Глава 11. Учебе время - потехе час

     Сексуальная жизнь студенчества находилась под официальным запретом и была скрыта от постороннего глаза. Со стороны казалось, что студенты это бесполые существа вроде херувимов, и заняты только учёбой. Но это было далеко не так. Один только Гиви чего стоил! Половой разбойник был едва ли не главной притчей на устах многих студенток. О нем судачили девицы на лекциях, в перерывах и просто так – с кем, когда и сколько раз переспал Гиви.
     Не были святыми и другие студенты. Нет-нет, да и появится среди студенток округлённый живот.
     - Накачали нашу Наташку, - шутили между собой парни.
     На старших курсах решение сексуального вопроса было поставлено на широкую ногу. Многие студенты обзаводились парами и жили нелегально: кто в общежитии, а кто снимал комнату. Многие из этих пар к концу учёбы вступали в брак, но чаще студенческие семьи оказывались непрочными.
     Первокурсникам было тяжелее всего. Они предпринимали пока ещё робкие попытки сблизиться с женщинами, но, получив отказ, надолго впадали в уныние. Не способствовала активности и постоянная перегруженность занятиями.
     Однако половой инстинкт оставался, и каждый удовлетворял его как мог. Больше всех преуспел в этом и стал ещё одним из героев комнаты Валерка, прозванный «Подснежником» за свою подвижность и постоянное желание понравится раньше других. Сначала он обижался, а потом привык и даже стал откликаться на это прозвище. Валерку всё время тянуло к девчонкам как магнитом. Он вертелся перед их глазами, как только они появлялись в поле зрения. Но навязчивость, как известно, дамам не нравится, и Валерка всегда оставался с носом. Однако он не терял надежду и искал, искал объект своей неутолённой страсти. Наконец, такая женщина нашлась; правда, никто из комнаты ни разу не видел её. По рассказам Валерки, это была разведённая «мамуля» - как он её ласково называл.
     В первое время после их знакомства Валерка возвращался в общагу поздно вечером и на вопрос Саввы, где он был, лениво, с растяжкой отвечал:
     - Старик! Что, не видишь? Едва на ногах стою, устал. Где же мне быть? У неё, у мамули!
     - Она тебя хоть кормит? Ты что-то совсем отощал, - под общий хохот бросал реплику с кровати Толик Корабел.
     Валерка не обижался, а лишь также лениво, с расстановкой, позевывая, почти засыпая, отвечал:
     - А как же. Как прихожу, первым делом она ужин готовит. Яичницу с колбасой, борщ со сметаной и мясо, мясо, мясо – на первое и на второе. Ну, а как поем, сами понимаете - постель.
     - А ты не засыпаешь в ней, как сейчас? – опять же язвил Толик.
     - А ты спроси у неё, - и Валерка проваливался в сон.
     Потом Валерик вообще перестал приходить ночевать в комнату. Подождав день-два, ребята стали бить тревогу, поставили в известность коменданта. Тот, выслушав сбивчивый рассказ Саввы, невозмутимо ответил:
     - У бабы он, так что не волнуйтесь. Надоест – придёт… А пока пусть оттягивается, дело молодое.
     - Откуда Вы знаете?
     - Сам позвонил вчера и просил вам передать, что с ним всё в порядке. Он у Надюши, в надёжных руках... Забыл вам сразу сказать, забегался. Так что зря не волнуйтесь…
     И комендант закрыл перед Саввой дверь.
     Савва молча дошёл до своей комнаты, размышляя на ходу: «Это что же получается? Валерка променял учёбу, нас, своих друзей, на бабу? Ну, а если это любовь?» – задал себе вопрос Савва и тут же улыбнулся сам себе. - «Нет, не может такого быть. Любовь это когда ты сам не свой, как в горячке делаешь что-то, а что, толком не осознаёшь». Такое с Саввой уже было. Но так, чтобы втюхаться в женщину лет на 10-15 старше себя? Этого Савва себе представить никак не мог. Да и Валерка не производил впечатления влюблённого. Уставший какой-то, опустошённый – это да. Но чтобы светился или горел от любовной горячки – не было такого…
     - Ну что? – спросили ребята, когда Савва вошёл в комнату. – Что комендант сказал? Где Валерка?
     Вопросы посыпались со всех сторон.
     Савва сел к столу, налил себе целый стакан воды из графина, выпил, отёр губы и молчал, тупо уставившись на графин.
     - Старик, ты не томи нас, - хриплым голосом проворчал Толик Корабел. – Говори, что узнал!
     - Что-то случилось? – участливо задал вопрос Эдик.
     - Да говори ты! Не тяни кота за хвост! – возмутился Паша
     И тут Савва, глупо улыбнувшись, с каким-то совсем несерьёзным выражением на лице ответил:
     - Валерка в надёжных руках, у Надюши.
     - Кто такая? – захрипел на койке Толик Корабел.
     - Да это его пассия, – ответил за всех Эдик. - Он мне говорил о ней. Ей тридцать пять лет, работает инженером на «Светлане». Брюнетка с длинным и тонким лицом, очень красивая, выразительные глаза.
     - А ты почём знаешь? – зарокотал из своего угла Пашка.
     - А я видел у него фотографию этой женщины. В общем, красивая дама.
     - Да все они красивые, пока спят лицом к стенке, - съязвил всё тот же Пашка.
     - Ну не надо так! Я же видел фото – красивая женщина. В таких влюбляются, особенно мальчишки. Вроде Валерки. У нас, помню, была учительница в техникуме. Красивая, незамужняя. Так все парни в неё были влюблены, - продолжал защищать незнакомую ему даму интеллигентный Эдик.
     - Это потому, что на безрыбье и рак рыба, - не унимался Пашка.
     - Это почему же на безрыбье? У нас в техникуме много красивых девушек было. Но всем хотелось почему-то её, - смущённо, словно он говорил на запретную тему, возразил Эдик.
     - А потому, что она могла дать, а другие не могли, по малолетству! Вот и весь ответ. Фрейда читать надо, - загоготал Пашка.
     - Хватит тебе, охламону, всё опошлять, - цыкнул на Пашку Толик Корабел. – У тебя только о сексе все мысли, когда женщину видишь. А я вот верю в любовь, даже платоническую.
     - Это потому, что у тебя, может, не стоит. А мне всё время хочется…
     Пашка хотел ещё что-то сказать, но его перебил Савва:
     - Как в том анекдоте?
     - Это в каком?
     - Да вот в этом. Может, он старый, но я вчера услышал и долго смеялся.
     Савва, не умевший рассказывать анекдоты, всё же решился - уж очень тема подвернулась подходящая. Да и кто его осудит: если что не так, все же свои, поймут.
     - Ну, значит, стоят солдатики на плацу. Командир обходит солдат и остановился около одного из них. Спрашивает, показывая на кусок кирпича, лежащий рядом: «Что ты думаешь, глядя на этот кирпич?» Тот отвечает: «О великих новостройках коммунизма!» «Молодец боец. А ты что думаешь, рядовой Сидоров?» - спрашивает командир следующего бойца. «О бесхозяйственности нашего завхоза, товарищ командир!» «Хорошо!» - похвалил командир. Подходит к бойцу с туманным взглядом: «А ты о чём думаешь, рядовой Иванов?» Тот отвечает: «Товарищ командир! Почему сейчас? Я о нём завсегда думаю!»
     Стёкла в комнате зазвенели от громового хохота.
    
     ***
     Шутки шутками, а спасать Валерку всё же пришлось. В один из февральских промозглых дней в комнату вошла пожилая женщина. Она долго осматривалась вокруг, словно не очень хорошо понимала, куда попала. Потом тихо, но отчетливо спросила:
     - Кто из вас старший?
     - Вот староста комнаты – Евгений, - представил друга Савва.
     - Очень приятно, - кивнула согласно головой женщина.
     Она оглядела Евгения, и, наверное, решила, что этому человеку можно доверять. Протянула ему записку. Женька развернул её и прочитал вслух: «Ребята! Помогите мне вырваться! Я словно в тюрьме! Подробности потом. Мой адрес: ул. Кирочная, д.9 кв.52. Лучше подойти к десяти утра к третьему подъезду и свистнуть три раза. Я услышу и открою окно. Ваш Валера. 12 февраля».
     - Вы где взяли эту записку? – спросил, слегка заикаясь, Женька.
     - С неба упала. Я шла в булочную, вдруг мне под ноги падает комок. Развернула – там вот эта записка и просьба отвезти её по вашему адресу.
     - Спасибо Вам большое. Вы очень помогли нам выручить товарища, - поблагодарил за всех Савва.
     Женщина так же тихо, как и вошла, незаметно вышла из комнаты, оставив ребят бурлящими от всевозможных предложений, как выручать Валерку.
     После долгих споров пришли к мнению, что освобождать Валеру нужно легально. Не через окно и по веревке или через взломанную дверь, а законно, как подобает свободному человеку – через дверь, в присутствии хозяйки. Для этого разработали хитроумный план. Он заключался в том, что Толик Корабел с двумя помощниками под предлогами необходимости выполнения сантехнических работ проникнут в квартиру Надюши, а там будет видно каким образом освободить Валерку. Продумали всё до мелочей. Толик не поленился и сходил в ЖЭК института, взял под честное слово набор инструментов и грязный замусоленный халат. В помощники к Толику определили Савву и Женьку, которых предварительно проинструктировали: кто что должен делать. Провели репетицию и через день нагрянули на Кирочную. Быстро нашли дом 9, третий подъезд, но свистеть не стали и, расположившись в соседнем темноватом подъезде, быстро переоделись. Посмотрев на часы решили, что пора приступать.
     Было около шести вечера. По их подсчётам Надюша должна была вернуться с работы и готовить ужин несчастному Валерке. Это как раз тот момент, когда все отвлечены: Надюша готовкой у плиты, а Валерка в предвкушении еды лежит где-нибудь на диване. Ребята вышли из подъезда: Толик в грязном халате и с инструментами в рваной сумке, двое помощников в нелепых грязных фуфайках, взятых напрокат у Васи коменданта. Ни дать, ни взять сантехническая бригада в лучшем виде. Ещё двое – Эдик и Пашка – остались подстраховывать внизу у подъезда, разыгрывая подвыпивших друзей. Всё это выглядело настолько правдоподобно, что идущие с работы люди не только не обращали никакого внимания на спешащих сантехников, но даже вежливо уступали им дорогу. Все понимали: у кого-то потекло…
     Поднявшись на четвёртый этаж, Толик нашёл 52-ю квартиру и нажал кнопку звонока. Дверь долго не открывали. Видимо, Надюша изучала их через глазок в двери: что за люди пришли к ней. Потом дверь немного приоткрылась, но цепочку хозяйка не сняла. Женский голос из-за двери спросил:
     - Что вам надо?
     - Не видите? Сантехники. Вы залили соседей снизу, - не раздражаясь, спокойно и как-то даже немного устало прохрипел в ответ Толик. – Вот, бригаду вызвали, будем устранять…
     - У меня всё сухо, - последовал неуверенный ответ.
     - У вас сухо, а у соседей вода хлещёт с потолка. Давайте побыстрее, а то платить придётся за повторный вызов – уже вам.
     Дверь, наконец, открылась, и Толик, не обращая внимания на молодую женщину в красивом голубом халате, шагнул в прихожую, оценивая на ходу: где что находится.
     - Ванная вон там, направо, рядом туалет, - заворковала женщина, обдавая Толика ароматом дорогих духов.
     - Понятно. Я пойду в ванную, а вы, - он кивнул друзьям, - на кухню, и посмотрите батареи в комнатах, вдруг где-то подтекает.
     - Да нет же, нет, - стала возражать женщина. – Там всё в порядке.
     - Разберёмся, - прохрипел в ответ Толик. – А Вы, гражданочка, не мешайте нам работать. Ну что стали? – спросил он ребят. – Идите, проверяйте.
     Толик нырнул в ванную. Савва с Женькой, которые заранее распределили роли, пошли дальше: Женька на кухню, а Савва в комнату. Из кухни доносился запах свежепожаренного мяса, заправленного зеленью и луком. У Жени от запаха закружилась голова.
     - Чёрт возьми! От такой жратвы и тётки – убегать? – недоумевал он, осматриваясь.
     Но кроме холодильника, кастрюлей, источающих запахи, от которых текли слюнки, в кухне ничего не было. Правда, насторожил Женьку стол у окошка, накрытый на две персоны, и два стула, стоящие друг против друга. Савва в первой комнатке тоже никого не застал. Двуспальная кровать была тщательно застлана, на столике стояла большая лампа с красным абажуром. «Ну вот оно – рабочее место Валерки», - пролетела мысль у Саввы. Зато в другой комнате, следующей за спальней, он увидел человека, свернувшегося в клубок на диване, лежавшего безучастно, отвернувшись лицом к спинке. Савва сразу узнал в нём Валерку. Савва подошёл к дивану и потрогал Валерку за плечо.
     - Валерка, вставай! Чего дрыхнешь?
     Валерка повернулся, долго и недоуменно смотрел на Савву. Потом вскочил и бросился ему на шею со слезами.
     - Вы пришли? Пришли? Старик… Я так вас ждал!
     Савва как мог успокаивал:
     - Всё в порядке, мы все здесь. Давай одевайся, пойдёшь с нами.
     Но Валерка словно не слышал Савву, он всё никак не мог от него оторваться:
     - Ты только не уходи без меня, Старик, не уходи…
     Его колотило, и слезы сами по себе катились по его щекам.
     - Да ты что? Мы же за тобой пришли! – как мог успокаивал Валеру Савва. – Одевайся и пойдём с нами.
     - Но у меня нет одежды, она всё спрятала!
     - Не переживай, она сейчас всё тебе отдаст, сама – без принуждения. Понял? Не робей, ты же с нами!
     Савва не успел окончить фразу, как позади него в дверях появилась Надюша.
     - Ах вот что за сантехники объявились! Друзья твои? Хорошо! Можешь убираться отсюда на все четыре стороны. Только заплати за съём квартиры и питание.
     Валерка снова затрясся мелкой дрожью.
     - Надя! Мне скоро пришлют деньги, и я за всё рассчитаюсь… - начал он бессвязно бормотать. – Но я у тебя больше не могу! Отпусти меня, пожалуйста, - заплакал Валерка.
     - А я тебя и не держу! Но где твои деньги? Ты второй месяц обещаешь заплатить? – ехидно вопрошала Надюха. – Плати! Плати и иди.
     Из-за спины Нади наконец-то появились Толик Корабел и Женька. Они вошли в комнату и оба, увидев Валеру, обняли его за плечи.
     - Жив?
     - Жеха… Толик… - и Валерка снова заплакал навзрыд, упав теперь на широкую грудь Толика.
     - Вот что, гражданка, - грозно сказал Толик, отодвигая от своего грязного халата Валеру. – Finita la comedia, как говорили древние. Давайте одежду Валерки и не испытывайте судьбу. Нам не до шуток сейчас. Это надо же, до чего парня довела! Ты посмотри!
     Женька взял Валеру за руку и посадил на диван:
     - Успокойся, всё будет о’кей. Без тебя не уйдём.
     - Да ещё как уйдете! Сейчас я милицию вызову, - окончательно придя в себя, заговорила Надюха и подошла к телефону.
     Дорогу ей преградил Савва.
     - Гражданка, давайте по-хорошему разойдёмся. Нам ведь терять нечего. Неужели Вам непонятно, что без Валерки мы не уйдём? Мы для этого пришли. А телефон я вам сейчас дам, но перед этим хочу сделать официальное заявление.
     - Это какое же? – насторожилась Надюха.
     - Вот какое, - Савва посуровел. – Вы, гражданка, не знаю вашей фамилии, но это пока и не важно, заманили несовершеннолетнего молодого человека к себе для вовлечения его в половую связь. Законом это строго наказывается, как вам, наверное, известно самой.
     Савва выразительно замолчал.
     - Как несовершеннолетний? Он говорил, что ему уже двадцать… Да и выглядит он старше… - заволновалась Надюха.
     - Выглядит он старше, правда, но вот его студенческий билет. Видите?
     Женька показал Наде какую-то книжку.
     - А тут дата рождения, - он ткнул пальцем.
     - Но он сам ко мне пришёл, я его не тащила к себе в постель. У меня свидетели есть!..
     - У нас тоже есть свидетели, - не унимался Женька.
     - Кто? Никого у вас нет. Берёте бедную женщину на пушку. Как вам не стыдно! – запричитала было Надюха.
     - А вот это Вы зря разыгрываете из себя обиженную, - продолжал Женька. – Вот доказательство.
     Женька достал смятую бумажку, принесённую незнакомой женщиной к ним в общежитие, и зачитал вслух.
     - Да мало ли что он написал? От оплаты хотел ускользнуть, - перешла было опять в наступление Надюха.
     Тут в разговор вмешался Толик.
     - Ты, я смотрю, ничего не поняла, Надежда. У нас есть свидетели и документы. Сегодня все они будут в милиции, у следователя. Даю пять минут на сбор вещёй Валерки и письменную гарантию, что никто ничего тебе не должен и претензий ни к кому не имеешь.
     Он посмотрел на часы.
     - Время пошло…
     Надежда выскочила из комнаты и вскоре принесла Валеркины вещи и сумку с книгами.
     - Пусть убирается!
     - Вот это правильно, - улыбнулся Толик. – Чего тебе от него надо было? Хлюпик ещё зеленый. Ты меня позови, дело пойдет лучше!.. – засмеялся Толик.
     - Да катитесь вы все, знаете куда?
     - Прошу не грубить. Вот бумага…
     Толик вежливо подал заранее запасённый листок и карандаш.
     - Пишите расписочку.
     Надюха села за стол и, взяв карандаш, быстро что-то написала в листке, отодвинула его от себя и бросила карандаш. Толик взял листок бумаги, прочитал и удовлетворённо хмыкнул.
     - Чудненько. Всё правильно. Только ещё распишитесь и дату поставьте…
     На этом закончилась эпопея любовной связи Валерки с разведённой женщиной-вамп. Уже в общежитии, за чашкой чая, Валерка, успокоившийся и отошедший от потрясений пережитого, рассказал всю историю связи. Познакомились случайно, на трамвайной остановке.
     - Вижу – красивая женщина с сеткой яблок стоит, решил помочь - место уступил. В трамвае разговорились. Я сказал, что студент, скучаю по дому, места себе не нахожу от того, что всё вокруг не так как дома. Живу в общаге. Она молча выслушала, а когда подъехали к её остановке вежливо спросила, не донесу ли я сетку до дома. Если надо она заплатит, а то рука у неё вывихнута и ей трудно нести. Яблоки купила по случаю и не рассчитала, что не донести. Я согласился с радостью. Донёс до дома. А она меня в квартиру пустила, говорит, донеси до места. Ну, в общем, познакомились. Потом стала приглашать меня всюду. Сначала в кино, потом в кафе. Платила за себя сама, я сам за себя… Так прошло недели две. Но потом как-то так само по себе вышло, что я на всю ночь у неё остался. В общем, переспали мы. Мне понравилось, стал у неё почти каждый день бывать. Но это вы и так знаете. Деньги родителей быстро закончились. Послал телеграмму – прислали ещё, но предупредили, что больше у них нет. А меня понесло, стал чувствовать себя суперменом. Вхожу в ресторан, она красивая, стройная, на неё все взгляды, а я – цветы, столик, хорошую закуску, вино, фрукты… Шикую. А на ночь к ней в постель… Какая тут учёба? Всё к чёрту полетело. Но деньги опять быстро кончились, и взять негде. Медаль свою золотую за школу в ломбард заложил, когда последние деньги закончились. Надюха словно этого и дожидалась. «Ладно, - говорит, - не горюй. У меня деньги есть. Дам в долг сколько хочешь.» Я и стал брать. Так постепенно оказался в должниках. Набралось где-то больше трёхсот рублей. Тут она как-то мне и говорит: «Давай, Валерик, - она меня так звала, - переезжай ко мне. Тебе всё равно не на что жить, а так у меня питаться будешь, я и рубашки постираю…» Вот так я и оказался у неё в квартире. Она, как только я зашёл, двери на замок заперла и ключ к себе в карман. Я сначала не понял, а когда дошло, поздно было. Одежду всю забрала под видом стирки и куда-то убрала. Сказала, что отнесла в химчистку. Взамен выдала старый, свой, женский спортивный костюм и тапочки, ни шагу назад. «Вот», - говорит, - «твоя униформа. В ней и будешь по дому ходить». Я говорю: а как же занятия в институте? Меня же искать будут? А Надюха говорит: «Позвони, скажи что в гости уехал или приболел, чтоб, мол, не волновались. А я справку медицинскую для тебя достану. Так что всё будет шито-крыто».
     Толик не выдержал этого горестного рассказа и спросил:
     - И ты согласился?
     - А куда мне было деваться. Она условие поставила: деньги или свобода. А где я мог столько денег взять? Родичам написать стыдно, они и так в долги из-за меня влезли… А тут она предложение сделала, от которого мне трудно было отказаться: пересплю с ней ночь – гасит десять рубчиков. Я прикинул, что за месяц полностью «отработаю» и согласился. Тут-то и началось. Она на работу уйдёт, на столе бутерброд с колбасой или сыром оставит и стакан сладкого чаю, и всё! Кухню с холодильником и продуктами на замок, чтоб я там не командовал и не ел лишние деньги. Днём у меня кроме бутерброда со стаканом чая лишь диван и телевизор. Всё! Хоть волком вой! Балкона, чтобы выйти и у соседей попросить хоть хлеба взаймы, тоже нет. Четвёртый этаж, окна прямо на улицу. Да вы и так знаете. Можно было бы спуститься по веревке, но мне негде было её взять. А потом, я высоты с детства боюсь. Телефон отключала и тоже в кухню под замок прятала. Вечером приходит, сразу же на кухню: жарит, парит, варит. Ужин готовит – первое, второе, третье, фрукты, кофе, сок. Ешь не хочу. А много ли за раз съешь? Хоть и с голодухи. Но к этому привыкнуть всё же можно. Зато после ужина в постель: деньги отрабатывать. И за ночь раза два-три поднимает. Я говорю: «Мы так не договаривались, чтобы каждый час с тобой спать». А она смеётся: «Я же за ночь тебе плачу, а не за раз…» После такой нагрузки всё, что съел, улетает. Утром голодный и спать хочется. Через две недели чувствую, что не выдержу. Отощал так, что трусы спадать на бёдра стали. Подумывал руки на себя наложить, но родителей жалко. Из-за какой-то шалавы повеситься – стыдоба. И решил я, ребята, бежать. Как «Кавказский пленник», помните у Толстого есть такая повесть?
     - Помним, помним, - подтвердил Савва. – Только там война была. А тут – в центре большого города, можно сказать прилюдно, сидит человек взаперти и сделать ничего не может. Да я бы!..
     Савва хотел что-то ещё сказать, как бы он поступил в этом случае, но Толик Корабел прервал:
     - Да погоди ты, Старик. Ясно, что ты бы смог. Давай послушаем Валерку, что он придумал. Интересно же.
     Валерка снова сосредоточился, будто бы он ещё там, в западне у Надюхи.
     - Ну вот, думал-думал, придумал. Стал писать записки и кидать их в форточку прохожим под ноги. Ну, сами знаете о чём я там писал. Неделю кидал, пока бабуля какая-то не подобрала. Другие или ногой откинут, или поднимут, посмотрят, что не деньги, и отшвырнут в сторону. Как-то две школьницы подняли, прочитали, у виска повертели пальцем, посмеялись и ушли. Ну, а у меня со здоровьем всё хуже и хуже. Потенция пропала, не стоит хоть плачь. А Надюха кричит – чем теперь отрабатывать будешь? Но на время оставила меня в покое и разрешила есть днём. Оставит кусочек колбасы или сыра, хлеба с маслом, сахар, чай. Но я уже привык голодать, ничего не хочу. Лежу в прострации. Надюха забеспокоилась, врача вызвала, о чём-то с ним шепталась. Тот уколы назначил, показал Надюхе как делать. Та и стала мне в зад колоть. Сидеть на твёрдом не могу…
     Валерка схватился рукой за зад.
     - До сих пор болит. Ну, а остальное вы знаете сами.
     - А от чего уколы-то были? – не выдержал Эдик.
     - От чего, от чего… А то не понял, - загудел Толик. – Потенцию поднимать. - А сам-то как думаешь, - спросил он Валеру.
     - Наверное после них опять аппарат заработал. Я попытался скрыть, а Надюху не обманешь. Разденется передо мной, а он, подлец, встаёт, - закончил под общий взрыв хохота Валерка. – Ладно вам гоготать-то. Если бы вас каждого туда, на моё место…
     - А я уже себя предложил, - вытирая слёзы от смеха, прокричал Толик Корабел.
     - А я бы её за одну ночь так уделал, что сама бы сбежала, - пробасил Пашка. – С твоим аппаратом на такой станок, как Надюха, ясно дело не выдержишь.
     - Мы подтвердим, - хохотал Савва. – Когда Пашка в бане раздевается, там все банщики сбегаются посмотреть на чудо природы.
     Но тут Пашка засмущался:
     - Да ладно вам зубоскалить. Я так… пошутил, а вы серьёзно.
     - И мы, Пашенька, тоже пошутили, - всё ещё не отойдя от смеха, прогоготал Толик.
    
     ***
     История, случившаяся с Валеркой, стала той невидимой чертой, что навсегда провела для Саввы грань между желанием переспать с женщиной и тормозом в голове, а стоит ли это делать. Часто побеждал тормоз, а желание куда-то исчезало, когда он вспоминал Валерку из далёкого студенческого братства.
     Валерка, несмотря на пропуски и опоздания, каким-то чудом сумел сдать и вторую сессию, хотя и с отработками. А потом успешно закончил институт. После первого курса, когда комната общежития была расселена, их пути-дороги разошлись, они почти что не встречались. Так, изредка столкнутся где-нибудь в институте. «Привет». «Привет. Как дела?» «Ничего. А у тебя?» «Тоже все нормально. Ну, пока». А потом окончили институт и вовсе потеряли друг друга из виду.
     Встретились они случайно, лет пять-шесть назад. Савва Николаевич летел на международную конференцию в Стокгольм и сидел, коротая время, в кафе Пулковского аэропорта. Заказав чашечку кофе и пару сосисок, Савва Николаевич любовался пейзажем за окном. Начиналась весна, появились первые проталины в набухшем и почёрневшем, словно свинец, снегу, и первые, пробивающиеся к солнцу травинки. И еще он увидел как две жирные вороны не могли поделить добытый где-то кусок пирога и спорили на своём гортанном вороньем языке, сидя возле пирога и не давая друг дружке клевать. «Ну словно люди! Нашли даром, а разделить между собой не могут», - подумал Савва Николаевич. Тут откуда ни возьмись прилетел старый ворон. Он, недолго думая, стукнул по голове одну ворону, потом другую. Те с криками возмущения отлетели. Ворон же как ни в чём не бывало стал медленно клевать сердцевину пирога, а когда всё вкусное склевал, взмахнул мощными крыльями и улетел. Воронам ничего не осталось, как молча склевать остатки.
     «Вот она, наглядная картина жизни», - опять подумалось Савве Николаевичу. Но тут его мысли неожиданно прервал подсевший к нему за столик солидный мужчина с аккуратной бородкой, в хорошем кожаном пальто и с кейсом, который он поставил рядом на стул. Мужчина бесцеремонно, долго и внимательно смотрел, как Савва Николаевич ест сосиски, запивая их кофе, а потом выдал:
     - Старик! А ты почти не изменился!
     Савва Николаевич поднял глаза на нахала-незнакомца и, желая выиграть время и правильно оценить ситуацию, как можно медленнее ответил:
     - Это вы мне сказали?
     - А кому же ещё? Тут кроме нас с тобой никого нет, - засмеялся незнакомец.
     - Странно, - пожав плечами и допивая кофе, ответил Савва Николаевич. – Во-первых, я думаю, что не старше вас, а во-вторых, с чего это вы со мной на «ты»?
     - Да полно тебе, Савва. Ты что, действительно меня не узнаешь? – теперь уже удивился незнакомец.
     - Нет, - искренне ответил Савва Николаевич.
     - Во даешь! Что время с нами делает, - не унимался незнакомец. – Ну посмотри повнимательней! Куракина дача, общага, десятая комната. Ну, ну? Вспоминай!
     Незнакомец аж лёг на стол, подставляя всего себя для изучения.
     - Нет, не могу точно сказать, кто Вы. Не вспомнить, - нерешительным голосом ответил Савва Николаевич.
     - Да Валерка я! Ты что, Старик, совсем всё позабыл? А мне все наши ребята снятся, и ты тоже. Иногда проснусь среди ночи и плачу. Тоска такая, хоть вешайся…
     Незнакомец, как бы в подтверждение сказанному, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, а когда открыл их, то они показались Савве Николаевичу влажными от невольно набежавших слёз.
     - Валерка?.. – удивлённо выдавил из себя Савва Николаевич. – Никогда бы не подумал, что это ты. Это же сколько лет прошло?
     - Без малого сорок, - ответил тот.
     - Да… Что с нами делает жизнь, - закивал головой Савва Николаевич в знак согласия.
     Потом он встал из-за стола и подошёл к Валерке. Тот тоже вскочил на ноги, они крепко обнялись.
     - Ну здравствуй, Валера.
     - Здравствуй, Савва.
     Через несколько минут они уже сидели за столиком, заказав по рюмке коньяка, и говорили, говорили, говорили, не переставая:
     - А помнишь…
     - Погоди, неужели это был я…
     И всё в том же духе. Выговорившись и отойдя от первого восторга непредвиденной встречи бывших студентов, они оба успокоились. Разговор вошёл в привычное для их возраста русло: как жил эти годы, чем занимался, кем стал?
     Савву Валерка интересовал больше, чем ему это казалось. Неужели это тот самый Валерка, неудавшийся жених, едва-едва удержавшийся в институте, сидит перед ним - мужчина в полной красе, и даже в чертах его нет ни намека на бурное прошлое. Всё в нём солидно: от дорогого костюма строгого тёмного цвета до итальянских штиблет и дорогих часов «Ролекс» на запястье.
     - Ну ты же знаешь, Савва, в студенчестве у меня всё было не просто. Но перебесился, стал потихоньку навёрстывать упущенное. На шестом курсе перед распределением женился. Жена – ленинградка, с высшим образованием. Меня, естественно, оставили работать в Питере. Попал на кафедру соцгигиены в ординатуру. Сначала работа мне не понравилась, а потом привык. В каждом деле, как ты знаешь, есть плюсы и минусы. Плюсов для меня во всяком случае оказалось больше. В общем, остался, закрепился. Через три года защитил кандидатскую. Тут уж дело пошло, как по маслу. Предложения посыпались отовсюду. Выбрал должность врача-инструктора в Управлении здравоохранения Смольнинского района и там стал, как сейчас говорят, делать карьеру. Сначала инструктор, потом заместитель заведующего отделом, ну, а потом дошёл до заведующего отделом по общим вопросам. Когда началась перестройка со сменой власти в стране, нас всех разогнали. Ушёл в городскую больницу, замом по лечебной работе. Потом перешёл в институт, снова на кафедру, в нашу Alma mater. Дорос до доцента. Но чувствую – не моё, неинтересно работать. Стал искать другое занятие. А тут звонок из мэрии, просят снова на работу. Набрали зелёную молодёжь, а они пороха не нюхали, что к чему не понимают. Учили одному, а на деле другое. Нас, старых кадров, разыскали, уговорили поработать. Сейчас отдел международных отношений возглавляю, по здравоохранению…
     И Валера закончил долгий монолог.
     - А семья есть? – спросил Савва.
     - А как же, как у всех. Есть. Во второй раз женился поздно, почти к тридцати. Сын от первого брака сам уже женат, внук скоро школу закончит. С первой женой развелись через два года. Несовместимость полная. А со второй уже лет двадцать живём, вроде бы всё в порядке, но детей Бог не дал. А у тебя как на этом фронте? Я знаю, что ты женился рано, сразу после пятого курса. Говорили, что у вас и ребёнок родился ещё в студенчестве. О твоих научных достижениях и выступлениях в газетах я в курсе, а вот чем живёшь, кроме работы, не знаю.
     - Да, верно, Валера, ты прав. Мы работаем, чтобы чего-то достичь, а, достигая, вспоминаем: кто я, что со мной, кто меня окружает? И в один прекрасный день понимаешь – прожил ли ты жизнь как положено, с ошибками, удачами, невзгодами, с любовью и утратами или прокоптил небо напрасно. Нет у тебя ни жены, ни любовницы, ни любящих детей, ни друзей, ни просто сочувствующих тебе людей. Все твои достижения напрасны, псу под хвост. Словно ты прожил жизнь лишь для вида и для порядка. Тогда вот и начинаешь ценить простых смертных, которые вроде бы ничего из себя не представляют, а живут счастливо. Конечно, у каждого своё преставление о счастье, но я говорю о простых человеческих понятиях. Так вот, если в этом смысле – то мне повезло, и я всё же счастливый человек. Думаю, что заслуга в этом не моя, а моей жены. Она смогла всё перенести, устояла в житейских бурях и создала тот мир, который называется семьёй. И я благодарен ей. Хотя, сам понимаешь, наша жизнь далеко не безоблачна.
     Савва отпил из бокала и продолжил:
     - В общем я доволен своей семьёй. У меня двое детей, есть внуки, тоже школьники. Жду, когда третий внучок появится. Там всё вроде бы в порядке. Вот только близкие уходят в мир иной. Уже нет отца, мать похоронил, брат Лёшка умер, старший брат ещё раньше ушёл – рак неоперабельный. До этого сестра по глупости умерла. У неё астма была, а она пошла в лес. И препарат дома забыла. Приступ, а лекарства нет. Она, видимо, даже ничего не поняла, так и умерла, сидя на пеньке. Теперь я один из рода Мартыновых остался, если не считать детей и внуков. А было сколько Мартыновых – не сосчитать. Все ушли.
     - Да, Савва, невесёлая у тебя статистика. У меня потери тоже есть, но не столь удручающие. Отец рано умер, я ещё учился. А мать, слава Богу, жива ещё. Нет-нет и заеду к ней в гости. Хоть и старенькая, а всё же жива.
     - Ценное это дело – живые родители. Пока они живы, мы дети, - философски заметил Савва.
     - Мда…
     Оба замолчали, допивая коньяк.
     - А куда и зачем летишь? – задал вопрос Савва.
     - А туда же, куда, наверное, и ты. В Швецию на симпозиум. Нас туда пригласили целую делегацию, человек пять или семь, точно не помню. А раз делегация, должен быть представитель от руководства. Вот я и еду. По правде сказать, эти поездки немного надоели. Но работа такая, никуда не денешься.
     - Да, Валера, ты прав. Работа требует самоотдачи. Иногда всё надоест до чёртиков. Устанешь, видеть никого не хочешь. А пару дней отдохнешь на выходных, так в понедельник аж с радостью бежишь. Вот уж воистину говорят «работа дураков любит». Наверное, я к дуракам и отношусь.
     Валерий засмеялся:
     - Да, побольше бы таких дураков в стране, как ты, давно бы Америку перегнали. А так, плетёмся в хвосте у Европы. Едем к шведам учиться! Можно подумать, что у них космические корабли запускают или самолёты лучшие в мире. С той же медициной проблем через край. А будут лекции читать, учить нас уму-разуму.
     - Ты не прав. Они социализм построили быстрее, чем мы: без революций, крови и драки. Так, тихой сапой. По качеству жизни бывшие варяги и чухонцы вышли на первое место в мире. У шведов и финнов есть чему поучиться.
     Савва встал и взял Валеру под руку, перед этим посмотрев на часы.
     - Нам пора, пойдём на регистрацию; объявление уже было.
     И по пути, и стоя в накопителе, они продолжали говорить, каждый о своём, наболевшем. Так вот и состоялась их последняя встреча.
     «Да, вот что в жизни бывает», - снова и снова, как кинохронику, прокручивая назад метры своей жизни, повторял про себя Савва Николаевич, уже не удивляясь произошедшей встрече. У пьесы должен быть конец. «И слава Богу, что он такой», - удовлетворенно хмыкнул Савва Николаевич, сидя в самолётном кресле.