Потерявшая оргазм. 10. Урок Хорошего Английского

См. также
ПОТЕРЯВШАЯ ОРГАЗМ
Книга психологических ребусов «Семь невыученных уроков»

 «Я – SOSка»
эротическая повесть, - исповедь 12-летней

«ЭРОТИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАБКИ – ЁЖКИ»
Триллер-пародия-фэнтэзи

«БАННЫЙ ДЕНЬ – СУББОТА»,
исповедь 13-летнего, повесть, полный вариант

на сайте

http://lit.lib.ru/t/timofeew_w_w/

http://zhurnal.lib.ru/w/watim


       УРОК 10
       
       
       УРОК ХОРОШЕГО АНГЛИЙСКОГО
       
       
       После окончания инфака местного пединститута Тому сослали в районную школу - проторенная до-рожка для тех студентов, кто не смог достать охран-ную бумагу из городского ОНО, кого не прикрыли шибко нерасторопные родители.
       - Не смертельно, - успокоила себя молодая учи-тельница английского языка. - Три года незаметно пролетят, как-нибудь перекантуюсь: разговорной практики наберусь, кое-чему подучусь. А там и в переводчицы махну. Спрос нынче на языкастых большой.
       Она не захотела жить в местной общаге с колле-гами. Не потому, что чуралась людей. Просто за пять лет учебы нажилась по горло. В общежитии какое уединение? Дверь вечно нараспашку, кто захотел - пришел, когда захотели - свет врубили. У тебя кошки на душе, а тут вечный праздник. И вся твоя жизнь на виду: кто пришел, кто ушел; ни поплакать, ни от-дохнуть, ни вкусненького поесть вдосталь. Денег больших не было, а так порой чего-нибудь захочет-ся. Экономишь одна, купишь - делить на всех прихо-дится. Нет, не жадность. Но иногда бывает.
       Любила она вечерами уединиться с книгами, предаться мечтам. Вот и сняла комнату у тихой оди-нокой бабульки в частном доме, поближе к земле, запаху дымной печки и парному молоку. Быстро подружились, зажили как родные бабка с внучкой.
       После шумной городской жизни, деревенские будни показались сухими и скучными. Она в первые дни радовалась этой тихости. Но скоро поняла - пять лет не прошли даром, и в ней что-то поломали. А прежнего круга общения рядом нет, и близко подоб-ный не создашь: и не с кем, и времени на его созда-ние много потребно. Крути не крути - одна, для всех чужая. Единственное спасение - книги. Читала мно-го, как бы вдогонку за прежде упущенное - пять лет учебы больше приходилось спецлитературой "на-слаждаться", английские тексты штудировать. В деревне поняла - намерение углубить свои знания в английском - несбыточная мечта. Никто язык не зна-ет, старшеклассники на уровне пятого класса, а про младших и говорить нечего - кое-как алфавит да тэйбл с пенселом. Какое к черту совершенствование? Свое бы не растерять!
       Девчонки, которых вместе с ней сослали, учились на других факультетах. Они и не знали друг друга раньше, так, мельком встречались в коридорах ин-ститута: ни здрасте, ни до свидания. Кто мог заранее предугадать, куда и с кем судьба занесет? Здесь познакомились и, как водится на чужбине, быстро сошлись. Каждую субботу после баньки устраивали небольшой девичник: что-то из дома пришлют, что-нибудь постряпают, чай, пара бутылочек, музыка, танцы. Когда сами с собой, когда ухажеры заглянут.
       Один раз, - она была в мерзком настроении, вы-пила немного больше нормы, а точнее, напилась до поросячьего визга. Зачем-то поругалась с девчонка-ми, ее вытолкали в коридор - проветриться. Пошла, держась за стены. Не помнит, как забрела на общую кухню, может, жажда одолела, может спрятаться от глаз, успокоиться. Там стояла кровать с голой пан-цирной сеткой. Она прилегла на минутку и мгновен-но уснула.
       Не услышала, как ее раздевали, хотя раздевать особо и нечего было: короткая юбочка, ее просто загнули, тонюсенькие плавочки, такой же лифчик под свитерком. Очнулась, когда работа кипела во-всю. Кричать не дали, ее же трусиками предусмотри-тельно заткнули рот, придержали руки.
       Не помнит, сколько их было, может четверо, мо-жет пятеро, а может и повторно отмечались. Ребята вроде знакомые, насколько спьяну могла разобрать шепот да разглядеть в темноте. Они не зверствовали, работали быстро, но спокойно. Почувствовали, что она не брыкается, руки опустили, кляп убрали, но стояли в изголовье наготове.
       Пьяной трудно сосредоточиться, она старалась, но так и не поняла - успела ли поймать кайф?
       Только утром, окончательно протрезвев, оценила происшедшее: в теле сладкая нега - каждая клеточ-ка ей наполнена, петь хочется. Все мысли из головы в низ живота переместились и ходят по кругу, и вы-рваться из него не дают.
       В четверг у нее был урок в выпускном классе. Она привычно вошла в кабинет. На столе аккуратно свернутый пакетик, перевязанный розовой ленточ-кой.
       - Мне?
       Молчание.
       Развернула - а там ее плавки и лифчик - с той ночи. Нашла силы не показать растерянности. Улыб-нулась, насколько хватило самообладания, и побла-годарила.
       - Спасибо. Мои любимые.
       И вспомнила их, тех, кто там был.
       На перемене подозвала одного, сказала спокой-но, как будто урок объясняла:
       - Больше так не делайте, не маленькие, понимать должны. Я ж ваша учительница. А вдруг кто увидел?
       Она верно выбрала тон, не спугнула и не замкну-ла его. Обыденно, словно речь шла не об изнасило-вании, а о списанной контрольной.
       - Никто не видел. Мы караулили.
       - Или сами проболтаетесь? - прищурившись, по-смотрела ему в глаза.
       - У нас - могила, - ответил, краснея.
       - Вы еще не знаете, что такое настоящая могила, - сказала в сторону и ушла.
       В субботу ее уже подстерегали.
       Ближе к полночи она прошла как бы в туалет, проверила - в темноте кухни кто-то есть, мерцает огонек сигареты.
       "Ждут", - догадалась. Знакомое чувство всплыло в низу живота, потекло к ногам и голове. Она уже знала, как ей следует поступить.
       Назад возвращалась, покручивая на пальце кру-жевные плавки.
       Они недооценили ее.
       Тома самозабвенно отдавалась им, требовала еще и еще. И они старались показать ей свою взрослость, угодить ей. Выполняли малейшие прихоти, хвастали опытностью. А она посмеивалась и над собой, и над ними. В какой-то момент испугались - а не бешенная ли? Не они ее - она их насилует!
       В очередную субботу один не смог пойти, или не захотел, приелось - взяли замену, а новенький возь-ми да проболтайся. И пополз слушок по деревне. И стали на училку косо поглядывать, ехидно подсмеи-ваться, приставать с непристойными предложения-ми.
       Она уже знала всех своих "рабов", знала, кто первый тогда предложил воспользоваться ее пьяным состоянием. Помнится, когда он признался, она его похвалила. "Молодец. Видишь, как нам хорошо." И он получил то, что никому еще не доставалось. И возомнил о себе. И загордился...
       Тома приперла его в углу кабинета.
       - Ты мне что говорил? Могила? - сквозь зубы прошипела она. - Трепачи! - И, уже отвернувшись, зло ругнулась. - Пискуны сопливые.
       И перестала их замечать.
       И в школе.
       И по субботам.
       Он не выдержал первым.
       Прислал ей записку.
       Потом выпросил у нее свидание.
       В полукилометре от школы, в начинавшей зеле-неть березовой роще, было густо заросшее кустар-ником сельское кладбище - самое уединенное место. Здесь и днем-то редко бывают люди. А ночью вооб-ще тишина.
       - Я люблю тебя, - шепчет. Тепло, а его озноб бьет. Обнимает, тянется к губам. Она уворачивается.
       - Целоваться хочешь? - спрашивает и сама не узнает собственного голоса.
       - Хочу, - шепчет он и безрезультатно ловит ус-кользающие губы.
       Тома снимает плавки, грубо хватает его за воло-сы, гнет голову вниз.
       - Прощение еще заслужить надо! Целуй, замали-вай грехи.
       Он был согласен на все: любое унижение, нака-зание, боль для него были сейчас как награда.
       Зарылся лицом в ее душистой мякоти.
       Она стояла, закинув голову к звездному небу, постанывала. Руки ее, безвольно повиснув, переби-рали его густые волосы. А когда он увлекся, привя-зала к ограде шнурок из его же кроссовок, накинула петлю.
       Они упали на землю.
       Он повис, придавленный ее тяжестью, дернулся, но только сильнее затянулась петля.
       И успокоился. И посмотрел на нее широко рас-крытыми глазами.
       - Теперь ты точно узнаешь, что такое настоящая могила, - прошептала она и впилась в его бескров-ные губы последним поцелуем.
       
       Его нашли к следующему вечеру.
       В кармане безадресная записка.
       "Я не могу без тебя жить. Умоляю - прости. Не можешь простить, ну хоть не презирай, хоть раз по-смотри на меня, пока я не умер с тоски!"
       Для следствия вопросов не было: почерк собст-венноручный, следов борьбы нет, врагов нет. Само-убийство на почве безответной любви.
       
       На училку никто больше косо не смотрел, при встрече ехидно не улыбались.
       Окончился учебный год.
       Летом она получила открепление, уехала из села.
       А ее мальчики?
       
       Один погиб в армии.
       Один разбился на мотоцикле.
       Одного затянуло в силосоуборочный комбайн - раскидало на малые кусочки.
       Один остался жив, но лучше бы умер. С интел-лектом пятилетнего ребенка бродит бесприютный в городе по рынку, собирает мусор и тумаки, ест, что подадут или украсть сумеет...