Телефон раздора

   Этого старика в папахе пирожком, какие были модными в семидесятые годы прошлого века, я заметил ещё в первое посещение больницы. Ждал, когда спустится в фойе жена со второго этажа, где размещалось терапевтическое отделение, и пока наблюдал не без удовольствия за соседом-старичком, который, словно юноша, ласково держал за руку супругу-старушку, заглядывая ей в глаза. У неё было удивительное не возрасту гладкое мягкое лицо в отличие от даже не седого, а с желтизной в редковатых волосах, морщинистого старика с острым подбородком и широким лбом, которого несколько, если не присматриваться, чуть молодила как раз эта папаха пирожком.
   Подошла жена. Мы с ней перешли в дальний угол фойе, где около нас не оказалось соседей. Там же я ожидал её и на следующий день. Старика в знакомой уже папахе заметил сразу, он так же, как и накануне, ласково держал супругу за руку. И в первый раз я из больницы ушёл прежде, чем рассталась эта пожилая пара, и во второй было то же самое.
   В третий мой визит он громко заговорил со мной:
   - Молодой человек, меня ваша супруга попросила предупредить, чтобы вы её подождали: в их палату медсестра поздно принесла капельницы, да ещё сразу по два флакончика, а потом ей надо сходить к лечащему, пока тот не ушёл, врачу.
   - А вы не ошиблись?
   - Нет, молодой человек, ваша супруга вас точно описала, да я ещё вас в предыдущие дни заприметил: моя Нина Ивановна лежит вместе с вашей благоверной в той же сороковой палате.
   - Ну, спасибо! А вы давно здесь?
   - Говорите, молодой человек, пожалуйста, громче, я плохо, к сожалению, слышу.
   - Давно, спрашиваю, здесь?
   - Так с десяти утра, как начинают пускать посетителей, и буду тут до их обеда. Чего дома делать-то одному, скучно. Бывало, с Ниной Ивановной телевизор смотрим, так иной раз и повздорим немного: ей одно хочется смотреть, мне – другое. А теперь вроде смотри сколько угодно, а ни какого желания...
   - Так проблема-то просто решается – купите себе второй телевизор!
   - Молодой человек, во-первых, у нас одна комната да кухня, а во-вторых, просто денег нет. Почти всё после квартплаты и питания уходит Нине Ивановне на лекарство. Вот теперь ей бы сотовый телефон купить, чтобы она мне из больницы звонила, а ей в раз полгода только для профилактики лежать надо, да если вдруг случится чего, и она бы мне домой позвонила, и я бы ей из дома вечерком звякнул. Но, увы, средств нет.
   - И помочь некому? – полюбопытствовал я, стесняясь спросить, вдруг обижу, про детей. – Кстати, давайте познакомимся, меня зовут Егор.
   - А по батюшке, молодой человек?
   - Так вы сами меня молодым человеком называете, можно без отчества.
   - А я Юрий Петрович, будем знакомы. А вашу супругу я уже знаю, как величать: как и мою – Нина Ивановна, вот совпадение, да ещё в палате и койки рядом! Вы меня про детей собираетесь, очевидно, спросить?
   - Да.
   - Два сына – Роман и Илья, две внучки – Яна и Аня, у каждого сына по дочери, Роман уже дедушка, так что я три года как прадедушка – у Яны уже есть Светочка.
   - Стесняюсь спросить, они все далеко от вас живут?
   - Почему же, правда, оба квартиры имеют в совершенно другой части нашего города. Если на автобусе без пересадки – так всего полчаса езды. Я понял, молодой человек, почему вы спросили: ни кто же пока кроме меня маму-бабушку не навещает. Некогда им: старший неделю назад заместителем директора назначен, младший в одиночку гараж строит. Некогда.
   - Знакомая картина. Мне недавно пришлось почти слепой подруге моей мамы будильник покупать, просила специально с большими цифрами. Звонила-звонила двум внукам, сын трагически погиб, так обеим всё некогда, вот она и попросила меня. Тут же съездил на рынок, купил, через полчаса - всего-то и времени затратил – привёз ей будильник. А вот и ваша Нина Ивановна идёт, скоро, значит, и моя появится.
   Дед стал осторожно перекладывать в пакет супруги принесённые несколько бананов и натуральный сок в стеклянной бутылке. «Дорогой, наверное, сок, а говорит, что денег нет», – подумал я, сравнивая со своими тоже бананами и соком, но в стандартном пакете и без всякой уверенности, что он и наполовину натуральный.
   - Да что ты, Юр, стараешься, нас ведь тут хорошо кормят.
   - А вот такой именно сок, Нина Ивановна, тебе врач просил приносить, я же с ним вчера говорил. Роман и Илья тебе не звонили?
   - Нет. Может, вечером сегодня позвонят или сразу меня навестят? Ты же им сообщил, что я в больнице?
   - Да, на второй день.
   - Наверное, для них это уже не трагическое событие, - как бы виновато улыбнулась Нина Ивановна, - я же теперь постоянно болею.
   - Позвоню ещё раз сегодня. Кстати, я подумал, что на телефон деньги временно можно взять из отложенных сама знаешь на что, ну похоронных.
   Дальше я их беседу не слышал, пришла моя Нина Ивановна, мы удалились на «наше» место, бывшее, к счастью, свободным. Мне предстояла командировка на два дня, поэтому я заранее просил супругу не беспокоиться. Да и перезваниваться будем, я же на её телефон двести рублей положил, зарядное устройство принёс, да и дочь обещала в эти дни по вечерам навещать маму.
   Через два дня, вернувшись из поездки, позвонил супруге, что приду вечером, ровно в 17.00.
   - Ничего не приноси, - ответила она. - Были оба дня и дочь с зятем, и подруга приходила.
   Но как же в больницу идти с пустыми руками. Купил традиционных бананов.
   - А где, - поцеловав супругу, первым делом спросил я, - Нина Ивановна и Юрий Петрович? Так приятно на них было смотреть!
   - Ой, и не спрашивай, тут что было, что было. К Нине Ивановне вчера наконец-то дети пришли и сразу у неё в палате разругались. Сперва старший, Роман, пришёл, который гараж строит. Мать его попросила сотовый телефон, самый дешёвый, купить. Тот ответил, что у него сейчас лишних денег нет, а скоро ещё один мешок цемента надо купить, и посоветовал обратиться в Илюшке, тот побогаче будет, в новый кабинет перебрался, его ему весь под кожу отремонтировали, телевизор туда и компьютер поставили. А в это время Илья в палату вошёл. Услышал этот разговор, да как заорет на брата, ты, мол, мои деньги не считай, завистник. Ну и начали, долго в подробностях рассказывать, друг на друга кричать, с матерью плохо стало. Отец их обоих выгнал, Нине Ивановне уколы сделали успокаивающие, потом врач-психотерапевт приходил, посмотрел и перевёл в свое отделение. Она там теперь лежачая, пока ей ходить не разрешают, так что Юрий Петрович у неё в палате дежурит. Я к ней прихожу и утром и вечером, навещаю. Нина Ивановна от расстройства заговариваться даже начала, а Юрий Петрович её успокаивает. Сыновья больше ни разу не приходили, зато внучка Аня теперь каждый день приходит. А сотовый телефон Юрий Петрович ей на следующий день купил.
   - Как бы и сам Юрий Петрович не заболел от таких невзгод. Я, пожалуй, Нин, когда ты выпишешься, приглашу к нам в гости, пусть у нас отдохнет, мне он очень понравился.
   - А я с Ниной Ивановной уже сдружилась. Вот обоих и пригласим, правда, неизвестно когда её теперь выпишут.
   - А тебя?
   - Меня завтра.
   - Вот и хорошо. В таком случае я завтра сам тебе к ужину солянку приготовлю.
   - Заранее спасибо, она у тебя очень вкусная получается!
   - А как Нина Ивановна заговаривается?
   - Представляешь, обиделась на детей и теперь считает, сколько денег на них затрачено с дня рождения до самостоятельной жизни. Она как-то, когда соседями по койкам были, рассказывала, что даже когда Роман женился, то в первые годы и деньгами молодым помогали, и почти всю обстановку в их полученную от завода квартиру купили, и с внучкой сидели. Когда Илья женился, так Нина Ивановна с Юрием Петровичем оставили ему с Ольгой свою двухкомнатную квартиру, а сами перешли в однокомнатную, которую купили Ольге её родители. Но напрасно Нина Ивановна всё считает, разве все заботы о детях учтёшь, не деньгами это измеряется, а ответной заботой детей, которая всё равно никогда не будет равноценной. Вот отказ обоих сыновей купить матери даже дешёвенький телефон и подкосил Нину Ивановну.
   - Да, родительскую заботу ни чем не измерить. Но может и они сами виноваты, что вырастили таких эгоистов?
   Ну вот, наконец, моя благоверная и дома. Пока я готовил на кухне свою фирменную солянку по-павловски, Нина успела прибраться в комнатах. Как я ни старался в её отсутствие навести чистоту, свежий женский взгляд нашёл немало недостатков в моей уборке.
   - Егор, ты на этот раз превзошел себя, - нахваливала супруга мою солянку. – Я, пожалуй, налью себе ещё одну порцию! А завтра разогрею и отнесу в больницу
– хочу навесить Нину Ивановну, привыкла я к ней.
   - А «молодой человек» как поживает? Он по-прежнему с утра до обеда у неё в палате?
   - Разумеется. А вечерами теперь приходит внучка Аня. Оказывается, у ней каникулы в перерыве между семестрами – она на журналистку учится. Всё замечает, всё примечает. Словом, не по - школьному грамотная, рассуждает как взрослая, а не второкурсница, может оттого и в журналистику пошла. Проницательная какая! Отца и дядю Романа осуждает, чувствует и себя виноватой в том, что они так поступили со своей мамой.
   - А что, Роман и Илья больше не приходили?
   - Приходили, но Нина Ивановна запретила их пускать в палату. Врач её в этом поддержал, поскольку лечение и спокойствие Нине Ивановне идут на пользу, судорожный синдром почти прекратился, только ещё по утрам у неё трясутся губы и мышцы лица, так что пока уколы ещё необходимы. А вот визиты Ани на бабушку влияют благотворно. Кстати, тот сотовый телефон, купленный Юрием Петровичем, она подарила Ане, хотя та два дня отказывалась, но потом бабушка убедила её в том, что он напоминает ей случившееся.