Встреча в вагоне

       Массовая эмиграция евреев из стран СНГ в Израиль и США породила про¬блему смешанных браков, которая остаётся до настоящего времени, приоб¬ретая подчас острый характер.
Оставив в купе чемодан, Роман вышел и из открытого окна вагона стал рассматривать спешивших на посадку пассажиров. Ему выпала поездка в столицу тогда ещё Советского Союза, куда стремилось большинство со¬трудников его организации, когда намечалась служебная командировка. Ведь всегда при этом можно совместить полезное с приятным. И в театрах побывать, и кое-что нужное для себя и родных приобрести, да и вообще мало ли

чего хорошего. В последнее время было много работы, отпуск ещё не использовал и жизнь холостяцкая приелась, душа жаждала встря¬ски. Конечно, можно было бы вылететь самолетом, но решил отправиться поездом, заодно отдохнуть в дороге. Авось подберется, как бывало, хоро¬шая компания, вагон-то мягкий, публика приличная. Тогда и в картишки, пулеч-ку можно сообразить или ещё что, вагон-ресторан рядом. "Где наши годы молодые, веселые и безмятежные думал Роман, - бывали и дорожные романы, и приключения, всякое. Ездить-то

приходилось часто, может и на этот раз подвернётся что-то интересное..." Стояла поздняя осень 1991 года, сезон отпусков прошел, отъезжающих было мало и пока ни одного знако¬мого лица. Времени до отправления оставалось немного, а в их купе еще никто не заходил. По перрону прошли и стали напротив двое мужчин и с ними женщина. Лица её Роман не успел разглядеть, она стояла спиной и, жестикулируя, что-то объясняла спутникам. У ног баул, через плечо пере¬кинута сумка, на согнутой руке плащ. Высокая, хорошо сложена,

ноги кра¬сивые в сапожках, волосы густые, спадают до плеч, шатенка, одета в мод¬ный костюм. У обеих её спутников лица были монголовидные, вероятно они были корейцами. Тот, что помоложе был высок и худ, а постарше -полноватым и солидным. "Кто из них едет и в какое купе сядут?" подумал Роман. Мужчина постарше что-то сказал ей и , кажется, кивнул Роману. Она повернулась к вагону. По радио передали предупреждение об отправ¬лении поезда. Роман прошел в купе, раздвинул занавески на окнах и при¬сел на своё нижнее

место. В открытую дверь купе просунулась рука с бау¬лом, молодой кореец, которого Роман видел на перроне, положил его на полку напротив.
- Заходи, твоё место нижнее, справа, - с этими словами молодой че¬ло-век, пропустив женщину в купе, попрощался и ушел.
Через минуту-другую поезд тронулся, женщина вышла к окну и пома¬хала на прощанье рукой. Роман не знал, что и подумать, радоваться или огорчаться, "главное, чтобы в пути не

подсадили к ним пассажиров, а там видно будет", - подумал он и, спустив с верхней полки бельё, заправил себе постель. Женщина вошла, молча задвинула баул в ящик под полкой и так¬же занялась бельём. Чтобы ей не мешать, Роман вышел в коридор. А вер¬нув-шись, застал её, сидящей за столиком.
- Ну, вот уже, кажется, едем, - произнес Роман и подсел к столику.
Она не ответила, продолжая смотреть в окно, вид у неё был задумчивый и грустный.


- Что ж, так и будем сидеть молча всю дорогу? - недоумевал Роман, просматривая газету.
По коридору проходила девушка из вагона-ресторана и предлагала напитки. Роман взял пару бутылок лимонада и минеральной воды, принял¬ся за стаканы и предложил соседке.
- Спасибо, я не хочу, пейте сами ,- ответила она, повернулась и посмот¬рела прямо. Черты лица её были европейские. Правильные, глаза светло-карие, глубоко посаженные, без блеска, тусклые. На сжатых губах ни по¬добия улыбки, косметика использована в меру.

"В общем, ничего привлекательного. Какая-то холодная недоступность и безразличие, - решил Роман. - Наверное, директриса школы, а может жена партийного руководителя. Такие женщины высокомерны и тяжело идут на знакомство". Но он продолжил разговор:
- Вы едете до Москвы? Дорога дальняя, пока едем одни, придётся познакомиться. Меня зовут Романом Борисовичем, можно просто Рома. Еду в командировку. А вас как величать?
- Нет, мне в Ленинград, к родителям, но пару дней пробуду в столи¬це. Зовут Эсфирь

Борисовна,- с неохотой ответила она.
- Ну, вот видите, мы тезки по отчеству. А имя у вас библейское, кра¬сивое. Видимо, вы не местная, были у нас в командировке?
- Нет, я из Ангрена, вчера приехала в Ташкент, отсюда прямой по¬езд на Москву.
- А те, кто вас провожали, это сотрудники? Один, что постарше, по¬казался мне знакомым, где-то я его видел ,- поинтересовался Роман.

- Это был мой муж, он знает вас по институту. Вы были в студенче¬ском профкоме, а он в факультетском, на горном, - ответила она тоном безраз-личия и вынужденной откровенности, затем принялась осматривать содер-жимое своей сумки.
“Ах, вот оно что! Да, да, вспомнил! Было такое, хорошо помню. Как он посолиднел! Наверное, теперь занимает большой пост. Да и жену та¬кую отхватил. Молодец! Хорошо устроился !” - промелькнуло в сознании Рома-на. Но вдруг, за этой, вроде приятной

новостью, нависло что-то не¬ловкое, тягостное, возникла какая-то отчужденность, пропала охота про¬должать разговор и сблизиться. — “Но, почему? Вроде бы всё нормально. Встретил интеллигентнейшую женщину, жену однокашника. Есть тема, точка контак-та, возможность приятного времяпровождения. А что было бы, если посели-лись другие пассажиры? И , кто их знает, какие? Но тут что-то другое...”
Его ошарашило не то, что её муж оказался знакомым, а то, что Она его жена. "Она –

еврейка, в этом спору нет. Имя её по нашему - Эстер. А муж-то не еврей. Ну и что? Роман отгонял эту гаденькую мысль.- Мало ли людей разных национальностей сходились в браке? "
Да и у них в институте, среди преподавателей и сотрудников, было немало смешанных браков. Студенты на последних курсах повально пере¬женились, среди них были и евреи. Но такой пары Роман ещё не встречал.
"Не может быть, чтобы этот брак был по расчету, принуждению или да¬нью времени, -

рассуждал мысленно Роман, - нет, здесь только может быть любовь! Но, если женщина любит и это взаимно, то это угадывается. У неё же совсем иное, впрочем, хватит рассуждать. Какое мне дело до этой женщины? Мало ли чего удивительного можно встретить среди людей? И почему я должен ревновать еврейскую женщину к её мужу нееврею? Поду¬маешь, блюститель чистоты расовой нашелся!" - поднявшись с места, Ро¬ман вышел покурить. По радио передали

приглашение в вагон-ресторан. Справа по коридору стояли несколько мужчин, слева полковник что-то объ¬яснял девочке-подростку, пытаясь откинуть боковой стульчик. Женщин не было видно, лишь из открытых дверей купе доносились их голоса. Вечере¬ло. Включили освещение. Роман, докурив, вернулся в купе, соседка сидела в той же задумчивой позе.
- А не сходить ли нам в ресторан поужинать. Посмотрим, чем там кормят. Приглашаю на вечер знакомства, - предложил соседке Роман, наде-вая пиджак.

- Нет, нет! Я ещё сыта, спасибо. Идите сами.
- Ну, что же, жаль, конечно. Я ничего не взял с собой в дорогу, наде¬ялся на ресторан. Может вам что-либо принести? Не стесняйтесь.
- Спасибо. Мне ничего не надо. Приятного аппетита.
- Ну, что ж. Нет, так нет, - решил Роман и, выйдя, прошел в вагон-рес-торан, благо тот был рядом.

Сев за свободный столик, просмотрел меню, типичное для вагон-рес¬торанов и стал осматривать сидящих за столиками. Обычная, служивая публика, некоторые уже сделали заказ официанту, а пока в ожидании его потягивали пиво. Справа наискосок от окна сидел грузный, совершенно лысый мужчина. Подопрев рукой подбородок, пил пиво из стакана и с осо¬ловелыми глазами уставился на своего напарника. Тот, роста небольшо¬го, всё ёрзал на стуле, дёргался и вертел головой, размахивая во все сто¬роны руками. Лица его не было

видно, сидел спиной, "наверняка, подлипа¬ла и халявщик, - подумал Роман, - один из тех, кто вертится около любите¬лей выпить, или подхалим, шестерка у начальника". Перед ними уже вы¬строилась батарея пустых бутылок, а одна была из-под водки. Как видно, они уже успели нагрузиться. Тот, лысый, похожий на преуспевающего хо¬зяйственника, изредка что-то бурчал, когда ему подливали. Официант, неся заказ, вначале обслужил этих двоих, поставив ещё одну бутылку водки. "Знает, кого обслужить первыми" ,- подумал Роман и

сделал заказ. Публи¬ка прибывала и вскоре все столы были заняты. К нему подсела женщина с двумя подростками. Дошла, наконец, очередь и до них. Обед был съеден, коньяк выпит, и Роман, расплатившись, встал и на проходе ещё раз обра¬тил внимание на двоих выпивох, пустых бутылок стало больше. Купив плит¬ку шоколада, он прошел в свой вагон и встал у окна. В соседнем купе были слышны голоса, там мужчины, видимо, резались в карты. Один из них вы¬сунулся и, оглядевшись, спросил, обратившись к Роману:

- Не желаете ли составить компанию, не хватает партнера?
- С удовольствием , - согласился Роман только на минуту зайду к себе. Постучав, он вошел. Соседка успела переодеться и, укрывшись одея¬лом, полулежа читала.
Прошу, это вам. Жаль, что не составили компанию, кормят все же неплохо. Чаю заказать? Нет? Простите, тогда я переоденусь ,- Роман вы¬тащил свой спортивный костюм.
- Вы уходите ?- спросила вдруг Эстер с еле заметной ноткой сожале¬ния.

- О-хо! Кажется, лёд тронулся ,- подумал Роман. - Да. Соседи при¬гласили в карты перекинуться. Хотите, составим компанию у нас?
- Нет, спасибо. Я не люблю играть в карты.
- Ну и сиди одна, если тебе так хочется ,- позлорадствовал Роман и ушел к соседям.
Поставив чемодан на колени и разложив карты, его уже ждали в сосед¬нем купе трое мужчин. Познакомились и начали игру в подкидного. Парт¬неры были в основном среднего возраста,

командированные. Постепенно перешли на анекдоты, темы дорожных приключений, сетовали, что не видно женщин в вагоне. Кто-то заметил в переднем купе интересную жен¬щину, жену полковника с дочерью. Скучно ехать без женской компании, вагон полупустой, может в пути подсядут. Время за игрой прошло быстро, днев-ная усталость брала своё, решили закругляться и ложиться спать. Ро¬ман вы-шел в тамбур, в коридоре было тихо и безлюдно.
- Интересно, моя мадам уже спит? - приоткрыв дверь купе, в темноте включил нижний свет и

запер дверь. Соседка лежала на боку, лицом к стен-ке, натянув одеяло, спала.
Роман бесшумно разделся, спустил шторы на окне, переложил подуш¬ку изголовьем к двери, лег и вскоре заснул. Проснулся от толчков в стену, шарканья ног и голосов за дверью, кто-то её дернул, а затем открыл клю¬чом. Просунулся проводник, извинился и заправил постель на верхней полке.
- Вот ваше место. Проходите и ложитесь. А вы идите в свой вагон и, пожалуйста, не

шумите, - обратился он к кому-то в коридоре.
Пошатываясь вошел мужчина, забросил саквояж и, тяжело вздыхая, стал раздеваться. Роман узнал в нем того, лысого "хозяйственника", вы¬пивоху в ресторане.
- Вот тебе на! Не повезло! Пропал отдых, покоя теперь от него не будет. Надо же такому случиться. Да черт с ним! Наверняка будет прово¬дить все время в ресторане. Лишь бы не буянил. А может по дороге сой¬дет. Скоро большой город, - успокаивал себя расстроенный

Роман.
Соседка даже не шевельнулась, видно заснула крепко. Мужчина, нако¬нец, разделся и, забросив одежду, взобрался наверх. Ворочаясь с боку на бок кряхтел, чуть было не свалился с полки, и, наконец, глубоко со сви¬стом захрапел.
- Теперь мне не заснуть , - подумал Роман и выключил нижний свет.-На-верное, эти двое не местные, сошлись на вокзале и сразу ринулись в вагон-ресторан, засиделись до его

закрытия, а теперь явились на свои мес¬та. Не-чего сказать, "приятное" соседство. Интересно, как воспримет его соседка ,- с этими мыслями Роман заснул.
Через какое-то время он внезапно проснулся. На соседней полке шла какая-то возня, слышен глухой стон, тяжелое дыхание, удары в стенку. Спросонья, ничего ещё не понимая, Роман включил верхний свет. О, ужас!
Его взгляду предстала неприглядная картина: сброшенное на пол одеяло, край распахнутого халата, откинутая и полусогнутая нога соседки, бью¬щая по спине прижавшего её мужчину,

того самого выпивоху, которого подсели-ли к ним. Навалившись всем телом, в майке без трусов, делая сек¬суальные движения, мужчина пытался одной рукой зажать ей рот, другой - снять с неё трусы. Соседка, задыхаясь вертела головой, стараясь освобо¬дить лицо и вы-рваться. Когда ей на мгновение это удалось, она глухо, задыхаясь вскрик-нула:
- Подлец!...Как вы смеете...Помогите...Какая мерзость..., - ударив его кулаком наотмашь по голове, вдруг сникла.

Все произошло так быстро, что Роман опешил. Опомнившись, вскочил и ударил ногой в бок, в рыхлое, обмякшее тело мужчины. Стащив его на пол, стал снова наносить удары уже рукой. Тот не защищался, не откры¬вал глаза, беззвучно и покорно переносил удары. Роман открыл дверь, и, схватив пья-ного за руки, вытащил его из купе. Внезапно, тот приподнялся, подобрав трусы, кое-как оделся и сел на боковой откидной стульчик. Ро¬ман нажал кнопку вызова проводника и стал выбрасывать из купе вещи пьяного. На ходу надевая китель,

спешил сонный проводник:
- Что случилось?
- Заберите этого подонка, иначе за себя не ручаюсь , - Роман захлоп¬нул дверь и повернулся к Эстер. Её трясло. Скорчившись, лицом к стенке, прикрытая халатом, она всхли¬пывала. Он хотел набросить на неё одеяло, но она, махнув рукой, отказа¬лась.
- Какая мерзость, я не могу спать на этой постели. Пожалуйста, сме¬ните бельё у проводника ,- обратилась она сквозь слезы.

- Хорошо, успокойтесь, пожалуйста и перейдите пока на моё место, -предложил Роман.
Она повернулась, спустила ноги и приподнялась. Халат распахнулся и Роман увидел на ней плотные, туго облегающие трусы.
- Ах, вот оно что, не вышло значит! - осенило Романа. Эстер легла на его место и укрылась одеялом. Вспухшее лицо, растре¬панные волосы, размазан-ный макияж, делали её жалкой.

- Выключите, пожалуйста верхний свет и присядьте рядом. Откуда он взялся? Когда вы ушли, я заснула. И вдруг... Сперва показалось, что это во сне. Когда дошло, подумала плохо о вас, извините пожалуйста. Какой кошмар! К моим неприятностям этого ещё не хватало, - шмыгая носом, она приложила полотенце к лицу.
- Я тоже уже спал, когда проводник впустил его. Вероятно, здесь было его место. Видел в ресторане, он с дружком пил и здорово набрался. Ну, а с перепоя, что только не

померещится, вот и потянуло на подвиги. Успо¬койтесь, сюда он больше не вернется. Постарайтесь заснуть, уже поздно.
Роман пошел к проводнику, тот возился у кипятильника. Обменяв бельё, поинтересовался, куда делся пьянчуга.
- Да, вот устроил пока на свободное место в соседнем купе, у него ведь билет. Люди солидные, вроде начальство, а напьются, ведут себя без¬образно.

Выкурив у окна сигарету, Роман вернувшись в купе, застал Эстер спя¬щей, прилёг и погрузился в сон. Под утро по вагону разнеслись крики, ругань и хлопанье дверей. Роман, проснувшись, машинально посмотрел в сторону соседки, она спала. Высунувшись, он увидел в коридоре встрево¬женных пассажиров и толчею у купе проводника. Быстро натянув на себя одежду, Роман подошел к ним и увидел лежащего на полу лысого пасса¬жира - пьянчугу с окровавленным лицом. Проводник что-то объяснял на¬чальнику поезда и проводникам из

соседних вагонов. Из-за двери купе, где находи-лась семья полковника, слышны были его угрозы и плач девочки.
- Сволочь. Паскуда! На ребёнка полез! Убить его мало! Проводник, него-дяй, пьяного к нам впустил. Так это я не оставлю!
Ясно, ночная история в купе Романа, повторилась и здесь. Пьянчугу под-няли на ноги, завели к проводнику и туда же перенесли его вещи. Уже светало. Эстер, не раскрывая

одеяла, спросонья спросила:
- Что там случилось?
- Ничего особенного. Спите, ещё рано.
Разбудил громкий голос девушки из ресторана, предложившей еду и напитки. Эстер в халате сидела уже за столом и приводила себя в порядок перед зеркальцем. Роман вышел помыться. По возвращении застал её при¬одетой и более привлекательной. Предложил пройти в ресторан

и там по¬завтракать. На удивление приглашение было принято. И они вышли из купе. Проходя по вагону слышали, как пассажиры оживлённо обсуждали ночное происшествие. На пьянчугу, который пытался изнасиловать девоч¬ку, был составлен протокол и его передадут в милицию на ближайшей большой станции, то есть в Оренбурге. А пока тот переведён в общий вагон. За зав-траком Эстер сидела озабоченной, ела безучастно, больше молчала. Оживи-лась, когда Роман рассказал о случае под утро в купе пол¬ковника. Наотрез отказалась от оплаты

счета Романом и заплатила свою часть заказа. Вернув-шись в купе, они расселись по своим местам. Чтобы как-то сгладить нелов-кость, а может быть из сострадания, всё-таки велико было потрясение, Роман решил вызвать её на откровенность.
- По вашему настроению чувствуется, что вас что-то угнетает. Ночью вы проговорились о каких-то неприятностях. Может доверитесь, подели¬тесь и легче станет. Ехать нам ещё и ехать, времени достаточно.

Эстер немного подумала, взглянула в лицо и неожиданно задала во¬прос:
- Вы женаты?
- Был, сейчас - холостяк. Грехи молодости, после окончания инсти¬тута сделал глупость. Через пару лет "счастливой" жизни мирно разошлись. Несовместимость у нас была во всём. И хорошо, что мы это поняли вовре¬мя. Она из семьи военных, отец – полковник, служил в штабе округа. Вся их семья недавно переехала в Россию. Живу с матерью, она на пенсии,
часто болеет. Отец, инвалид войны, несколько лет назад скончался. Обыч¬но ко-мандированные и курортники представляются холостыми, и все де¬лают вид, что им верят,

но я говорю правду, - признался Роман.
- Извините за нескромность. Вы были с женой одной национально¬сти?
- Нет, разной.
- Может, вам и повезло. Не собираетесь уезжать за рубеж?
- Пока нет. Никто вроде не гонит, работа есть. Да и мать не пережи¬вёт. Одну эвакуацию она перенесла, а теперь вряд ли выдержит эмигра¬цию, так что подождём. Сейчас многие уезжают, кто в Израиль, кто в Рос¬сию, а неко-торые навострились в Германию. Считают,
что ничего хороше¬го ожидать здесь нельзя. Не знаешь, что и думать. Жаль, конечно, что

круг друзей и близких сужается с каждым днём. Наверное, это кому-ни¬будь надо, - высказался Роман.
- Во многих семьях из-за сложившейся ситуации возникла масса кон¬фликтов и даже трагедий. Не обошло это и нашу семью. Мы с братом Самуэлем родились и выросли в Ленинграде. Отец, химик-профессор заве¬довал кафедрой в институте, проводил большую научную работу. Мать, зная два языка - немецкий и французский занималась переводами. Сейчас на пенсии.
Всё началось с того, что отца не переизбрали по конкурсу на заве-дывание кафедрой. Он

озлобился, считает все произошедшее с ним дис¬криминацией на национальной основе. Хотя, какая сейчас наука, когда нет условий для творческой работы, да и кому она нужна теперь? Вместе с некоторыми коллегами он решил уехать в Израиль. Но всё упёрлось в нас, без нас он не мыслит переезд.
- Простите, что перебиваю. Не кажется ли, что всё это из-за его воз¬раста, может пришло время дать дорогу молодым? Насколько мне извест¬но, в вузах существуют ограничения по возрасту для избрания на админи¬стративные должности.

- Нет, дело не в этом. Других ведь оставили. Он считает, что это только повод для неофициальной чистки. Поступить в институт еврейской молодё-жи тоже стало невозможным. "Они, мол, всё равно уедут, так зачем готовить специалистов для Израиля?" Собираются же ввести в институтах платное обучение. Большинство стремится попасть в коммерческие струк¬туры, спад в производстве привел к увеличению числа безработных. Всё складывается так, что волей-неволей многие подумывают о выезде за пре¬делы страны.
Брат Самуэль, закончив институт, получил специальность инженера-ко-раблестроителя.

Проработав много лет в проектном институте, стал спе¬циалистом высокой квалификации и дослужился до начальника отдела. Женат, растит двоих детей, мальчика и девочку. Жена Ирина работает эко-номистом, по национальности - русская. Наш отец при рождении брата записал его национальность "русский". В то время многие так делали, чтобы оградить своих детей в будущем. Некоторые на вопрос анкеты о родном языке записывали "русский". И это было правдой - иврита мы не знали, а на "идише" говорило лишь старшее поколение евреев.

Так вот, Самуэлю с не-которых пор стало неуютно на работе. Спад в экономике привел к резко¬му уменьшению заказов в проектном институте и, как следствие, к сокра¬щению штатов, к числу которых и он попал. Самуэль тяжело переносил потерю любимой работы и вынужден был, в конце концов, устроиться на менее престижную, не профильную работу в частной фирме. Поддавшись общему настроению, вняв советам друзей и отца, начал оформлять выезд. Жизнь и так осложняется с каждым днем, а тут возникла проблема сме¬шанных браков.

Ведь и выезжают-то в Израиль – еврейское государство, где кроме лишений, связанных с устройством на новом месте, членов та¬ких семей ждёт зависть старожилов, переходящая в открытую ненависть. Люди есть люди. Одни, пройдя лишения, тяжкий труд и войны, построили своё еврей-ское государство, а другие явились на всё готовое и при льго¬тах. Притом, кто ещё приезжает-то? Полукровки и неевреи тоже. В Израи¬ле же нацио-нальность определяется по матери. И что ожидает детей Самуэля? Еврей-ский национализм, как в своё время в гитлеровской Германии – борьба за чистоту нации? Поэтому мои родные решили лучше здесь,

сей¬час, оформить всё как надо. И первым делом взялись восстанавливать национальность Самуэля, а затем и его детей. Сколько было бюрократи¬ческих препон, уни-жений, затрачено здоровья, времени. Не обошлось и без взяток. Следующим был этап - в доказательство своего еврейства сде¬лать обрезание себе и сыну. Тут уж дело дошло до серьёзного конфликта с женой, вплоть до развода. Современная, воспитанная, интеллигентная жен¬щина не могла понять всего происходящего. Тайком, через знакомого хи¬рурга, за

вознаграждение, уло-мав сына, Самуэль добился своего. Можно ли осуждать его за это? Но самое тяжёлое было впереди: как "сделать" русскую жену еврейкой? Получалось, что любому еврею легче было сме¬нить свою национальность, чем нееврею записаться евреем. Правда, за деньги можно оформить документы, изменив национальность по материн¬ской линии, что некоторые семьи и сделали. Появились группы людей, занимающихся такими подлогами. Всё это мо-шенничество, афера. Ведь государству нужен иммигрант не по националь-ному признаку, а как чело¬век, личность, солдат.

- Может быть, такая политика диктуется тем, что Израиль - малень¬кое государство, территория не позволяет заселения там всех желающих и идёт как бы отбор, - высказал своё мнение Роман.
- Да, но не таким же путём. Общество не может жить по канонам еврейской логики, основанной на унижении перед ортодоксами. Если они хотят создать закрытое еврейское государство, то зачем нужна такая про¬паганда и массовое переселение? Подавляющее большинство отъезжаю¬щих не религиозны, надеются, наконец, на жизнь, свободную от

предрас¬судков и дискриминации по национальному признаку, а также на свободу вероиспо-ведания. Весной я провела свой отпуск у родителей, встречалась с людьми и была свидетелем их мытарств.
Самуэль с женой сделали "кидуш" по религиозному обряду и получили свидетельство - "ктуво", конечно же, за деньги. Дальше этих формально¬стей дело не пошло. Надо было пройти ещё длительную и сложную проце¬дуру "гиюра" через Московский раввинат. Ситуация в семье дошла до пре¬дела - Ирина наотрез отказалась от подготовки к сдаче "экзамена" на

еврейство. В конце концов, решили: пусть остаётся всё как есть и готовить¬ся к отъезду.
- А как же вы, тоже решили уезжать? - спросил Роман.
- Ещё не решила, есть те же проблемы другого порядка. У меня в отли-чие от брата муж нееврей. Он кореец, а я записана в метрике и, соот¬ветст-венно, в паспорте еврейкой.
- Простите за нескромность. Он ведь наш, местный, а вы родились и выросли в Ленинграде. Как вы встретились и поженились? Как всё сложи¬лось? Где жили и работали?
- Ничего особенного по тем меркам. Просто мы были воспитаны по другим понятиям. А теперь начался всемирный пересмотр жизненных цен¬ностей и всё прошлое считается ошибкой.

Давайте продолжим беседу поз¬же. Хочу почитать немного и отвлечься. Я почувствовала, сама не знаю почему, потребность выговориться и излить душу. Говорят, после стано¬вится легче. Вы оказались тактичным слушателем. Спасибо.
Остаток дня Роман провел за игрой в карты в соседнем купе и в эту ночь еще долго не мог заснуть, заинтригованный судьбой этой женщины. Отме-тив про себя, что она умна, рассудительна, знает себе цену, он уди¬вился как может преобразиться человек, когда всё сказанное о пережитом идет от сердца, от души. Перед ним предстала уже другая, не та

женщина, которая вошла в вагон. Ночью проехали город Оренбург. Вагон спал, лишь лысого пьянчугу высадили, вероятно, он проживал в этом городе. Утром Роман поднялся в хорошем настроении, был рад, что ночью к ним никого не подселили. Эстер, одетая, сидела за столиком и читала. Пожелав доб¬рого утра, она обратилась:
- Ну, соня-засоня, вставайте и давайте завтракать. Заказала чай и кое-что прикупила к нему.
Роман быстро оделся и привёл себя в порядок. Завтрак прошел в обо¬юдно приподнятом

настроении, они хорошо поели.
- Вы вчера обещали рассказать о себе, - напомнил Роман. Да, конечно. Что ж, слушайте. Так вот, я училась на горном фа¬культете, преддипломную практику проходили в городе Ангрене Ташкент¬ской области Узбекистана. В Средней Азии никогда не была, интересно было побывать в этих солнечных краях.
Ангрен и близлежащие города Ахангаран и Алмалык являются рай¬онными центрами большого

горнодобывающего промышленного комплек¬са республики. И всё это на голом месте развилось за последние десятиле¬тия. Построенная за короткий срок инфраструктура создала все условия для жизни и отдыха населения, исходя из его запросов. А запросы были высо-кие, так как в большинстве жители - это инженерно-технические ра¬ботники, специалисты, прибывавшие по направлениям со всех концов стра¬ны. Высо-кооплачиваемая работа, хорошие жилищные условия, прекрас¬ный климат, красивый горный ландшафт создали особую атмосферу

взаи¬моотношений между людьми разных национальностей. Новая, идущая из столицы рес-публики, шоссейная дорога через горный перевал напрямую соединила наш регион с Ферганской долиной, сократив время сообщения. Обилие воды из горных рек способствовало орошаемому земледелию и процветанию без-жизненных в прошлом, огромных просторов. В начале 30-х годов с Даль-него Востока в эти края были переселены тысячи корейских семей. В орга-низованных ими колхозах в основном производили рис, ке¬наф, а позже и хлопок.

Здесь впервые появились колхозы-миллионеры, в частности, колхоз, где председателем был Герой труда Ким Пен Хван. На деньги колхоза во время войны была построена и отправлена на фронт танковая колонна. Позже в эти края были выселены крымские татары, турки-месхетинцы. Всё это я узнала за время практики и ещё потом, выйдя замуж, когда прожила здесь многие годы. По приезде нас хорошо встрети¬ли и обустроили. Меня прикрепили к начальнику участка шахты, который два года тому назад окончил Ташкентский институт. Да, да - этот тот са¬мый человек, который провожал меня и вы узнали по студенческому

проф¬кому.
- Простите, что не помню его имени. Знаю, он был стипендиатом, способным и толковым малым. Часто выступал на собраниях , и с его мне¬нием считались. Пользовался авторитетом среди молодёжи, да и у руково¬дства института, - сообщил Роман.
- Да, это так. Ему предлагали аспирантуру в институте, но он решил сперва начать с производства. А зовут его Георгием. Он очень вниматель¬но относился ко мне и во многом помог. Благодаря ему, приобрела защиту и не чувствовала одиночества и скуки вдали от

родных и близких, от моего любимого Питера. Вместе много ездили, осмотрели памятники восточной культуры Бухары и Самарканда, выезжали в Ташкент на концерты и теат¬ральные премьеры. Георгий оказался очень одаренным, начитанным че¬ловеком, любящим искусство, скромный в быту. Порядочный, обязатель¬ный, обладает благородством и интеллигентным характером. Чем больше я узнавала его, тем больше он нравился и между нами постепенно возник¬ли чувства симпатии, дружбы и взаимопонимания. Познакомилась я и сего семьёй.

Отца у него нет, умер от болезни. Жил с матерью и братишкой. Вы его видели на перроне. У них свой дом с садом, огородом, большая биб¬лиотека и пианино.
Мать - учительница, преподаёт русский язык. Высокообразованная женщина, внешне красивая, по характеру добрая, музыкальная. В семье не было выраженных национальных особенностей. Просто, это современная, образованная, трудовая, интеллигентная семья, сформированная нашим временем, каких было немало. Что говорить, мне тогда всё нравилось: сам город,

ритм жизни в нём, его люди, природа, климат, Георгий и его семья. В общем, всё.
Практика закончилась, я собрала материалы для дипломной работы и с тоской в душе уехала домой. Мы переписывались, часто созванивались. Он уговорил меня взять направление к ним на работу, что я сделала.
- Вы полюбили этого человека, ведь это так? - спросил Роман.
- Да, было что-то необычное в наших отношениях. Не забывайте – я была дочерью

известного ученого, росла избалованной и самонадеянной ленинградской девушкой, мечтавшей сбежать от однообразия и скучной благопристойности. И вот первое серьёзное увлечение и любовь. Встрети¬ла человека, у которого мои мечты и планы на будущую жизнь полностью совпадали. Так же, как и общая духовная устремленность, личные качест¬ва и, главное - наша любовь. Да, что я могла иметь в будущем в нашем городе? В крайнем случае работу в проектном институте и рутинную жизнь обывателя. Да и для устройства своей личной жизни тогда я не видела вокруг ничего достойного и интересного.

Георгий приехал, взяв отпуск, на защиту моего дипломного проекта. Мы отпраздновали это событие в кругу друзей. Многим он понравился, подруги завидовали мне, я ходила, задрав нос, окруженная ореолом ро¬мантичности. Познакомила его со своими родными, ввела в дом. Георгий поступил в заочную аспирантуру в нашем институте. Мы проводили время в экскурси-ях, выезжали в столицу, ходили в театры, рестораны. Незадолго до своего отъезда он сделал предложение и мы оформили наши отноше¬ния.

- Вас тогда не смущала его национальность? Не задумывались над этим вопросом? Как ваши родители отнеслись к этому браку? - как можно безразлично спросил Роман.
- Да, этот вопрос висел у всех на языке, ведь его национальность была написана на лице. Открыто никто не осуждал, делали вид, что это в порядке вещей. Молодёжь оригинальничала во всём для утверждения сво¬ей личнос-ти, а родители были поставлены перед совершившимся фактом. Отец, пра-вда, пофыркал немного, но потом смирился и даже стал важни¬чать,

оказав-шись в центре внимания своих коллег.
Отпраздновали свадьбу скромно, - продолжала Эстер, - и получив диплом экономиста горнорудного производства и направление на работу, мы уехали к нему. Стали жить в доме вместе со свекровью. Его брат учил¬ся в столице, изредка приезжал на выходные, я начала работать в управ¬лении по специальности. Это было время, когда экономическая наука вхо¬дила в моду. Стали обрастать новыми друзьями, повысился интерес к ок¬ружающим людям.

Жили дружно, ни в чем себе не отказывали. Приобрели мебель, ма-шину, каждый год выезжали на курорты. Георгий успешно за¬щитил кан-дидатскую диссертацию, стал главным инженером, читал по ве¬черам лекции в открывшемся у нас филиале института. Я тоже готовилась к научной ра-боте и собирала материалы. В общем, всё шло хорошо, была счастлива и ничего другого, лучшего в жизни себе и не желала.
- Простите за нескромный вопрос, как насчет детей? Вы об этом умал¬чиваете, - спросил Роман.

- Все просто. Сперва не хотели, все откладывали на потом, думали для себя пожить, выполнить намеченное. Был выкидыш, в тот год много по горам лазила, вот и не сохранила по молодости. А в последнее время что-то стало удерживать от такой мысли.
- А в городе были еврейские семьи? Вы с ними дружили? - поинтере¬совался Роман.
- Этот регион богатый полезными ископаемыми в основном-то и на¬чал развиваться во время войны. Сюда прибыло много эвакуированных, в их числе были и евреи. Работали рабочие

батальоны из тех, кого не взяли на фронт и осужденных. Уже после войны большинство уехало в родные края. Знаю Аню Фельдман, она девчонкой приехала с матерью из Украи¬ны. Отец погиб на фронте, родных не осталось, вскоре и мать похоронила. Встрети-лась с хорошим человеком, растит детей. Её муж, Рустем, работа¬ет началь-ником снабжения, крымский татарин, живут дружно. Другая се¬мья Юры Вайнштейна. Он жил и учился в Ташкенте. Отца не помнит, мать развелась, когда он был младенцем. В студенческие годы за

какой-то ху¬лиганский поступок отсидел срок в тюрьме. Нашел в себе силы и окончил институт, получил специальность и по направлению оказался здесь. Же¬нился, Таня работает в техническом отделе, русская, имеют детей, они прекрасная пара. Юра виртуозно играет на аккордеоне, душа нашей ком¬пании. Обе семьи всё ещё там, им некуда уезжать. Извините Роман, я уста¬ла и хочу есть. Давайте выйдем, - попросила Эстер.
- Конечно, конечно, уже время обедать, приглашаю в ресторан, - пред¬ложил Роман.

Обед прошел в непринужденной дружеской беседе, пили шампанское и незаметно для себя перешли на "ты". Между ними возникли чувства взаи¬мопонимания и симпатии, душевный контакт. Оба вернулись в купе в хоро¬шем настроении и по предложению Романа стали играть в карты. Роман все ждал, когда Эстер продолжит прерванный рассказ о своей жизни. Вскользь напомнил, что это последний вечер в вагоне, завтра они уже бу¬дут в Москве и жаль, что так быстро закончится поездка. Эстер забросила игру, задума-лась, лицо её

стало печальным, пропали улыбка и блеск в глазах.
- Боже мой! Как много пришлось мне пережить за последнее время. Ведь я попала в цейтнот, в непонятное положение и должна в сложившей¬ся ситуации сама распорядиться дальнейшей судьбой. И эту ситуацию соз¬дала не я, ни мы с мужем. Говорят, время такое. Нет, не соглашусь, не время, а люди, люди создают трудности в этой жизни. Они и определяют характер времени с его проблемами, которые раньше не могли предуга¬дать и которое даже

во сне не могло никому присниться.
- Как же так? Вроде всё у вас сложилось благополучно. Вы были сча-стливы с этим человеком, довольны жизнью. Что же случилось? Кто помешал такому течению жизни? - спросил Роман.
- Да, верно. Всё так и было. Началась перестройка, мы радовались начав-шимся экономическим реформам, внедрению хозяйственного расче¬та и ожидали лучших перемен. Но люди, находившиеся у власти, провоз¬гласив-шие эти реформы, не сумели их осуществить.

Неожиданно произошел распад прежних ценностей, на общество нена¬долго нашло оцепенение. Тут же нашлись другие люди, рвущиеся к удель¬ной власти, которые отбросив исчерпавшую себя партийную, классовую идеологию, объявили в своих республиках независимость, взяли за основу националистическую идеологию, чтобы легче было управлять народом. Природа, как говорят, не терпит пустоты. Вместо партий появились, как грибы после дождя, разные религиозные конфессии, всяческие течения и движения. А отсюда недалеко и до национального экстремизма и религи¬озного фундаментализма. Даже бытовая вражда между

этническими груп¬пами одной и той же веры приобрела жестокий, братоубийственный харак¬тер. У нас, после страшной трагедии - резни первыми сорвались с наси¬жен-ных мест турки-месхетинцы. Из-за клочка земли и глотка воды пере¬дрались соседи – узбеки и киргизы. Уехали крымские татары, из русского населения уезжает, кто может, оставляя пожилых, не желающих терять нажитое. Даже малочисленное корейское население стало чувствовать себя неуютно. Вроде никто никого отсюда не гонит, но людьми овладел какой-то психоз. Всех нас настораживает введение национального государствен¬ного языка, граж-данства.

- У нас в столице такое же положение. Много уезжает евреев. Вла¬сти принимают меры к обеспечению спокойствия в республике. Вообще, этот бардак начался во всем мире, идёт на мой взгляд, новый передел мира, но уже без большой войны. Всё же, что произошло с вами дальше, почему вы едете к своим? - Роман решил направить разговор в нужное русло.
- Видите ли, Роман, после глубоких размышлений я пришла к выво¬ду, что без понимания произошедших в стране событий, нельзя объяснить тра-гедию отдельной личности. Недаром говорят: " Когда паны дерутся, то у холопов чубы трещат", то есть страдает простой

народ. Город наш опустел. Жизнь замерла. Многие предприятия встали, не было заказов, разорвались связи, деловые отношения. Некоторые из них работали лишь в одну смену, люди занялись коммерцией, личным хозяйством, или шли в найм к частным лицам. О какой нормальной жизни можно говорить, когда стало твориться такое да ещё в провинциальном городе с ограниченными возможностями? Стали думать о переезде к нашим родителям в Питер. Но и там уже было несладко. Притом, они уже навострились на выезд в Изра¬иль. Получили письмо от родственника Георгия из Южной Кореи, пригла¬шали в гости и предлагали помощь в

переезде. Я отказалась. Языка не знаю, а русско-язычных там нет. Не хотела хоронить себя заживо в одино¬честве, без род-ных и друзей, среди чужих людей, в чужой стране. Брат Георгия женился, и, удачно устроившись на работу в южно-корейскую компанию, скоро уедет. Созрела мысль присоединиться к родителям, и пе¬реехать с ними в Израиль, благо там не будет языкового барьера и много своих, а мать Георгия, если она согласится, можно отправить к брату. Она, эта добрая женщина не воз-ражала, искренне желая нам счастья. Георгий был согласен на всё, лишь бы сохранить семью и не потерять меня.

В один из дней я выехала в Ташкент и, узнав адрес, обратилась в отде¬ление Еврейского агентства, где проконсультировалась относительно до¬ку-ментов, необходимых для разрешения на выезд в Израиль. Как я поняла, никаких препятствий для нашего выезда не было. В тот же день попала в синагогу бухарских евреев на улице Чкалова, где проходила встреча с прие¬хавшим представителем Московского раввината. Во дворе, под навесом со-бралось много народа, как я заметила, были не только евреи. Предста¬витель раввината с бородой, в шляпе и очках, одетый во всё черное, про¬вел лекцию-беседу о положении в

еврейских общинах, их объединении, ка¬нонах иудаизма и вообще об еврействе. Мне было интересно, многое ста¬ло понят-ным, я впервые присутствовала на таком собрании. Очень остры¬ми, порой доходящими до трагедий, скандалов и драк, оказались вопросы разводов внутри еврейских семей. Так, мужья-евреи не давали своим бывшим женам письма о религиозном разводе – гет и разрешения на выезд с детьми. "Око за око, зуб за зуб" - стороны требовали больших финансовых ком¬пенсаций. Больше всего страдали женщины, которые без гета не могли снова выйти замуж за еврея и создать новую семью. В смешанных

же бра¬ках, где в большинстве случаев обходились без религиозных правил, развод проходил легче, через гражданские суды. Вопросов было много. Люди, доведенные до отчаяния безвыходностью своего положения ругались, спо¬рили. Каждый откровенно выставлял на показ свои семейные проблемы, своё горе. Осо-бенно накалилась обстановка, когда представитель, обви¬няя религиозные службы на местах, заявил, что вопросы разводов – гет и определения еврейства решаются теперь Московским раввинатом, иначе они недействи-тельны. Посыпались голоса возмущения и недовольства: " Где вы были раньше все эти годы? Мы сами решали свои вопросы, а те¬перь надо ехать в Москву и вам платить. Почему вы создаёте новые

труд¬ности, а мы должны страдать. И от кого? От своих!!!" Наслушалась я тогда всякого, ушла с тяжелым сердцем и уехала домой.
- Мне такие случаи тоже известны, - вставил Роман. - У меня друг ос-тавил после развода буквально всё и выехал, как говорится, "гол, как сокол". Это только одни неопрятности. Другие, более унизительные про¬цедуры ожидают отъезжающих на вокзалах, аэропортах, конечных стан¬циях на границе. Я сам был свидетелем, провожая друга с его родными. В вагоны не пропускали пассажиров с якобы лишним грузом, а багажное отделение было на

другом конце вокзала. Поезд стоял на третьем пути, и начались мучения с перетаскиванием вещей по путям. Было много прово¬жающих, они-то, про-являя инициативу, и договаривались с проводниками. Вагоны были доверху забиты баулами и чемоданами. Затем появилась груп¬па людей с милицио-нерами и стала обходить вагоны, проверяя содержи¬мое багажа. Заставляли тут же вытаскивать и вскрывать с таким трудом упакованные вещи. Это был настоящий шмон – обыск. Придирались даже к количеству перевозимого белья, посуды, лекарств, зубных щеток и пас¬ты, к любой мелочи. Ворох развороченных и разбросанных вещей, блед¬ные лица и

бесполезные воз-гласы "вы не имеете права" этих уже бесправ¬ных и растерянных людей. В окно было видно, как на перроне, прямо на земле, прежде чем впустить в вагон, потрошили багаж. Опять пассажиров вынуждали найти общий язык и откупаться. Наконец, поезд тронулся. Люди стали успокаиваться и приво-дить в порядок вещи. Казалось, эти безобра¬зия, издевательства и поборы уже позади. Но это не было концом страда¬ний, выпавших на долю несчаст-ных отъезжающих. Позднее стали извест¬ны подробности от

сопровождав-ших и из писем родных, как в пути, на территории уже других республик, к ним врывались "ревизоры" и вновь приходилось раскошеливаться. При переезде с одного вокзала или аэро¬порта на другой приходилось платить большие деньги носильщикам и во¬дителям автомашин. Участились случаи, когда останавливали на дорогах и, угрожая, отбирали деньги и ценные вещи. Спрос рождает предложение, появились "конторы", которые за хоро-шую плату перевозили людей с ба¬гажом, гарантируя охрану. Уезжающие через знакомых и друзей догова¬ривались с ними, сообщая дату выезда. Не все знали об этом, большинст¬во не

использовало эту возможность и попало в беду. Было и другое. Пе¬ред отъездом в Израиль многие устраивали в ресторанах или у себя дома вечера-проводы, где произносились тосты о счастливой жизни в новой стра¬не и пожелания скорейшей встречи там. Всё это доходило до партийных органов. Постепенно под разными предлогами люди, присутствовавшие на таких торжествах, были понижены в должности или уволены. Призна¬юсь, сам я не ходил на такие вечера и не появлялся на вокзале, предчувст¬вуя последствия.
- Да, это всё печально. И кто мог ожидать таких потрясений, свалив¬шихся на людей.

Искалечивших многие судьбы, - задумчиво произнесла Эс-тер. - Мы ведь думали тогда, что живём в правильном, уже сложившемся мире. А теперь надо, при любых наметившихся вариантах, начинать жизнь сначала. У нас дома сложилась нездоровая обстановка, и всему виною я сама. Часто стали происходить нервные срывы или наступает депрессия и апатия ко всему. Долго это продолжаться не может. Есть вариант - все про-дать и переехать в Ташкент, но и там, не имея родных и знакомых, придется все начинать с начала. Родители

ждут моего решения, их устраи¬вает только мой отъезд вместе с ними. Вот я и еду уговорить их уехать пока без меня, а там будет видно. Ну, всё. Хватит раздумий, надо хорошо выспаться на зав-тра. Давайте ложиться спать, уже поздно.
- Вы остановитесь в гостинице? - спросил Роман.
- Нет, у моих друзей, давней подруги, - ответила Эстер.- Спокойной ночи и приятных сновидений.

Спокойной ночи-то не получилось. Роман ворочался с боку на бок и не мог заснуть. Присутствие и близость женщины будоражили его, он слы¬шал её дыхание, чувствовал исходящие от неё тепло и притягательную силу. Куда девалась неприязнь, появившаяся в начале знакомства? Хоте¬лось вскочить, прилечь к ней и утешить. "Но как она воспримет этот по¬рыв? Как будет это выглядеть в её глазах потом, утром? Можно потерять доверие и разрушить интерес к ней. Нет, нет и нет! Прочь эти желания, не тот случай!" - такие

мысли одолевали Романа. Утром он старался избе¬гать её взгляда, стыдно было за ночные мысли. Эстер вела себя непринуж¬дённо, порой игри-во, а за завтраком сказала:
- Знаете, я благодарна судьбе, что мы встретились в этой поездке. Вы оказались порядочным человеком, настоящим мужчиной. Не подда¬лись соб-лазну, не пытались использовать мое состояние и то обстоятель¬ство, что всю поездку мы оставались вдвоём.

Спасибо за благородный поступок, не дали повода для разочарований. Мне кажется, это было ис¬пытанием для нас. Будь всё иначе, до конца жизни не простила бы себя. Думаю, что и вы такого же мнения, ведь и вам пришлось плохо провести эту ночь. Не правда ли?
Оставшееся время прошло в сборах незаметно. Они обменялись адре¬сами и телефонами. Роман по прибытию на московский вокзал, нанял так¬си и проводил Эстер. Они расстались.
Автор признаётся, что не знает, как сложилась в дальнейшем судьба персонажей этого повествования. Он предлагает самим читателям, осмыс¬лив прочитанное, домыслить их будущее.