Повелительница зеркал. Часть 1. Главы 7-8

Глава 7
Привет из XVII века.

Ника понуро стояла на станции «Гнилая канава». Днем она не казалась такой страшной. Рядом топталась мать, поглядывая на железную дорогу.
Вчера Ника ушла от Ады в полной растерянности.
«Они ведут себя так, будто знают, что победят! - думала она. - А что будет, если они выиграют? Если они и вправду что-то могут? Но это же бред, бессмыслица!».
Вдобавок ей еще вручили кусок березовой коры и перо.
- Так ты сможешь в любой момент связаться с нами, - сказал Алик, подавая ей перо. - Просто напиши на бересте то, что хочешь сообщить, указав имя адресата, и подпишись!
Ника сунула бересту в карман, не веря ни одному слову.
По дороге домой Нику застал ливень. Домой она пришла вдрызг мокрая и в скверном расположении духа…
Девочка услышала грохот. Вдали показался длинный, как вареные спагетти, поезд.
Состав подкатил к станции. Из первого вагона вывалился слегка помятый дядя Лаврентий. Это был скользкий тип с маленькими липкими глазками, зали-занными на затылок волосами и фигурой, напоминающей лопату.
- Ох, Лаврентий! – мама бросилась ему на шею. - Как доехал? Все хорошо?
- Да, Сонечка, все отлично, - произнес Трехлапкин наждачным голосом, по-хлопывая Софью по лопаткам и награждая ее скупым поцелуем.
Ника вспомнила, как Ада и остальные рассказали ей вчера, как «просвечи-вать» ауру и отраженные в ней эмоции. Девочка скосила глаза и попыталась сфокусироваться на родственнике. Аура у Лаврентия была густая и желтовато-серая. Вокруг нее мерцали резкие сиреневые искры Неискренности и расплывались лимонные пятна Презрения.
«Откуда я все это знаю?» - изумилась она.
Трехлапкин тем временем оглядывал ее липким взглядом.
- Ну, здравствуй, племяшка! – сказал он деланно бодрым голосом и раскрыл объятия.
Нике совершенно не хотелось пачкаться о противную ауру Лаврентия, но, чтобы не огорчать мать, она подошла и обняла дядю. От Трехлапкина воняло заплесневелыми сухарями и корицей. «Дикое сочетание!» - подумала Вероника, разрывая объятия.
Девочку словно обожгло искрой Неискренности. Лаврентий глядел на нее. На лице его было написано некое подобие улыбки. Ника в свою очередь одарила его улыбочкой под условным названием «Шел-бы-ты-отсюда-дядя».
- Ну, пойдемте в дом, - предложила сияющая мать.
Троица направилась в деревню.
Придя в дом, Ника уселась на обшарпанный табурет и стала смотреть, как мама носится с дорогим братцем. Вероника скосила глаза. Аура матери так и светилась Счастьем.
Лаврентия усадили за стол. Отец, сидевший за столом с газетой в руках, хо-лодно кивнул. Мать поставила перед родственником большую тарелку щей.
- Кушай, милый, ты наверняка голоден!
- Спасибо, Сонечка, очень вкусно.
С этими словами Лаврентий с кислым видом начал хлебать щи.
«И вовсе ему не вкусно!» - с презрением подумала Ника, снова скосив глаза и увидев острые шипы Отвращения.
Внезапно дядька перестал есть и поглядел на племянницу. Сообразив, что после этого последует, Ника стала искать повод уйти с кухни.
- Не спеши, племяшка, - проговорил Лаврентий противным голосом, кото-рый у него считался ласковым. - Расскажи-ка дяде стишок!
Девочка с отчаянием поглядела на мать. Та была слегка озадачена.
- Ты что, Лаврентий? – деланно веселым голосом проговорила она. - Она у нас уже большая! Как-никак четырнадцать лет в январе стукнет!
- Ничего, ничего, пускай расскажет, - сказал Лаврентий.
Ника разозлилась. В его ауре растекалось ничем не прикрытое Злорадство.
«Ну, ладно, - подумала Ника со злостью, - раз уж ты так хочешь…». Вчера вечером Ада дала ей сборник стихов Омара Хайяма, как раз на такой случай!
Ника встала на обшарпанный табурет и задела головой пыльную люстру.
- Омар Хайям! – громко объявила Ника. - Рубаи.
       Я печалюсь, что жизнь протекла безотрадно.
       Хлеб мой горек и сух, а дыхание смрадно.
       Презираем Всевышним, придавлен грехом,
       Я с одышкой тащусь прямо в ад, ну и ладно.

Рассказав такое оптимистичное стихотворение, Вероника спрыгнула с табу-ретки и оглядела взрослых. Они, вытаращив глаза, смотрели на нее.
- Н…Никуша, откуда ты знаешь стихи Омара Хайяма?! – заикаясь, спросила мама.
- А? – небрежно откликнулась дочь. - Одна здешняя девочка дала почитать. Знаешь, мамочка, мне так понравилось!
Она с довольной улыбкой глядела на Лаврентия. Тот смотрел с не-доумением и страхом.
«Что, ожидал услышать стишок про зайчика?» - издевательски спросила его мысленно Ника.
- Мам, я пойду к себе, - сообщила она и удалилась, попутно стащив со стола булочку.
В прекрасном настроении Ника поднялась к себе наверх.
«Делать совершенно нечего, - подумала она, наблюдая, как по потолку ползет муха, - разве что…»
Она достала из кармана кусочек коры и перо, которые ей дали ребята.
«И как им раньше писали?» - подумала Ника, разглядывая перо. На кончике не было чернил. Ника сердито ткнула пером в бересту. На коре вдруг появилась жирная клякса и тут же исчезла.
- Тоже фокусы! – презрительно вслух произнесла Ника.
Ника думала, кому бы написать. Остановившись на Алике, она вывела:
«Птичка в клетке, Алик. Мои действия? Ника С.»
Перо царапало по бересте, оставляя кляксы. Ника перечитала написанное.
«Отличный шифр», - скептически подумала она.
Внезапно надпись исчезла.
- Здорово, - сказала Ника чуть удивленным голосом.
Она вышла из-за стола.
- Чем бы заняться? – вслух спросила девочка.
Внезапно взгляд ее упал на буфет с многочисленными шкафчиками.
«Интересно, что там? - подумала Ника с любопытством. – Конечно, неприлично шарить в чужих вещах, но это все-таки моя комната».
Подойдя к буфету, она открыла один из шкафчиков. Внезапно оттуда вырвалась стая черных бабочек, которые, покружив по комнате, вылетели в распахнутое окно. Ника от удивления и страха споткнулась и повалилась на дощатый пол. Лежа на полу, она оглянулась на окно. Бабочек не было.
Ника с ужасом уставилась на шкафчик. Но, так как больше из него ничего не вылетало, осмелилась в него заглянуть. Там лежала какая-то склянка и небольшое зеркало в медной раме. Ника взяла его в руки. На поверхности зеркала не было ни пылинки. Странно, в буфете явно давно не убирались.
Ника погляделась в него и неожиданно для себя нашла, что она необыкновенно красива.
«Какая же я все-таки красавица! - с восхищением подумала она, разглядывая себя. - Крылова по сравнению со мной ничто! Просто глупая куропатка! И Краснова тоже!»
- Алик будет моим! – крикнула она и счастливо засмеялась, закружившись по комнате. Она все никак не могла оторвать взгляд от своего отражения.
Неожиданно что-то обожгло Нике бедро. Она вскрикнула и, выронив зерка-ло, упала на кровать. Вероника словно пришла в себя и с ненавистью поглядела на зеркало, невинно лежащее возле ножки стола.
Встав с кровати, девочка подошла к зеркалу, взяла его двумя пальцами, как какую-нибудь жабу, и, поглядев на него с отвращением, выкинула в окно. Проделав это, Ника подошла к окну. Зеркало упало в лопухи, росшие у соседнего забора. Внезапно послышалась брань, и из лопухов выскочил бородатый мужик, поспешно застегивающий штаны.
Ника ойкнула и торопливо отошла от окна. Она вдруг вспомнила, что, когда смотрелась в зеркало, что-то обожгло ей бедро.
- Береста! – осенило ее. Она спешно полезла в карман за корой. На ней широким и скачущим, как линия кардиограммы, почерком было написано:
«Ника! Предложи птичке прогуляться в березовую рощу, в три часа пополудни! Алик Б.»
- Нет, он издевается! – возмутилась Ника. – Ему что, не нравится мой шифр?
Девочка глянула на наручные часы. Без пятнадцати час.
«Да у меня еще куча времени!» - обрадовалась Ника. Решив продолжить раскопки в буфете, она с опаской поглядела на склянку, зловеще поблескивающую в солнечных лучах. «Ее я, пожалуй, трогать не стану», - подумала она и открыла другой шкафчик. В нем было пусто, и Ника, пожав плечами, уже было хотела закрыть дверцу, как тут откуда-то – ей даже показалось, что из самой дверцы – ей под ноги упал какой-то пожелтевший листок. Она внимательно осмотрела дверцу, даже заглянула снизу, но никакой, даже самой узенькой щели, откуда мог бы выпасть листок, там не было видно.
Ника подняла находку. Никогда ей не приходилось держать в руках такой бумаги (или картона?): желтовато-серой, шероховатой, как будто даже рыхлой, но очень плотной. Листок был плотно исписан мелкими буквами, чёрными, где-то даже с зелёным отливом, и совершенно незнакомыми. Впрочем, некоторые из них были похожи на обычные, русские, но уж очень затейливо нарисованные.
Не сказать, чтобы Ника была чересчур любопытна, но листок как будто звал: ну прочти, прочти меня. К тому же, девочка каким-то внутренним чувством ощущала, что эта бумага имеет к ней, Нике, какое-то отношение.
Она перевернула листок. Там было пусто, но когда она снова взглянула на буквы, то едва не выпустила листок из рук. Буквы из чёрных стали фиолетовыми и совершенно обычными. Только слова из этих обычных букв складывались совершенно необычные, что-то вроде: «ЗДРВИ ДРГЯ НКА».
Ника недоверчиво взглянула на листок, крепко зажмурилась и снова крута-нула его туда-сюда. Открыв глаза, она с изумлением прочла:
 «Здравствуй, дорогая Ника!»
Ника чуть не упала от удивления. Она уже было подумала, что не стоит дальше читать, но любопытство пересилило. Чем дальше она углублялась в текст, тем сильнее удивлялась, особенно ее поразила дата: 1658 год!
«Если ты читаешь это письмо, значица ты уже знаешь, что есть на свете та-кая штука, как ведуны и ворожеи. Да-да, есть такие на белом свете!
Я - твой прапрапра... эх, туго у меня с арифметикой!.. дед Ферапонт Тоню-сенькой.
Не пужайся, внучка. Я, как ты, чудной, то бишь ведун... Поведаю тебе исто-рию одну. То не вымысел, то быль. Однажды в Сочельник, шестого января, при-шел я с пиршества царского. Пришел, помолился и лег почивать. Сплю я, и снится мне море. И идут по берегу Ангел, Бес и Простой человек. Идут, глядят на меня и молвят в один голос:
- Здравствуй, ведун Ферапонт!
Падаю на колени, кричу:
- Пощадите, силы небесные! Неужто конец мне пришел? Как-никак всего со-рок пять лет на белом свете живу, не жалуюсь!
Те глядят, улыбаются:
- Встань с коленей, ведун Ферапонт. По другому делу мы к тебе явились!
Я гляжу, не верю, но поднимаюся.
- Слушай, ведун Ферапонт! Много лет пройдет, много веков сменится – бу-дет у тебя прапра… ну, внучка то есть, Вероника свет Игоревна. Быть ей Великой ворожеей, Спасительницей рода вашего!
Слушаю, ушам не верю. Спрашиваю:
- Какой же дар у внучки моей будет?
Те переглянулись и молвят:
- Быть ей, как и тебе, ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦЕЙ ЗЕРКАЛ.
Вдруг чувствую – все перед глазами мутнеть стало. Ну, думаю, ща проснуся. Ан нет, гляжу – стою я в зале большой. А в зале огромные горы Солнечного камня! Красиво-то как, думаю! И вдруг глядь – проснулся! Утро уже.
Не думай, внучка, что ложь это, нет. Правда это истинная…
Вот и надумал я тебе письмецо накалякать. Авось дойдет до двадцатого-то века...
Прощевай, внученька, не поминай лихом!
Твой прапра… ну, в общем – дед, Ферапонт Тонюсенькой».

Глава 8
Шикарный план
       
Ника шла по улице по направлению к березовой роще.
«Такого не может быть! - с отчаянием думала она. - Это просто невозмож-но!».
То, что какой-то там Ферапонт из семнадцатого века приходился ей праде-дом, ее ничуть не удивило. Подумаешь, у всех свои корни. Но то, что она на са-мом деле ворожея! В это трудно поверить.
Она захватила с собой письмо Ферапонта: думала зайти к Аде и остальным.
«А может и впрямь стать ворожеей?» - подумала Ника с отчаянием и тут же спросила себя, почему она хочет так поступить. Ответ был прост – одно-единственное слово, вернее, имя.
Девочка тряхнула головой, заставив себя не думать об Алике, и обернулась на Лаврентия. Дядька плелся сзади. От него так и разило недовольством.
- Зачем нам тащиться куда-то? – в десятый, наверно, раз спросил он.
- Гуляй, дядя, дыши свежим воздухом! – ответила Ника. - Мы идем в березовую рощу.
- Ну, пошли, пошли, - проворчал Лаврентий. - Только ненадолго.
- Конечно, конечно, - закивала Ника. А сама подумала: что, интересно, Ада задумала?
Придя в рощу, они стали слоняться от березы к березе. Ника пока ничего необычного не видела, зато Лаврентий, как выяснилось, увидел...
- Племяшка, гляди, - он показал куда-то вдаль рукой, открыв рот.
Там, прислонившись к березе, стояла девушка, которую Ника видела вчера утром. На этот раз она расплела русую косу, и теперь волосы красивыми волнами падали ей на плечи. В руках у нее был букет ромашек, один цветок украшал волосы. Ветер колыхал простое белое платье.
Лаврентий стоял, как вкопанный. Ника скосила глаза. Вокруг дядькиной противной ауры разливалось золотое сияние. Надо же, Любовь...
«Это и есть их план? - потрясенно подумала Ника. - Да какое нормальное существо женского пола клюнет на такого сухаря, как Лаврентий?!»
Трехлапкин, опомнившись, шагнул к девушке.
- Здравствуйте, милая барышня! – произнес Лаврентий с придыханием. - Вы так прекрасны, что даже солнце кажется тусклым по сравнению с вами!
Девушка скромно улыбнулась и потупилась. Ника вытаращила глаза.
«Кажется, меня сейчас стошнит!» - подумала она.
- Разрешите представиться – Лаврентий Сигизмундович Трехлапкин, - про-должал квохтать дядька. - Но Вы, красавица, можете называть меня просто Лаврентий.
Девушка ничего не ответила, только перевела вопросительный взгляд на Нику, как бы спрашивая: а это кто?
- А это моя племянница Ника, - представил Лаврентий и потрепал Нику по голове: так хозяин треплет по холке собаку. - Позвольте узнать, как Ваше имя?
- Лукерья, - наконец подала голос девушка.
- Лукерья, - повторил Лаврентий, как бы пробуя это имя на вкус, - не хотите ли прогуляться, милая?
Девушка кивнула и, поманив позабывшего обо всем на свете Лаврентия ру-кой, увлекла его вглубь рощи. Ника открыла рот.
«Это и есть их план? - очумело подумала она. - Хорош, ничего не скажешь!»
Ника вытащила из кармана джинсов бересту и перо. Прислонив кору к дереву, чтобы удобнее было писать, она накарябала:
«Шикарный план, Ада! Ника С.»
Надпись исчезла.
«Что же делать? - думала Ника. - Идти к ребятам? Для чего?»
«Чтобы увидеть Алика», - подсказал внутренний голос.
«Ну, нет!», - ответила Ника.
Между тем руку обожгло. Ника вскрикнула и выронила бересту, которую держала. Кора упала в траву. Ника подняла ее и увидела убористый почерк.
- Ага, СМС-ка пришла! – сказала она, дуя на обожженную руку.
Послание гласило:
«Что, нравится план, веснушка? Пашунчик К.»
Ника разозлилась. «Пашунчик!!!»
«О, да, это кто ж это придумал?» - начиркала Ника.
«Ада, кто ж еще?» - тут же пришел ответ.
«Вы где?» - написала Ника пером.
«Знаешь, я не знал, что мы на «вы», веснушка! Я у Алика», - появились бук-вы.
«Ада там?»
«Тут», - последовал ответ.
«Я иду к вам».
Затолкав кору и перо в карман джинсов, Ника отправилась в одиннадцатый дом. Через некоторое время, Вероника уже стояла на пороге голубого дома и барабанила в дверь.
Ей открыл Брайан. Ника заметила, что он довольно-таки высокий, и глаза у него добрые.
- Привет, - поздоровалась Ника.
Таунс кивнул. Он был немногословен, но это не значило, что он плохо знал язык, просто он гораздо больше любил думать и слушать, чем говорить.
Когда Ника вошла, Брайан повел ее вверх по лестнице. Очутившись в уютно обставленной мягкой мебелью комнате в пастельных тонах, Ника увидела всю команду в сборе.
-О, веснушка! – приветствовал ее Павел, стоящий посреди комнаты. - Как мы с тобой сегодня мило переписывались!
-Ты так считаешь? – холодно спросила у него Ника. - Я в этой переписке ничего милого не увидела.
Павел сделал вид, что не заметил ее сарказма, только поинтересовался у Алика, не холодно ли ему?
Тот ответил, что все в порядке, пожирая Нику глазами.
Ника села в мягкое кресло, оглядев комнату. Та была чистая и убранная. Вещи блестели, точно только что купленные.
- Давно хотела спросить, - проговорила Ника, - как ты все это убираешь?
-А? Что убираю? – невнимательно переспросил Алик.
- Ну, все это... – неопределенно махнула рукой девочка.
- А...нет, не я, - небрежно объяснил Белов, - Сват-Игнат...
- Кто? – переспросила Ника.
- Сват-Игнат, - повторил Алик.
Ника все еще непонимающе глядела на него.
Ада фыркнула:
- Ты что, никогда сказки не читала? Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что... Сват-Игнат оттуда!
- Он мне по хозяйству помогает, - улыбнувшись, ответил Алик, но потом спрятал улыбку и отвел взгляд.
«Что-то с ним сегодня не то», - озабоченно подумала Ника.
- Вот, кстати, и он! – воскликнула Ада, указывая на лестницу.
Ника, обернулась, с интересом глядя на ступеньки. Но там никого не было. Только над лестницей парили щетка и совок.
- Ну, и где? – спросила Ника.
- Что «где»? – спросил Павел, явно издеваясь.
- Ваш Сват-Игнат, - ответила Ника, холодно взглянув на Павла.
- Вот, - сказала Ада, удивленно поглядев на Нику.
-Я вижу только щетку и совок, висящие в воздухе! – раздраженно восклик-нула Ника.
Ада засмеялась:
- Так он же невидимый!
- А-а, - ответила Ника, провожая летящий к двери совок глазами. - Так бы и сказали!
На минуту в комнате повисла тишина, прерываемая щелканьем клавиш: Раиса снова бродила по Интернету.
- Ну, так что, - нарушила тишину Ада. - Впечатляет мой план?
- О, да, - с сарказмом ответила Ника. - Только существует одна небольшая проблемка.
- Какая? – спросил Брайан.
Ника впервые прислушалась к его голосу: не баритон, не бас, а, скорее всего, чуть хрипловатый альт.
 - Ни одна нормальная женщина не клюнет на такого сухаря, как мой дядя! – зло сказала Ника.
Ада переглянулась с Брайаном.
- Понимаешь, Ника, - тихо начала Ада, в волнении дергая себя за красную косу. - Здесь как раз совсем другой случай. Мы, можно сказать, убили сразу двух зайцев.
- Как понять? – подняла брови Ника.
- Лукерья – она не совсем обычная... - Ада снова переглянулась с Таунсом. - В детстве на нее наложили заклятье. Ночью она превращается в горностая...
- Чего? – вытаращила глаза Ника.
- Ну, так в заклятии было сказано: освободит тебя от проклятья только не-взрачный муж, не блещущий красотой... Ну и мы подумали: раз уж так сложи-лись обстоятельства, предложить девушке Лаврентия... Авось получится... В об-щем, так мы и поступили, - неуклюже закончила Краснова, испуганно поглядев на Нику: вдруг она опять начнет злиться. Но Ника не разозлилась. Наоборот, ей отчего-то стало очень весело.
- В самом деле, - со смехом сказала она, - двух зайцев убили: и девушку освободили, и Лаврентия сбагрили. И что, он в самом деле может снять заклятье с Лукерьи?
- Отчего нет? – ответила Ада, обрадованная, что Ника не сердится. - Лукерья сказала, что если он ей понравится, она поедет с ним во Владивосток, к себе домой. Ну и оформит брак...
- Оформит брак? – удивилась Ника.- Вы думаете, это возможно?
Она снова поглядела на Алика, но тот упорно не смотрел на нее.
Ника обозлилась:
«Да что с ним такое сегодня?»
Рассердившись на саму себя, она встала и пересела на диван к Брайану.
- Да, - ответила Ада, - возможно.
- Ну что ж, - пожала плечами Ника, - надейтесь.
- Почему ты так не хочешь становиться ворожеей? – спросил Брайан.
- Не знаю, - вздохнула Ника. - Все это кажется бессмысленным.
- Я тоже сначала так думал, - улыбнулся Брайан, подвигаясь поближе к ней, - но потом втянулся.
- Втянулся, - эхом повторила Ника и вдруг вспомнила про странное письмо.
Она достала из кармана листок и сунула его Брайану.
- Вот, - сказала она, - это я нашла в своей комнате, после обеда. Да, кстати, Ада! Спасибо тебе! После того, как я им Хайяма почитала, они все чуть со стульев не попадали! Не уверена, что теперь Трехлапкин будет заставлять меня читать стишки.
Ада расплылась в улыбке.
- Ника! – воскликнул Брайан. - Это же письмо от твоего предка!
- Да, - подтвердила Ника, подвигаясь к Таунсу так, что их плечи стали соприкасаться, - из семнадцатого века.
- Это важно, - бормотал Брайан, перечитывая письмо. – В этом определенно что-то есть. Можно, я возьму его для изучения, Вероника?
- Конечно, бери, - улыбнулась девочка, украдкой взглянув на Алика.
Белов заметил, что на него смотрят, и отвел глаза.
Ника попыталась его «просветить»: в светлой ауре Алика, сначала засеребрилась Злость, потом вспыхнуло Отчаяние, следом поплыли черные, расплывчатые пятна Ревности, а потом... все исчезло. Алик стал непроницаем, как стена.
«Блок поставил!» - разозлилась Ника, но потом решила, что это правильно: кому приятно, когда тебя «просвечивают»?
За окном снова начался дождь. Домой идти вовсе не хотелось. В комнате начало темнеть. Алик предложил выпить чаю. Все с радостью согласились, только Павел заныл, что хочет пива.
- Увы, пива нет, - заявил Алик, буравя Павла тяжелым взглядом, - так что придется тебе довольствоваться чаем, Краснов.
Сами собой вспыхнули светильники. Ника решила ничему не удивляться. С первого этажа приплыл по воздуху поднос с чашками, чайник и блюдце с конфетами.
Ника пила горячий чай, увлеченно болтая с Брайаном. Тот неловко улыбался, явно не понимая, почему удостоился столь повышенного вниманияю. Когда за окном стемнело, Ника спохватилась, что ей пора домой.
- Я провожу тебя, - вскочил с дивана Брайан.
- Ладно, - согласилась Ника. Она заметила взгляд Алика – безнадежный и отчужденный.
- Что ж, Вероника, - сказала Ада, потянувшись. - Завтра все решится.
- Уже завтра? – спросила Ника.
- Да, - ответила Ада, - до завтра.
Ника помахала рукой всем.
- Пока, веснушка.
Ника не стала оборачиваться: это, конечно же, Павел.
Ребята вышли на улицу, оживленно болтая. Все еще хлестал дождь. Ника пожалела, что не взяла зонтик, как вдруг ей на плечи легла куртка Брайана.
- А ты? – удивленно спросила Ника.
- Я как-нибудь...
Минуту шли молча. Потом Ника спросила:
       - Так ты из Сан-Франциско?
- Да, приехал месяц назад, - ответил Брайан, глядя в сторону леса.
- И ты тоже ведун?
- Ну, да, - Таунс повернулся к ней, - а что в этом плохого?
- Ничего, - Ника отвела взгляд.
Снова повисла тишина.
- Изучаешь английский? – с ухмылкой спросил Брайан.
Вероника поняла, что он вспомнил вчерашний день, когда они только познакомились.
- Ничего смешного, - вспыхнула Ника.
- Ничего, у тебя очень даже неплохо получилось, - ответил Таунс.
- Издеваешься?
- Вовсе нет.
- Сам-то хорошо говоришь по-русски?
- На мой взгляд, неплохо, акцент проявляется, когда волнуюсь.
- А что ты умеешь делать? – решила сменить тему Ника.
- В каком смысле? – поднял брови Брайан.
- Ну, ворожить.
- А-а, - понял Таунс, и голос его сразу поскучнел. - Я животных понимаю.
- Понимаешь животных? – вытаращила глаза Ника. - Как это?
- Ну, например, - Таунс прислушался. - Слышишь сову?
Ника тоже прислушалась.
- Слышу.
- Она в данный момент ругает своего птенца за то, что мало убил дичи. Вот.
- Интересно, - протянула Ника.
Она и не заметила, как они подошли к ее дому.
- Ну, ладно, - вздохнула Ника, - мне сюда. Спасибо, что проводил.
- Не за что, - помахал рукой Таунс, и, повернувшись, отправился домой.
Только у порога он заметил, что забыл забрать у Ники свою куртку.