Признаки пустоты

       Мороз – настоящий, северный, в миг сковывающий все части тела. Утро – раннее, обычное, рабочее. Транспорт – общественный, переполненный, в данном случае – трамвай 47 маршрута, исправно курсирующий в «часы пик» по своему маршруту в Приморском районе. Граждане-пассажиры – недопроснувшиеся в основном, недопозавтракавшие в массе, недокрасившиеся в некоторых частях тела петербуржцы.
       Трудящиеся едут на работу. Спешат, потому что опаздывают. Опаздывают, потому что каждый день из года в год большинство работников и учащихся просыпаясь, занимается аутотренингом: ну, ещё пять минут и всё – встаю, сейчас, сейчас, ещё минута – и всё, точно встаю…
Бывает, таким аутотренингом занимаются и работодатели. Но они – задерживаются.
         Итак, все, кроме вагоновожатого и кондуктора, едут до метро. Начиная примерно с восьмой от кольца остановки, в салон трамвая уже не входят, а влезают, втискиваются, впихиваются, вталкиваются, просачиваются и забираются.
Поговорка «В тесноте, да не в обиде» в переполненном транспорте не срабатывает. Не попавшие внутрь трамвая пассажиры обижаются и ворчат, завидуя отъезжающим счастливчикам. И это ещё мягко сказано «ворчат».
К слову сказать, есть на что обижаться. Несознательные элементы взрослого населения, одинаково молодёжь и глубоко «не молодёжь», поднявшись в салон, никак не хотят проходить в середину салона, создавая плотную «пробку» у дверей из самих себя. «Нехотение» оправдывают мгновенно: скоро выходить. «Скоро» - это у метро, до которого ехать ещё ровно столько же: восемь остановок. И на каждой – люди, жаждущие вой… влезть, извините. Пробить человеческую «пробку» можно только применив недюжинную физическую силу. Никакие убеждения, просьбы и взывания к совести и жалости вроде «Пройдите! Всем же ехать надо!», не пользуются успехом.
         Переминаясь с ноги на ногу от пронизывающего холода, поёживаясь и подёргиваясь, потенциальные пассажиры готовятся к штурму следующего, подходящего к остановке, вагона. Решимость войти такая, что не поддаётся никакому описанию. Вот уж точно: лучше один раз увидеть.
… Славно поработав локтями, ногами и головой, оказываюсь в вагоне. Потолкавшись, пробираюсь в середину, еле вытаскиваю застрявшую в чужих ногах свою сумку с завтраком, обедом (если, конечно, они не превратились в единое – завтракообед) и книжкой для чтения в метро (если повезёт сесть и почитать!) и, зацепившись ногами за пол, застываю между плотно спрессованных спин. Ура, еду!
На следующей остановке, как в замедленном кино, открывается только средняя дверь трамвая. Чувствуется лёгкое телесное волнение, будто бы несколько туловищ качнулось. Или показалось? И вдруг слышим звонкий голос с мороза:
- Да подвиньтесь вы в середину, люди, у меня же сил нет протолкнуть вас! Есть ведь пустое место!
- Где вы пустоту-то видите, женщина?!
- Как где?! Вон там ещё шевелятся!
Это
было
всё!
Вагоновожатый так и не понял, как получилось, что все, кто стоял на остановке, вдруг смогли подняться внутрь вагона и даже закрыть дверь.
А получилось потому, что хохот повалил всех на бок, сжал, сдвинул, сгрудил и спрессовал ещё плотнее, и в образовавшуюся пустоту резво запрыгнули замёрзшие везунчики.
Смешно и грустно, но вполне логично: если мы ещё шевелимся в транспорте, значит, есть куда шевелиться, значит, есть хоть чуть-чуть, но свободное место, и можно его занять, заполнить собой.
А чем можно заполнить душевную пустоту, когда, намертво встав в проходе, мы не пускаем вслед идущего человека в этот же самый трамвай, потому что … «скоро выходить»?