След в жизни

       В том году весна выдалась ранней, без обычных к этому времени дож-дей. Фруктовые деревья, к всеобщей радости, пышно отцвели и дружно рас-пустили свои листья. Жители перешли на летнюю одежду, многие поспе-шили вынести садовую мебель под тень деревьев и виноградников. Детвора открыла купальный сезон и во всю плескалась в арыках и под фонтанами на городских площадях. По традиции, да еще при хорошем урожае, на майских праздниках, одно из блюд к столу, готовили из молодых виноградных листьев -"оши токи", куда как и в плов, закладывали зеленый урюк - "довуча".

В последний воскресный день месяца после полудня, к дому на углу улицы подъехала автомашина "Волга", из нее вышел мужчина и направился к воротам. Калитка была заперта, а услышав лай собаки, он постучался в окно. Сын хозяина дома, смотревший передачу по телевизору, взглянув в окно, вышел. Привязав собаку, он открыл калитку. Перед ним стоял незна-комый молодой человек среднего роста, прилично одетый. Поздоровавшись он спросил:

- Здесь живет такой человек? - и назвал имя и фамилию отца.
- Да, здесь. Я его сын. Он болен. А что случилось? Кто Вы такой и что Вам нужно? Заходите, пожалуйста!
- С Вашего позволения я бы хотел с Вами поговорить. Я из органов госу-дарственной безопасности, вот мое удостоверение. Я хотел бы сообщить Вам, что сейчас в Москве находится иностранный гражданин, турист из Америки. И хотя наш город не входит в его

маршрут, но по его личной просьбе, "Интурист" разрешил ему прилететь к нам и встретиться с Вашим отцом. Прилетит он завтра до обеда с учетом разницы по времени, пробудет недолго и следующим рейсом улетит обратно. Нам известно. Ваш старик серьезно болен, знаем также Вашу семью и Вас, как хорошего специалиста с заслуженным авторитетом. Иностранцы приезжают и уезжают, а мы здесь живем. Вы, конечно, сами понимаете, не хотелось бы,

чтобы потом, там у них в газетах появились негативные статьи о жизни наших людей. Надо его принять с присущим нам на востоке гостеприимством и радушием, чтобы Ваш гость видел во всем достаток, чистоту и порядок. Если Вы в чем-либо испытываете нужду, мы сегодня же все организуем.
-Нет, нет. Ничего не надо. Зная состояние отца, мы подготовились уже заранее. Живем не

хуже других, ни в чем не нуждаемся. Двери дома открыты для всех и иностранных гостей тоже. Я -инженер, жена - врач-хирург. Нам не стыдно за себя и есть что показать. Так что милости просим, пусть приезжают сколько угодно. Только непонятно, почему гость едет именно к отцу, откуда у него информация, что он болен и что ему надо? У нас ведь нет родственников за границей...
- Вот, именно! И у нас возникает этот вопрос, поэтому просьба к Вам, узнать причину этой

встречи. Мы ведь свои люди. И еще. Желательно, что-бы домашние не знали о нашем с Вами разговоре. Пусть все будет естест-венно и неожиданно, потом встретимся и поговорим. До свидания, будьте здоровы!
- Хайр, саломат булинг! (узбекское)
Вернувшись, сын направился в конец двора, на квартиру родителей. У окна на кровати лежал отец и изредка стонал во сне. Напротив, укрывшись халатом, дремала мать. Между

кроватями, на старинном комоде, перед зеркалом лежало много разных лекарств. Присев к столу, сын отпил несколько глотков холодного чаю и призадумался.
- Дни отца, старого Мастера, были сочтены. Ему много лет, от природы он отличался отменным здоровьем, всегда энергичный, по характеру добродушный и веселого нрава. До последних дней вел подвижный образ жизни. Если коротко сказать, как и люди его поколения, старик многое повидал на своем веку, многое пережил, оставаясь оптимистом, честным, трудолюбивым и скромным во всем человеком. Рано женившись по боль-шой любви,

вскоре потерял ее. Молодая и красивая жена ушла из жизни в мучениях от тяжелой болезни, не успев подарить ему ребенка. Долгие годы, глубоко переживая смерть любимой, скитался по свету, опускаясь все ниже, порой пытаясь свести счеты с жизнью. Только вмешательство братьев и женитьба на девушке из города Бухара, теперешней его жены, вдохнули силы и заставили его начать новую жизнь. Правда, первые годы у них не было детей.
Пережили нелегкие Кокандские и Наманганские события. Наконец, в семье появились

долгожданные дети, две девочки. Постоянные переезды, в начале в город Коканд, а затем в Фергану, где организовав в системе потребительской кооперации мыловаренную артель "Красный Химик", он получил народное признание: "Усто-собун паз", что означает в переводе "Мастер-мыловар". Первый арест в голодную зиму 1932 года по доносу земляка, бухарского еврея, и снова арест в августе 1938 года.
Обладая большой духовной силой, заложенной в нем с детства. Мастер всегда оставался

верен нравственным принципам. В тюрьмах и лагерях не ел мясного, употребляя лишь овощи, рыбное и сухофрукты, использовал только свой котелок и посуду. Прошли тяжелые военные годы, подросли дети, получив образование и специальность, наладилась жизнь. Так и жил старик, окруженный заботой детей и внуков, вниманием и почетом со сто-роны окружающих его людей. Рано проснувшись и выпив, по обыкновению, чайничек ароматного зеленного чая, совершал он ежедневный утренний "Намоз" - молился.
По субботам, когда еще не болели ноги, ходил далеко пешком в сина-гогу, не курил

"носвой" - восточный табак и блаженствовал за столом среди своих домочадцев, нахваливая "оши саво" - традиционное для этого дня блюдо. Позже, несколько таких же стариков-соседей, сговорившись, арендо-вали у соседки комнату с террасой и организовали свою молельню, как бы филиал синагоги, где всегда набиралось не менее десяти человек.
В последние годы, среди бухарских евреев, возросло число семейных конфликтов и люди обращались к нему, как старейшему и уважаемому человеку, шли за помощью в разрешении их. Многие семьи были восста-новлены благодаря его посредничеству и мудрости, а он счастлив,

что помог избежать развода.
Все бы ничего, но стали замечать домашние, уж больно привередлив стал старик к еде, совсем потерял аппетит., чего раньше за ним не наблюдалось. С большими трудностями, но все же уговорили его показаться врачам. Результаты анализов были далеко неутешительными и сошлись на том, что нужна операция. Старик категорически отказался, заявив, что не хочет вмешательства в свой организм на склоне лет и пачкаться кровью - "ба хун жолидан".

Каким появился на свет, таким он должен уйти из него, так положено по шариату, религии, это его вера.
С каждым днем становилось хуже, пища вызывала у него тошноту, пропал голос, едва было слышно, угасал на глазах - правда, сознания не терял. Под вечер, когда спадала жара, его выводили во двор, укладывали на кровать под яблоней. Родные, близкие, друзья и соседи навещали его и получали благословение. В синагогах города читали молитвы о ниспослании ему Всевышним выздоровления. Как-то, целуя "музо" на двери, старик в сердцах вопрошал:

"О, Боже! Чем я согрешил - "чи гуно кардам?" Чтобы наказать, ты не мог найти у меня другое место? Ведь я так любил хорошо поесть и выпить!" А затем успокаивал себя: "Видно такова воля твоя! - "Хости худо".
А еще велел собраться родным, друзьям-старичкам и всем вспомнить: не должен ли он кому-нибудь, По шариату, уходя в мир иной, нельзя оставлять долгов, это приводит к нехорошим последствиям. Чистым привел в этот мир, чистым уведи из него - "халол орди, халол аз ин дуньё бар". Вспомнил и про свою первую любовь, упрекнув при этом, сидящую

рядом жену: мол не уберегла всех детей, а вот та сохранила бы. Старушка не осталась в долгу и ответила:
- Хав, хав Помолчал бы! Подумаешь! Раз в жизни заболел и смотри как раскапризничался! А эти, что остались с нами? Чем они хуже? Вон какие зятья и сноха! Дай Бог им здоровья и счастья! "Ношкури накун - Не гневи Б-га!"
Дождавшись, когда мать проснулась, сын, выйдя с ней во двор, сообщил вскользь, что завтра до обеда могут быть важные гости. А за ужином решил никому ничего не говорить.

Снедаемый нетерпением и любопытством, провел беспокойную ночь Утром, когда домашние ушли, он позвонил к себе на работу и выпросил отгул на этот день, съездил на базар и сделал необходимые покупки. Все было готово к приему гостя, осталось только ждать. В окно было видно, когда, наконец, подъехала машина и двое, мужчина и женщина, направились к дому. Сын был уже во дворе, услышав стук, крикнул:
- Кто там? Открыто, заходите! - и пошел навстречу.
Поздоровавшись, женщина спросила:

- Здесь живет такой человек?
Услышав утвердительный ответ и что он сын его, продолжила:
- Извините за беспокойство. Я гид и переводчик из "Интуриста", сопро-вождаю этого иностранца. Ему разрешили оторваться от маршрута для встречи с Вашим отцом. К вечеру он должен быть в Москве, там его группа продолжит поездку дальше. Время у нас ограничено, через три часа очеред-ной рейс обратно.
- Пожалуйста, пожалуйста! Проходите! Милости просим! - пригласил сын. Иностранец что-то

сказал женщине по-английски, та кивнув, пошла к машине и вернулась с пакетом. Протянув его гостю, сказала:
- Он остается на время у Вас, по-русски говорит так, что понять можно. Доверяю Вам, примите как надо, я скоро вернусь, - села в машину и уехала.
Сын провел гостя в конец двора, пригласив присесть к столу, пригля-делся. Внешность гостя располагала: покрой костюма, рубашка с галстуком, перстень, часы, вообще весь его облик выдавал в нем иностранца. Роста выше среднего, плотный, немного сутуловатый, лобастый с пролысиной на голове и седой. Живое, доброе лицо с крупным носом, глаза

серые, умные с лучами морщинок, белоснежный ряд зубов и застывшая, настороженная улыбка. Местами лицо и руки усеяны желтыми старческими пятнами. Ему, вероятно, по возрасту где-то за восемьдесят лет.
- Скажите, пожалуйста, отец очень болен? Ему нужен помощь, доктор, деньги? Нет? С ним можно видеть, можно говорить? - спросил гость с сильным акцентом.
- Спасибо, ничего не надо. Все, что было нужно, мы сделали. Скажите, пожалуйста, откуда знаете отца, кто Вы такой?
- О’кей! Я должен сперва его видеть, узнать и говорить. Потом я все скажу. Пожалуйста,

где он?
В это время из комнаты вышла мать. Увидев постороннего мужчину, вопросительно посмотрела на сына и поздоровалась.
- Это моя мама! Гость хочет видеть отца. Он не спит? Нет. Пройдемте к нему.
При входе в комнату гость заметив "музо" на двери, поцеловал его. Подошли к кровати и встали у изголовья, отец лежал с открытыми глазами.
- Папа! К тебе гость издалека приехал. Хочет с тобой поговорить, ты сможешь присесть?

Давай подниму подушку, вот так. Ты узнаешь этого человека? Постарайся припомнить.
Старик удивленно, всматриваясь в лицо гостя, покачал головой и шепотом спросил:
- Ке? - Кто это?
- Это он! - вскрикнул гость. Оставьте нас одних, пожалуйста! - и придвинув стул, сел напротив.
Сын удалился из комнаты в переднюю и неплотно закрыв дверь, стал подглядывать. Гость взволнованно и торопливо жестикулируя что-то говорил, было плохо слышно и поэтому непонятно.

Наступило молчание, затем старик медленно закивал головой и поднял руку. Гость опустился на колени, положил голову на его грудь и обнял, плечи вздрогнули, он плакал. Старик гладил его по голове и что-то приговаривал. Все это так потрясло и растрогало сына, что на глазах навернулись слезы. Он поспешил бесшумно выйти во двор и подсел к матери.
- Мама, припомни! Когда-нибудь ты видела этого человека? - спросил взволнованно сын.
- Нет, не помню. Приличный человек, не по-нашему одет, похож на ашкенази. Что ему надо? - в свою очередь поинтересовалась она.
- Пока не знаю. Когда он выйдет, пригласим за стол, предложим пообедать и обо всем

узнаем, - решил сын.
Наконец, гость показался в проеме двери, вытирая раскрасневшееся лицо. Ему предложили помыться, после чего усадили за стол.
Пока мать подогревала шурпу и кавардак из молодой картошки, гость не спеша, попивая чай, начал рассказывать о себе, смешивая русские, англий-ские слова и с трудом таджикские.
- Меня зовут Яков Гутерц, по национальности я тоже еврей-ашкенази, т.е. европейский еврей. Мой отец, юрист-адвокат, был до Октябрьской революции (1917г.) за какую-то провинность выслан с семьей в Туркестан-ский край. Обосновались мы в городе Коканде, где

он занимался адвокат-ской деятельностью, обслуживая в основном крупных торговцев хлопком. Моя мать, ее звали Цилей, была гувернанткой и обучала французскому языку детей из богатых армянских и бухарско-еврейских семей. Я рос среди местной молодежи, со многими дружил, в частности, с Вашим отцом, красивым молодым человеком, увлекающимся лошадьми, тогда еще недав-но женатым. Я гулял на его свадьбе.
Получив образование, я тоже стал юристом, хорошо знал местные языки, а также французский и английский. Перед самой революцией женился и работал уже в Ташкенте, в афганском

посольстве. В Туркестанском крае проживало много людей, имеющих афганское, персидское, китайское и другие гражданства, были открыты их посольства. Помню, брат Вашего отца был афганским поданным. В посольствах работали и бухарские евреи, люди образованные и культурные. После крушения Бухарского Эмирата и образования Узбекской республики закрылись все посольства, а некоторых их сотрудников из числа местных жителей необоснованно заподозрили в шпионаже в пользу англичан. Среди них были я и один бухарский еврей, который вовремя скрылся, оставив семью. До этих событий мои родители не

дожили. Мне с женой удалось бежать в город Коканд, где нас приютил Ваш отец и помог перебраться в Афганистан. Затем была Палестина и через несколько лет переезд в Америку. Конечно, было очень трудно, пришлось многое пережить. Слава Богу! Встали на ноги дети - сын и дочь, выросли внуки. Прошло пять лет, как ушла из жизни жена. Сейчас на отдыхе, передал дела сыну. Все эти годы не забывал, кому я обязан в этой жизни. Вашему отцу, который несмотря на опасность себе и семье, спрятал нас и спас от верной гибели. Когда представилась возможность, решил приехать в Союз туристом и вдохнуть воздух родных мест под конец жизни. Я не знал, жив он или нет, да и туристического маршрута в эти края нет.

В это время старуха-мать подала горячие блюда, гость стал благодарить и отказываться. Лишь когда догадались сказать, что в доме отца все кошерное, приступил к трапезе и все нахваливал.
- Как Вы узнали, что он жив, живет здесь, в этом городе? - спросил сын, когда гость аппетитно все съел.
- Все произошло случайно. Туристы были устроены в гостинице "Метрополь" и я под вечер пошел прогуляться. В скверике, вокруг фонтана, сидели люди восточного типа и громко что-то обсуждали на фарси -таджикском языке. Я подсел и разговорился с ними. Оказалось,
что они бухарские евреи, одна семья из Душанбе, другая - муж и жена из Ташкента. Они отдыхали и встретились в санатории, а сейчас проездом в столице, хотят приобрести ковры и сделать еще всевозможные покупки. Я спросил их, знают ли такого-то человека из Коканда

или кого-нибудь из его семьи. Ташкентцы сообщили, что знают: он живет в Ташкенте, в таком-то районе и на такой-то улице. Дом недалеко от мебельного магазина на углу, но номера дома не помнят. Все это записали мне на листке бумаги. В течение сле-дующего дня, по моей просьбе, "Интурист" связался с Ташкентом, узнали точный адрес и оформили разрешение на вылет к Вам. Я глубоко взвол-нован и рад, что удалось встретиться через столько лет и выразить свою признательность. Ведь я в долгу перед ним и не знаю, как отблагодарить. Неужели ничего нельзя сделать? Пожалуйста, я могу предложить деньги?

Сколько надо возьмите для лечения. Вот примите подарки, купил вчера в валютном магазине.
Гость вытащил из пакета и выложил на стол мужской костюм, женский платок, бритвенный прибор и набор авторучек. Сын коротко рассказал ис-торию их жизни, любезно отказался от помощи, так как в этом нет нужды. С улицы послышался шум и сигнал машины, за гостем приехали. Он снова зашел в комнату отца, тот уснул, постоял немного и склонившись поцело-вал. Выйдя, трогательно попрощался с матерью, так ничего и не понявшей. Сын проводил его до машины и тоже попрощался. Когда остались одни, сын разъяснил матери

причину приезда гостя и удивился, неужели она не знала об этом случае.
- Время то было опасное, думаю он боялся и от меня скрыл. Ты знаешь, сынок, твой отец за свою жизнь сделал много добрых дел, и при этом всегда оставался очень скромным, никогда не выставлял это напоказ. Но они, эти дела, как зерна в земле, взойдут и покажутся. Воистину, хорошие и добрые дела не теряются в этом мире. «Нагзию-неки хич ба даргои худо гум наме-шавад».
Через две недели старый Мастер скончался.