Отражение

Забавно. Всю жизнь привыкаю к своему отражению в зеркале. В разных зеркалах оно почему-то всегда разное. Может, это и к лучшему. У меня, например, есть пару нелюбимых зеркал, в которых вечно что-то не так. Проявляются вдруг вмятины, пробоины и шрамы. Взгляд кажется не таким проницательным и почему-то не эротичным. А есть любимые. Но их почему-то меньше и они в основном в чужих квартирах, в лифтах, ночных клубах. Конечно, смотришь ты в них довольно редко, но очевидных признаков нарциссизма не замечено. Мною… Но именно от этих редких и обязательных посещений стеклянного доктора, и зависит твоя уверенность. Тебе обязательно нужно увидеть там себя. Чтобы, тот, в зеркале, прищурил привычно глаза и улыбнулся. Что, мол, всё в порядке. Забавно.
Один мой знакомый. Или скорее знакомый моих знакомых. Это не важно. Одно время я часто общался с ним и сблизился почти до уровня хорошего знакомого. А до этого я его вообще не знал. Тогда я отдыхал со своей девушкой на море, а девушка знакомого оказалась одновременно знакомой моей девушки, и они оба одновременно оказались с нами в одно и тоже время на море. И мы сошлись. Выхода не было. Мы пили вечерами коньяк и абсент и разговаривали о всяких смыслах. О смысле жизни ни слова. Это было условием задачи. Знакомая моей девушки следующей осенью должна была стать студенткой пятого курса университета и грозила стать самым лучшим психологом в её городе. Тему своего диплома она уже знала и поэтому незаметно включила и нас в число исследуемых объектов. Её парень, мой знакомый, в своих первых словах при знакомстве, признался, что он завернул свой домашний телевизор в покрывало и поставил на шкаф. Потом он признался, что герои во всех современных кинофильмах давно перестали говорить по-человечески. Что даже бабушки и дети теперь шутят с экрана. Что это чушь. Я первый раз в жизни слышал такое мнение о современном кино, но внутренне согласился. Я даже почувствовал тот самый контакт, который приходит обычно после бутылки водки. В общем, мы говорили искренне и уважали друг друга. Мне так казалось.
Это забавно и в это сложно поверить, но каждое утро, встречаясь на пляже, он подходил ко мне и с серьёзным выражением говорил что-то типа: «Представляешь, Югославия развалилась!» или « Оказывается, Фрейд умер!» Сначала я улыбался, уверенный в том, что он шутит, но через неделю, когда количество новостей достигло граничного предела моего чувства юмора, я не выдержал и спросил: «Ты серьёзно?» Знакомый с огорчением ответил, что в номере где они живут, оказалось спутниковое телевидение и он не выдержал и включил телевизор. Выражение лица у него было обречённое. Я предложил ему смотреть только порнуху и он даже пожал мне руку за хороший совет. Я был смущён.
Летом того же года. Будучи совершенно пьяным от расставанья со своей девушкой. Пьяным во всех смыслах. Во всех смыслах жизни. Я сидел у барной стойки со стаканом Джемесона и пялился на грудастую фею, сидящую с подругой в дальнем углу зала. Дошло до того, что она стала мне улыбаться, а я улыбался уже давно. Я пересел за их столик и в первых же словах знакомства, грустно поведал, что оказывается Фрейд-то умер… В этот же момент, в отражении зеркальной стены напротив, я увидел выражение лица феиной подруги, которая сидела справа от меня. На её лице отразилось всё её бесшумное красноречие. Она не заметила моих догадок. Но по её взгляду, было ясно, что она предлагала фее поскорее сваливать. Через полчаса они так и сделали. Теперь я устало пялился на своё отражение, пытаясь узнать того классного парня, которого всегда видел почти во всех зеркальных отражениях. Но оттуда смотрел кто-то другой. Какой-то забавный тип, но не я. Что-то в привычном отражении изменилось. Может это время незаметно изменило угол и силу освещения, и я встретился глаза в глаза с новым человеком. Увидел себя по-другому. Хотя, что там играть словами, не с новым, а со старым человеком.
Расплатившись за старое, я вышел из бара, поймал такси и через двадцать минут был дома. На ходу, сбрасывая обувь и одежду, я подбежал к шкафу и резким движением открыл обе створки. С вешалок свисали пустые рукава, а джинсовые ноги, уложенные стопкой, тихо ожидали ополоумевшего хозяина. После не долгих раздумий я выбрал самые яркие одежды и сложил их все на кровати. Столько обессилевших рук ещё никогда не лежало в моей постели. Потом принял душ, побрился, высушил волосы и аккуратно уложил их на правую сторону. Одевшись во всё любимое, затянув на шее тонкий чёрный галстук и надев солнцезащитные очки, я взял в правую руку гитару и встал у любимого зеркала. Мне всё нравилось.
Через минуту в отражении погас свет, и я увидел тысячи маячков от зажжённых зажигалок. Медиатор коснулся струн, и сердце наполнилось знакомым счастьем. Зал двигался в такт музыке, не останавливаясь ни на секунду. Всё было именно так, как было всегда. Словно ничего не поменялось. Телевизор, как и прежде, стоит на шкафу, напоминая о твоей внутренней бесконечности. И больше никого. Кроме неё…
Пригвожденной к стене за моей спиной и болезненно изгибающейся одинокой тени Фрейда. Как болезнь, переходящей от одного влюблённого больного к другому. Забавно…