Варьете неподвижных статистов. Часть первая

Спасибо замечательному автору Еве Ванильной за навеянное вдохновение.

Знакомство.

Джером пригласил меня в этот театр, пообещав вечную славу, деньги, обеспеченную старость и, самое главное - признание. Вообщем надавил на самое больное, и надавил мастерски, как только он умеет.
Накинув жёлтое пальто и сиреневую шапку с помпонами, привезённую из Финляндии, я села в маршрутку. И наверное это был первый знак свыше, предупреждавший меня, мол, не лезь, не твоё это, не надо рыпаться на каждый новый куст с малиной.
А как не рыпаться?
К слову о знаке, а точнее знаках - я с удивление обратила внимание, что меня облапал сперва какой то второкурсник, потом нагло схватил за задницу помятый мент. Я привыкла к такого рода инсинуациям. Зато я всегда чувствовала себя в центре внимания, не щипали же они за задницу вон ту лошадь в Дольче и Габанна с ног до ушей. В конце поездки меня ждал основной знак, на остановке я наступила в лужу, в которую до этого по неясной причине кого то стошнило. Это было неприятно и обидно. Вот только щас они меня щипали за попу, а теперь ржут в спину, уезжая прочь.

Описанное Джеромом варьете оказалось ничего. Во всех смыслах. На проходной ждали приглашения ещё человек десять таких же как я счастливых идиотов. И Джером. Он как всегда стоял в углу, не улыбаясь, и читал книгу. Его образ – Пьеро, и он в нём великолепен. Худой, красивый, с грустными глазами. И всегда одет не по моде. Но не просто не в тему, нет, просто у меня есть подозрения, что у него аллергия на всё новое.
Пока я склонив голову набок умилённо улыбалась разглядывая своего самого любимого пьеро, меня что то спросили, и спросили громко , наверное не в первый раз. Я, вырвавшись из оков грёз и умиротворяющего вида Джерома, обернулась.
Шок.
Вроде всё как у всех – два глаза, нос, губы, волосы, один подбородок, два уха, костюм и галстук с маленькими картинками членов разных форм. Но, боже, как это всё было расставлено на лице. Шон коннери, вместе с Ричардом Гиром и прочими голивудскими красавцами отошли на задний план. А это чудовищное недоразумение уже взяло меня за плечи и повело куда то по коридорам. Я идя рядом с ним страшно косила глаза, стремясь рассмотреть его профиль. И рассмотрела...
Ухты.
Такой нос должен стоять в лувре, а не пылиться в высотке где нибудь на пражской. Я его хочу. Джером догнал нас, подошёл и что то залепетал на ухо про новую книгу его духовного ментора. Я не слушала. Я косила глаза и мечтала,что его рука никогда не слезет с моего плеча.
-Ай!
Я подпрыгнула от неожиданности и боли. Джером мило улыбался, а мой новый кумир отпустил руки. Заодно отпустило и меня. Я повернулась к Джерому и шикнула на него . Он улыбался. Незнакомец пошёл вперёд.
- Чего тебе надо,
Зашептала я так громко, что только глухой не услышал бы
- Он не по твоим зубам, детка
С типично ироничной улыбкой ответил Джером
- Да что ты понимаешь, может это вообще моя судьба.
- Ну смотри сама. Прикольное пальто.
- Ох Пьеро, Пьеро.
- Ну не называй ты меня так, просил же
- Извини. Просто я в раю, я летаю.
- Ща я тебя приземлю. Мы сегодня играем мебель. Иди высморкайся, держи, закапай нос, пописать не забудь, и чего там ещё, а, да, каблуки сними – там тапки дадут.
Я недоумённо взглянула на ставшего вмиг серьёзным друга.Он ответил тем же и я рассмеялась.
- Зря ржёшь, детка, деньги тут платят хорошие. Тебе нужны деньги?
- Да, куплю большой нож и убью вашего режиссёра.
- Кхм, он костюмер.
Я засмущалась, представив, как он разглядывает меня облокотившись на косяк двери и пожевывает душку очков с немного скабрезной улыбкой.
- Не,
Перебил мои фантазии Джером.
-Он по обуви специализируется.
Откуда мой пьеро всегда знает о чём я думаю, я не понимаю. Я как-то целый вечер думала перед зеркалом, ища хоть какой то визуальный выход своим мыслям- ничего так и не увидела, зато просрала поход в кино с бывшим одноклассником. А он всё равно написал что я дура. Но пьеро точно имел со мной телепатическую связь. Я всегда хотела так же. Но пока я угадываю только когда он хочет писать. Он всегда смешно выпучивает глаза, кусает губы и дакает.
Размышляя о своей нелёгкой судьбе и стараясь не думать о обувных дел лавеласе, я выполнила несложные предписания Джерома. В зале меня уже ждали. На меня накинули светлую мантию, посадили и сказали сидеть. Джером принёс подушку под попу и подкладывая, шёлкнул меня моими же стрингами. Я улыбнулась. Люблю когда он вот так нелепо проявляет нежность.
Начался спектакль. Сначала всё было понятно – бегали влюблённые, решали свои проблемы невербальными методами, и с моей стороны это было похоже на смесь балета и рок’н’ролльного отрыва. Смешно так, бодро. Только долго. У меня затекли ноги и я села поудобней, тут же услышав грустный выдох справа. Я повернула голову. Там под простынёй стоял Пьеро и казалось плакал, такое грустное у него было лицо. Мне улыбалось, потому что если он плачет - всё в порядке – хуже когда он смеётся, потому что с наркотиками он завязал, а смеяться он умеет только с их помощью. В другое время он только улыбался. А я тем временем забыв про нелепый спектакль решила помечтать. Вспоминала как совсем недавно, пьяные, мы с джеромом решили заняться сексом. Он целовал меня довольно неплохо для любителя, красиво раздевал, вот только когда он стоял на коленях и пытался стянуть с меня трусики, они выскочили из зубов, и больно ударили по любопытному носу, который уже залез внутрь. Джером всхлипнул и вдруг заржал. Всхохотнув два раза он повалился на кровать и стал истерично хрипеть в порыве беззвучной истерики. Я лежала рядом и тоже смеялась. А ещё у меня текли слёзы. Только с ним могло быть такое счастье. И только с ним оно и не надо было. А мы так и не переспали. Он отказался . И сказал, что в следующий раз моя очередь заниматься прелюдией.
В тот вечер мы клёво поболтали о политике межполовых недопониманий. Голые на кухне с бутылкой шерри.
Я снова мельком посмотрела на Джерома, и попыталась налепить на его узкое лицо запечатлённую в мозгу фотографию Башмачника. Получилось смешно – худощавый но спортивный Джером с картонной коробкой на голове на которой нацарапана эта смесь богов мирового кинематографа. Я всхлипнула и беззвучно засмеялась. Моё покрывало еле заметно колыхалось. А спектакль подошёл к концу. Главный герой выставил героиню за дверь, она зашла в лифт, и он уехал с небо . Это красиво. Только парень почему то умер за столом с едой. Я так и не поняла почему.
-Стоп, актёры молодцы, полотенце номер семь, покажи личико.
Я мотала головой. А все смотрели на меня. Понятно... Я повиновалась
- Смешно?
- Вы знаете, она новенькая, она больше не повторится, вы не гоните... Нас.
Джером так смешно оправдывал меня саму, что я снова прыснула, а вволю отсмеявшись, и заметив что от меня ждут ответа, повторила слова Джерома.
– Я больше не повторюсь. Вы не гоните. Нас.
И снова расхохоталась. Я сама себя не узнавала, то ли башмачник, стоявший рядом с режиссёром, невольно дал мне волю, то ли просто минутное умопомрачение, но через секунду ржала вся сцена. А Джером обиделся и ушёл за кулисы. Я пошла за ним.
- Ну что ты как дура, Ева !
- Прости, прости маленький, я больше так не буду
Похлопав глазками прямо перед его глазами, я чмокнула его в лоб, нос, подбородок и кадык, и пошла оправдываться. Джером улыбался.
- Нус, милочка, смех у вас восхитительный, а вот усидчивости не хватает.
- Я потренируюсь дома.
- Дома?
- Ага.
- Не работаешь?
- Не
Режиссёр возвёл брови, что видимо означало недоумение
- Не хочу.
Пояснила я свою жизненную политику.
- Понятно, понятно. Ладно, завтра в это же время, а как домашнее задание - насмейтесь нам пожалуйста в mp3, хотим вас на одну роль попробовать
- Только я не ..
- Нет нет милочка, роли в этом варьете не только на сцене, но и под ней, и за ней...
Загадочно улыбнувшись, режиссёр ушёл. А башмачник мне подмигнул. Я расплылась и развернувшись в мягких тапочках кругом, уткнулась в чьё то мягкое тело. Тело засмеялось, представилось Джоном, и попросив больше его не провоцировать на близость, и ушло положив свою огромную руку на плечо Башмачника. Я про себя попросила Джона не разломать мне эту хрупкую прелесть.