Рогатыми не рождаются

       Оглушительно загрохотав, будильник ударил по нервам.
       Николай судорожно дернулся, пытаясь с закрытыми глазами дотянуться до мобильного, и в который уже раз обругал себя последними словами за выбор сигнала. Только полный кретин мог просыпаться под звуки «Реквиема».
       От злости пнув локтем толстый Клавкин бок, он нехотя сполз с кровати и сквозь холодную предрассветную пелену потащился в сторону туалета.
       Где-то на полдороги Колино внимание привлек странный звук, исходивший откуда-то снизу. Туго соображая, он все-таки попытался сконцентрироваться. Не прошло и минуты, как Николай понял, что так вкусно чавкать могут только его домашние шлепанцы. Полусонное отупение тут же, как рукой, сняло, и он метнулся к выключателю.
       – Клава!!! – взревел он как раненый зверь, не сводя глаз с тонких струек грязной воды, стекающих с потолка.
       Квохча и матерясь, в коридоре появилась необъятная Клава и тут же заметушилась, словно перепуганная курица.
       – Ой, Коленька, это что же делается? – Чуть не рыдала Клава, нервно хватаясь, то за Николая, то за половую тряпку. – Ведь только-только ремонт сделали…. Что ты чурбаном-то стоишь? Беги к соседу, а то всю хату зальет!!!
       Николай вышел из ступора и, взорвавшись порцией отборного мата, побежал в комнату за штанами.
       – Ща я этому соседу ноги-то повыдергую! И руки пооткручую, шоб краны научился закрывать, интеллигент драный! – все больше заводился Николай, лихорадочно отпирая ключами двери.
       – Давай, Колюня, давай! Проучи этого гада!… – Вторила ему вслед раскрасневшаяся от натуги Клава, ползая на коленях по коридору.
       Неуклюже взлетев грозным ястребом по ступенькам обшарпанной лестницы на верхний этаж, Николай стал мерно колотить в соседскую дверь.
       – Открывай, Карпетыч!!!
       В ответ на грохот, осторожно скрипнул замок, и в ту же секунду Коля рванул приоткрывшуюся дверь, скрывавшую побледневшее лицо тщедушного пенсионера Ивана Карапетовича.
       – Ты шо делаешь, гад, такой? – Набросился на него разъяренный Николай. – Ты мне уже весь дом залил, твою мать!
       – Прошу прощения, Николай, но вы все неправильно поняли… Это не я! – пискнул хозяин, пытаясь вжаться поглубже в стену.
       – Как не ты??? У меня с потолка настоящий Ниагар течет!
       – Ниагара, – машинально поправил пенсионер, аккуратно водружая себе на нос сползшие очёчки, и тут же побледнел еще больше, испугавшись собственной смелости.
       – Чо??? – рыкнул, Николай, злобно дыхнув перегаром прямо в запотевшие от страха стекла. – Ты мне зубы-то не заговаривай!
       – Николай, послушайте, это не я!!! Смотрите, – и он дрожащей рукой стал показывать куда-то вверх и жалобно заблеял. – Это стояк прорвало, я не виноват…Я уже и аварийку вызвал, сейчас будут.
       Коля перевел налитые кровью глаза с хозяина на струящуюся по стене воду, повел широченными плечами и взревел еще громче:
       – Так чего ты стоишь, урод! Быстро воду собирай, она же вся ко мне течет!!!
       – Я собирал… собир-р-рал… пока вы в двери не позвонили… – вяло попытался оправдаться несчастный Ивана Карапетович и, схватившись за тряпку, начал усердно промокать лужи под ногами у озлобленного соседа.
       Уставившись на мутные струйки, Коля задумчиво оглядел прореху в стояке, и «завис», не понимая, что же ему делать теперь. Может уйти?
       – Когда аварийка приедет, говоришь? – вяло пробормотал он, но поглощенный процессом сосед не отвечал.
       – Эй, Карпетыч, ты чо молчишь?
       Коля посмотрел на согнутого в три погибели бедолагу и, враз онемев, замер. На голове соседа, аккурат по двум сторонам проплешины, красовались маленькие бархатные рожки. В тот же миг где-то внутри могучего Колиного торса начала предательски похрустывать ледяная корочка, а по спине радостными стайками побежали мурашки, напоминая своими размерами небольших слонов. Тупо уставившись остекленевшими глазами на очаровательные миниатюрные рожки, Николай почувствовал, как волосы на его голове начали шевелиться.
       – Эй, сосед, что это у тебя? – шепотом пробормотал он, опасливо тыкая пальцем в сторону загадочных отростков.
       Сосед поднял глаза и, догадавшись о сути вопроса, густо покраснел. На фоне розовой плеши рожки стали заметны еще сильней. От ужаса Николая стало знобить.
       – Э… Виноват… – в смущении забубнил Иван Карапетович. – Прошу меня простить, Николай, из-за этой проклятой трубы побриться не успел. Я сейчас, мигом…
       – Слышь, сосед, ты это…не дури. Что это за фигня у тебя на голове???
       – А, это… – несчастный еще больше смутился. – Это болезнь у меня такая… неизлечимая. Но вы, Коленька, не переживайте, она не заразная, – поспешил добавить он, видя, как Николай, словно испуганный конь, шарахнулся к дверям. – Это супружница бывшая меня наградила. Уже лет двадцать как мучаюсь. Каждое утро приходится сбривать, хорошо хоть сейчас бритвы качественные стали делать, не то, что раньше…– расплылся в беззубой улыбке рогоносец.
       Николай стоял и, словно зачарованный, глядел на соседскую плешь, не в силах произнести хоть слово.
       – Что вы, Коленька, не обращайте внимания… Я уже привык, – видя окаменевшее лицо соседа, забубнил смущенный пенсионер.
       – Ни фига себе, не обращайте… – еле смог выдавить из себя Николай. – Это как же тебя так угораздило???
       – Эх, Коленька…Кто ж его знает, как… – вздохнул несчастный и, пригладив жидкие волосенки, осторожно потрогал бархатные рожки. – Я даже не помню, когда они появились. Я ведь, знаете ли, тогда сильно злоупотреблял… Да, да! Было дело, – закивал он, перехватив недоуменный Колин взгляд. – Это сейчас я ни-ни, а тогда… И вы знаете, Коленька, ведь никого не слушал, никого! Вот сестра моя Алёнушка-голубушка всегда говорила, чтоб не смел пить, что водка меня погубит, превратит из человека в полное ничтожество… А я не верил! Говорила, что змею на груди пригрел, которая меня до могилы доведет – не верил. А это ведь, знаете, она – моя бывшая супружница – меня-то и спаивала. Каженный день бутылку принесет и приговаривает: «Пей, Иванушка, пей дорогой!». А я что? Пил. Вот так вот из человека в козла и превратился!
       Словно вдогонку тяжелым воспоминаниям на глазах бедняги заблестела одинокая слеза.
       – А уж когда рога расти начали, так моя сразу в суд побежала на развод подавать, дескать, не надобен ей такой муж. Там посмеялись и развели. А мне теперь как?! Ведь они с тех пор и растут! Вот уже двадцать лет не пью, а они все растут и растут… Врачи только руками разводят. Одно говорят средство – сбривать. Вот так, Коленька, и живу…
       Закончив печальный рассказ, Иван Карапетович, кряхтя, поднялся с колен и, отшвырнув в сторону грязную тряпку, медленно побрел в сторону кухни.
       Николай, потрясенный откровениями соседа, прислонился к стене, не в состоянии пошевелиться. Услышанное медленно и туго просачивалось в его сознание, вызывая нарастающий ужас. Под негромкое звяканье посуды и шум закипающего чайника Николай вспоминал, с каким довольным лицом вчера вечером Клава вручила ему чекушку, и холодок на спине превратился в лед.
       – Убью! – гаркнул Коля во весь голос и, рванув входную дверь, раненым бегемотом бросился вниз по лестнице.
       – Ах, ты,…!!! Решила мне рога наставить!!! – заорал он, врываясь в свою квартиру и хватая за шиворот насмерть перепугавшуюся Клаву. – Убью!!!
       – Николаша, прости! – тут же разрыдалась Клавка, бесформенной тушей падая к ногам разъяренного мужа, сквозь ужас и страх пытаясь понять, откуда же все-таки он узнал.
       – Прости-и-и!... Бес попутал! Прости-и-и!...– выла она, хватая мужа за мокрые тапки...




       Еще долго, до самого приезда аварийной службы, удивленно прислушивался к страшным крикам Иван Карапетович, нехотя потягивая спитый чай и пытаясь разгадать, что же такое случилось ранним утром в квартире под ним.