Вестник Богов. Глава 1 Племя Бегущей Лошади

       Отделившись от сотни всадник мчался к нам. На всем скаку коня осадил, на дыбы поднял. Руку к нам протянул, держа за волосы измазанную высохшей кровью отрубленную человеческую голову. Захохотал, глумясь, широко разевая рот. Взмахнул рукой, швырнул голову . Кувыркаясь в воздухе летела она, упала, прокатившись по низкой траве, остановилась у ног наших коней. Широко открытыми глазами смотрел на нас Нуар-ич-Коро. Боль и ненависть навсегда утонули в бездонной глубине этих мертвых глаз.
       Не шевельнулся никто из нас. Все ждали слов, обьяснений содеянного.
       Всадник горячил коня, рвал удила, похваляясь мастерством заставлял его плясать на месте. Замер конь. Смолк хохот всадника. Тихая песенка ветра стелется по седым волнам ковыльной степи. За спиной конника, шагах в двадцати - сотня воинов ощетинилась взятыми наизготовку луками. Вытянул руку всадник, не голову лежащую указал
       - Вот вам ответ Медведей! Великий вождь племени Медведей, могучий Кан-Аю говорит вам - кто не склонит голову к ногам его - тот наземь ее уронит. Нет нужды ему в подарках ваших. Сказал - сам придет к вам, сам возьмет, что захочет. Всадник взмахнул рукой. Трое конников отделились от сотни, подскакав, швырнули наземь, с головой рядом, туго набитые арчимаки.
       - Пасите скот ваш, дочерей растите - ждите! Скоро придет к вам Кан-Аю со своими всадниками. Вздернул коня на дыбы, развернул, поскакал к своим. Следом за ним прочь понеслась сотня.
       Нуар-ич-Коро. Посланник мира. Посланник племен. Семь дней назад выехал он к Медведям в сопровождении десятка всадников - почетного караула Посла. Мы ждали его возвращения здесь, на рубеже наших земель. Мы - это пять Вождей обьединенных племен, шаман Туан-ка-Пит, я - Вестник Богов, да десяток воинов караула. Много надежд возлагали мы на это посольство. Главное - заключение мира с племенем Медведей.
       Молчат все. Не нужны слова сейчас. Никогда, никто не убивал Посланцев. Никогда не издевались над несущими мир. Значит - будет война. Не набег, в отместку, грабежа ради - война за честь племени.
       Война с племенем Медведей. Я знал, что она неизбежна. Можно сказать - я сам готовил ее. Теперь ничто не сможет предотвратить ее. Но - не сейчас. Не сегодня и не завтра.
       Коро-и-бенго-Аю, вождь племени Бегущей Лошади, Военный Вождь обьединенных племен потянулся рукой к колчану. Сейчас он вытащит стрелу и укажет направление удара. Этого допустить нельзя. Не готовы племена к войне. Может статься - мы выиграем ее. Скорее всего - выиграем. Обьединенные племена в два-три раза превосходят Медведей по численности.
       Но - мне нужна Абсолютная победа. Ошеломляющая, невозможная, полная победа. Причем - с наименьшими потерями с нашей стороны. Они - потери эти, неизбежны, если сейчас Коро достанет стрелу и укажет ею в сторону Медведей.
       Остановить, во что бы то ни стало остановить его! Не дать начаться войне сейчас! Мне нужно пару месяцев.
       Воздев руки к небу, сколько можно на стременах привстав, всю силу свою вложил в протяжный волчий вой, устремленный в небо. Остановилась на полпути рука Коро. Все спутники мои уставились на меня - никогда еще Вестник Богов не выл волком.
       Мне нужна была эта пауза. Чтобы, скользнув наземь, встать перед строем Вождей. Вновь руки взметнул, раскинул в стороны, не спел - прочитал надсадным, рыкающим речитативом первое, что пришло в голову
       - Белая армия Черный барон
       Снова готовят нам царский трон
       Но от тайги до британских морей
       Красная Армия всех сильней
 Раскинув руки в я стоял перед Вождями. Туан - умница Туан понял главное. Не время сейчас обьявлять войну. Двинув коня, выехал вперед, рядом со мной встал
 - Братья! Голосом Вестника Боги поведали нам - рано идти в бой! Боги укажут - когда покарать виновных! Вернемся в стойбище, соберем Большой Совет, пусть все скажут Слово. Тон-оли-Ооун - Вестник, определит волю Богов. Я понимал его речь через слово. Уловил главное - не будет немедленного похода. У меня есть время подготовить битву.
       Готовить битву... Я давно уже готовил ее. Готовил с тех самых пор, как понял, мое пребывание здесь - не сон. Я - Ксав-ер. Первый сын одного из лучших пастухов и воинов племени. Тронутый рукой Бога я стал Тон-оли-Ооуном. Вестником Богов. Племя Бегущей Лошади - мое племя. Несколько сотен мужчин, пастухов, земледельцев и воинов. Женщины, дети, старики. Пожалуй - до трех тысяч человек в общей сложности. Песчинка в окружающем мире. Легкая добыча для небольшой армии кочевников. Странным было уже и то, что до сих пор, пять племен, живших в долине в состоянии устойчивого мира, все еще живы и свободны.
       Я не хотел умирать в неизбежной битве. Не хотел, чтобы умирали в бою мои соплеменники. Не хотел попасть в рабство - несладкая альтернатива почетной смерти в бою. Не хотел жить на положении убогого, тронутого - пусть и рукой Бога, инвалида. Именно тогда, еще не сознавая конечной цели, начал я свой путь к вершинам власти и могущества.

       Шатер Вождя племени Бегущей Лошади. Семь шагов в поперечнике. Четыре столба - опоры внутри. Очаг посередине - из камней сложен. Треножник над ним - для котлов. Каркасная решетка из толстых прутьев по окружности - в рост. Пологи, на зоны разделяющие внутренность шатра, сейчас откинуты в стороны. Тяжелые кожаные мешки с ячменным зерном, на стенки ранее привязанные, сняты и вынесены. Они - придают вес, устойчивость шатру во время сильных ветров. Весна сейчас, нет ветров. Оружие, которым обычно увешаны стены и столбы опор - вынесено. Наглухо закрыты пологами боковины шатра - никто не должен слышать, о чем речь идет.
       Вождь сидит на импровизированном троне справа от меня. С другой стороны сидит Шаман. Вождь, Шаман и Я - Вестник Богов - триумвират, высшая Власть племени Бегущей Лошади. Сколько же я живу здесь? Тогда была середина лета. Сейчас - весна поздняя. Скоро - год. Лениво вороша прошлое я разговариваю сам с собой.
       Тронутый-рукой-Бога. Никто не смотрит на меня, как на сумасшедшего. Я - Вестник Богов. Голосом моим говорят Боги. Только Шаман может передать людям их Вещее Слово. Я уже понимаю немного язык племени Бегущей Лошади и одобрительно улыбаюсь, слушая его изречения. Мудрый мужик, не в пример киношным злодеям, носителям религиозного дурмана. И с вождем племени, Коро-и-бенго-Аю, Убившим-Медведя-Ножом, живет, как ни странно, в полном ладу и понимании. Мудрец, политик и лекарь - это он сохранил мне жизнь, когда я - вернее Ксав-ер, грохнулся наземь со споткнувшейся на скаку лошади. Туан-ка-Пит. Учитель-и-Врач, слова эти точно определяют самую суть Шамана. Тон-оли-Ооун - это я. Вещающий-волю-Богов.
       Идет Совет Племен. Здесь ни к чему мой голос - не пришло время Прорицаний. Вожди и Шаманы знают, что нужно племенам. Каждый из Вождей Слово скажет, вместе решение примут.
       Я готовил этот Совет несколько месяцев. Постепенно, кусочками, клочками внедрял в сознание Коро и Туана мысль о необходимости обьединения пяти родственных племен. Зверея от непонимания, терпеливо, раз за разом повторял одни и те же жесты, машинально крутил надоевшую пантомиму. Кучами лежали по стойбищу переломанные нами тонкие прутья. Десятки раз, пользуясь неприкосновенностью Вестника, заставлял Вождя и Шамана ломать ветки, стянутые ремешками в солидные пучки. Кто сможет сломать связку прутьев - разве богатырь сказочный. Развязав, ломал их по одному играючи, неотрывно глядя в глаза им.
       Дошло до них наконец! Шаман первый уловил мою мысль. Кажется мне - с того момента он начал относиться ко мне с почтением, а не с сочувственным сожалением.
       Следующий шаг мой. Глиняные фигурки Коня, Барана, Коровы, Козы и Собаки, своеобразные символы пяти племен, десятками гибли под тяжелыми лапами Аю - медведя. Племя Медведя - вечный враг скотоводов Долины. Кочевники и грабители. Года не проходило, чтобы не совершались налеты на стада и отары. Временами шли Медведи в набег всем племенем. Лилась кровь, полыхали чадно шатры.
       Неподвластные мое воле всплывают картины прошлого. Моя жизнь здесь помнится мне с того мгновения, когда я очнулся после падения с лошади, оступившейся на скаку. Все, что было ранее, покрыто мраком забвения. Оттуда я помню совсем другую жизнь.
       Я лежу на земле. Жутко болит голова. Тяжелыми каменными глыбами боль с грохотом ворочается внутри черепа. Глаза выдавливает наружу - страшно открыть их. Страшно увидеть окружающий мир, вертящийся вокруг меня в медленном хороводе. От грохота каменных глыб дрожит земля. Он ближе, ближе, сейчас этот каменный стремительный поток сомнет, исковеркает меня.
       Почему я лежу на пути этого каменного потока? Откуда он здесь? Не в силах терпеть неизвестность, открываю глаза. Смолк мгновенно грохот каменных глыб. Совсем рядом - в двух, трех метрах от меня - конь. Всадник. Не из местных - явно. Тип лица - европейский. Одежда? - вырядился как индеец, оружием увешан и сам и на коне еще приторочены цацки разные.
 - Инчу-Чун, так его перетак. Дядечка в индейцев поиграться решил. Цирк да и только. Попытался встать, и - от резкой боли в руке взвыл в голос. Остановившийся на мгновение мир вновь крутнулся, унося гаснущее сознание.
       Теплые, чуткие, заботливые руки крепко сжимают голову. Боль уходит, уносимая плавными, скользящими поглаживаниями. Только тот, кто испытал это, испытал эту неимоверную боль, поймет меня. Поймет сказочное блаженство от покидающей тело боли. Рокот голоса мерный, напевный - в такт движениям. Он взлетает ввысь и стихает. Голос этот - он тоже уносит боль. Слабость растекается по телу. Я открываю глаза.
       Инчу-Чун. Это он сжимает мою голову своими руками. Его голос звучит у меня в ушах, гонит прочь боль. Девчонка. Молоденькая совсем, стоит поодаль, ручонки к груди прижала, кулачок стиснутый закусила. В глазах - страх, боль, жалость и - надежда. С затаенной надеждой смотрит на руки, колдующие над моей головой.
       - Виниту! Какого рожна? Где наши? -странно, чуждо, гортанно и молодо прозвучал мой голос. Замерли, дрогнув, руки. Остановили свое движение. В глазах белокожего команча - взрыв удивления и тревоги. Несколько слов - их смысл, даже сам речевой стиль, звучание, незнакомы мне совершенно. Не знаю язык местных - только несколько слов. Однако - говор, звучание характерное, узнал бы безошибочно. Не понимаю. Вообще ничего не понимаю.
 - Да что это за цирк в конце концов? Кто ты? - снова удивление и непонимание в глазах мужчины. Ужас в глазах девчонки. Я поворачиваю голову, пытаясь увидеть кого нибудь из своих.
       Горы. Табуны коней и отары овец пасутся чинно. Вдалеке - шатры, совсем не такие, как юрты местных жителей. Откуда они взялись? Бездонная синь неба над головой. Ни облачка. Сколько же я здесь, и где где группа?
       Снова я здесь. Коро-и-бенго-Аю закончил свою речь.
       Самое главное, самое тяжкое для меня - впереди. Я знаю - без этого не обойтись. Страшно и противно , но - надо! Надо не только мне - надо всем. Племени Бегущей Лошади. Другим племенам, вожди которых собираются сказать свое Слово. Я сижу, отрешенно устремив взгляд перед собой, раз за разом проигрываю в уме предстоящее. Десятки, сотни раз отрепетировал эту сцену. В полном одиночестве, не допуская даже Вождя и Шамана. Это должно произойти непременно.
       Бубен в моих руках мерно вскрикивает, отзываясь на редкие, ритмичные удары. Я уже не сижу рядом с Вождем - хожу вокруг собравшихся, в такт шагам ударяя в бубен. Негромкий голос его не мешает Вождям. Здесь, внутри, никто и не слушает его голос. Он поет для тех, кто ждет сейчас за стенами шатра. Ждет моего сигнала.
       Поодаль от шатра широко раскинуты ковры с угощением для гостей. Свиты прибывших вождей сидят вокруг, согласно давным давно установленному порядку. Сидят группами - рядом и старшие и младшие, родичи Вождей и воины сопровождения. Как можно лучше гостей встретить - накормить, напоить. Суетятся вокруг хозяева - подливают хмельной арак, мясо тащат вареное-жареное, все, самое вкусное и лакомое - на стол.
       Кончил речь свою Коро. Задумавшись сидят вожди племен. Непривычное предлагает Коро. Обьединение племен. Кто будет Старшим? Сейчас - нет воли чужой над Вождями, как будет потом? Вождь вождей - зачем нужны вожди Большому Вождю? Отряды небольшие воинские - у каждого племени они есть - обьединить. Кто защитит племя Барана от Медведей - пока узнают, пока домчат воины - ни один человек из племени в живых не останется. И еще. Кто знает - как поведет себя Главный Вождь, став над всеми? Непривычно, непонятно. Трудно Вождям решение принять.
       Не затянулось молчание. Вождь племени Коровы встал, руку вскинул - нож боевой, в руке зажатый, кинул к ногам Коро.
 Я стою за его спиной, высоко вскинув руки, словно защищая его своим телом от Внешних Сил.
       - Да! Звучит твердо голос Вождя. Он согласен, он идет под начало Коро. Садится вождь. Я перехожу к следующему. Становлюсь за спиной, снова руки взметнулись вверх. Вождь Коз. Самый молодой, самый дерзкий из вождей. Его голос важен - он не состоит в близком родстве с Лошадью, племя его - одно из самых сильных. Вытащил нож, стоит молча. Трудно принять решение. И - нож летит к ногам Коро.
 - Да! - звучит голос Вождя Коз. Разгладилось лицо Коро, стянутое маской нетерпеливого ожидания. Просветлело лицо Туана. Козы - союзники! Уже три племени - сила! Сел вождь, я делаю шаг - за спину Вождя Баранов. Коро, Туан, да и я - определяя союзников будущих, не задумываясь отнесли его к тем, кто скажет - Да.
       Встал вождь Баранов. Гордо голову вскинув, оглядел присутствующих, нож вынул
 - Нет! -Камнем упал отказ в круг Вождей. Удивление - на лицах всех.
 - Нет! Повторил Баран, почти не глядя нож, в ножны сунул.
 - Я - мудрый вождь! Умный я! Зимой к Медведям ходил. Подарки богатые дарил им. За одним столом с Кан-Аю сидел. Арак с ним пил, мясо кушал. Трех дочерей своих - в жены ему давал. Теперь Баран - младший брат Медведям! Зачем мне с вами дружить? Зачем под Коро идти? Я - Медведям брат теперь! Сам к вам приду, когда захочу! Подарки мне давать будете, кормить и поить меня будете, дочерей своих мне давать будете! Все ваше - моим будет! Так Кан-Аю сказал! Я теперь главным Вождем буду! Сел вождь Баранов, чванливо голову задрал, сквозь вождей смотрит не видя.
       Пожалуй - это к лучшему. Неимоверно трудно, практически невозможно заставитьсебя убить невинного. Убить за то, что думает по другому. Убить своими руками. Не знаю - смог бы я сделать это - не окажись вождь врагом лютым.
       Машинально, сотнями раз движением заученным, метнулись вниз руки мои. На уровне шеи сидящего рванулись в стороны, вширь - словно для обьятий. Никто не услышал слабый стон тонюсенькой проволочки. Никто не видел ее в моих руках. Долгие часы коптил ее в пламени горящей бересты - осторожно, не касаясь чадящего пламени. В темном шатре никто не видел ее, петлей свернутую стальную волосинку.
       Это - самое сложное было. Непреложны законы гостеприимства. Не проливать кровь гостя - Закон законов. Это - освящено веками. Переступивший порог шатра - под защитой хозяина. Принявший еду - друг навеки. Это - закон. Вождь и Шаман даже не поняли поначалу моей пантомимы. На фигурках глиняных показывал, отламывал головы, втыкал щепки в фигурки воинов, означающих родичей и сопровождение. Решительно-твердые, непререкаемые жесты обоих - ладонь повернута вниз, слева направо - НЕТ! День за днем начинал сызнова - искал компромисс, возможность оправдания убийства гостя.
       Решение внезапно пришло. Гостя не убивают! - а если враг зашел в твой шатер? Смерть несет тебе, детям твоим, родичам? Племени всему, да и своему тоже - смерть несет? Это - гость? Застолье? Да, приглашенный за стол - гость! Усадить Вождей в круг, на Совет, без угощений и застолья. Будет время брюхо набить, гостей дорогих угощением потешить. Родичи, воины. Накрытые ковры ждут их. Сядут без зова. Незваный гость - не гость. Главное, что убедило их - мое решение самому убить вождя непокорного. Все дозволено Вестнику.
       Сколько длится мгновение? Минуту, час, год? Вечность промчалась мимо меня в эти доли секунды. До последнего мига - пока не тенькнула струна распрямившись - не верил. Не верил, что так легко, почти без сопротивления, раскинутся руки мои. Даже ощутив рывок распрямившейся проволоки - не верил.
       Вперед и вверх взлетела голова Барана. Струями хлестнула кровь из обезглавленной туши. Тишина.
       Бубен в руках моих - глухо и часто - тум-тум-тум... Три удара быстрых, подряд. Сигнал тем, снаружи. Суета, крики, шум схватки короткий. Движение рядом, неуловимо короткое, быстрое. Наконечник копья далеко высунулся из груди шамана Баранов. Валится наземь тело шамана. Медленно опрокидывается вперед тело Вождя. Тихо внутри. Тихо снаружи. Противная дрожь в коленях. Она не видна присутствующим - толстые кожаные штаны скрывают предательский трепет. Шаг в сторону. Руки мои взметнулись над головой сидящего Вождя Собак.
       Не сомневаюсь в его ответе. Проволочка-волосинка валяется где то сзади. Не помню - когда выронил ее из онемевших рук. Не забыть, подобрать незаметно. Пусть случившееся будет моей тайной. Тон-оли-Ооуну, Вестнику Богов не нужно оружие. Вожди видели - головы врагов слетают с плеч одним мановением его рук.
       Встал вождь Собаки. Молча выдернул нож, решительно кинул к ногам Коро.
 - Да! Голос звучит уверенно и твердо. Он сказал бы - Да! даже без нашего маленького урока. Твердый союзник и мужественный человек. Сел спокойно, не покосившись на меня, стоящего сзади с поднятыми руками. Можно считать - сделано главное. Внутри - союзники. Пять племен. Именно - пять! На этом настоял я, когда решалась судьба племен, вожди которых не примут Союза. Племя должно жить. Союзные вожди отправятся туда траурной процессией. С почетом отвезут прах погибших. Племя само выберет нового Вождя. В каждом племени есть ученики шамана. Шаманы племен достойного определят. В тайне сохранить происшедшее - я настоял. Ни к чему сеять ростки раздора меж племенами союзными.
       Снова память зовет назад, теперь туда - в первые дни моей жизни здесь.
       Пьянящей свежестью аромат ночной степи льется в решетчатые стенки шатра. Откинуты полога. Ночь струится внутрь привольно и свободно. По-над горами вдали - небо звездное. Тишь бескрайняя, звенящая стрекотом цикад. Рядом со мной, доверчиво уткнувшись в плечо, сопит, причмокивая во сне Леана. Сестренка младшая, жена? Не знаю, Ничего не знаю и не понимаю здесь. Меня зовут Ксав-ер. Наверное - это я. Это - мой шатер, моя семья спит сейчас в этом шатре. Я - Ксав-ер. Тихо и незаметно проваливаюсь в крепкий сон.
       Теперь меня зовут Тон-оли-Ооун. Никто не зовет меня больше Ксав-ером. Только Леана, когда рядом никого нет, шепчет тихо - Кса-а-в-ер. Она никогда не зовет меня моим другим, длинным именем. Она пугается моего голоса, вернее - тех слов, которые говорю ей я. Замирает, сжимается в комочек жалости и страха. Я не говорю с ней больше. Не говорю на своем языке. Он - для окружения Шамана. С ней я другой. Показываю на вещи, предметы, животных. Вопросительно смотрю на нее. Девичий голосок с надеждой произносит чужие слова. Я повторяю их - с диким акцентом, перевирая нещадно и она радостно смеется, когда мне удается произнести слово правильно. Я знаю уже много слов. Никто, кроме меня и Леаны не знает этого. Для всех вокруг я - Тон-оли-Ооун. Как понимаю - касание свыше, пожалуй - прикосновение Бога, а может быть - говорящий Бог? Мне трудно осознать значение жестов и слов Леаны.
       Мой статус в племени - этого не опишешь словами. Никто не смеет не то, что обидеть - косо взглянуть на меня. При встрече все уступают дорогу. Величие, значимость? - нет, снисходительная, всеобщая, унизительная жалость во взглядах, устремленных на меня. Не изгой - почетный, заслуженный, умом тронутый инвалид. Во время регулярных обрядов Шамана я сижу неподалеку и мерно бормочу все, что взбредет в голову. Иногда - матерюсь непотребно, поношу все словами мерзкими. Шаман чувствует это. Не приказывает - просит не делать этого, и я подчиняюсь. Больше всего он любит, когда я читаю стихи. Странно звучит лирика среди окружающих диких гор.
       Сегодня сняли лубки со сломанной в предплечье руки. Месяц, полтора - под умелыми и заботливыми руками Туан-ка-Пит заживление проходило на удивление быстро. Нужно сказать, внимания мне уделялось немало. Каждый день, утром и вечером, шаман, не снимая лубков, подолгу массировал руку. От боли я шипел взбесившейся гадюкой, но он, участливо поглядывая на меня, нашептывал нечто успокаивающее, продолжал свое дело. Нога - она выдержала удар при падении с коня, не сломалась, но я все еще прихрамываю, как и в первые дни. Каждый день вижу вокруг практически одно и то же.
       Утро раннее. Вершины далеких гор на востоке светлеют в лучах еще невидимого Солнца. Ветерок утренний, свежий, гонит по становищу дымки очагов. Первое, что делает женщина проснувшись - раздувает очаг. Пища - забота женщины, не обязанность даже - призвание, веление души - накормить мужчину. Встанут мужчины - над очагами парок аппетитный тянется из котла. Разносолов - нет, да и откуда им взяться, однако не приелась мне за это время наваристая сорпа, мясо лежит в деревянной лохани. Горой навалено, дымится жарким паром.
       Поразительно, здесь, на высокогорных пастбищах, находят женщины приправы - кружат голову дивные ароматы, зовут неудержимо, невольно тянешься к импровизированному столу. Без спешки, куда спешить? - завтрак проходит. Собирается вся семья - и стар и млад. Раз навсегда установленным обычаем рассаживаются вокруг низенького столика. Старик - седой, но, как и все здесь, еще достаточно крепко стоящий на ногах, садится во главе стола. Не он глава семьи - это удел молодого и здорового мужчины. Мой отец - Ксав-он. Он садится напротив Старика. Между ними - остальные мужчины семьи и дети. Женщины - вокруг, кушанья подают, подливают сорпу в пиалы, чай ароматный, крепкий, на травках настоенный, разливают по чашкам. Не унижена женщина в племени. Статус ее - не ниже мужчины. Будет еще время у женщин посидеть за столом, языки почесать за пиалой с чаем, соседкам косточки перемыть - сейчас - долг уважения отдают мужчине-защитнику.
       Ребятишки - первыми из-за стола выскакивают. Великая честь - подать коня отцу, брату старшему. Сломя голову к табуну коней ездовых летят. Карапузы пяти - шести лет, едва до гривы подпрыгивать научившись, карабкаются на спины смирных лошадок, мчатся на конях без седел и удил - за гриву ручонками вцепившись. Седлают - мальчишки постарше. Не поднять малому седло тяжелое, не затянуть подпруги. Лучась от радости малышня стоит с конями в поводу у шатров...
       Мне тоже подводят коня. Даже тогда, когда лежал, не в силах пошевелиться - малыш Кса-юл, братишка мой младшенький, стоял у шатра, держа в поводу моего коня, смотрел на меня с жалобным сочувствием. Сегодня особый день. Сам Туан-ка-Пит пожаловал посмотреть, как я сяду на своего скакуна...
       Я быстро осознал преимущества моего положения. Мог делать все, что взбредет в голову. Никто, никто в племени не мог ограничивать меня в чем бы то ни было. В самом худшем случае - могли отвести к Шаману, мягко, не обижая, отобрать опасные предметы. Первые дни я лежал в шатре - головная боль и боль в сломанной руке не способствовали проявлениям активности. Выползал наружу только по непреодолимому зову естества. В этих кратковременных вылазках очень смущала Леана. Противная девчонка не отходила от меня ни на шаг. Немного окрепнув и осознав, что к чему, возмутился, вернее - обиделся смертно. Подумал хорошенько и понял, ничего более требовать не могу. Кто я сейчас? - инвалид, не более того. Вдобавок - еще и тронутый. Любые мои попытки завязать общение заканчивались одним - мои собеседники настойчиво тянули меня к Шаману.
       Единственным исключением была Леана. По непонятной причине жутко расстраивалась, когда забывшись, начинал обьяснять ей что либо. Замыкалась, глядя на меня с сожалением и сочувствием. Быстро нашел точки соприкосновения - ей безумно нравилось учить меня говорить. С готовностью называла предметы, на которые указывал я, весело смеялась над моим жутким акцентом. Теперь нас связывала Тайна, а я все еще не мог понять - кто она? Жена? - кажется, слишком молода. Сестренка? - как понять, что спит рядом со мной и смотрит не по детски влюбленными глазами. Решение этого вопроса отложил решительно и бесповоротно. Пусть ее спит, где хочет.
       Самое тяжкое время для меня было - когда понял, уяснил собственный статус - придворный сумасшедший. Я нужен, чтобы вслушиваясь в мои бредни, Шаман диктовал окружающим свою волю, выдавая ее за Волю Богов. Совершенно не понимая, что он говорит, мыслил штампами, заезженными в десятках фильмов - злодей, обманывающий трудящиеся массы. Не скрою - в те дни изьяснялся преимущественно высокохудожественным матом. Думаю также - умница Туан прекрасно понимал мое к нему отношение, как понимал, пожалуй, и смысл моих излияний.
       Необходимо вырваться из порочного круга окружившей меня участливой снисходительности. Как угодно - любой ценой. Эта мысль прочно засела в голову, не давала покоя ни днем ни ночью. Где и как мог я проявить себя? Невелик выбор - воин, наездник, пастух. Понаслышке знал обо всем. Немного - умел. Умело кое что, рефлекторно, мое тело. Что то другое. Решение пришло внезапно - когда увидел стоящих рядом Коро и Туана. Советник! им просто необходим стоящий Советник. Но - я и есть советник - сумасшедший прорицатель. Люди свято верят в мои прорицания, транслируемые Туаном. Необходимо - чтобы и Туан и Коро поняли это, приняли меня не как убогого, как равного в свой круг. Что я мог? Что ценилось этими примитивными, в моем понимании, людьми? Искусство Воина. В этом я уступал практически всем им. Стрельба из лука - никогда в детстве не давалось мне это искусство. До тех пор, пока не сделал себе самострел.
       А это уже была Мысль...
       Я убил на него недели две. Хорошо еще - Шаман запретил всем отказывать мне в чем либо. Я брал все, что требуется, без отказа. Выстрогал ложе, лук приладил старенький, механизм спуска придумал. Испытал втайне - через неделю, и - забраковал без сожаления. Мой самострел не имел преимуществ перед луком - разве что в точности попаданий. Снова взялся за дело. Теперь в оголовье ложа были укреплены два новых, значительно укороченных лука. Тетивы их крепились к толкателю. Вовремя понял, что удар тетивы по затылку стрелы сломает ее. Сама стрела - короткая, толстая - чурку лиственницы извел, пока сделал, что надо было. Наконечник - с полостями и бритвенной заточкой лезвий. Оперение - еще день стоял над душой кузнеца, обьясняя ему, что мне нужно. Смотрел он на меня - как на законченного идиота, но - сделал четыре тончайших лепестка стали. Механизм спуска тетивы - тоже пришлось изготовить из железа. И снова - снисходительная, ленивая работа ничего не понимающего человека.
       И в этот раз испытывал свое изделие в полной тайне - только Леана была со мной. Надо было видеть ее глаза, когда стрела, пущенная в дерево с двадцати шагов, ушла в ствол почти на три пальца. Оставалось еще две стрелы. Выбрав голый, выеденный овцами до земли, участок пастбища я пустил стрелу по легко восходящей траектории. Мы не успели увидеть ее. Только острые глазки Леаны сумели отыскать стрелу на расстоянии около пятисот шагов от места выстрела. Еще один выстрел - я подвесил на ствол толстенного кедра мишень - примерно четверть шкуры овечьей. С расстояния в полсотни шагов вогнал стрелу почти точно в середину. Неделю, скрываясь от всех, мы с Леаной пристреливали самострел. Туго подавалась наука - пока я не приспособил на затыльник самострела вертикальную планку с прорезью и поперечными метками. Результат не замедлил сказаться. Стрелы мои ложились точно в цель на пару сотен шагов. Моего первенца можно было показывать Коро.
       Мы нашли его возле табуна коров. Выбирали скот для забоя на мясо и я знаками попросил разрешения выстрелить в выбранного бычка. Коро небрежно махнул рукой в сторону стада - как понимаю - стреляй, куда хочешь. Действительно - вид моего орудия не был грозным. Чтобы не опорочить идею промахом, выбрал я бычка, стоявшего шагах в семидесяти от нас. Приспособившись ложей на седло коня, прицелился тщательно - в переднюю лопатку стоящего боком бычка и медленно нажал спуск. Эффект превзошел мои ожидания. Бычок грохнулся на землю, как пораженный ударом тока. Кроме того - подойдя вплотную мы увидели - стрела пробила его насквозь, наполовину торчала из правой лопатки. Обалдевший от удивления Коро вертел в руках самострел, явно ничего не понимая. Протянул самострел мне, выразительно показал на стоящего чуть в стороне от стада крупного быка.
       Полторы сотни шагов - не меньше. Теперь я не боялся за поражающие свойства моих стрел - не хотелось промазать. Вспомнил, под каким углом пускал стрелу, как стрелял в дерево и бычка. Положившись на везение и интуицию, выстрелил, прицелившись чуть выше холки быка. Дернулся бык. Пару шагов успел сделать, повалился мордой в траву. Он не дрыгался даже, когда мы подошли. Из раны, почти бескровной едва торчал затылок стрелы. теперь взгляд Коро не был сочувственным. Редкий стрелок мог уложить быка на таком расстоянии.
       Через час мой самострел разглядывал Туан. Пробовал натягивать тетиву, вскидывал самострел к плечу, как это делал я, снова разглядывал. Я понял - его и Коро чрезвычайно интересует дальность стрельбы - не мог придумать, как обьяснить им это, не зная единиц длины. Не складывать же кучу веток, обозначающую шаги. Решение осенило меня и Туана почти одновременно - мы, положив палку - начало отсчета, принялись вместе отсчитывать шаги. Тут меня ждало разочарование - шаг Туана раза в полтора был шире моего. Я насчитал 130 своих, когда Туан остановился, ткнул пальцем в землю
 - Хо! - Как понял я - сотня. Значит надо будет делать поправку на это. Мы вернулись к шатру Коро. Положив самострел на землю, сделал четыре шага, подумал, и - сделал еще один. Обернувшись, выразительно загибал пальцы
 - Хо, хо, хо, хо, хо ! - Недоверчиво смотрели на меня Туан и Коро. Первым не выдержал Коро - приглашающе строго махнул рукой - Пойдем! - он вывел меня на окраину стойбища. В полукилометре от шатров паслось стадо коров.
 - Коро-те! Я не знал слов, но его жест был выразителен. Нахмурив брови он смотрел на меня, недоверчиво и строго.
 - Коро-те! - повторил он. Не понять - невозможно. Нужно стрелять, чтобы слова свои подтвердить делом. Потом уже понял причину сомнений - стрелы из луков едва на три сотни шагов летели. На мое счастье табун двигался к нам боком. Коровешки неторопливо двигались довольно плотным стадом. Прицельная стрельба на таком расстоянии - для меня дело безнадежное. Решил поэтому - пусть Удача направит стрелу, а я прицелюсь в самую дальнюю.
       Короткий щелчок тетивы спущенной, через неимоверно долгие секунды - суета в середине стада, кинулись в стороны мирно пасшиеся коровки, собаки сторожевые всполошились. Коро и Туан, утратив царственное величие, взлетели на спины своих коней, помчались вихрем к стаду. Я тоже вскарабкался на спину стоящего рядом коняги, потрусил следом. К моему приезду все было кончено. На земле лежала убитая телка. К слову сказать - стрела моя попала ей в бок и просадила насквозь. Добил ее Коро. Теперь он смотрел на меня совершенно по другому. Не сожалеюще и участливо - с уважением. Уже на следующий день Коро выделил мне под начало десяток смышленых мастеров. Несложно было обьяснить им задачу - части разобранного самострела вручил Туану, а он распределил их меж мастерами.
       Через несколько дней первая " промышленная " партия самострелов была готова. Мои мастера даже сумели их правильно собрать. Коро сам испытал первый - выстрелил в дерево, стоящее неподалеку. Попал. Только - навсегда останется в стволе глубоко вонзившийся наконечник.

       Я снова здесь. Совет Вождей Племен. Теперь, теперь только настоящий Совет начинается. В шатре - те, кто принял наше предложение. Убраны тела Баранов. Лужу крови прикрыл толстый войлочный ковер. В том же порядке сидят вожди и шаманы. Встал Коро. Рывком, не трогая застежек, разодрал меховую летнюю безрукавку свою. На колено припав, собрал ножи Вождей, каждому, подойдя, вручил, склоняя голову в знак уважения. На свое место вернулся, повернувшись к собравшимся, высоко руки вскинул
 - Друзья мои! В знак дружбы вечной предлагаю вам братство нерушимое! - неторопливо нож вынул из ножен, не дрогнув глазом, глубоко и неспешно провел лезвием по груди наискось. Кровь по груди оголенной - струйками.
       Вождь Коров встал с места. В напряженном молчании шагнул к Коро. Повернувшись ко всем - так же величаво и торжественно нож достал, в том же месте провел по груди.
 - Брат мой! В знак любви и верности - прими кровь мою. - повернулся лицом к Коро. Шагнули навстречу. Обнялись, прижались друг к другу крепко. Встали рядом - братья. Отныне - нет силы, способной порушить узы кровные. Свята любовь брата. Нигде и никем не определяется наказание за нарушение уз братских - быть такого не может. Отныне два племени - как одно.
       Вождь Коз встал. Не к месту спешка при братании. Не ношу тяжкую - верность братскую освящают сейчас кровью. Слова ритуальные - твердо звучат в шатре. С непреклонной готовностью полоснул ножом грудь. С Коро, с Коровой обнялся. Встал рядом. Собак вождь - не заставил себя ждать. Ритуал повторен. Не поймешь теперь - где, чья кровь - на крепких телах смешалась. Нет племен четырех - одно племя стало. Племя четырех братьев.
       Коро первый направился к выходу. Не похваляться шел - великую весть нес тем, за стенами шатра сидевшим в молчании тревожном. Перед родичами своими, перед воинами - встали в ряд вожди, чтобы видели все окровавленные тела. Коро - шаг вперед сделал
 - Нет отныне племен разных - одно племя стало! Шагнули вожди, встали рядом с ним
 - Мы - братья! - Вопль взлетел над стойбищем - в приветственном жесте вскинуты руки с оружием. Небывалое - четыре племени стали одним. Зачем слова? - все понимают - сила крепкая, братством нерушимым скрепленная. Навек племена породнились.
       - Скорблю я о братьях наших, смерть без времени принявших. Никто не скажет о них слово недоброе. В битве полегли они. С почетом тела будут огню преданы. Мы - братья, предложим братство Баранам. Память о тайном - дымом уйдет без следа. К костру подошел Коро, вынул из огня ветку пылающую, медленно шел вокруг шатра, касаясь пламенем стен. Через минуту - пламя чадящее бушевало, языками огня и тяжелыми клубами дыма унося прошлое. Ни клочка, ни чашки ни плошки не взяли из шатра. Все, что видело прошлое - гибло в огне безвозвратно.
       Не видели гости, не знали - за шатром другие столы с угощением сготовлены. По другому - для братьев накрыты. По знаку Коро летит в огонь все, убийство видевшее. Не смотрит никто на чадящее пламя. По знаку вождей все вновь за столы уселись. Теперь - смешались все, нет отдельных столов - большим кругом один стол накрыт.
       - Братья мои! - Голос Коро покрыл шум, смолкли все, слушая Вождя.
 - Каждый год Медведи к нам ходили. Не с дружбой, не с торгом шли - шли набегом разбойным.
 - Убивали мужчин. Жен, дочерей наших бесчестили.
 - Не могли мы отпор дать достойный - племя Медведя больше любого из племен.
 - Не зову к убийству - не хочу проливать кровь людскую. Сегодня же выйдет к Медведям мой брат младший Нуар-ич-Коро. С дарами богатыми и копьем сломаным. Пусть знают Медведи - мы - братья. Мы - сила. Но мы не хотим войны, мы не хотим мести. Не вспомнят прошлое племена - если примут Медведи мир, копье сломав, обещают не ходить набегом на наши стойбища.
       В знак согласия вскинуты руки вождей. Все племена согласились забыть зло. Верят ли они в возможность мира? Не знаю. Я - Тон-оли-Ооун - Вестник Богов, не знаю этого. Знаю другое - привыкший к легкой добыче не откажется от нее. Коро и Туан - верят, поймут Медведи - не одолеть им обьединенные племена. В беседах наших - с фигурками животных, означающих действия племен - не приняли ход Медведя, сломавшего Корову. С Баранами рядом стойбище Коров. Ближе всех к Медведям. Дважды нападали они на Баранов. Теперь - Коровы должны отдать им дань кровью и табунами. Не согласились Коро и Туан готовить войну с Медведями до возвращения посольства. Мой голос - голос Вестника, не нашел пути к их сердцам.
       Все готово к отьезду посланников. Готовились загодя. Брат Коро - молодой и веселый, в седле уже. Свита - невеликая, с миром едут, копья сломанные у всех к седлам приторочены. Никто не тронет вестника мира. Три дня пути до стойбищ Медведей. Через семь дней вернутся посланные. Сегодня - пир. Завтра - погребальный костер. Я настоял на том, что убитые должны быть сожжены здесь. Не годится родичам знать правду - племя не в ответе за своих недалеких вождей. Не ради корысти обман - на благо всем племенам. После тризны похоронной выедут к Баранам все присутствующие. Примут Бараны дружбу. Там и посольство встретят вожди.
       Приняли Бараны единство племен. Вновь избранный вождь племени принял вождей в своем шатре. В торжественном ритуале принял братство по крови. Седьмой день. Далеко навстречу послам выехали вожди. Пять Вождей, Туан-ка-Пит, я - Вестник Богов и десяток конных. На рубеже земель наших ждем мы Послов. Не праздное любопытство привело нас сюда. Мир с Медведями - семь дней живут племена мечтой об этом. Все хотят жить в мире.
       Все это - было. Было семь дней назад. Слез с коня Коро. Голову брата поднял бережно, прижав к груди ее, на седло взлетел.
 - Некого ждать более. Помолчав немного, бросил коротко
 - Думайте! Все думайте! Вечером - говорить будем. Войне - быть! Первым коня тронул, легкой рысью двинулся в обратный путь.