Обреченность на жизнь

       Сижу и пишу. Курю и пишу. Глупость пишу, знаю, а по-другому все равно не могу. Горько сладкий привкус у сигарет. Не передашь. Как у жизни. А у души, глаза такие же как, и дым от сигарет. Серые глаза. Пустые. Мертвые. А за ними ничего, пусто там, тихо. Ни жалости нет там, ни любви нет, не тоски.
Все выжгли, вытоптали, сделали из души проходной двор. Каждый считал своим долгом пройтись, наплевать, накидать мусора, а выгонишь, обижаются, дескать, как так, мы к тебе со всей душой, а ты, пошли вон. А нужны вы мне, кто-нибудь спросил? Нет! Зачем? Проше влезть, наследить. Я и жить то сильно не хотела. Так, мухой в паутине бьюсь. И свою паутину плету, и попадают в неё мушки несмышленыши и ждут они чуда. А нет его, и не будет. Никогда, и не для кого. А для чего я это делаю, сама не знаю. И смысла особого, в этом не вижу.
       Ан нет, все равно лезу ко всем, учу жить не умея, прусь как овца в общем стаде. К чему-то стремлю, чего-то добиваюсь, и ведь знаю что не надо мне этого, ни чего не надо, лгу как все. Хотя ненавижу ложь. Всем лгу и себе тоже лгу. Загнала свое «я» в клетку предрассудков. Надела корсет принципов. И нет меня, есть кукла. Глупая, красивая кукла. Умная, жестокая, холодная кукла.
       Улыбается тебе эта кукла, а сама ждет. Ждет, когда оступишься, чтоб накинутся, лучший кусок оторвать. Как стервятник кружит рядом. И боится. Боится, сама оступится, ведь рядом много таких как она.
       А я, истинная я, где-то там, глубоко, забилась в уголке пустого сердца, за паутиной разочарований, мусором комплексов, нагромождений обит. И сидит она тихонечко, ждет, ведь будет и на ее улице праздник, и вырвется мой неутолимый зверь, разнесет всех и вся в клочья и затянет мои глаза красная повязка ярости и освободится мой неукротимый дух. И наслаждаться буду я каждым мигом чистой не связанной ни чем свободы. Ярость, чистый и неутоленный голод, крики боли и радости все сольется для меня в один миг, и нет у меня друзей, и нет у меня врагов, никого нет. Лишь я и хаос. И пронесусь я бурей, изломаю, из коверкаю.
       Но устану, и уснет мой зверь и затихнет буря души. И потянется жизнь тоска, жизнь серость. И умереть то не могу, боюсь, а сама не знаю чего. Ведь страшнее жизни все рано не чего нет. И знаю я это, но цепляюсь за ниточку жизни изо всех сил, цепляюсь и не хочу умирать, до крови, до боли в суставах, когда жилы рвет, а все равно не отпускаю, держусь сама не знаю за чем.
       И мечтаю я, о покое, о море мечтаю, растворится в нем хочу, без остатка, слиться в нем со штормовыми ветрами, забыть себя, забыть обо всем. И уйти за грань вечности, на всегда уйти. И не приходить в мир больше никогда.
Ненавижу. Жизнь ненавижу, смерть ненавижу. Зачем я здесь. Задаюсь этим вопросом каждый миг, а ответ и за вечность так и не нашла. Попыталась, остается одна, нет же страшно. И бьюсь я рыбой снулой об лед, до крови бьюсь. И всю жизнь буду биться. А ночами взираю я на луну, и проклинаю свет, и страх, и малодушие свое проклинаю. И луна смотрит на меня равнодушно и на других подобных мне смотрит так же, и смеётся она над нами, заразительно так смеётся .
       И изменить мы одиночки-волки ничего не можем. Рвемся в перед, грызя соседей, и воем мы на луну от безысходности, от отчаянья воем. И бросить бы все к чертям, но не можем, ведь круг порвать не в состоянии. И мечемся мы зверями пойманными, в ловушку жизни бесконечности, и бьемся о прутья.
И чествуем, свобода там за клеткой, и сломать бы решетки, да сил нахватает. Нескончаемый спектакль, вот найти бы режиссера и ….
       Бред, в голове один бред. Чествую, схожу с ума, но уже все равно. Так бывает. Редко, но бывает. Окружу себя одиночеством, и тихо буду издыхать, медленно, с наслаждением и смирением, пусть наслаждается, дал пытку пусть увидит результат. Мы, все одиночки, пойманные в ловушку жизни, в конце концов, к этому выводу приходим, и умираем, ни кем непонятые, ненужные, смерившиеся.
       А он смеется над нами. Но знает он что все равно, мы, внутри не сдавшиеся, не покорившиеся его воли, будем бельмом в его порядочном мире жизни, все ровно будем искать хаотичные волны и на гребне их изменять мир, доказывая, что не все бывает так как он задумал . И боится он нас , знаю, боится. И уважает. Но и мы его опасаемся. И кружим вокруг друг друга, он и мы. И будем вечность кружить, где нет времени ни пространства нет. На осколках мироздания. Осознавая неспособность что-то изменить, уничтожить друг друга так, как не можем существовать без болезненного присутствия друг друга. Мы антиподы. Он свет. Мы тьма.
       И так будет вечность. Где правит воля слепая и жестокая.