Черный волк

Гелли, выпрямив спину и сложа руки, смирно сидел за партой. Руки его были ледяными и слабо тряслись, в горле пересохло, в висках стучало, сердце готово было вырваться из груди. Вокруг его парты носились, громко крича, его одноклассники, кто-то у доски придумал устраивать шуточные кулачные бои, все веселились, бегали, прыгали. Только Гелли весь погрузился в себя, пытаясь удержать свое падающее самообладание, но страх с каждой секундой все усиливался и усиливался.
Звонок. Все постепенно приземлились на свои места, тем не менее продолжая шуршать, кидаться бумажками и хохотать.
Стали слышны шаги по коридору. Взяли ручку двери, дернули, дернули слабо, еще раз дернули, и зашел с пачкой тетрадок преподаватель. Настала тишина.
А за окном стоял жаркий полдень конца мая. Небо еще сохранило весеннюю наливающуюся синеву, и по этому бездонному океану плыло солнце, с каждым днем становясь все безумней и белее. На улочках ветер гонял серую пыль и шелестел молодой листвой тополей.
Преподаватель, высокая худая женщина, одетая в коричневую длинную юбку и белую кофту, надела очки в круглой оправе и стала зачитывать итоговые оценки. Гелли был одним из последних.
Гелли был где-то сейчас за пределами своего сознания, но в глубинах своего подсознания. Он судорожно боролся с тем, чтоб его не вырвало. Он боялся этого. Его подсознание уносило его, в далекий край, который он сам выдумал. Это был тропический остров. Белый песок, голубая вода, пальмы, зонтик, лежанка, тень, еда, питье и сон. Про эти острова он еще вычитал в 5 классе, когда они изучали Океанию, и они навсегда стали его мечтой. Или он хотел быть где-нибудь в пустыне Техаса на ранчо и тоже есть да спать.
Черная бездна разделяла Гелли с жизнью.
- Смершевский Гельмут!, -, объявила преподавательница и сделала паузу, вид у нее был торжественный, - Да-да! Это самая лучшая работа! Ни одной ошибки, все чисто! Поздравляю вас отличным окончанием восьмого класса гимназии!
Бездна стала с дном, дно поднималось со скоростью, превышающей скорость света, и наконец оно выстрелило бедным Гелли в светлую и свободную высь.
Бессонные ночи последних дней, повышенная саморазговорчивая замкнутость, деревянная голова,- ничего не стало, все затмила вспышка. И полетели искрящиеся брызги.
*** Александр, -вас тоже поздравляю с отличным окончанием года, и сейчас прозвенит звонок, последний в этом году и все вы пойдете на каникулы, господа, Удачи!, -прозвенел звонок, все с радостью схватили свои сумки и убежали.

*** Александр подошел к своему сотоварищу из параллели Велентину Жисе.
- Ну што, сударь, берем мадеры и на заречную в дом Капустиной? – спросил он у Валентина.
- Ой а нас туда –то хоть пустят, я не знаю, у меня еще седня танцы, - неуверенно промямли Валентин, - может в другой раз…
*** Александр поморщился, сплюнул, и засунув руки в карманы, быстро стал удаляться. Сначала он зашел в лавку купца Овчинникова, купил конфет, фруктов, вина. Потом поймал извозчика и покатил на заречную в дом Капустиной. Там познакомился с некой Кармен. Выпили. Трахнулись.

Не помня себя от радости, Гелли полетел на крыльях счастья домой. Взволнованные матушка и тетушка его уже ждали на крыльце и, узнав результат, кинулись его обнимать и целовать.
Потом приехал батюшка на автомобиле, и они поехали в гости в Вознесенское, к двоюродному брату батюшки, Вознесенскому Аркадию Петровичу, что находилось в десяти верстах от города ***.
Машина неслась по полевой дороге, оставляя длинный шлейф рыжей пыли. С обеих сторон проплывали поля, перелески, деревни.
Гелли только успевал вертеть головой. Он смотрел на своего отца, гордо подставившего свое бледное с тонкими чертами лицо, встречному ветру, на мать, придерживающую шляпку и улыбающуюся. Быстрая езда, ветер, мелькающие поля и леса, небо привели Гелли в сильное возбуждение. Почувствовав наконец-то освобождение от серых гимназических будней, он дал волю своему рождавшемуся либидо. Тело приобрело странную легкость, сердце забилось сильнее, некая сладость растекалась внутри. Гелли почувствовал, как его пенис наливается кровью.
Подъезжая к Вознесенскому, въехали в бор. С обеих сторон дороги стояли высокие мачтовые сосны, солнечный свет освещал их стволы и верхушки крон, придавая их угрюмости больше ярких, контрастных красок. Внизу же был полусумрак, тишина и покой.
- А Константин Александрыч, помните здесь несколько лет назад немцы колесо меняли? – спросил у отца водитель – Савельич.
- Конечно помню, Василий, я тогда навел справки, у них был автопробег, - ответил отец .

Машина выехала из бора, переехала через мост речушку, и поднявшись на холм, въехала в Вознесенское. Усадьба Аркадия Петровича находилась в самом конце главной улицы и представляла собой двухэтажный особняк с мезонином, окруженный со всех сторон полудиким, полузапущенным садом.
Въехали во двор, поехали по песчаной дороге мимо неработающего фонтана и подъехали к крыльцу. На крыльце уже стояли сам хозяин дома Вознесенский Аркадий Петрович, одетый в белый костюм, его супруга Анна Сергеевна, в длинном платье, их дочь, 16 летняя Маша и дворецкий Егорыч, старичок в темно-зеленом фраке.
Не успели выйти из машины, как Вознесенские кинулись обниматься и целоваться. Гелли впервые увидел Машу, Это была стройная, среднего роста, девочка с русыми волосами и черными глазами. Она, взглянув на Гелли, улыбнулась и состроила глазки. Гелли это как-то сразу насторожило, но уставший учиться мозг отключился, и Гелли стал опять ощущать, что какая-то теплая волна расходиться по телу, и расслабляет его тело внизу. Он уставился глазами в землю и оцепенел. Это чувство приходило второй раз уже за день. Он стал догадываться, как резко меняется все в нем снутри и наружи в эти моменты. Становится сладко, но ощущается тем же подсознанием некий стыд перед самим собой. Он её был младше на два года.
- Гелли! Ну что ты встал как вкопанный! Это же Маша! Вы еще не познакомились?, - подошла возбужденная матушка.
- Маша! Подойди, поздоровайся! – сказала Анна Серегевна.
Маша подошла к Гелли, он краем глаза увидел её глаза, и подал руку, его рука сжалась рукой Маши, он почувствовал чужое тепло и чужую энергию. Оба молчали.
- Ну зачем же так краснеть! Ой он у нас странный, -подливала масла в огонь матушка.
- Так ну все, дамы и господа, обед ждет-с! Прошу! – торжественно произнес Аркадий Петрович.
Шумная компания взрослых со смехом и шутками направилась в столовую. Столовая была вся залита светом, на стенах висели картины, изображавшие пейзажи разных времен года, ружья и рожки. Окна выходили на разросшийся сад, уходивший к реке.
За обедом взрослые пили вино, шутили, рассказывали разные смешные истории.
Маша сидела напротив Гелли и спокойно ела, Гелли, сильно проголодавшийся, забыв все, с аппетитом, но не поднимая глаз тоже кушал.
Его внимание привлек обрывок разговора:
- Вы знаете, это так ново, попробуйте, - советовала Анна Сергеевна отцу, - вот когда он меня связывает, одевает мне на голову мешок и жестко меня имеет, я получаю несравненное удовольствие,
- Анна, но не при детях же, - Остановил ее супруг, - и зачем ты подняла эту тему.
Вознесенская расхохоталась. Егорыч, стоявший в углу, сплюнул и отвернулся к окну.
- Да кстати, Мария, Гельмут, сходите прогуляйтесь, пообщайтесь, поиграйте, - обратилась матушка к ним.
Маша поднялась и направилась к выходу. На Гелли стало опять находить это странное чувство, он медленно поднялся и пошел вслед за Машей. Краем глаза он увидел,как Аркадий Петрович передает какую-то маленькую коробочку с чем-то белым его отцу.
Маша ждала Гелли на улице. Выйдя на крыльцо, Гелли только сейчас разглядел, какой с него открывается вид: серые избы, лозняк, за деревней синие дали и мутный горизонт востока. Новое чувство влилось в него, оно просветляло его и приводило его в состояние легкой эйфории, что-то родное сразу чувствовалось на сердце. Это было противоположное чувство.
- Ну что, Гельмут, пройдемси? – сказала Даша и направилась в сторону сада. Вышли на аллею. По ее бокам росли старые высокие тополя. Ветер приятно шелестел их листвой.
  - Здесь беседка была, - Маша свернула на боковую тропку. Сначала они шли по заросшей тропинке меж зарослями вишни и черемухи, потом пробирались сквозь заросли и очутились в укромном месте. Это была старая сгнившая беседка, окруженная со всех сторон зеленой стеной.
  Маша села и стала расстегивать свое платье. Гелли охуел, себя он не контролировал. Он продолжал спокойно наблюдать за происходившим все более охуевая и охуевая. По части всяких скользких тем, он слышал только от своих товарищей, которые не сильно его превосходили по сведениям. Только *** Александр стал недавно посещать публичные дома. Маша сняла платье, он оказалась в белой сорочке и панталонах. Потом она разделась полностью, встала на четвереньки и раздвинула ноги. Гелии увидел ее молоденькие розовые половые губы и черный кудрявый лобок. Маша засунула палец себе во влагалище и, постанывая стала теребить себе клитор. Потом он села на пень и продолжила свое занятие, на Гелли она не обращала внимания. Гелли обоссался. Он залез к себе в штаны и нащупал слизь, капающую из члена. Понюхал, полизал, не моча. В это время Маша кончила. Она стала быстро одеваться, когда полностью оделась, увидела валявшиеся за пнем панталоны.
 - Не буду одевать, держи на память, - вручила она их Гелли. Дрожащими руками он в них вцепился и спрятал их в карман.
Небо заволокло свинцовыми низкими тучами.

Домой возвращались когда уже стемнело. Машина неслась, рассекая фарами темноту. Восточная сторона неба была подсвечена белым и, то и дело на горизонте сверкали зарницы. Свежий ветер дул из темноты. Отец всю дорогу спал, Гелли, прижавшись к матушке тоже дремал. У него сегодня было много стрессов.
Гелли очнулся среди ночи. Его разбудили вспышки. В дома стояла абсолютная тишина. Он подошел к окну. То и дело молнии освещали несущиеся огромные кучевые облака, которые казались серо-белыми вершинами, уходящими в высь.
Оставшись с самим собой в темноте, в одной ночной рубашке, Гелли опять почувствовал, как некая сладость расползается по его телу. Ему захотелось удовольствия, он жаждал его. Гелли подбежал к свои штанам и достал из кармана скомканные панталоны Маши, Снял рубашку и одел панталоны. Член его уперся в кружевную материю. Тогда Гелли кинулся на постель и стал ласкать свой член, бедра, началась эрекция, расширенными зрачками, дергаясь он уставился в сладкую темноту.
Крупные капли стали ударяться о стекло, загромыхало.
Панталоны Маши Гелли были узки, он подошел к своему письменному столу, достал ножницы и сильно обрезал их. Они теперь прикрывали только один член. Опять Гелли принялся ласкать свое тело, свои оголенные бедры, подступала секунда сладости. Вдруг огненный шар влетел в форточку и взорвался.
Гелли увидел яркий свет, он ощущал полное просветление и эйфорию. Он стал чувствовать, что стремительно падает, немое отчаяние охватило Гелли. Он закричал и очнулся.
Голый, весь в царапинах и грязи, он лежал в овраге. Голова его сильно кружилась. Он приподнялся и увидел догорающие остатки усадьбы Вознесенских.
Гроза только кончилась, было холодно и сыро. Среди уходивших на восток лохматых обрывков туч появилась полная луна. В вышине проступали звезды. Стояла полная тишина. Гелли опять взглянул на подсвеченные лунным эфиром лесные дали, черный горизонт востока, и его опять охватило одухотворяющее и просветляющее взор некое родное чувство.
Гелли осознал свои проступки. Крик отчаяния разнесся на всю округу. Гелли упал на мокрую траву и забился в истерике. Толчки стали сильнее. Руки и ноги его превращались в лапы, удлинялось лицо, проступала шерсть. Через несколько секунд он уже был молодым черным волком. И только сейчас он услышал зов с востока. На прощание своей прошлой жизни, он завыл на луну. Это был вой, нисколько не жалеющий о своем прошлом. На деревне сразу залаяли все собаки.
Закончив выть, Гелли пустился бежать на зов. Ноги сами несли его молодое тело. Сначала он пробежал по парку, пробежал рядом с роковой беседкой, и потрусил через лес.
Эйфория полностью захватила его молодое звериное сознание. Часа через два он выбежал на проселочную дорогу. Яркие фары, Удар. Тишина и покой.
Смерш очнулся. Он лежал посреди дороги. Впереди стояла машина с работавшим двигателем и освещала его фарами. Смерша окружали трое мужчин. У всех у них были длинные волосы, одеты они были в кожаные плащи, черные джинсы и футболки и тяжелые ботинки.
- Вот мы тебя и нашли, Смерш, - сказал один из них и подал ему руку. Смерш поднялся, болела голова, с виска текла кровь. Он присмотрелся – он был того же возраста, в кожаном плаще и с длинными волосами.
- Твоя шляпа, - Смерш взял свою черную кожаную шляпу.
- Держи, подлечись,- весело сказал другой и кинул ему банку. Смерш машинально схватил, открыл крышку, это было пиво, он стал жадно пить.
- Ну все,все поехали,- сказал третий.
Все четверо сели в универсал Volvo и поехали навстречу белеющему и туманному востоку.