Всегда хотела тебя спросить

I.
Всегда хотела тебя спросить такого близкого знакомого и одновременно далекого: кто ты?
И для чего ты здесь, со мной?
Наверное, ты был послан мне для чего-то. Не просто так. Зачем-то.
Вот узнать бы зачем? За чем, или за кем? Уж, не за мной ли? Или…
Хотя не надо, пусть все остается как есть, так даже лучше.
Еще мы ели пирожные в какой-то забегаловке, греясь о многочисленные чашки с кофе. Никогда в нем не разбиралась, просто пила, что есть. Для этого рядом был ты.
Я просто любила, в кой-то веки не скрывая этого. Ни от себя, ни от тебя, ни от прохожих на улице. Я светилась, а ты грелся о мое тепло. И нам обоим было хорошо. И слово «было» тогда не имело загробный оттенок…

II.
Мы сбежали ото всех в какую-то кладовую.
Темную и набитую старой аппаратурой так, что стоять приходилось совсем близко друг к другу. Чтобы случайно не задеть и не разнести всю эту технику и тем выдать себя.
Иначе бы нас бы просто засекли. И потеряли бы единственное место, где нас бы не подслушивали.
-Я тебя люблю.
Не понимаю, как я решилась такое сказать. Может из-за того, что через 20 минут – двадцати танцев минутной стрелки – все закончится. Абсолютно все.
Он тоже это понимал, но ничего не сказал в ответ. Только сильнее прижал меня к себе.
А потом то ли прошептал, то ли просто громко подумал:
- Я тоже.
Он включил защитное поле. Теперь мы были невидимы и неслышимы. На целую вечность длиной 17 минут.
- Мы ведь еще увидимся?
- Конечно. Я подам прошение об еще одной командировке сюда.
И тут мы рассмеялись.… Так художественно друг другу мы еще не врали.
- Они ведь не пустят.
- Я знаю.
- Иначе мне придется отказаться от…
- Тише…
И я помогла ему замолчать. Через две минуты защитное поле от жучков ослабевало и пришлось бы опять врать друг другу.

III.
А прошение он все-таки написал. За полчаса до старта. Об отказе от командировок на Землю. Я сама видела копию листка с его широким почерком.
«По собственному желанию»…. Вынудили? Нет, скорее он сам.
В межпланетном пространстве тоже употребляют термин «утечка мозгов».
Последнее, что я видела, перед тем как меня вывели: это были его слезы,
которые он украдкой вытирал гривой волос. И тот стеклянный столик с голубой бумагой. В этот день я в первые увидела, как ты плачешь.
Этот столик, ты, сидящий вполоборота, капли на бумаге, вспышка взлетающего корабля вдалеке - все это до сих снится мне весенними ночами. Но даже во сне ты улетаешь от меня... Я просыпаюсь с колотящимся сердцем. И так уже много лет. Я до сих пор скучаю по тебе весной.


IV
И вспоминается история двух ученых времен «железного занавеса».
Она - русская, он - еврей. Его выпустили, фактически выгнали из страны, а её - нет. Он стал работать в «Силиконовой долине» в США, она – в «ящике» в Подмосковье.
И единственное, что им оставалось – письма.
«Если бы я могла оставить в здесь мозг, а сама приехать к тебе…».

Через 20 лет они встретились.  Уже после перестройки. Она приехала к нему в США, а потом вернулась обратно.