Humming-bird. Девушка по имени Колибри

 
       "...Появление колибри люди расценивали
       как знак свыше и удачу..."
       (Легенды Ацтеков)

       Ветер... Это слово на Чукотке определяет все – погоду, настроение, планы и еще массу всяких дел, желаний и возможностей. Несколько раз в течение дня в каждой сводке погоды обязательно передавались данные о скорости ветра, и люди, вслушиваясь в бесстрастный голос диктора, прикидывали, что и каким образом можно сделать сегодня. «...Сегодня в Анадыре в течение дня ожидается повышение температуры воздуха до минус двадцати пяти - двадцати семи градусов и усиление ветра до пятнадцати – семнадцати метров в секунду, порывами до двадцати ...»
 
       «Опять мороз с ветром! Порывы до двадцати – это уже серьезно, автобус вечером может и не ходить» - Михаил слегка чертыхнулся, прикидывая возможность прилично поужинать в ресторане аэропорта, куда они с приятелем в силу разных причин не могли попасть уже несколько недель. Холостяцкий ужин в виде жуткой смеси, наскоро приготовленной из консервов продпайка, уже не лез в глотку, а запах макарон с тушенкой начинал вызывать отвращение. Хотелось чего-нибудь хотя бы отчасти напоминающего домашнюю еду, и самое главное – чтоб не надо было самому возиться со сковородками и кастрюлями, и затем мыть посуду в наспех подогретой воде.

       Изголодавшая Мишкина душа тянулась к домашней пище, ежеминутно выуживая из закоулков памяти нежнейшие запахи украинского борща с пампушками, жареной картошки и всяких других вкусностей, совершенно недоступных уже целую вечность по причине практически полного отсутствия в доме хозяйки. Периодические посягательства местного женского населения на Мишкино холостяцкое бытие в расчет можно было не брать, ибо посягательства эти носили совершенно иной и полностью противоположный домашнему быту характер. А мужчина, как известно, этот быт сам организовать не может, ибо руки у него вставлены не туда и извилины расположены совершенно своеобразным образом. Одним словом, не так, как у женщин!

- Мишаня, ты сегодня вечером чего собираешься делать? - Голос Женьки, приятеля и такого же одинокого горемыки, дребезжал в телефонной трубке. – Может, рванем в аэропорт? Надоела мне эта тушенка, сил нет!

- Не говори, меня уже тошнит от консервов. Поехали, какие наши годы! Хоть поедим по-людски. Как думаешь, погода не помешает?

- Не должна, хуже уже не будет, а по такой - доберемся. Короче говоря, часов в семь встречаемся на остановке возле твоего дома! Лады?

- Договорились! Форма одежды – повседневная! – Михаил с удовлетворением клацнул трубку на аппарат.

       Похоже, проблема ужина, а заодно и тоскливого одинокого вечера, решалась должным образом. Воображение услужливо нарисовало стол с расставленной на чистой белой скатерти красивой посудой, симпатичную официантку в кокошнике и белом передничке... Мишка тряхнул головой, отгоняя наваждение: «Добраться бы до этого великолепия, а еще важнее – добраться после всего этого домой. Это тебе не по Севастополю в клёшах вышивать, здесь заметелит так, что неделю домой не попадешь». Забежав на несколько минут в свою пустую холостяцкую квартиру и наскоро приведя себя в божеский вид, он ровно в девятнадцать вышел на остановку рейсового автобуса. Женька обычно садился на предыдущей остановке, и в открывшихся дверях подошедшего автобуса мелькнула его улыбающаяся физиономия:

- Миха, поехали!

       Михаил с трудом втиснулся в переполненный автобус, двери с лязгом закрылись и, подпрыгивая на ухабах, скрипя и натужно завывая, это чудо отечественного автотранспорта покатилось по заметаемой поземкой обледенелой дороге. По мере приближения в цели поездки народу в автобусе становилось все меньше и меньше, и на окраине городка в салоне остались несколько человек. Спросив, выходит ли кто на следующей остановке и не получив утвердительного ответа, водитель прибавил газу, и через несколько минут автобус подполз к зданию аэропорта.

- Командир, во сколько последний рейс в поселок? – Женька склонился к шоферу.

- Часов в одиннадцать, если погода не испортится вконец. Если начнет заметать, то уеду раньше, неохота здесь ночевать. Народу-то все равно нет никого, аэропорт пустой, сегодня бортов больше не будет. А чего спрашиваешь? - Шофер обернулся к Женьке и вздернул подбородком.

- Да мы с приятелем, - Женька кивнул в сторону Михаила, - хотим последним рейсом домой уехать, здесь оставаться нет резона. Если вдруг раньше соберешься, заскочишь в кабак, предупредишь?

- Лады! Самому тоже поужинать не мешает, сегодня жена в ночной! - Шофер широко улыбнулся и открыл двери. – Не боись, капитан, не оставлю! Удачи!

       Аэропорт был единственным местом, куда Михаил приезжал как в гости к доброму другу, который, словно пуповина, связывал его с далеким Севастополем и оставшимися на материке друзьями. Здесь чувство одиночества покидало его, казалось, что вот-вот сейчас неожиданно объявят посадку на борт, который увезет его в тепло и домашний уют. Туда, где теплое море и почти не бывает снега, где нет промерзших стен квартиры, где не надо, придя домой, надевать на себя ватник и валенки, где... Да что и говорить, первая зима здесь, на Чукотке, требовала неимоверного напряжения сил. Но обратного билета на этот ожидаемый, но необъявленный борт, не было.

       Толкнув тяжелые двери, Михаил и Женька вошли в гардеробную ресторана. На вешалке грустно висели три шубы, и гардеробщица, недовольно взглянув на вошедших, приняла еще две:

- И чо вам дома-то не сидится, вот шляюца всё, шляюца, покою нету ни на минуту… Нету сиводня тута никаво, трое вон таких жа шальных. За них тута весь вечор сидеть…

- Да ладно, мать, не сердись, мы ненадолго! Поужинаем – и по домам! – Женька усмехнулся и положил на стойку рубль. – Вот тебе компенсация от Вооруженной Силы!

- Тада канешна, сынки, поесть-та нада! Проходьте, проходьте, будь ласка! – Затараторила женщина, молниеносно упрятав денежку. - А то как, без яды-то, замерзнешь!

       В зале, по причине отсутствия посетителей, стоял полумрак, негромко играла музыка, а возле оркестрового подиума за столиком сидела небольшая компания - две девушки и молодой человек что-то обсуждали, весело смеясь. Заметив вошедших, они о чем-то зашептались, прыская веселым смехом и поглядывая в их сторону. Официантка, пожилая женщина в фартучке десятиклассницы на последнем звонке, с обреченным видом предложив занять столик неподалеку от компании,  приняла заказ и надолго удалилась. Судя по изможденной походке - навсегда.

- Что-то скучновато здесь сегодня. – Женька с огорчением огляделся вокруг, словно надеясь увидеть еще кого-нибудь. – И ведь больше никого не будет. А жаль, придется одним сидеть здесь до одиннадцати. Скукотища...

- Да ладно, Жень, хоть поужинаем по-человечески. А там, глядишь, и водила может раньше соберется. Мне, по большому счету, все равно, есть тут кто или нет. Скучновато, конечно, но переживем!- Глянув в сторону соседей, Михаил добавил, - кстати, парень с одной из девчонок пошел танцевать! Иди, пригласи вторую девушку, чего сиднем сидеть!

       Женька оглянулся на сидящую неподалеку миловидную девушку, и с видом заправского сердцееда двинулся к соседнему столику. Поднявшись навстречу, она протянула Женьке руку, и они закружились в танце, оставив мне удовольствие наблюдать за плавными движениями обеих пар. Женька, склонившись к уху своей партнерши, что-то ей говорил, а она, улыбаясь, отрицательно покачивала головой. Парень-сосед ревниво наблюдал за второй парой, успевая переброситься словом со своей партнершей, высокой и стройной девушкой в красивом длинном платье. Вечер приобретал романтическую интригу, и Михаил, вслушиваясь в ласкающую слух музыку итальянской эстрады, с удовольствием наблюдал за обеими танцующими парами. «Я – итальянец!...» - доносилось из ресторанных динамиков под завывания и круговерть беснующейся за окнами метели. – «Я – итальянец...»

       Закончив танец, Женька проводил свою партнершу и, перебросившись несколькими словами с подошедшей второй парой, отправился за свой столик.

- У девчонки, с которой я танцевал, сегодня день рождения. Она замужем за этим парнем, живут здесь, в аэропортовском поселке. А вторая девчонка – ее подруга и наша соседка, живет где-то по соседству с нами. – Женька выдавал всю информацию, которую смог собрать за несколько минут танца. – Говорит, что мы вовремя приехали, а то ее незамужняя подруга, которая танцевала с ее мужем, совсем заскучала! Давай, Миха, спасай мужика, иначе они вдвоем его разорвут пополам! Я – пас, она выше меня почти на голову!

   Дождавшись следующего танца, Михаил поднялся из-за стола и подошел к соседям:

- Вы позволите пригласить девушку на танец? – обратился он к молодому человеку.

- Которую? Одна из них – моя жена!

- Ту, которая пока ничья не жена! – Михаил бросил взгляд на сидевшую рядом девушку.

- Колибри, это за тобой!

- Ага, значит, приглашают меня?! – Девушка, приветливо улыбаясь, обернулась к Михаилу. – Идемте!  Ничье разрешение мне не требуется! - Ее глаза лучились потрясающей добротой и лаской.

   Она легко поднялась из-за стола, и Михаил смог уверится в правдивости Женькиных слов – девушка была высокой и стройной. Он взял ее под руку и они, добравшись до площадки, закружились в медленном танце. Легкое касание прядки волос, удивительная гармония запахов, изящное тонкое платье, сквозь которое он ощущал ее тело – переполненный внезапно возникшим чувством, Михаил непроизвольно обнял девушку. Она неожиданно прижалась к нему, ответив нежным прикосновением щеки. Хрипловатый голос пел о солнечной Италии, о тепле и любви, и казалось, что вокруг нет ни снега, ни мороза, ни колючего ветра, свистящего в пустынной ледяной тундре.

- Как тебя зовут? – едва переводя дыхание, прерывающимся голосом спросил Михаил.

- Галина! А тебя?

- Михаил! Я просто потрясен нашей встречей!

- Я тоже! Я знала, что когда-нибудь встречу тебя!

- Все так неожиданно. Мне кажется, что мы с тобой уже встречались.

- Нет, но я видела тебя во сне. Я узнала тебя сразу.

- Во сне? Тебе тоже снится то, что будет?

- Да, очень часто! И у тебя так бывает?

- Да, поэтому мне и кажется, что мы с тобой встречались. Что ты здесь делаешь?

- Живу, работаю. Я здесь родилась. А сегодня у моей подруги день рождения. А ты здесь служишь?

- Да, прилетел полгода назад.

       Словно очнувшись, Михаил заметил, что музыка уже не слышна, и на них смотрят друзья. Он с сожалением опустил руки:

- Спасибо, Галя. Я провожу тебя до места. Скажи, а почему он назвал тебя Колибри?

- Колибри приносит людям счастье. Я их познакомила, и с тех пор они так меня называют. Ты сегодня пригласишь меня еще? – Галина не отпускала руки Михаила, с надеждой глядя в его широко раскрытые глаза.

- Конечно, Колибри, с огромным удовольствием!

       Возвратясь к своему столику, Михаил увидел, что ужин уже подан и на тарелке, украшенной всяческими кулинарными штучками, дымилась аппетитная отбивная. Женька с нетерпением дожидался Михаила, и едва он присел за стол, поднял заранее налитую рюмку:

- За хорошее начало! Девчонка от тебя в восторге, да и ты от нее тоже, как я понимаю! Хорошая девушка, только высоковата для меня! Ну, поехали!

- Поехали! - Михаил вслед за Женькой выпил рюмку водки. Желание вкусно покушать, властно гнавшее его в этот зимний вечер черт знает куда, безвозвратно улетучилось, и он рассеянно принялся за свиную отбивную, ради которой, собственно, и затевалась сегодняшняя поездка. Голова была забита мыслями о Галине. Руки еще ощущали ее тело, он помнил прикосновения этой девушки, он хотел этих прикосновений еще и еще, но музыка молчала, словно издеваясь над ним.
 
- Жень, а чего они выключили музыку? Вроде рано еще?

- Да кто их знает! Сейчас схожу, узнаю. – Женька поднялся из-за стола и скрылся за стойкой администратора. Вернувшись через несколько минут, Женька торжественным голосом заявил, что он обо всем договорился и до конца вечера проблем с музыкой не будет. Действительно, через пару минут послышалась мелодия, которая играла в начале вечера, но другой, видимо, не было, да и не имело это никакого значения.
 
       С первыми звуками мелодии Галина обернулась, вопросительно глядя на Михаила. Они одновременно поднялись со своих мест, и танец вновь принял их, соединив в одно целое ...

- Я так ждала тебя! Я чуть не умерла от тоски! – она шептала ему в ухо, едва прикасаясь нему губами.

- Я хочу обнять тебя, мне не хочется расставаться с тобой! – тонул в ней Михаил.

       Знакомый хрипловатый голос водителя автобуса свалился на них, как снег на голову, оборвав мелодию:

- Кто едет в поселок? Собирайтесь, отъезжаю через пять минут! Поторопитесь, ждать не буду!

- Надо ехать, это последний рейс.  Ты едешь в поселок или остаешься у друзей? - Михаил не мог себе представить, что им придется расстаться и этот вечер закончится, не упев начаться.

- Не знаю, ребята, наверное, не отпустят. Они пригласили меня на день рождения, и я не могу уехать просто так, я им обещала, что останусь. Но теперь я хочу домой. Ты проводишь меня? Там, в поселке? Я живу на Октябрьской, угловой дом. Знаешь? – с надеждой спросила она. – Я не знаю, что мне делать...

- Да, конечно провожу, можешь не волноваться.

- ...Если отпустит подруга... - Чуть не плача, прошептала Галина. - Господи, как я хочу домой!

       Надо было поторапливаться, и Михаил, на всякий случай наскоро договорившись  с Галиной о встрече и попрощавшись, вышел вслед за Женькой на улицу. Ветер заметно усилился и теперь уже яростно бросал в лицо колючую ледяную пыль. Укрыв лицо поднятыми воротниками армейских шуб, они наблюдали, как автобус пытается переехать наметенный сугроб.

- Ну-ка, мужики, помогите, толкните автобус сзади!

 Михаил с Женькой и еще одним, неизвестно откуда взявшимся мужиком, налегли и на "раз-два" раскачав автобус, вытолкнули его на площадку.

- Поехали! А то, неровён час, заночуем здесь! – Шофер нервно подгонял своих пассажиров и двери, прошипев змеей, со скрипом закрылись. Свет в салоне погас, и автобус медленно двинулся в сторону поселка.

- Погоди, браток, вон еще кто-то бежит!– Женька заметил в окне приближающуюся фигуру. – Подожди, кого-то забыли!

 Принеся с собой охапку колючего снега, в темный салон поднялся опоздавший пассажир, двери снова недовольно прошипели о своей нелегкой судьбе, и автобус покатился в непроглядную тьму чукотской ночи под завывания свирепевшего с каждой минутой ветра. В красноватом свете фар змеилась поземка, в снежной круговерти с трудом угадывалась дорога, и пассажиры, целиком и полностью предоставленные судьбе и мастерству шофера, беспокойно подремывали на жестких сидениях. Михаил, уткнувшись носом в поднятый воротник и закрыв глаза, думал о Галине, о том, что почему-то все хорошее и приятное быстро заканчивается, о том, что через несколько дней он улетает в очередную командировку, а после нее - в отпуск, потом снова командировки, потом еще что-нибудь... И дай Бог, если встретишься через год.

 Он вспоминал каждое ее слово и каждое движение, ища в них какой-то потаенный смысл. Руки все еще чувствовали ее тонкую и гибкую талию, и его грудь горела от прикосновения ее груди. Вечер, так неожиданно наполнившийся романтикой, столь же неожиданно быстро закончился, оставив в душе пустоту и тоску. Ощущения были столь сильны, что Михаил не выдержал и судорожно вздохнул. Колибри...Птица, приносящая людям счастье... Думать о чем-либо другом не было сил ...
 
Незаметно автобус добрался до окраины поселка, и здесь, под светящимися фонарями, мрачное настроение понемногу начало отступать в сторону.

- Вы не могли бы попросить водителя остановится на Финской? – Из-за спины прозвучал неожиданно знакомый голос, заставивший Михаила вздрогнуть и с трудом перевести дыхание.– В этой метели я совершенно не понимаю, где мы находимся!

Михаил медленно обернулся и, боясь ошибиться, в свете промелькнувшего фонаря попытался разглядеть опоздавшего пассажира. Это была Галина.   
– Галя, ты? Какими судьбами, ведь ты же собиралась остаться? - Михаил, словно не веря своим глазам, растерянно посмотрел на закутанную в шубу девушку.
 
- Не знаю, я просто поехала. Поехала, и все!
 
- А мы, оказывается, соседи!  - обрадовано и немного смущенно, добавил Михаил. - Я тоже выхожу на этой остановке!

- Финская! Кто просил? Выходи! - Дернувшись, автобус остановился и зашипел, открывая двери.

Попрощавшись с Женькой, Михаил вышел из автобуса и подал руку Галине.

- Идемте, мисс, я провожу вас домой!

       Здесь, в поселке, ветер был заметно слабее и не так безобразничал, как на аэродромном поле. Мела сильная поземка, заметно потеплело, и, судя по всему, дело шло к пурге, о которой Михаилу много рассказывали, но сам он ее еще не видел и не слышал в свою первую чукотскую зиму и первую полярную ночь. Это было и первое его знакомство с девушкой, которой он мог бы сказать «С тобой хоть на край земли». Здесь, в далеком чукотском поселке, это выражение имело не только образный, но и вполне конкретный, реальный смысл, поскольку это и был тот самый край земли! Прильнувшая к плечу девушка вызывала у Михаила сильнейшее чувство симпатии, придавая нынешней встрече необычайную значимость и романтичность. Молча, они шли по улице, ощущая радость от каждого случайного прикосновения, и только судорожные Мишкины вздохи нарушали однообразный шум ветра.

- Вот здесь я живу, в этом доме. – Михаил кивнул в сторону небольшого двухэтажного дома, наполовину заметенного снегом. – Зайдем на минутку? Я угощу тебя отменным чаем!
 
- Миша, - она впервые назвала его по имени, - я с удовольствием приду к тебе, но не сейчас. Сегодня я хочу быть дома, и мы пойдем ко мне. Я хочу угостить тебя кофе, который сварю только для тебя. Я хочу, чтоб сегодня ты был со мной. Я... - ее голос осекся, и она прижалась к Михаилу. – Я так долго тебя ждала! Идем скорее, мне холодно!

  Ее дом оказался неподалеку от Мишкиного, и через несколько минут отчаянной борьбы с встречным ветром, они вошли в темный коридор подъезда. Открыв скрипнувшую входную дверь, и шепотом предупредив Михаила, что соседи уже спят и что у них маленькие дети, Галина, повозившись с очередным замком, вошла в комнату и щелкнула выключателем. Неяркий свет высветил небольшую комнату, чистую и аккуратно прибранную, с небольшим телевизором на тонких длинных ножках и кроватью с высокой горкой подушек, столом возле окна и вертушкой-проигрывателем на нем. Это был ее дом, куда жаждавший домашнего уюта Михаил попал так неожиданно.

- Мишенька, помоги мне раздеться! – Галина сбросила ему на руки тяжелую шубу, вновь оказавшись перед ним в вечернем наряде. Она была действительно хороша собой! Красивое темное платье, плавно облегая стройную фигуру, делало девушку похожей на актрис зарубежного кино, отличая от них совершенно невообразимой добротой, исходящей из  улыбающихся глаз. Михаил, застыв с шубой на руках и позабыв обо всем на свете, с замиранием сердца смотрел на ее плавные движения, стройную талию и высокую полную грудь.

 - Раздевайся, Миша, и будь как дома! А я пока сварю кофе, у меня есть коньяк, который мне привезли из самой Франции! - Поставив на стол два бокала и початую бутылку французского «Наполеона», она вдруг спросила: - Ведь ты сегодня не уйдешь от  меня? Снимай шубу, давай я ее повешу на вешалку!

- Ну что ты, я сам! – Михаил разделся, повесил обе шубы на крючок вешалки и остановился возле двери, не находя себе места. Сердце гулко колотилось в груди, не давая успокоиться, и он не отводил глаз от Галины. В комнате было довольно прохладно, и она, набросив на плечи ажурный оренбургский платок, быстро прибирала небольшой беспорядок, свойственный быту холостяков, кем бы они ни были – женщиной или мужчиной.
 
- Галя, погоди!– вырвалось у Михаила.

  Неодолимое  влечение бросило его к ней, и через мгновение они, обнявшись, стояли посреди комнаты. Она была для него одновременно и взрослой женщиной, которая вызывала в нем жгучее желание, и наивной девушкой, которую он не хотел и боялся обидеть. Не в силах совладать с собой, Михаил целовал ее глаза и губы, он ощущал ее всю и не мог отпустить из своих объятий - молодую и красивую девушку, так неожиданно доверившуюся ему.  В одно мгновение в их отношениях, таких коротких и зыбких, что-то неуловимо изменилось. Держа ее в своих объятиях, Михаил понял, что они стали друг для друга самыми близкими людьми в этой холодной промозглой глуши. Молоденькая девчонка, так внезапно повзрослевшая и превратившаяся в женщину, своим теплом согревала его душу.  Ее нежность обрушилась на него лавиной, всепоглощающей и сметающей на своем пути все то, что было до нее! Это было великое женское искусство, данное ей природой. Она увидела в нем мужчину, она требовала его мужского начала, она страстно желала его, своего первого мужчину в жизни...Она преклонялась перед ним и властвовала одновременно...

       Время остановилось. Оно затаилось, оказавшись бессильным перед нарастающим воем ветра, который укрывал их от разлуки, давая несколько дней простого человеческого счастья... Того, что несла людям колибри, маленькая птаха с большой душой...

Ветер!  Он на Чукотке больше, чем жизнь ...