Дождь

       Он рождался. Город устало подремывал в низко нависающих тучах. А он уже рождался. Ветер сорванец игрался в набрякших тучах, подгоняя их неповоротливые бока, желая побыстрей его рождения, и вот первые еще не оформившиеся, но уже радостно летящие вниз его первые шаги. Капля за каплей он с интересом начинал жить. Он уже любил, срываясь мириадами, набирая обороты. Он любил их прячущихся под зонтами и втягивающих нос в воротники курток. Они думали, что он плачет, они считали, что он грустит. Но он радовался, рождаясь в каждой капле, проживая каждый миг полета. Он ловил отражения, создавая новые миры, искажая отсветы разных чувств. Он улыбался, стекая с волос. Холодил и утешал. Он жил. Он заинтересовано заглядывал в окна. Он пел на карнизах. Он танцевал с ветром и запутывался в еще такой молодой листве. Заигрывал с ее юностью. Смеялся над бурчанием серых стен города, шептался с травой и рассказывал тем, кто умел слушать, новые сказки. Он вплетался в мелодии тикающих часов. Лукаво веселил кошек на балконах. Он любил этот город. Он обожал его детей. Он жил и рождал потоки вод бегущих по его улочкам. Старые стены ворчали на него и его собрата, с кем он устроил салочки. Дома тяжко вздыхали, сетуя на такую бесшабашную юность. Деревья умиленно взирали на его наивные танцы с их детьми. Он не умел плакать. Пока он был для этого слишком юн. Тихие скверы терпеливо сносили его проказливые насмешки. Лавочки степенно встряхивались. Лишь люди морщились и убегали под тенты от его заигрываний. Он не винил их, лишь украдкой собирал их чувства в букеты. Методично рассматривая. Каждую улыбку или опушенные уголки губ. Они были для него забавны. Они были интересны и не обычны. Они были разные. Они просто были. Те, кого понять ему было пока сложно и потому интересно. Он хотел смыть их маски. Он заглядывал в их души. На пару с ветром он готов был играть с ними. Готов был показывать им те миры, что он создавал для них в каждой капле. Там где собирались лужи, он видел новые краски и отражения. Они были правдивы и честны. Если б они прислушались, то слышали бы его заразительный смех. Что переплетался с радостными возгласами ветра. Лишь единицы готовы были танцевать и играть с ним, но и им он был рад и как щенок ластился к их рукам. Он ждал их в каждом закоулке. Он знал, что здесь он будет не долго и его не пугало, а лишь подстегивало. Ведь когда так мало отмеряно, а хочется успеть так много. Небо тяжко вздохнуло, и последний раз отдало его последние мгновения. Выглянуло солнце в решение посмотреть украдкой как там он. А он и не думал успокаиваться, заливисто хохоча под босоногими детскими ножками, скачущими по лужам…