Ёсиюки Эйсукэ. До падения с самолета

До падения с самолета
Ёсиюки Эйсукэ

На воде отражается силуэт жениха Дандэзумы, который умер глубоко на дне из-за глупого поведения обольстительницы Тартан, подарившей ночью ему море удовольствий на водном велосипеде. Силуэт жениха, покончившего с собой из-за нее, сумоистски Тартан.
Там, на водном велосипеде в Гонконге, она работала официанткой.
Ставшая известной танцовщицей по возвращении в Японию, великолепная проститутка, Тартан.
Здесь, в городе Модзи, на непристойной улице Хигаси Кавабаси звучит модная песенка, которую поет бродяга в новой манере русских женщин при температуре простуды зеленого официанта из бара “Ка'артон”.
Когда из пролива причалило в город Симоносэки судно, поднявшее навесные лампы на линии горизонта от мадам Хаями, которая увидела потерявшего спокойствие репортера Y, я встретил ее в танцзале отеля “Вид с горы”. На балконе она восхищалась мной и клялась в любви.
Но на следующий день, постучавшись в мой гостиничный номер, влетел Y.
Оркестр Хаями, то еще дерьмо.
– Ты! Слуга мадам Хаями. Ты пришел в Кобэ вчера поздно ночью, укутавшись в мраморный саван. Ты не перестанешь восхищаться ее телом?
– Эй. Передай мне X сакэ. Хаями усердно обучала меня танцу танго, чем вызвала у меня боли в желудке. Y и я тоскуем по шикарному Гонконгу.
Опустошенный, я бросил судно до Европы, сел на скорый поезд до Кобэ, преследуя мадам Хаями.
– Эй ты. Я тоже любил мадам Хаями. Проводи ее XXX.
– NACH KOBES. XXX 10 тысяч лет!
Поезд отошел от станции Симоносэки. Я помахал платком, который запачкал Y.
Через некоторое время, когда я сошел с поезда в Окаяме, я посмотрел искоса на постер находящейся в турне оперной труппы, и, остановив машину перед застекленным баром “Золотистые волосы”, утонул в чашечке сакэ. Затем располневшая хозяйка бара разомлела от любви ко мне.
Не особо умный менеджер перелистывал записную книжку с названиями коктейлей. В начале XX находился согнувший высокие колени мужчина с заплаканным лицом, который заигрывал с Мэри, официанткой из Англии. Но, когда Мэри увидела меня, она в беспамятстве вбежала в [справочное бюро любви].
– Добро пожаловать. Мой муж – ядовитая змея любовных посланий. От переизбытка любви он обучал в Чите методам написания романов Льва Толстого за плату в 30 тысяч рублей, но нужно ли это в современном мире......
На стене висела фальшивая кривая картина Ренуара.
Но я незаметно строил глазки красноволосой женщине из закоулка. У нее было крепкое тело: округлости ее огромных бедер имели еврейские черты, кожа была огрубевшей и красноватой.
– Как зовут? – спросил я похотливую Дарью.
– Я ваша любовница на эту ночь.
После этого она сразу сникла и нетвердо встала на ноги передо мной.
Когда мы с Бопом пробежали мимо улицы мира развлечений, яркого света, ночи переулков, я провел некоторое время молча на территории старого буддистского храма.
– Однажды Лоппу, неудачно скаламбурив, назвала тебя Мексиканским заливом, но знала ли она о моих чистых чувствах?
Такси умчалось со стоянки. Когда в полнолуние у главной башни машина мчалась мимо берега озера, Лоппу снова отдалась мне.
Сев в лодку под мостом A A и отплыв от ночного берега реки, Лоппу стала распевать песню Кармен “Госё” и уронила в воду весло.
Сколько бы ты не добивался ее любви, ничего у тебя не выйдет.
Торара Торара Торара Торара
Проделав отверстие в зеленых очках под зеленой иллюминацией, я продвигаюсь по воде. Шум волн, подобных бродяге при быстром течении, заставил меня вспомнить каблуки англичанки Мэри и хозяйку бара, будто надевшую парик на грудь.
И тогда Лоппу сказала мне.
– Слушай, пойдем со мной в клуб. Там есть студентки в испанском стиле, после выпитого шампанского они сговорчивые…
– Лоппу, запахло банкнотами и правильностью поведения.
– Ух!
– Безобразная женщина, открой сто раз гаун, черт побери!
– ………..
– ………..
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
Когда я вошел в туалетную комнату клуба, Лоппу, сняв XXX, заснула в чем была лежа ничком. Меня часто в ванной пробивает ощущение, будто я женат. На этот раз, забежав в операционную, я мужественно развелся.
Когда я вошел в салун, люди предавались состязаниям сумо. Престарелые хромые супруги, держа в руках куклы, танцевали в танцзале. В столовой школьник в фуражке рассказывал о своей возлюбленной студентке. Я познакомился с приезжей актрисой, когда она ела лягушек в углу стола. Она увидела меня в первый раз, подошла ко мне и прошептала.
– В самом деле! Мой Тэноа убежал в Токио. У него была болезнь кожи. И я намерена сбежать из оперной труппы. Управляющие говорили о моих губах неприятные вещи. Я стала женой сластолюбца. Убежим вместе.
Из-за того, что я был чересчур вне себя от спекуляции на любви к ней, школьники насмехались надо мной.
Радио – 606 – Надгробный камень – МЖ.
– Значит так, поза неправильная, завтра утром на учебном плацу. (Философия, правильно ли ей доверять?)
Сняв шляпу, я вернулся в туалетную комнату. Так что, когда там я посмотрел на грубоватое спящее лицо Лоппу, я повернулся направо, встал ногами на ее живот и не раздумывая выскочил наружу.
Отправление на учебный плац в Окаяме в 8 часов утра. Летчик F, он когда-то был лучшим участником соревнований по велогонкам. Он был чемпионом в турнире стран Востока, который проводился в Шанхае – но актрису N вырвало в воздухе восхитительной рвотой.
– Любимый, мне страшно!
Летчик F часто из-за пассажиров готовится рухнуть вниз. Его крепкие волосатые ноги продолжали полет, отремонтировав оба крыла, которые будто купили на буддистский праздник. На этот раз с красивого лица актрисы сошли, облупившись, румяна и белила.
Когда водная гладь, Рикю, транспортные средства, теннисный корт при заводе и я уставились на округлости ее грудей, я прибыл в Осаку в 8ч. 40мин.
Я проснулся и услышал веселое и шумное мурлыканье китайцев. Похоже, мы рухнули вниз. Мы ведь не потеряли сознание в комнате Ритэя? Это был настоящий или ненастоящий самолет? После Ритэя, когда я появился в зале, я сразу присоединился к нескольким девушкам в китайских костюмах и заметил Тартан, танцевавшую тиику, одну из разновидностей танца босиком.

О произведении. Рассказ, не соответствующий по форме ни роману, ни стихотворению – произведение, которое, видимо, написано в духе дадаизма и действие которого разворачивается в быстром ритмичном темпе. Также чувствуется, что главной задачей считается не столько доставить читателю удовольствие от звуков вставленных слов, сколько вести читателя по сюжету рассказа. Июнь 1930 (5ый год Сёва). Опубликовано в журнале “Разнообразие объединений искусства”.

Aozora bunko