Этюд Осени. Для Эллая Ксайфа и Сецуне Юдсуки

Да, я сидел на лавочке, закутавшись в шарф, с цветком белой гвоздики - почти не пахнущей пряно, как то должно быть при свете фонарей и луны. Я поднялся, когда с календаря слетел август, я полетел куда-то на черных крыльях плаща, я кричал, я рвал жилы, чтобы прожить до первых снегов, до первого тысячелетия хрустальных сфер в воздухе, а потом все это стало столь незначительным, когда стали опадать по-осеннему листья - торопливо и кружась, вырисовывая орнаменты из старых и редких букв печатной машинки рядом с облезлым котом черного цвета. Кто-то шел за мной тяжелой поступью,и зажигались фонари, а он шел, шел, этот снег, этот первейший и чистый снег, а я выбирал любовь, а я бежал за событиями, останавливаясь на чай с малознакомыми, с ненужными, с далекими.
Слезы мои были далеки от искренности, гордость моя помутнела от радости, яблоки спелыми наливными садами висели на ветках, опережая бой часов до праздников, заменяя мне мандарины, а стук дождя звенел и звенел, как в первый, в первый день, в самый первый день.
Я оборачивался, но не видел теней, я бежал, но не видел, куда, я прятался в темноту, я хотел спрятаться в полумглу от черноты между туманными светлячками, созданными руками людей и природной прочной серости ночей.
Я хочу быть любимым, я хотел бы любя, вновь прожить эту осень, совсем по-иному, а еще месяц этой осени, еще желание жить не угаснет под звездами, под белой... Белой луной. Вокруг нее темнота, а за мной бегут тени, но я не боюсь - я взлечу столь высоко, что превращусь во что-то несуразно-неоформленное, и пусть за мной остаются просящие, я пойду по шагам календарей, зачеркивая красным неудачные, и все станет алым, и только лишь музыканту я кину монетку, когда пойдут осадки, чтобы он купил себе зонт.
Старый зонт, парапет моста, рассветы, загадки, тайны, желания, погашенный свет, зажигающиеся фонари, не пустые подъезды, лифты, дороги, пути, слова, молчание, серебро, золото, медь.
Завтра нас уже не будет под этими звездами, мы будем под другими, но всегда, в частности, под одними и теми же, которые светят лунными свечами на имениннице Осени, такт выбивая на гитаре, синеволосый будет проклинать что-то, а дурная, пряная, пьяная листва с рябин и сирени пойдет, пойдет путями, устилая дорожку для человека-во-фраке, чтобы тот обернулся хотя бы на миг, посмотря на полную луну и звезды вокруг нее...