Вот и всё...

Алька долго молчал в трубку. Уже тогда всё поняла. Уже тогда...
Мог бы и не говорить: всё же ясно. Но он сказал. Три слова. Три гвоздя.  - Мишки. Больше. Нет.
Мишки нет. Мишки. С вечной улыбкой до ушей, такого настоящего, живого... Нет... Мишка. Мишка... Вой даванул горло. Но зубы сжать. Нельзя. Нельзя.
Работа.
 - Так что с планом-сеткой на июль? - спросил шеф.
- Приготовлю... в выходные...- выдохнула.
В выходные его хоронить будут. ХОРОНИТЬ. Потолок редакции качнулся и на плечи, с размаху.
- Учтите статьи по пастьбе скота.
- Да... Учту... Тема актуальна... В выходные....
Сотовый тихо запиликал. Мелодия вдруг шарахнула под дых. «Я хочу быть с тобой".
 - Мишка! - обрадовано ахнуло сердце.
- Мишки больше нет, - резанул разум.
- Алло.
- Ты?
- Я.
- Убили Мишку.
- Кто?
Это тупо. Кто же скажет.
- Ты!!! - прокричала она в трубку. - Он от тебя ехал!!!
И захлебнулась, странно так, будто водой...
От меня. Кивнула. Кому?
- На похороны не заявляйся.
План-сетка. План. На июль. В июле не будет Мишки. Вот странно. Небо будет. Село будет. Газета наша чёртова, будет. А Мишки не будет... План - сетка. Пастьба скота. Актуальная тема.
Сотовый...
- Ты можешь подъехать - Алька.
- Куда?
- В морг, в Абакан. Завтра Ольга заберёт тело...
Тело. Тело. Тело...
- Да. Сейчас.
- На первую полосу что у нас?
- У нас?
- Да. Вы учли праздники?
Праздники. Не помню.
Всё равно. Завтра Мишку заберёт Ольга. Тело.
В тесной "Газели" три часа. Духота городская. Беляшами пахнет, гарью выхлопной, голубь вдоль бордюра..., остановился, окурок клюёт, что ему бычок?.. А где здесь морг? Спиной к фонарю, удержи, милый... Мы под ними целовались. Мишка хохотал, что фонари офонарели. Мы целовались. Губы его... Жаркие, горячие... Тело его, литое, крепкое... тело... Надо морг найти.
Алька подхватывает под руку и уводит в машину. Месяц назад Мишка поставил на неё новое сиденье. Да. Его машина дремала в гараже. Он за  солью пошёл в магазин. И ко мне. Взял этот убитый  "бумерок"  у Альки. Мы не могли разложить переднее сиденье. Сломали.
- Оно легко теперь раскладывается?
- Что?
- Сиденье?
- А-А-А. Легко.
В морге пахнет сладко, спиртом, кафелем, и чем-то, чем-то холодным... до тошноты. Лаборант рыжий, такой рыжий, что на руках веснушки. Не лаборант, санитар, или как это называется? Мы топаем длинным коридором. Под потолком лампы... Одна. Две. Три. Синие убогие лампы.
- Ваш?
Каталку на нас. Простынь короткая. Успеваю заметить номер на босой ступне и волосы, чёрные, смоляные с сединой... Мишка рано седеть начал. Рано. Все рано... Господи, рано-то как!!!!
- Мой...
Мой - не мой... Мишка. Мишка. Мишка...
Санитар простынь откидывает. На виске крохотная дырочка. Крохотная. Маленькая совсем.
"Я умру на тебе или в машине"
...В машине...
-Глаза закрыть не смогли, - роняет санитар
Глаза. Карие. Карие. Карие. Я закрою. Я их всегда на ночь закрывала. И Мишка ресницами шур-шур-шур... Ладошке щекотно.
- Спи. Устал!
Вслух говорю. Почему вслух?
Под пальцами холодные глаза. Веки опускаются покорно. И ресницы не вздрогнут...
- Там выходное, от пули. Осторожно.
Второго виска нет. Есть месиво, такое, с лепёшку размером. Пальцы в сырую холодную мякоть, как в арбуз...
Алька за ингалятор. Астма у Альки. Санитар курит... Зачем они смотрят? Зачем?
Губами к губам. Холодные. Каменный бог. Не твои губы... Скулы мёртвые, подбородок. Кожу на камень натянули. Кожу, Я ищу на ней живые точки. Губами грею. Должна где-то жизнь быть... Должна.
Волосы?...  Волосы! Они, как прежде. Они живут... живут. Мне вдруг легко становиться, почти радостно... Я хочу всем-всем-всем сказать. Не мог Мишка совсем умереть. Не мог
- Когда человек умирает, то волосы живут. Они живые. Правда!!!
Волосы твои жёсткие. Тёплые. Глаза стылые, губы стылые, а волосы тёплые. Я волосы глажу... Улыбаюсь...
Почему на меня так смотрят? Алька... Алька... Волосы, они же...
 - На, - пластиковый стаканчик. Пью машинально. Мерзко жжёт горло. Водка...
Рыжий санитар отворачивается. Я запах табака слышу... Не слышу... Губы к кудрям Мишкиным. В них совсем, совсем. Они пылью пахнут, бензином - родной запах... родной.
Алька тянет санитара за рукав...
Мишка улыбается спокойно так, ясно. Только дырочка на левом виске. И лепёшка на правом.
Я простынь отодвигаю. Руки. Мне руки надо видеть. Вот оно серебряное колечко. Простое. У меня такое же... Всё интересно было, когда к жене едет, он моё кольцо снимает? Не снимает..
-  Не вскрывали ещё, - басит санитар. - А что вскрывать. Ему мозги вышибло
Ноги - свинцовой тяжестью. Падаю неловко. Теперь его лицо совсем рядом... Горбоносое, с острыми скулами, цыгановатое... Я смотрю... смотрю... смотрю...
- Идём, - поднимает Алька
Я хватаюсь за каталку, колёсики поворачиваются. Еще чуть-чуть, чуть-чуть...чуть-чуть...
- Ты уже  два часа тут...
Два часа?
Утром тупо долблю Мишкин номер... Не берут. Почему не берут??? А кто возьмет. Надо Ольге звонить.
И я звоню. Кричу в трубку:
- Только в костюме не хороните! Только в костюме! Не хороните-е-е!
Мишка терпеть не может костюмы! Не мог...
Ольга молчит. Она не кричит, не ругается. Нам делить больше некого...
- Вы запланировали материалы о подготовке к отопительному сезону?
Только в костюме не хороните...
Я улыбаюсь. Любовницам не положено плакать....