сон Мыша

Мышу снилось, что он поочередно грызет корочки отличных фолиантов, стоявших аккуратными стопками на пыльных полках библиотеки. Тисненые золотом кожаные корешки приятно пахли казеиновым клеем, забытым теплом бесчисленных рук, отпечатками чьих то пальцев, маленьких, нежных, розовых, пахнущими розмарином, розовым мылом, или же больших, грубых, с въевшимся в них желтым налетом крепкого табака, запахом бензина и машинного масла.

Мыша, когда он прикасался к каждой новой книге, обдавало фонтаном разноцветных эмоций, жгло ледяным холодом непонимания, опаляло жгучей любовью, окунало в черный омут ненависти, подбрасывало на самую вершину радуги счастья.

Мыш трудился. Мыш самозабвенно отдавался этому весь без остатка, до самого кончика серого хвостика, до самого начала чутких розовых ушек, чувствуя себя дегустатором, главным цензором и единственным рецензентом данного произведения.

Далеко далеко, в бесконечном коридоре, через много бесчисленных темных перекрестков массивных полок, шкафов и этажерок, еле освещаемых крошечными, золотыми, серебряными и голубыми искорками далеких звезд
раздались шаркающие шаги.

Чуткие уши Мыша встрепенулись, он бросил грызть очередную корочку толстенной книги с непонятным названием "Война и Мир" и поведя носом, принюхался.

Шаги теперь были гораздо отчетливей, они бесчисленным эхом отдавались от бумажных стен ущелий, нависающих над бедным Мышом и ему казалось, что эти шаги надвигаются отовсюду, со всех сторон, спеша догнать его, Мыша... и Мыш бросился бежать, панически боясь этих неотвратимых, шаркающих шагов, настигающих его с каждой секундой.
Короткие лапки Мыша быстро семенили во сне, ему снилось, что он убегает, проталкиваясь сквозь густой как патока воздух. И чем быстрее он бежал, тем ближе становились страшные шаги.

Он задыхался, маленькое сердце бешено стучало, отовсюду мерещились чьи то когти, лапы, руки, пытающиеся его схватить, остановить, смять и...
Бесконечные Полки закончились, теперь он бежал, устало перебирал лапками, скользил по гладкому дубовому паркету, полированным мраморным плиткам, шашечному кафелю, местами разбитому вдребезги.
Мелькали нелепые рыцарские доспехи, развешанные вдоль стен, щиты и оружие, старинные полотна известных мастеров сливались в одну густомазаную полосу.

Позади слышались голоса, топот мягких лап, скрежет когтей, цоканье копыт. Далеко впереди в серой темноте светилась белая точка, маленькая искорка, потом это стал белый квадрат, светлый прямоугольник.
Знакомая фигура, к которой так стремился Мыш загораживала собой вход.
- Успел? - Спросил невысокий, но широкий в холке Свин, - не ссы, теперь они будут иметь дело со мной.

Из последних сил Мыш юркнул в прямоугольник двери и спрятался за широкую спину Свина.

Топот стих. Из темноты сверкали чьи-то зеленые, желтые и голубые глаза, раздавалось сопенье, кряхтенье и взрыкивание.

- Ну? - грозно спросил Свин, широко расставляя копытца и выставив вперед клыки дикого полосатого вепря, - за маленьким все смелые?

Из темноты раздался звук спускаемого шарика.

Свин сделал вперед шаг и негромко хрюкнул.

Темнота взорвалась стуком копыт, топотом убегающих лап и скрежетом когтей.

Мыша выглядывал из-за широкой спины Свина, с сожалением вспоминая дивный вкус тисненых золотом корочек книг, и совсем не боясь той зловещей темноты, окружавшей его совсем недавно...


на письменном столе рядом с включенным компьютером спал небольшой серый Мыш и кажется чему то улыбался сквозь сон.