Адость киносценарий дополненая версия

                Андрей Плешков
                АДОСТЬ

                киносценарии
 
(УТРО)

Химия проснулся, он отлично себя чувствовал. - А что, я сегодня отработаю, а вечером уже выходной - подумал он и вскочил с дивана к утреннему солнцу. В открытом окне ему, казалось, что не город летний а океан, взлетная полоса простыни белой  осталась позади. А Химия вскочил к этому солнцу, а солнце уже находилась в открытом окне. И пульсировало, и музыка этому, которую он включил подтверждение…
  Идя в магазин, на работу, он чувствовал, на сколько легко и здорово его тело, и ему было жалко его, ведь он потеряет его сегодня, сон ведь оказался вещим. И он не чего не потеряет. Мертвецы сняться к перемене погоды, в конце-концов он пришел к выводу, что все это ерунда. Мертвецы сообщают: - О, О, О – бойтесь, бойтесь, бойтесь! А чего бойтесь, просто, северный ветер подул. А оказалось просто, дождик прошел! 
Он вспомнил сон.

(СОН)
  Во сне из сна, хотя не была сна, так показалась. Из небытия показалась знакомая голова, коричневая морщинистая нестарого больного рожа, рожа. Рожа была немного по-праздничному возбуждена. Это читалось по мимике, это было видно по преображению, которое означает либо переход от явления смерти, вновь к жизни, или когда не значительное становиться фатальным и после этой фатальности не грозит уже гибель, потому что агония закончилась, а личность уже вписалась в новое время.
  - Привет Кандагар! Ты что здесь делаешь? Ты чего? Ты же умер, - ответил Химия роже, он лежал с закрытыми глазами, он наполовину здесь, на половину там. Вот из этого наполовину и вылез Кандагар со своей рожей.
  - А ты сегодня умрешь. – Я пришел тебя звать в Одессу. Там море, там огромные корабли белые и белые лавочки, я сегодня буду там, присоединяйся ко мне.
  - Кандагар ты же умер, почему ты так празднично - восторжен?
  - Не видимые до селе свойства, этому я и улыбаюсь, это обнаружилось после. После твоего второго зрения, ведь когда человек умирает он что делает, прежде всего, он закрывает дверь за собой. Вот представь в России, когда белые офицеры убегали, а красные кавалеристы их настигали, то белые офицеры старались побыстрее закрыть за собой дверь, на том корабле в Турцию, что бы пули не пробили их тела. Скорее убежать В Турцию, где так легко, где можно быть счастливым человеком. И где совершенно другое измерение.
Химия знаешь я понял, чем отличается тот свет от этого… – Этот в котором ты, это не передвижная община, здесь рост возможен только в ширину; побольше купить, получше жить, покрасивей девушку обнять. И главное здесь деньги. Там же растешь только вверх. И как это, не объяснить здесь не кому, даже Энгельсу с его бородой. Он бы не объяснил. А туда попадешь, все поймешь…
  Кандагар уже сидел, сидел в соответственной позе, на низком троне кресле Будды с изогнутыми деревянными ручками, за ним висели красно-желтые шелка, на каких то полочках стояли Шивы и медные колокольчики с красными ленточками. Но это все происходило в аудитории. Химия посмотрел в окно, за стеклом раскинулся серый город, под серым небом, труба котельной пускала высоко в небо туман пар, еще Химия видел крышу их же здания (в памяти здания), здания техникума, здание спортзала (там, где учились было четыре этажа).
  Трон – кресло было около доски с права, место учителя было слева.
- «Да хорошо оформили кабинет по психологии, садясь в такое положение вернее в позу человек, даже не знавший, попадал в транс из этого транса он доставал такие золотые слова, что казалось, Будда говорит через него, так оно и было, духи всегда находятся рядом», - подумал Химия.
  Он знал, что сегодня умрет, и не было не какого страха, страх бывает у тех, кто задает себе вопрос. – «А что там меня ждет!» - Потом он начинает жалеть себя, и все то что потеряет. А тот, кто знает, тот стоит как бы перед неизбежностью. Но как стоят перед неизбежностью в пятницу в последние часы работы и знают, что выходных не миновать и черпает из этого положительные импульсы…

(ГРУЗЧИК)
Навстречу ему шли многоэтажки, казалось, что в такое утро, они тоже наполнены позитивом, и не чего страшного в них не происходит, а все довольны, веселы, все у всех есть  и всем хорошо потому что они не беспокоиться. Это раньше был голод, рождалось много людей, и нищие дрались за корку хлеба. Сейчас конечно хлеба много, корки валяются, но нищие оцениваются по-другому. У кого сколько путешествий за границу было, у кого сколько печатей в загранпаспорте, ну еще у кого какая машина. А так мне кажется что все это зря.
  Магазин встретил его запахом хлеба из контейнеров, и бензиновым дымком, грузовики газуют внутри, отравляя приемщиков. А Химия, он работал грузчиком в этом магазине, до которого шел через солнечные улицы.   
    - Дай денег. Мотор стучит, - сказал Пельмень подошедший сзади. Химия уже переоделся, одел; зеленую спецовку (живот был у нее испачкан во всяких производственных грязях), строительные ботинки с тупыми мысами.
    - Дай денег. Мотор стучит, - сказал Пельмень подошедший сзади. Он уже держал руку на левом плече Химии.
  Химия положил мешок с песком на другие такие же бежевые мешки, они казались ему, поросятами которые объелись и от этого не смогут больше разбежаться. Все это было когда Химия переодевшись в раздевалке – спустился в низ, там где газовали машины. И вот они уже начали разгружать песок, вместе с Пельменем.
  - Дай денег. – Не тяни.
  Наверное, он Пельмень обладал наркозом или гипнозом, не хотя но подчиняясь его наглой воле, Химия полез и вытащил из кошелька деньги и отдал, он знал что их ему не кто не отдаст, даже Пельмень и не говорил не чего про долг. Сашка с кем они еще разгружали машину бросил свой мешок на пол кузова и как мушкетер в синем халате грузчика выскочил и побежал в след за Пельменем. Они разгружали так; Химия с Пельменем брали мешок вдвоем, за противоположные стороны и тащили к Сашки, он их быстро хватал и укладывал по три в ряд, крестя сверху другим рядом.  Разгружать и завозить на склад на рокле Химии песок пришлось одному. Только заведующая пожилая Лилия Васильевна сказала: - «Что? Бросили тебя твои друзья?» 
Химия ей не чего не ответил, он напрягаясь таскал роклу туда-сюда, завозя песок в подсобку, и выезжая на новым поддоном.
  Время приближалось к обеду. Лилия Васильевна закрыла подсобку.  Машины разгружены. Грузчики сидят на ящиках. Химия и те двое, уже гашеные.          
     - Я чувствую, нет, предчувствую, что смерть противостоит мне. Сон приснился, покойник звал в Одессу, - Химия посмотрел на своих сослуживцев с кем сидел на ящиках под высоким синем небом, во дворе универсама, которого окружали девятиэтажки.
  - Я тоже знаю… Мы сидели в одной камере в мусарской. Там все были подавлены от страха перед пытками ментов. Один чех, проснулся, бодро, зарядку стал делать, хотя до этого не делал, побрился умылся, и стал желеть, что нету туалетной воды. – Я ему, почему нету, воды сколько угодно, даже с рыбой. – А он мне, ты чувырло тупое, ты думай с кем и что говорить.
  - Ха, ха, ха, - засмеялся Саша, - Чувырло тупое, Ха, ха, ха – Как он точен в отношении тебя, чувырло тупое.  – А что ты меня называешь чувырло тупое, ты же мою водку пьешь! А сколько ты моей водки выпел, а?
- У мальчика деньги отнял - чувырло тупое – продолжал смеяться грузчик, он был уже пьян, потому что допили они прозрачную и надо было идти за другой.  А на что? Не на что.
  - Так вот, он попрощался. Попрощался… - пельмень вспоминал о чем он рассказывает. У него выступил пьяный пот на лбу, потому что был месяц июнь. Очень хороший месяц.
- Он попрощался со всему, когда его позвали и сказал я знаю что менты сегодня убьют, отомстите если сможете. А так я бодр и весел, потому что покину это место. – Когда его увели мы начали спорить, вертеться он или нет, спорить стали конечно на интерес. Все сказали, что вернется избитым, а я считал, что его уже и до этого били и пытали достаточно. Что сегодня предел перейден.
Он не вернулся. Он погиб от порезов. Менты его стеклом изрезали, а потом стекла выбили и с четвертого этажа выбросили из кабинета, сказали  родным его, что погиб при побеге. А все мы знали, как это было. Пельмень, до рассказал байку и замолчал. Потом мутные глаза Пельменя сконцентрировались на Химии.
   - Химия послушал байку, теперь плати! – обратился с ящика из под колбасы алюминиевого гроба Саша.
  - Давай быстро на бутылку, или сам иди нам покупай, так дешевле будет – предложил Пельмень молодой мощный мужик.
  - Я уже вам сегодня давал,  – возмутился Химия.
  - А у тебя не было предчувствия, кто тебя убьет? Давал, давал – давалка. – спросил Пельмень. Химия испуганно посмотрел на его рот, который был наполовину закрыт рыжими, погаными усами.

 (ВЕЧЕР)
  Был вечер, люди спешили домой. Сначала они заходили в магазин, в универсам. Покупали что кому надо. Очередей не было, дефицит закончился, магазинов уже открылось много и везде все появилось. А появилось десятки видов колбас, фарш, куры, различные изделия из мяса, много водки и пива - живи и радуйся. Химия тоже засобирался, он тогда работал в магазине грузчиком. Мышцы устало ныли, они разгружали сегодня целый день. Машину водки, это семь поддонов по двадцать пять ящиков в каждом. Две машины с овощами - по пять шесть тон каждая. Тоны три бакалеи; гречка, сахар, мука. От которой вся зеленая спецовка побелилась. У Пельменя и Сашки были синие застиранные грузшетские халаты. Они грузчики были старше Химии и пили каждый день, по вечерам до расстеганных ширинок, а на работе для духа. Пельмень часто бросал работу и хватался за печень, садился на попа поставленный ящик и закуривал. Говорил что болит, и что надо увольняться, что он не может работать.  У Сашки болело сердце, но он терпел. У него не было родителей он жил с семьей сестры и был им обузой. Начальником им была заведующая Лилия Васильевна, пожилая бабушка, серьезно относившаяся к работе, ее могли в любое время сократить и отправить на пенсию. Другим заведующим было пофигу, они были в шоколаде от наспекулированых денег, и им их детям, все было уже куплено и построено, машины были в каждой семье работников торговли (заведующих).   
  В девять когда закрылся магазин Химия пошел переодеваться в раздевалку. Он снял зеленую побеленную спецовку, засунул в строительные ботинки покрытые соленой коркой носки, оставаясь в трусах он стоя на грязном полу одел джинсы, кроссовки и куртку, одевался он небрежно потому что понимал, в жизни лучше он не чего не получит, только бы это не отобрали. С пустой сумкой он вышел из раздевалки, она располагалась на втором этаже, там же где и кабинет Марины Евгеньевны директора - редкостной самодурки, она уже ушла домой и поэтому все работники универсама задышали свободно, не надо было прятаться и казаться маленьким - можно было опять быть собой.
  Спустившись по лестнице Химия вышел на крыльцо, чуть ниже девушки и женщины продавцы и кассиры волшебно купили, они были такие загадочные как ленты Мебиуса, ведь каждая мечтала о своем счастье а оно всегда новое если есть смысл, а если нет то его можно найти, ведь после работы все становятся оптимистами.
- Химия а у тебя девушка есть, - спросила какая то.
- Не до девушки, как бы выжить, - ответил Химия.
Десять лет я звал их в гости, десять лет я приглашал их к себе.
Десять лет я надеялся на встречу, но они не приходили ко мне.
Сейчас понял что, я не понятен и не интересен им.
Ведь когда сомкнуться кольца, тогда расселиться дым.
Девушка ко мне не пришла, девушка мне не нужна.
Деньги я сберегаю свои, девушка сволочь от меня отойди.
Процентировал свою песню он.
После такого полного ответа никто больше не чего не спросил. И Химия пошел отходить от крыльца в теплый вечер города, в шумящие листвой деревьев в сквере.
  У крыльца магазина через которое принимают хлеб, стояла хлебовозка на кузове ее было написано белыми буквами ХЛЕБ, она их его привозила в больших и тяжелых контейнерах, колесики всегда плохо катались, так что тащить их было трудно. Разгружал ее  Сашка, он уже качался.
- Сань давай помогу, - спросил Химия и подошел стал помогать заталкивать контейнер в узкую, дверь в которую контейнер мог пролезть только боком.
  Саня не чего не сказал, да и как скажешь когда язык заплетается, все же поймут что он пьяный, а расстояние было до женщин пол шага.
- Химия а что у тебя сумка такая пустая, - появился из подсобки чуть трезвее Пельмень и спросил.
Он вытащил из контейнера лоток с булочками посыпанами пудрой.
Давай, расставляй.
Химия зашел внутрь подсобки, что бы его не видели те, и расставил сумку в нее побежали булки, словно это иные, иные животные с других планет. Только они пересыпались и Пельмень засунул лоток в контейнер, как вышла из магазинного коридора Лилия Васильевна. Увидев Химию она подошла к грузчикам, а Химия испугался что она сейчас увидит у него в сумки булки и его уволят за воровство.
  Но она сказала, что сегодня не кому дежурить в магазине ночью, что Сашку и Пельменя она оставить не может они уже напились пьяные. И сто ночью придет несколько машин с хлебом и одна с молоком. И попросила Химию остаться подежурить до утра.
  - Ведь завтра же мне снова работать; - сказал Химию пугаясь. -  Я ведь еще ну разу не принимал машину,  не умею заполнять документы.
- Не волнуйся я тебе сейчас покажу, - услышал от бабушку.
«интересно она не видела булочки или делала вид, что не видит» - подумал Химия.
   Химия стоял с сумкой, в которой лежали булки, и ему было приятно. Люди, дарящие друг другу сочувствие не чудовища. Именно святые и легкие люди несут в себе и вину и тревогу и эти два ручья стекаться в реку сочувствия. 
    Все вышли; пьяные грузчики, продавцы, наставила, как заполнять накладные на хлеб и молоко, как смотреть на число и как писать отказ если привезут не тем числом – бабушка. За последним закрыл щеколду на железной двери. Все он здесь один.
   Железные ворота закрыты, лампы дневного света холодно светят, поддерживающие свод магазина столбы, хлебные контейнера пахнут крошками – так выглядел дебаркадер магазина. Химия прошел по нему в грузщетскую. Это комната очень маленькая. В ней были две сидетельные скамейки, на одной лежал красная часть дивана спинка, телевизор на отломанной от письменного стола тумбы, маленький столик под ним электроплитка. Он включил телевизор, там замелькали черно-белые морды  без звука. Он вышел из комнаты и спустился по лесенки из трех ступенек, ниже. Обошел мусорный контейнер, подошел к воротам, которые были закрыты на болт. По вертел болт, гайка осталась в руке, воротина отъехала на несколько сантиметров, Химия толкнул ее дальше, она как послушное домашнее животное отъехала еще, Химия вышел в ночное городское лето, это лето находилось во дворе магазина. То есть Химия стоял посредине двора, его окружали сараи и въездные ворота, над этим всем коронами шевелили деревья, а над ними крепостями окружали магазин девятиэтажки.   От свободы и красоты и от повышения по службе (ведь он теперь материально ответственный приемщик в ночь, охранник, заведующий и грузчик) у Химии заиграли в голове скрипачки. Химия хотел крикнуть, но не крикнул, а пошел за водкой.
Через сквер и дорогу был магазин «три семерки».
  Химия отодвинул засов на железной двери. Быстро огляделся нет ли молодежи. Быстро пошел к скверу, оставив открытым магазин, надеясь что не некто не воспользуется его отсутствием.  От жары он закатал до колен зеленые спецовочные штаны, представляя со стороны что похож на немецкого пехотинца.
  Пехотинец выбрал одну из дешевых водок и банку килек. Засунув водку за ремень а консерву в карман, пехотинец поспешил в «логово земляного червя».
   По телевизору черно-белые морды заговорили, Химия настроил громкость. Вообще пить на работе сладку водочку Химия считал по взрослому, это сильнее раскручивать карусель радости и безумия (квизербамс – такое слово придумал пехотинец).
   Белый пластиковый стаканчик, мягонький как животик игрушечной мышки, надо наполнить сладкой водочкой на две трети, понюхать, глубоко вдыхая спиртовые прелести, затем медленно выпить, маленькими глоточками, растягивая вкус и радуясь. Закусить химический привкус кусочком хлеба намоченном в томатном соусе кильки, кильку съесть потом и сразу всю, когда водки не будет.
  В голове родилась энергия инженера Гарина (разрушать). Пехотинец пьяно выбежал добежал под холодным дневным светом до болта ворот, воротища отошла в сторону, на асфальт тихо упала гайка. Химия на улице вдыхает аромат летних помойных контейнеров. Подбежав к сложенным пустым деревянных ящиках он начал бить по ним ногой, стопка упала. Пехотинец обезумев стал разламывать их ора: -  «Квизербамс!!! Это Квизербамс…Это опять Квизербамс!!!» Ребра ящиков отлетали в разные стороны, а среди них была счастлива молодая краснопьяная морда.
    Химия пошел выпить еще стакан, нелегкая это работа ночным приемщиком. Здесь он и услышал, звонок… Звонок был в дверь, звонок от ворот был в другом месте и был более звонок. Кто пришел? Химия подошел к входной двери прижался лбом к холодному красному дерьмантину посмотрел в глазок, там он увидел какую то искаженную морду, которую он не узнал.
  - Кто? – громко спросил Химия.
  Тишина. Морда не уходит.
- Кто опять спросил Химияю
  Тишина. Морда не уходит.
Пехотинец открывает дверь решив рискнуть. Морда оказалась Галей – продавщицей овощей, молодой стройной но пьющей.      
  - Ты чего здесь делаешь – был первый вопрос Гали, когда она по- хозяйски вошла.
  - Я здесь лучами играю – ответил Химия.
  - А где Пельмень и Саня – был ее второй вопрос, он закрыл за ней щеколду, пропуская пахнущая духами существо.
  - Тык тебе кто нужен Пельмень или Саня, а может, я пригожусь, у меня и выпить есть.   
  Галя обернулась улыбнувшись и пошла куда нужно. А нужно ей было в грузчицкую, она не верила Химии, надеялась увидеть своих пьяных друзей там. Но там ее встретила бутылка и банка, да еще черно-белые морды в телевизоре.
  Когда Химия вошел за Галей, она уже стояла с полным беленьким стаканом. Подняла  его провозглашая тост, - «за тебя». И вылила в себя химическую жидкость. Закусила  рыбкой, села, стала рыться в сумочке.
   Химия стоял у встроенного шкафа, облокотившись на его бок из прессованной стружки. Он смотрел на Галю. Лицо красивой девушки было похоже на грустного кузнечика, глаза коричневые большие, нижняя гуда немного оттопырена как и у него. На плечи спадали такие же коричневые волосы как глаза, глаза были подведены черной подводкой, от этого они казались телескопами смотрящими в космос.
  Белую немного грязноватую футболка не сильно натягивали небольшие груди. На футболке была вышита какая то дрянь и слово ONCE. Футболка дотягивалась до джинсов, до голубых вытертых джинсов, но так и не дотянулась ей преградил поток из слабо коричневого женского животика, от которого она отступила назад.
  Галя капалась в дешевой бежевой сумочке. Сначала она извлекла пудреницу, потом пачку сигарет. Посмотревшись на своего двойника, она разрешила Химии взять сигарету: «Химия если хочешь курить то кури» - так прямо и сказала.
  Химия потянулся к пачке «ЛМ» как ребенок к игрушечному танку, достал белого с коричневой башкой столбик и засунул его в рот. Зажигалка у Химии была, она общей и тусовалась на столе.
  Галя закурила. Посмотрела на Химию, взгляд ее показывал, что смотрит она на это жалкое существо с омерзением.
   - Химия а почему тебя зовут Химией? – и не дав ответить сама ответила на свои вопрос. – Потому что, ты физика, а физика это все ровно, что химия. А физика ты, потому что все хочешь подо все научную базу подвести. - «У меня нет денег, и бабы. Находишь ответ, который тебя устраивает. Отвечаешь на него, а потом всем провозглашаешь, все довольны и от тебя отстали. А дальше то же самое. Не денег не бабы! И все довольны! Основательность как у Менделеева». 
   - Галя я тебе внутренне аплодирую, какая ты молодец, умный и смелый человек. Я просто не инициативный. Который - развлекает себя дешевыми трюками, - сказал Химия чуть снизившись.
  - Дам тебе один совет. Но его постоянно придется выполнять, что бы измениться. – Настаивай на уважении своей индивидуальности, иначе придешь к вырождению.   

  (картинки с эффектами судного дня с ощущениями о воспоминаниях прошлого)
    
 
  Во сне из сна, хотя не была сна, так показалась. Из небытия показалась знакомая голова, коричневая морщинистая нестарого больного рожа, рожа. Рожа была немного по-праздничному возбуждена. Это читалось по мимике, это было видно по преображению, которое означает либо переход от явления смерти, вновь к жизни, или когда не значительное становиться фатальным и после этой фатальности не грозит уже гибель, потому что агония закончилась, а личность уже вписалась в новое время.
  - Привет Кандагар! Ты что здесь делаешь? Ты чего? Ты же умер, - ответил Химия роже, он лежал с закрытыми глазами, он наполовину здесь, на половину там. Вот из этого наполовину и вылез Кандагар со своей рожей.
  - А ты сегодня умрешь. – Я пришел тебя звать в Одессу. Там море, там огромные корабли белые и белые лавочки, я сегодня буду там, присоединяйся ко мне.
  - Кандагар ты же умер, почему ты так празднично - восторжен?
  - Не видимые до селе свойства, этому я и улыбаюсь, это обнаружилось после. После твоего второго зрения, ведь когда человек умирает он что делает, прежде всего, он закрывает дверь за собой. Вот представь в России, когда белые офицеры убегали, а красные кавалеристы их настигали, то белые офицеры старались побыстрее закрыть за собой дверь, на том корабле в Турцию, что бы пули не пробили их тела. Скорее убежать В Турцию, где так легко, где можно быть счастливым человеком. И где совершенно другое измерение.
Химия знаешь я понял, чем отличается тот свет от этого… – Этот в котором ты, это не передвижная община, здесь рост возможен только в ширину; побольше купить, получше жить, покрасивей девушку обнять. И главное здесь деньги. Там же растешь только вверх. И как это, не объяснить здесь не кому, даже Энгельсу с его бородой. Он бы не объяснил. А туда попадешь, все поймешь…
  Кандагар уже сидел, сидел в соответственной позе, на низком троне кресле Будды с изогнутыми деревянными ручками, за ним висели красно-желтые шелка, на каких то полочках стояли Шивы и медные колокольчики с красными ленточками. Но это все происходило в аудитории. Химия посмотрел в окно, за стеклом раскинулся серый город, под серым небом, труба котельной пускала высоко в небо туман пар, еще Химия видел крышу их же здания (в памяти здания), здания техникума, здание спортзала (там, где учились было четыре этажа).
  Трон – кресло было около доски с права, место учителя было слева.
- «Да хорошо оформили кабинет по психологии, садясь в такое положение вернее в позу человек, даже не знавший, попадал в транс из этого транса он доставал такие золотые слова, что казалось Будда говорит через него, так оно и было, духи всегда находятся рядом», - подумал Химия.
  Он знал, что сегодня умрет, и не было не какого страха, страх бывает у тех, кто задает себе вопрос. – «А что там меня ждет!» - Потом он начинает жалеть себя, и все то что потеряет. А тот, кто знает, тот стоит как бы перед неизбежностью. Но как стоят перед неизбежностью в пятницу в последние часы работы и знают, что выходных не миновать и черпает из этого положительные импульсы…


  (то, что было утром этого дня)

  Химия проснулся, он отлично себя чувствовал. - А что, сегодня отработаю, а вечером уже выходной - подумал он и вскочил с дивана к утреннему солнцу в открытом окне, взлетная полоса простыни белой  осталась позади. А Химия вскочил к этому солнцу, а солнце уже находилась в открытом окне. И пульсировало, и музыка этому подтверждение…
  Идя в магазин, на работу, он чувствовал, на сколько легко и здорово его тело, и ему было жалко его, ведь он потеряет его сегодня, сон ведь оказался вещим. И он не чего не потеряет. Мертвецы сняться к перемене погоды, в конце-концов он пришел к выводу, что все это ерунда. Мертвецы сообщают: - О, О, О – бойтесь, бойтесь, бойтесь! А чего бойтесь, просто, северный ветер подул. А оказалось просто, дождик прошел! 
Навстречу ему шли многоэтажки, казалось, что в такое утро, они тоже наполнены позитивом, и не чего страшного в них не происходит, а все довольны, веселы, все у всех есть  и всем хорошо потому что они не беспокоиться. Это раньше был голод, рождалось много людей, и нищие дрались за корку хлеба. Сейчас конечно хлеба много, корки валяются, но нищие оцениваются по-другому. У кого сколько путешествий за границу было, у кого сколько печатей в загранпаспорте, ну еще у кого какая машина. А так мне кажется что все это зря.
  Магазин встретил его запахом хлеба из контейнеров, и бензиновым дымком, грузовики газуют внутри, отравляя приемщиков. А Химия, он работал грузчиком в этом магазине, до которого шел через солнечные улицы.   
    - Дай денег. Мотор стучит, - сказал Пельмень подошедший сзади. Химия уже переоделся, одел; зеленую спецовку (живот был у нее испачкан во всяких производственных грязях), строительные ботинки с тупыми мысами.
    - Дай денег. Мотор стучит, - сказал Пельмень подошедший сзади. Он уже держал руку на левом плече Химии.
  Химия положил мешок с песком на другие такие же бежевые мешки, они казались ему, поросятами которые объелись и от этого не смогут больше разбежаться. Все это было когда Химия переодевшись в раздевалке – спустился в низ, там где газовали машины. И вот они уже начали разгружать песок, вместе с Пельменем.
  - Дай денег. – Не тяни.
  Наверное, он Пельмень обладал наркозом или гипнозом, не хотя но подчиняясь его наглой воле, Химия полез и вытащил из кошелька деньги и отдал, он знал что их ему не кто не отдаст, даже Пельмень и не говорил не чего про долг. Сашка с кем они еще разгружали машину бросил свой мешок на пол кузова и как мушкетер в синем халате грузчика выскочил и побежал в след за Пельменем. Они разгружали так; Химия с Пельменем брали мешок вдвоем, за противоположные стороны и тащили к Сашки, он их быстро хватал и укладывал по три в ряд, крестя сверху другим рядом.  Разгружать и завозить на склад на рокле Химии песок пришлось одному. Только заведующая пожилая Лилия Васильевна сказала: - «Что? Бросили тебя твои друзья?» 
Химия ей не чего не ответил, он напрягаясь таскал роклу туда-сюда, завозя песок в подсобку, и выезжая на новым поддоном.
  Время приближалось к обеду. Лилия Васильевна закрыла подсобку.  Машины разгружены. Грузчики сидят на ящиках. Химия и те двое, уже гашеные.          
     - Я чувствую, нет, предчувствую, что смерть противостоит мне. Сон приснился, покойник звал в Одессу, - Химия посмотрел на своих сослуживцев с кем сидел на ящиках под высоким синем небом, во дворе универсама, которого окружали девятиэтажки.
  - Я тоже знаю… Мы сидели в одной камере в мусарской. Там все были подавлены от страха перед пытками ментов. Один чех, проснулся, бодро, зарядку стал делать, хотя до этого не делал, побрился умылся, и стал желеть, что нету туалетной воды. – Я ему, почему нету, воды сколько угодно, даже с рыбой. – А он мне, ты чувырло тупое, ты думай с кем и что говорить.
  - Ха, ха, ха, - засмеялся Саша, - Чувырло тупое, Ха, ха, ха – Как он точен в отношении тебя, чувырло тупое.  – А что ты меня называешь чувырло тупое, ты же мою водку пьешь! А сколько ты моей водки выпел, а?
- У мальчика деньги отнял - чувырло тупое – продолжал смеяться грузчик, он был уже пьян, потому что допили они прозрачную и надо было идти за другой.  А на что? Не на что.
  - Так вот, он попрощался. Попрощался… - пельмень вспоминал о чем он рассказывает. У него выступил пьяный пот на лбу, потому что был месяц июнь. Очень хороший месяц.
- Он попрощался со всему, когда его позвали и сказал я знаю что менты сегодня убьют, отомстите если сможете. А так я бодр и весел, потому что покину это место. – Когда его увели мы начали спорить, вертеться он или нет, спорить стали конечно на интерес. Все сказали, что вернется избитым, а я считал, что его уже и до этого били и пытали достаточно. Что сегодня предел перейден.
Он не вернулся. Он погиб от порезов. Менты его стеклом изрезали, а потом стекла выбили и с четвертого этажа выбросили из кабинета, сказали  родным его, что погиб при побеге. А все мы знали, как это было. Пельмень, до рассказал байку и замолчал. Потом мутные глаза Пельменя сконцентрировались на Химии.
   - Химия послушал байку, теперь плати! – обратился с ящика из под колбасы алюминиевого гроба Саша.
  - Давай быстро на бутылку, или сам иди нам покупай, так дешевле будет – предложил Пельмень молодой мощный мужик.
  - Я уже вам сегодня давал,  – возмутился Химия.
  - А у тебя не было предчувствия, кто тебя убьет? Давал, давал – давалка. – спросил Пельмень. Химия испуганно посмотрел на его рот, который был наполовину закрыт рыжими, погаными усами.

   
(ночь)
Галя была пьяна и весела. А ее половые органы лезли вверх и просились на воздух. Она сидела в кресле положив ногу на ногу играла полуснятым тапочком. Она поглядывала то на Химию, то в открытую дверь, видя за коричневыми открытыми воротами арабскую ночь, девяти этажки которых было почти не видно угадывались ей как минареты. А она себе принцессой Будур. Химия выглядел перед ней тюфяк-тюфяком.
   - Андрей помой мне голову?.. – и по кошачьи, протянула она к нему лапку.
  «Какой еще Андрей»  - подумал Химия, «хотя не важно, пусть будет и Андрей» - снова подумал Химия беря даму за лапку, словно начиная танец. Обняв ее он повел ее по бебаркадеру магазина, обходя хлебные контейнера, которые так и хотели толкнуть их плечом, как будто сами были еще пьянее. Приподняв топ, Химия положил свою руку на теплый Галин бок. Они вошли туда, где были краны и глубокие квадратные грязные помывочные раковины. Около них на полу стояла с давних лет поломойная сломанная машина. Для мытья полов, как в метро, только даже еще хуже. Тускло горела лампочка, отравляя светом даже мух.
  Галя остановилась. Химия сделал теплую воду, покрутив краны. Галя сняла топ оставшись с голыми грудями, они добрыми животными посмотрели на Химию, и поняв что без доброты они погибают Химия не много нагнувшись, взял одну из них себе в рот, он нежно проводил по ней языком, втягивал глубже, слабо-слабо покусывая.  А грудь вкусная, она как бы таяла во рту, но он чувствовал себя врачом, который лечит любовью. Затем к нему в рот попала и другая грудь. Отрытая вода лилась, она была очевидцем (врача который лечит любовью), а в это время рука его проникнув Гали под джинсы проникла в горячую промежность. Галя начала извиваться от экстаза как трех головая змея, а у Химии проснулся в штанах товарищ.
  - Не гони, не гони, - сказала девушка, нежно выбралась из объятий , затем она нагнула голову и подставила ее под струю воды.  Темные волосы растениями свесились в котлован раковины,  нащупав вонючее хозяйственное мыло, Химия взял его в руку, понюхав отбросил. Затем он вспомнил, что под раковиной валялся обмылок белого мыла, он видел его сегодня. Нагнувшись, Химия полез под раковину. Кусок сам прыгнул ему в руку. И вот он уже мылит Гале голову.
  - Галечка, может тебе и там волосы помыть, а то сверху помыли, а с низу не помыли?
  - Я голая в эту грязь не полезу!
  - А давай на улице, что бы звезды видели! – предложил Химия.
  - Ты иногда делаешь то, что надо и говоришь так же! – с восторгом ответила Галя.
   Когда помывка волос закончилась, они вышли из этой штуки, прошли мимо пьяных контейнеров которые хотели толкнуть их своими углами. Обойдя контейнеры и спустившись по лестнице из четырех ступенек, а полуголая Галя в расстегнутых джинсах шла к небу и звездам, которые прищуривались ей через раскрытые ворота. Сзади бегал Химия с чайником, выливая из него старую воду. Забегая в помывочную, наливая теплую, ловя ускользающий кусок мыла, бегя с чайником в грузщетскую за водкой, улавливая своим сознанием смысл скупого счастью. Химия бегал с чайником он  хотел еще помыть ей  волосы забыл что уже Галя помыла волосы. В чайнике раньше была холодная вода, но пока они туда сюда путешествовали она нагрелась на плитке под стулом.
А еще у Химии жила бутылка с водкой, а где она жила, она жила в грузщетской, стояла на второй полке стола. Она как антенна посылала свои сигналы в эфир Химии. – «Химия я водка, Химия я водка, Химия я водка – надо меня пить»! – «Химия я водка, Химия я водка, Химия я водка – надо меня пить»!
А Химия улавливал еще своим сознанием, осознание своего скупого счастья: какое же счастье и водка вибрирует и ночь арабская, и еще девятиэтажки стоят, а еще звезды какие удивительные мигают в небе, а еще голая девушка которую сейчас он будет мыть теплой водой из чайника. Где он ее будет мыть? Где? Да конечно во дворе! Что бы эти девятиэтажки смотрели и завидовали на это. Так вот после этого всего обратимся к атмосфере лета. 
  Пели цикады, как жирафы кивали головами фонари столбы. Стоя голыми коленками на темном дереве тележки локтями она стояла тоже на темном дереве тележки. Эта темная тележка, она потемнела от водички, которая лилась из чайника и намочила деревяшки, когда деревяшки мокрые они кажутся темней. А локти у Гали тоже были темные, потому что они же загорали, она ходит-ходит по улице, Солнце светит-светит-светит а локти загорают-загорают-загорают. И вот этими локтями она стояла на этих мокрых деревяшках. А к небу торчал ее голый зад торчал в небо, как орудие, а сама она себя представляла себя белой грациозной пантерой которой и была на самом деле. Смотрела она на бессмысленную проволоку, которая была ручкой самодельной тележки,  за которую ее возили если надо. А в это время звякнули тихо дно бутылки, дотронувшись до земли, а через мгновение полилась тепленькая водичка на ее жопу и влагалище. Галя чуть не кончила от такого счастья. Она не видела, но ей показалась, что ее ****а раскрылась, словно бутон африканского цветка в ускоренной съемки документального фильма. Рука Химии проникла внутрь ее, и это ее потрясло.
   Химия засунул в красную ****у (она такая и была хотя, но ночью видно не хуже, а лучше) сначала три пальца, потом, подумав, что можно туда втиснуть и руку, поглубже ее втиснул. Он почувствовал, как по Гале пробежала дрожь. А дрожь перебралась с ней и бегала уже по нему. Другой рукой он пробовал расстегнуть ремень и пуговицы на рабочих штанах, во они уже упали на строительные ботинки. Он подумал, что не мешало бы все снять, эти штаны, что бы выглядеть эсетично. Высунув из девушки руку, он все это и сделал, теперь и он был голый, только он вновь одел ботинки что бы не наступить на стекло. Со стороны он выглядел комично, голый в грубых тяжелых ботинках и со стоячим как высотный кран товарищем. А перед ним раком стоящая призывно огненная девушка. Химия решил по ближе познакомиться с ее ****ой и жопой, нагнул Галю по ниже засунул поглубже товарища и начал елозить им в теплом слегка шершавом женском организме напрягая мышцы ляшек и у быстряя темп…
  Галя чувствовала как ее колени нащупав прохладные гвозди которыми был сколочен грубый верх тележки это интересом отмечает, она была босиком и ей захотелось одеть тапочки, что бы подошвы не испачкались от того что она вся была прохладно мокрая – «хорошо что искупалась» - подумала пантера. «А вдруг я забременюю» - была ее вторая мысль, представив и испугавшись как пытку аборт. Испугавшись, она решила про это не думать. Так прошло минут пять, *** обвис и он вытащил его из нее, сходил внутрь за водкой, принес и поставил бутылки около тележки, на которой сидела Галя, жопой чувствуя прохладу гвоздей.
  Химия разливал жидкость по стаканам, сидя на корточках, около ее и тележки вокруг в закрытом дворе магазина с ними стояли в дали ворота, в близи двери сараев, еще ближе мусорный контейнер, запах из него Галя решила не замечать.
  - Ты чего как быдло, водку разливаешь, а чем я закусывать ее буду? Твоим ***м, что ли? Еще бы он стоял! – зло сказала девушка посмотрев на болтающуюся между ног Химии не сильную сардельку.
  - Не волнуйся, не кончил я в тебя, в самый последний момент вытащил, спас экипаж перед самой гибелью, - «иронично ответил брат» - подумала Галя.
   А Химия понимал, что закусить то нечем, чем то надо. А чем? «Странно в магазине работаю а девушку угостить нечем» - подумал  Химия вспомнив про булки в сумке. «Нет, это не эстетично булками водку закусывать. Тем более она поймет, откуда они взялись. Вот если бы яблоко найти» - и он представил, как в овощном отделе в темноте в деревянном ящике лежат-спят себе спокойно яблочки. 
  И он почувствовав себя римским легионером, расправил плечи и подтянув живот, стал выше глубоко вдыхая идти, он голый пошел на штурм алюминиевой рифленой двери, которая была закрыта на скобу и на навесной замок. Дверь перекрывала вход; в винный, мясной и овощной отдел. До двери он прошел по дебаркадеру на котором тускло горел свет, дверь приближалась, вот ее уже видно. Химия прошел под лампочкой, вернее лампочка проплыла над ним, лампочка аварийного выключения холодильников, эта лампочка работала вместе с выключателем «включить- выключить аварийный режим холодильников».
  «В любую минуту может приехать машина с хлебом или молоком – а ну и пусть, я не открою, утром, скажу проспал» - подумал Химия и представил голую мокрую Галю сидевшую на улице на тележке, если приедет машина ему будет наплевать и на хлеб и на молоко. А утром когда к нему придут всякие начальники, он будет им говорить – «Ну и что проспал какое дело».
  - Смерть фашистам! – одновременно выкрикнув и ударил ногой с силой по алюминиевому рифленому листу вставленному в железную раму. Лист погнулся, со второго мощного удара он вылетел внутрь торгового зала. В темноту пролез Химия, представляя себя именно фашистом попиравшим когда-то советскую родину…
  Галя встала, подошла к валяющейся клетчатой рубашке Химии, она немного озябла, хотя стояла теплая июньская ночь. Голова кружилась, но энергия от водки зашкаливала - что нужно для счастья хороший секс, необычайное приключение и халявная выпивка. К Химии она была равнодушна хотя этот скромняга не вызывал отвращение, она была не равнодушна к себе, она даже очень любила себя как человека, так и свое тело. И сейчас она голая себе очень нравилась, жалко, что на этой помойке нет зеркала, она бы сейчас в него посмотрелась. Какие королевские ноги она погладила гладкую нежную кожу, какие красивые сиськи, она подняла и подержала в ладошке небольшую грудь с темным соском. Дальше Галя не знала что делать, ей хотелось потянуться к своим половым органам, они так хотели возбудиться, ведь их вывели ночью погулять, или выпить еще водки, а то когда Химия выпьет, там мала останется,  а бежать еще за бутылкой, то завтра будет тяжело работать. Только Галя залезла в себя пальцами, возбуждая розовую плоть, которую она представляла, как появился Химия. Она увидев его засмеялась, какая в нем была комичность, голый, с болтающимся товарищем, в грубых ботинках он держал зеленые яблоки в руках и казался Адамом укравшим яблоки из сада охраняемые змеем. Больше всего Гали нравилось в нем не тело низкое и полное, а научные мысли в голове.
Химия дошел до Гали. Химия положил яблоки на край тележки, он нагнулся к бутылке, наплескал жидкость в белые стаканчики. Потом протянул один девушки, она взяла. Сам сел рядом, голой жопой на грубые доски самодельной тележки, шляпки гвоздей прикоснулись к его кожице, но он это не заметил.
  - Ты где взял яблоки? – тоном сельской учительницы спросила Галя.   
  - Выбил дверь и пролез внутрь, взял из твоего ящика, так что завтра у тебя будет недостача – ответил Химия, глядя на игру света на поверхности спиртовой жидкости.
- Дурак! – Ты чего не мог у весов взять?! – когда Галя говорила у нее возник план. Ведь можно позже, когда Химия уснет проникнуть в торговый зал, а сначала в отдел и перетащить товар к себе, и тогда она обманет Владимировну (заведующую) у нее будет лишек она его продаст а деньги возьмет себе.
- Ну, давай брат за смелость твою, выпьем – произнеся тост Галя протянула беленький стаканчик и прикоснулась к стаканчику Химии, они выпили.
  Химия выпив полез целоваться неожиданно. Сказав, что это самая хорошая из закусок. Девушка была не против, но ей больше нравилось брать у мужиков в рот, особенно после пива. Но как сейчас приступить к ласканию сардельки она не знала, вернее не решила, потому что природно стеснялась, хотя и была пьяная.         
  Их целующиеся языки Химии показались игрой змей, он представил клубок змей. Целоваться ему было скучно, потому что он не особенно умел и поэтому старался, без уверенности, на сколько хорошо у него это хорошо получается он не знал.
  Неожиданно зазвенел звонок, он звенел и звенел и звенел громко и нагло, заставляя целующихся, разъединить объятия.
- Хлеб привезли, гады, мешают людям любить друг-друга, - сказал Химия подбирая синие трусы со штанов. Но потом положил их рядом с Галей на тележку. Штаны были не узкие, но все ровно через ботинки не пролезали, и что бы их одеть ему пришлось ботинки снять, что бы одеть штаны.
- Давай беги, машину принимай – Гале не терпелось, ей срочно захотелось перетащить товар к себе в отдел.
Химия убежал. Штаны он надел, ботинки снял, потом снова надел. А звонок все наяривал. Потом Галя встала и со стаканчиком в который плеснула водки пошла посмотреть на дверь. Только зашла за зажигалкой и сигаретами в грузщетскую.  Трусов Галя одевать не стала.
  Когда подъезжает машина, она к крыльцу пятиться задом (не Галя же, машина пятилась задом, газуя как будто пердит динозавр), а машины приезжали всегда одни «зилы» но с разных баз. Затем водитель, выпрыгнув из кабины пошел к заду машины, там на толстый провод был прикреплен пульт, для поднятия лопаты. И вот он держит в руках пульт, пульт соединен с машиной толстым проводом и на нем грубые большие и круглые кнопки для толстопальцных существ, которые может когда-то в мезозое населяли землю. Вот пока машина пятилась Химия и рассмотрел в кустах кинотеатра рабочих (а в каких кустах кинотеатра? У магазина два подъезда для транспорта, один через ворота и двор, затем прикосновение кормой автомобиля к дебаркадеру, второй на улице, это крыльцо с видом на кинотеатр). И что можно увидеть в эту дверь, с металлическим крыльцом – асфальтовая дорога, серый бордюр, за ним травка растущая а за травкой начинаются кусты только они вдалеке и не много поднимаются на пригорок, в метрах двадцати от дороги, в них сидят всякие выпивающие мутанты а если они пьют-бухают они постоянно смотрят на магазин, поэтому они прекрасно видели как подъезжает машина хлебная, а за кустами стены кинотеатра, который нас совершенно не интересует, словно он давно высохший дождь.
Алкаши прекрасно видели как подъехала машина, как вышел Химия из магазина. Потом как открылась воротина, потом запахло горячим хлебом, запах его побежал, полетел над девятиэтажными домами.
А кто там мог сидеть в этих кустах? Конечно Саня и Пельмень, со своими друзьями подонками. Великие люди от магазина далеко не уходят им надо пить-бухать и не работать. А потом снова, прийти на работу, на которой можно снова пить-бухать и не работать, но что бы гады деньги платили без вычетов, а если вычтут или накажут, то орать на них, на начальников.
Вот Химия пытался рассмотреть этих существ, пялился-пялился рассмотреть, кто сидит в кустах. 
  Саню он узнал, по рабочему халату, в котором он ушел с работы, значит и Пельмень, был где-то рядом.   
Когда водитель держит в руках пульт, он сначала немного поднимает лоток-лифт, что бы снять его с рогов, на котором он блокируется во время движения, чтобы он не опустился и не ударил по машине,  которая движется сзади.  Затем водила нажимает другую кнопку, и лоток немного опускает, затем он лезет на него и открывает ворота, в темноте кузова появляться обозначающие кубы контейнеров, и по улице разлетается вкусный запах горячего хлеба. Затем грязный мужик (большинство водителей комично-грязны и рваны до абсурда) спрыгивает или остается на лотке, подминает очередной кнопкой его до уровня пола и выкатывает два контейнера которые опустились на лопате. Которые потом опускает, а грузчик подхватывает у уволакивает в свои торговые пещеры.   
  - Эй, Химия!.. Ну-ка глянь на меня? Ты чего там смотри… – голос Пельменя был из темного человеческого контура вылезшего из-за машины в халате, который в темноте казался демоническим плащом.
  Химия подсознательно посмотрел в глаза Пельменю, откуда этот монстр появился?
  В это время бухнул об асфальт лоток с контейнерами и Химия схватился за  его бок его и потащил внутрь магазина.
  - Чувак да ты на ногах не стоишь. – А говорят тихоня. – Химия слушай, это не мое дело, пьяный ты или какой, сам такой. -  Я к тебе почему пришел? - Дай  мне хлебушка закусить, - не дожидаясь ответа, здоровенная рука в синем халате потянулась за кирпичом черного, еще теплого хлеба.
  Химия закатывал последний контейнер, когда Пельмень появился из фонарной темноты, он появился и спросил.
- Галя с тобой? – спросил его красный нос.
- Не скажу, - ответил Химия и закрыл перед рылом обезьяньей морды широкую обитую мягким железом дверь.   


  Галя хотела украсть ящик с цукини,  мешок с картошкой, три коробки апельсинов и еще чего-нибудь. Но поднять сколоченный из грубых деревяшек овощной ковчег с цукини она попыталась и передумала (попробуй подними, особенно если ты девушка и тем более пьяная), она передумала - пытаться, для грубой работы  был Химия. Поэтому она решила его подождать. Пошла в кабинет заведующей, от кого его закрывать, когда закрыт отдел, а в магазине дежурят. Поэтому дверь была там –у заведующий приоткрыта. Она села в ее кресло, теплая кожа жопы, поздоровалась с теплой кожей кресла.
Пока разгружалась машина с хлебом она листала приходскую книгу заведующей, думая, что такое товар номер один и за ним список и вес каждого товара и вспоминая, ее это список или другого продавца.  Потом она стала думать, а что если вычеркнуть то, что записано и как это поймет Владимировна, как проданное, как и возвращенное, или еще как-то. Она все ровно сможет понять.
  Химия все не шел, она слышала, как работает двигатель автомобиля и ей было скучно. Она решила сходить к весам, около них был сложен товар, который не охота было затаскивать в камеру, да и зачем, ведь лето сейчас.  Взяла из коробки банан, взяла, зачем то цукини из ящика и пошла сидеть в кресле руководителя.
  «Да был бы фотик» – пожалела девушка, можно было бы все показывать, как она кощунственно относиться к работе и  она голые положила на стол, одной рукой ела банан, другой вращала цукини внутри влагалища, шершавые вращения овоща сильно возбуждали девушки, а особенно ее возбуждала кощунственость ее поведения, от нее у нее даже зазвенело в ухе.
  - Эй ты Ахапкин, иди хватай ящик с цукини, три коробки с апельсинами, мешок картошки и еще чего-нибудь, и тащи ко мне в отдел, – властно, играя в заведующую послала входящего Химию Галя.   
  Химия посмотрел на нее, но ничего не сказал.  Химия обошел стол с Галинами ногами, увернулся от ее пятки, взял с окна колючий кактус и стал его приближать к коже девушки.
  - А ты садист! – холодно сообщила она Химии, она не двигалась, выжидая когда кактус приблизиться к зоне поражения ее ногами.
И вот удар. Химия не много успел убрать руку или он специально выронил его. Цветок упал между ног девушки больно уколов нежную кожицу белыми острыми как сабля шипами, руку с цукини она убрала, она мешала ей воевать.
  - Дурак!!!
Галя обиделась и выбежала из кабинета.

  Химия вновь шел открывать ворота, звонок застал, когда он побежал за Галей. Она юркнула в грузщецкую, зачем то. Звонок был другой, более тихий, поэтому когда пьяные спят они могут и не проснуться а машина с молоком простояв около дверей уедет в другой магазин или вернется на молоко завод или останется ждать около ворот до утра может быть, когда на пьяного приемщика будут орать нарядные и пахнущие духами тетки заведующие. Конечно, она  попала на прогон машины который надо оплатить за счет магазина, поэтому на нее будет орать директор, а другие тетки заведующие орут из за подружеской солидарности, им же приятно покусать медведя мужика.
  Как было написано – прозвенел звонок, этот звонок означал что приехала еще одна машина, машина с молоком. Черная будка кабины машины выделялась на фоне подсвеченного фонарями ночного города как контур подводной лодки в ночном море. Химия подошел к воротам, из кармана штанов он вытащил связку ключей, которую очень боялся потерять. Ключ завозился в подвесном замке как младенец в пеленках, нажимая своими металлическими лапками на определенные части, полукруг дужки освободился, замок в руке, воротина пошла в сторону, Химия ее толкнул, с другой он отходит на два шага назад, приветственный взмах шоферу рукой с замком, типа «здорово шофер, здорово шофер». С включенным двигателем машина медленно заползает внутрь двора.   
  Химии казалось, что он не работает грузчиком в магазине, ему казалось что он работает на космической базе и в невесомости и холоде вакуума он запускает внутрь станции космические корабли которые через миллионы космических единиц везут грузы с других планет. Себя он представлял в шлеме и в облегающем скафандре, делающим подвиг для государства и всей планеты, это ему казалось пропорциональным.
  Машина закатилась во двор проехала вперед к мусорным контейнерам, затем задом начала заползать в  проем ворот, водитель ювелирно подруливал рулем. И вот лопата с грохотом падает на железо дебаркадера, шофер обезьяной прыгает на нее и открывает ворота. Химия глядит внутрь и узнает невысокие, но очень тяжелые контейнера; синие упаковки молоко, зеленые кефир, желтые ряженка. Он лезет в железный живот транспортника, ворочает контейнера борясь со сломанными колесиками, тащит их приподнимая через припятсвия машины или лопаты, зачем то  на них приварены трубки или пластины, скатывает контейнера на немного поднятый прием дебаркадера, под который заранее положен ржавый швеллер, если он вылетит, во всему креветки, и контейнеру он может упасть, и пакетам они могут вывалиться из контейнера (если падает закрытый контейнер то все ровно многие пакеты рвуться от великой тяжести его, и молоко, за которое отвечает приемщик бежит молочными реками к крысам на радость)  и самому Химии, контейнер может упасть на него если он пытается удерживать его и вовремя не разожмет пальцы. Один раз, один кекс пытался удержать падающий контейнер (на излете его не удержит вся сила земного шара), контейнер перебросил кекса через себя и резко упал, раздробив пальцы (психологически мозг в стрессе не успевает среагировать на разжимание пальцев). А пальцы сразу раздулись и пунцово покраснели, через раны торчали желтоватые косточки, кровь компотом заливала пол, валяющиеся пакеты и одежду, кекс махал рукой и орал. Он просил водки, «дайте мне водки, дайте мне водки», что бы полить на руки и выпить в надежде избавиться от медвежьей боли.
   Когда Химия скатил три низких контейнера с молоком, открылась дверь грузшецкой  и вышла голая Галя, она была полу голая, а когда сняла клетчатую мужскую рубашку, то осталась совсем голая. Она повернулась задом к работающим мужикам, работа в момент остановилась, жопой она поняла, что ее прожигают возбужденные взгляды, только тупой автомобиль не интересуется ее наготой. Галя расстелила рубашку на низкий колченогий стульчик стоящий рядом с дверью, которую она не закрыла, вообще то там еще стоял второй стульчик, сидеть ведь в кампании приятней, и сидеть с приятелем интересней.
Девушки-кошки хотелось посмотреть на работающих мужчин и покурить, заходила она в помещение для чего? Что бы допить водку из другой бутылки, пустую бутылку она бросила под лавку. Волны безумия проникали в ее мозг медленно и именно из за медленного проникновения их девушка испытывала огромное удовольствия, она представляла себя такой красивой останкинской телебашней которая в разные стороны вещает радиоволнами, все волны разлетаются а люди радуются от того что им не скучно и все начинают жить под ее волны.  Ее темные большие соски, это радары облучающие город, ее промежность с бурыми волосиками это уже «седьмое небо», а в ее голове сидит мэрия с мэром и они в восторге.
  - Ну что уставились, дальше работайте, время деньги, - сказала Галя прикрыв складкой рубашки  свое «седьмое небо». 
  Водитель который сначала подтаскивал контейнера помогая Химии вылетел из машины батарейкой из плеера, а Химия все держал балансирующий над пропастью контейнер. 
  Водитель был невысокий молодой человек, худой в грязных и рваных джинсах – только сейчас Химия внимательно рассмотрел его. Он  уже прикуривал Гале сигарету, она вышла  (телебашня) с белой палочкой во рту.
  - Девушка, может познакомимся, - предложил он.
  - Я тебя не знаю и знать, не хочу, - ответила Галя, впуская в себя дым.
  - А я могу тебя по Москве покатать.
  - Не лезь не в свое дело, своими царевнами обходись! – предложил Химия, он скатил монстра и подошел к  молодежи, сказал он.
  На Химию они не обратили внимания словно он пустой пакет. И он стал дальше разгружать машину, скатывая монстров, которые тяжело катались на твердых пластиковых колесах, он закатывал их в холодную камеру, объезжая квадраты выбитого кафеля,  в камере, конечно все ровно был плюс хотя она считалась холодильником. 
  На девятом контейнере Химия увидел, что молодежь исчезла со стульчиков. Оставив после себя синий табачный туман.
  Химия закатил все пятнадцать контейнеров; восемь молока, пять кефира и два ряженки. Теперь ему надо было загрузить пустые клети, сдать пустую тару. Дело в том что, контейнер в собранном состоянии квадратик с полками, а в собранном он похож на птицу на колесиках, его бока как крылья. Он подошел к длинной железной змее из собранных контейнеров, они были вставлены друг в друга. Разделяя их по три, иногда по четыре он стал закатывать их в машину, привычно поднимая ногой перед препятствиями. Закончив с молочными продуктами и тарой, он взял прикрепленные к стене накладные (прикрепленные чем, магнитиком, магнитик очень хорошо держит бумажки сцепляясь магнитными свойствами с корпусом), что бы заполнить ее. Он внимательно посмотрел на конечную дату реализации и количество, затем ему надо было выписать под копирку товарно-транспортную накладную, указав количество и поставив печать. А печать с бланками была в грузшетской, под телевизором, там же лежала ручка.
  Первое что он увидел, когда открыл дверь, это волосатая жопа и волосатые ноги в спущенных джинсах, Химия сразу догадался что там происходит. Он подвинул жопу, стонущую от удовольствия на два шага влево, достал молча печать, бланки и копирки, потом достал ручку, сел в зеленое сломанное кресло, начал заполнять документы и смотреть на миньет шофера и Гали. Она теребила его волосатые яйца, до волос проглатывала его член внутрь себя и сытно урчала, еще Химии очень не понравилась что девушка немного подпустила под себя под ее жопой расплывалась мокрое пятно на красной спинки дивана, про санитарию девушка-кошка забыла, «а на ее моче мне теперь спать».
  - Это вечный кайф,..  Это вечный кайф! – через стон и шепот слышалось от шофера.   
   - Ну все хватит -  сказал Химия и поставил на документ печать.
   - Тебя в других магазинах ждут – повторил он.
   Но его не замечали. Галя принялась изменять свою позу. Галя приняла позу рака с высоко поднятой жопой, водитель пытался найти такое положение, в котором удобно сардельку засунуть в ее заднее отверстие, но места была мала и ее коленки съезжали с узкого красного диванной спинки служившей грузчикам постелью. Ее голова упиралась в стену. Она все таки нашла удобное положение, забившись, головой вниз к самой красной поверхности диванной подушки, упершись в угол головой, а жопу подняв к яркому «дневному свету». Химия сидел и демонстративно смотрел, ему даже было интересно и не каких собственнических интересов в Гале у него не было. Даже на оборот, от куда у него деньги, на ее все желания, ведь если свои желания он игнорирует ему будет неприятно. А стала бы она у него жить – это вообще ужас-ужас. Пить бы с ней пришлось каждый день, а кому это нужно пить каждый день. Пить нужно иногда, а всегда нужно заниматься, чем  нибудь интересным. Вот например Химия идет и видит, сообщество продавщиц собралось, выставили свои жопы и говорят. А Химии стало интересно – о чем они говорят? А он стоит и стоит и слушает их, начинает понимать, они говорят про пьющих мужей. А вывод такой – все мужики козлы. А Химия не спрашивает, а говорит – зря вы этим занялись. Они удивились и спросили – чем это зря. – Ну как, созданием семей ответил Химия. Потом они тоже удивились и спросили – А чем же еще заниматься. – Ну как? В жизни ведь много интересного – ответил он. Одна спросила: - А что интересного? Химия удивился и ответил: - А ты что не знаешь!
  А марафон происходил дальше, вот так: сарделька ходила как поршень, хотя он не видел он видел дрожание волосатой мужской жопы и не много видел конструкцию Галиного тела, зато он слышал платонические звуки страсти они то сопели, то выли, то стонали и было еще биение головы о стену. Но все это не могло длиться не бесконечно, вот и пролился майонез. Водитель отошел чтобы показать свой шедевр Химии и Химия увидел как ягодицы испачканы и в черное отверстие по лождинке, заползают белые сопли, Галина жопа торчала, она была пьяная и в экстазе а белые сопли заползли в черное анальное отверстие, водитель сжал ягодицы с боков и из нутрии отверстия показался веселый пузырь, который потом уполз обратно, он передал привет и снова уполз внутрь. Химия улыбнулся и протянул водиле документы. Водила взял товарно-транспортную накладную, которая была выписана Химией на тару и вытер ей свою грязную золупу.
  - Береги на память – и с этими словами он бросил бумажку в сторону Гали, Химия стало не понятно понял кому беречь ему или ей.
  - А кому беречь? – спросил грузчик.
  - А вы поделите и каждый берегите – сказал застегивая джинсы и уходя к машине.
  Они пошли. Он сел в кабину и что бы выезжать, а Химия поплелся через двор к воротам выпускать машину. В душе была, какая то тяжесть, анализирую Химия решил, что все хорошо, только зря он сломал дверь в овощной отдел. Но это он решил исправить и понял что если он это удачно исправит, то в душе будет вновь спокойно и запоют анделы – так говорила его умершая бабушка.
  Химия стоял у двух сомкнутых дверей закрытых скобой и висячим замком, выбитая ногой железка валялась дальше в коридоре, Химия представил фильм «Чужой» там, где самка рвалась пожрать белковую жизнь.  Там такие же были слегка рифленые из алюминия двери, и такой же ужас был, когда ты видишь чужих (но чужой здесь был он, и магазин также боялся его). Чужие сейчас уничтожат тебя, убьют всех людей на корабле. Но корабль может быть не только в космосе, он может быть главное фантазии, если ты представляешь что находишься не магазине, то летишь через космос, через ночь летишь, а ты находишься в магазине.
   Он залез в отверстие, посмотрел на дверь, железку можно было вогнуть исправить деформацию но вставить в дверь можно только с внутренней стороны, выйти и вновь закрыть дверь на ключ, а ключ был у заведующей, а она с ним придет утром, увидит и будет орать – на него.
  - Ты ****ь, дурак! Что ты сломал! Я сейчас подсчитаю что не хватает!
  - «А скажу что услышал голоса в зале и пошел ловить воров» - подумал Химия, представив каким способом можно отмазаться.
  Он пошел в отдел, погрузил на стоявшую там «роклу» ящики какие просила Галя и повез их в торговый зал, в тишине коридора он чуть не оглох от грохота металлической тележки эта тележка грохотала о кривой и сломанный кафель. В зале у Галиного прилавка он скинул ящики на пол и покатил, пустую тележку в свое овощное стояло.
  В кабинете Владимировны горел свет, Химия решил выключать его, но сначала надо было поискать деньги, кто знает, что найдешь. Сейф был закрыт. Около него лежали тетрадки, туда она записывала приход и выдачу. Химия начал листать их. В верхней не чего не было. Под ней лежала другая общая тетрадка, замусоленная из нее выпали деньги. Выручка за день подумал он. Но денег было мало, значит не выручка, а не понятно что. Из этого «непонятно что» Химия взял немного, тысячи полторы – на две бутылки и еще на кое-что.
  В грузщетской когда туда вошел Химия, все было мирно и по- домашнему а по домашнему у Химии было в душе потому что у него деньги лежали в кармане.
Там стоял огромный лакированный цветной телевизор, который почти не показывал (если и показывал то какие то молчаливые морды потому что звука не было, но иногда он почему то появлялся). На столе лежали пачки из под сигарет, яблоки и печать на фиолетовой промокашке губке, на стуле который стоял за дверью лежала его рубашка, на полу валялась бутылка и бумажка, на спинке дивана которая была когда то грубо отломана от дивана лежала Галина одежда и ее сумочка, Химия вспомнил что трусики ее и свои, они забыли на тележке, а тележка около мусорного бака.
Когда Химия вышел во двор, к мусорному баку и посмотрел на тележку он увидел Галю. Галя спала в такой же позе, только с опущенной жопой – мышцы ведь раслабляються во сне. Из за такой позы ее половые органы казалось открылись еще больше – вернее расширились. Химии трахать ее пока не хотелось, и он подобрал с пола бутылку из под водки, в которой еще оставались капли, он сел рядом. От того что Галины ноги были подогнуты под девушки, то Химия сел очень близко от жопы. В руках он держал бутылку, а в кармане деньги, на которые можно было еще купить такую же бутылку сестренку. Он вставил бутылку в ****у, вставил и стал вращать, горлышко вращалось легко. Галя завозилась но не проснулась. Он вытащил горлышко и стал вставлять в более узкое отверстие, но тута бутылка входила туго, и он немного приподнял бутылку, жидкость стремящаяся к равновесию полилась в Галю. От резкого движения бутылка вырвалсь из рук, Галя вскочила как цербер. Повернувшись к Химии она со всей силой ударила его по лицу, Химия понял что она разбила ему нос. Перед глазами стоял туман, текла кровь на голый живот и строительные штаны, но Химии было не обидно потому что он сам не был дурак (был точно дурак).
   - Галочка, ты не волнуйся, Галочка ты не волнуйся наверное тебе сон приснился как кончает в тебя ящер? Я просто хотел тебя не множко  продезенфицуровать!  - пошутил Химия нагибаясь за бумажкой, которой он собирался останавливать кровь, которая текла из носа.   
  - Я уже ящики перетащил кстати, как договаривались и у меня есть деньги, хватит на бутылку и закуску. Пойдешь красавица моя в ночной магазин?
  - Посмотри что там у меня? – сказала не зло Галя, поворачиваясь к грузчику задом, в руке у нее была бутылка с окровавленным горлышком. Химия раздвинул ягодицы, внутри отверстия была кровь, но там было темно. Химия взял со стола зажигалку  и горящую поднес к тому месту, стараясь не обжечь девушку. Затем он оторвал часть, небольшую бумажку и засунул ее в отверстие, на пол закапала кровь.
  - Не волнуйся Галочка, там не большая ссадина, кровь остановиться, я туда бумажку положил, ты ее пока не отрывай. А водку возьмем, мы твою футерку этой водкой промоем.
  Девушка опять повернулась к нему лицом, потом села к нему на колени, он обнял ее, что бы удерживать. Ее язык начал слизывать кровь с носа, потом змеей проник к нему в рот и они начали целоваться в засос. И Химии стало казаться что они превращаться в одно всесовершеное и неисповедимое существо. Он думал что раньше напротив них стоял бог, но он застрелил его на дуэли как Лермонтова, а спор между ними был как всегда о духовных прозрениях.  Потом он вспомнил часть из своей песни  -
«в мире сказки, в мире мечты.
Жили мы – любили мы».
  –  Ты сходишь? – разрывая поцелуй спросила Галя.
  –  Может ты, я ведь материально ответственный, куда я пойду?
  – А  вдруг машина придет? – Еще должна быть одна машина с хлебом. – Нет я не могу. – сказал Химия и сел (потому что оправдываясь он вскочил) рядом с голой Галиной жопой. Она была пьяна и она была весела и пьяна, и возбуждена – то есть все ее функции были активны.
  - Ты думаешь, что они тебя уважают и доверяют тебе. – Нет, все ровно, ты для них чмо! – ****ь, грузчик! – Да еще низенький, лысый, да еще к тому же толстый!  - Они тебя считают, умственно-отсталой безобидной боженькой, так про тебя и говорят! – Галя перешла в крик.
  - Галя ты чего хочешь поссориться, что ли? – Сориться глупо, это обеднять свою жизнь. – Моя жизнь это стремление к достижению своих идеалов и дар собственных прозрений другим, например тебе я дарю эти собственные прозрения.
  - Тоже мне, новый Прометей. – Думаешь один ты в школе на тройки учился, думаешь остальные на двойки. – Я например была отличницей, и тоже могу поделиться идеалами и откровениями, но ты же меня слушать не будешь, но ты же любишь только себя, и любишь что бы тебя любили за это – гад! – А других ты и слушать не хочешь, хотя они в отношении тебя всегда правы!
  - Хорошо Галочка! Ты права так и есть, я заслуживаю твоего суда – я мерзкое тупое и толстое ничтожество, но покажи мне свое представление о людях. Покажи мне свое представление о людях.  Цель твоя в чем, я вижу что она есть, и твое свободное время ты не тратишь бездумно.
- О людях?! – Об этих животных!? – Не нахожу не чего общего с ними. – Бабы жирные примитивные, стремящиеся пожрать символы успеха. – Мужики, бля!!! Это эгоистичные малые дети, унижающие других мужиков ради собственного значения, и думающие что их вонючий ***, дико возбуждает глупых телок! – Государство наше чмошнее – тюрьма народов! – ****ь цены! Зарплаты – только на хлебные крошки! – взвизгивая и все больше пьянея, продолжала Галя.
  - Ты спрашивал у меня про людей? – Не человеком надо быть, а человечеством, вернее человеком уже поздно быть, они нужны были тогда, когда боролись за выживание с обезьянами и обезьяны победили – выжили только обезьяны, кидающиеся в других собственным говном в других не похожими на них обезьян. – Не человеком надо быть, а нибелунгом, духом огня воды и земли, инфиритом, серым пришельцем с большими глазами без зрачков, спорой внеземной! Быть а не казаться – как ты! За всем твоим духовным – скрывается скупой мелкий собственник, в разных носках. – Хотя разные носки это лучше чем вся это барсеточная солидность, - сказав последнюю фразу, Галя пьяно вскочила.
  - Я тебе сейчас преподам урок, как надо быть феноменом, как восстать против бога, мамы и стать символом. – Давай деньги мразь, я пошла за водкой. – Галя  я говоря – но ничего не сказал, он посмотрел на девушку. Она стояла с изящно протянутой рукой, она напоминала сейчас Химии Французский символ революции.
  Химия порылся в кармане нащупывая деньги и пытаясь вытащить как можно меньше вытащил два полтинника, посмотрел на них понимая что этого мало и достал два стольника. Отдал их Гале. Галя зажала их в ладошке, и твердо развернувшись, быстро пошла по направлению к улице.
  - Галь постой, ты чего, ты забыла одеться! Ты что охуела, ты что так и пойдешь так на улицу! Стой! – Химия выбежал за ней понимая, что она так и собирается идти голой по городу за алкоголем.
  Он догнал ее, она уже почти дошла до железной двери с глазком, отделяющую подсобку от Московской улицы.
  - Я пойду с тобой.
  - Если ты не мамин цыпленок, то ты тоже  пойдешь только голым! По другому я не согласна! Мы же наделенные не человеческой силой духа – ты разве забыл, что с тобой произошло? Я ведь проводник – помогающий умершим окрепнуть. Держись за мою руку, – и Галя протянула Химии руку.
  Химия сбросил штаны и сжав ладошку девушки в своей руке они выбежали голые на улицу.  За ними хлопнула на пружине дверь, оставив не запертый супермаркет – заходи бери любой что хочешь, ведь сигнализации не было, экономя на мелочи можно лишиться многого.
  Химии показалось, что его перевернули с ног на голову, так все было не обычно, «пусть смотрят и завидуют» - пришел он к мысли. Они бежали, легко, казалось, без усилий летели над землей. Ботинки, эти толстые кожаные батоны Химия не одел он бежал в носках.
  Клумба впереди как Бразилия, серое море асфальта, белые скалы бордюра, два самолета уже над джунглями. И вот они падают в траву.
  Фаллос у Химии торчал вперед как труда, когда он падал на газон он не задел им по земле, но когда они стали перекатываться ловя друг друга в объятия он забыл про него и получил несколько не приятных секунд, хотя все время этой голой бесинезации было шедевром. Он ловил это белое тело, раздвигал ноги, проникал в Галины органы горячим языком.
  - Девушка вам по горячее.
  - Кипяточку, пожалуйста молодой человек.
  Химия услышал, что кто то идет по асфальтовой дорожке рядом с их клумбой, но его не видно он скрыт разросшейся акацией. Он увидел, что Галя нащупала в траве у дерева розочку разбитой бутылки и взяла ее в руку. 
  - Я им отомщу… - прошипела она и кинулась к кустам.
  Химия успел раньше ее, он увидел проход в кустах и выскочил на дорогу. По ней шел мужчина в расцвете сил, в руках он нес барсетку. 
Увидев такого пришельца-аборигена, он выпал в транс, остановился растеряно. Из за кустов просочилась голая Галя с острым горлышком бутылки.   
   - Ва… А… Ува… - орал присев от силы крика Химия он начал орать в ухо незнакомца.
   - Не дергайся парень, о то я вену тебе прорежу, а это смерть!
  Химия посмотрел на голос, Галя держала стекло около шей незнакомца, он побледнел. Голос Гали изменился, это был голос Нагайны змеи жены Нага.
  Химия выхватил из рук барсетку, он ему просто вывалилась в руку, как отпавшее от дерева переспелое яблоко.
  - Бежим Галя! – он когда говорил отвел ее опасную руку и показал барсетку.
  - А что нам бежать! Мы не кого не боимся, сегодня все нас бояться! – сказала Галя и пошла в сторону «трех семерок» - ночного магазина.
  Химия пошел за ней, он представлял себя в Африке, где человеческая жизнь только зародилась, они не грабители, они хищники – охота единственный способ выжить.
  Химия начал декламировать стихи.
  Он идет за ней.
  Все вмести они идут по пустыням дней.   
   Они идут за теми, кто давно отсюда ушел.
   Они лишь ингредиенты и каждый в своем…
- Только отдайте паспорт и ключи.  -  Отдайте паспорт и ключи. Мужчина вспомнил что его обокрали, или вы шел от шока перед двумя голыми аборигенами и побежал за голыми людьми.
- Только отдайте паспорт и ключи.  -  Отдайте паспорт и ключи.
  За ними увязался мужик. Его голос был все увереннее и он мог сам напасть на них в любое мгновение.
  Девушка открыла молнию. Затем он выбросила подальше в сторону документы, мужик кинулся за ними. В противоположную сторону полетели ключи, а назад от куда они пришли полетела и сама сумочка.
  Они бежали… А Химия думал, а как хорошо голым в Африке бегать! Они бежали, бежать там было близко метров тридцать. Но они побежали почему то не прямо в магазин. Им сначала надо было пробежать около забора, а что это за забор, там стоянка, там машины стоят спят ночью.
Так вот. Впереди забор, он помог ей перелезть, и они на автомобильной стоянке. Из под машины выскочил пес и начал на них яростно лаять, они поджав жопы заскочили на автомобиль, сработала сигнализация автомобиль за орал как мастодонт в ночь. Они прыгали с машины на машину, у каждой срабатывала сигнализация. Мужики дежурные начали им что то орать матом из своей дежурной будки. Они допрыгали до конца автомобильной дорожки машинные острова кончились и они снова побежали по асфальту, собака готова в любую секунду была схватить за голое тело, но только лаяла. Они добежали до противоположного забора. Он перепрыгнул за забор раньше, у нее не получалось. Он мог перелезть обратно, но понял что у нее уже нет сил взять штурмом этот забор, он для нее слишком высок, а она для него слишком пьяна.
  Авотомобильная шпана из каких то лохматых мужиков приближались к Гале, и вот один до бежав до нее схватил ее за талию как бочку и потащил в  сторону своей стояночной дежурки. Химия орал – «я спасу тебя, я спасу тебя», но автомобильный вой перекрывал его голос. Три мужика были похожи на немцев, которые тащили в комендатуру голую партизанку. 
  - Я отомщу! – сказал Химия себе или забору или небу. И побежал в сторону магазина.
   Магазин встретил его тишиной, у него возник план Галиного спасения. Для этого нужна была зажигалка, бумага и толь. Зажигалку он нашел сразу, она лежала на столике, газеты в большом количестве валялись на полу грузщетского гардероба. Толь он знал, где взять, что лежит около ворот под навесом на опилках, несколько тюков.
  Газеты он постарался взять все. Добежал до тюков через двор, схватил один, он показался ему не большим и легким и побежал с ним через двор. Он услышал что к воротам подъехала машина, привезла товар, но сейчас не до такой ерунды, сейчас надо спасать из плена Галю. Ему даже не когда было одеть штаны, он высочил на улицу с трубой рубероида, мысль его была о пожаре.
Дело в том, что  автомобильная дежурка, был вагончик, стоящая на полозьях трубах, а забор подходил к одной его стороне, обходил всю территорию и подходил к другой, казалось что забор это ремень, а дежурка пряжка. Где-то там были ворота в океан дорог. Собака бегала по территории.
   Колени стояли на шершавом асфальте, но он не замечал давления тяжести (камешки подсунулись под колени и было больно; ну и что, ну и что, какие то камешки)  он рвал газеты, смешивая их с не большими кусочками рубероида, кидал под полозья, поближе к центру, до него доносились сдавленные крики Гали, так как будто в горло ей что запихали и брань матерная лагернаяа лохмачей.
  Чиркнула искра начал поступать жидкий газ, загорелся фитиль, он перенес этот маленький огонек под пол, старался поджечь уголок газеты, он лег животом на грязный асфальт, песок прилип к его потному телу, а он как новый Прометей дарил огонь пожара лохмачам.
  Лоскуты огня начали танцевать под постройкой поедая рубероид газеты и кислород а Химия встал с колен и сложил руки на груди, на его лице красиво как у Гитлера отражались лица огня, а он представлял себя Сократом, человеком с обостренным чувством восприятия.  Не известно кому: себе или огню или богу, он читал стихи.
     Дым, дым, дым – как истинный борец с ересью звонарь Никодим.
     Дым, дым, дым…Дым – не победим.
Постройка уже начала гореть по серьезному, ее охватил дым, бешено лаяла собака но лохмачи не выбегали, они наверное ушли глубоко в исследование своих ***в и Галиной ****ы.
  «Надо спасать людей» - подумал он и побежал в стоянку, перепрыгнул через полосатую шею жирафа, которую он изредка поднимал от лени – шлагбаум. И обжевав какие то автомобили, потрясая болтающимся органом, перепрыгнул через три ступеньки дернул за ручку. В вагончике горел свет, шторки были зашторены а дверь заперта.
  - ****ь, Мудаки, горите! - Посмотрите, сейчас машины гореть начнут, взрывваться!!!
  - Пожар!!! – орал он стуча в дверь.
  Дверь открылась, и с ней Химии в лицо влетел кулак, нос треснул и потек.
…Хм – подумал Химия. – Второй раз мне за сегодняшнюю ночь нос разбивают.
Первый лохмач на ходу застегивал штаны и метался перед пожарным песком, он был в красном ящике, но ведра то не было. Второй лохмач пробежал мимо Химии, который стоял одурело на крыльце и держался за болевший нос.
  - Держите его, это он поджег! – прокричал лохмач, и попытался схватить Химию.
  Но Химия от обиды со всей силы ударил мужики по морде, и попал в очки которые разбились в глаза лохмач согнулся пополам.
За ним выбегала голая девушка, она схватила Химию за руку и потащила к выходу. Они сразу включили третью космическую, что бы надежней скрыть себя домами в которые они убежали. Через лабиринт которых они пробегали. Остановились только отдышаться и еще они бежали дальше, бежали, бежали пока не остановились у о  одного ночного магазина.
  - Это что моя кровь тебя так испачкала? – сказала Галя с кислым лицом. На кошачью морду похоже, подумал и после посмотрел ниже, Химия смотрел на испачканную в крови Девушкины ляжки, колени и ниже, он обратил внимание что она в крови была испачкана и выше живот и сиськи.
- Уроды, ****ь! Они ****ь меня испугались, гандона у них не  было, боялись СПИДа, бутылки мне стали в жопу и ****у засовывать и порвали там что-то. – Надо на свет, посмотри что там?
  Химия повернул зад девушки к свету магазина, встал на колени и раздвинул ее ягодицы. Из отверстия сочилась красная теплая жидкость.
  - Сейчас в  надо зайти надо в магазин зайти, салфеток там надо попросить – сказал он вставая.
  - Хуже всего ****ь, это накопительство, жрать уже не могут, а все жрут. Ожирели, ожирели, ожжиррелии… (у Гали начал заплетаться язык) и теперь жрут и с ожирением бороться, бороться с кем? С красивыми бабами бороться, а ожирение все побеждает! Чем сильнее борешься тем жирнее становишься, ***** на  ***! - добавила Галя при этом рукой, пальцем она проводила по носу и размазывала сопли по руке. Она была пьяная в лоскуты.
  – И не кто не думает что во имя солнышка небесного надо жить, а не жрать.! Любоваться красотой  - Хуже всего когда одно в жизни событие – собственная смерть! – Ждешь, ждешь и не дождешься – сам от себя устанешь, все купишь, чего то копишь, все уже купил, все уже накопил и все еще смерть не пришла – и не чего уже не интересно даже компьютерные черти. – А хорошо ты спросишь что? Спроси что-нибудь? – Галя уже начала говорить сама для себя, ведь Химии давно не было, он в начале диалога смотался в магазин за салфетками, а в конце вышел держа в руке салфетки.   
–А хорошо раньше было война, концлагеря, Колыма; стресс большой хорошо – когда есть то для что то делать и рисковать, а потом рассказывать; врать и смеяться. Вот Химия давай с тобой выпьем, а потом будем врать и смеяться.
– Интересно что все это понимают, но не кто с деньгами не  заставишь добровольно расстаться, только духовно прозревшие, рецидивисты и чеченские полевые командиры. – А квартиры надо все поджечь! – Галя погрозила кулаком на дома, она подняла руку и погрозила им в ночной тише, летней; квартирам в которых горел свет. А квартиры все надо все поджечь!
- Ты малыш настоящий тракен, ты сегодня за меня поджег! – Хуже всего, когда жена, дети, накопить на мебель, купить не чего не интересно, все уже есть – и сидишь как больной целый пень дома.
Химия устал слушать ее и потащил от магазина, пытаясь высмотреть в ночном городе лавочку.
– Все что я сказала это объедки жизни, понял – Химия тащил Галю, а она еще добавляла всякие глупости, которые говорят обычно с пьяну.
- Поле для прозрения, а прозрение это символ силы, которому не всем возможно обладать – Химия тащил а по ляжкам струилась тонкими струйками кровь, Химия ее тащил за талию, девушка не так пьяна что бы абасраться и не так что бы пятки ползли по асфальту. Он заметил лавочку и теперь тащил прицельно.
- А в армии хорошо: там деды бьют, с оружием можно в тайгу убежать, перейти через границу, по воевать в Югославии, потом книгу написать – начав эмоционально, постепенно девушка успокоилась и  тон ее изменился.  Они как трупы голые и пьяные упали на лавочку.   
- Давай еще по одной, и я тебе ветхий завет сделаю, - сказала девушка посмотрев на голого гусара-поджигателя. А голый гусар – поджигатель уже офигел от водки, он сидел покачиваясь как болванчик, и Галины слова блуждали как том дыме. А рядом стояли девяти этажные дома, уходя почти в небо. На мгновение взяв себя под контроль, что бы показать что он не пьяный Химия сказал.
  - А вот…? Забыл…? А вспомнил. – Хорошо в тюрьме сидеть, и от туда убежать, только почти не кто не бежит, сейчас правильных людей еще в тюрьме убивают менты-козлы, еще больше чем гулагах; а списывают это на - умер от туберкулеза, от скоротечного или от открытой формы. И почти все умирают если посадят в карцер голого, а в карцере хлорка, которую через три часа водой поливают. Вдыхая ее трое суток  легкие так разъест что умрешь от тубика через неделя на больничке. – Ладно Галина раба божья пошли, до магазина, - сказал Химия и пьяно поднялся.
- Сядь, сказала! – прикрикнула Галя.
  Химия чуть не сел на наполовину пустую бутылку водку, они несли ее ставили, снова несли и вот она рядом на лавочке рядом с ними, стояла еще между молодыми людьми голыми людьми банка с маринованными огурчиками и  еще лежали не использованные салфетки из магазина. Он туда зашел, а его увидели и испугались, а он просто сказал – дайте салфетки, несколько штук, ему дали и он вышел.
  - А здорова ты их развел, этих толстых теток , а... - «Я сейчас перепрыгну одну бутылку схвачу и десять еще перебью, а потом убегу, пусть потом платят.
- Зачем ты туда пойдешь, у нас уже все есть  - с имитировав ее голос Химия сказала Гали, опускаясь на колени перед ней, он хотел посмотреть какие органы у нее повреждены он посмотрел и засунул туда побольше салфеток, сделал пробку, надеясь что тампон остановит кровь, потом он сел рядом с девушкой на лавочке.
  - А ты это называешь ветхий завет?
  Галя засунула его орган в рот и стала нежно покусывать.
  - Как мы живем счастливо, сидим здесь голые, окровавленные, а люди на нас смотрят и завидуют, вот какие они герои. – Как во времена Гектора, как во времена Ахиллеса, - процитировал Химия окончание «Трои».
  - Как там у тебя кровь больше не сочиться? – Как салфеточки помогли, а я тебе их сам хотел засунуть, ну и засунул,  у Химии вновь начиналась эрекция. 
   - Я бы их и не разводил, только я деньги в магазине на столике забыл, когда за толью и газетами бегал. 
   - Я кошелек того кекса у которого мы барсетку отняли забыла на стоянке, на их ней лежанке, - ,сказала она.
  - Ладно, пошли, уже светать начало, - предложил Химия а ветхий завет можно и завтра доделать.
  - Пошли, согласилась Галя, курить в магазине осталось.
   Они пошли на встречу заре. Голые, испачканные в крови, как первобытные люди, выигравшие бой за свое выживание на этой тогда еще огромной планете. Они шли к заре, к заре будущего с легкой и немого восторженной медианой, в тот мир, где еще не появились машины и религии, но они были легки от того, что универсальны и молоды. А легко голубое небо со сверкающими утренними звездами и с чернотой запада покрывала их космическими узорами созвездий. Они огибали дома утесы и казалось что только что там, на девятиэтажной высоте, на бетонной плите сидел доисторический розовый фламинго, покаркав и почистив перья он растворился во времени. Химии казалось, что у него за спиной лук, а на бедре колчан стрел. Люди, прохожие из далека увидев парочку панков, смотрели на них во все глаза, как на чудо.  Так хорошо было Химии, ему казалось, что утром будет воскресенье, и еще ему было хорошо, от того что утром он пойдет домой и начнется его выходной – а это и есть великое усиление всех функций СОБСТВЕННАЯ СВОБОДА, которая наконец то закончиться. 
   - Хочу наколку татуировку сделать, на плече. Хочу выколоть церковь и написать Х.В. – Христос воскрес, - сказал Химия.
  - Церкви накапливают положительную энергию, церкви накалывают люди которые сидели, а количество куполов, это количество лет там. Ну что ты думаешь, много куполов это плохо? Наоборот чем боьше куполов тем лучше, я же говорю – церкви накапливают положительную энергию.
   Галя презрительно посмотрела на Химию.
- И что ты думаешь, что ты Христос? – спросила иронично Галина.
  - Нет я не Христос, я просто хочу сообщить что он воскрес. А это значит, бессмертие достигается, собственным поведением – вот мое открытие… такое. 
- Есть такая штука в двигатели – называется эксцентрик, он смещением оси диска относительно оси вала изменяет параметры движения, а в итоге и движения, это тебе говорю тебе я бывший автомеханик. Эксцентрик применяется в механизмах, преобразующих вращательное движение вала в поступательное движение ползуна. – Так в жизни эксцентрик этот необычный человек, который борется за уважение собственной индивидуальности и в которой особые ценности: интеллектуальности, дерзости которые были в Сальвадоре Дали - сказал он дотрагиваясь до голого женского зада,  он представил на нем черные полоски как зебре, дотронулся он пугливо рукой.
    - Ты думаешь, я дура! – повернулась к нему и остановилась Галя. Думаешь удивить меня, своим интеллектом, думаешь от этого, я  ослепну!
 -Эксцентрик.  Эксцентрика в театре, цирке, кино, на эстраде, заостренно-комедийное, это часто гротесковое изображение алогичных, нелепых действий персонажа, вот что такое эксентрик, а ты мне что такое вешаешь, про какие то двигатели - не договорив Галя увидела около дорожки булыжник, подбежала к нему и подняла над головой, замахнувшись на Химию.
 - Кричи на всю улицу, что я не дура! А то камнем больно получишь, - революционна заявила она, - целясь в Химино туловище.
 Ну, Химия подумал, ну по ору, от этого только всем интересней будет. И стал орать, целясь голосом в девятиэтажки.
 - ГАЛЯ! НЕ ДУРА! ВЫ СЛЫШЕТЕ! ЭТО ГОВОРЮ Я ВАМ ХРИСТОС ВОСКРЕС! - ГАЛЯ! НЕ ДУРА! - ГАЛЯ! НЕ ДУРА!  – проорал на весь квартал он, ему казалось, что его ушло через дома,  эхо обошло весь мир и снова вернулась назад. 
- И все ровно, ты подлая тварь думаешь что я ДУРА! А я не дура и сегодня же я тебе это докажу – вот увидишь и запомнишь! Х.В.!Понял! – сказав и резко оборвав свои слова, так бывает, когда человек принимает серьезное решение.
  - Галечка, Галечка, ну ты чего обиделась? Мы же панки, я же проорал на всю улицу – что ты не дуру!
  - Ненавижу мужиков, которые просят прощения, все суд окочен – жди его решения. И не дотрагивайся до меня, - сказала она отойдя несколько шагов, так что бы он не смог дотронуться до нее рукой.
  В дали показалось бело-блестящее строение магазина, они приближались, Химия погрустневший и в тревоге. И не зависимая девушка с бутылкой водки в руках, огурчики она забыли на лавки.
Магазин встретил их раскрытой дверью. Феномена дикой усталости и пьяного горячечного бреда было очень много, ведь они отхлебывали из бутылки и потом та полетела на свободу, вернее в ту бутылочную свободу, когда она просто лежит в кустах или около дороги, рискуя быть разбитой бритыми подростками. 
Молча завалились мыться, вода билась об алюминиевую поверхность глубокой промывочной раковины совершенно как мертвое существо. Раковины было две и один кран, каждый мылся в своей раковине по очереди поворачивая к себе кран. Она не смогла залезть в раковину и подмыться, от его помощи она отказалась. Поливала себя из кружки. Потом каждый пошел искать свою разбросанную одежду.
  В дверь начали звонить, потом стучать, Химия решил не открывать, он закрыл ее замок (засов был с отверстием, а ключ положил в карман). Химия еле ходил, мозг на секунды толи засыпал, толи отключался от алкоголя. Тогда он прислонялся к стене и мотал головой как бычок, ему казалось что у него все проходит, ему казалось что он чувствует себя лучше.
  Галина пропала в грузшетской. Что она там делает? Неизвестно…  Может курит? Может дрыхнет? Или не известно что?
  Когда Химия зашел туда, девушка одевшись в джинсы и топ заняла лучшее место и была в преддверии мира проотцов (это место которое самое может быть). Химия не нашел не чего лучшего чем сесть в кресло, вытянуть ноги и закурить подводя итоги прожитого дня. Алкоголь его немного отпустил, он уже мог говорить не прислоняясь к стене и не мотать головой как бычок.
- Так вот… Начал Химия свою лекция оправдывающую себя и смягчая Галю. «Как это глупо вариться в собственном соку, в собственном жопном соку. Я и они. Я уважаю их, они не уважают меня. Я не уважаю их, они уважают меня. Они не уважают меня, я не уважаю их. Если иногда не шокировать общество это приведет в вырождению моей личности. Дерзость укрепляет жизненные силы и здоровье. А это доказывает что полет моего звездолета, от лучшего к лучшему, в лучшую сторону. Я восстаю против них, и одновременно больше их люблю?! А для чего это нужно – я создаю своя язык, свой язык мышления и делюсь с ними, радуясь когда они перенимают или повторяют мое. Короче в завершении могу подчеркнуть что сегодняшний психоанализ прошел просто супериор – Вот так вот Галинычка».


УТРО

Галя сидела и дико смотрела на него, ей казалось странным что ее и этого человека отделяет всего метр, теперь ее с ним разделяла холодная бесконечность.
  Потом Химия решил отдохнуть. Он положил голову на руку и  задремал и продолжа думать во сне, во сне он смешался с грезами, поверил в грезы и сам стал грезой. Неожиданно какой то удар по голове отправил его глубоко в темноту. Когда он полуочнулся, то есть опять вернулся к грезам (только в обратную сторону) он не мог понять что стало с его головой, она гудел, кружилась и болела, легкое шевеление причиняло боль и он стал строить версии. «Может я пошел открывать ворота и упал и заезжающая внутрь магазина машина меня ударила по голове? Может у меня инсульт и теперь мой мозг полон крови и я теперь буду парализован? Может на магазин напали партизаны, а сейчас идет война? Война, может началась война и бомба подорвала магазин? Может начался конец света или астероид ударился в землю? Где Галя, она точно все знает, надо найти ее и спросить, что со мной!   
  Он попытался открыть глаза, но они были чем-то склеены. Он подтянул руку к векам, это было сложно, рука словно выросла и сделалась не управляемой, она чем-то была похожа на стрелу экскаватора, а именно своей тяжестью, когда он подтянул руку к векам, он обессилел и несколько минут отдыхал, потом попытался расклеить глаза.
  Руки нащупали конец скоча, он скреб пальцами пока не нащупал уголок, больно отрывая его вместе с волосиками век, скотч отрывался целый век, и вот глаз видит. Он лежит на дебаркадере, уже солнце и наступило утро, ворота открыты, стоит «газель» полная загруженная «кристаловской» водкой и другим алкоголем. Химия расклеил второй глаз, нос и рот тоже были заклеены, как же он дышал? Он встал на четвереньки потом сел на плиточный пол, стараясь понять что с ним, как он и что во круг. Химия лежал в луже своей крови, рядом валялись белые осколки бутылки и чугунная сковородка с ручкой. А зачем – подумал он, глядя на все?
  Сколько сейчас времени? Не ужели открылся магазин все пришли и застали его в таком виде, это ужас.
  Точно начался день, и магазин открыт и его увидели в таком виде! Он услышал роклу, в вином отделе в складе за стеной катилась рокла, тяжелая на маленьких но твердых колесиках. И вот она выкатилась на дебаркадер.  Ее тащил за ручку Саша, в синем грузщетском халате, Пельмень придерживал поддон с шампанским с боку, он был не брит, усат в дешевых кроссовках и трениках, Галя толкала поддон сзади. Какой то мужик шел за ними, наверное это водитель подумал Химия.
  - Влезет не больше десяти ящиков. Это все! Пора ехать! Уже пять часов! В шесть менты просыпаются! – сказал задний мужик.
  - Остальные из коробок вытащим и в кабину положим, - ответил ему Александр в халате. 
  - А? Оклемался андел, плохо ты ему врезала, Минерва, - вырвалось из Пельменя казалось он рассказывал себе, хотя все прекрасно знал.
  - А… Это вы что магазин грабите? Это ты Галя специально все подстроила и их впустила? – Не стыдно тебе… - обратился Химия к Гале и грабителям.
  - Стыдно у кого видно, а у меня видно и мне не стыдно, - ответила Галя.
– Нет дорогуша, слоник в очках. Не чего подстроено не было, просто я тебе обещала, еще сегодня ты пожалеешь, что меня дурой назвал. – вот и жалей теперь, - сказала Галя заходя за Химию. Донеся какой то чугунный звук, Химия обернулся. Галя за ручку подняла сковородку.
- Это ты мерзость меня сковородкой по голове била! - Химия рванулся, что бы уклониться от взметнувшейся сковородки с женской рукой, но нарвался с другой стороны на ногу Пельменя. Нога ударила больно по ребрам, он услышал как они хрустнули. Еще больней ударила в ключицу сковородка, Химия внутренне содрогнулся от второго перелома. Рука повисла как ниточка. Последнее что он слышал это гул в голове, это утренний колокол, рожденный от удара по чугуну (так не известно в чем звук, в сковородке черепе или колоколе который выдумала голова), удар звучал, долго – долго – долго.
  Почему он так долго звучит, ведь сковородка может звучать долю секунды, а она звучала и звучала…
Все как то для Химии переместилось на вторые планы, как во сне, стало все не значимым и окрашенным в какие то серые краски, цветность из глаз куда то пропала, и он со звоном закручивался в какую то воронку. А как можно со звоном закружиться, это означает превратиться в какую то темноту или полужидкость и завертеться – завертеться – завертеться уходя всем телом в воронку… 
  - Относись к людям как курам, ты слышишь Химия. – Я не давно ехал с этим Пельменем в метро, а там рекламный стенд «ростикс», там курица в поварском колпаке с желтым носом. – Я ему говорю, смотри Пельмень вон твоя фотография. – а он мне ты охуел что ли? – А я ему – «относись к людям как курам Пельмень».
  Химия не знал кто говорит глаза видели но голова больше не поднималась и не поворачивалась, но он понял по ногам которые видел перед глазами что это был Саша.
В этот миг он увидел все как бы со стороны, или как он это себе представляет и как он себе это представлял так и увидел. «Как это хорошо, как это я себе представляю так это все я вижу, это все ровно что смотреть кино с закрытыми глазами. Представляешь по голосам что там происходит, открываешь, да так и происходит». 
Он увидел себя самого. Вот он я лежу, с остекленевшими раскрытыми глазами. Из проломленной сплюснутой башки течет кровь, только сейчас он заметил свой валяющейся рядом ремень, им наверное мне завязывали руки. Газель выехала за ворота, воры погрузились в кабину, а на дебаркадере остались не погруженные ящики с шампанским, те которые не влезли.
  «Что теперь я скажу заведующим» - подумал Химия. И передним, или в нем забегали воспоминания из прожитой жизни, всякие веселые сценки и дураки, которых он выдумывал из людей, приятно прожитые дни, сделанные им покупки, посланные другим существам добрые слова. Он погружался в воронку бессознательного и вырвавшись из нее борясь со смертью, он представил что. Бандиты украли две роклы. Это он сказал Лилии Васильевной, когда запускал ее утром в магазин, когда она спросила как прошла первая ночь.
- «Как ты это допустил, ведь они сейчас подсунут их под другой край магазина и перевернут его, кверху ногами… Все ведь с прилавков упадет, а кому поднимать, тебе и поднимать» - сказала старая ворчливая курица заходя в магазин, идя в свой кабинет, который был на лево от входа. 
  Химия стоял у другого конца магазина на асфальтовой дорожке, он стоял у перевернутого кверху снизу магазина. Магазин лежал на потолке, в вверх уходили стены и оканчивались в небе дверями. Он представил как все внутри, как из перевернутых прилавках высыпался товар, как разбросаны вокруг колбасы, которые смешались в одну гору, прилавки с товаром упали, приправы.
- Да сколько работы, это меня после ночи в свой выходной заставят работать и не отпустят домой, и это все мне предстоит сделать одному, ведь Саша, Пельмень и Галя убежали на машине.
   
    (эта рукопись является частью романа «Колокол во рту»)
                2008


http://ludiafin.livejournal.com/