Опус

       Все события и персонажи вымышлены.
       Совпадения случайны.
       ОПУС



       ***


       С трудом приоткрыв глаза, Кирьяныч попытался сфокусировать их на ползущем по потолку таракане. Но таракан почему-то раздваивался. Кроме того. Сильно болела голова.
       - Плохо мне, плохо…- простонал Кирьяныч,- А ведь как хорошо было вчера!...

       Впрочем, всё началось гораздо раньше. Внезапно, обуянный литературной деятельностью, а так же от нечего делать, он сел за стол и накропал опус «Медный всадник на чугуневой лошади». И произошло чудо. Этот опус вдруг заметили, и он стал для Кирьяныча заветным ключом в мир искусства. А надо сказать, что в городе, в котором он проживал, имело место некое общество, которое раскрывало и вскармливало таланты. Члены этого общества были достаточно знаменитыми людьми. И пребывая в почёте и ореоле славы, они своим положением не кичились и были весьма доступны в общении.
       И вот благодаря своему опусу Кирьяныч был допущен на эту фабрику талантов, и предстал перед высокой комиссией на смотрины. Члены комиссии были известными людьми разных профессий, которых объединяла любовь к литературе. Возглавлял это общество Мэтр. Кроме него, в состав комиссии входил входил представитель кондитерской промышленности Колобок.
       Робеющий Кирьяныч предстал перед строгими очами Мэтра и Колобка. Мэтр, прихлёбывая из термоса тёмного цвета жидкость, оглянувшись по сторонам своего будуара, в котором и проходили смотрины, заявил:
       - Да, члены нашего политбюро что-то запаздывают. Но я думаю, мы всё-таки начнём. Слово имеет Колобок.
       Пожевав губами и подёргав себя за куцую кисточку усов, Колобок прокашлялся:
       - Ну, что я могу сказать по поводу сего молодого человека, как его там… забыл… ах, да – Кирьяныча. В общем-то, неплохо, а главное – достаточно смелая тема для начинающего. Да и сюжет, в целом, развит. А больше всего мне понравилось, как кислые щи летят из бутылки в потолок. Неплохо, весьма неплохо… Не нудно, по крайней мере…
       Тут дверь с треском распахнулась, и в пролом ворвалась, задевая плечами за косяки, эдакая двухметровая фигура.
       - А вот и Крохотуля! – радостно потирая руки, воскликнул Колобок.
       - Господа! Я, кажется, чуть опаздал? Пришлось объяснять тут одному… по поводу буддисткого выражения «ОМ».
       - Ну и как – объяснил?
       -Объяснил. Сюда он теперь вряд ли придёт.
       Услышав это, Кирьяныч с тоской подумал: «Куда меня занесло? Куда я попал? Ведь съедят».
       - Да, вот так, - продолжал Крохотуля, пристально глядя на гостя, - А кого вы тут собрались вводить в наши ряды? /он обращался не к гостю, а к Мэтру с Колобком/.
       - Меня… - чуть слышно проблеял Кирьяныч.
       - А что у вас?
       -2-

       - У меня…монументальное творение – опус.
       - Опус? Опус – это долго А что скажут остальные члены высокой комиссии?
       Вновь отхлебнув из термоса, Мэтр прочистил горло и заявил:
       -Мы тут подумали, посовещались, и я решил: надо принять.
       - Одобряю. Принять – это хорошо, - произнёс Колобок, с вожделением глядя на авоську Крохотули, которую тот не выпускал из рук.
       - Кого сегодня избивать будем?
       - Не знаю. Есть, правда, две кандидатуры – слишком деловые. Может, их.
       При этом Колобок посмотрел на Кирьяныча. Кирьянычу стало тоскливо. «Ну вот, начинается», - с грустью подумал он.
       - Ну ладно, пошли в зал заседаний, - произнёс Мэтр.
       Шаркающей походкой, цепляясь ногой за ногу, Кирьяныч вошёл в зал заседаний и скромно приткнулся в уголке.

       Избие… заседание проходило бурно. Выступающих было много. Причём тема у всех докладчиков была одна: поэзия и её разновидности. Ничего не понимающий в поэзии Кирьяныч слушал с большим вниманием и интересом. Заодно он рассматривал лица присутствующих в зале. Все они, за исключением лиц «политбюро», были ему незнакомы.
       Слушая выступающих, он думал: «Ну что? Это тебе, Кирьяныч, не гайки крутить. Это – искусство, причём высокое. Так что приучайся к возвышенному, пока не турнули под зад мешалкой».
       Итак, Кирьяныч во всю широту своей души начал окунаться в литературу. Какие люди! – думал он с восторгом,- Какие утончённые у них чувства! Он всё впитывал в себя, как губка.
       … Постепенно он со всеми перезнакомился и, видя, что его не «клюют» - начал, сначала с оглядкой, а потом всё более смело – принимать и своё участие в жизни членов литературного общества. Ни бельмеса не понимающий в стихах, Кирьяныч тем не мене смотрел на поэтов с завистью и почтением – какие матёрые талантища его окружали!
       «Вот бы и мне так- сесть и накропать»,- мечтал он.
       Но кропать ему было некогда: он был весьма занят навалившимися на него впечатлениями, стараясь не пропускать не одного заседания.

       Как-то раз, придя на заседание, он увидел среди присутствующих новое лицо. И лицо это принадлежало представительнице прекрасного пола. Глаза в пол-лица, а всё остальное –волосы.
       - Кто это? – спросил Кирьяныч остолбенело.
       -Мамзель. Но ты с ней поаккуратней,- предупредил его Крохотуля.
       - А, чего там! – независимо отозвался Кирьяныч и защёлкал глазами в сторону Мамзель. А потом, облизываясь, как кот на воробья. Направился к свободному месту рядом с ней. Правда, с одной стороны от неё уже прочно сидел Колобок, но Кирьяныч подошёл и независимо плюхнулся на стул по другую сторону от Мамзель.
       От такой наглости у Колобка усы съехали на сторону.
       - Сейчас придёт Есаул – он тебе покажет козью рожу, - пробурчал он.
       - Есаул? Это интересно, я его ещё не видел. Откуда это в нашем –то захолустье такие кадры?
       - Оттуда! Он у нас, между прочим, считается авторитетным казаком…
       Но в этот день познакомиться с грозным Есаулом Кирьянычу так и не довелось, и ещё некоторое время их пути не пересекались.
       А перед собравшимися тем временем выстапал минёр-подрывник со стажем, который прочитал познавательную лекцию о разминировании всяких взрывающихся штук. Из этой лекции Кирьяныч узнал много для себя полезного и интересного. В то же время он вспоминал, как в далёком детстве, не имея понятия о таких названиях, как взрыватель, детонатор и прочие

       -3-

мудрености – при помощи простого напильника и молотка раздолбал несколько железяк, оставшихся со времён войны – даже не зная, что эта хреновина изагогулина называлась взрывателем и детонатором… Слушая лекцию, Кирьяныч с сожалением подумал: «Эту бы премудрость – да лет на двадцать пять пораньше – таких дел можно было бы наворочать!»

       Постепенно Кирьяныч набирался ума-разума. По крайней мере, стал разбираться в том, как не надо писать. По-прежнему аккуратно он посещал все заседания, тем более что на них постоянно присутствовала Мамзель.
       Но вот в жизни Кирьяныча произошло знаменательное событие. После очередного заседания Мэтр, как всегда, потягивая из термоса подозрительную жидкость, объявил:
       - Граждане присутствующие! Нам выпала великая честь. Мы приглашены в уездный город У. на симпозиум по обмену опытом. Надо выбрать состав делегации, в которую войдут все желающие. Желающих определим тайным голосованием…
       И так Кирьяныч эдакой клизмой без мыла втёрся в состав делегации и покатил на симпозиум.
       Во главе делегации стоял Колобок. На симпозиум собрались местные поэты и писатели, само действо, собственно говоря, посвящено презентации вышедших у них книг.
       Какие только диферамбы тут не пелись, какие торжественные речи не произносились! На бесхитростного Кирьяныча они произвели огромное впечатление: он даже глаза закрыл в мечте о том дне, когда такие же хвалебные слова будут произносить и в его честь. Он уже представлял, какой фурор произведут его /пусть пока ещё ненаписанные/ творения!
       Впрочем, в хвалебные речи он вслушивался не очень внимательно, занятый куда более важным делом. Как всегда, он устроился рядом с мамзель. Ну, а так как он был к ней неравнодушен, то просто так сидеть он не мог и вскоре перешёл к действиям, стараясь покарить её своими любовными чарами.
       Колобок сзади с ненавистью бурчал ему в спину:
       - Вот сволочь… А я-то, я-то! Пригрел ехидну на своей груди. Эх, жаль, Есаула нет. Впрочем, его торжественная часть никогда не интересовала, авось, появится к раздаче слонов…
       Торжественная часть прискучила уже всем, в зале зевали, дремали, сквозь сон прислушиваясь к говорящим, ожидая того, что последует потом – праздничного банкета… И только Кирьяныч, сквозь возню с Мамзель и бухтенье Колобка пытался ещё уловить суть происходящего на сцене.
       А на сцене тем временем появился очередной говорун, точнее – говорунья. И это было до того неожиданно, что Кирьяныч бросил теребить Мамзель и уставился на незнакомку.
       - Русалка! – воскликнул он. Ого, она ещё и стихи читает. Это уже совсем интересно.
       Набравшимся опыта ухом он стал вслушиваться в вирши Русалки. Но почему-то, когда она читала, ему вдруг вспомнилась соседская собака, которая по вечерам иной раз так же завывает –то ли от голода, то ли от скуки. «А может, это от того, что у русалок организм устроен по другому?- думал Кирьяныч, - Надо бы с ней поближе познакомиться. Всё-таки – Русалка, не хухры-мухры…» Но в то же время – Мамзель рядом, ей то же хочется уделить часть своего внимания. Да, мысли Кирьяныча стали путаться. Скорей бы закончилась вся эта тягомотина.
       Но вот поздравительная часть закончилась и все гуськом потянулись к банкетным столам. Умирая от скромности, каждый старался занять место поближе к бутылкам. Людской водоворот захватил Кирьяныча и поволок за собой. Как он не старался, но в людской толпе Русалку потерял, однако оказался за одним столом с Колобком и Мамзель. От изобилия на столе у него разбегались глаза. Да, здесь было, где развернуться. Да и Мамзель рядом. Хорошо! Ещё бы Русалку найти…
       Но вдруг сквозь звон стекла и стуканья вилок по тарелкам раздался металлический звон.
       - Ага! – злорадно суча руками, воскликнул Колобок, - Всё, Кирьяныч. Амба тебе. Есаул пришёл.
       
       -4-

       Дверь в банкетный зал распахнулась. Строевым шагом, позвякивая шпорами, к столам прошествовал Есаул. Вслед за ним по полу волочилась уздечка.
       - О, я, как всегда вовремя! – радостно заметил он.
       - Есаул, сюда! Я тебе тут место рядом с прибором занял! –позвал Колобок.
       Встреча с Есаулом не сулила ничего хорошего. По мере приближения грозного казака к месту за столом, взгляд Кирьяныча постепенно стекленел, что придавало ему задумчивый вид. Ему стало не до Мамзель. Он постепенно начал сползать со стула под стол. И, сидя там на чьей-то кожаной шапке, скатившейся туда же, Кирьяныч, пригорюнившись, стал прислушиваться к тому, что творится вокруг. Но сквозь смех и чужие реплики ему было плохо слышно, и он стал потихоньку вылезать из своего убежища, держа в руках сплющенную шапку. Смирно усевшись на место, олн внимательно взглянул на то, что держал в руках. Оказалось, что это была шапка Колобка. От испуга Кирьяныч не придумал ничего лучшего, как подсунуть её под себя на стул, пока хозяин не заметил, а то опять неприятности будут.
       Бросив настороженный взгляд в сторону Есаула и Колобка, Кирьяныч вздохнул с облегчением. Есаул, время от времени поигрывая шёлковой плёткой, говорил Мамзель дубовые комплементы. Колобок, начавший было жаловаться Есаулу на судьбу, вскоре умолк, видя, чем тот занимается. Усы у него встали дыбом, он потерял дар речи и только челюстями щёлкал от возмущения.
       «Эвон как его заклинило! Вот до чего жадность доводит,» - с ехидством подумал Кирьяныч. Но в этот момент у Колобка прорезался голос, и он заговорил с горечью:
       - И ты, друг… был другом. А я –то ждал тебя, так ждал! А ты, ты… Одно слово предатель.
       - Мне бы саблю, да коня, да на линию огня!
       А дворцовые интриги – енто всё не про меня, -
Мечтательно произнёс Есаул.
       Так, найдя в лице Есаула неожиданную поддержку, Кирьяныч вновь осмелел и почувствовал вкус к жизни. Он стал заинтересованно смотреть по сторонам. Постепенно народ стал расходиться, и возле столов остались самые избранные. Потягивая из бокала коньяк, Кирьяныч вслушался в оживлённую беседу Есаула сМамзель.
       - ... Мамзель! Пойдём ко мне, -предложил тот.
       - А зачем?
       - Как зачем?! У меня дома есть фамильная реликвия. Папаха, в трёх местах простреленная. Мой дед в ней с Перекопа до самого Новороссийска драпал. Я тебе её дам подержать. И даже померить разрешу.
       - Ладно, - решила Мамзель. Пошли, но только не надолго.
       Боясь, как бы она не передумала, Есаул схватил Мамзель за руку и потянул к выходу.
       Колобок тоскливо проводил их взглядом пробурчал:
       - Подумаешь, папаха! У меня есть строп от парашюта – я же не предлагаю его примерить?
       В это время Кирьяныч увидел Русалку и замахал ей рукой. Подошедшая Русалка уселась между Колобком и Кирьянычем. Глядя на такое соседство, Колобок несколько оживился. Но не как не отреагировав на комплемент, брошенный им, Русалка завела разговор с Кирьянычем:
       - Ну, и как вам понравились сегодняшние выступления?
       Хотя и так было понятно, что Русалку интересовало мнение лишь о её выступлении., о книге которую, она написала. Кирьяныч же помнил это смутно. В его затуманенном сознании мелькали какие-то гномы, драконы, ведьмы и прочая нечистая сила, о которой он имел весьма смутное представление. Тем более он был больше занят тем, что разглядывал Русалку, пытаясь определить, в чём её основное отличие от прочих дев и есть ли у неё хвост.
       - Э-э… да уж…- промямлил Кирьяныч, не зная, что сказать,
       - Послушайте, а почему вы решили написать именно повесть? Ведь у вас стихи такие интересные.
       
       -5-

       - Ну-у, стихи. Стихи –это в прошлом, я их уже переросла. Я чувствую, что уже созрела для того, что бы писать прозу: романы, повести – главным образом, фэнтэзи. А кстати, не желаете ли приобрести мою книгу
       -Да нет, спасибо за предложение, но я не очень-то люблю читать про нечистую силу. Нет, я ничего не имею против русалок – но только реальных…
       Обиженная таким разговором, Русалка надула губы.
       - Ну что ты, что ты? – испуганно заговорил Кирьяныч, боясь, что русалка встанет и уйдёт, - Я не очень-то разбираюсь в жанре фэнтэзи. Давай мы лучше с тобой выпьем, так сказать, на брудершафт?
       - Нет, со мной, со мной! – оживлённо завопил Колобок, показывая Кирьянычу кулак.
       -Ах, да. С нами, - с большим усилием произнёс Кирьяныч.
       - Со мной первым, и три раза – с поцелуями, как положено! – заявил Колобок.
       Что бы не видеть эту сцену, Кирьяныч закрыл глаза. А когда открыл, Русалка уже исчезла. Оглядев опустевшие столы, он констатировал факт:
       - Ну вот, всё выпито и съедено. Банкет окончен, можно двигать ближе к дому.
       - А где моя кожаная шапка? – вдруг спохватился Колобок.
       Кирьяныч сделал невинное лицо и в тот момент, когда Колобок в поисках шапки приподнялся- незаметно бросил её на соседний стул.
       Обернувшись, Обрадованный Колобок схватил пропажу и стал прилаживать её на свою голову. Но шапка потеряла свою первоначальную форму и никак не хотела сидеть на макушке. Превратившись в блин, она от малейшего сотрясения пыталась съехать то на уши, то на нос Колобку. Придерживая сей головной убор рукой , Колобок рванул к выходу.
В след за ним , проверяя взглядом – не осталось ли на столах ещё чего-нибудь, к выходу потянулись Крохотуля и Кирьяныч.
       Как Кирьяныч добрался до дома, он помнил смутно. Но главное- добрался.

       И вот наступило утро, и надо было вставать. Хотя бы для того, чтобы выпить из банки рассолу. Средство испытанное, помогает.
       Огуречный рассол несколько оживил Кирьяныча, Воспоминания о вчерашней попой… о вчерашнем симпозиуме начали приобре6тать ясность. Он даже вспомнил разговор с Русалкой.
       - Подумаешь, переросла она поэзию! Прозу ей подавай! Я.может быть, тоже перерос прозу и меня потянуло писать стихи. Да что там стихи! Написать уж, так сразу поэму. Страниц на двадцать. А собственно, почему бы и нет? Чем я хуже Русалки? О, это будет мой очередной шедевр!
       Кирьяныч схватил ручку и на огрызке бумаги трясущейся то ли с похмелья, то ли от возбуждения рукой накропал:
       По стеклу ползёт мухА
       Щёлкая крылами.
       А за ней ползёт другА,
       Шевеля мозгами!...



* стихи Есаула-Леонида Филатова