Король, королева, шут

       А вот и я король…. Устал ты король сегодня, посмотришь на тебя, сидящего в кресле в одиночестве, и нет в тебе величия былого. Так старик поседевший сгорбившийся над очередным прошением, питии или еще чего то. Поданные подсунут с подобострастной улыбочкой с них станется. Смотрю я на тебя и дивлюсь, ведь когда еще дверь за спиной не хлопнула был ты велик. Седина даже красила тебя и не старила нисколько, чтоб отворачиваться с брезгливостью. Легкая усталость в глазах, когда на балконе стоял перед поданными, прям так и тянула чтоб хвалу богам вознести. И они наверно возносили. А теперь что, развалина на кресле сидит и опирается на подлокотники, устало глаза прикрыв. О чем задумался король, о чем печалишься, что маска сползла с худощавого лица. Не говори, и так знаю, уж не первый год тут кручусь рядышком, что б знать печали твои да страхи. А знаешь, король, что тебе позволяло до сей поры быть тем кто ты есть. И не надо так затравленно глазами по углам шарить, все равно я тут, за твоей спиной стою, перебирая пальцами по спинке. Шепнуть тебе в ухо осеним ветром почему до сей поры тебя не отравили как твоих предшественников. Молчишь король. А почему наследнички, что уже поделили твое королевство в мечтах да и поданных разобрали как оловянных солдатиков. А ты им сие удовольствие своей скоропостижной кончиной не доставляешь. Не поджимай так губы. Сказать король или сам знаешь. По нервному переплетению рук вижу, что знаешь и помнишь. Помнишь король. Помнишь себя маленького играющего в солдатиков, помнишь их глаза подобострастно заглядывающих тебе в душу, когда они с напускной печалью тебе объявили о случившемся. Помнишь как тебе было страшно, что теперь ты их кукла, а куклы должны играть иначе их выкидывают. Помнишь, вижу что помнишь, как скользнули ленты золотых веревок, и ты заплясал за прыгал, отыгрывая величие за предков за потомков. Помнишь как напевался, да тонул в бесчисленных удовольствиях чтоб забыть и забыться на мгновение. Истереть из чувств это ужас, страх быть сметенный ими. Что они обрежут канаты. И не кривись, на правду не злиться. А ведь они придворные твои, так и не поняли истину про веревки и кукол. А ты откровенничать не собираешься, хватило той, что теперь подле тебя. Ей ты, захлебываясь паяном угаре, все выложил как на духу, тряся ее как тряпичное пугало и плакал ей в плече. Теперь она твоя королева. Она что разделила в ту ночь эту тайну. Она, что так же биться только страхи у вас разные. Правильно делаешь, король, что не говоришь. Правильно боишься их, тех кто хрипели и с обожанием взирали на твой лик под балконом. Ты их кукла. Но кукла знающая своего хозяина и потому еще нужная ему. Знаешь король пойду я пожалуй Позже загляну как-нибудь. Ты окно то прикрой когда напиваться будешь, да и сохрани для меня воспоминание маленького мальчика шепчущего слова «Король умер, До здравствует король!»...
...Эх длинные коридоры. Аж запыхалась я немного пока скользила среди бесчисленных поклонников да фаворитов, тебя разыскивая А ты вот в этой комнате спряталась да у окна притулилась. Что ж ты так, королева, прячешся. Ой, да и вид у тебя немного потрепанный да не радостный. А где ж хваленная выдержка, да горделивая спесь царственности -красоты. Лик больно больной да задумчивый, что ты не радуешься. Очередную фаворитку тонкими хитросплетениями интриг ты убрала. Не уж то жаль стало. Или просто опять воспоминания одолевают. Что ты так задумчиво смотришь в стрельчатые окна. Знаю, королева, что тебе вспомнилось, когда все решила ты за эту девчушку, что так ворвалась радостно к твоему двору. Да и понимаю, почему жаль стало. А могла б ты её сказать, да и тем кто ее ввели в общество, что она знать должна была. Тебя в отличии от нее научили натаскали. Тебе с детства вбили в юную, пустую, головку со смазливым личиком. Хотя не все. Не все они тебе дали, одно они тебе не открыли, но ты как оказалось не так была глупа, как думали. Быстро ты эту тайну раскрыла, да и тот за спиной да руками которого руководишь, добавил пару нот в сей коктейль. И не мни платок в руках, кривя презрительно губы. Перед мной красоваться нечего. Не раз я видела, когда ты думая что некто не видит, писала сие помыслы в длинных пергаментах, а потом жгла их, что б не приведи боги, кто-нибудь увидел. Жаль конечно девочку, но она бы так и так погибла в тонких переплетения дворцовых интриг, а так отделалась малой кровью да и не будет уже так беспечна. Любила ты выражение королева что за все надо платить. Когда то ты расплатилась за все что окружает тебя знанием и страхами, о которых теперь я знаю да огонь в камине. Присядь королева на любимое кресло, присядь да пригуби вина горячего, как ты любишь. Да и не бойся отравиться, некому пока. А помнишь, королева, как ты с любопытством входила и ощутила первые привкусы славы и обожания. Помнишь как взяла в свои руки знание, привязав себя шелком к их чувствам. Ни это ли тебя так пугает. Не оглядывайся, не увидишь я с другой стороны застыла. Да и не кусай губы, правильно ты все сделала. Самоуверенные пустышки подле тебя не нужны, особенно с честолюбием. Вот с немым обожанием это завсегда .Только никому мы не скажем, что ты до сей поры помнишь того, первого, кто так пощенячи тебя любил да не выжил. Щенки у престола находиться не могут. Влюбленные тем более. Им две дороги, на войну или на плаху. Ай не надо бокал было бить, теперь вот на золотых панелях красное пятно расплылось. Хотя мальчишку было жаль. Может она тебе его напомнила, что ты ее просто удалила, не приведя к тому чтоб ее личико мертво-бледное в цветах улыбалось. А может стареешь ты королева. Хотя страх то в тебе еще жив. Вон как в глазах выглядывает. Знаем мы с тобой, чего она дурочка не знала. Знаем что боишься ты забвения, вот что убивает верней всех ядов и стилетов. Любую королеву. Любую. Вот теперь графин полетел, ну что ты сегодня такая нервная. Да не шутит время с королевами, не шутит и не щадит. Ах, стучится кажется кто-то. Наверно новая пустышка, с немым обожанием спешит тебе свою любовь вручить. Натягивай холодную спесивую царственность, натягивай да завязывай корсетом, что б никогда не догадался, что он твой хозяин, а ты его кукла. Натягивай слегка добрую улыбку, чтоб никогда этого не понял. А мне пора. Под задержалась я с тобой, смакуя подробности. Лишь ставь на память мне воспоминание поцелуя у колонны того юнца с будущей королевой и его полушепот полу-вздох последний «Ты прекрасна, позволь мне тебя боготворить!»...
...Звенят бубенчики призывно и глумливо. Кажется, в тональностях можно услышать честный ответ. А я на звук реагируя, тебя ели нашла. Что ж ты сидишь на лестнице грязной, друг ты мой дорогой. Что не развлекаешь публику дворцовую, не веселишь их. Подустал ты, мой друг, и тебя время не минуло, хотя кто под гримом разгладит что у тебя. Улыбка или просто рот кривиться. Эх, я пожалуй присяду рядом и ко мне время так же неумолимо. Знаю, друг мой, знаю почему крутишь сейчас колпак в руках ,а не в нем перед людьми крутишься. Не до тебя им сейчас, и тебе не до них. Или просто ждал кого-то. И что так залихватски смеешься, лукавость в глазах прячешь. Меня ждал?. Ой ли, не верю я твоим льстивым россказням. А вот вина с тобой пожалуй выпью. За господ пить будет за марионеток. И почему мне так нравиться когда ты вот так смотришь мне в глаза, не прячешься. И почему вы лицедеи так ко мне относитесь. Хотя ты всех уже давно переплюнул, а я как девчонка наивная всем твоим речам верю. Ой, до пляшешься до поешься, приду к тебе уже по работе. Ну и что зубоскалишь, да за плечи обнимая, говоришь что с радостью. Ой, а цветы то ты мне зачем суешь. Чтобы я не печалилась да с тобой станцевала вечером. Ой допросишься, ведь приду купившись на твои речи. Смотри, уходя тебя собой прихвачу, чтоб постоянно греть мои холодные руки твоими горячими словами до поцелуями. Вот думается мне когда ж они догадаются кто ими тут всеми заправляет. Чьи звонкие бубенчики звенят то тут то там во всех душах. Кто, тонко притравливая шутки, им рассказывает об них самих. Вижу что никогда. Вижу что сам не позволишь, все спутав своим глупым дурачеством. Ну тогда натягивай давай колпак да развлеки меня чтоль, пока твои куклы заняты, запутавшись в собственных страхах. А ты мой любимый лицедей как по нотам играешь на их боязнях. Ты, мой милый шут, ведешь свою партию, солируя в одиночестве, да и меня втянул как зрителя участвовать. И ведь глупцы не замечают под чью дудку поют отплясывают, кто их интриги недоделки подправляет. Всегда спросить то хотела, для чего ты так играешься с ними да душами их. От скуки резвишься или тонко отыгрываешься за многое, что скрыто за белым гримом да крикливыми тряпками одежды. Молчишь, шут мой, лишь скалишься, да в глаза смотришь с хитринкой, про любовь ко мне толкуя. Не буду я лезть в твои тайны, сама люблю с тобой уже 50 лет ночами балагурить. Эх, спой мне что-нибудь, шут мой прекрасный. Спой так чтоб плакать и смеяться захотелось. А их оставь на сегодня. Пусть у них будет небольшой антракт, куклы тоже отдыхать должны. Пусть переведут дух что б завтра заплясать под твою дудочку, а потом пройтись со мной под руку. Да расскажи мне как когда-то ты, стоя у этих ворот юнцом, бросил на прощание мертвым камням «Я буду шутом, я буду вами любим!»...
...Отпусти веревки короля. Шелка королевы. Отпусти их мой верный шут.