Столик на двоих

Столик на двоих, свечи в стаканчиках, бутылка вина, букет шикарных роз на столе, шашлычки с мангальчиком. Особенно шашлычки... Запах мяса и дыма прошелся по ее ноздрям и отправился дальше. Девица сглотнула, начал действовать условный рефлекс Павлова, слюна пошла. «Ну, вот и все, — мелькнула в голове мысль, — на этом все мои приключения и закончились. Все случилось неожиданно быстро и даже не интересно. Была девочка, да сплыла, а когда проснулась, то выяснилось, что сплыл и ее любимый вместе со всем ее счастьем и барахлом. И даже с трусиками на память о еще одной славной победе. Урод..." Она так обрадовалась, что даже забыла, что совсем голая и без зазрения совести сделала первый шаг к этим двоим на встречу. Они сидели в таких же, как и стол, пластиковых креслах и смотрели влюбленными глазами друг на друга. Все, что было вокруг них, похоже, их не интересовало и не касалось. Рука ее в черной, по самый локоть перчатке покоилась на столе, и он нежно поглаживал ей пальцы. Свет от свечей легкими бликами играл на их лицах, высвечивая ее загадочную улыбку и отражаясь в ее обворожительных глазах. Лица мужчины девушка не видела. Тот сидел к ней в пол оборота. У него она видела только коротко стриженый затылок. Бокала были разлиты и уже немного отпиты, похоже, что их романтический вечер на двоих только начинался. Волны накатывали на берег и возвращались обратно, покачивая на себе большой, светящийся всеми своими огнями, катер, бросивший свой якорь неподалеку. На самом же берегу была только приличная резиновая лодка с мотором, на которой они сюда и перебрались с того большого катера. Она смотрела на него, он смотрел на нее, а девчонка смотрела на них обоих. Никто никого не видел...
Девица подошла совсем близко, остановилась и окликнула их. Люди за столиком не реагировали. Она позвала их погромче, эффект оказался тот же. Застывшую парочку и в самом деле окружающее их пространство совсем не интересовало. Не для того они сюда забрались, чтобы еще с кем-то и разговаривать и на кого-то здесь обращать внимания, пусть даже и на совершенно голую, неизвестно откуда взявшуюся нимфу, из темноты свалившуюся на их головы. Черные, как смоль, волосы застывшей женщины трепал ветер и они...то и дело накрывали стакан со свечкой, грозя вспыхнуть как факел и погубить красавицу, но и на это она тоже не реагировала. Ее кавалер не замечал этого тоже. Он был одет в черный костюм с белой сорочкой, она — в длинное, до земли, вечернее платье, тоже, кстати, совсем черное, но только из легкой ткани. Легкий ветер играл ее блестящими волосами, играл складками ее платья, с выглядывающими из-под него острыми носиками красных туфлей. Белый стол, черное платье, красные туфли. Белое, черное, красное — никаких полутонов. Вечер для двоих при свечах на затерявшемся в океане острове.

— Эй, — окликнула она их, — вы меня слышите?
И только шум волн в ответ и потрескивание сучьев в мангале. «Хоть бы глазками своими повела для приличия, зараза ряженная. — девица стала постепенно терять терпение. Ей такое их поведение уже совсем не нравилось. — Сидят тут, друг на друга пялятся, а что кругом... Хоть бы губки свои для приличия в ядовитой ухмылочке растянула, — совсем разозлилась она, — уродка» . Не растянула, ни после первого окрика, ни после второго, ни после третьего...Так ни разу даже на нее и не взглянула, будто ее совсем здесь и не было со своими проблемками. Блестящие, уставившиеся на своего спутника, холодные глаза незнакомки... Играющие на ее лице блики от свечей. Стриженный затылок и черная, крепкая спина ее спутника. Его локоть лежит на столе, его пальцы нежно ласкают ее пальцы, золотая запонка на полоске белого манжета, чуть выступающей из-под рукава его смокинга. Страх забирается в в ее душу. Она еще не знает, но уже чувствует, женщины, как кошки, они всегда чувствуют, что здесь что-то не так. А страх уже своими лохматыми лапками добрался до ее сердца и запустил свои щупальца через горло в голову. Девица сглотнула, дышать почему-то стало совсем трудно. Захотелось убраться отсюда куда подальше, захотелось к своим, ставшей в одну секунду роднее всех родных на этом свете. Сейчас этот в черном повернется, вампир клыкастый с налитыми кровью глазами и... Девчонку даже передернуло от мысли, что могло случиться дальше. Впивающиеся в ее нежное горло клыки вампира, капающая с них кровь, ее кровь... Вампирша же в это время нежно проходиться своим ядовитым языком по соску ее груди. Укус и вместо молока, которое когда-то в будущем должно было политься из нее, из груди капает темная кровь...Но, слава Богу, этого еще не случилось. Вампиры ее не видят, они глухи, слепы и немы ко всему, что их не касается. Юлька подошла совсем близко и коснулась рукой плеча мужчины. Страх уже не прощупывал ее, страх уже владел ею всей.
— Извините, — заладила она свое, — что я вторгаюсь в ваши владения, но мы...
Она не договорила. Человек покачнулся и стал медленно на нее заваливаться. Юлька только успела отскочить, когда он съехал со стула и свалился на землю. Дикий крик ужаса вырвался из ее груди. Человек, раскинув руки, оказался у ее ног, белый пластиковый стул теперь валялся рядом, а из груди незнакомца торчала рукоять ножа. Белая его манишка была залита кровью, кровь капала и изо рта, глаза же несчастного были открыты, но ничего уже не видели, и сердце его давно уже не билось. Белое, восковое лицо, белая манишка, красная, почти черная кровь... Застывший в остановившихся глазах ужас. Она в оцепенении перевела взгляд на женщину

— Эй, ты...ты чего смотришь в одну точку, крыша поехала? Эй, очнись...— девчонка подошла к ней ближе, обойдя осторожно покойника. — Эй, дамочка...
В следующую минуту сильный порыв ветра снес со стола все стеклянное. Бокал с вином завалился и красное вино или кровь, она не знала, что там такое, разлилось по столу. Разлилось темной лужицей и, подобравшись к краю стола, тонкой струйкой стало сливаться на лицо валяющегося под столом покойника: кап, кап, кап... Одна свеча погасла, а вторая только завалилась, но продолжала гореть, добавляя хоть немного еще света к слабому, красноватому свету от мангала, да тусклому, холодному сиянию от диска луны, наполовину спрятавшегося за тучу. Вечер для двоих закончился. Что же случилось в следующую минуту, повергло юное создание в шок окончательно. Пока она вот так пыталась достучаться до застывшей красавицы, ее длинные черные волосы коснулись концами еще горевшей свечи и , как факел, вспыхнули... На кукую то секунду, другую стало очень светло и запахло паленым. Девчонка еще видела, как пошло волдырями лицо несчастной, а еще совсем недавно красивые губы ее расплавились и обнажили оскалившийся ряд ее белоснежных некогда зубов. Локоть женщины соскочил со стола, и рука безвольно свесилась вниз, свалив вниз и горящую свечу. Огонь стал нежно лизать длинный подол ее воздушного, черного платья. Как оно вспыхнуло, бедная уже не видела, от ужаса происходящего она почти потеряла сознание...

Проснулась она от холода, открыла глаза и, так и лежала, созерцая черное, затянувшееся уже тучами небо и редкие все еще пробивающиеся сквозь них звезды. Ветер усилился, и шум набегающих на берег волн стал сильнее. По коже побежали мурашки, холод постепенно завладевал всем ее телом. Она села, поджала к себе ноги и обхватила их руками. Уперлась подбородком в колени, да так и застыла, уставившись безразличным взглядом на набегающие волны. Белеющая пена, шум прибоя и черная гладь океана, сливающаяся с черной же вечностью. Все черное... Девица взглянула на свои часики, хорошо — стрелки светились, и с удивлением отметила, что еще нет и двенадцати. Девушка нехотя поднялась на ноги и двинулась вдоль берега к месту лагеря. Море ласкало ей голые пятки, а ветер нашептывал в ушки всякие мерзости, сквозь рваные тучки пробилась луна и ночь осветилась тусклым, ровным светом. Ничего еще страшного не случилось, подумаешь, обманули и обокрали, с кем не бывает... Столик на двоих, свечи в стаканчиках, бутылка вина, букет шикарных роз на столе и шашлычки с мангальчиком. Особенно шашлычки... Запах горелого мяса и дыма - все это было у несчастной еще впереди.