -омантию. – Нарочно опошлил удивительную способность предсказывать будущее Татарчук.
- В общем, не знаю, на сколько ваша ведьма обладает дарам ясновидения, но мнения у нас с ней совпадают. Турчина на территории Украины уже давно нет. И то, что он мог раствориться в бескрайних российских просторах, – это вполне вероятно, – поделился своими целиком материалистическими соображениями Богреев. - Кстати, ты у своего источника не интересовался, на счет интимных отношений Турчина и блатных?
- Еще нет? – в голосе Татарчука появилась нескрываемая нервозность. – Агент в отъезде был. За городом.
- Ты знаешь, я тут случайно разговор слышал Петра Семеновича с начальником нашей внутренней безопасности. «Вэбэшник» Семеновичу сказал, что твой «штык» (негласный источник) опять куролесит. Его «наружка» недавно зафиксировала в очень плохой компании? – Сообщая эти малоприятные для Татарчука сведения, Иван понизил голос до полной конспиративности.
- Знаю, уже интересовались по факту его загородного отдыха. Петр Семенович буквально пару часов назад справки наводил, – раздраженно ответил Юра. И хотя ему в очередной раз наступили на больной мозоль, но он был признателен Богрееву за предупреждение, хоть и запоздалое. Значит Иван - свой парень раз сообщил ему, и тем самым пошел в разрез с требованиями должностных инструкций. В свете последних событий медлить в отношении «двурушника» было смерти подобно. Наверное, информация о новых непонятных похождениях негласного источника уже легла на стол «генералу», и не сегодня – завтра Татарчуку придется давать объяснения по факту утечки информации. И сделать это предстоит на довольно высоком уровне, перед людьми в больших погонах.
- Ну и что ты ему ответил? – участливо поинтересовался Богреев.
- А что я им мог ответить? Выполнял ранее отработанное поручение.
- А на самом деле?
- Сегодня все и выясню: и на счет блатных, и на счет планов на будущее. - Татарчук гневно хлопнул ладонью по столу и метнул из глаз молнии. К предстоящему разговору с скомпрометировавшим себя агентом он был настроен крайне серьезно.
- Ты смотри, поосторожнее с ним, а то эта сволочь и подставить может, – предупредил Богреев боевого товарища, подозревая, что обыденными в таких случаях расспросами свидание не закончится.
- А это мы еще посмотрим, кто кого подставит, – злорадно ответил Юрий.
Во входную дверь раздались три условных звонка. Татарчук не спеша поднялся с дивана и направился в коридор. Перед тем, как открыть замок, он посмотрел в дверной глазок и увидел знакомые черты лица, порядочно искаженные несовершенной оптикой.
- Конспирация прямо как в кино, – сказал хозяину вошедший. – Я уже и забыл, когда последний раз на явочной квартире встречался. К чему такая осторожность?
- Да вот, приказ вышел, что надо беречь особо ценные кадры, – ответил Татарчук с издевкой.
Посетитель оценивающе и не без любопытства оглядел коридор.
- А хата старая, я еще на ней с Васей встречался. Царство ему небесное, – агент истово перекрестился и затем бесцеремонно направился в зал, даже не разувшись. Заглянув в небольшую комнатку, он недовольно сморщился.
- Вот и стол не накрыт, – заявил источник с явным недовольством. - Ты бы предупредил, что денег нет, я в магазин бы по дороге заскочил. Водочки бы взял и чем загрызть.
Оперработник никак не отреагировал на юродство, и молча уселся на диван.
- Разговор видать предстоит серьезный? – паясничал агент.
- Очень серьезный! – без шуток подтвердил Юра.
- Ну, давай спрашивай!
- Ты на кого работаешь? - без обиняков спросил Татарчук.
- Опа! Что-то я вас гражданин начальник не пойму. Ты о чем, Юра?
Панибратская манера общения начала не на шутку раздражать начальника направления:
- Я, по-моему, задал тебе конкретный вопрос? Что не понятно?
- Не понятно, куда ты клонишь? – всем своим видом источник выражал полное удивление. Но не было в его поведении никакого почтения к представителю компетентных органов. Агент просто играл с Татарчуком, отведя себе более важную и значительную роль кошки, а кто мышь, мол сам догадайся.
- Я, как тебе известно, сотрудничаю с органами госбезопасности, - слово «госбезопасность» негласный помощник произнес с ярко выраженным сарказмом.
- Ну, допустим! – спокойным тоном ответил Татарчук, хотя поддерживать в себе это спокойствие с каждой минутой становилось все сложнее. – Ты выполнил мою последнюю просьбу? – начал Юра опрос по результатам выполнения агентом ранее отработанного задания.
- Нет! – нагло ответил информатор, и даже не покраснел.
- А почему? – продолжал опрос сотрудник СБУ.
- Да недосуг было. Личные вопросы решал. Мне же никто жить не помогает. Это я только, дурак, оказываю добровольную негласную помощь.
- А в чем тебе помощь необходима. Обои поклеить? Дров нарубить? Воды натаскать?
- Спасибо! С этим, я как ни будь и без вашего участия справлюсь, – сказал агент, презрительно глядя на своего собеседника.
- Так, а в чем я тебе подсобить должен? – насмешливо раболепно поинтересовался Татарчук.
- Короче, к чему здесь цирк устраивать, – не выдержал негласный помощник. – Когда я Василию давал свое согласие органам помогать, он мне много что наобещал. Да и ты, Юра, говорил, что можно рассчитывать на вашу поддержку. Только получается, что услуги предоставляю только я, причем в одностороннем порядке. Ну и как ты думаешь, интересно мне, при таких раскладах с вами работать? Пойми ты, Юра! Идеология коммунизма, когда все на халяву и во имя светлого будущего, уже давно закончилась. У нас давно уже рыночная экономика процветает. У нее совсем другие принципы. Ты мне - я тебе. Вот, как сейчас люди работают. А у нас получается, что только я тебе. Не плющит меня в таком режиме спину гнуть. Так что думай, любезный, чем меня заинтересовать можно. А пока, я больше ничего для «конторы» делать не собираюсь. Я тебе не шестерка, чтобы на побегушках работать. Хватит.
- Так говоришь, Родина тебе никакой помощи не оказала? – внутри Татарчука все клокотало от злости. – А кто тебя от тюрьмы отмазала? Или у тебя память коротка?
- Все долги Родине я уже давно вернул! Да и на счет тюрьмы, ты, Юра, сам прекрасно понимаешь, что развели вы меня тогда, как лоха голимого. Сами сперва подставили, а потом спасли. Спасибо большое, – наглец скривил на своем лице презрительную улыбку.
- А ты случайно не забыл, друг милый, каким образом ты вдруг в авторитетные бандиты выбился? – Татарчук с негодованием посмотрел прямо в глаза негласному помощнику органов.
- Сам и выбился, – без тени смущения произнес источник. – Что-то я не припомню, чем это вы мне помогли. Ах да, вы тогда заняты были. Ловили отморозовков, по полученным от меня сведениям. Недосуг вам было о моем карьерном росте радеть. Ну конечно, теперь ты мне, Юра, предъявить хочешь, что я вашими руками себе дорогу расчищал - конкурентов убирал? А ты знаешь, я отпираться не буду. Таки расчищал и убирал. Только и вы, мои любезные «старшие товарищи», кое-что подзабыли. Вы же сами, за блестяще проведенные операции премии и звания от государства получали. Так что про бескорыстную помощь можешь мне не рассказывать. Разошлись мы в этой теме по-ровному. Да и по большому счету, не вы одни у нас бандитов ловите и в тюрьму сажаете. Я мог бы тоже самое и через ментов порешать. Думаю, что через них можно было бы более выгоды поиметь. Толку от лягавых гораздо больше. Так что извини, благодарить и в колени падать за то, что я поднялся, не стану.
- Все сказал? – еле сдерживаясь от праведного гнева спросил оперработник.
- Все – спокойно подтвердил зарвавшийся бандит.
- Тогда, будь добр, меня послушай. Это в твоих же интересах.
- Вот только, Юра, пугать меня не надо, – нахальным тоном предупредил агент.
- Хорошо, – как можно спокойнее ответил Татарчук. – Так вот, когда ты с моим предшественником Василием Дроботом познакомился, то был ты мелкой сошкой. И взял тебя Вася на компре. И ты тогда в ногах у него валялся, и сопли по лицу размазывал, умоляя, чтобы он тебя не сажал. Это на счет «коленей» и «благодарности». – Язвительно сказал Турчин, напоминая возомнившему о себе хаму, некоторые неприятные моменты из его недалекого прошлого - И он тебя на воле оставил.
Источник сидел молча. На его отъеденном, от легкой бандитской жизни лице, была надменная ухмылка. Складывалось впечатление, что слова Татарчука его абсолютно не касаются. В прочем, Юрий и не ожидал от беспринципного наглеца слез покаяния. За несколько лет сотрудничества он успел хорошо изучить эту личность и посему не собирался читать ему проповеди. У Татарчука был козырный туз в рукаве, о котором бандит даже не догадывался. Но пускать его в ход опер не торопился. Работа с различного рода отребьем и полученный огромный опыт за долгие годы службы в органах, сделали из него неплохого специалиста в области психологии. Теперь Татарчук решил немного поиграть со своей жертвой. Надо отметить, что не только выработанная тактика заставляла его тянуть время. Он был страшно зол на своего собеседника и поэтому хотел насладиться собственной местью. Не спеша макнуть головой в дерьмо потерявшего страх «братка», сбить спесь и растоптать его как личность - вот что он сейчас желал больше всего. Собрав всю волю в кулак, Юрий Петрович продолжил как ни в чем не бывало, стараясь не обращать внимания на реакцию оппонента.
- И он тебя не посадил. За это ты отработал ему свой должок, как верный пес. Да и Вася за твои старания был в большом фаворе у руководства. Только работать за сердечное человеческое спасибо тебе очень скоро надоело, и ты решил удачно совместить приятное с полезным. Для начала, ты при помощи Дробота убрал всех конкурентов. Потом решил, что пора от сотрудничества получать не только косвенную прибыль, но и неплохо бы брать за свои старания денежный эквивалент, гораздо превышающий размер установленного законодательством материального вознаграждения негласным помощникам СБУ. Понимая, что от нищего государства желаемой суммы получить не выйдет, ты решил подрубить денег на чужом горе. Тогда ты и предложил Василию стать экспроприаторам незаконно нажитых средств, которые в огромном количестве водились у бандитов. Дробот оказался человек не очень стойкий в своих моральных убеждениях. Его тоже уже давно не удовлетворял размер нищенского жалования, и поэтому Вася охотно принял твое предложение.
Бандит со скептицизмом слушал интересную повесть о делах давно минувших дней. Однако даже такие подробности не спровоцировали у ренегата никаких отрицательных эмоций. «Крепкие же нервы у этой сволочи», - подумал Татарчук и пошел дальше.
- Конечно, к осуществлению задуманного вы приступили не сразу. Вася был не только хороший опер, но еще и догадливый коррупционер. Для начала он обзавелся неплохой крышей в лице некоторых, алчущих земных богатств, руководителей столичного управления. Ну а уж потом вы начали бомбить бандитов и их общаки, решать положительно вопросы по прекращению уголовного преследования задержанных. Даже с этой целью открыли юридическую контору, которая работала как посредник в передаче денег. Исключительно для замыливания глаз, некоторую часть выручки вам приходилось сдавать в казну в виде возвращенных в бюджет средств изъятых у преступников. Но это были мелочи. Гораздо большей по сумме выходила мзда, которую вы платили своим покровителям. Но даже если все это в сумме не шло ни в какие сравнение с тем, что вы клали себе на карман. Однако прошло немного времени и этот неплохой заработок перестал вас устраивать. Оно и понятно, аппетит приходит во время еды. Немного подумав, вы решили провести самую большую операцию по изъятию материальных ценностей из преступного оборота. Разумеется, что эти деньги вовсе не были предназначены для государственного казначейства. Вы уговорились положить их себе на карман. В качестве объекта был выбран конвертационный центр, принадлежащий очень известному в уголовном мире авторитету - «Абдуле». Ты неплохо поработал, чтобы узнать, когда будет обналичена очередная большая сумма. Остальное было делом техники. Для отвода глаз, Вася завел в отношении преступной деятельности Абдулы оперативно розыскное дело. И под видом его реализации, он совместно с сотрудниками из отдела «экономики» взял квартиру вместе с казной. Наверное, господин Дробот решил сорвать куш побольше и вынудил двух «конверторов», которые к большому несчастью оказались на этой квартире, еще три дня работать по-стахановски, и продолжать обналичивание денег. Своих коллег по операции он отправил в управление для докладов и отписок о проделанной работе, а сам остался контролировать выуживание «черного нала» из мрачных глубин теневой экономики. Чтобы его новые помощники, из числа задержанных, трудились ответственно и старательно, Василий для убедительности отбил кисть руки одному из бедолаг. И сделал это гуманно - при помощи строительного молотка. В общем, операция прошла успешно. Эти двое «конверторов», дабы держали язык за зубами, были представлены следственным органам как жертвы обмана. Они, дескать, не подозревали о преступной деятельности, которую осуществляли хозяева мнимого предприятия. К тому же задержанные, по словам Дробота, очень старались восстановить справедливость и оказали большую помощь сотрудникам правоохранительных органов в изъятии из противозаконного оборота крупных денежных средств. Сумма была действительно большая, если сравнивать с зарплатой оперработников. Передовик борьбы с организованной преступностью Дробот сдал тогда в кассу управления целых тридцать тысячи, в условных единицах, и естественно указал это число во всех официальных документах. Сколько реально было изъято денег, знают только двое сотрудников «конверта» и непосредственно сам Василий. За молчание задержанных, предприимчивый опер не переживал. Они сохранили все в тайне, так как получили за свои старания не только премию от государства, в виде «условного» срока за такое серьезное нарушение закона, но и еще непосредственно от Дробота, в твердой валюте. Не обидел он и собственных деловых патронов из вышестоящего руководства. И все было бы у вас хорошо, да только вот бдительной «внутренней безопасности» почему-то показались сомнительными результаты блестяще проведенной операции, и они взяли Васю в оборот. Даже высокие покровители не смогли замять назревавший скандал. Жаль, что стражам «чистоты собственных рядов», так и не удалось получить прямых доказательств вины сотрудника, однако Дробот и еще кое-кто из его команды были в срочном порядке уволены из рядов госбезопасности. Только вот уволили их «по собственному желанию». Тогда побоялись выносить сор из избы и марать честь мундира. Изгнанник абсолютно не был расстроен, таким ходом событий. Он в одно мгновение стал преуспевающим бизнесменом, ну а ты достался мне в качестве «тяжелого наследства». Исключать из агентурного аппарата хитрый Вася тебя не стал. Оставил как вариант для подстраховки. К тому же, с твоей помощью он мог спокойно убирать своих конкурентов. Пострадавших подельников Дробот перетащил себе под крыло, а потом для того, чтобы чувствовать себя в полной безопасности, помог им восстановиться в МВД. Новый бизнесмен размер своего состояния даже не пытался скрывать. Приезжал на шикарном джипе к управлению и хвастался перед своими бывшими коллегами о своих успехах. Правда, истинной сути своей коммерческой деятельности он естественно не раскрывал. При таких раскладах Васе по большому счету некого было бояться. Внутренняя безопасность уже им не интересовалась, а от бандитов, которые все-таки подозревали Дробота в присвоении обналиченных денег, защищала все та же чекистская крыша. Кроме того, Василий возлагал неплохие надежды на продвижение своих уволенных коллег, по служебной лестницы в МВД. Кроме взяток нужны были еще и практические результаты, и ты их добросовестно добывал для восстановленных сотрудников. Так что с ментами ты тоже имел дело. Если бы все пошло, как вы себе с Дроботом запланировали, то в недалеком будущем вы сотворили себе неплохую империю, защищенную со всех сторон. Только, к вашему большому сожалению, времени не хватило на реализацию, этих далеко идущих планов. Пришел новый председатель службы. Ваши покровители оказались не в той команде и были без особых церемоний отправлены, кто на заслуженный отдых, кто на периферию, на очень невыгодные должности. Ваша милицейская крыша была крайне не надежна. Вот тут-то Абдула и решил пощупать Васю, за бока. Дробот прекрасно понимал, что рано или поздно бандиты нагрянут к нему с визитом, и начнут задавать глупые вопросы в отношении исчезнувших денег. Такой вариант его абсолютно не устраивал, и он в срочном порядке собрался эмигрировать. Действовал он довольно расторопно и даже успел оформить некоторые документы для собственного выезда, однако бандиты тоже не пребывали в праздности. Видя безысходность своего теперешнего положения, Вася решил безотлагательно рвать когти, а тебе как самому доверенному лицу поручил заняться переводом всех своих материальных ценностей в оффшорные зоны. И вдруг для твоего товарища произошло трагическое стечение обстоятельств. Когда все вроде бы было улажено, Вася инкогнито приезжает из заграницы, дабы получить от тебя наличные деньги от продажи неплохого автопарка, пятикомнатной квартиры в центре столицы, и полудачи – полузамка в Конче-Заспе. Непонятно, откуда об этом визите становиться известно Абдуле. Причем бандит ведет себя крайне неадекватно. Вместо того, чтобы похитить своего обидчика и вытрясти из него все до последней копейки, он тупо взрывает его ручной гранатой в подъезде, когда тот идет к своей любовнице. Васю разносит в куски и о пропавших деньгах спрашивать не у кого. Я понимаю, вендетта, кровная месть горца, но на такого сообразительного парня, как Абдула, это не похоже. Короче говоря, все стрелки сошлись на нем. Группировка его была разгромлена. Рассчитались чекисты за бывшего коллегу, по полной. Хотя на самом деле покойный был редкой сволочью. И если мне не изменяет память, ты тогда оказывал самую, что ни на есть, активную помощь в расследовании его гибели. Помогал разыскивать убийц своего товарища, как только мог. К твоему большому сожалению факта совершения убийства непосредственно подозреваемыми так и не доказали. Зато Абдулу и всех его ближайших подвижников отправили на зону. В пылу справедливого возмездия и отработки версий убийства мои коллеги совсем выпустили из круга подозреваемых одно заинтересованное лицо, – Татарчук специально сделал паузу.
Весь этот рассказ агент слушал с напускным умилением и, когда оперработник умолк, задал вопрос скорее для того, чтобы подыграть рассказчику, а не из любопытства:
- И кто же этот негодяй?
- Выходит что ты, – спокойным тоном ответил Татарчук.
- Ну, так обоснуй? – продолжал игру благодарный слушатель.
- Все очень просто. – Продолжил свои рассуждения опер. – Во-первых, после того как Абдула был осужден, неплохой шмат территории отошел к тебе. Именно его потом отобрал у тебя Аслан. Из-за него ты конфликтовал с Матвеем. Во-вторых, все деньги от реализации движимого и недвижимого имущества покойного остались у тебя. Ну, и в-третьих, ты убрал очень опасного свидетеля. Мало ли!? Вдруг, Абдула, все-таки взял бы да и нашел Дробота, а тот в свою очередь смалодушничал и сдал бы тебе, как стеклотару. Такой расклад тебя абсолютно не устраивал.
- Ты еще забыл, про двух ментов, которые тоже в операции участие принимали. Они-то, наверное, до сих пор здравствуют. Не срастается твоя версия, – с издевкой подметил источник.
- Ну, они-то с тобой не были знакомы, и смею предположить, что о твоем существовании могли только догадываться. Для тебя они абсолютно безопасны. Так что все в масть ложится. – Татарчук подмигнул собеседнику.
Воцарила небольшая пауза. Юрий внимательно следил за реакцией агента, однако тот проявлял олимпийское спокойствие.
- Да, Юра, тебе бы, с твоей необузданной фантазий, детективы писать, – нарушил тишину агент. – А ты херней маешься. «Капусты» на своих баснях нарубил бы не меряно. Нет, в натуре, интересные байки сочиняешь. Ну, если это все, чем ты меня хотел удивить, то тогда поеду я. А то засиделся здесь с тобою. Да, и как ты сам понимаешь, после таких поклепов и наездов все отношения по поводу обеспечения государственной безопасности, аннулируются. Так что можешь больше мне не звонить и тупыми просьбами не беспокоить. Я с тобой не работаю, ни с тобой лично, ни с твоей голимой конторой.
- Да ты подожди, я тебе сущую безделицу показать забыл, - обыденным тоном сказал Татарчук.
С этими словами он положил перед собой на столе небольшую стопку ксерокопий. С абсолютно безразличным видом бандит небрежно бросил:
- Ну, и что это за макулатура?
- Вот это, – опер взял в руки первый лист – подписка о негласном сотрудничестве, написанная одним очень патриотически-настроенным гражданином.
Агент пристально посмотрел на листок бумаги и узнал собственную подпись, под написанным от руки текстом.
- Вот это, – продолжал Татарчук, указав пальцем на остальную кипу бумаг, – справки по предоставленной тобой информации. А это донесения написано тобой собственноручно. – С этими словами оперрработник вытащил из стопки копию.
- Хочешь вернуть как любовные письма, при разрыве отношений? – попытался сострить агент, хотя по внешнему виду можно было легко определить, что он изрядно нервничает.
Осведомитель протянул руку к бумагам однако Татарчук накрыл их своей ладонью. Он пристально посмотрел прямо в глаза собеседнику и потом с недоброй улыбкой сказал:
- Нет, друг Эдуард. Пожалуй, не стану я их тебе возвращать, а сделаю вот что. Отошлю я эти интимные признания, твоим собратьям по цеху. Пусть порадуются, какой ты у нас сознательный. Как родину любишь и ее врагов ненавидишь. Народ своих героев должен знать в лицо. Ну а дружки твои, когда со всем этим хламом скрупулезно ознакомятся, думаю без колебаний воздадут сполна за дела твои. Их ведь объективная и субъективная сторона состава преступления абсолютно не интересует. Не надобен им и суд присяжных и прокурор, и адвокат, и доказательная база не нужна. Вот это я понимаю правосудие, – с неподдельным восхищением порадовался Юрий Петрович о методах восстановления справедливости в криминальной среде.
- Ты права не имеешь, тебя за это посадят, – крикнул перепуганный до смерти бандит и рванулся к пачке листков.
У Татарчука в одночасье выкипело все терпение, и он заехал кулаком в ненавистную рожу. В этот удар Юрий вложил всю свою злость и ненависть к самодовольному подонку.
Нападавшего отшвырнуло в кресло, и из его широких ноздрей побежали густые кровавые сопли, но как показалась оперработнику, поверженный их даже не замечал. Татарчук не спеша поднялся и подошел к опешившему братку. Он наклонился и посмотрел прямо в глаза информатору, как бы пытаясь загипнотизировать его. Взгляд был холодный и торжествующий, как у хищника. Бандиту почудилось, что он проникает в самые отдаленные конечности его тела и выворачивает все нутро наизнанку.
- Права говоришь, не имею? – ледяной голос экзекутора подействовал на агента как холодный душ. - Имею! Есть у меня морально право, такую мразь, на тот свет спровадить. И поверь мне, я это сделаю. Чтоб ты даже не сомневался.
- Ты че, Юра?! Я ж тебя,– попытался придать бандит своему голосу максимальную твердость, но это у него явно не получилось.
- Запомни, скот, я для тебя не Юра. Еще раз меня по имени назовешь, все зубы повыбиваю. Для тебя я либо товарищ майор, либо Юрий Петрович. Ты меня понял? – Татарчук уже не говорил, а отдавал приказы властным тоном.
Негласный помощник имел жалкий вид. Он развалился в кресле, после своего приземления, и даже боялся пошевелиться. Опер торжествовал. Именно сейчас наступил момент истины. «Только так нужно работать с этими подонками», - сказал про себя Татарчук. Его абсолютно не беспокоил противозаконный метод шантажа. Важен был конечный результат. А результат был на лицо, и на лице – не только в виде разбитого носа, но еще и уважение к сотруднику государственного органа, которое было видно на застывшей маске бригадира невооруженным взглядом. Юрий Петрович не спеша достал из кармана брюк носовой платок и швырнул его в лицо некогда лихого разбойника.
- На, утрись, – сказал опер.
Тот послушно выполнил приказ и зажал, предметом галантереи, кровоточащий нос.
- Чтобы ты правильно все понимал и не вздумал дергаться, я тебе кое-что расскажу. Как ты сам поднимешь, эти рукописи находятся у меня далеко не в единственном экземпляре. Должен тебя предупредить, что хранятся они у меня не на работе. Кроме того, если я вдруг почину во цвете лет и не важно от чего, будь-то автомобильная катастрофа, огнестрельное ранение, либо сердечный приступ, бумаги моментально найдут своего адресата. Жаловаться тебе на меня тоже нет смысла, потому как я их в этом случае все равно отправлю, куда следует. Доказать, мои соратники по борьбе, с таким отребьем как ты, все равно ничего не смогут. Максимум, что меня ожидает, это увольнение, а тебя – тут Татарчук не добро улыбнулся - преждевременная встреча с Господом. Ты меня понял?
Бандит сидел молча, как будто бы проглотил язык. Верное понимание сказанного, он подтвердил кивком головы.
- Вот и хорошо, – одобрил сообразительность собеседника опер. – Теперь ты понял свое место по жизни?
Агент опять кивнул головой.
- Ну, тогда давай, кайся, по чьей наводке к Беде катался? – начал опрос по существу Татарчук.
- Филин послал, – обрел дар речи агент.
- Он кто, откуда?
- Сверху, – односложно ответил бандит.
- Зачем к Беде посылал?
- Просил пробить на счет денег. Вернул их Матвей ворам в общак или нет, – послушно отвечал агент на поставленные вопросы.
- В общем так, гнида, постарайся усвоить на всю оставшуюся жизнь. Отныне и на веки вечные ты работаешь на меня, – затем Юрий поправился. - На меня и на государство. И не дай Боже тебе сбиться с пути истинного. Уничтожу. Рука не дрогнет. Я тебя породил, я тебя и убью. А теперь бери ручку, вот тебе лист - Татарчук достал из-под скатерти белоснежно чистый стандартный лист бумаги. - И подробно, собственноручно, ты сейчас опишешь мне все, о чем я тебя спрашивать буду. От безделья еще не забыл, как агентурные сообщения начинаются. Могу, дорогой Боярин (а этим нерадивым негласными источником был не кто иной как Эдуард, Андреевич) напомнить тебе по старой дружбе: «Источник сообщает, что… – продиктовал торжественное вступление этого очень важного для оперативной работы документа товарищ майор Юрий Петрович.
Глава двадцать первая
Подпольная жизнь романтична только в художественных фильмах. В этом Матвей и Семен убедились на собственной шкуре. Даже здесь в другом государстве, приходилось вести преимущественно скрытный образ существования. И еще это унизительное чувство страха, который постоянно тебя преследует и превращает даже самых мужественных людей в трусливых нервно неуравновешенных зайцев, боящихся всего на свете: резкого звука сирены, неожиданного стука в дверь, пристального взгляда прохожего. Под его воздействием все происходящее вокруг становится подозрительным и несет в себе скрытую угрозу. Страх унижает, прижимает к земле, не дает расслабиться даже на минуту. От адреналина стучит в висках и ночью будит каждый шорох. А вдруг это пришли за тобой? Как следствие - бессонница, которая не способствует успокоению нервной системы, и без того взвинченной.
Однако, в последнее время, в бурном водовороте событий наступило относительное спокойствие, от которого немного притупилась и бдительность. Слон еще раз позвонил своему однокласснику и члену преступной группировки Матвея – Птице. В телефонном разговоре тот сообщил Костику обнадеживающие новости. Судя по всему, оптимизма и трудовой инициативы у киевских чекистов изрядно поубавилось. Оставшихся в Киеве парней таскали на допросы все реже и реже, а иных вообще оставили в покое. Засаду на квартире Турчина сняли, для проверки специально был отряжен человек и в адресе его никто не «встретил». Из этого всего Матвей сделал вывод, что силовая фаза конфликта, скорее всего уже завершилась и, противоборствующая сторона скоро будет готова сесть за стол переговоров. Это вселяло оптимизм. Можно было смело рассчитывать, чтобы получить взамен возвращенной партийной кассы не только полную амнистию, но и вернуть себе прежнее положение в обществе. А пока? Пока оставалось сидеть и ждать, когда депутатские герольды начнут суетиться и устраивать торги. От этих мыслей значительно улучшилось настроение. Турчин вместе со своим верным подельником уже не сидели дома, а совершали прогулки и даже осмеливались появляться в общественных местах в дневное время. Один раз они были остановлены милицейским патрулем, с целью проверки документов. Однако в отличие от происшествия, которое приключилась с Матвеем в компьютерном клубе, данная казенная процедура уже нисколько не встревожила скитальцев. Паспорта были надежными. Матвей стал привыкать к городу и новому месту жительства. Он предложил своему спутнику пересидеть опасное время здесь, и даже возможно организовать небольшой бизнес для поддержания штанов. Семену эта идея пришлась по душе. Но время шло, а никаких попыток со стороны «кинутых» партийных вкладчиков урегулировать конфликт мирным путем не предпринималось. Неужели Турчин ошибся, и наступившая передышка - это была всего лишь затишье большой перед бурей? Неужели опять все по новой - скитания, безвылазное сидение на квартирах и постоянное, трусливое ожидание ареста.
- Нет, все-таки крепкие были люди эти подпольщики и различные революционеры, – сказал Турчин Семену во время очередной прогулки. – Ты только представь, постоянно скрываться, уходить от погони. Это разве жизнь? А некоторые деятели, если конечно меня не обманывала школьная учительница истории, в таком беспокойном состоянии провели долгие годы своего земного существования.
- Ладно, тебе страху нагонять, – прервал унылые разглагольствования своего товарища Семен. – Ты ведь сам говорил, что депутаты должны со дня на день задний ход включить? Или ты хочешь сказать, что они могут передумать?
- А кто его знает? Видишь, притаились, суки! Наверное что-то замышляют. Сколько времени прошло, а они так ничего и не объявили о своем решении. Опять полные непонятки получаются. Не знаешь, к чему готовиться - к миру или к войне? Хочется уже побыстрее полюбовно эту гнилую тему замять, да только от моего хотения ничего не зависит. Устал от всего этого, как собака. Знаешь, вроде бы и бабки есть. И даже если все свои киевские активы утратим, все равно в наваре получаемся. Да вот только «зеленью» всего не измеришь.
- У, брат! Я гляжу ты у нас философом стал? Все не все, а хорошо, что с голым задом не остались. С деньгами везде жить можно. Здесь, конечно, – Семен обвел широким жестом вокруг, - нам с тобой по определению обитать не рекомендуется. Но вот где-нибудь, в Тегусигальпе или там в Боготе, можно жить спокойно без нервных переживаний и стремов жизнь доживать. Если шухер не кончится в ближайшее время, то хочешь не хочешь, а придется нам, куда-нибудь подальше перебираться. Так что купим себе белые штаны, виллу, яхту и ранчо, будем быков в прериях разводить на старости лет. Я даже язык учить начал, иностранный, – гордо заявил товарищ по несчастью.
- Семен, тебя в школе учителя не смогли заставить толком даже алфавит выучить, – усомнился в лингвистических способностях своего приятеля Турчин.
- Не веришь? Ну и зря!
- Тогда блесни своими глубокими познаниями! – подначивал Матвей приятеля.
- Например, «педераст»!
- Чего? - переспросил Турчин, не видя взаимосвязи между языковыми познаниями и ругательным обозначением половых меньшинств.
- Ну, слово такое «педераст», что тут непонятного. Как оказалось, оно на английском языке имеет тоже самое значение. И пишется, кстати, точно такими же буквами, только латинскими. Я сразу его без всяких затруднений прочитал.
- И где же ты таких глубоких и очень полезных знаний почерпнул?
- Фильм недавно по кабельному смотрел. Там, правда, перевели эту надпись уж больно витиевато. Вместо этого, между прочим, даже очень литературного слова, – заявил Семен, намекая на то, что выражение «педераст», хоть и не часто, но таки использовалось даже в советской литературе, которая была очень строга с точки зрения цензуры – прикинь, чего учудили? Озвучили как «Содомит». Ели бы по-английски читать не умел, я бы и не понял, что они в виду имели.
- Ну и что ты с таким большим словарным запасом полезных слов заграницей делать будешь? – Матвея этот разговор изрядно забавлял и отвлекал от сердечных переживаний и сомнений по поводу будущих перспектив.
- А представь. Приедем как-то на стрелку с заграничным наркобароном, Я ему сходу: «Усохни, педераст!».
Семен в цветах и красках рисовал перспективы по поводу использования столь полезного словарного запаса, в мировом масштабе, ну прямо таки Макар Нагульнов из «Поднятой целины».
- С «усохни», правда непонятки выйдут, – посетовал рассказчик на языковые различия в общении при помощи «фени». - Зато вот, когда он второе слово услышит, то сразу поймет, какое у меня к нему отношение и кто он есть по жизни.
- Уважаю, Семен! Выходишь на международный уровень. Но уж если общаться с наркобаронами, то лучше с местными.
- Это почему же?
- А потому, что наши с первого слова все поймут. Это, во-первых.
- А во-вторых?
- А во-вторых? Я, конечно, не национал патриот, да вот только век коротать на чужбине меня что-то совершенно не плющит, – продолжал угрюмо рассуждать Матвей.
- Да, братело, как я посмотрю, от переизбытка адреналина в следствие нашей подпольной жизни, ты на конкретный депресняк запал. Ты, вместо того, чтобы на измену высаживаться, рассказал бы, что-нибудь приятное. Например, что ты удумал по поводу нашей здесь с тобой коммерческой деятельности? – попытался сменить тему разговора Семен.
- А что тут рассказывать? Бизнес у нас с тобой здесь будет абсолютно легальным. Нам по криминалу выступать крайне не рекомендуется, – начал излагать свой бизнес-план Турчин.
- Ну, это и ежу понятно! Ты давай конкретно говори, чего зазря воздух колыхать, – предложил Семен перейти сразу к сути предстоящей затеи.
- Короче! Питер город портовый, и мы можем кое-какой ходовой товар по сниженным ценам из одной виноградной республики, сюда гнать. Для этого я из бабок, которые за металл получил, перевел на счет Слона сто штук рублей – Матвей сделал небольшую паузу и бросил взгляд на удивленного товарища, затем, усмехнувшись, конкретизировал:
– Конечно же американских! Будем процентов десять поднимать ежемесячно.
- А откуда это у тебя связи в азиатских республиках! – поинтересовался подельник.
- Поживешь подольше, узнаешь побольше! В общем, фирму мы откроем, на какого-нибудь инвалида первой Троянской и второй Пунической. Это чтобы понапрасну не «светиться» и налогов платить поменьше. Думаю, что Слон нам в наших поисках председателя Фунта, окажет посильное содействие.
- А тема верная? – со скепсисом вопросил Семен.
- Да я ее давно хотел запустить. Все абсолютно законно и более-менее прибыльно. Даже в Одесском порту коны пробил. Только жалко не успел.
- Ну, если будет все так, как ты говоришь, то почему бы капусты и не подрубить. Тем более, что Слон пацан местный, он реально помочь может. Только вот куда он сам запропастился? Не заезжает, не звонит. Уже три дня ни слуху, ни духу.
- Ты, Семен, пойми правильно, у Костика своя жизнь, - урезонил своего приятеля Матвей. - Мы с тобой, со своими проблемами, ему как снег на голову. Он и так много для нас сделал. Другой бы отморозился и послал куда подальше. Тем более в свете предварительного визита, нанесенного ему местными чекистами, в канун нашего с тобой приезда. Кому нужны чужие проблемы, когда всегда своих хватает? А он нас устроил, помог, чем мог. Какие к нему могут быть претензии? Ты просто помнишь его по молодости, когда с ним целыми днями шарились и горя не знали. А теперь Слон пацан авторитетный, у него свое дело, своя личная жизнь. Свозил тебя разок в сауну, девок подогнал, ну и хватит.
- Да ладно морали читать, – недовольно сказал Семен. – И без тебя все прекрасно понимаю.
- Ну, а раз понимаешь, зачем тогда тупишь? Все, поехали домой, а то мы с тобой загулялись. Уже вечер на дворе. Да и устал, как собака, спать хочу.
Друзья подошли к своему дому, когда солнце уже спряталось за могучими телами многоэтажек. Во дворе было тихо и пусто. Невдалеке от подъезда стояла «девятка» пролетарского цвета. Стекла автомобиля были затемненные, и сквозь них невозможно было ничего рассмотреть, кроме собственно отражения. Толи внешний вид машины, толи ее одинокое присутствие возле подъезда, заставили Матвея насторожиться.
- Ты эту тачку раньше видел? – тихо спросил Турчин у своего спутника.
- Да нет, – неуверенно ответил Семен. – А что?
- Сдается мне, что из этого автомобиля за нами пасут, – Матвей, еще раз украдкой бросил взгляд в сторону подозрительного объекта, пытаясь подтвердить или опровергнуть собственные подозрения. Но машина стояла, как и раньше, отражая в своих зеркальных стеклах окружающий ее мир. И несмотря на мнимую умиротворенность и инертность, железный конь скрывал в своем чреве неизвестного, который цепким взглядом наблюдал за Матвеем и его приятелем. Турчин этот взгляд чуял просто-таки по-звериному.
Семен, заметив некую нервозность в поведении товарища, хотел сам посмотреть еще раз на этот загадочный автомобиль. Но сделал это неуклюже, заметно для окружающих, и Матвей скрытно от постороннего глаза одернул своего подельника по ремеслу.
- Ты еще в стекло постучи, может откроют, – зло прошипел Турчин.
- А с чего ты высадился? – поинтересовался Семен, открывая дверь подъезда.
Матвей не ответил на вопрос. В лифте ехали молча, жадно улавливая любой звук, раздающийся вне кабины. Матвей для безопасности поднялся на этаж выше и, подойдя к окну, посмотрел вниз. Где-то внизу хлопнула дверь. Это была дверь, ведущая в их подъезд!
- Зашел, – сказал Турчин шепотом.
Неожиданно тишину нарушил гул работающего лифта. Кто-то нажал кнопку вызова. Через минуту, предположительно на первом этаже, дверь бытового подъемного устройства открылась с характерным шумом, и неизвестный быстро вошел в кабину. Лифт, не спеша, пополз вверх, и замер где-то рядом. Дверь снова заскрипела и на площадку, где находилась квартира Слона, вышел незнакомый молодой человек. Товарищи наблюдали за ним сквозь узкую щель лестничных маршей. Звонок нельзя было перепутать. Да, посетитель звонил именно в дверь, за которой вот уже несколько недель обитали скитальцы. Матвей прислонил большой палец к губам, давая Семену знак, чтобы стоял молча. Неизвестный потоптался несколько минут у дверей и затем, достал из кармана ключи. Замок предательски открылся.
- Рации при нем не было? – еле слышно спросил Турчин.
Семен растерянно пожал плечами.
- Значить так, – продолжил Матвей. – Ты сейчас блокируй лифт и стой пока на лестнице. А я пойду в хату.
- Какого хрена ты туда попрешься? Давай по-тихому через чердак уйдем, – начал возражать Семен.
- У меня кое-что ценное там осталось. В любом случае бросать нельзя, – невозмутимо ответил Матвей. Да, в квартире было много чего интересного для следственных органов. Но больше всего Турчина беспокоили кое-какие записи, неосмотрительно оставленные им на страницах блокнота. По ним ушлые блюстители государственной безопасности могли выйти на контрабандные деньги. Не мог Матвей так рисковать. Ведь валюта была не просто средством к существованию, но еще хоть слабенькой, но гарантией его безопасности. Кроме того, основная часть денег полученных от реализации «Мерседеса» и экспроприированных у Бегемота, осталась в квартире. При себе у беглецов было не больше пару тысяч рублей. С такими деньгами уходить в бега было крайне неразумно.
– Все, давай, я пошел. Если шухер поднимется, дашь знать.
Семен кивнул головой, подав знак, что все понял.
Турчин словно заправский кот, неслышно подошел к двери. Он аккуратно потрогал ручку. Не спеша, надавил на нее и дверь послушно поддалась. «Только бы не скрипнула», - крутилось в мозгу у Матвея. Дверь повела себя правильно и ни единым звуком не выдала вошедшего. Турчин осторожно прокрался к входу в зал. В комнате было темно и тихо, свет горел только на кухне. «Может специально зажег», - подумал Матвей. Сперва он решил незамеченным войти в зал и дождаться, когда незваный гость зайдет в комнату. «Семен в парадном торчит как памятник, все не в масть», - отбросил эту идею Турчин. На кухню идти было крайне опасно, но и ждать, пока неизвестный сам изволит попасть в засаду, не было никакой возможности. Приходилось рисковать. Матвей, как это было только возможно, быстро прошмыгнул вдоль дверного проема, ведущего в зал. После своего ловкого маневра он замер, прижавшись к стене. В черном квадрате прохода сохранилась мертвая тишина. Неожиданно щелкнул замок, и входная дверь вновь приоткрылась. Турчин пристально всмотрелся в узкую полоску света и заметил в ней знакомую фигуру Семена. Неизвестный тоже услышал щелчок, и стараясь не шуметь, направился в сторону дверей. Время на раздумья больше не было.
Матвей одним прыжком, как лев, набросился на таинственного посетителя, когда тот только успел выдвинуться на пол корпуса из-за угла. Могучий удар кулака повалил незнакомца наземь. Однако парень, отличался крепким здоровьем и вопреки всем ожиданиям Турчина остался при сознании, хотя и был слегка контужен. Матвей навалился на лежачего противника всем телом. Сзади раздалось торопливое топанье Семена.
- Я свой! – сдавленно прохрипел парень.
- Тихо! – грозно приказал Матвей, стараясь заткнуть ладонью рот поверженного противника.
- Я от Слона! От Кости, - изворачиваясь как вьюн, выкрикнул незнакомец.
Возле горла странного посетителя сверкнуло лезвие выкидного ножа, прикупленного Семеном по случаю в одном из Питерских киосков.
- Заткнись, сука! - приказал тот лежащему.
Парень замолчал. Матвей поднялся и посмотрел на захваченного «шпиона». Незнакомец был одет в дорогой спортивный костюм и никак не походил на наряженных в лучших традициях казенной моды, представителей правоохранительных органов.
- Вставай, и марш на кухню!!! – приказным тоном велел Матвей.
Пленник безропотно подчинился просьбе и под зорким наблюдением Семена побрел к свету.
- Теперь говори, – разрешил Турчин, когда парень уселся на стул, поставленный в центре небольшой кухни.
- Меня Костя послал, – довольно смело произнес «спортсмен».
- Зачем? – продолжал допрос Турчин.
- Предупредить….
- А почему сам не приехал и не позвонил? – перебил задержанного Семен.
- Не смог.
- Короче, давай по существу, – попытался навести порядок в начавшемся сумбуре Турчин. - Я спрашиваю, ты отвечаешь. А ты, – Матвей обратился к Семену, – будь другом, помолчи…. Так о чем нас Костя предупредить хотел?
- Мы три дня назад хвост за Костиком срубили. Короче пасут его, – ответил парень, собравшись с мыслями.
- Кто пасет? – задал очередной вопрос Матвей.
- Мы пробивали, все стрелки на федералах сходятся.
- А по какой теме роют?
- Не знаю, – парень пожал плечами. – Вроде бы в последнее время никаких «боков» с нашей стороны не было. Ни в какие терки с законом не вступали.
- А как вы слежку вычислили?
- Да на трассе. У нас пацаны толковые в «безопасности». Федералы случайно засветились. Короче, Слон сейчас по области петляет. Дома и в офисе не появляется. Меня к вам послал предупредить.
- А за тобой хвоста не было? – не выдержав молчания, снова вступил в разговор Семен. Правда, теперь уже по делу, потому Матвей и не стал ему препятствовать.
- Да вроде нет! Я несколько раз проверялся.
- А ключи откуда у тебя? – полюбопытствовал Турчин.
- Так Костя дал, на всякий случай. Я часа четыре в машине сидел. Тоже торчать здесь стремно. Тачка хоть и не «паленая», да кто его знает. В общем, решил, что если вы до темноты не явитесь, буду в квартире дождаться. Вот дождался! - парень почесал место, куда несколько минут назад приложился Турчин. - Костя велел передать, что в городе вам оставаться опасно. Неизвестно с чего у федералов такой интерес прорисовался.
Матвей принял это сообщение мужественно, хотя теперь вообще не имел никакого представления, куда податься и через кого искать выход, для того чтобы покинуть, ставшие в последнее время просто ненавистные пределы бывшего «единого и могучего». Куда угодно, на Запад, на Восток, - только подальше отсюда.
- Ну что, Мотя, уперлись лбом в стену? – нарушил тишину Семен. – Тупик по ходу получается.
- Не надо так мрачно! – попытался взбодрить двух приунывших товарищей «гонец». – Мы ведь на Балтике, а как вам известно балтийцы не сдаются! – озвучил с фраерским гонором парень девиз всех балтийцев.
- А что есть повод для радости! – не поддержал эйфорийного настроения Турчин.
- Конечно, есть. Если вы не против, я сегодня здесь переночую, а завтра поедем. – Неожиданно закончил парень свой рассказ, чем немало озадачил своих слушателей.
- Куда это поедем? – переспросил Матвей удивленно.
- К моей тетке, – как ни в чем не бывало ответил спортсмен. – Тетка моя на Ладоге живет, так что отсюда не далеко. Костя сказал, что отсидитесь там месяц другой, а потом, когда кипишь поуляжется, он вас к финнам переправит.
- Будем, горячими финскими парнями, – задумчиво сказал Семен, почесывая подбородок.
- Как тебя зовут? – наконец-то решил познакомиться с парнем Матвей.
- Леха!
- Вот что, Леха, сейчас ты отгони машину, куда-нибудь на оживленную улицу. Нечего ей во дворе маячить, – сказал Турчин парню. – Как сделаешь, давай обратно сюда. Тут переночуешь, а завтра с утра ходу к твоей тетке.
- Не вопрос – бодро ответил новый знакомый поднимаясь со стула.
- Да и еще! – смущенно сказал Матвей вдогон Алексею. – Ты уж прости нас за теплую встречу. Сам понимаешь, нервы и все такое.
- Да я все понимаю – ответил Леха без злобы. – Сам виноват.
- Ну ладно, иди, – Матвей повернулся к Семену. – Ну, что друг, товарищ и брат. Вот тебе и бизнес на берегах Невы. Чуйка меня еще никогда не подводила.
- Месяц, два и к финнам,– раздраженно бросил Семен. – Выходит, что переговоров этими партийными суками не будет?
- Ты поразительно догадлив! – раздраженно сказал Матвей. – Сам додумался или кто подсказал?
- А чего ты кипишь садишь? – в свою очередь разозлился Семен. – Вообще стал весь дерганый какой-то. Может федераты не по нашу душу приходили?
- Тогда еще хуже, Если у них к нам интерес, мы завтра поутру с города спрыгнем, и концы в воду. А если нет, то у Слона может большая беда приключиться. И не дай Бог, Костю заметут, тогда дырку в кордоне и наш переход в пределы гостеприимного чухонского народа, делать будет некому. Да по любому, нам отсюда валить надо.
- Это точно, - сказал Семен упадническим голосом. – И сомневаюсь я, чтобы Слон за месяц все свои дела уладил. Ему сейчас криминал совсем не в масть идет. Так что наша остановка на великой русской земле, сдается мне, будет гораздо дольше, чем мы предполагали. Слушай, а может нам вообще стоит на время разбежаться?
- Зачем? – Матвей вовсе не ожидал такого предложения со стороны Семена, и удивление его было крайне велико.
- Для безопасности. Нас ведь обоих ищут. А мы с тобой в паре хороводы водим. Это не правильно. Мусорам двоих ловить легче. А по одиночке, не так приметно от властей хорониться. Да и если, не дай Бог, одного примут, то второму есть шанс уйти. Короче, телефоны для связи у нас есть, найтись можем в любое время. Бабки, на первое время, тоже есть. Так что думаю, будет разумно, если мы разъедемся и переждем времена смутные.
- Толково. Только расскажи орел, где ты время коротать будешь? – поинтересовался Матвей у своего приятеля.
- Мест хватает. Могу на Урал рвануть. У меня в Ижевске корешей полно. Могу в Читу податься. Там тоже есть, к кому обратиться. Кроме того, от Читы до границы тоже не далеко. Если что можем оттуда уйти.
Не согласиться с таким предложением было очень трудно. Впервые за время скитаний Семен задвинул толковую вещь, ну если не считать его страховки в ресторане во время встречи с Бегемотом. Тогда именно Семен спланировал и организовал прикрытие Матвея. И вот опять блеснул сообразительностью. Правда, от такого предложения веяло грустью, ведь предстояла разлука, и срок ее был неизвестен.
- Не охота мне расставаться. Уж больно я к твоей роже привык. Сколько лет вместе. Но видно карта так ложится, что придется нам друг от друга отдохнуть малёха. Если есть где приткнуться, то тогда езжай. Ну а если не сложится, то тогда сразу обратно, без всякой самодеятельности. Бабки мы сейчас поделим, у нас еще штук семьдесят осталось. Конечно, не до жиру, но при скромном образе жития, можно и пару-тройку лет в провинции продержаться. В случае чего, можешь у Слона взять из тех ста косарей, что я ему перекинул. Только я тебя умаляю, не трать ты их на шалав.
Входная дверь в очередной раз щелкнула. Семен поднялся со стула и достал нож.
- Спокойно! Свои! – раздался из прихожей голос Алексея. - Машину отогнал за квартал. Поручил охраннику из магазина стеречь ее как зеницу ока, потому как без тачки мы завтра далеко не уедем.
Когда новый знакомый зашел на кухню Матвей узрел во всей красе плоды своей самообороны. У Парня левое ухо было красное, как помидор, и значительно увеличилось в размерах.
- Ох, ни хрена себе я приложился, – молвил Матвея не то удивляясь, не то извиняясь.
Парень подошел к зеркалу и посмотрел на собственное украшение.
- Ерунда, – сказал он беззаботно. – Заживет как на собаке. Бывало и хуже.
- Ну, брат, еще раз прости! Попутали, – вступил в разговор Семен.
- Ладно, – решительно сказал Матвей. – На завтра план такой. С утра пораньше мы покидаем северную столицу и желательно не по оживленной трассе, чтобы ГАИшных постов было поменьше.
- Уже не ГАИшных, а ГИБДДшных, – поправил Алексей. – Это не вопрос! Вывезу из города, никто и не заметит.
– Вот и чудно. По дороге к твоей тетке, есть какие-нибудь железнодорожные станции, которые вывезут на основную магистраль? – Поинтересовался Матвей.
- А какое направление?
- Сибирь, Дальний Восток! – коротко ответил Матвей.
- Есть, только по-моему без пересадки доехать не получиться, – неуверенно произнес Алексей. – И к тому же на машине крюк придется наворачивать.
- Это не беда. На бензин денег хватит, и к тому же проверимся, нет ли за нами хвоста. В общем, посадим моего товарища на поезд.
- А он разве не с нами едет? – изумился парень.
- Ему к друзьям смотаться надо. Некоторые дела порешать – уклончиво ответил Матвей.
- Хорошо, раз надо, значит посадим.
- Ну, раз все всем ясно, то давайте спать. День завтра трудный, – Матвей поднялся с табурета и направился в зал. – Да придется тебе, Леха, на полу перекантоваться. Извини за гостеприимство, но спальных мест всего два. Однако, подушкой и одеялом мы тебя обеспечим.
- Не привыкать. На полу это не на нарах. – Не к месту пошутил «балтиец».
Семен, которому было сейчас не до шуток, бросил укоризненный взгляд в сторону Алексея и тот, осознав, что спорол глупость, потупил взор.
Утром встали рано. Пока Матвей и Семен поковали вещи, Леха сбегал в магазин и принес харчей. Позавтракали плотно, хотя по утру кусок в горло лез с большим трудом. Беглецы пребывали в подавленном состоянии, и за все время трапезы не проронили ни единого слова. Алексей имел важно - задумчивый вид, и что-то бубнил себе под нос, периодически кидая взгляд на карту автомобильных дорог.
Из города выезжали часа полтора. Леха, как и обещал выбирался из мегаполиса окольными путями, которые позволили, на сколько только это вообще было возможно, избежать неприятного столкновения с постами ГИБДД.
Затем дорога несла беглецов по заснеженной трасе, а за окном стремительно менялись виды красивой, но не очень гостеприимной северной природы. Матвей толком не знал, в какое направлении они движутся, да по большому счету и не хотел этого знать. Ему сейчас было все равно. Жизнь снова дала трещину. Но в отличие от предыдущих злоключений, переносить тяготы и лишения нелегального положения теперь предстояло в гордом одиночестве.
На железнодорожную станцию, находившуюся километрах в пятидесяти от Питера, прибыли к полудню. Нужный поезд прибывал через два часа. На вокзале прихода экспресса ждать не стали из-за многочисленных милицейских патрулей и, купив билет у местного спекулянта, поехали в город от греха подальше. В машине сидеть было как-то совсем грустно и подозрительно. Семен предложил отметить его отъезд в одном из местных ресторанов, который был обнаружен по ходу движения прямо в центре городка. Заведение имело помпезно вычурный фасад и не могло не вызвать у столичных гостей умилительных улыбок.
- Прямо, Мандалай Бей, – ехидно подметил Семен, которому довелось однажды посетить это знаменитое казино.
- Да ладно тебе, над убогими потешаться. Парни старались, такую красоту наворотили, а ты издеваешься. Короче, хватит глаза пялить, – бросил Турчин Семену, который цепким взглядом доморощенного эстета отыскивал в провинциальном творении новые архитектурные излишества. – Ходу в кабак, а то так и на поезд опоздаем.
Обсуждение шедевра современного зодчества помогло путешественникам отвлечься от невеселых мыслей о скором расставании. Блюда, поданные гостям города, были сносные, а спиртные напитки - расслабляющими. Однако приятное время препровождение неумолимо двигалось к своему завершению. Матвей посмотрел на часы и заметно помрачнел.
- Сорок минут осталось, – угрюмо сказал Турчин, глядя на Семена. – Ты как приедешь, сразу отзвонись. Если что не срастется, возвращайся.
- Тетка твоя не будет против еще одного иждивенца? - Поинтересовался Матвей у нового знакомого.
- Прокормит! – не задумываясь, ответил Леха. – Если сама не справится, я помогу. Я ведь за вас перед Костей отвечаю.
- Да ладно, слышал я уже это! – Семену изрядно надоела эта излишняя опека своего друга. – Все, Мотя, будет тип-топ.
- Ты лучше не перебивай, а слушай. Бог даст, - Турчин заметил, что в последнее время очень часто стал поминать Бога. И делал сие не всуе. Наверное, это была его последняя надежда. Если уже даже самые влиятельные люди не могут помочь, то человеку ничего не остается, как только уповать на Господа. - Слон свои дела устроит в скорости, и сразу займется вопросами нашей с тобой эмиграции.
- Да я тоже подсуечусь по месту, – деловито заявил Семен. – Думаю, что небольшое турне по азиатским странам, будет полезно для нашего кругозора.
- Не спеши, – пресек Турчин излишнюю инициативу своего бойкого спутника. – Я, конечно, ничего против твоих корешей сибирских и дальневосточных не имею, но ты сам знаешь, какой мир сучий стал. Мало ли на кого нарвешься. Нам с тобой ошибиться никак нельзя. Поэтому подождем сперва, что Костя предложит, а потом уже дальше дергаться будем. Бабки у нас с тобой есть. И место, где времена стремные пересидеть, тоже имеется. Так что спешить нечего. А может, все-таки фартуна перестанет нам свой зад показывать и Беда дело в отношение нас таки уладит. Тогда вообще в Киев возвращаться придется.
Матвей кисло улыбнулся, не сильно веруя в то, что сам говорил.
- Ладно, подождем, – согласился Семен. – Как устроюсь, жди приглашения на охоту. Пойдем медведя валить. Только не так, как мы с тобой в Словакии с вышки отстрелялись, а по взрослому. С земли, с глазу на глаз со зверем, как настоящие сибирские охотники.
- Если нас самих, до этого времен, как того словацкого мишку не завалят, – Турчин шутил грустно и «по-черному». Понимал, что не стоит этого делать, но ничего не мог с собой поделать.
- Хватит каркать, – рассердился Семен, видя упаднические настроения своего приятеля. – Боюсь я тебя здесь одного оставлять. Не нравятся мне твои бестолковые приступы фатализма.
На вокзал приехали за пятнадцать минут до прибытия поезда. Расставаться страшно не хотелось. Однако в данной ситуации даже самый малозначительный ход, направленный на минимизацию риска, был гораздо важнее сентиментальных душевных переживаний.
Пассажирский состав, сбрасывая ход, полз к перрону. «Нумерация вагонов с головы поезда», - прохрипел из станционного репродуктора некогда приятный женский голос, изуродованный до неузнаваемости средствами громкоговорящей связи.
- Ты все вещи взял? – поинтересовался Матвей с иронической улыбкой, понимая, что вещей у Смена столько же, сколько и у него самого – одна дорожная сумка да верхняя и нижняя одежда.
Семен понял шутку и с важным видом похлопал по карманам куртки, как бы проверяя, все ли на месте.
- Да вроде все при мне! - заявил уезжающий.
- Билет проверь, – уже серьезно порекомендовал Турчин.
Семен вытащил из внутреннего кармана паспорт, в который был аккуратно вложен железнодорожный билет. Уже возле самого вагона приятели крепко обнялись.
- Ты прости меня, если что! – сказал Матвей на прощанье.
- Типун тебе на язык, – обозлился Семен, усмотрев в этой фразе, что Турчин прощается с ним словно навсегда. – Как будто больше и не свидимся? Отдохну, хоть от тебя месяц - другой. А ты, Леха, присмотри за ним, чтобы дел не наворотил. Головой за него отвечаешь.
Алексей по приятельски подмигнул Семену.
- Ну, все! Присядем на дорожку, – не к месту предложил Матвей.
Несмотря на всю нелепость предложенного, друзья как по команде опустились на корточки и закурили.
«До отправления поезда осталось пять минут», - раздался из динамиков все тот же голос. Матвей еще раз крепко обнял товарища. Через минуту Семен скрылся в вагоне. Поезд, издав оглушительный гудок, медленно пополз вдаль. Немного спустя он превратился в маленькою точку, а потом и вовсе исчез из вида.
- Ну, что, поехали, – равнодушно сказал Матвей Алексею. Теперь ему уже было все равно, а на душе образовался вакуум.
В городок, где обитала Лехина тетка, приехали уже затемно. Небольшого роста пожилая женщина гостеприимно встретила племянника и его спутника.
- Я вас с самого утра ждала – говорила она, накрывая на стол. – А вас все нет и нет. Я уже переживать стала. Мало ли что в дороге случится может. Уже хотела в милицию звонить, узнать, не было ли какой аварий.
- В милицию не надо, – озорно шепнул на ухо Матвею Леха.
- Сам не хочу, – отшутился Турчин.
Через пару минут стол был накрыт, по полной программе.
- Да, тетя Вера, познакомься, это мой приятель, Матвей, – официально представил гостя Алексей.
- А второй, завтра приедет? – по-хозяйски поинтересовалась женщина.
- Да второй по делам уехал. Неожиданно в командировку отправили, – соврал Турчин с грустью в голосе. Он не спеша потянулся к запотевшей бутылке водки и, глядя на Алексея произнес: «Алкоголь не решит ваших проблем. Но от молока эффект тот же!»
Леха рассмеялся и подставил чарку.
В этот вечер Матвей напился до беспамятства. На утро, кроме жуткой головной боли и неприятных ощущений в желудке, было еще очень стыдно перед тетей Верой. Хотя она и делала вид будто бы ничего не произошло, но в течение всего дня Турчин, как заправский школьник, опускал взгляд при каждом появлении хозяйки.
- Ты не сильно спешишь? – поинтересовался Матвей у Лехи, когда они курили вдвоем на маленьком балконе.
- Да вроде бы нет! – тот сразу понял, куда клонит Турчин, но для приличия виду не подал.
- Послезавтра Новый год, – продолжил разговор бесприютный скиталец. – Мне сейчас быдлотно. Я тебя прошу не в службу а в дружбу, оставайся, вместе отпразднуем. Можешь свою девчонку из Питера привезти. Пусть и подружку прихватит, если есть. А в прочем не стоит. Я тут какую-нибудь мадамку себе присмотрю. Посидим у тетки до двенадцати. А потом свалим встречать Новый год вместе с дамами, снимем путевые номера в отеле. Отдохнем короче. Мне развеяться надо. А у Кости для тебя я отпуск выхлопочу.
Алексей понимающе посмотрел на Матвея:
- Не вопрос, останусь. Только тогда, я завтра в Питер укачу. Привезу свою зазнобу. Да и тебе тоже что-нибудь, подыщу. - Алексей лукаво подмигнул, - чтобы посговорчивее была, да не ломалась. А Косте я сам позвоню. Объясню ситуацию.
Новогодние праздники прошли весело, если это можно было назвать весельем. Матвей с Алексеем гудели аж до самого Старого Нового года. Дабы не напрягать добрую тетушку своим присутствием да еще в компании с разбитными девицами, Матвей придумал, неожиданную командировку, которая как на зло выпала на благодатный период Рождественских каникул. Для правдоподобного вида похмурив брови и ругаясь, без употребления инфернальных выражений, Турчин с Алексеем убыли в казенную поездку, под понимающие вздохи пожилой женщины. Их путь закончился у ближайшего мотеля, который находился в нескольких километрах от городка, где мужскую половину с нетерпением поджидала женская часть. Несмотря на весь разгул, Турчин чувствовал на душе тяжелый камень. Он не мог толком объяснить причину своего подавленного состояния. Чего-то не хватало для праздничного настроения. Может Семена, к которому он был привязан как к родному брату, а может простого спокойствия, которое постоянно присутствовало в той уже далекой киевской жизни. Пропала былая разбитная, разудалая жизнь, а вместе с ней и верный друг Семен, и на душе какая-то пустота. И не могут заполнить этот вакуум ни алкоголь, ни красивые девицы. Нет больше и тех ориентиров, на которые раньше равнялся Матвей. Все исчезло, как мираж.
Числа четырнадцатого Алексей объявил, что ему надо уезжать.
- Еще одна маленькая просьба, – обратился Матвей по-дружески. – Мне тачка нужна и водительские права. Тут авторынок есть где-нибудь по близости?
- Есть. А что за машину присмотреть хочешь? – деловито поинтересовался Леха.
- Отечественную. Девятку или девяносто девятую, не важно. Главное, чтобы на ходу была.
- Хорошо, завтра с утра смотаемся. Такого добра навалом. Тут прямо в городе базар имеется, ну а если не найдем, то в центр сгоняем. Там выбор побольше.
- А с правами как? – поинтересовался Матвей.
- Сделаем у местных ментов. Правда, придется денег дать, долларов триста – четыреста, за срочность.
- Не в деньгах счастье, – согласился на такую сумму Матвей, как-то уж очень по-философски. - Да вот еще что! Ты сможешь ее оформить на кого-нибудь. Сам понимаешь, мне сейчас становиться владельцем транспортного средства абсолютно не в цвет. Пусть тачка на ком-нибудь другом числится, а на меня доверенность оформим.
- Хорошо, сделаем. На деда Игната оформим. Ему автомобиль все равно не нужен. Так что будет на нем числится. Он к тому же блокадник и на регистрации денег сэкономим.
На следующий день машина была приобретена и удачно оформлена. Девятка серого цвета на полном ходу теперь обрела свою новую парковку рядом с домом тети Веры. На следующий день после покупки Леха уехал в Питер. Перед отъездом он обещал при первой же возможности навестить Матвея. Турчин искренне поблагодарил нового товарища за все.
После отъезда Алексея, Матвей окончательно впал в депрессию. Он в очередной раз попытался излечить ее старым народным средством, а именно, дремучим запоем. На третий день он прекратил эту бесполезную затею. Кроме жуткой головной боли и утренних рвотных позывов новых ощущении не прибавилось и, самое главное, - не полегчало. На время жесткой терапии Турчин поселился в гостинице и выходил из нее исключительно, дабы пополнить запасы огненной воды и пищи. Поняв всю безнадежность такого средства выхода из уныния, Матвей обратно перебрался к тетке Алексея. Она с жалостью посмотрела на помятый вид своего постояльца, но из вежливости ничего не стала спрашивать. Все было ясно без лишних объяснений. Турчин нашел на некоторое время новый вид развлечения. Он целыми днями без особой цели колесил по окрестностям, знакомясь с местными достопримечательностями. Иногда он просто выезжал в безлюдные места и подолгу любовался дикой северной природой. Именно в такие мамонты он чувствовал большое морально облегчение. Вся мирская суета куда-то моментально исчезала вместе с ее житейскими проблемами и заботами. Но приезжая обратно на квартиру, сам того не желая, опять возвращался к безрадостной реальности. Пребывая в вынужденном одиночестве, и имея кучу свободного времени, Матвей попытался проанализировать сложившуюся ситуацию. В один из долгих зимних вечеров он понял причину своей апатии. Теперешняя ситуация была не самой сложной и безвыходной. За всю свою бурную криминальную жизнь Турчин бывал и в худших передрягах. Были и такие, когда Матвей мог вполне реально расстаться с жизнью. Несколько раз ему приходилось бывать под пулями. Неоднократно он уходил от ловких ударов ножом. Сиживал он и в следственном изоляторе, благодаря упорным стараниям Богреева. Он не был трусом и всегда принимал удары судьбы стойко, без паники. Однако имелась очень яркая отличительная особенность между тем, что было раньше и что происходило сейчас. По своей натуре Турчин был бойцом и в любой ситуации рассчитывал исключительно на собственные силы. Даже сидя в заключении, он все равно оставался активным игроком и принимал непосредственное участие в урегулировании ситуации. Сейчас же Матвей был абсолютно бессилен изменить что-либо. Он был безвольной пушинкой и плыл по течению. Собственное бессилие больше всего раздражало Турчина. Как-то днем позвонил Костя. Его звонок оптимизма не прибавил. Слон сообщил, что до сих пор находиться под наблюдением, и что самое интересное, несмотря на свой большой интерес к нему, федералы до сих пор не предприняли никаких официальных действий. Это очень насторожило Матвея. Кроме того, Костя решил на некоторое время скрыться от всевидящего ока блюстителей государственной безопасности. Для этого Слон собирался выехать вместе с семьей на месяц - два в Испанию, к своему хорошему другу. По мнению Константина, это подтолкнет чекистов либо к активным действиям, которые выразятся в проведении обысков, допросов, арестов, либо заставит их оставить его в покое. На время неопределенной отлучки, связь между Слоном и его друзьями-знакомыми обрывалась. Турчин понял, что застрял в этой дыре надолго. От этого он пришел в бешенство, хотя внешне старался сохранять хладнокровие. Как и водится в таких ситуациях, пострадавший всегда начинает активно искать виноватых. В данном случае сделать это было довольно не сложно. Турчин сразу нашел объект собственной ненависти. Подонок от большой политики, Василий Владимирович - вот кто должен был ответить за все беды. Ненависть к этому великодержавному уроду дошла до предела. С каждым днем Матвей все больше и больше утверждался в мысли о воздаянии лютому врагу по делам его. Чувство мести толкало Турчина к необдуманным поступкам. Сперва, он хотел нанять киллеров для физического устранения парламентария и еще пару его прихвостней. Однако, воплощения этого плана, при полной изоляции от внешнего мира, выглядело утопично. Дойдя до крайней точки отчаянья, Матвей стал планировать собственноручную расправу над заместителем главы законодательного органа. В моменты, когда он составлял в своей голове очередной план убийства, в его глазах появлялся какой-то сатанинский блеск. Турчин уже все придумал - и способ устранения ненавистного ему человека, и где раздобыть необходимые смертоносные средства для предстоящей ликвидации. Но, несмотря на всю продуманность будущей операции, были некоторые факторы, удерживающие Турчина от ее немедленного воплощения. То, что реализация плана была форменным самоубийством, Матвея абсолютно не пугало. Он готов был умереть, но только бы прихватить с собой эту тварь. Тревожило его другое. Во-первых, ему надо было нелегально вернуться на Украину, а это огромная проблема с учетом его интернациональных розысков. Во-вторых, подготовка покушения, да еще и значительной политической фигуры, было делом довольно хлопотным. Турчин не имел опыта народовольцев - руководства операцией из полного подполья. Это увеличивало риск быть захваченным сотрудниками правоохранительных органов еще на стадии организации покушения. В-третьих, для успешного проведения акта возмездия необходимо было найти пособников, которые помогли бы Матвею осуществить задуманное. В создавшихся условиях действовать в одиночку было просто невозможно. Своих пацанов Турчин подставлять не хотел. Кому охота сложить свою буйную голову за дело, которое в принципе, не имело никакой практической пользы, за исключением тривиальной мести. Искать же пособников среди хотя и известных, но мало проверенных кадров, было крайне опасно. Больше самой смерти, к которой Матвей уже морально подготовился, его пугало то, что он может быть обнаружен и схвачен государственными сторожевыми псами, так и не сумев воплотить свой план в жизнь (вернее в смерть). Наверное, это в конце концов и останавливало Турчина от немедленных действий.
В конце января, после долгого молчания, неожиданно затрезвонил мобильный телефон. Матвей увидел знакомый номер Семена.
- Ало, корешок, чего так долго молчал? – с напускной обидой сказал Турчин, хотя на душе у самого пели соловьи.
- Да все дела наши скорбные не давали раньше позвонить, – услышал он до боли родной голос.
- Как ты устроился? – поинтересовался Матвей, эгоистически желая услышать в ответ сетования Семена на плохой прием, бессмысленность своей дальневосточной поездки и главное - о скором своем возвращении.
- Да нормально! – весело ответил голос в трубке и развеял все надежды, на скорую встречу, – пацаны приняли как родного. Накормили, обогрели! У тебя как дела? Деприсняк больше крышу не срывает?
- Можно сказать уже получше, – бравурно, на сколько это вообще было возможно в данной ситуации, ответил Турчин. – Как Новый год встретил?
- Лучше не спрашивай, – в телефонной трубке раздался озорной смех. – Тут местные старожилы такую программу подготовили, что я до сих пор отойти не могу!
- Оттого, наверное, и позвонить запамятовал? – обижено заявил Матвей.
- Я не понял, что за наезды! – без злобы возмутился Семен. – Сам, небось, тоже водку жрал что, щи халявные. Ладно, говори, что нового? Есть ли вести из матери городов русских? Что со Слоном? И вообще, когда мы в теплые края подадимся?
- Да, в общем, ничего хорошего. Киев молчит, со Слоном тоже одни вопросы без ответов. Так что сидим, ждем, – невесело прозвучал голос Турчина.
- Понятно! Ждем еще месяц, а потом я буду пробивать наш с тобой выезд отсюда - с Дальнего Востока, – прибавил оптимизма Семен. – Тут я удочки забросил. Пацаны говорят, что все порешают без вопросов.
- Ты там смотри аккуратно, чтобы порешалова твои на нарах не закончились, – предостерег Матвей своего товарища.
- Обо мне не беспокойся! – с уверенностью в голосе ответил Семен. – Я тут, как у Христа за пазухой. Сам лучше поберегись, а то на нервной почве можно таких боков напороть, – сказал Семен и как в воду глядел. Как будто было ему известно о мрачных мыслях Матвея, о его потаенных желаниях.
- Как скажешь, – успокоил, как мог Турчин своего лучшего товарища. – Звони почаще. Не забывай!
Последняя фраза не была пустым звуком, которым обычно заканчивается разговор двух знакомых. Это была искренняя просьба, крик о помощи. Услышал ли его Семен или пролетел он, как посторонний, никому не нужный шум, и потерялся в бескрайних просторах, где-то между Ладогой и Читой?
Этот разговор благотворно повлиял на Турчина. Для Матвея было важно не обещания друга, о продвижение вопроса в отношение выезда за границу. Ему было очень радостно, просто услышать знакомый голос. Такой пустяковый эпизод, на который Матвей раньше просто не обращал внимания, сейчас значительно улучшил его душевное равновесие. Он даже начал побольше общаться со своей гостеприимной хозяйкой. Сразу по приезде он избегал с ней продолжительных бесед. Разговаривал только в короткое время своего присутствия дома, в основном на избитые тривиальные темы: о погоде, да о кулинарных способностях хозяйки. Теперь же Матвей начал говорить с тетей Верой с большей охотой о самых различных вещах и вопросах. Умная женщина всегда умышленно избегала расспросов о прежнем образе жизни и роде деятельности своего постояльца. Она также не спрашивала его по поводу постоянных отлучек и смурного настроения. Беседы становились все доверительнее. Турчин узнал, что тетя Вера, за всю свою нелегкую жизнь, успела немало поскитаться по свету. Всего в их роду было три сестры, и она была старшей. Отец ее погиб в Отечественную, она же вместе с матерью всю войну провела в далеком Ташкенте. Сидела с младшими сестрами, когда мать трудилась на одном из оборонных заводов. В общем, детства, в современном понимании этого понятия, у женщины не было вообще. Юность была тоже крайне суровой. Несмотря на свой несовершеннолетний возраст, она собственными руками восстанавливала разрушенные города, работая разнорабочей на стройке. «А куда деваться, кушать-то надо! Не все же время у матери на шее висеть. У нее бедной и без меня еще два рта на иждивении. Да и Катька к тому времени подросла, могла за младшей сама присматривать», - говорила она рассудительно. Затем уехала учиться в Ленинград. После - целина, потом опять перевод в Ленинградскую область. Детьми и мужем Вера Васильевна так и не обзавелась. Почему? Матвей об этом тактично не спрашивал. Сейчас жила она одна в маленьком захолустном городке на небольшую пенсию. Раза два в год к ней наведывалась младшая сестра – мать Алексея. Племянник заезжал почаще. Тетушка рассказывала о нем как о хорошем и заботливом молодом человеке. Судя по всему, за неимением собственных детей, всю свою нерастраченную материнскую нежность и ласку она отдала своему любимому племяннику. Несмотря на все невзгоды, которые постигла эту замечательную женщину, за долгие годы жизни и незавидное, одинокое житие, сейчас она сумела схоронить все доброе и светлое, что дается человеку при его рождении. Она не сетовала на свою жизнь, и скудную подачку от государства, которая досталась ей в награду, за долгие годы безупречного труда. Пожилая женщина по детски радовалась, показывая Турчину, свои многочисленные дипломы и грамоты за трудовые достижения. Особой ценностью для нее была орден «Трудовой славы» третьей степени. Она хранила его бережно и надевала только по самым торжественным случаям. Кроме того, как узнал Матвей в одной из бесед, тетя Вера не так давно пришла к Богу, и, несмотря на относительно небольшой срок своих религиозных исканий, стала человеком глубокой веры. Каждое воскресенье она уходила из дому, когда еще старые ходики не успевали пробить половину шестого. В начале Турчин считал, что женщина спешит на рынок, однако после ему стало понятно, что Вера Васильевна, в сей ранний час, направляет стопы в храм на воскресную Литургию. Кроме того, она посещала и другие церковные службы, а на большие праздники ходила на всенощное бдение. Несмотря на все обилие христианских церквей, сект и религиозных течений, пожилая женщина избрала себе в духовные руководители своего земного пути именно русскую Православную Церковь. «И мать моя, и бабка были православными. А прадед, по отцовской линии вообще священником был. Видно по его молитвам я и пришла к истинной вере», - отвечала она на вопрос Турчина по поводу своего выбора. Матвея, как ни странно, не раздражали теологические разговоры с хозяйкой. Напротив, ему было даже интересно, так, для общего развития. Особенно интересовал его вопрос о смысле жизни с точки зрения православного христианина. Женщина с душой младенца в силу своих познаний отвечала на вопросы постояльца. По ее словам смысл жизни земной заключался в подготовке к жизни будущей - вечной. Турчин, конечно, не мог полностью разделять такую альтернативную для его понятий точку зрения, однако слушать об этом было увлекательно. В таких вот беседах Матвей неоднократно поднимал вопрос «судьбы», которая есть у каждого, и у каждого она своя собственная непохожая на остальные. По мнению тетки Алексея, в жизни человека существовала непреодолимая сила, которую она именовала «Божьей волей». Матвей с большим скептицизмом относился к данному утверждению, хотя в последнее время, как ему показалась, он в полной мере ощутил ее воздействие на собственной шкуре. Во всех последних событиях, которые произошли за два месяца, был какой-то оттенок сверхъестественности. Во-первых, Матвей чудным образом улизнул из цепкой и всесильной руки закона. Он даже не сомневался, что его ребячья выходка - спуститься с офиса по пожарной лестнице дала ему возможность остаться на воле. Если бы он поступил иначе, то непременно бы был задержан. Конечно, существовали и другие объяснения происшедшему, однако во всей этой истории было слишком много случайных совпадений, чтобы считать ее обыденной, не выходящей за рамки естественного понимания вещей. Турчин, как любой здравомыслящий человек, занимающийся опасным ремеслом, всегда предусматривал возможность наихудшего стечения обстоятельств. Он заблаговременно, на всякий случай, готовил пути отступления. Вот только почему-то воспользоваться своими домашними заготовками, когда грянул гром, он так и не успел. Матвей вовсе не рассчитывал уходить в Россию. Он не собирался коротать непродолжительные зимние дни в дыре, на берегу Ладожского озера. И, тем не менее, он оказался именно здесь против собственной воли. Все это было довольно странно и непонятно. «Наверное, все-таки, она есть, Божья воля», - говорил сам себе Турчин, размышляя над происшедшим.
Вера Васильевна не могла не заметить, что, несмотря на все напускное спокойствие и веселость, которую демонстрировал Матвей в последние дни, душа его пребывала в большом смятении. Во время одной из задушевных бесед хозяйка неожиданно сказала.
- Ты вот все маешься. Душа у тебя не на месте! По тебе ж видно. У нас тут икону привезли недавно Божьей Матери. Из скита батюшки Тихона. Список «Призри на смирение». Ты бы сходил, приложился!? Небесная Заступница, любую душевную рану излечит и помощь окажет. Послушай совета тетки неразумной, сходи.
Неожиданно для себя самого Турчин согласился. Согласился из уважения к добродушной хозяйки, да и попросить помощи у Вседержителя лишним не будет. Утвердившись в мысли, что поход в храм вреда уж точно не принесет, Матвей решил посетить церковь утром следующего дня. По началу он хотел пойти к иконе вместе с тетей Верой, однако потом передумал, посчитав, процесс общения с Богородицей делом сугубо интимным, и не желал, чтобы при этом присутствовали посторонние. Утром следующего дня Матвей поднялся как обычно, позавтракал и, ничего не сказав Вере Васильевне, направился в храм. Церковь находилась в центре города, недалеко от дома, посему Турчин не стал брать машину, а пошел в Дом Божий пешком. Здание храма было старым, еще дореволюционным. Годы советского атеизма и борьбы с религиозным культом обминули его стороной. Этим собственно и объяснялось его странное по нынешним меркам месторасположение. Новые храмы и церквушки, как правило, в провинциальных городках ютились на окраинах, и только старые, чудом уцелевшие, гордо возвышали свои купала в центральных районах мест проживания человека разумного. Церковь была обнесена небольшим забором. Около паперти неровными рядом стояли нищие попрошайки. Турчин пошел по живому людскому коридору. Как и водится самыми активными соискателями милостыни оказались дети и цыганки. Они с ходу налетели на очередную жертву и стали не-то просить, не-то требовать подаяния. Матвей никогда не любил наглых требователей и остался равнодушен к настойчивым и безосновательным притязаниям. Более скромно вели себя калеки и матери грудных младенцев. Турчин, не спеша, раздал каждому из них мелочь в расчете на то, что Бог учтет его добровольную помощь страждущим при прощении грехов. Уже пред тем как войти в саму церковь, Матвей обратил внимание на странную просительницу. Это была пожилая женщина. Она одиноко стояла на противоположной стороне улицы и тихо плакала. В своих руках она держала железную кружку и какой-то листок бумаги. Турчин внимательно посмотрел на просящую подаяния. «Ай, подойду после того, как к иконе приложусь», - подумал он про себя и переступил порог храма. Дом Божий встретил блудного сына мягким полумраком. Возле некоторых ликов стояли огромные подсвечники и приятным мерцанием горящих свечей освещали помещение. «Может исповедаться? Бог любит раскаявшихся грешников», - решил Матвей. Честно сказать, он раньше никогда не приступал к таинству исповеди и посему полагался на знания, почерпнутые из просмотров голливудских фильмов. Турчин внимательно осмотрел помещение, но нигде не мог отыскать заветную комнатку с решетчатым окошком, где по определению, должен был священник. Матвей решил спросить об этом у женщины, стоявшей за прилавком церковной лавки. Уж она точно должна была знать, что здесь по чем.
- А где тут у вас помещение, где исповедуют? – скромно поинтересовался Турчин.
- Исповедуют, на службе. Приходите вечером, будет всенощное бдение, на нем батюшка и будет исповедовать, – снисходительно дала ответ женщина.
Несмотря на свою назидательность, речь служащей была какая-то ласковая и беззлобная. Матвей поблагодарил советчицу, купил десятка два свечей и направился к «ликам». По своей неопытности он не мог сразу определить ту икону, о которой рассказывала Вера Васильевна. Турчин решил действовать логически и стал совершать обход против часовой стрелки. Возле каждого образа он ставил несколько свечей, прося помощи у святых. Просил, как умел, но от всей души. Некоторых угодников он не знал даже имени, но все равно обращался к ним со своей требой, как к присяжным на суде. По его мнению, лишний ходатай за пропащую душу будет только на пользу. Наконец, он увидел лик пресвятой Богородицы. Он и раньше видел эту, вернее точно такую же икону. Где-то в Киеве, в монастыре. В районе завода Арсенал. Он еще помнил, что вроде бы изображение Богородицы перепечатолось на стекло, под которым находился образ. Но тогда все эти подробности и чудеса интересовали Матвея меньше всего. Тогда была совсем иная жизнь, полная земных утех, достатка и изобилия. Вверху над головой Богородицы имелась надпись. Ломая язык о церковнославянский шрифт, Турчин все же сподобился прочесть начертанное. «Призри на смирение», - по складам произнес незадачливый искатель спасения. Значит, та самая. Он пристально всмотрелся в образ. Большие глаза небесной Заступницы смотрели на Турчина очень печально, по крайней мере, так ему показалась. У младенца, взгляд был прямой и бесхитростный, как и положено ребенку. Матвей еле слышным, но таки уверенным голосом обратился к Деве Марии и ее Божественному Младенцу за помощью. Просил по-справедливости. Ему в принципе много и не надо, лишь бы его оставили в покое. А он за это готов пожертвовать крупную сумму церкви, да еще и много другого полезного для людей и общества сделать. Он даже поклялся, что перестанет грешить, ну по крайней мере постарается как можно реже делать недостойные христианина поступки. После того как Турчин закончил излагать свои проблемы пред Господом, он поставил все имевшиеся свечи в подсвечник, стоявший рядом с ликом, в надежде, что количество принесенных даров должно перерасти в качество при исполнении желаний. И даже в кубышку, на которой красовалась надпись «на нужды храма», кинул приличную для этих незажиточных краев сумму. С этим и удалился, исполнив свой христианский долг перед Богом. При выходе из ворот церковного дворика, на Матвея снова налетели беспризорные дети, требуя мзду на пропитание. Как и прежде, он остался равнодушен к гласу вопиющих наглых просителей и собрался было идти восвояси, как на глаза ему попалась все та же плакавшая женщина, на которую он обратил внимание при входе в храм. Турчин перешел через дорогу, где стояла просительница. Попрошайка отличалась не только странным поведением: потому как стояла в мало людном месте, смирно не привлекая к себе внимания. Само ее одеяние не соответствовало выбранной профессии и занимаемой должности. Если «профессиональные нищие», которые в немалом количестве облепили церковную паперть, одевались нарочито бедно, неряшливо и безвкусно, дабы показать прохожему степень собственной несостоятельности, то эта была одета, хоть и не богато, но чисто и с пониманием дела. Платок вместо головного убора, опрятное пальто, пусть и старенькие, вышедшее давно из моды, но свежечищеные сапожки на меху. Да и сама была ухоженной, следила за собой. Только воспаленные, красные от слез глаза да периодические вздрагивания от приглушенного рыдания портили общую картину. Даже металлическая кружка, предназначенная для сбора подаяний, была белая и тщательно вычищенная. «Ой как стыдно», - еле слышно причитала старушка.
- Что стряслось, мать? – не сдержавшись поинтересовался Матвей.
- Горе сынок! – захлебываясь выдавила из себя убитая горем женщина. – Сын с невесткой и ребенком в аварию попали. Детки мои сразу насмерть, оба. А внук при смерти в больнице лежит. Деньги нужны на операцию и лекарства. – При этом она ткнула бумагу, которая оказалась длинным списком лекарств. - «А где их проклятых взять?» – Женщина опять залилась слезами.
Даже самый большой актер не смог бы сыграть такую душераздирающую сцену. Матвей поверил горю. Чутье, которое его никогда не подводило, подсказывало ему, что старушка не врет. Он быстро достал из кармана портмоне и бросил в кружку большую стопку сотенных купюр. От происшедшего у просительницы наступил шок. Она не верила собственным глазам. Матвей развернулся и пошел по направлению к дому. Однако не успел он сделать и двух шагов, как его кто-то схватил сзади за рукав куртки. Турчин резко обернулся и увидел все тоже заплаканное женское лицо. Красные, воспаленные глаза смотрели на него с чувством глубокой благодарности.
- Сынок, родненький, скажи хоть имя? Я тебя отмолю! Буду за тебя, по сто поклонов день бить, спаситель ты мой! – жалобно простонала женщина.
- Ну, раз хочешь, то молись за раба божьего, Матвея, – ответил Турчин растерянно.
- Дай Бог тебе здоровья, благодетель! – женщина встала на колени и отбила земной поклон.
Турчину стало как-то неловко. Он бережно поднял старушку с земли и застенчиво буркнул: «Да не за что», - обернулся и быстрым шагом направился прочь. Однако далеко отойти он опять не успел. В начале за спиной раздался грубый мужской голос. Погруженный в раздумья, Матвей не обратил на это никакого внимания. Затем раздался жалобный женский голос, который постепенно перешел в крик и внезапно затих. Турчин обернулся и увидел, как два спортивного вида молодца тащили старушку, которой он только что дал денег, в ближайшую подворотню. Не долго думая Матвей бросился в след за ними.
- Кто тебе позволил здесь стоять? – грозным голосом спросил один из нападавших.
В это время второй вырвал из немощных женских рук деньги, только что полученные от Турчина.
- Да что же вы делаете ироды! – запричитала старушка. – Креста на вас нет! Мне же внуку на лекарства! Он же в больнице, помирает.
- Короче, бабуля, – грубо оборвал женщину напарник. – Ты там, на паперти это тереть будешь сердобольным людишкам, если мы тебе стоять позволим. А лекарства нынче всем нужны. Экология плохая, – цинично закончил свою речь подонок.
Женщина не до конца поняв с кем имеет дело, попыталась выхватить из рук обидчиков пачку банкнот, но сильная мужская рука схватив ее за ворот и отбросила к стене. Как мешок с тырсой, старушка сползла по вертикальной плоскости и упала на колени. На четвереньках она подползла к близстоящему бандиту и начала умолять:
- Отдайте Христа ради, – упадничиским голосом молила жертва нападения. – Мне ведь для внука…. Он же умрет…..
- Короче, старая, ты на жалость не дави, без толку, – бездушно бросил детина.
- Верни бабки, женщине! Сука! – раздался командный голос Турчина.
Двое неизвестных, не торопясь, повернулись к Матвею. На лицах их можно было прочесть удивление. Неожиданное вмешательство постороннего никак не входило в их планы. Один из бандитов внимательно осмотрел Турчина, как бы пытаясь признать в нем какого-либо из своих знакомых. Убедившись, что перед ним стоит абсолютно неизвестная личность, он презрительно бросил.
- А тебе что надо, вонючка? Ты куда свой пятак суешь?
Второй, чувствуя численное превосходство, скривил надменную улыбку. Поняв всю неэффективность переговоров, Матвей перешел от слов к делу. Кулак пушечным ядром погрузился в подбородок, ближнего ублюдка. Как показалось самому Матвею, он еще никогда в жизни никого так не лупил. Даже тогда, на первенстве Европы, в финале. Тогда он решил слить тот бой, потому как знал, что с большим спортом все – завязал. И так было до конца второго раунда, когда соперник не понял замысла…, не догадался, что ему дарят победу, и совершил роковую ошибку. Окрыленный успехом, он приложился со всей мочи и разбил Матвею нос. Разбил серьезно, даже врач смотрел. Может, итальянский боксер и развил бы свой успех, но помешал гонг. Тренер в углу все призывал воспитанника хоть к каким-то действиям и причитал: «Сынок, что же ты делаешь?». Но Матвею уже было все равно. Теперь после такого вероломства, он все решил на этот бой. «Ну, макаронник, ты не прав!», - вынес он сопернику смертный приговор. На его слова никто не обратил внимания, даже тренер. Нос залепили тампоном. Дышать было трудно, да и признаться в голове звенело после пропущенного удара, но Матвей встал. В следующие пятнадцать секунд третьего (последнего) раунда он выложился так, как не выкладывался за всю свою боксерскую карьеру. В первый раз он до такой степени возненавидел человека и воплотил эту ненависть в конкретные физические проявления. Турчин просто вбил противника в настил ринга в его же родном углу. Рефери не успел даже открыть счет, потому как тренер итальянца выкинул в ринг полотенце и не дожидаясь, когда судья в ринге остановит бой, вылетел к своему подопечному, который одуревшими глазами смотрел по сторонам, лежа на спине, и закрыл его своим телом от монстра с далекой и варварской страны. Тогда молодое итальянское дарование увезли в больницу делать томографию головного мозга, а он уже после награждения почувствовал, что сломал два пальца на правой ударной руке. Но и тогда он так не вкладывался в удары, как сейчас. Обидчик немощных женщин, рухнул наземь, даже не успев понять, что с ним произошло. Матвей молча приблизился к опешившему напарнику и без труда вырвал у него из рук стопку денег. Затем помог подняться старушке с земли, и, сунув ей в руки отвоеванное подаяние, не громко сказал.
- Ступай мать! Тебя здесь никто не тронет! – с этими словами он бросил испепеляющий взгляд в сторону уцелевшей в схватке мрази.
Женщина, посмотрев на Матвея, жалкими, как у побитой собаки глазами, спешно удалилась. Бандит, который остался стоять на ногах, потихоньку начал приходит в себя. Этому свидетельствовали произошедшие перемены на его лице. В начале, кода его товарищ был срезан одним единственным ударом, на его физиономии была полная растерянность, однако после того, как женщина скрылась за поворотом, мимика налетчика начала выражать нескрываемую агрессию. Поняв, что со вторым нападавшим также одними разговорами не отделаться, Турчин постарался максимально сократить расстояние. Он сделал несколько широких шагов и остановился на удалении вытянутой руки.
- Ты на кого, падло, руку поднял! – гневно крикнул бандит.
Правая рука крикуна быстро поползла под куртку к левому боку. «Пистолет», - мелькнуло в голове у Матвея. Медлить было нельзя. Турчин автоматически бросил правую руку в лицо вооруженного соперника. Левая мощнейшим оперкодом погрузилась в правый бок, точно в печень. Бандит издал звук пробитой шины и, согнувшись пополам, рухнул, вначале на колени, а потом завалился набок. Матвей знал, что после такой комбинации оказать сопротивление практически невозможно, поэтому он смело наклонился к лежавшему и резким движением распахнул куртку. Как и предполагалось, под левой мышкой в коричневой кобуре болтался пистолет «Макарова». Защитник всех угнетенных вытащил у поверженного оружие и со всей силы швырнул его в сторону мусорных баков. Бандит, который пострадал первым, начал издавать протяжные стоны. «Пора уходить», - подумал Матвей. Он уже собирался покинуть место битвы, как вдруг его внимание привлекла небольшая книжечка, которая выпала из кармана вооруженного преступника. Судя по всему, это было какое-то удостоверение. Матвей наклонился и открыл корочку. Двуглавый гербовый орел, печать, устрашающая надпись «Министерство внутренних дел» - все было на месте. «Участковый инспектор …», - бегло прочел Турчин должность пострадавшего от его рук.
- Вот тебе бабушка и юрьев день! – произнес Матвей в полной растерянности. До борца за правду дошло, что он избил подонка в милицейских погонах. - Во, блин попал! – Турчин схватился рукой за голову. – Дурак, оно мне надо!
Отчаяние Матвея можно было легко понять. Избиение представителя правоохранительных органов, хоть и по делу, не сулило ничего хорошего. Даже в самых благоприятных условиях, такой инцидент попахивал большими неприятностями. Естественно, мент не оставит такого проступка безнаказанно. Доказать свою невиновность будет ой как хлопотно, даже с наличием свидетелей. Плюс начальство МВД будет всячески перетягивать одеяло на свою сторону. Как ни крути, но честь мундира надо защищать. То, что Матвея вычислят в ближайшие дни, в этом он даже не сомневался. Городок небольшой, поэтому спрятаться здесь было практически невозможно. Ну а если поймают и начнут разбираться, то стражи порядка, без труда установят, что Турчин на самом деле не является тем, за кого себя выдает. А это значить конец! «Бежать, и чем скорей, тем лучше», - мелькнула в голове Матвея здравая мысль. За спиной раздалась более - менее членораздельная речь.
- Ну, все тварь, хана тебе! – прохрипел друг милиционера, постепенно приходя в чувства после нокаута.
Вымогатель попытался встать на ноги, однако подняться он так и не успел. Матвей не оставив ему абсолютно никаких шансов. В два прыжка, преодолев разделявшее их расстояние, он что было силы, врезал по голове бандита, как по футбольному мячу. От удара тот аж оторвался от земли и, упав на спину, снова провалился в нирвану. Турчин, не теряя времени, быстрым шагом удалился с места происшествия.
Хозяйки дома не оказалось. Матвей в спешном порядке начал паковать свои пожитки. Весь свой скарб он уместил в одну внушительных размеров дорожную сумку. Перед выходом Турчин еще раз проверил портмоне. Денег было достаточно, заветный листок с кодами счетов также был на месте. Матвей уже спускался по лестнице, когда на его пути повстречалась Вера Васильевна.
- Уезжаешь? – поинтересовалась хозяйка.
- Да вот, в Москву вызывают, – сказал Матвей первое, что пришло в голову. – Может на пару месяцев. В общем, большое вам спасибо за гостеприимство. Ключи я у соседей оставил.
- Приезжай! – сказала женщина печально, понимая, что снова остается одна.
- Обязательно! – Турчин улыбнулся и побежал вниз.
«Время еще есть», - рассуждал Матвей про себя. «Мент, как очухается, сразу начнет ствол искать. Ему за утрату табельного оружия голову снимут. Что я его к мусорным бакам кинул, этого никто не видел, но думаю, что они его все-таки разыщут. А если нет. То на меня хищение оружия повесят и в розыск объявят. Но это если он сразу заявит, а заявлять он сразу не будет. Попробует разыскать сам и через своих дружков». Однако, несмотря на столь оптимистический прогноз, Турчин на всякий случай решил выезжать из области не по трассе, а окольными путями. Во время своих бесцельных поездок на автомобиле по окрестностям для борьбы с депрессией, Матвей открыл для себя несколько проселочных дорог, которые выводили на оживленную магистраль в относительной дали от этого проклятого населенного пункта. Одна из них пролегала вдоль берега Ладоги. «По ней и поеду»: решил Матвей, садясь в автомобиль. Как заправский водитель, отправляющийся в дальний путь, Турчин посмотрел вверх. С неба начал сыпать мелкий снежок, а над головой, сгущалась темно-серая пелена, которая тянулась аж до горизонта.
- Только бы погода не испортилась. Если дорогу заметет, все приехали! – сказал Матвей вслух.
Машина быстро рванула с места и понеслась вдоль узких улочек. Минут через двадцать девятка уже летела вдоль пологого берега, скованного льдом озера. Погода совсем испортилась. Поднялся сильный ветер, а из-за снегопада практически ничего не было видно на расстоянии пяти метров. Вьюга выла как раненная волчица и швыряла в лобовое стекло все новые и новые пригоршни белых хлопьев. Дворники метались по лобовому стеклу как сумасшедшие, но не могли справиться с такой массированной бомбардировкой. Фары которые включил Турчин, по-тому как на озеро и его окрестности навалились сумерки, упирались в белую непроницаемую стену снегопада. Скорость пришлось значительно снизить. Уже через полчаса количество выпавших осадков дало о себе знать и сказалось на движении автомобиля. Казалось, машина не ехала, а плыла по белой реке, утопая в потоке по самое днище. Если бы не ветер, сдувавший снежные массы на лед озера, то автотранспортное средство уже давно бы застряло в непроходимом снежном завале. А так хоть и медленно, но уверенно Матвей удалялся от города и нависших над ним неприятностей. Чтобы отвлечься от безрадостных мыслей и грядущих перспектив беглец включил магнитофон и слушая какую-то бравурную мелодию, оставшуюся в наследство на кассете от старого хозяина машина, постепенно успокоился и даже стал весело постукивать пальцами о рулевое колеса в ритм доносившимся из динамиков звукам. Неожиданно впереди вырос сугроб больших размеров. Матвей ударил по тормозам, и девятка, скользя по свежевыпавшему снегу, крутанулась почти на девяносто градусов. Турчин в сердцах ударил ладонью по рулю.
- Вот тебе и Божья воля, и помощь, и заступничество! - зло крикнул Матвей.
Быстро выскочив из машины, он попытался оценить величину препятствия. Турчин, что было силы, пнул сугроб. Снег оказался рыхлым, и нога ушла глубоко в естественный барьер. Ступня ударилась во что-то твердое. Матвей принялся раскидывать руками рыхлую снежную массу. Буквально через минуту он наткнулся на внушительных размеров древесный ствол, от которого в разные стороны торчали сосновые лапы. «Дерево упало», - быстро сообразил Турчин. Даже на самом крутом внедорожнике, который сейчас покоился в гараже его киевского офиса – «Хаммере», сходу взять такое препятствие было полной утопией, а на маломощной девятке… об этом нечего было даже и думать. Необходимо искать объезд. С правой стороны, вплотную к дороге густой стеной росли высокие деревья, протиснуться между которыми было практически невозможно.
- Хоть пешком иди! – в бессильной злобе выкрикнул Матвей.
Вдруг он резко повернулся и быстрым шагом направился в сторону озера. Берег был настолько пологим, что выехать на лед и взобраться обратно не составляла большого труда. Турчин выбрался на лед и подпрыгнул вверх, проверяя на прочность будущую трассу. Грузно приземлившись, он убедился, что ровная гладь достаточно промерзла, чтобы выдержать не только его, но и автомобиль. Рождественские морозы в этом году были настолько крепкими, что даже самые заядлые рыбаки жаловались на толщину ледяного покрова, сковавшего озеро у берегов. Матвей посмотрел вдаль. Поверхность была гладкой. Не долго раздумывая, Турчин рванул к автомобилю. Он повернул руль влево и осторожно съехал на лед. Снег так плотно припорошил уснувший водоем, что Матвей практически не почувствовал особой разницы между ездой по суше и водной поверхностью скованной прочным панцирем. Не спеша, он начал продвигаться вперед, пытаясь обогнуть препятствие. Проехав метров пятьдесят, Турчин решил выбираться на берег. Он повернул машину вправо. Однако через минуту «девятка» уперлась в снежный завал и застыла на месте. Беглец пришел в бешенство. Он выскочил из автомобиля и сразу же провалился по щиколотку в мягкий снежный настил. Сильный ветер ударил прямо в лицо. Буря гнала снежные хлопья в сторону озера. Небольшой уклон берега, превратился в огромное снегохранилище. Турчин сделал два шага вперед и провалился по колено. О том, чтобы въехать наверх не было и речи. Матерясь, как сапожник, Матвей опять забрался в автомобиль. Возвращаться назад не было смысла. Во-первых, он не смог бы самостоятельно сдвинуть дерево с места, или объехать его иным путем. Во-вторых, не факт, что съезд не замело и в том месте, где он поворачивал. «Поеду вперед по льду, а там будь что будет», - решил Турчин, выворачивая руль и разворачивая машину обратно на замерзшую водную гладь. Из-за метели берега не было практически видно, и водитель ориентировался в пространстве, исключительно полагаясь на свою интуицию. Он старался вести девятку ровно по прямой, параллельной береговой линии. По началу Матвей периодически выходил из машины и проверял присутствие земли, направляясь пешком в правую сторону, пока не натыкался непосредственно на берег. Однако вскоре он оставил эти меры предосторожности. По его расчетам в этом месте береговая линия шла прямо без больших отклонений в какую-либо сторону. Тем более надо было спешить из-за непрекращающегося снегопада. «Если так и дальше будет продолжаться, то скоро я и по льду ехать не смогу», - подумал Матвей, глядя в лобовое стекло. В условиях практически нулевой видимости машина ползла по застывшей воде в течение часа. Неожиданно передняя часть автомобиля начала плавно наклоняться вниз.
- Что еще! - крикнул Матвей, нажав на педаль тормоза.
Однако о том, что произошло, Турчин догадался уже в следующую секунду. Он ощутил резкий холод в ногах и, бросив взгляд вниз, увидел быстро прибывающую черную жидкость. «Провалился», - мелькнуло в голове у водителя. Девятка плавно уходила под лед. Лобовое стекло, практически уперлось в жижу, состоящую из воды, осколков льда и снега. Медлить было нельзя. Матвей с трудом открыл дверь и выпрыгнул из машины, как можно дальше. Однако, приземляясь, он не почувствовал твердой поверхности и со всего маха влетел по пояс в ледяную воду. Утопающий инстинктивно широко раскинул руки вперед, как бы пытаясь ухватиться за спасительную поверхность. Вода дошла до груди и сдавила дыхание. Миллионы острых иголок впились в тело. Матвей, вытянул носки ног, пытаясь упереться в дно. Однако, твердой поверхности внизу не было. «Глубоко», - обреченно заключил Матвей. Лед угрожающе, медленно, но уверенно уходил из-под простертых рук. Одежда намокла и многотонным грузом тянула вниз, на глубину. Турчин собрал все остатки сил и сделал отчаянный рывок вперед. Неожиданно эта попытка увенчалась успехом. Вдохновленный положительным результатом тонущий начал совершать рывок за рывком, и медленно, как тюлень, выползать на твердую поверхность. Выбравшись на лед, Матвей тупо осмотрелся по сторонам. Машина ушла под воду еще до того, как Турчин выкарабкался из полыньи, и на ее месте зияла черная дыра, жадно пожиравшая падавший в нее снег. Стоять на месте было нельзя, и посему Матвей решил возвращаться к берегу. Шансов наткнуться на проходящую мимо машину или путника, в такую погоду, практически были равны нулю. Но все-таки была надежда. А остаться здесь и ждать неизвестно чего, означало верную смерть. Турчин в начале попытался передвигаться бегом, чтобы хоть как-то согреться. Двигался строго по колее, проложенной автомобилем. Но сильный ветер и падающий снег вскоре сделали свое черное дело, и единственный ориентир практически исчезли из виду, едва Турчин успел пробежать двадцать метров. Но самое главное, Матвей усвоил направление движения, и отсутствие спасительного указателя его не сильно расстроило. Сколько времени Матвей бежал в поисках укрытия и тепла, он уже толком и не знал. Вокруг его был мрак, а под ногами белая снежная пустыня. Ему казалось, что он окончательно утратил ощущение реальности, и все это происходит не с ним. Постепенно ноги перестали слушаться своего хозяина, и Турчин перешло в начале на быстрый шаг, а потом и вовсе медленно побрел неведомо куда.
- Конец! – еле выговорил Матвей занемевшими губами.
Вдруг вой ветра прорезал негромкий удар колокола. Затем еще один, и еще. В начале Турчин принял доносившиеся звуки за слуховую галлюцинацию. Однако звон был отчетливым и, как никогда, реальным. Отчаявшийся путник немного придя в себя, схватился за последнюю надежду. Как робот, с трудом передвигая, закоченевшие конечности Турчин кинулся в сторону набата. Матвей бежал и бежал на спасительный звук, не жалея последних сил. Вдруг ему стало как-то необыкновенно легко. Он уже не ощущал движется ли он, или стоит. Все его члены перестали подавать сигналы в головной мозг и о том, чем они сейчас заняты, не было никаких сведений. Неожиданно Матвей уперся щекой в ледяную стену. Черная мгла, которая еще секунду назад окружала бегущего со всех сторон, мгновенно переместилась за спину. «Упал», - сообразил Турчин, после небольших раздумий. «Все!», - это было последнее, о чем успел подумать Матвей. Он с большой скоростью летел в кромешном мраке, в неизвестность.
СКИТ часть первая
© Copyright: Андрей Левченко, 2008
Свидетельство о публикации №208111100456
Свидетельство о публикации №208111100456
Рецензии