Про нее

       Она проснулась рано. Еще весна не вступила полностью в свои права. Еще не все проснулись, и зимняя спячка пока не отпустила. Еще многие баррикадировались в своих комнатках-пещерках не желая высовывать нос, а она уже проснулась, и потянувшись оглянулась в вокруг. Её не ждали и не желали ее пробуждения. О ней с такой надеждой забыли по осени. По ней панихиду проплакал дождь, снег укрыл все воспоминания о ней, а она проснулась. Улыбаясь, она потянула дверь на себя, желая увидеть все своими глазами, нежной ванилей она вдохнула сырой воздух, с примесью запаха талого снега. Журчанием весеннего ручья, бежит-кружит она по улыбкам и душам. Она просто проснулась. Все для нее внове, все так прекрасно сыплется хрусталем капели, скачет ее улыбка солнечным зайцем. Она же проснулась. Ищет она новый дом, ищет где б ее приютили. Ищет место, где о ней не забудут, не расстанутся с легкостью, забытого кем то воспоминанием. Ловит она взглядом картинки кем-то забытых витражей. Замечает улыбки, ищет она росчерки там, где жаждет новый дом обрести. Нетто, нетто. Крутится в ее бесщабашной памяти . Тут слишком постаревший дом…душно, там сыро и тихо…усталой пылью оседает все…нет, не хочет она жить там…слишком тяжело будет дверь открываться, слишком сильно надо биться, что ставни открыть и проветрить такую пыль. Дальше летит-кружится, ищет, ищет. Заглядывает, рассматривает. Опять нетто, слишком все яркое кричащее слишком много мишуры да бус стеклянных. Нет, может она жить там, где каждое отражение фальшиво. Где ей место уже нет, да и могут выкинуть, спутав с очередным не нужным хламом. Дальше, дальше поиск, круговорот-танец. Вот очередной дом, слишком мало что в нем есть, все время что-то стучит ,считает. Мешает она им считать да стучать, выпроваживают ее раньше. Не нужна тут ее улыбка, свет ее тут не нужен, все серо, однотонно, не до нее им. И опять полет танец. Смех ее рассыпается звонкими переливами птиц, кружит она голову весенними травами что пробиваются из земли. И опять новый дом красив, но холоден он, все сквозняками продувает из дыр его, одиноко там темно. Нет, там она, тоже не останется. Нет у нее желания дыры чужие латать. Да и не залатаешь там, где уже нечего сшивать. И опять мелькает она то тут, то там. Ищет, наедятся, что вот следующий будет ее. Запахом корицы и не остывшего кофе она приходит и садится рядом с порогом. И вот опять красота только не вычурная, но холодная, блестит старыми воспоминаниями, да раритетами. Только холодно в таком уюте, бархата да шелка, одиноко ей тут в замке этом красивом. Свободы там не хватает. Не для нее клетка золотая. Слишком она свободна, чтоб на всегда под замок сесть. И шелковые путы навязать. И опять ушла, не простившись, мелькнула цветами и пропала. Запахом сирени растаяла в тьме. И мелькают дома красивые, опостылевшие, потерянные, забытые. Не может она найти тот, единственный, что притянул бы, поманил, на зов, которого, откликнется она. И в этой колесе-круговерти кружится она. Ищет, чует, где-то рядом, еще чуть, чуть. И вот мелькнул дом на пороге, которого, остановилась она, прислушалась к шорохам. Все там по ней. Камень добротный с наружи, да дерево, что прикосновениями нежными отполировано до блеска внутри, и надежность огня в камине манит ее погреться. И запах теплый, да истинный. Вот он ее дом. Вот что искала, кружась, она. Пригрелась она у камина, да запах дерева, да терпкого вина втягивает носом. Улыбаются ее губы нежно. Тут ее место ее, тут она будет править и сдаваться. Навсегда она тут останется. …