За невиное повинны

«В жизни моей многое происходило, но лишь одно событие врезалось в мою память навечно…
Я сын того, кому перечить не стоит. Нет, это не царь и не полководец. Мой отец – священник. Сколько себя помню, он всегда был строг со мной. Но за что я ему благодарен, так за то, что он никогда не настаивал на моем будущем: никогда не велел идти по его стопам. Я был волен сам выбирать, чем жить. До четырнадцати лет я успел получить хорошее домашнее образование, данное мне в основном служителями церкви. Я знал грамоту, арифметику, немного астрономию, старославянсий и в совершенстве владел латынью. После отец отдал меня в гимназию. Я был прилежным учеником. Учителя ни разу не жаловались на мое поведение. В то время я не мог и подумать о том, чтобы перечить отцу.
Мне было девятнадцать, когда отец решил оставить службу в городском храме, и мы переехали в сельскую местность, недалеко от Новгорода. Это были живописные места… Была здесь и местная церковь, в которой стал служить отец. Я помогал ему во всем.
Мы беззаботно прожили около года. Местные жители хорошо нас узнали и привыкли к нам. Ходили к отцу и за добрым словом, и за советом. Он всех принимал, выслушивал, всем старался помочь… кроме своего сына, когда ему так нужны были понимание и поддержка своего отца.
Как-то, перед пасхой, в церковь зашла молоденькая девушка, лет пятнадцати – шестнадцати. На щеках ее был легкий румянец, из-под светлого платка выбилась небольшая прядка русых волос, а в серых глазах блестела растерянность. Я раньше не видел этой девушки. Она пришла рано утром до начала службы. Как выяснилось позже, она пришла на исповедь. Я слышал все, что она рассказала моему отцу, благословившему ее после исповеди.
– Отче… Я согрешила… Не знаю, грех ли это, но я не должна была так делать.
– Расскажи, дочь моя, что случилось.
– Я знаю, сейчас Великий Пост… Но молившись вчера на ночь я просила Бога не за других, а за себя… Я не просила у Него достойной жизни, я просила лишь, чтобы Он дал мне любовь… Любовь к мужчине, – ее голос начал слегка дрожать, – который любил бы меня в ответ… Я знаю, лучше просить хорошего мужа, да смирения, но не понимаю, что нашло на меня. Вдруг так захотелось, чтобы оказался кто-то рядом, обнял бы меня… Простите, Отче! Я лишь раскрыла свою душу. И без того мне страшно было. Я ночь заснуть не могла…
– Не бойся, дитя мое. Нет ничего страшного. Бог все знает, он простит тебя. Он добр, Он всех прощает. На твоей душе нет смертных грехов, за которые Он и преступников прощает. Будь покойна и иди с миром…
Когда девушка ушла, я поинтересовался у отца, кто она, ибо раньше не видел ее. «Ее семья приехала не так давно, но я мог заметить, что они добрые люди и довольно набожны. Это старшая дочь, есть и вторая», – был его ответ.
С этого дня я не сводил с нее глаз. На службе я только и делал, что любовался ее прелестным лицом, а не молился. Как она была прекрасна во время молитвы! Взор ее устремлялся куда-то далеко, а лицо становилось блаженным. На светлой атласной коже порой отливал розовый румянец. Как-то мы встретились взглядами, на личике ее отразился легкий испуг и смущение, а я так переволновался, что даже забыл слова молитвы. «Боже! Я влюблен!», – подумал я. Да, так оно и было, и это стало моей первой и самой настоящей любовью. Как бы глупо это ни казалось, но это так.
Ее звали Елена. Я впервые заговорил с ней лишь спустя полтора месяца после первой встречи. В начале она говорила с осторожностью, робко улыбалась и заливалась стыдливым румянцем. Как же прекрасна была она в своей простоте и душевной чистоте! Позже я начал замечать, что глаза ее заблестели по-другому, лицо дольше оставалось светлым, порой она тяжело вздыхала, а во взгляде замечалась какая-то просьба, какое-то томление. Я понимал ее состояние, так как сам чувствовал то же. Как нелегко дались мне те слова, после которых она припала к моей груди. Из ясных глаз по щекам текли слезы, слезы счастья. Она вся просияла, улыбалась. Теперь она была всегда весела, всегда улыбалась мне при встрече.
– Знаешь, сынок, – сказал однажды мне отец, когда я собирался идти к ней, – я думаю, что тебе пора жениться, – спокойно говорил он.
– Я с тобой полностью согласен, – ответил я, переступая порог и выбегая на улицу.
Если бы я слышал, что он сказал мне вдогонку! Все могло бы сложиться иначе
В этот вечер я впервые поцеловал ее. О, как сладок был этот миг! Кажется, я до сих пор помню тепло ее чувственных губ, ее дыхание. Холодок пробежал по телу, когда я прекратил поцелуй. Как нежен был ее взгляд… Как прекрасно было то мгновение! Я обнял ее. Стало так хорошо на душе. С ней было так спокойно.
Мы старались видеться как можно чаще. Я начал думать о женитьбе.
Как-то раз мы прогуливались по роще.
Мы говорили на разные темы, в том числе и о будущем. Я сказал, что буду просить у отца благословления в тот же вечер. Ее поцелуй еще не остыл на моих губах, как ужас побежал по всему моему телу. Недалеко от нас стоял отец. Вид его был более чем суров. В глазах пылала ненависть, кровь подступила к лицу, он побагровел. Я не забуду этот взгляд. Он снится мне в кошмарах. Отец видел наш поцелуй. Что он думал в тот момент, я не знаю. Он мгновенно развернулся и быстро начал уходить.
Лена взволнованно смотрела на меня.
– Что же теперь будет?
– Не знаю… – я крепко прижал ее к себе, она часто дышала. Она была напугана и совершенно растеряна, впрочем, как и я.
Я застал отца в недобром расположении духа.
– Что ты делаешь? – еле сдерживая гнев, спросил он меня.
– Я собирался рассказать тебе все сегодня…
– Что рассказать?! – он начал повышать голос.
– Отец… Я хочу просить твоего разрешения и благословения жениться на этой девушке…
– Жениться!? – резко перебил он. – На этой плутовке?! Бесстыдной девчонке?!
– Не говори так… – тихо и холодно произнес я. – Ты же сам говорил, что она из хорошей семьи.
– Семья, может, и хорошая, да воспитание плохое! Как может молодая, незамужняя девушка так себя вести?!
– Как так?
– Оставаться наедине с мужчиной, да еще и целовать его! – сердито кричал он.
– Мы любим друг друга!
– Любите? О, нет! Это не любовь! Она пала, если позволяет себе такое поведение!
– Это я первый поцеловал ее! И если кого стоит винить, то только меня. Это я стал для нее искусителем!
– Значит, она слаба, раз поддалась этому! Сегодня один ее искушает, завтра – другой! Сегодня поцелуй, а что же будет потом? Легкомыслие и ветреность натуры неизлечимы, сынок!
– Она не такая! – открыто возражал я.
– Ты еще слишком молод и глуп, чтобы разбираться в людях! Не бывать тебе с ней! Тем более, что я уже нашел подходящую жену для тебя.
При этих словах я оцепенел. Я не мог ни говорить, ни думать.
– Дарья Авдотьина. Прекрасная девушка, благовоспитанная (он сделал ударение на это слово).
– Не нужна мне никакая ни Дарья, ни Марья! Только Лена! Лишь с ней я буду счастлив!
– Я посмотрю, как ты будешь счастлив, когда она опорочит твое имя, втопчет его в грязь своим бесстыдством!
– Не смей говорить так! – крикнул я в порыве гнева.
– Ты мне перечишь? Да как ты смеешь?! Не вздумай больше так разговаривать с отцом! Ты заплатишь за это! Вы оба заплатите! Увидим, что сделают ее родители, когда узнают правду о своей дочери! Они послушают моего совета и сделают так, как угодно мне… Там, где она окажется, у тебя не будет возможности видеть ее…
– Только не это! Нет! – я бросился за ним, когда он переступал порог дома. Но не успел. Он выхватил ключ и запер дверь снаружи. Я оказался в заточении. В страхе я начал молить Бога о пощаде, о том, чтобы он усмирил пыл отца…
Вечером он вернулся и со злобной улыбкой хитро и довольно взглянул на меня. Я понял, что он добился своего. Слезы отчаяния подступили к горлу. Я не знал, что делать, как теперь быть. Время шло неумолимо, каждая минута могла стать последней, нужно было что-то решать.
В следующую ночь надел отцовскую рясу и, когда он крепко спал, покинул дом. Я знал, что отец приложил все усилия, чтобы Елену отправили в монастырь. Везло лишь в том, что монастырь этот находился не так далеко от тех мест. Когда я добрался, была уже глубокая ночь. Надежда видеть ее терялась с каждым мгновением, угасала, как звезды на небе.
Я постучал в двери. Несколько минут спустя одна из старших монахинь с заспанным лицом отворила мне. Она изрядно удивилась такому позднему визиту священника.
– Прошу простить меня, сестра, но мой путь оказался не близок, а до утра я ждать не могу.
– Что привело вас в такой поздний час?
– Я понимаю, что уже так поздно, но мне необходимо срочно переговорить с одной из послушниц. Она должна была прибыть недавно. Ее имя – Елена.
– Да, есть такая. Но все спят уже давно.
– Мое дело не может ждать до утра. Я прошу вас, разбудите ее.
– Ну что ж… – удивленно, но повинуясь, произнесла она. – Вы пройдите пока, не мерзнуть же вам на улице.
Спустя некоторое время я услышал шаги на лестнице. Она пришла. Увидев меня, она обомлела. Я чувствовал, что ей хотелось броситься ко мне, мне хотелось того же. Но мы оба понимали, что нельзя выдавать себя.
– Я прошу оставить нас наедине, – обратился я к монахине. С недовольным видом она вышла. Елена подбежала ко мне и приникла к моей груди. Я обнял ее в ответ, но сразу опомнился:
– Не следует этого делать, – она с пониманием взглянула на меня. Какая же боль и мука была в ее заплаканных глазах! – Расскажи мне все… Все, что произошло. Что он делал, что говорил твоему отцу?
– Ах, нет, – вздохнула она, сдерживая слезы. – Я не в силах вспоминать об этом. Это невыносимо… А через несколько дней совершат постриг…
– Я должен знать.
Из ее слов я узнал, что мой отец всячески обвинял ее в распутстве, взывал к благоразумию ее родителей. «Ведь у вас растет младшая дочь. Какой пример подаст ей старшая сестра?» Родители Елены долго не хотели соглашаться с таким жестоким наказанием для своей дочери, как монашество. «Это для ее же блага. Нужно принимать любые меры для спасения падшей души». Отец имел необъяснимое влияние на людей, и те соглашались с его мнением, даже самым безумным. Когда Елена начала рассказывать о том, что говорил ей ее отец, она не выдержала и зарыдала, бессильно упав в мои объятия.
– Не плачь… Лена… Леночка… Еще не все потеряно… – успокаивал я ее. – Есть еще возможность быть вместе…
– Правда? – с сиянием надежды в глазах, посмотрела она на меня.
– Да, да! Есть выход.
– Какой же?
– Нам нужно уехать. Как можно дальше и как можно скорее.
– Как же это? Сбежать? Нет, нет… Это не возможно! Мы и так наказаны за свой грех! А бежать против воли всех – это погубить свою душу навсегда! Бежать от воли Бога бессмысленно и недопустимо!
– Не Бог ли и послал нам эту возможность? Леночка, любимая моя! За счастье нужно бороться! Его посылает нам Он, и его нужно заслужить! Нужно бороться, иначе мы не достойны своего счастья!
– Я не могу так! – отчаянно говорила она сквозь слезы.
– Можешь! Можешь… Ты лишь должна отважиться на это. Завтра… Завтра же ночью приходи к роще. Я буду ждать. Все у нас будет хорошо. Мы станем счастливыми. Пусть против воли людей, но по воле Бога… Ты придешь?
Она задумчиво молчала. Слезы на глазах начали высыхать. Руки ее были ледяными, хотя вокруг было тепло. Она начала прохаживаться из стороны в сторону. Было заметно, что она нервничает. Несколько свечей да масляная лампа освещали помещение. За это короткое время я смог лучше рассмотреть Лену, то, что с ней стало. Как же изменили ее эти два злосчастных дня! Куда делась та радость, детская беспечность, наполнявшая все ее существо? Куда пропал влюбленный блеск прекрасных глаз? Где теперь та улыбка, что затмевала солнце и согревала меня своим радостным теплом? Где тот румянец? Нынче она бледна, холодна, глаза потускнели от слез, губы теперь не улыбались. Взгляд открывал невыносимую душевную боль, которая отражалась на ее лице, замечалась в каждом ее движении.
– Я не знаю, – с досадой ответила она, наконец.
– Ты должна… Лена! – умолял я.
– Я подумаю. Прости, но мне нужно время. Если я не приду до полуночи, то уезжай без меня. Не жди. А теперь уходи…
Я молчал. Она поцеловала меня холодными губами и молча ушла в темноту. Я слышал, как где-то выше за ней закрылась дверь. Я поспешил домой. Этот холодный, но полный любви и нежности поцелуй еще тлел на моих губах. Сердце сжималось от досады и страха. Волнение перекрывало дыхание.
Весь следующий день я не находил покоя. Отец видел мое истощенное болью лицо, и мне казалось, будто он уже начинал жалеть о содеянном. Мы не говорили. Когда стемнело, я пошел в рощу, где обещал ждать ее. Я ждал долго. Уже начинало светать, но ее все не было. Я понимал, что она не придет, но надежда на счастливый конец не давала мне уйти. Солнце уже начало подниматься из-за горизонта. Ее не было. Я думал, что боль разорвет мою душу на куски. Мне хотелось кричать, но я был бессилен…
Я уехал. В то утро я уже не мог сдерживать слез, они текли по моим щекам, холодили мое лицо, но не могли заглушить боли. «А что, если она все же пришла? Нет, это невыносимо!» – думал я. Эта боль разрывала сердце, уничтожала все…
Еще долгое время я не мог оправиться от своего горя. Прошли годы. Я работал. Потом женился. Нет, Лену я никогда не забывал. Жену я, может, и не любил, но уважал. Ведь она не виновата в том, что моему сердцу опостылели все чувства. Что случилось с отцом, я не знал.
Дети мои уже давно выросли, обзавелись своими семьями. Дни мои на исходе. Лишь Бог знает, сколько мне еще осталось. Не думаю, что много. Проживать свою старость в другом городе, таком далеком от тех мест? Нет. Хоть что-то я должен сделать для себя хорошего перед смертью. Есть еще лишь одно дело, совершив которое, я готов предстать перед Всевышним.
Я решил поехать туда, где осталось мое истерзанное сердце. Может, она еще жива? Что будет, если я увижу ее? Вспомнит ли она меня? Найду ли я ее? Или она уже на небесах?
Ну вот и все. Коляска уже у дома, и извозчик ждет. Пора ехать. Что ждет меня? Один Бог знает. Пора. Навстречу своей судьбе… Великому счастью или великой досаде…

       N.N.
       1871»


       Автор: Ксения Северная
       25.05.2008г.
Читатель, если ты прочел это, то оставь, пожалуйста отзыв....много времени у тебя это не займет, а мне будет приятно узнать твое мнение, каким бы оно ни было...