Давайте вспомним

Неотъемлемой частью жизни каждого человека явля¬ются окружающие его люди, его среда. Большинство наших предков были людьми сред¬него и ниже среднего достат¬ка, не имели образования, ре¬месленничали. Занима-лись то¬рговлей, физическим трудом. Они пережили революцион¬ные потря-сения, гражданскую войну, басмачество, голод и холод, репрессии, вторую мировую во¬йну. Им хотелось, чтобы их де¬ти, приняв эстафету поколе¬ний, не стали

бы сторонними наблюдателями жизни, а акти¬вно делая ее своими руками, сохранили при этом мораль¬ные ценности семьи, рода, сво¬его на-рода.
Чем больше мы знаем о прошлом, тем больше увере¬нности в будущем. Ведь еще древние философы, выявляя связь времен отмечали, что прошлое преломляется в нас¬тоящем и отражается в буду¬щем. Многое из жизни про¬шлых поколений остается неи¬звестным. И только по исте¬чении лет, сквозь призму про¬шлого, можно оценить остав¬ленное ими

духовное наслед¬ство, не расплескать его. Не¬даром в народе говорят: "Мурди падар ба фарзанд мерос хает"...Многие жители сред¬неазиатских городов хорошо помнят имена На-тана Эфраимовича Якубова и Риби Аронова, судьбы которых сформи¬рова-лись под влиянием эпохи, потрясшей мир. Жизненные пути их неоднократ-но пересе¬кались и в этих пересечениях завязывались узелки судеб их семей.
Ака Риби Аронов, уро¬женец города Коканда имел начальное религи-озное обра¬зование. Он

обладал острым коммерческим умом, был честен. трудолюбив, скромен и, мо¬жет, за эти свои качества был замечен известным хлопковым фабрикантом Вадьяевым. Име¬нно у него ака Риби и начи¬нал свою трудовую деятельно¬сть, а впоследствии даже же¬нился на внучке Вадьяева. После революции, дочь Вадьяева - Эстер решила вы¬ехать с семьей за границу, в Париж, к брату. Путь пролегал через Баку, где Эстер с двумя сыновьями удалось пересечь границу, но ее муж Михоэль (Ходжи) Балхиев, с тремя ос¬тавшимися с ним детьми не успел покинуть

пределы стра¬ны – границу неожиданно зак¬рыли. Прождав несколько ме¬сяцев, Михоэль был вынужден вернуться в Среднюю Азию и поселиться в городе Намангане.
Его старшая дочь Ма¬рия вышла замуж за кокандца Риби Аронова и переехала в Фергану, где молодая семья поселилась в доме на углу 2-ой Базарной улицы, напротив чайханы и караван-сарая. Ле¬том 1930 года туда же перее¬хала из Коканда и семья мла¬дшего брата Михоэля – Мошки Балхиева. Он поселился неда¬леко от брата, напротив дома Якубовых, примечательного

тем, что стекла на фрамугах окон и входной двери были многоцветными. На этой ули¬це жили также семьи Баба¬евых, Ягудаевых, Бацанеловых, Давидбаевых, братьев Авезбакиевых.
В конфискованном, у вскоре погибшего после арес¬та, Рахмишки Давид-баева, из¬вестного демократа, издателя книг на бухарско-еврейском языке, доме была организова¬на артель "Красный химик". В те годы про-мышлен-ность толь¬ко зарождалась, повсюду воз¬никали многочисленные арте¬ли, то-варищества, кооперативы. В "Красном химике" масте¬ром-

мыловаром Мош-кой Балхиевым (Мошка-ака собун-паз) было организовано производ¬ство хозяйственного мыла, а также кошм – наматов.
Молодой, энергичный Натан Якубов организовал цех, где изготавливал-ся очень вкус¬ный лимонадный напиток. Продавался он в центре города в павильоне, недалеко от моста через Сай и летнего кино¬театра. Весь город приходил к павильону отведать чудесный напиток.
Риби Аронов был про¬давцом тканей, производимых местной шелко-мотальной фа¬брикой.

Проживая в неболь¬шом городе, семьи бухарских евре-ев хорошо знали друг друга. Особенно была дружна молодежь. В семье ака Риби по¬драстало трое детей: Сема, Илья, Фаня. Вместе с ними жил и тесть Михоэль Балхиев с дочерью Дорой и сыном Мотей. Кроме ака Риби никто не работал и семье в те голо¬дные годы жилось очень труд¬но. Устроилась в лимонадный павильон Дора, а Ма¬рия – жена ака Риби, воспита¬тельницей первого в городе детского сада. Вскоре после окончания школы, устроился продавцом в радиомагазин и Мотя.


В 1937 году, по доносу одного бухарского еврея был арестован и осужден как враг народа Риби Аронов. Его се¬мья и тесть с детьми спешно переехали к родным в Самар¬канд. Положение было крайне тяжелым. Но нашлись добрые люди, которые им помогли. Так, Марию, жену ака Риби устроили в пошивочный цех артели "Буфанда", счето¬водом-учетчиком стал сын Се¬мен. Дора, дочь Михоэля Балхиева вышла замуж за ферганца Маркель Исахарова, оба они и Мотя тоже работали, стало легче жить.

Но началась война и новые испытания обрушились на эту семью. Ушел на фронт и погиб в боях на Северном Кавказе Мотя Балхиев. Был мобили-зован и отбывал трудо¬вую повинность на Урале Мар¬кель Исахаров. Добро-вольцем ушел на фронт и сын ака Ри¬би - Илюша. Сам же, ака Риби продол-жал отбывать срок в тяжелейших лагерных условиях на Дальнем Востоке.

В конце 1944 года, Михоэль (Ходжи) случайно обна¬ружил спрятанную от него по¬хоронку, извещающую что его сын Мотя погиб на фронте. Эта весть надломила отца, он сразу осунулся, замкнулся в себе, начал таять буквально на глазах. Вскоре его не стало. В семье остались Мария с доче¬рью Фаней и сестрой Дорой, а также единственный мужчина – сын Семен, студент эвакуиро¬ванного Ленинградского инс¬титута киноин-женеров (ЛИ¬КИ). И когда, наконец, прокля¬тая война закончилась, верну¬лись Илья и Маркель.

В 1947, отбыв в лагерях полных 10 лет, возвратился и ака Риби Аронов. В Ташкенте, на вокзале, случайно узнав о похоронах родственника Абая Беньяминова, он помчался ту¬да. Велики же были изумле¬ние и радость собравшихся на панихиду - к ним, в старой, черной матросской шинели и шапке-ушанке торопливо под¬ходил Риби Аронов. После по¬хорон, вечерним поездом, он выехал в Самарканд, к своей семье. Семья его тогда прожи¬вала в доме Аврома Муллокандова на углу Советской и Шаумяна. Беспредельна была радость родных -

ведь ака Ри¬би заранее не известил о сво¬ем приезде.
За исключением ско¬нчавшегося тестя и его погиб¬шего сына Моти. Все снова бы¬ли вместе. Постепенно жизнь вно¬вь начала входить в нормаль¬ную колею. Старший сын - Се¬мен, заканчивал Институт народного хозяйства, Илюша и Фаня – техникум мясомолочной промышленности.

Ака Риби, немного от¬дохнув, устроился продавцом шелковых тканей в магазинчике – дуконе, напротив входа в старогородской базар. По на¬туре деятельный, энергичный, легкий на подъем, добрый к людям, он скоро завоевал уважение и авторитет. Роста среднего, телосложения сухого и крепкого, смуглый, с приме¬чательными чертами лица, умными, слегка навыкате глаза¬ми, с ироничной улыбкой, умением расположить к себе окру¬жающих. способностью фило¬софски мыслить и объяснять явления жизни, а также глу¬бокая и

убежденная религио¬зность, - вот те характерные черты ака Риби, которые как магнитом притягивали к нему людей. Многое из этого было у него от рождения, многое дала и богатая жизненная школа. В нем не было озлобления, не¬нависти к людям, наоборот, доброта и радушие, скром¬ность и трудолюбие и, главное, восприятие жизни как она есть. Он любил шутить, всегда к месту приводил примеры из сказок, легенд, религиозных притч и толкований, был оп¬тимистом. Риби Аронов старался никогда не рассказывать о се¬бе, о

пережитом и виденном, никогда не повышал голоса. Во всем его облике сквозила потаенная мудрость и просто¬та. Будучи глубоко религиоз¬ным, он, по свидетельству оче¬видцев, ухитрялся и в лагерях выполнять религиозные пред¬писания. Самаркандская евре¬йская община, самая большая и наиболее организованная, приняла Риби Аронова и он органически вписался в нее.
       
Ака Риби, с присущей ему энергией подал идею и взялся осуществлять ее практически. Идея эта заключалась в уст¬ройстве лестницы, ведущей на кладбище, и водо¬провода. Лестница и вода для кладбища имели огромное зн¬ачение для жителей общины. Исторически так сложилось, что первые поселения самар¬кандских евреев располагали¬сь на окраине города, на пе¬ресечении караванных дорог, против действующего старого¬родского базара. Жилые квар¬талы образовавшейся махалли находились на более равнин¬ной местности, затем плавно

переходили на возвышение, образующее как бы срез большой горы – ровную часть - пла¬то.
Если фасадом махал¬ли считать вход со стороны го¬рода, то задняя ее часть упи¬ралась в почти отвесную стену плато. И получалось так, что еврейская махалля как бы бы¬ла расположена в огромном котловане. На вершине плато и были произведены первые захоронения наших предков, постепенно, со временем, пре¬вратившиеся в большое клад¬бище. Вначале, евреи прово¬жали в последний путь умер¬ших по дороге мимо базара, но впоследствии это

стало нево¬зможным, так как улица стала застраиваться дуконами, мас¬терскими многочисленных ремесленников, многочисленными караван-сараями. Оставался единственный выход – путь че¬рез всю махаллю, долгий и неудобный путь в обход. Тог¬да-то и возникла, вероятно, идея прорубить дорожку-ленту опоясывающую почти отвес¬ную часть горы, для более ко¬роткого пути на кладбище. Кому и когда пришла в голову эта мысль неизвест¬но, но произошло это столетия назад, как рассказывают ста¬рики.

Молодые и сильные жители махалли считали за честь и, как бы сорев-нуясь, взваливали на плечи "тобут" с телом покойного и в любую погоду несли его по крутому склону до места вечного по¬коя. Но каких физических уси¬лий это стоило! Пытались рас¬ширить дорожку "стены", но плато состо-яло не из скальной породы, а из песчаного гли¬нистого грунта. За лето со "стены" начинала осыпаться земля и дорожка в непогоду превращалась в сплошное ме¬сиво грязи, по которой стекали ручьи воды.

Со временем некото¬рые евреи начали поселяться в самом городе. Для них проблема захоронения изме¬нилась, но как утверждают старожилы, многие из них все равно старались пронести ро¬дных в последний путь через махаллю и далее по той же са¬мой дорожке на гору. Вторая проблема - от¬сутствие воды на плато. Мно¬го-много лет, воду наверх вози¬ли на верблюдах и лошадях, те с семьей сына Семена. Но вновь пришло горе. Умерла, всего несколько месяцев не дождавшись встречи со своей матерью Эстер Балхи-евой (Вадьяевой),

жена ака Риби – Мария Михайловна. Удивительная исто-рия Эстер Балхиевой, жившей в Париже, Лондоне, ставшей за¬тем американ-ской гражданкой и вернувшейся на родину че¬рез 43 года, еще ждет своего правдивого описания. В то время газета "Правда Востока" посвятила этому событию це¬лую страницу, напечатав мате¬риал под названием "Эстер Балхи-ева находит Родину"...
Вскоре Семену пред¬ложили ответственный пост в Госплане Узбекистана и он с семьей

переезжает в Ташкент. В его квартире поселились, вернувши-еся из Бекабада Фаня и Лева Календаревы. В этом же дворе построили се¬бе дом Дора и Маркель Исахаровы, жившие теперь с мате¬рью Эстер Балхи-евой. Через некоторое время вернулся и тоже построил себе дом в кон¬це большого двора, Илья с се¬мьей. Работая в строительной организации, Илья помогал ра¬ботам на еврейском кладбище. Плотный, небольшого роста, смуглый, губастый, с

бо¬льшими черными глазами, гу¬стыми бровями, срос-шимися на переносице.

Спокойный и добродушный Илья по харак¬теру пошел в отца, ака Риби. Рос он смышленым мальчиком, обладая коммерче¬ской смекалкой, вел все хозяйственные дела в семье. Эти природные качества по¬могли ему и на фронте, где он был старшиной роты в знаме¬нитой Латышской дивизии. Эти качества помогали ему и в дальнейшей жизни.

 

Самаркандцы хорошо помнят Илью, много лет возглавлявшего большую торговую базу. К этому времени отно¬сится и следующий немало¬важный факт, характерный для семьи Ароновых. Они взяли к себе в дом юношу из мало¬обеспеченной семьи, помогли поступить в медицинский институт. Звали юношу Ханан Шимонов, но окружающие по¬чему-то прозвали его Колей. Добрый и застенчивый, он снискал симпатию у всех, стал действи-тельно родным в се¬мье. После окончания институ¬та, получил назначение в город Навои, там женился и вскоре начал работать ведущим врачом-специ-алистом. Затем вые¬хав с семьей в Израиль, ус¬пешно

защитил там диплом врача, получил известность как авторитетный, опытный специ¬алист. Вместе с женой Ханан Шимонов открыл собственную больницу и поликлинику. И всегда помня, полученные в семье Ароновых нравственные ценности, ока-зывал щедрую помощь нуждающимся. Как бы отдавая долг памяти ака Риби, при переезде в Израиль его дочери Фани, внуков Юры и Миши, Ханан взял их под свое покровительство...

Шло время, вырастали внуки ака Риби. Уже сыграли свадьбы в Ташкенте дети Се¬мена – Алик и Миша, дети Илюши - Юра и Оля, а затем и Фаня, Эдик и Эся. Ушла из жизни "иностранка" Эстер Балхиева. Вскоре скончался и ее зять Маркель Исахаров, много лет проработавший в Самар¬кандском облисполкоме. Пе¬ребрался с семьей в Ташкент и сын Ильи - Юра. Ака Риби и его сын Илья чаще стали на¬ведываться в Ташкент, наве¬щать детей и внуков. В один из таких приездов ака Риби попросил отвести его к Натану Якубову, жившему в доме на улице

Баранова. Надо было видеть с каким почетом и уважением он был там принят. Было что-то общее в харак¬тере этих людей. Уже поздно вечером, возвращаясь домой, ака Риби очень тепло отзывал¬ся о Натане Якубове, вспоми¬нал о прошлом...
В семье Ароновых, каждый из ее членов занимал¬ся своим делом. Семен, теперь уже Семен Романович (Рибиевич) возглавлял отдел в правительст-венном органе республики - Госплане. Через его отдел проходило почти все материально-техническое обеспечение Узбекистана.

Много времени он про-водил в Москве, защищая интересы республики, обеспечивая ее необхо-димыми материалами. Компетентность, трудолюбие, чувство ответствен-ности, высо¬кие нравственные качества, личное обаяние отличали это¬го человека. Это был сын ака Риби и этим все сказано. Мало кто знает о той огромной практической помощи, которую он в течении многих лет ока¬зывал еврейским кладбищам Ташкента, запрещая упоминать об этом.

Но ака Риби подстере¬гали новые испытания. Осе¬нью 1977 года, на 52 году жиз¬ни умер Илья Аронов. Велико было горе несчастного отца, родных и близких. Похороны Ильи прошли при огромном стечении народа, пришедшем проводить в последний путь прекрасного человека. Ака Риби согнулся, но не сломался, мужественно пе¬реносил горе, старался не по¬казывать, как ему тяжело. Только еще чаще стал моли¬ться, повторяя, что происхо¬дящее "Хости Худо" - по воле Б-га...В старом доме оста¬ваться они уже не хотели и было решено, что после

го¬довщины со дня смерти Ильи, всем переехать в Ташкент. Узнав, что Натан Якубов в 1977 году уехал в Америку и оста¬вил дом на попечении стар¬шей дочери Маргариты, ака Риби договорился с ней о его покупке. Большую помощь в этом оказал Давид Максумов, родственник и друг семьи Ароновых...
Стояли жаркие летние дни, когда прибыла из Самар¬канда большая грузовая маши¬на с вещами, вскоре на мар¬шрутном автобусе приехал и сам ака Риби. Усталый, он сра¬зу же

взялся помогать заноси¬ть вещи в дом. Еле-еле окру¬жающие уговорили неугомон¬ного человека присесть у во¬рот и отдохнуть после дороги - ведь ему уже было за 80. К вечеру, вещи, нако¬нец, были разгружены, расста¬влены по комнатам и все нап¬равились в дом Юры (Нурки) Юматова, где проходили поми¬нки его тещи, сестры ака Риби. К концу вечера, когда к столу подали фрукты, один из гостей задал неуместный и бестакт¬ный вопрос: "мол вы, ака Риби, недавно потеряли такого пре¬красного сына, а все остаетесь таким же

деятельным, не пада¬ете духом". Сидевшие за столом были шокированы сказанным и ждали, как поведет себя ака Риби, человек, несущий в сер¬дце незаживающую рану, пе¬реживший "доги фарзанда" -смерть ребенка.
- Я хочу рассказать одно "манэ" (притчу) , - глухо произнес ака Риби, - и может тогда вы все поймете. Жил когда-то ве¬ликий и могущественный па¬дишах и не было у него нас¬ледника. На старости судьба наконец смилос-тивилась над ним, подарила сына. Ребенок рос в роскоши, как и подобает сыну царя. Но незаметно к ребенку подкралась тяжелая

бо¬лезнь. Вскоре падишах забро¬сил все государственные дела, перестал следить за собой, не ел, не пил, день и ночь молил¬ся, прося Б-га сжалиться на ним, оставить в живых единст¬венную свою отраду. Со всех концов земли были пригла¬шены самые знаменитые врачи, лекари, знахари. Но все было напрасно, болезнь не уходила, мальчик таял на гла¬зах и наконец скончался на руках отца. На следующий день, рано утром, падишах предстал перед удивленными прибли¬женными во всем своем величии. Постриженный, поб¬ритый, одетый в

роскошные царские одежды, он твердым голосом отдавал распоряже¬ния своим подданным, решал отложенные дела. После похорон наслед¬ника, первый визирь, улучив момент, поинтересовался у падишаха о причине такой перемены. Падишах ответил:
"Ты был свидетелем, я сделал все возможное, чтобы спасти сына, но все оказалось напрасным. Это была воля Б-жья, "Хости худо". Что толку теперь горевать? Такого высшее

пре¬дначертание и я должен сми¬риться перед судьбой." Этими словами закон¬чил ака Риби свое "манэ". Си¬дящие за сто-лом согласно за¬кивали: "Да, это так. Хости Ху¬до [амин буд". Вечер закон-чился, гос¬ти наперебой стали пригла¬шать ака Риби к себе на ноч¬лег. По-благодарив за раду¬шие, ака Риби вышел вместе с Давидом Максумовым. На сле¬дующий

день рано утром, рей¬совым автобусом он выехал в Самарканд. Была пятница и ему хотелось еще до нас¬тупления субботнего вечера быть на месте, не пропустить молитву. Еще в автобусе ака Ри¬би почувствовал себя плохо, сказались хлопоты последних дней, связанные с переездом, изнуря-юще жаркая погода. Когда автобус прибыл на самаркандскую автостан¬цию ака Риби потерял созна¬ние. Кто-то вызвал скорую помощь, но по дороге в больницу ака Риби скончался.


 О случив¬шемся сообщили снохе Розе, жене покойного Илюши, живу¬щей в Самарканде, в старом доме по улице Исаева. И, конечно, позвонили в Ташкент сыну Семену и дочери Фане. Ночным поездом все они вые¬хали в Самарканд.
В субботу утром в си¬нагогах объявили о кончине ака Риби, читали молитвы. Весть о случившемся мгновен¬но распространилась по горо¬ду. Повсюду высказывали мнение о том, что, дескать, ака Риби не должен был уезжать из родного города, он наш, и самаркандская земля не от¬пустила его, сам Б-г не хотел этого. "Замини Самарканд, кашид, хости Худо

[амин буд".
Сотни людей предла¬гали свою помощь. Был выб¬ран комитет по орга-низации похорон. Привели в порядок двор дома, завезли столы, бо¬льшие котлы и самовары, про¬вели электричество. Всю ночь, сменяя друг друга, люди рабо¬тали. В воскресенье, начали прибывать группы людей из Таш-кента, Бухары, Коканда, близлежащих городов. Родст¬венники

покойного возражали против "Хевро" – сбора сред¬ств для организации похорон, но их просьба была категори¬чески отклонена, обществен¬ность считала себя обя-занной поддержать древние традиции самаркандской еврейской об¬щины, славящейся не только радушием и гостеприимством, но и умеющей про-водить в последний путь своих сыновей. Возникли жаркие споры, кому и в какой день делать помин¬ки. Желающих было много и каждый горячо отстаивал свои права. Было принято решение объединить средства и прово¬дить

поминки каждый вечер сразу от имени двух – трех лиц, Выбранная "хозяйстве¬нная группа" поехала на базар, но кто-то уже прислал мешки с рисом, луком, морковью. Трое самаркандцев взяли на себя снабжение поми-нальных вечеров горячими лепешка¬ми. Многие жители города по¬желали взять к себе на ночлег прибывших из других городов гостей. Каждый из самарканд¬цев считал своим долгом что-то сделать, чем-то услужить…

Когда подошло время, вынесли из дома “тобут” с те¬лом покойного во двор, состоя¬лась панихида. После нее “тобут” понесли на руках по запру¬женным людьми улицам. С этого момента путь похорон¬ной процессии вплоть до самого кладбища складывался необычно. Улица Исаева про¬легает в центре города и до кладбища от нее очень далеко. Бережно передавая “тобут” из рук в руки, процессия дошла до угла, где ждала, устланная ков¬рами грузовая машина и ав¬тобусы, которые, минуя ста¬рогородскую часть города, должны были отвезти

всех на кладбище. Но тут раздались голоса, предлагавшие отнести тело покойного ака Риби до кладбища на руках. Кто-то уже ушел далеко вперед, высоко поднимая большой портрет ака Риби над головой. Дви¬жение было перекрыто, люди подбегали со всех сторон, брались за “тобут” и несли его дальше. Казалось, весь город, побросав дела, вышел на улицы.
Родные и близкие покойного остались далеко позади, когда вдруг, изменив маршрут, процессия свернула и понесла "тобут" в жилые кварталы еврейской махалли. Здесь, в узких

улочках, выйдя из своих домов, люди образовали живую плотную стену и с рук на руки, над головами, стали передавать вперед "тобут". Сотни рук тянулись к нему, же¬нщины плакали, причитали. Раздавались крики: "Б-г есть, земля Самарканда притянула ака Риби, он остался у нас, с нами". "Худо хает, замини Са¬марканд кишит онро, он моба монд". На той самой бетонной лестнице к кладбищу, пост¬роенной ака Риби, уже стояли люди и бережно приняв "тобут”, легко и быстро понесли наверх...Что это было? Людская мудрость и возможность

таким образом выразить чувства безгранично¬го уважения и признательнос¬ти? Содеянное добро не про¬падает! Призадумаемся читатель.