На распутье...

       (Отрывок второй из романа «Дым отечества»)

Мария несколько дней не выходила из своей комнаты и открывала дверь только для одной Лу, когда она приносила еду. Ли Чжусена она не пускала даже на порог и ругалась, если тот пытался заговорить с нею через дверь. Добровольное заточение продолжалось…
Примерно через неделю после разразившегося скандала Лу принесла в ее комнату целую кучу подарков, главным образом, одежду из чистого шелка и китайской парчи.
– Это подарки от мужа, – сказала она. – Прости его, Малия, ведь он очень любит тебя…
– Скажи ему, что я больше не буду носить китайское барахло. Пусть он купит мне русскую одежду! – потребовала Мария и даже не посмотрела на подарки.
Вечером Ли Чжусен постучался в ее комнату и сказал:
– Малия, я пришел поговорить!
– Пошел вон!
– Малия, но как я куплю тебе русскую одежду, если я не знаю, что тебе нужно?
Тогда Мария подумала и сказала:
– Поговорим завтра, и больше не подходи к моей комнате!
На другой день Ли Чжусен предложил Марии самой купить все, что ей нужно, и положил перед ней толстую пачку денег.
– Ты правильно решил, потому что это очень сложное и хлопотливое дело – покупать для русской женщины одежду, – спокойно заметила Мария.
– Малия, ты еще сердишься на меня? – с надеждой спросил Ли Чжусен.
– Даже не мечтай о том, что я когда-нибудь прощу тебе твои подлые делишки!
На другой же день Мария выехала в Харбин. Она поняла только в поезде, каково приходится русской женщине в образе китайской леди. Простые китайцы глазели на нее, как на «чудо света», а богатые принимали за русскую проститутку, обслуживающую азиатов, и делали ей гнусные предложения. Но, слава Богу, все обошлось, и она благополучно добралась до Харбина.
В городе Марии не составило большого труда разыскать одноклассницу по конвенту Наденьку Соловьеву, и они, завизжав от радости, бросились друг к другу в объятья.
– Машенька, ты вышла замуж за богатого китайца? А он хорош собой и ты его любишь? – забросала ее вопросами Надя.
– Нет, Наденька, моя жизнь сложилась так, что хуже не придумаешь, – ответила Мария и рассказала ей, в какой переплет она попала после окончания конвента.
– И что теперь собираешься делать?
– Хочу остаться в Харбине, но прежде всего мне нужно одеться! Наденька, я отстала от моды, и ты поможешь мне подобрать все, что необходимо для полного гардероба.
Родители гостили в Тяньцзине, и Надя, сама себе хозяйка, решила пригласить на чашку чая Лиду и Нину, бывших конвенток, с которыми до сих пор поддерживала отношения.
– Это будет замечательно, но я не хочу показываться перед ними в этом халате, – предупредила Мария; ей уже не терпелось побегать по магазинам.
– Машенька, почему? Ты выглядишь так экзотично, и халат очень тебе к лицу, – уверяла Надя, но Мария не соглашалась и тянула ее в город.
– Ладно, сейчас позавтракаем и сразу отправимся к Чурину – пообещала Надя и продолжала болтать: – Пока выберем для тебя летний гардероб. А халат и все остальное ты подаришь мне. Сегодня вечером я надену все твое, и ты сделаешь мне китайскую прическу. Идет?
– Идет, Наденька… Только не понимаю, что ты находишь привлекательного в этой одежде?
– Может быть, я мечтаю выйти замуж за китайца! Все говорят, что они обожают русских жен. Это правда?
Мария подумала, пытаясь припомнить нечто, несогласное с этим мнением, но не припомнила и ответила:
– Это, наверное, действительно так…
Вечером собрались бывшие одноклассницы, и они все вместе обсуждали Машино положение…
– Машенька, ты говоришь, что не хочешь возвращаться домой. А у тебя есть родственники? – поинтересовалась Лида.
– Кроме папы и мамы у меня больше никого не было. Все наши родственники остались в России…
– Ну вот… А куда ты приткнешься? – продолжала Надя. – У меня и у Нины свои семьи. Надька тоже вот-вот выскочит замуж. Кроме всего прочего, тебе предстоит родить ребенка.
– Лида, ты хочешь сказать, что у меня безвыходное положение, и я должна остаться с этим пятидесятилетним стариком? – со слезами на глазах спросила Мария.
– Нет-нет, я хочу сказать другое, тебе нужно повременить. Тем более, что ты носишь нежеланный плод, – ответила Лида.
– И правда, Машенька, – поддержала ее Надя, – роди этому Ли Чжусену его чадо, и ты свободна! С такой внешностью, как у тебя, в невестах не засидишься. Можно уехать в Шанхай и выскочить замуж за американца.
– Кажется, вы правы, девчонки. Оставлю ему то, что он сотворил при помощи обмана, и уеду, куда глаза глядят.
Мария гостила у Нади до тех пор, пока не приехала ее мать, а затем, скрепя сердце, вернулась домой. Лу очень обрадовалась ее возвращению и тут же призналась:
– Малия, Ли Чжусен плакал, как ребенок. Он думал, что ты уехала насовсем…
– Ему полезно поплакать, – равнодушно заметила Мария и, почувствовав приятные запахи, сказала: – Лу, у тебя пахнет пельменями? Знаешь, я очень проголодалась!
…Марию тянуло к русским; хотелось заручиться их поддержкой и, наконец, просто поделиться с ними своими печалями, и через несколько дней она отправилась в гости. Супруги Игнатовичи, увидев ее, порадовались…
– Ба-ба-ба, какая респектабельная дама к нам пожаловала! – возопил Георгий Николаевич, не менее его была шокирована его жена:
– Приятно видеть вас, Машенька, в русских одеждах! Проходите пожалуйста, мы как раз собирались почаевать.
Разговор быстро наладился, и Маргарита Алексеевна поинтересовалась:
– Машенька, мы никак не можем забыть о том, что вы нам поведали о хунхузах и прочих дикостях. Мы понимаем, вы были немного не в себе, или это приключилось на самом деле?
– Маргарита Алексеевна, русская пословица не даром говорит, нет худа без добра! Ваш Цезарь действительно напугал меня до смерти, но в то же время он вернул мне память!
И за чаем Мария повторила то же самое, но без волнения и связно, и Игнатовичи ужаснулись ее судьбе.
– Бедненькая, что тебе пришлось пережить, – посочувствовала Маргарита Алексеевна, переходя на «ты», и предложила Марии называть ее Ритой, а мужа Юрой. – Мы недалеко ушли от тебя по возрасту и пока еще только мечтаем о ребенке.
 Потом они поинтересовались, что она думает делать дальше.
– Рожу ему ребенка и уеду в Шанхай, чтобы побыстрее выйти замуж, – отвечала Мария со злыми нотками в голосе, а Игнатовичи переглянулись между собой.
Потом Рита рассказала ей о русской общине в Чжалантуне; долго восхищалась местной церковью и при этом спросила:
– Машенька, а ты будешь ходить в нашу церковь, или ты уже поклоняешься Будде?
– Господи, как же я могу не ходить? А ихнего «божка» я в тот же день расколотила об стенку, до того я с ними разругалась!
Мария теперь каждое воскресенье ходила на литургию, и у нее появились новые знакомые…

***
В ноябре 1935 года Мария родила прелестную девочку и тут же ее полюбила… Ли Чжусен был в восторге от дочери. По этому поводу он подарил молодой жене золотые серьги и осыпал подарками дочь.
Игнатовичи согласились стать духовными родителями девочки, и ее окрестили в церкви. Милая крошка согревала сердце Марии, и она на какое-то время забыла о своих невзгодах. Дочь назвали Галей, но китайцы называли ее по-своему – Гэлин. Первое время Мария находилась при дочери неотлучно, но в июне, после долгого перерыва, сходила в церковь.
Лу тоже очень полюбила Галю и обихаживала ребенка ничуть не хуже матери. Это Марии понравилось, и она стала чаще появляться в пристанционном поселке. Теперь ее видели на всех церковных службах, в библиотеке и нередко у Чурина. На красивую женщину обращали внимание многие мужчины, но пока никто из них не попытался за ней ухаживать.
Игнатовичи по-прежнему принимали горячее участие в ее судьбе, и Рита советовала Марии как можно скорее бежать с дочерью от Ли Чжусена. Это понимал и Юрий, но он был против спешки. Куда бежать, где жить и на что жить? Он предлагал подождать хотя бы полгода, и за это время обещал найти для Марии работу. А если будет работа, то придет и все остальное. Он не сбрасывал со счетов и то, что Мария при такой внешности может удачно выйти замуж, если не будет засиживаться дома.
– Машенька, в Чжалантунь уже начинают съезжаться дачники, и тебе нужно почаще появляться на людях. Ну, чем черт не шутит? Может быть, твоя судьба уже рядом, – говорил он.
– Юра, но ты не забывай, что я пока еще кормлю грудью Галю и прихожу сюда только на два-три часа…
– В таком случае приходи почаще!
– Ну так, я и буду бегать весь день взад-вперед! Впрочем, ты прав: под лежачий камень вода не течет, – согласилась Мария, но призналась, что ей не очень удобно гулять одной.
В то же время Мария видела, как жаждет ее Ли Чжусен, и стала его бояться. Она понимала, что рано или поздно он начнет домогаться ее любви, и тогда ей придется бежать от него, несмотря ни на что. Она меньше боялась будущих лишений, чем новых объятий лавочника, годившегося ей в отцы.
Но Ли Чжусен ее не преследовал. На «праздник фонарей» он подарил ей массивный золотой браслет китайского дизайна и в этот же день начал подкатываться издалека:
– Малия, ты любишь нашу дочь?
– Конечно, люблю, разве ты этого не видишь? – отвечала она.
– Но разве ты не узнаешь в ней меня?
– Ли Чжусен, не мути воду! Тебя я не люблю и никогда не любила…
Но Ли Чжусен с этим не согласился и напомнил о том, как им было хорошо в первое время. Он не преминул задеть даже интимные отношения, во время которых она нередко забывалась и отдавалась ему со всей страстью. Это напоминание заставило Марию густо покраснеть, но она быстро справилась со своим смущением и сказала:
– Ли, я не знаю, как это называется, но это не любовь! И разве я думала тогда, что ты лавочник из Лундогоу?
– Малия, сегодня я постучусь в твою комнату!
– Еще чего не хватало! – перепугалась Мария и при этом сказала не совсем то, что хотела сказать: – Ли, пока я кормлю Галю грудью, брось даже думать об этом!
Тогда Ли Чжусен согласился немного подождать, но Мария тут же поправилась и сказала, что он не так ее понял; он может думать об этом сколько угодно, но это не значит, что ему будет разрешено входить в ее комнату. Услышав об этом, Ли Чжусен рассвирепел и сказал, что если она и далее не будет исполнять обязанности молодой жены, то он уволит прачку, и она займет ее место. Но на этом Ли Чжусен не успокоился; он пообещал вынести из ее комнаты русскую кровать.
– Будешь спать вместе со всеми на кане! – пригрозил отвергнутый муж.
Но Мария была непреклонна и хмуро заметила:
– Лучше быть служанкой, чем снова валяться с тобой в постели!..

***
Гале еще не было годика, когда она бросила грудь, и Мария забеспокоилась. В то же время Лу не преминула доложить о приятной новости своему мужу, и он куда-то исчез. Он вернулся через несколько дней с дорогим подарком. Мария обомлела, когда он раскрыл перед нею плоский футляр, и в нем заиграло всеми цветами радуги бриллиантовое колье…
После обеда Ли Чжусен отправился в лавку, а Мария заметалась. «Хитрюга, опять подъезжает и хочет растопить мое сердце своими подарками», – сделала она вывод и тут же решила, что ни за что не клюнет на эту приманку.
В то же время она открыла футляр и, мысленно поругивая себя, вынула из него дорогое украшение. Возле зеркала Мария сначала прикинула его себе на грудь, а затем, изучив застежку, надела.
«Черт бы его побрал за этот подарок! – любуясь собою, досадовала Мария. – Старикашка Леня готов положить у моих ног все свое состояние…»
Затем она спрятала колье в свой сундучок, и так как после обеда обычно недолго спала, то прилегла на свою кровать. Но сон у нее, как нарочно, пропал. Сначала не выходила из головы думка о красивой вещице, а потом она мысленно представила себе, как взбесится Ли Чжусен ночью, когда он постучится, а она ему не откроет. Мария тут же вспомнила о его недавних угрозах, и когда стала гадать, осмелится ли он превратить ее в прачку, то пришла к выводу, что осмелится и при этом отберет колье. У нее сразу же испортилось настроение, и она снова поругала себя за то, что примерила колье. На кухне все еще гремела чашками Лу, и Мария, соскочив с кровати, отправилась к ней.
– А я думала, что ты уже спишь, – сказала китаянка и приветливо улыбнулась.
– Да что-то не хочется сегодня, – отвечала Мария и затем, начав краснеть, спросила: – Лу, а ты знаешь, что должна делать женщина, если она не хочет зачать ребенка?
– Я все знаю, Малия. Это очень просто, а ты позволишь мне померить свое колье?
– Лу, какой разговор? Бросай свои чашки и пойдем ко мне. Мне тоже не терпится померить ещё раз…
Ночью Ли Чжусен постучался в ее комнату и, немного подождав, нажал на дверь. К его радости она оказалась незапертой, и Мария не проронила ни одного слова...
На другой день она проспала почти до обеда, а когда проснулась, то быстро привела себя в порядок и вместе с дочерью вышла погулять на улицу. После обеда она искала себе дело и, вспомнив о своем гардеробе с китайской одеждой, надела самый красивый халат.
По той причине, что Мария снова почувствовала себя женою Ли Чжусена, она перестала ходить к Игнатовичам, но церковь не забывала и продолжала посещать каждую литургию…

       Продолжение следует…