Дрезонда - дочь света и тьмы Продолжение

Глава 62


На следующий день Дрезонда явилась в лабораторию с опозданием. К этому времени Роман уже подготовил Бориса к операции.
Вдвоем они стояли неподалеку от ее кабинета и мирно беседовали. Вид Бориса, вызвал у Дрезонды слабую улыбку.
- Что смеешься сестренка? Я так нелепо выгляжу?
- Напротив. Было бы нелепым видеть тебя с шевелюрой, рядом с остальными сотрудниками. А так ты стал таким же, как все. Скоро и сам привыкнешь к своему новому имиджу.
Подождите меня здесь. Через минуту я освобожусь, - и Дрезонда оставив их одних, удалилась к себе в кабинет.
- Какая-то странная она сегодня, - в задумчивости произнес Роман. – Неужели опять что-то произошло?
- Ты о чем? - спросил его Борис.
- Да нет, ничего, это я так.
Дрезонда вышла минут через пять, и они сразу же направились в операционную.
Борис шел по коридору, и все время озирался вокруг.
- Что ты как заяц затравленный, с испугом смотришь по сторонам?-спросила Дрезонда.
- Скорее не со страхом, а с удивлением, - ответил Борис. – У меня такое впечатление, что я попал в фантастический мир. Такого оборудования я не только никогда не видел, но даже и не предполагал, что оно существует.
- Где он уже побывал? – спросила Дрезонда у Романа.
- Только в лаборатории для новичков и все.
- Дорогой мой братец значит, ты еще совсем ничего не видел. Приготовься увидеть настоящее оборудование. Только не забывай о том, что сейчас все твое внимание должно быть сосредоточено на операции. Оборудованием будешь любоваться потом.
Когда вошли в операционную, Борис от удивления застыл на пороге.
Мощный поток воздуха, в буквальном смысле слова, чуть ли не всосал их в невидимую трубу, а потом, сделав свое дело, слегка подтолкнул их вперед, давая понять, что вход разрешен.
 В глазах рябило от множества разноцветных точек. Они то вспыхивали как огоньки, то, угасая, исчезали в воздухе, затем снова возвращались и роем порхали над больным, который лежал, вернее, застыл в воздухе в вертикальном положении на уровне полутора метра от пола.
За время операции ни Дрезонда, ни Роман не проронили, ни единого слова.
Как только они подошли к больному, разноцветные точки как по команде облепили все тело больного и снизу, и сверху.
Роман поднял руку и слегка коснулся волос Дрезонды, у Бориса снова зарябило в глазах.
 Воздух вокруг них стал значительно плотнее, создавалось иллюзия, что он до предела насыщен какими-то невидимыми, для его глаз существами.
Через считанные секунды иллюзия превратилась в реальность. Доказательством этого, стала то, что одна из многочисленных цветных ячеек, расположенных на противоположной от входа стене самопроизвольно открылась.
Из глубины ячейки выплыл по воздуху небольшой саквояж, и, сопровождаемый вереницей бесконечного множества разноцветных мельчайших точек, приблизился к Роману и замер в воздухе.
Рома бережно вынул из ящика пинцет и небольшой футляр.
 Затем с трепетной осторожностью достал оттуда на вид обыкновенные очки, одел их, подошел к Дрезонде и пристально уставился на ее волосы.
Чувствовалось, что он сильно волнуется.
- Все ясно, - подумал Борис. – Сейчас он подключит к операции нанороботов, которые, как он уже знал, хранятся на торце волос Дрезонды.
Роман медленно и осторожно проделывал непонятные для Бориса движения рукой.
Единственное что мог понять Борис так это то, что Роман всякий раз прикасался своим пинцетом к той части тела больного, над которой роились в воздухе разноцветные мельчайшие точки.
Операция длилась два часа. И все два часа Роман повторял одни и те же движения.
 Медленно подходил к Дрезонде, пристально всматривался в ее волосы, затем осторожно, как невидимую пылинку, снимал что-то с ее волос и с еще большей осторожностью, как будто нес в руках гранату с выдернутой чекой подходил к больному и касался пинцетом той части тела больного, над которой роились разноцветные мельчайшие точки.
Больной все это время висел в воздухе без движения.
О том, что операция закончилась, Борис понял, когда Роман подошел к саквояжу, снял очки и вместе с пинцетом бережно убрал их в саквояж.
Саквояж плавно поплыл по воздуху к стене, в которой тут же открылась невидимая ячейка и буквально на глазах у Бориса проглотила саквояж вместе с таинственными очками и пинцетом.
Роман подошел к другой стене, нажал на одну из многочисленных кнопок, в стене появились ранее невидимые очертания двери, которая плавно открылась и из зияющей пустоты за дверью, выкатилась изящная кровать.
Кровать покатилась прямо к больному и как только заняла место под ним, сразу же остановилась.
Роман все это время стоял у стены.
 Когда кровать остановилась под больным, Роман снова нажал на одну из множества кнопок и больной плавно опустился на кровать.
Кровать вместе с больным исчезла в нише стены, так же бесшумно, как и появилась.
Дрезонда и Роман молча направились к выходу, ни слова не говоря Борису.
Ему ничего не оставалось делать, как пойти вслед за ними.
На выходе из операционной мощный поток воздуха, как и при входе, окатил их с ног до головы, а потом слегка подтолкнул вперед, давая понять, что выход разрешен.
- Как ты? – спросила его Дрезонда, как только они вошли в кабинет.
- Ошеломлен, поражен, удивлен, но, к сожалению, так ничего и не понял.
- Попытаюсь тебе объяснить, но не все сразу. Скажи, чтобы ты хотел узнать в первую очередь.
- Я бы хотел знать все. Но раз нельзя, тогда объясни, чем болен Кирилл Семенович, и в чем заключалась операция?
- Кирилл Семенович абсолютно здоров.
- В таком случае, что же вы сейчас только что делали с ним?
- С помощью нанороботов я копирую с моих волос гены зла и перемещаю их в ДНК человека.
- Зачем тебе это нужно? Ведь этим самым ты продолжаешь сеять зло на земле, как и бывшая хозяйка твоих волос.
- А вот тут ты ошибаешься. Когда придет время, я расскажу тебе, как на практике применяется результаты наших исследований.
- Я хотел бы выслушать это сейчас.
- Хорошо. Я постараюсь объяснить тебе вкратце, а все тонкости ты узнаешь, когда Роман подготовит тебя к самостоятельному проведению операций. Должна же у него быть замена.
 С помощью нанороботов мы проводим изменение ДНК, и создаем человека способного на уровне генетически заложенного кода противостоять злу и насилию.
 У него возникает защитная реакция на зло, как у больного с хорошо развитой иммунной системой на грипп, так и у наших испытуемых иммунитет на зло и насилие.
- Ты можешь пояснить, в чем именно это выражается.
 - Это не совсем просто. В организме испытуемого человека находятся сотни нанороботов, которые внедрены не только в кровеносные сосуды, но и в живые клетки организма.
Так вот эти нанороботы способны в независимости от расстояния и времени воспринимать зло, направленное на конкретного человека, которому они обязаны служить.
И как только они улавливают эту опасность, тут же направляют импульсы высокочастотной энергии с сигналом о помощи.
Ко всему прочему, что я тебе раньше сказала о своих волосах, они еще являются своего рода антеннами, благодаря которым способны воспринимать сигналы, посылаемые нанороботами.
После полученных сигналов о помощи, мои волосы обмениваются полученной информацией с защитником каждого конкретного человека, находящегося в опасности. Роль защитника может выполнять любое существо.
- И что дальше? – с нескрываемым удивлением и интересом спросил Борис.
- А дальше все довольно просто.
 Защитник, спасая находящегося в опасности человека от преждевременной смерти, отбирает жизнь у того, кто желал смерти взывающего о помощи.
- Не кажется ли это тебе слишком жестоким? Кто дал тебе право быть судьей и палачом?
- Ты так ничего и не понял. Разве я хоть как-то вмешиваюсь в эту цепочку преступлений и наказаний.
Все за нас проделывает невидимая энергия, которая возникает и действует по неподвластным нам законам.
- Как же не подвластным, когда создаешь нанороботы ты вместе со своими сотрудниками и внедряешь их в человеческий организм тоже ты.
- Да, но это я делаю, заметь, только для защиты человека, не преследуя при этом никаких других целей. Все остальное мне уже не подвластно.
Ты же видишь, сейчас вся планета заражена вирусом зла. И надо как-то защищаться от тех, кто уже смертельно заражен этим вирусом.
 Все без конца твердят о вирусе гриппа, СПИДА, холеры, о потерях человеческих жизней, которые они уносят, и почему-то никто упорно не замечает, что от вируса зла погибает намного больше людей, чем от вируса чумы или СПИДА.
Вирус зла незаметно внедряется в организм человека.
 Его инкубационный период может длиться долгие годы, а может всего день или два. Смотря, в какой организм, он попал, и какая почва там для него подготовлена.
Вирус зла поражает весь человеческий организм, и человек становится неизлечимо больным, незаметно заражая всех окружающих.
Как чума, он поразил почти весь земной шар.
Немалая часть населения уже смертельно больна.
 Больные жаждут крови, убийств. И уже не могут спокойно жить, пока не насытят себя очередной жертвой.
Они должны погибнуть, иначе будет поражена этой чумой двадцать первого века вся планета, и тогда земля не выдержит тяжести зла и взорвется изнутри на части.
 Вот собственно тогда и наступит конец света, о котором уже давно так много говорят.
- Кто конкретно по добровольной воле позволяет тебе испытывать на себе эту защитную одежду из тонкой технологии, как это ты называешь. И по доброй ли воле? Как ты находишь этих людей?
Таких людей пока мало. Некоторых ты прекрасно знаешь. В основном это лица, занимающие ответственные посты, но есть представители и из преступного мира.
- А какой резон им подвергать себя испытаниям?
 Ведь они сами, как я понимаю, давно поражены вирусом зла или уже смертельно больны и могут в любую минуту получить ответный удар от носителя защитной энергии.
- Как раз это и сдерживает их от дальнейшего насилия и убийств. Это своего рода лекарство для спасения смертельно зараженных вирусом зла. Противопоказанием к применению, которого являются не только сам факт убийства, но даже мысли о нем.
       В нашей практике бывали случаи, когда прооперированные пренебрегали предупреждением и в ту минуту, когда планировали очередное убийство, становились жертвами для самих себя.
Некоторые пытались выкрасть информацию о тех людях, которым уже вживлены в организм нанороботы с той целью, чтобы в дальнейшем не сталкиваться с ними в жизни на одной дорожке и не подвергать себя риску.
- И что?
- Да ничего. Ее не существует, как таковой. Она вся сосредоточена в генах памяти моих волос.
Теперь всегда перед началом операции я предупреждаю своих клиентов, где она сосредоточена.
У них хватает здравого ума, чтобы не пытаться убить меня, так как понимают, что сами погибнут в ту же секунду, когда начнут замышлять убийство.
Ну а те, у которых здравый рассудок напрочь отсутствует, просто погибают.
- Значит Кирилл Семенович один из них. Как я понял из рассказа Романа, он настоящий бандит.
- Да он бандит, но думающий бандит, а это большая разница. Пополнять свои закрома и держать власть в своих руках он сможет и без кровопролития, а поэтому сможет, если обуздает свою неуемную жажду мести, прожить долго.
 После операции ему уже не будет грозить внезапная смерть, я имею в виду или от шальной пули, или от ножа. Впрочем, не так уж и важно каким оружием они уничтожают друг друга.
Важно то, что его враги сами уничтожат себя, замышляя против него зло, а он выйдет сухим из воды. И поверь, убедившись в этом, Кирилл Семенович ни при каких обстоятельствах, даже в мыслях, не позволит себе убить или изувечить, кого бы то ни было.
В этом и будет заключаться наша победа. На земле все меньше будет оставаться убийц, и все больше будет появляться людей, для которых слова не убий, будут не разделимы со словами – нарушишь заповедь, умрешь сам.
Через несколько дней такую же операцию мы должны сделать, так называемому в криминальной мире Киту, в котором ты без сомнения сразу же узнаешь одного из высокопоставленных чинов, так как лицо его часто мелькает на экране телевизора.
 Предупреждаю тебя сразу, при общении с ним, никаких вопросов. Для тебя он просто большой человек, а ты ему служишь.
- Могла бы и не говорить. А собственно чего мне бояться, ведь он, судя по твоим словам, после операции будет уже абсолютно безопасен.
- Да ты так ничего и не понял. Слушай внимательно еще раз. Кит после операции действительно будет в абсолютной безопасности, если не будет замышлять убийство против тех людей, которым тоже уже проведена такая операция, и они обладают защитной энергией, способной уничтожить Кита, как только он запланирует их убить.
- Я это прекрасно понял.
- Но тебе же еще никакой операции не проводили. Значит ты в опасности.
- Не думаю. Наверняка он уверен в том, что такую операцию ты сделала всем, кто с тобой работает.
- В этом есть рациональное зерно. Нужно завтра же и тебя прооперировать. Но тебе он опасен не в этом.
- А в чем.
- Видишь ли, в обмен за операцию я потребовала у него оформить договор дарения на трехэтажный пригородный домик для наших братишек и сестер. И если ему что-то не понравится, он может в любую минуту признать договор дарения не действительным. Ты убедишься в этом сам, как только увидишь его, и узнаешь, какой пост он занимает.
- Кто он, в конце концов, этот загадочный Кит?
- Я не говорю это тебе только с той целью, чтобы показать тебе как я умею сдерживать себя. Учись.
А сейчас езжай домой, завтра с утра мы с Романом будем тебя оперировать.


Глава 63


На следующий день Борису сделали операцию и уже вечером они встретились с Дрезондой в ее кабинете.
- Как чувствуешь себя? Ничего не беспокоит? – первое, о чем спросила Дрезонда, когда он вошел в кабинет.
- Прекрасно. Даже намного лучше, чем до операции. Появилась уверенность в себе, желание работать и самое главное, любить женщин. Ты же знаешь, до сегодняшнего дня я их просто не замечал. А сегодня пока шел к тебе засматривался на всех медсестер, несмотря на то, что они все поголовно бритые.
- Это для меня что-то новое, - в задумчивости произнесла Дрезонда. – Может, Роман допустил ошибку и вживил не тот наноробот? - продолжала она размышлять вслух.
Потом встряхнула головой и решительно сказала:
- Время покажет. Сейчас пойдем в палату к Кириллу Семеновичу, понаблюдаешь пару дней за больным.
- А что за ним наблюдать? Я же не доктор. Мое дело медицинское оборудование.
- Вот за ним и будешь наблюдать. Давай так, сначала я тебя представлю больному как лечащего врача, а потом Роман тебе подробно расскажет, за чем и как тебе нужно наблюдать. Через два дня мне доложишь о своих наблюдениях.
Мне нужно за это время вызвать к себе братьев и сестер. Думаю, Кит уже будет готов к оформлению договора дарения.
После оформления документов сделаем ему операцию, и ты сможешь приступать к работе в своей лаборатории.
Как мы уже договаривались, работать будешь только с членами семьи.
- Так быстро все будет готово для начала работы.
- В этом можешь не сомневаться.
 Борис вместе с Дрезондой пошли в палату больного, где по ее словам их должен был ждать Роман.
Но в палате Романа не оказалось. Там была Нина, которая только что пришла навестить больного.
- Все ясно, - подумала Дрезонда, - Роман ушел, чтобы оставить их наедине. – Последовать что ли его примеру?
Борис придем попозже, - сказала она ему и собралась уходить.
 Но Борис и не подумал уходить. Он стоял как вкопанный и во все глаза таращился на Нину.
- Я Вас где-то видел? - мямлил он, не отводя от нее глаз.
- Может быть. Я уже не раз бывала здесь, - ответила, смутившись от его пристального взгляда, Нина.
- Нет, я видел Вас гораздо раньше, - упрямо твердил Борис, мучительно вспоминая, где он мог видеть эту красавицу с большими, томными с поволокой глазами, и шелковистыми, притягивающими как магнит, русыми волосами.
 Он на мгновение закрыл глаза и тут же где-то глубоко в памяти появился образ девушки с длинными русыми косами и легкой грациозной походкой.
- Нина? – тихо прошептал Борис и открыл глаза.
- Да я Нина, - еще больше смутившись, ответила Нина. Этот парень буквально пожирал ее глазами. Ей было неловко перед Кирюшей. Что он мог подумать.
Кирилл Семенович метал гром и молнии. То, что он находился здесь на правах больного, это не давало права этому нахальному молодому человеку так откровенно и бесцеремонно рассматривать его подругу.
Назревал скандал. Дрезонда помогла предотвратить его.
- Кирилл Семенович, знакомьтесь это Ваш лечащий врач Борис Никифорович и одновременно мой брат. Не обращайте внимания на его столь пристальное внимание к вашей спутнице. Это моя вина. Я забыла его предупредить, что здесь может быть Нина.
 Понимаете, он, как и я учился вместе с Ниной в одной школе. Отсюда и радость, не ведающая границ.
- Вы действительно учились вместе с Ниночкой? Нина, почему ты мне не рассказала об этом? – с нескрываемой досадой в голосе, спросил он.
Нина переводила свой удивленный взгляд то на Александру Никифоровну, то на Бориса и смогла произнести только два слова:
- Как в одной школе?
- Да не мучь ты себя. Из Султановки мы, помнишь Назаровых.
- Смутно.
- Отец наш Никифор славился еще на всю деревню знахарством.
- Да, да вспомнила. Как же Никифора знало все село. А Вы, обратилась она к Дрезонде, Саша.
 Вы учились в одном классе с Володей, на два класса моложе меня? – обрадовано начала она вспоминать. – Как там Володя? Вы ничего не слышали о нем?
- Он в Москве.
- В Москве, - с радостью воскликнула Нина, и в ее глазах заблестели искорки.
- Нина, меня то Вы вспомнили, наконец, - сгорая от нетерпения, вмешался в разговор Борис.
- Да, я Вас тоже вспомнила, Вы были уже в десятом классе, а я только в шестом. Ваш портрет всегда красовался на почетной доске. Правда у Вас была шикарная шевелюра, - с сожалением произнесла Нина, глядя на лысую, как коленка, голову Бориса.
Кирилл Семенович внимательно наблюдал за их разговором, выражение его лица всякий раз, когда загорались глаза у Нины, настораживало и не предвещало ничего хорошего.
Дрезонда заметила это первой и попросила Нину подождать в коридоре, пока они с Борисом будут беседовать с больным.
Нина не противясь, сразу же покинула палату.
Дрезонда задала Кириллу Семеновичу несколько дежурных фраз, сказала, что она уезжает, и попросила слушаться во всем Бориса.
- Я задержу Нину у себя в кабинете минут на двадцать. Вы не возражаете? - обратилась она к нему, покидая палату.
- А что случилось?
- Ничего особенного. Просто мне нужно ей дать наставления о том, как после выписки за Вами ухаживать.
Оставшись с Ниной наедине, Дрезонда рассказала ей, что хочет отвезти в Султановку Дениса и оставить его временно на попечение ее матери.
Нина с радостью согласилась. Она была бесконечно благодарна Дрезонде за то, что та спасла ее жизнь и заверила ее, что мама обязательно согласится, и Денис будет жить у нее столько сколько понадобиться.
- Это должно остаться только между нами, - сказала Дрезонда, когда разговор подошел к концу.
- Ни Кирилл Семенович, ни Борис, ни Володя не должны знать об этом.
Я хочу выехать дня через три, надеюсь, за это время ты предупредишь свою маму о моем приезде.
- Не сомневайтесь. Все будет так, как Вы скажете. Александра Никифоровна, а Вы часто видите Володю? Помнится, Вы его очень любили.
- Нина, это было давно, все уже прошло. Я прошу тебя, давай с тобой на ты, и зови меня просто Дрезондой. Помнишь, как меня дразнили в школе.
- Да. Володя часто рассказывал, о том, как ты сильно изменилась буквально за одну неделю. Так Вы, ой ты, часто с ним видишься?
- Нет, я с ним виделась всего лишь один раз с тех пор как приехала в Москву. Но адрес тебе его могу дать, - предугадывая ее вопрос, сказала Дрезонда.
Нина встрепенулась, вся зарделась, молниеносно вытащила ручку из сумки и приготовилась писать, потом потупила глаза и прошептала чуть слышно:
- Ты не подумай ничего плохого, я уважаю Кирилла Семеновича, просто очень захотелось увидеть Володю и вспомнить прошлое.
- Я то ничего, только вот Кирилл Семенович твой как мне показалось, уж слишком ревнивый. Смотри, будь осторожней.
- Что ревнивый, то ревнивый, но очень щедрый и нежный.
В дверь кабинета постучали.
- Войдите, - сухо сказала Дрезонда. Она не любила, когда к ней приходили без вызова.
Дверь открылась, на пороге стоял Борис.
- Так вот вы куда от меня спрятались, - не глядя на Дрезонду, игриво обратился он к Нине. – Ниночка, а этот Кирилл Семенович он, что твой муж, или друг, - безапелляционно спросил он.
- Борис, не забывайся, - резко оборвала его Дрезонда, а ты Нина можешь идти.
Нина выпорхнула за дверь, а Дрезонда отчитала Бориса как нашкодившего школьника.
Она не узнавала своего брата. Такой всегда строгий, сосредоточенный и абсолютно равнодушный к женскому полу, он как будто с цепи сорвался.
- Надо поговорить с Романом. Может, он действительно совершил ошибку при операции, - подумала Дрезонда, когда осталась одна в кабинете.


Глава 64


После полученной взбучки Борис отправился к Роману, чтобы получить от него дальнейшие указания по уходу за больным.
За то время пока он находился в научно-исследовательской лаборатории, где проводились операции по внедрению генов зла, Борис уже привык не удивляться увиденному.
Пока он шел по безлюдному коридору, навстречу ему не один раз попадались всевозможные роботы. Каждый, из них спешил вовремя выполнить порученное одному только ему известное задание.
Здесь все было покрыто сплошной тайной, и чрезмерное любопытство пресекалось на корню.
Борис привык к этому и научился ждать. Вот и сейчас, когда он переступил порог кабинета Романа, поздоровавшись, молча стоял в ожидании указаний.
- Борис, сегодня ты будешь наблюдать с помощью вот этих очков, - и Роман показал на футляр, который находился на столе, - за состоянием генов зла, которые мы вчера в твоем присутствии внедрили в организм Кирилла Семеновича.
- Роман, я, конечно, понимаю, что используемое в вашей лаборатории оборудование, намного превосходит по своим возможностям самые новейшие достижения научно-технического прогресса, о которых мне известно, но чтобы наблюдать с помощью очков за изменениями, происходящими в клетках человеческого организма на таком уровне, мне трудно поверить в это.
- Вот когда ты увидишь все это своими глазами, тогда и поговорим. А сейчас возьми футляр с очками, и будь, пожалуйста, с ними предельно осторожен, потому что стоимость их равносильна стоимости современного самолета.
После каждого осмотра, очки немедленно убирай в футляр, там они будут в безопасности, ибо никто и ни при каких обстоятельствах, кроме Дрезонды, конечно, тебя и меня не сможет его открыть. Осмотр будешь проводить через каждые три часа, минут по тридцать
- А ты не боишься, что я могу кому-нибудь случайно, или под пытками, шучу, конечно, открыть код?
- Какой код?
- Как открыть футляр.
- Никакого кода нет. Просто в футляре запрограммированы твои отпечатки пальцев.
- Да, но меня могут насильно заставить открыть футляр.
- Открывая футляр, ты должен быть всегда предельно спокоен и уверен в себе. При малейшем изменении твоего настроения, а уж тем более при появлении страха, программа мгновенно заблокирует твой доступ к очкам.
Когда Борис с Романом вошли в палату, Нина собиралась уже уходить.
- Нина, может, позвонишь мне, - шепнул ей Борис, протягивая незаметно, как эму казалось, свою визитку.
Нина ничего не ответила, но визитку взяла.
Роман объяснил Кириллу Семеновичу, что Борис Никифорович понаблюдает за ним два дня, для того, чтобы быть окончательно уверенным в успехе проведенной операции. И если никаких осложнений не будет, то Кирилл Семенович может покинуть стены лаборатории в полной уверенности в своей безопасности, при условии, что никогда не будет забывать об особых указаниях и противопоказаниях данной операции.
- У меня к Вам одна просьба, - добавил он, - когда Борис будет Вас осматривать, старайтесь быть сдержанным и спокойным, чтобы не смазать реальную картину происходящего в ваших клетках.
Борис, приступай к осмотру, - обратился Роман к Борису, который стоял радом и с волнением вертел в руках футляр.
Осторожно дотронувшись до замка футляра, Борис от неожиданности отпрянул. Замок действительно, как и говорил Роман, открылся от легкого прикосновения его пальцев.
Бережно взяв в руки очки, Борис закрыл глаза, чтобы сразу не испугаться от того, что он может увидеть.
 В памяти еще отчетливо сохранилась его первое знакомство с волшебством таких очков, которые были гораздо проще по своим возможностям, чем эти.
Водрузив очки на нос, он слегка приоткрыл глаза и замер. Перед ним открылся совершенно иной мир. Он абсолютно не понимал, на чем ему нужно сосредоточить свое внимание и за чем конкретно наблюдать.
Сотни, тысячи, миллионы всевозможных нитей, палочек, причудливых спиралей, светящихся немыслимыми цветами точек двигались, как ему показалось на первый взгляд, хаотично, порой сталкиваясь между собой, меняя при этом на глазах свою форму, и вновь продолжали двигаться дальше.
- Сосредоточься и наблюдай за синими точками, это и есть гены зла, - раздался издалека голос Романа.
Борис напряг свое внимание и сосредоточился на синих точках, как сказал Роман. Буквально через считанные минуты, заметил, что их, кажущее на первый взгляд, хаотичное движение, на самом деле есть не что иное, как закономерное, гениально продуманное, неподвластное никаким силам и живущее по своим законам и принципам движение живых существ, населяющих маленькую планету – живую клетку человеческого организма.
- Ты видишь их? – снова откуда-то издалека раздался голос Романа.
- Да, - тихо произнес Борис, боясь нарушить гармонию этих непонятных, но живых существ, движение которых, как он уже понял, было согласовано до мельчайших микрон.
 Каждая точка, каждая ниточка, или причудливая спираль выполняли свое назначение в этом фантастическом мире.
- Скажи, как ведут себя гены зла рядом со спиралью, напоминающей по форме цифру три?
- Они как будто прилипли к ней, - ответил Борис, затаив дыхание.
- Прекрасно. Это то, что нам нужно. Теперь можешь на время снять очки.
Борис снял очки, осмотрелся вокруг, и его рука снова машинально потянулась к глазам.
- Э нет, очки положи в футляр. Сейчас сделаешь перерыв на три часа, а потом снова понаблюдаешь полчаса, и так в течение двух дней. Если вдруг заметишь, что гены зла отделились от спирали, немедленно сообщи мне.
- Ты же сказал наблюдать нужно минут тридцать, а я смотрел не больше пяти минут.
- Это тебе так кажется. Чтобы ты впредь воспринимал реально время, будешь пользоваться вот этим брелком, - и Роман дал Борису светящийся брелок в форме кузнечика.
После того как ты начнешь очередной осмотр, ровно через полчаса он напомнит тебе о времени.

В течение двух дней Борис с интересом наблюдал за фантастической картиной жизни клеток. Он забыл обо всем и о Нине, и о Дрезонде, и даже о Денисе, хотя до этого звонил ему по нескольку раз в день.
Гены зла за время наблюдения ни на секунду не отрывались от спиралей, напоминающих цифру три. О чем Борис и доложил Дрезонде, как только она появилась в лаборатории.
И Дрезонда, и Роман остались довольны докладом Бориса. Дрезонда предложила Борису, чтобы он сообщил Кириллу Семеновичу о его выписке.
- Борис, иди, сообщи Кириллу Семеновичу, что он сегодня же может покинуть стены лаборатории. Поздравь его с успешно проведенной операцией и передай от меня вот эту записку.
 Через три часа будем оперировать Кита. На этот раз ты будешь наблюдать за ходом операции в очках. Надеюсь, что в этот раз для тебя многое станет ясным.
Находясь под впечатлением того, что ему пришлось увидеть за эти дни, никого и ничего не замечая, отправился в палату к Кириллу Семеновичу.
- Борис Никифорович, что это Вы проходите мимо и не замечаете меня, - услышал он кокетливый голос Нины.
Борис обернулся на голос и увидел Нину. Сердце его радостно забилось. На задний план сразу же отошли все испытания и операции.
 

Глава 65


Он подошел к ней, смело протянул руку, чтобы поздороваться, ее бархатные, нежные пальчики всколыхнули в нем, ранее никогда не изведанную бурю страсти, нежности. Борис вцепился в них, пожирая ее глазами, и с придыханием произнес:
Уйдем отсюда.
- Молодой человек, что это Вы себе позволяете? - услышал он из-за спины грозный голос Кирилла Семеновича.
Нина резко выдернула свою руку и со словами:
- Кирюша, ну что ты зайчик мой, мы просто поздоровались, - заспешила ему навстречу.
Борис стоял на месте, не смея, пошевельнутся, надеясь продлить то наслаждение, которое он испытал, когда держал ее шелковистые пальцы в своих руках и смотрел в ее миндальные, бездонные глаза.
Истома, которая пронзила его, еще по-прежнему присутствовала в нем и медленно, по каплям покидала его тело, оставляя надежду на скорое возвращение.
Нужно было, во что бы то ни стало взять себя в руки и спокойно сообщить Кириллу Семеновичу, что он может ехать домой.
Собрав всю свою волю в кулак, Борис направился в его сторону и не глядя на больного, выпалил:
- Кирилл Семенович, я Вас поздравляю, операция прошла успешно, и Вы можете сейчас же ехать домой.
- А что Александра Никифоровна не придет со мной проститься? – с нескрываемым недовольством спросил он.
- Она сейчас готовится к срочной операции, и просила передать Вам записку, - спохватившись, ответил Борис и, вытащив из кармана халата записку, о которой забыл, поспешно протянул ее Кириллу Семеновичу, старясь по-прежнему не смотреть ему в глаза.
Кирилл Семенович быстро пробежал глазами записку, слегка ухмыльнулся при этом, и резко ответил:
- Можете передать Вашей сестре, что я свое слово всегда сдерживаю. А теперь извольте покинуть нас и дать возможность спокойно собраться.
Ни слова ни говоря Борис направился в кабинет к Дрезонде. По дороге ему встретился Роман.
- Ты чего такой взъерошенный? – спросил он.
- Не знаю, что тебе и сказать. Влюбился что ли. Представляешь, раньше я никогда не обращал внимания на женщин. Был полностью поглощен учебой и работой, а вот увидел Нину, так прямо бес в меня вселился. Растворяюсь в ее глазах и забываю обо всем на свете. Вот и сейчас прямо на глазах у ее любовника хотел сбежать вместе с ней. Ему естественно это не понравилось. Боюсь, он доложит об этом Дрезонде. Рвет и мечет.
- А где он сейчас?
- В палате, собирается домой.
- Ты иди сейчас к Дрезонде, через два часа будем оперировать Кита, а я постараюсь смягчить его гнев.
Роман, как только вошел в палату очень любезно поздоровался с Кириллом Семеновичем и попросил Нину, с которой уже встречался в этот день, оставить их ненадолго наедине.
Как только они остались одни, он постарался загладить напряженную обстановку, вызванную не совсем тактичным поведением Бориса.
- Кирилл Семенович, извините Бориса за столько бестактное поведение.
- А причем тут Вы? Почему Вы просите за него извинение?
- Понимаете, в этом частично есть и моя вина.
- Можно ближе к делу.
- Дело в том, что несколько дней назад я сделал Борису точно такую же операцию, как и Вам. У него, в отличие от Вас, операция прошла не настолько удачно. И то, что он так внимателен к Нине и не только к ней, а ко всему женскому полу, это результат послеоперационного осложнения. Уверяю Вас, это быстро пройдет. Недели две, три и все станет на свои места. Борис будет таким же, как и прежде, а он к Вашему сведению, до операции вообще не интересовался женским полом.
- Это его проблемы, - пробурчал Кирилл Семенович. Передайте ему, чтобы он не подходил к Нине, иначе дело будет иметь со мной. Я не люблю шутить.
- Кирилл Семенович, вот с угрозами надо быть осторожней, не забывайте, какие осложнения могут быть и у Вас после операции. Одна только мысль об убийстве и Вас нет в живых. Помните об этом. До свидания, я должен идти.
- Всего хорошего.
Роман поспешил в кабинет, где его ждали Дрезонда и Борис, а Кирилл Семенович стал поспешно собирать свои вещи, впервые пожалев, что согласился на такую операцию.
Ему стоило больших усилий сдерживать свой гнев.
 Давая согласие на операцию, он думал только о том, как обезопасить себя от конкурентов, не подозревая о том, что ему придется полностью менять свою жизнь и отказаться от дурманящего, согревающего душу и тело, приводящего в восторг, пьянящего чувства власти и расправы над неугодными ему людьми.
Поэтому домой он возвращался злым и раздраженным.
- Милый, что с тобой? Тебе не здоровиться? Или ты обиделся на меня.
- Отстань, - отмахнулся он от нее, как от назойливой мухи, продолжая мысленно ругать себя за то, что дал согласие на операцию.
 Его крутило, выворачивало изнутри.
- Почти как ломка после наркотиков, - подумал он.
- Что это с ним? - думала Нина. За ней и раньше ухлестывали довольно откровенно его же знакомые и друзья, но он никогда так близко не принимал это к сердцу. Напротив, он умилялся их выходкам, а потом с упоением рассказывал ей, как жестоко они поплатились за свою вольность.
Немного успокоившись, Кирилл Семенович достал переданную ему Борисом записку и, отдав ее Нине, распорядился:
- Сегодня же отправь на этот счет, указанную сумму. Деньги возьмешь в маленьком сейфе.
Он во многом доверял ей, потому что был уверен, что Нина, боясь за свою жизнь и жизнь ребенка, никогда не посмеет противиться ему. Ибо она прекрасно знала, как быстр и жесток он на расправу.
- А что если она узнает от Бориса, что после операции он для нее не опасен? – как огнем обожгла его мысль. – Надо немедленно отправить ее месяца на два к маме в деревню, пока у этого психа отпадет всякая охота заглядываться на баб, - решил он.
Поэтому, как только они приехали домой, Кирилл Семенович заявил Нине, что в целях безопасности ей нужно немедленно уехать к маме вместе с ребенком месяца на два, на три.
- Я согласна. Мне нужно на сборы три дня, - не задавая никаких лишних вопросов, тут же согласилась Нина.
- Почему так много? Разве нельзя поехать завтра, - Кирилл Семенович уже начал подозревать ее.
- Мне бы хотелось купить подарки маме и всем родственникам. Да и сын не совсем хорошо себя чувствует. Пусть он немного окрепнет перед дорогой.
- Хорошо, - согласился Кирилл Семенович, еле скрывая свое раздражение. А про себя подумал:
- Ну что ж мои мальчики будут тщательно следить за тобой все это время, и не дай Бог обмануть тебе меня.

Глава 66


За то время пока они жили вместе с Кириллом, Нина привыкла не задавать вопросов и всегда беспрекословно выполняла то, что приказывал он.
Она понимала, что Кирилл не остановится ни перед чем, если почувствует, что она изменяет ему или заподозрит ее в связи со своими врагами.
Нина старалась не вникать в его дела. Наоборот, она делала все для того, чтобы свести к минимуму свое присутствие в кругу его друзей, дабы не слышать их разговоров, а значит и не владеть, в целях своей безопасности, не нужной информацией.
Она понимала, что хотя Кирилл Семенович занимает ответственный пост и является уважаемым человеком в обществе, на самом деле он настоящий бандит и убийца.
Однажды Нина проявила чрезмерное любопытство и чуть не поплатилась за это жизнью.
Потом постепенно свыклась с мыслью о том, что живет под одной крышей с убийцей, и даже была благодарна Кириллу за то, что он когда-то вытащил ее из городских развалин и в буквальном смысле слова спас от смерти, и поэтому всячески старалась ему угодить.
Собственно все это время, пока они были вместе, у него не было ни малейшего повода для подозрений ее в непорядочности.
 Сегодня впервые он был разгневан и раздосадован. Его бесило не то, что Борис так бесцеремонно смотрел на нее. Напротив, он привык к тому, что мужчины буквально пожирали ее глазами, это ему льстило в какой то мере.
 Контроль над собой он потерял только лишь по той причине, что она не оставила без внимания его ухаживания. Это он почувствовал сразу.
Нина сама поняла это и с удовольствием согласилась уехать в деревню, чтобы избежать гнева Кирилла. Она не любила его, но ей было с ним хорошо. Она была за ним как за каменной стеной в хорошем смысле слова.
Из памяти еще не стерлись те дни, когда ее имел всякий, кто хотел, и при этом унижал так, что она стала уже забывать о том, что она человек.


Глава 67


Несколько лет тому назад оставив ребенка на попечение матери, она уехала в Москву на заработки. Прочитала объявление в газете, что в один из многочисленных клубов Москвы требуется танцовщица, и решила сначала заработать деньги, а потом забрать к себе сына.
Что-что, а танцевать она умела. Причем танцевала так, что заводила всех мужчин с полуоборота. Она выводила такие па, что устоять от соблазна было трудно.
Так произошло и с Володиным отцом.
 В один из вечеров, она в полной уверенности, что в доме никого нет, танцевала для Володи свой новый танец.
 Несмотря на то, что он был моложе ее на два года, Нина любила его и ценила его мнение. Первым ее зрителем всегда был он.
 Как правило, Володя всегда давал самую высокую оценку ее мастерству, которая выражалась долгим и страстным поцелуем.
Но на этот раз первым оценку поставил его отец, который, как только она закончила танец, с громкими аплодисментами и криком:
 - Браво, - появился из-за двери своего кабинета.
Нина и Володя растерялись от неожиданности.
- Пап, а ты что все это время подсматривал? – с возмущением выпалил Володя.
- Не подсматривал, а любовался. Это, я скажу тебе, совершенно разные вещи. Не мог же я нарушить такой грациозный танец, своим нелепым вмешательством.
Он отвечал Володе, а сам все это время не сводил глаз с разгоряченной танцем Нины. Она была прекрасна. Ее грудь, от возбуждения поднимаясь и опускаясь, как кузнечные меха, разогревая Степана Валерьевича давно забытым чувством страсти.
Нина впервые ощутила на себе испепеляющий, страстный взгляд мужчины, раздевающий ее с головы до ног и сгорающий от желания овладеть ею.
Ей это понравилось, она кокетливо ответила на его взгляд, чем окончательно лишила Степана Валерьевича сна и покоя.
Он прекрасно понимал, что она еще ребенок, школьница, тем более любимая девушка его сына. Но страсть заглушала все разумные рассуждения и постепенно разъедала его изнутри.
Он не мог спокойно работать, все валилось из рук. С нетерпением ждал, когда она вновь придет к сыну в гости, и как только она переступала порог их дома, он ни на минуту не выпускал ее из виду, всячески стараясь удержать их подольше дома, а жену, наоборот, отправить куда-нибудь по надуманным и необязательным делам.
Володю это стало раздражать. Однажды он не выдержал и с раздражением сказал:
- Пап, ты, что не был молодым? Неужели непонятно, что нам хочется побыть одним. Если хочешь, чтобы мы были дома, иди вместе с мамой, помоги ей, наконец. А то отправляешь ее из дома под всяким предлогом, а сам остаешься в качестве надзирателя. Тебе самому не противно?
- Хорошо, я уйду. Буду через два часа, принеси мне зонт, небо что-то заволокло все, - сказал он, выглядывая в окно.
Володя ушел в его кабинет за зонтом, а Степан Валерьевич, схватив Нину за руки, страстно зашептал:
- Через полчаса жду тебя у ивы над озером.
- Пап, а зачем тебе зонт, сходил бы за мамой к тете Варе, чайку попили бы, поболтали, - выйдя из кабинета и протягивая отцу зонт, посоветовал Володя.
- Нет, я хочу побыть один. Заодно пройдусь, окину без посторонних хозяйским взглядом мастерские, а потом и на ферму заскочу. Ты же знаешь неожиданный приход руководителя, самый надежный метод проверки подчиненных.
Степан Валерьевич ушел, а минут через пятнадцать Нина заявила:
- Ой, Володя, я совсем забыла, мама же просила сегодня помочь ей по хозяйству. Ты не обижайся, но если я не приду, она меня потом будет держать в ежовых рукавицах. Ты же ее знаешь, какая она у меня строгая и непримиримая.
- Надо, так надо, - разочарованно протянул Володя. – Зря только отца выпроводил. Не могла раньше, что ли сказать.
- Ну, миленький мой, прости, пожалуйста, я завтра пораньше приду – и, чмокнув его в щечку, она опрометью выбежала из дома.
До самой ивы она неслась, боясь остановиться, как будто какая сила гнала ее туда.
 Нина, понимала, что если она остановится, то дальше уже не пойдет, важно найти в себе силы и остановиться. Она чувствовало, как кто-то невидимый подталкивает ее вперед, от этого становилось одновременно и страшно и загадочно.
- Может это и есть любовь? Когда ты не подвластна самой себе и совершаешь поступки вопреки всякого здравого смысла, - думала она.
Степан Валерьевич ждал ее у ивы, сгорая от нетерпения, но в тоже время ругал себя, на чем свет стоит:
- Старый осел, что ты делаешь. Еще есть время, уйди, не доводи себя до греха.
 Но плоть горела, требовала, жаждала близости с молодым, бархатным, нежным телом. Ноги примерзли к земле и не давали ему сдвинуться с места.
Он прекрасно осознавал, что абсолютно не любит эту бесстыжую, красивую, похотливую девицу и от этого ему становилось еще нестерпимей.
 Ради того, чтобы утолить свою неуемную жажду страсти и погасить ее целительным напитком из этого хрупкого сосуда, он готов был исковеркать жизнь и себе, и сыну, и жене.
Нина подбежала к нему, на мгновение посмотрела в его глаза, и он снова увидел в них неуемную сладострастную похоть. Это грубо-чувственное половое влечение с ее стороны приводило в недоумение и бешенство.
Откуда у такой юной девушки, совсем еще девочки столько страсти и бесстыдного зова самки? - задавал он не раз себе вопрос, но плоть, которая не давала спокойно жить, лишила сна, работы, пищи, взяла верх над разумом, и он бросился к ней, забыв обо всем на свете.
Она буквально сбила его с ног. Это были ласки не юной, неумелой девушки, а зрелой, познавшей все тонкости любовных утех женщины.
Степан Валерьевич, несмотря на то, что уже двадцать лет был в браке и имел любовные связи на стороне, даже и предполагал, что до такого блаженства могут доводить женские ласки.
 Он в буквальном смысле слова то умирал, то вновь воскресал, испытывая не сравнимое ни с какими земными благами блаженство.
 В какие то секунды ему казалось, что его душа отделялась от тела и парила в облаках рядом с такой же ненасытной, сгорающей от страсти, умудренной опытом женской душой.
И Нина, и Степан Валерьевич охладели как-то слишком резко друг к другу, буквально в одну секунду.
 Было уже далеко за полночь, вокруг стояла кромешная темнота, хоть глаз коли. Нина вдруг в страхе отпрянула от Степана Валерьевича и разрыдалась громким, пронзительным плачем.
Он сразу весь обмяк и почувствовал, как постарел в одну секунду. Резкая боль пронзила сердце.
- Что я наделал? - подумал он, шаря в темноте рукой, чтобы успокоить плачущую навзрыд Нину.
- Не прикасайтесь ко мне, - с отвращением крикнула она, и, вскочив, в страхе побежала от него прочь, как от бешеного пса.


Глава 68


Больше Нина никогда не приходила к ним домой.
 Володя ходил злой и настороженный.
 Степан Валерьевич долго мучился в догадках, что же за человек эта Нина. Почему она так страстно жаждущая его, во всяком случае, об этом очень ярко говорили ее глаза, так резко охладела к нему.
Да признаться он и сам не испытывал к ней прежней страсти. Дней через пять после их близости он встретил ее случайно на дороге, когда проезжал мимо, осматривая, как идет уборка зерновых на совхозных полях.
Она стояла у обочины дороги, обняв одиноко стоящую березу.
- Что она тут делает? Меня что ли ждет? – подумал Степан Валерьевич и нехотя подъехал к ней.
Она стояла спиной к нему и даже не пошевелилась, когда машина остановилась почти рядом с березой.
- Нина, ты меня ждешь? - раздраженно спросил он.
Нина, очнувшись от своих тяжелых мыслей, резко повернулась к нему, и он увидел перед собой глаза взрослого ребенка, наполненные болью, обидой и ненавистью к нему.
 Ни намека на выражение, каких либо плотских чувств. Это были больные глаза невинной девушки, которая с ненавистью смотрела на своего насильника.
- Зачем Вы преследуете меня? - гневно бросила она ему в глаза. – Я Вас ненавижу и проклинаю тот день, когда Вы прикасались ко мне своими гнусными, грязными руками.
- Ты же сама хотела этого, - пытаясь оправдаться, промямлил, ошарашенный ее поведением Степан Валерьевич.
- Я??? Да я же еще совсем ребенок. Я не могу понять, как все это произошло. Мне кажется, что Вы меня загипнотизировали.
- Нина, опомнись, что ты говоришь. Мы оба этого хотели. Нет, я, конечно, понимаю, в том, что произошло моя вина. Я должен был, как взрослый мужчина, сдержаться. Прости меня. Обещаю больше никогда этого не повториться.
- Ах, не повториться, - закричала разъяренная Нина. А то, что Вы надругались надо мной, девственности меня лишили, это как по Вашему должно остаться без наказания. А в тюрьму Вы не хотите сесть. Или надеетесь на свою безнаказанность.
И она разрыдалась как ребенок, у которого только что отняли любимую игрушку.
Степан Валерьевич молчал. Он не понимал, что происходит.
- Нина сама хотела с ним близости, ее глаза откровенно говорили о страстном желании любить его как мужчину. А сейчас эти угрозы. Что происходит, в конце концов? Может она, специально затеяла это все, чтобы его посадить. Но зачем? Кому это нужно? Володе? Зачем? – мысли одна страшней другой заполнили его сознание, беспорядочно сменяя друг друга.
- Нина, скажи, чем я могу искупить свою вину? – с надеждой в голосе, спросил Степан Валерьевич.
Она сразу стихла, потом, немного помолчав, посмотрела на него в упор, но уже не взглядом растерявшегося ребенка, как было всего минуту назад, а взглядом разъяренной, опытной женщины, заранее приготовившейся к мести:
- Ты будешь мне платить, - резко и в тоже время с холодной, стальной ноткой в голосе, произнесла она.
Перед глазами Степана Валерьевича стояла уже не испуганная школьница, а умудренная опытом и обозленная на всех мужчин женщина.
- Хорошо, сколько? - покорно согласился он, где-то в глубине души понимая, что все, что сейчас происходит, не обошлось без вмешательства третьих, пока не известных ему лиц.
- Я хочу родить от тебя ребенка и не посажу тебя только при одном условии, ты не будешь скрывать от своих близких, что это твой ребенок и будешь мне платить столько, сколько я скажу и тогда, когда мне это будет нужно.
Степану Васильевичу ничего не оставалось делать, как дать согласие.
Нина и сама не понимала, что с ней происходит. Временами на нее накатывало и она чувствовала, как кто-то невидимый буквально проникал в ее мозг, в ее сознание. Повинуясь его воле, она вытворяла такое, что когда приходила в себя, ей просто не хотелось жить.
 Не раз пыталась покончить с собой, но этот кто-то всякий раз, когда она была уже на волосок от смерти, не давал ей уйти из жизни, заставляя снова и снова терзаться от неизвестности и мучиться от содеянного.
Нина часто вспоминала до мельчайших подробностей тот день, когда Володин отец впервые посмотрел на нее с вожделением, а она, как он потом утверждал, ответила ему тем же.
Ничего такого, что могло бы привлечь ее внимание, не было. Кроме одного.
 Мама пришла в тот день с работы очень возбужденной. У нее буквально все валилось с рук, и она постоянно повторяла:
- Ну и тихоня. Не зря говорят, в тихом болоте черти водятся. Не девчонка, а сатана в юбке.
Нина помнит, перед тем как уйти к Володе, она села с мамой выпить чаю и заодно поинтересовалась у нее, кто это сегодня так отличился в школе, что она целый день не может успокоиться.
- Да Сашка наша отличница и гордость, тихоня такая, скромница. А сегодня так меня отчитала, что у меня до сих пор внутри все колотится. Я ей это так не оставлю.
Как только она произнесла это, кружка с горячим чаем, почти что с кипятком, выпала у нее из рук прямо на обнаженную грудь. Мама сидела за столом в платье с глубоким декольте.
Прасковья Киреевна дико закричала, Нина бросилась к аптечке за лекарствами, чтобы обработать ожог и уменьшить боль. Когда мама успокоилась, Нина ушла к Володе.
Вот именно с этой минуты у нее и началась новая жизнь.
Первое время Нина никак не сопоставляла происходящие с ней события с Сашей. Но потом, когда не только по школе, но и по всему селу, начали ходить упорные слухи, что в Сашу, судя по ее поступкам, вселилась нечистая сила, и она, наводит порчу на неугодных ей людей, Нина все чаще стала думать о том, что Саша причастна ко всем несчастьям в ее жизни.
- Она хочет отнять у меня Володю, - решила Нина, зная из Володиных рассказов, что Саша к нему не равнодушна. Бороться с темными силами она не хотела, да и не могла, и поэтому, родив малыша, оставила его матери, и уехала в город, чтобы найти работу, забрать к себе сына и навсегда вычеркнуть из своей жизни и Володю и его отца.
(Продолжение следует)