Темно-зеленый

Зеленоватой волной накатывала тоска. Привычка пялиться в монитор ноутбука не спасала, все нервировало. Бесчисленное множество интернет-знакомых куда-то неожиданно испарилось, оставив наедине с мерзким щекочущим чувством приближения чего-то очень плохого…. У нее было предчувствие. Не хотелось в это верить, но Люся точно знала: такое вот зеленовато-тоскливо-щекочущее чувство непременно предвещает какие-то неприятные эмоции. А, учитывая тот факт, что в течение последнего месяца она ожидала неприятностей каждый день, вероятность того, что предчувствие оправдается, была очень велика.
Нет, она вовсе не собиралась в очередной раз перебирать в голове, по-мазохистски смакуя, подробности своего очередного неудачного романа. Она устала заниматься аутотренингом, бесконечно повторяя про себя избитые фразы, вроде «что ни делается – все к лучшему» и шептать самой себе слова ободрения, сидя на кухне наедине с сигаретой. Зачем? Все свои доводы она уже выучила наизусть, и разговоры с самой собой начинали смахивать на шизофрению. Да и не помогало все это. То есть, ей каждый раз казалось, что помогает. Иногда ей даже удавалось внушить себе состояние этакой беспричинной радости. На полчаса. А потом опять это мерзкое щекотание. «Пойду-ка я лучше покурю», - сказала она себе, грустно глянув на красненькие цветочки «аськи». Особенно грустно краснел один цветочек… «Ну все, хватит!» - одернула себя Люся и решительно поднявшись, двинулась на кухню, где ее поджидала пачка любимых сигарет и зажигалка – не менее красная, чем «асечные» цветочки.
Конечно, избежать аутотренинга не удалось. Стоило ей опуститься на стул, поднести зажигалку к сигарете, как мысли заструились нескончаемым потоком сами по себе. Она вновь и вновь повторяла заученные, как азбука, слова, и не приходила ни к чему…. Все эти мысли вели лишь к нервному истощению….
Люся сказала себе: хватит над собой издеваться! Нужно выйти из дома. Просто подышать свежим воздухом. Что угодно, только не это самоедство на кухне!
Она вышла из дома, накинув на футболку легкую куртку, и побрела в сторону любимого парка. Там решались все ее самые важные проблемы, там она находила утешение в самых безвыходных ситуациях, там был ее дом….
Она вошла на территорию «охраняемого государством памятника архитектуры и садово-паркового искусства», и окунулась в хоровод желтеющих листьев, вдыхая их запах, забывая о проблемах, - и вдруг – камень – споткнулась! – вспомнила…. Вспомнила, зачем пошла в парк. Вспомнила, что выгнало ее из дома этой осенней порой. Она, было, вновь сосредоточилась на своих мрачных мыслях, но тут ее окликнул чей-то голос. Она обернулась и увидела пожилого мужчину. Он подошел к ней. Он говорил что-то про книги… Наконец, Люся поняла, что это автор, продающий свои произведения. Она скользнула взглядом чуть дальше и увидела разложенные на складной табуретке книжечки.
Лицо старичка светилось такой радостью, будто он долгие часы, а может и дни, поджидал ее на этой дорожке и вот, уже почти утратив надежду, наконец, повстречал.
Люся поняла, что писателю хотелось не столько продать свои книги, сколько поговорить с кем-то. Он мало говорил о себе: все больше о своих книгах (которыми, без сомнения, гордился). Но и этого было достаточно, чтобы понять, что дети его, вероятно, выросли и разъехались, а сам он доживает свой век в одиночестве, сохраняя прожитую жизнь на бумаге. Он ужасно боялся, что уйдет из этого мира, не успев рассказать о красоте родной природы тем, кто не в состоянии ее увидеть – и он писал стихи. Боялся, что люди, которые останутся жить после того, как он уйдет, потратят свою жизнь впустую, пройдут мимо того, что действительно важно – и он писал рассказы-памятки: «как нужно жить». Все это она поняла, уже читая его книжки.
Люся слушала болтовню старичка, кивала и улыбалась. Изредка, из вежливости, вставляла пару слов – хотя и это, в общем, было лишним. Она купила у него две книжечки: сборник стихов – за десять рублей и сборник рассказов – за двадцать. Конечно, кто-нибудь другой просто дал бы денег, а книжки не взял. Но Люся чувствовала: ему важно, чтобы кто-нибудь прочел это. А она как раз хотела отвлечься от своих мыслей. Так не все ли равно, на что отвлекаться?
- Мне так приятно было с Вами поговорить! – говорил старичок, никак не желая отпускать Люсю.
- Мне тоже, - улыбнулась она.
- Вы очень милая девушка! И очень красивая! – она сделала вид, что смутилась. А может, действительно смутилась.
- Я бы хотел Вас здесь увидеть еще раз. Я прихожу сюда по субботам. А Вы будете гулять тут в следующие выходные?
- Пока еще не знаю. Возможно, - ответила Люся, из последних сил сдерживая смех: будь писатель помоложе, она бы подумала, что он пытается назначить ей свидание.
- Эх, будь я помоложе…. – словно в подтверждение ее мыслей, лукаво подмигнул писатель, - Я буду здесь в три часа дня в следующую субботу. Надеюсь на встречу. – Он улыбнулся Люсе, она вежливо улыбнулась в ответ и, наконец распрощавшись со старичком, зашагала по дорожке вглубь парка.
Сентябрь выдался необыкновенно теплый, так что она сняла куртку, постелила ее на землю и устроилась на берегу пруда. Этот парк был, пожалуй, единственной ее настоящей любовью. Люся часами могла любоваться его прудами, его елями, растущими вперемешку с березами. Особенно осенью: ей хотелось стать художником в эти дни! Жаль только, ни одна кисть не смогла бы передать эти краски, а главное – свет, который они рождали в ее душе.