Аккумулятор Deus ex Machina

«То, что меня убивает - делает вольнее. То, что меня зачинает - делает запечатленнее. То, что меня фиксирует - делает статичнее. То, что меня уничтожает - делает значительнее, с учетом всекосмического масштаба. Хотя раздавленная вошь не-убийства – то же, что и слезинка ребенка… сраная электрическая литургия», - думал Аккумулятр Гальванического Электричества, - «Я субъективная персонификация непонимания объективных процессов. Процессы расстилаются с синергетическим переходом во внутреннее, так называемо субъективные… может быть главное понять различие субъекта и объекта? Это ли не понимание объективного? Нет, это – бред. Различия создает различающий».
Все было навеяно воспитанием, а значит объектом вымышлен субъект, как кишечная флора самосоздавается для нужд пищеварения, а значит по *** верховное «что с этим делать?» с интересом взирая на утекающий сквозь пальцы момент…
Аккумулятр Гальванического Электричества числился аккумулятором Deus ex Machina, мнил себя главное деталью этой Машины, мнил - я её управляю. А иссякнет ток… кто ток подает? Откуда? Заряжает Аккумулятр кто? Сам собою заряжается? Ох, уж эти вечные батарейки «Дюрассел». Энергичным журжанием Аккумулятр подавал знак сам себе о том, что он функционирует. «Функционирую – значит существую». Deus ex Machina попрет дальше с заменой аккумулятора субъективного непонимания объективного мира. Она катается-раскатывается по безграничным просторам, буеракам восторга мешая свои металлические сочлененья с раздавленными детьми и травкой.
«Что вам устройство автомобиля самопокатывающейся от смеха Deus ex Machina? Пусть себе устроена, как хотел того создатель, конструктор… пусть ползает себе, поднимая кучи пыли и мордочку тянет к источнику стального фотосинтеза, напитывается вволю, скабрензит немного взболошенная», - думал Аккумулятр, но дума никак не отражалось на его устройство аккумулятором, точным… ток точно так же тек, и тек сквозь пальцы, вместе с непониманием. «Что заряжено – разрядится, и в том реализуется, словно пустая болвалка с записанной информацией очистится самоочищением».
Безнравственные издевательские завтра утренней и послеобеденной мокротой вырывались из Аккумулятра, перли на волю, оченно хотелось им реализоваться из черного забытья. Безвольно не заряженный кровью член болтался, новогодней игрушкой на елке послепраздничной тела. Зевалось, казалось, непонималось, но непонимание могло быть утаиванием того, чем не понимаешь и пониманием, насквозь таким субъективным, «никому не отдам». А было ли что отдавать, кроме как ток гальванического электричества распространять, теряя энергию в окружающей среде, распространяться по всему… пускай каждый апейрон будет заряжен Ich Will. Пускай они сумасшедшие витают сталкиваются – все броуновское движение опарышей в сточной канаве. Все хотят родиться, все хотят выплюнуть звук «А!» своего появления, будто такая задача господа впаяна в электросхемы. Но как сообразить разум с объективным? Вывернуться из бинарных закономерностей измененным настолько, чтобы забыть напрочь все бинарные кластеры подразделения кругов завихрения ада.
«Жизнедеятельность – это напряжение, как напряжение члена, как натяжение струны выдающей какой-то диссонанс, как электронапряжение… тело стоит, обуянное жизнью и обмякает, оставляет его кровь-ток и вот уже не тело, а вялый член трупа лезет в вагину могилы, а не в здорово напряженную полным зарядом женщину.
«… я бы никогда не решился оборвать свою жизнь, ибо верую в нее. Я согласился бы на худшую долю, быть слепым, немым, кем хотите, лишь бы ощущать в чреслах то сумрачное и жгучее пламя, которое и есть мое «я», моя живое «я». Я и тогда бы благодарил жизнь за то, что она позволяет мне еще пылать». (Альберт Камю «Счастливая смерть»).
Твой член разбужен, эрегирован твой труп из покойного состояние могильной плоскости в трусах гроба. Восстал из вялых, пошел прочь оплодотворять каких-то самок, обезьянных бегающих туда и сюда. Из ничтожества выходят еще ничтожнее ничтожества, - так ничтожество изничтожается. «Когда идет дождь надо спать», - говорила прабабушка. А когда идет снег надо умереть, как умирает природа зимы, шизофренической Прозерпиной.
Умер от покатывающейся со смеху по тебе, по асфальту Deus ex Machina на приборе значилось – «Вышел срок эксплуатации». Уснул прибор до перехода в Иное состояние до переработки, как вторсырья в утиль многоглавых слов. Нечего теребить тело в поисках подлинного бытия, все-то там протезы ненужные, неистинные, холодно отмирающие обезьяньи протезы. Ты член человеческого рода – свидетельство члена отца, омакновения в родовидовых поползновениях, корчах похоти выявился из всеобъемлюще мертвого. К мертвому – мертвое отыдет. К живому – живое. Эрос рычаще вберет в себя наполняющее. Отравляющий медленный яд спермы.
Аккумулятр Deus ex Machina своим шуршанием отвечал на вопрос «что делать?», отвечал шуршанием, значит шуршать, как всяческие взаимомеханизмы депрессии. «С чего начать?» ленинский вопрос отвечал безбрачием на самые загорелые ответы, институты брака мелкобуржуазные, я бы даже сказал консьюмеристские фрики… тенденции залежалого в эволюционном смысле поколения продолжиться в куда-то в подлость, в самоубийственно прекрасное ухваченное за шиворот мгновения. Этим рыбам нечего сказать, зато есть что кончить и что сглотнуть.
В ****у из миропорядка! порядочно вымазаны лица в говне. Сон лечит, взлетает будто не жизнь, а сон – кому-то вне, так ведь Управление. Управление Deus ex Machina, как Mad Max своей разъебаной колымагой, Homo ex Machina. Кто мне сказал, кто показал, что я живу на самом деле? Меня наспех обманул, кажимостью, одержимостью, что «всё это кажется», так ведь это кирилловщина. О своеволии в финальном плане. «Подумаешь, важность - ложь одного человека в истории многих поколений, и что за претензия пролить свет истины на жалкий
обман, затерявшийся в океане веков, как крупинка соли в море! Я говорил себе также, что физическая смерть, если судить по тем случаям, свидетелем которых я был, уже сама по себе достаточная кара, дающая отпущение всех грехов. Ценою предсмертных мук человек получает спасение (то есть право исчезнуть окончательно). (Альберт Камю «Падение»)
Замышляя невтерпеж, тараканы разбежались, жмутся по стенкам кривляются – экзистенция, вот тебе! Всему своя синхроничность, революционеры без революции! У вас есть сознание!...
Я лишь материал для убийства, податливая каменная масса под рукою резца. Грабежи могильных чресл, сюрреалистические вымыслы рассказанные убаюканным куклам на ночь до семи утра. Туда стремились чегеварые, сознание разгрызали, будто послеполуденные апельсины. Deus ex Machina неуправляема, как ты её ни крути, подкручивай винтики, товарищ Сталин не велел, дни не сочтены.