Неосознанность

Безысходность и неведенье. Незнание гадкой змеей скользит по мозгу. Мысли сталкиваются и летят в непонимание. Осколки, обломки того, что было памятью, лишь причиняют боль. В голове лишь пелена безумия. Все мое суще-ство, вся моя суть – это боль и попытки сбросить оковы бессмыслия. Попытки помыслить. Найти среди всего сумбура творящегося в разуме, а точнее в его от-сутствие, мысль достойную… кого?.. не знаю. Достойную существа разумного. За завесой боли и путанице мыслей, ощущений пытаюсь почувствовать тело, если оно есть… Есть. Тело как это не парадоксально привычно и от мысли, что оно мое становится немного спокойнее. Но всего на секунду. Потом поток но-вой боли. Тело вливает в плавящийся мозг порцию ощущений и впечатлений. Оно чувствует холод, ветер. Легкие задыхаются от холодного воздуха. Раскры-ваю глаза и мгновенно закрываю их. Чувствую тело, каждую клетку. Оно живет. Снова открываю глаза, неожиданно быстро привыкнув к этим невероятным ощущениям, и снова закрываю их. По сетчатке ударяет всполох мира. Зрение заставляет корчиться мозг от новых ощущений. Продолжая ощущать тело, об-наруживаю обоняние. Осторожно внюхиваюсь и не успеваю остановиться. Мозг судорожно принимает еще одну порцию ощущения. Несколько мгновений по-коя, а потом накатывает звук. Первые секунды он почти ощутим физически. Всей своей массой он давит на меня, заставляя попытаться спрятаться от него. Потом становится легче. Еще немного и я уже сам вслушиваюсь, вникаю в то, что он несет. Вот это приятно. А вот это резко и громко. Раздражает. Вслуши-ваюсь. Когда звуки становятся понятными и не пугают, решаюсь открыть глаза. Мир невыносим!.. Мир белизны бьет по глазам. Рефлекторно хочу закрыть их, но удерживаюсь. Осматриваюсь и понимаю, что в мире есть цвета. Вокруг меня в основном белый, но есть серый, зеленый. Поднимаю глаза вверх и вижу си-ний. Губы разлепляются, и я с удивлением и усилием выталкиваю из себя слова, смысл которых постигаю тут же.
- Небо… ни облачка. Синее… красиво.
Опускаю глаза и смотрю вокруг. Двигаю своим телом и понимаю, что си-жу. Поднимаюсь. Иду. Падаю на колени. Опускаю ладони в белизну. Холодно.
- Снег.
Пристально смотрю на расположенное рядом серое и осторожно протяги-ваю ладонь. Невольно рассматриваю руку. Что-то красное влажное. От прикос-новения снега боль. Что-то не так. Снова смотрю на руку. Она стремительно об-растает чем-то розовым и гладким.
- Кожа…
Кожа покрывается волосами. Я подношу ладони к лицу и ощупываю его. Местами оно гладкое, покрытое кожей, местами скользкое и мокрое, местами холодная твердость. Я отвожу руки и зажмуриваюсь. Не так. Нет. Неправильно. Вновь подношу руки и ощущаю. Только кожа. Провожу по всему лицу и нахо-жу что-то еще. Неожиданно ощущаю запах кожи и понимаю что это нос. Веду пальцы к глазам. От прикосновений боль. Зажмуриваюсь.
- Веки.
Веки и ресницы. Я опускаю руки и ощупываю серое. Оно холодное и не-много шершавое. Не рассчитав силу, я срываю лоскут кожи. Боль. Пробую сно-ва и шепчу.
- Камень.
Смотрю на ладонь. По ней красное. Подношу к лицу. Прикасаюсь губами. Соленое. Подношу к глазам. Прозрачное.
- Кровь.
Стряхиваю кровь в снег, он пропитывается и делается розовым. Поднима-юсь с колен и смотрю. Где я сидел - зеленое. Возвращаюсь. Под ладонями шер-шавость и сухость. Вдыхаю аромат. Приятно. Слушаю - оно шумит.
- Дерево, - хриплю я и смотрю вверх. Ветви колышутся ветром. Сажусь на снег. Холодно. Ищу что-то. Вижу… что?..
- Дым, - голос дрожит надеждой… Надежда. Эмоции. Прислушиваюсь к ним, но не ушами. Страх. Недоумение. Надежда. Еще много – сразу не понять. Я смотрю на дым, и мне чудится видение: костер. Костер – это тепло. Подни-маюсь на ноги и иду. Тело замерзло и не повинуется. Упрямство всплывает и заставляет, удивляясь, идти быстрее. Бегу. Невероятно. Чувствую движение ка-ждой жилки. Напряжение мышц. Твердость костей. В груди стук, отдающийся по всему телу. В руках, в ногах, в голове шумит пульс. Не останавливаясь, при-кладываю руку к груди и чувствую биение.
- Сердце, - в голосе радость. Радость… Приятно.
Бежать приходится не долго. Останавливаюсь недалеко от костра. Костер – это тепло: вокруг него нет снега, но есть еще что-то. Я смотрю и слушаю.
- Эй. Ты кто?
- Ребят да он голый.
- Иди сюда ты же сейчас замерзнешь.
- Кто-нибудь принесите укрыться.
Гомон. Слишком много слов. Они подходят, и я вижу у них руки, ноги. Кожа. В смеси страха и радости не решаюсь двигаться.
- Люди?.. – кто это «люди»?.. Люди. Пробую понять смысл. Люди. Они люди. Я тоже как они. Я человек. Они тоже. Мы люди и каждый человек… За-чем они так много говорят? Я не успеваю понимать. В панике закрываю глаза и кричу.
- Нет! НЕТ!!! Не понимаю!
Они отступают.
- Да у него бред, – и они замолкают.
Я благодарно смотрю на них и протягиваю руку к одному из них. Он огля-дывается на других, и кто-то тихо, очень тихо - но я все равно слышу - говорит.
- Не пугай его.
Он кивает и поворачивает лицо ко мне. Я делаю напряженный шаг и самы-ми кончиками пальцев касаюсь его лица. Кожа грубая, но приятная. Теплая. Я свободной рукой касаюсь своего лица. Мы похожи. У него есть глаза, рот, уши, нос, тело. У меня тоже. Я не вижу себя, но сравниваю их и понимаю, что все же различия есть. Черты лица, размеры тела… они разные. Я прижимаю руки к груди и вспоминаю холод. Тело начинает дрожать. Закрываю глаза и падаю на снег. Стук сердца все реже. Они опять кричат. Я не вслушиваюсь в их крики, сознание гаснет.

…Резкие толчки в грудь. Легкие без моего участия наполняются воздухом. Я пытаюсь выдохнуть, но тут в меня вливается новая порция воздуха и кашель рвется наружу. Толчки прекратились. Я открыл глаза. Лица. Разные. Но все объединены участливым выражением. Понимаю, что они беспокоятся обо мне и улыбаюсь им. Люди улыбаются в ответ. Я шевелюсь и обнаруживаю что-то те-плое и мягкое, касающееся кожи. Смотрю на это. Оно серое. Слово всплывает неожиданно.
- Одеяло…
Люди переглядываются и с тревогой смотрят на меня. Я разглядываю их. У некоторых лица мягкие, а у некоторых твердые. Всех можно разделить по двум признакам…
- Мужчины… Женщины, - от моего голоса они недоуменно расширяют глаза.
- Мне кажется, что у него все-таки бред.
- Я осмотрела его. Внешне он здоров.
- А может он сумасшедший.
- Да психа по взгляду можно определить.
- Не скажи…
Голоса нарастают, и я сжимаюсь от потока новых слов. Их смысл торопли-во настигает меня, накрывает бешеной волной. Я корчу болезненные гримасы.
- Тихо, - голос властен и перекрывает другие, - Всем молчать. Говорю я. Все слушают.
Я смотрю на того, кто говорит. Он мужчина. Очень похож на того, лицо которого я ощупывал, но немного другой… старше?.. Да. Его речь четка и по-нятна. Его фразы неторопливы. Я успеваю осмыслить все, что он сказал и бла-годарно смотрю ему в глаза. Он смотрит на меня без эмоций. Я хмурю брови, пытаясь найти хоть что-то в его взгляде. Осторожность. Он осторожен. Я киваю ему.
- Здравствуй.
Я с любопытством понимаю смысл этого слова и произношу.
- Здравствуй.
- Я Дик. Они друзья. Мы хотим помочь. Не бойся. Ты понимаешь меня?
Я поморщился, давая понять, что он торопится. Одно слово я не понимаю.
- Дик?..
Он вопросительно смотрит на меня.
Я пытаюсь осмыслить свой вопрос и выстроить его. Сержусь. Слов мало. Но слова находятся. Самому их находить сложнее, чем осмысливать услышан-ное, но я справляюсь.
- Что это… значит… слово – «Дик»?
- Дик. Это. Имя.
Я улыбаюсь на его раздельное произношение. Теперь я не боюсь новых слов. Теперь мне не страшно. Мне не больно. Я понял, что слушать и понимать легче, чем находить самому.
- Говори, - прошу я и поправляюсь – Говорите.
Они настороженно глядят на меня и на него. Он тревожно поднимает руку в запрещающем жесте.
- Не торопись. Поспи. Ты чуть не замерз. Потом, - он поворачивается к ос-тальным и машет, отзывает их жестом. Они отходят очень далеко, и я не слышу ни слова. Я разочарованно опускаю веки, но в следующую секунду любопытно ощущаю что-то новое в теле. Усталость. Одеяло приятно греет и приходит сон. Я не пытаюсь сопротивляться. Он приятен. Я засыпаю.

Просыпаться оказывается тоже очень интересно. Тело наполнено силой. Я оглядываюсь. Я в… помещении… палатке. Смотрю на себя. На мне… одежда?.. одежда. Я быстро впитываю все что вижу и чувствую. Мозг привык к этой игре и ему интересно новое. Я закрываю глаза и зажимаю уши. Мозг обижен. Ему мало информации и обоняние обостряется. Мир расцветает запахами. Я чувст-вую движение ароматов. Ощущаю запахи людей недалеко. Растерянно откры-ваю глаза. Обоняние не снижается и мозг испуган. Информация нарастает. Я зажимаю нос рукавом, не отпуская ушей. Зрение делается острее. Я осматрива-юсь снова и замечаю много нового. Но людей нет даже в неосвещенной части палатки. Я растерян. Открываю нос, и информация накрывает меня. Слишком быстро, но я терплю. Мне становится интересно, и я решаюсь рискнуть. Закры-ваю глаза и нос, но открываю уши. Слух нарастает, и я слышу людей. Они гово-рят и они недалеко. Они не в палатке. Они снаружи. Среди других голосов, я различаю голос Дика. В порыве я открываю глаза и нос и валюсь на пол. Непо-мерно много всего. На мгновения теряю сознание.
Очнувшись, встаю и понимаю, что все опять как обычно. Пытаюсь вслу-шаться, и слух обостряется. Перестаю. Все прекращается. По очереди экспери-ментирую со зрением и обонянием. От новых ощущений радостно. Полог па-латки распахивается, и входит женщина… нет… девушка. Я понимаю, что у людей есть возраст. Она видит, что я проснулся и нерешительно останавливает-ся.
- Здравствуй, - говорю я и улыбаюсь.
Девушка замирает и молчит. В ее глазах страх. Страх от незнания. Незна-ния что делать. Я прекрасно понимаю этот страх и пытаюсь помочь ей.
- Говори, - прошу я ее.
Она качает головой и пятится к выходу.
- Мне нужна… нужны звуки… слова… запахи… нужна информация, - я снова улыбаюсь. Мне нравится улыбаться. Улыбка это выражение радости. Я рад новым впечатлениям. Девушка выбегает из палатки и на какое-то время я один. Я прикрываю глаза и пытаюсь услышать ее… Она бежит… идет торопли-вым шагом и пересказывает мои слова кому-то. Этот кто-то выслушивает ее и идет в сторону палатки. Я открываю глаза одновременно с тем, как Дик входит. Некоторое время он молчит и изучает меня. Я пытаюсь обратиться к нему, но он опережает меня.
- Здравствуй. Как спал?
Я в замешательстве. Вновь нужно искать новые слова. Меня пугают вопро-сы, но и в то же время притягивают. Они заставляют искать то, что раньше было неизвестно.
- Приятно… Тепло… Хо... хорошо, - говорю я и с любопытством смотрю на Дика.
- Мне сказали… Сказала Катя, что тебе нужна информация.
Я осмысливаю то, что он сказал и, натыкаясь на непонятное слово, смотрю на него. Мы молчим. Он чего-то ждет.
- Катя? – я жду, пока мне разъяснят это слово. Дик молчит. Я осмысливаю события и слова.
- Катя… девушка?.. имя? – вопросительно смотрю на Дика и жду его реак-ции. Он ожидает чего-то.
- Катя – имя девушки.
Дик удовлетворенно кивает головой.
- Кто ты?
Я радостно пытаюсь осмыслить его вопрос, а затем ответить на него. Во-прос ставит меня в тупик. Я не просто не знаю слов. Я не знаю ответа.
- Кто я? – спрашиваю я у Дика. Он молчит. Я смотрю ему в глаза с надеж-дой, что он знает ответ. Дик качает головой.
- Я не знаю.
- Я не знаю… - отзываюсь я.
Дик молчит и смотрит на меня.
- Так тебе нужна информация?
Я сражен своим незнанием и молчу. Потом поднимаю на него глаза с нота-ми страха и боли. Взгляд Дика прямой и спокойный. Я гляжу в эти моря спо-койствия и постепенно перенимаю его тишину души. Дик подходит ко мне и кладет руку на плечо.
- Тебе нужна информация, - утверждает он и ведет меня из палатки. Сна-ружи темно. Я поднимаю глаза к небу и замираю… Замираю с новым чувством, новой эмоцией, которая сильнее радости от знаний. Это чувство – восхищение. Небо темное и на нем яркое… нет на нем… блестит… блестят? На небе сияют звезды. Дик останавливается и наблюдает за мной.
- Звезды, - шепчу я и опускаю голову. Дик кидает беглый взгляд на небо и смотрит на меня. Он что-то хочет спросить, но молчит. Он берет меня за рукав и ведет дальше. Мы проходим несколько палаток… один?.. одну. Две. Три… я осознаю цифры. Дик подводит меня к самой большой палатке и проводит внутрь. Я замираю у входа и медленно осматриваю помещение. Стол. Стул. Кровать… Шкаф… В нем… книги… Я в растерянности. Дик следит за моим взглядом и торопливо произносит.
- Компьютер, - он с облегчением наблюдает, как из моих глаз уходит пани-ка. Я мгновение наслаждаюсь новым знанием, а потом падаю на колени. Мозг лихорадочно осмысливает все, что связано с эти словом. Я корчусь и беззвучно открываю рот в попытки крика. Дик бросается ко мне и кричит что-то. Я не слышу. Я переполнен информацией. Я чувствую, как от напряжения лопаются сосуды и кровь бежит теплой струйкой к подбородку. Дик дергает меня и сажа-ет. Кто-то подхватывает меня сзади. Дик закатывает мне рукав и шлепает по сгибу руки. Мне кажется, еще мгновение и от напряжения лопнут сосуды в го-лове, но я выдерживаю это, и боль отступает. Дик достает… шприц и хочет вколоть мне что-то. Я слабо шевелюсь, и он смотрит мне в глаза. Я ловлю его взгляд и успокаивающе киваю. Он еще секунду медлит, а потом отпускает руку и убирает шприц.
- Все хорошо, - шепчу я. Чьи-то руки вытирают мне кровь, которая идет из носа. Я поворачиваю голову и смотрю. Это парень, который позволил мне до-тронуться до своего лица. Он смотрит мне в глаза и в его глазах вопрос. Это вы-ражение держится в его глазах всего секунду, а затем исчезает. Я жду. Он мол-чит. Я понимаю, что они боятся причинить мне боль своими словами и говорю сам.
- Кто ты?
Парень смотрит на Дика. Дик неопределенно пожимает одним плечом, и парень осторожно произносит.
- Я – друг.
Я улыбаюсь. Это хорошее слово.
- Как твое имя?
Парень немного медлит, как будто вновь хочет посмотреть на Дика, а по-том произносит.
- Меня зовут Трой. А как тебя?
Я успеваю заметить, что Дик предупреждающе вскидывает руку, но не ус-певает. Несколько секунд я пуст. Потом мозг подсовывает мне слово, и я с удив-лением отвечаю.
- Меня зовут…
Неожиданно в палатку входит девушка… Катя. В ее руках поднос. Я все еще лежу и не вижу что на нем. Я встряхиваю головой и пытаюсь закончить фразу.
- Меня зовут… зовут… - я растерянно смотрю на Троя, потом на Дика, за-тем на Катю. Трой растерян. Дик досадливо смотрит на Катю. Катя испугана и не знает, что ей делать. Я понимаю, что забыл то, что только что вспомнил и до-садую. Некоторое время все молчат. Потом я поднимаюсь, и за мной поднима-ются Дик и Трой. Катя замерла у входа и опустила глаза. Дик справляется со своим огорчением и начинает говорить.
- Ты говорил, что тебе нужна информация? - я киваю, и он продолжает – Мы хотим дать тебе информации. Много информации.
Я испуганно отступаю. Он успокаивающе поднимает ладонь.
- Я понял, что тебе страшно и больно, когда ее много и поэтому хочу по-мочь тебе. Ты узнаешь много информации, но тебе не будет больно. Мы помо-жем тебе.
Меня усаживают в кресло перед компьютером. Катя ушла к столу и что-то там раскладывает. Трой встает около компьютера и замирает. Дик берет еще один стул и садится прямо передо мной…

…Я держу руки моей любимой и смотрю ей в глаза. Она сама пре-красная у меня. Волосы нежным шелком стекают по плечам и заворажи-вающее блестят на летнем солнце. Господи, как же я тебе благодарен: ты подарил мне такое чудо. Я тяну ее за руки и мягко обнимаю.
- Я тебя люблю, - шепчу я ей в самое ушко, мое самое любимое уш-ко на свете. Она весело морщит носик: ей щекотно от моего дыхания. Я зарываюсь лицом в эти самые прекрасные волосы на свете и дышу их ароматом. Мы молчим, потому что нам сейчас не нужны слова. Я закры-ваю глаза и, глубоко вздохнув, выдыхаю. Моя любимая немного отстра-няется и смотрит на меня, потом поднимает руку и одним пальчиком тя-нется к моему носу. Я пытаюсь по пути поймать его губами, но она ловко высвобождается и все-таки щелкает меня по носу.
Мне невероятно хорошо. Хорошо от того, что она рядом. Хорошо, что сейчас лето и мы можем гулять с ней и наслаждаться друг другом. Хорошо, что я люблю ее и верю, что она любит меня. Люди идут мимо нас. Некоторые недовольно ворчат на то, что мы встали прямо посере-дине тротуара. Некоторые огибают нас и абсолютно не реагируют на наше присутствие. Большинство смотрит на нас, и легкая улыбка касает-ся их губ. Мы – радость. Мы – счастье. Мы – любовь…

Резкие пощечины обжигают мне щеки. Я вскидываю руки, пытаясь остано-вить боль. Кто-то отталкивает их и берет мое лицо. Я открываю глаза. Дик смотрит на меня. Трой стоит рядом и потирает ладонь.
- С тобой все хорошо?
Я ничего не понимаю, но киваю.
- Ты только что потерял сознание, - сообщает мне Дик и поворачивается к Трою. – Он переутомился. Может быть отложим?
Трой смотрит на меня.
- Ты хочешь информацию?
Я растерянно киваю. Видение все еще стоит передо мной. Трой не обраща-ет внимание на мою растерянность и поворачивается к Кате.
- Готовь препараты.
Трой отходит к компьютеру и заслоняет его от меня спиной. Дик берет мое лицо в ладони и поворачивает к себе.
- Сейчас тебе сделают укол. Он безопасен. Ты будешь чувствовать спокой-ствие. Потом Трой включит тебе одну программу. Это информация. Не бойся. Как только тебе станет плохо, мы выключим ее. Мы будем рядом и поможем тебе. Все хорошо. Катя хороший врач. Она сделает так, чтобы тебе не было больно. Ты понимаешь?
Я вяло киваю. Информация все еще важна мне, но теперь мне интереснее то, что я только что… увидел?.. вспомнил?.. Не знаю. Может быть, информация поможет мне.
Катя подходит ко мне и, закатав рукав, делает укол. Тело через несколько секунд делается безвольным, я уже не могу контролировать его и начинаю сползать со стула. Дик подхватывает меня и усаживает так, что бы я не упал. Сердце стучит неторопливо. Голова пуста. Трой отходит от компьютера и включает стоящие рядом динамики. Они все отходят в сторону, только Катя ос-тается рядом, но встает так, чтобы не попадать в поле зрения. Она осторожно берет мое запястье и немного сжимает вену. Я чувствую, как под ее пальцами бьется пульс. Я хочу обернуться к ней, но кто-то берет мою голову сзади и крепко держит. Я могу смотреть только на монитор компьютера. Несколько мгновений ничего не происходит, а потом… информация обрушивается. На-крывает меня лавиной. Врывается в мой мозг тараном. На мониторе мелькают слова, картинки, фрагменты фильмов, цифры, графики, формулы. Меня начина-ет трясти, и кто-то кидается ко мне, пытаясь закрыть глаза рукой. Я вырываю руку у Кати и отшвыриваю того, кто меня держит. Я смогу. Я выдержу. Я чув-ствую, что я должен. Кто-то пытается пробраться к компьютеру и выключить его. Я в бешенстве вскакиваю и, не глядя, дергаю стул, на котором только что сидел. Стул не поддается. Я быстро смотрю на него и вижу, что он прикручен к полу. Я кричу что-то несвязное и вырываю его, резко поворачиваюсь к компью-теру и кидаю в человека. Тот бросается в сторону и стул от удара об пол лома-ется. Я медленно иду к компьютеру и хватаюсь дрожащими руками за монитор. Мозг кипит. Я упорно впитываю все. Картинки на мониторе и звук из динами-ков осмысливаются в невероятном темпе. Я понимаю, что скоро свалюсь и па-даю на колени, но не свожу глаз с монитора. Мне невероятно важно узнать все. Я должен понять. Я должен вспомнить. Я должен. Монитор гаснет и мне кажет-ся, что это я потерял сознание, но потом понимаю, что это просто закончилась подборка, составленная для меня.
- Еще! – кричу я и, рывком встав, шагаю к шкафу. Ударом кулака разбиваю стекло и окровавленными ладонями хватаю первую попавшуюся книгу. Про-листываю ее. Страницы мелькают, но я успеваю запомнить все. Хватаю сле-дующую. Кровь с ладоней попадает на странице. Я разъярен. Кровь мешает. Нужно чтобы она не мешала. Я отбрасываю книгу и смотрю на свои ладони: глубоки порезы начинают сходиться, из ран выталкиваются осколки стекла. Кровь больше не идет, и я вытираю ладони о куртку. Поднимаю глаза и вижу Дика, Троя, Катю. Они испуганно замерли у противоположной стены и смотрят на меня. Я досадливо отворачиваюсь и беру следующую книгу. Пролистываю в том же диком темпе. Следующую. Пролистываю. Следующую… Перебираю весь шкаф. Смотрю по сторонам. Никого. Они убежали. Мне все равно. Я лихо-радочно пытаюсь найти еще что-нибудь. Ничего. Я иду к выходу. Вокруг палат-ки люди. Я чувствую их запах. Я слышу их дыхание, их испуганное биение сер-дец. Я выхожу и смотрю на них. В их лицах страх. Мне нужна еще информация. Я смотрю на них и прошу.
- Еще… Мне нужно еще.
Они молчат. Они бояться и не слышат меня. Я досадливо смотрю в их лица и понимаю, что они – это тоже информация. Я закрываю глаза и чем-то неяс-ным, еще неосознанным тянусь к их умам, к их знаниям, их мыслям. Я вздраги-ваю от такой бури мыслей и чувств. Много информации. Очень много. Я дер-жусь пару секунд, потом падаю на колени, но продолжаю впитывать их мысли. Выдерживаю еще несколько мгновений, а потом теряю сознание.

Прежде чем окончательно проснуться я вслушиваюсь в звуки, запахи. Лю-ди рядом. Я выжидаю минуту и понимаю, что они вне палатки, где я лежу. Я открываю глаза и вижу, что это палатка, в которой я очнулся в первый раз. Са-жусь на кровати. Накатывает тошнота, а вместе с ней и то, что я осознал. Сжи-маю голову, как будто боюсь, что она сейчас взорвется, но боль очень быстро проходит.
- Эй, - зову я кого-нибудь. В ответ тишина. Я кричу громче и слышу дви-жения снаружи. Кто-то хотел пойти ко мне, но его остановили. Я вспоминаю свой последний прорыв перед потерей сознания и потихоньку тянусь к сознани-ям людей. Мои прикосновения легки. Я не хочу повторения той атаки, которую сам же и вызвал. Перебирая чужие мысли, нахожу тех, кто мне знаком: Дик, Ка-тя… Трой далеко. Я даже не сразу понимаю, что он очень далеко. Я пытаюсь ощутить его в полной мере и от неожиданности поднимаю голову к потолку. Он там. Очень далеко. Понимание приходит легко и безболезненно. Он на орбите, пытается выйти на связь с кем-то. Я трясу головой и возвращаюсь к людям, ко-торые близко. Общая волна страха накатывает на меня. Они боятся. Кто-то сильнее, кто-то меньше, но страх у всех один… Они боятся меня. Я изумлен. Я же не сделал им ничего плохого. Я встаю с кровати и иду к выходу.

Они сидят вокруг костра. Слышны тихие бессмысленные разговоры. На улице прохладно. Я поднимаю глаза к небу и смотрю на звезды. Они невероятно прекрасны. Даже теперь, когда я знаю, что в них нет ничего таинственного и мистического. Они прекрасны. Люди не замечают меня, и я позволяю себе за-крыть глаза. Тишина. Я понимаю, что всегда любил тишину. Именно тишину, а не беззвучие. Живую, шепчущуюся тишину. Я неторопливо вдохнул ароматы близкого леса и попытался вновь найти Троя. Трой был огорчен невозможно-стью связи. Что-то ему мешало. И еще он боялся. Боялся меня и не знал, что может произойти в его отсутствия. Я с сожалением открыл глаза и шагнул к людям. Нужно прекращать страх…

…Мы сидели и молчали. Диктор по радио говорил что-то еще, но, я думаю, никто в стране его уже не слушал. Я горько усмехнулся этому старомодному «диктор». Кому интересно пришло в голову обозвать ве-дущего на радио старым термином. Это, наверное, от страха. Любимая подняла голову и посмотрела мне в глаза. Я удивился выражению ее глаз. Я был готов ко всему: истерике, слезам, крикам, тихому скулежу, панике, шоку… почти ко всему, но не спокойствию. Сначала мне показа-лось, что у нее шок. Я поспешно взял ее лицо в ладони и повернул к све-ту. Реакция на свет нормальна. Взгляд не отсутствующий. Я только было набрал воздуха в легкие для вопроса, но она поняла мое беспокойство и молча улыбнулась. Я беспомощно опустил руки. Она поймала меня за ладонь и притянула к своей щеке. Мы посидели так несколько минут. Я вслушался. Люди неожиданно спокойно отреагировали на всеобщую эвакуацию. Наверное, сказалось долгое ожидание чего-то подобного. Последние лет пять ощущение беды буквально витало в воздухе. Я встал и прошелся по комнате. Посмотрел в окно. Улицы пусты. Пона-блюдал за закатом. Повернулся к любимой. Она почувствовала мой взгляд и посмотрела прямо и твердо.
- Нам нужен ребенок, - сказала и заплакала. Точнее слезы потекли без ее участия. Она также твердо смотрела на меня и, кажется, не заме-чала их. Вот как просто. Мы уже разговаривали на эту тему и решили, что не стоит с этим торопиться, а теперь она решилась. Без криков, ис-терики, увещеваний, что мы всегда будем вместе. Я благодарно посмот-рел в эти милые глаза. Я благодарил за то, что приняла и поняла нашу скорую разлуку, разлуку, которой суждено стать вечной, разлуку, которой не суждено закончиться встречей. Я подошел и взял любимую за руки. Она продолжала тихо плакать и смотреть мне в глаза. Мне почему-то сделалось невероятно спокойно и легко.
- Просто… просто мы можем больше не встретиться… ты можешь… можешь… - она закрыла глаза не в силах закончить фразу.
- …погибнуть, - сказал и улыбнулся. Теперь мне не страшно. Я не боюсь. Я знаю, что мой ребенок будет. Я знаю, что это будет наш ребе-нок и мое продолжение. Я притянул ее к себе и как можно нежнее об-нял…

 Я открываю глаза и понимаю, что лежу на земле. Я осторожно поднимаю голову и посмотрю в сторону костра. Никто не обратил на меня внимания. Все так и сидят, как мгновение? минуту? час назад?.. Не знаю. Я поднимаюсь на но-ги и, закрыв глаза, прокручиваю видение еще раз. Кто она? Где мы? Кто я? Во-просы… Неожиданно мне становится безразличен страх людей, их пережива-ния. Мне расхотелось идти к ним, разговаривать с ними. Я разворачиваюсь и иду в сторону чернеющего леса.
Я иду уже несколько минут, когда меня настигает шум садящегося корабля. Я оборачиваюсь и вижу корабль. Когда он окончательно садится, и земля во-круг него остывает, люди срываются со своих мест и бегут к нему. Люк откиды-вается и из проема выпрыгивает человек. Я напрягаю зрение и слух. Мир вры-вается в мою голову звуками и четкостью увиденного. Я прикрываю глаза и просто вслушиваюсь.
- Трой! – зачем-то кричит кто-то из встречающих.
- Ничего не получилось, - голос Троя расстроен. – К ним не пробиться. Со спутником все в порядке.
- Ничего. Раз спутник работает, попробуем позже, - голос Дика полон ров-ного спокойствия.
- А где Он? – неожиданно спрашивает Трой.
Я открываю глаза и смотрю на кучку людей. От них идут волны беспокой-ства. Они разбегаются по лагерю и ищут меня. Я ложусь на землю и смотрю на звезды. Не обнаружив меня, они кричат в надежде, что я откликнусь. Спустя еще некоторое время Дик организовывает всех на поиски: выдает людям рации и фонари и, что-то объяснив каждому над картой, рассылает всех, а сам остается в лагере…

Космодром был переполнен, но, не смотря на такое количество, па-ники не было. Военные раздавали четкие указания и направляли дейст-вия людей. Я прижал жену к себе, чтобы нас не оторвали друг от друга. Люди внешне выгляди спокойными и сосредоточенными, однако волны страха буквально захлестывали их с головой. Я скользил взглядом по спокойным лицам с полоумными глазами и изредка выхватывал взгляды без страха. Обладатели этих взглядов ничего не боялись: они уже были заочно мертвы. Я встречался с ними взглядом и кивал как старым зна-комым, между которыми никогда не было теплых отношений, но в дан-ный момент объединенных общим делом. Они всматривались мне в гла-за и кивали в ответ. Военные организовали достаточное количество про-пускных пунктов и всего через какой-то час или чуть больше по эту сто-рону осталось человек двадцать – двадцать пять. Это были Мы и наши родственники. Жена всхлипнула и прижалась ко мне всем телом. Я по-целовал ее в лоб и посмотрел вокруг. Молодой крепкий парень обнимал двух пожилых людей и ободряюще улыбался. Мужчина годов сорока ус-покаивал плачущую женщину и что-то говорил пареньку лет пятнадцати. Лица. Люди. Успокаивают не Нас – успокаиваем Мы. Я горько улыбнул-ся. Жена подняла голову и посмотрела мне в глаза. В ее взгляде было столько слов и чувств, столько невысказанного. Я покачал головой.
- Не надо, - я говорил так тихо, что сам себя не слышал, но она меня поняла и попыталась вытереть слезы. Я улыбнулся этим безуспешным попыткам и, достав платок, вытер ее щеки и зареванные глаза.
- Эй! – молодой парень в погонах сержанта стоял и нетерпеливо пе-реминался. – Поторапливайтесь. Шатл ждать вас не будет.
Ответом ему был холодный взгляд десяти пар глаз. Десять мужчин сделали по шагу. Я оторвал от себя жену и шагнул вместе с ними. Мы стояли и молчали. Строптивый сержант упрямо выпятил подбородок и опустил руку на табельный пистолет. Кто-то насмешливо хмыкнул.
- Ну-ну, - мужчина, что прощался с женщиной и подростком, сложил на груди руки.
- Живей давайте, - нагло заявил парень и вытащил пистолет.
- Парень, - я скосил глаза на говорившего – мужчина лет тридцати с щуплой фигурой и усталыми глазами, - Ты знаешь, кто перед тобой сто-ит?
- Трупы, - осклабился парень.
Не знаю чем бы это закончилось. Скорее всего парня бы убили. Возможно бы, он даже успел пару раз выстрелить, но потом бы упал сам: людям, которые уже осознали и приняли свою скорую смерть, пис-толет не преграда. Однако парню повезло. На происходящее обратил внимание один из офицеров. Он сначала поспешным шагом, а когда па-рень вытащил пистолет – крадущийся рысцой двинулся в нашу сторону. Парень стоял и ждал наших действий и не думал оборачиваться, даже когда мы отвели от него взгляд и стали смотреть на приближающегося офицера. Офицер налетел на молодого сержанта и первым делом зало-мил ему руку с оружием. Парень попытался сопротивляться, за что был награжден страшным ударом жесткого армейского ботинка. Офицер сто-ял тяжело дышал от переполнявшей его ярости и смотрел на подни-мающегося соперника. Тот, наконец, встал на ноги и увидел того, кто на-пал на него.
- Они же уже трупы! – дрожащая от обиды рука уставилась в нашу сторону.
Офицер пристально посмотрел ему в глаза, затем медленно поднял руку с отобранным пистолетом и негромко произнес.
- Извиняйся.
Парень оторопело смотрел на направленное на него оружие и мол-чал. Офицер чуть приподнял руку и сделал предупредительный выстрел в воздух.
- Извиняйся, - повторил он.
Парень понял, что с ним не шутят, и повернулся к нам. Он опустил глаза и голосом полным презрения произнес.
- Извините. Я не имел в виду ничего обидного.
Офицер посмотрел в нашу сторону, потом поставил пистолет на предохранитель и сунул себе за пояс. Сержант повернулся и зашагал в сторону шатла.
- Трупы, - едва слышно буркнул он.
Офицер одним стремительным прыжком подлетел к нему и, развер-нув за плечо, ударил. Удар был такой силы, что парня буквально при-подняло и швырнуло на землю. Упав, он скрючился и более не подавал признаков жизни. Офицер постоял над ним немного, а потом отвернулся и вызвал кого-то по рации. Через минуту прибежало двое солдат с по-вязками военной полиции.
- Отнесите его на корабль, сначала в медблок, а потом в карцер.
Сержанта унесли, а офицер остался. Минут через пять он взглянул на часы и кашлянул, привлекая к себе внимание. Все посмотрели в его сторону.
- Простите, но пора.
Возникла секундная пауза, а затем Мы стали подводить к нему на-ших родных. Он, не глядя, принимал документы и пропускал людей к шатлу. Я с женой был одним из последних…

Сквозь опущенные веки я ощущаю, что в лицо мне светит фонарь.
- Ты живой? – раздался робкий голос.
Я открываю глаза. Молодой парень стоит в паре метров от меня и сжимает в руке фонарь. Заметив, что я открыл, он выключает его и тянется к карману за рацией. Я слежу за его движением и понимаю, что мне это не нужно.
- Стой, - говорю я и резко сажусь, а потом и поднимаюсь окончательно. Парень замирает и вопросительно смотрит на меня. Я молчу и пытаюсь сфор-мулировать, осознать свое желание. Что я хочу?.. узнать?.. выяснить?.. Я усме-хаюсь, отчего парень вздрагивает и пятится. Как узнать то, что не можешь пред-ставить? Парень делает еще один шаг, и что-то резко хрустит под его ногой. Я поднимаю на него задумчивый взгляд. Он озадачен моим поведением. Все его движения выдают неуверенность. Он не знает, что ему делать, как поступить. Я пытаюсь ощутить его мысли. Сумбур. Сомнения и неуверенность. Я копаюсь в мыслях и эмоциях и нахожу многое. Кроме одного. Непонимания этого мира. Я подхожу к нему вплотную.
- Мне нужна твоя помощь.
Парень удивленно молчит, но мне и не нужно его согласие или отказ. Мне нужен ответ. Ответ на неосознанный, но мучительный вопрос. Я беру его голо-ву в свои ладони. Он пытается вырваться, но я держу крепко. Парень в панике кричит. Поздно. Я выгоняю из своей головы все мысли и беззвучием своего ра-зума проникаю в его. Некоторое время он паникует и сопротивляется. Потом я сливаюсь с ним окончательно. Его мысли, знания входят в меня. Я принимаю это все и с каждым мгновением, с каждой новой мыслью понимание приходит ко мне полней и полней. Вычерпав парня, я еще некоторое время стою и пере-вариваю новое, потом разжимаю руки, и он валится с ног. Я сам шатаюсь, но не падаю. Делаю два шага и медленно сажусь. Несколько мгновений ступор. Я на-хожусь в состоянии растения, и ничто не может потревожить меня. Затем вслед за пониманием приходит память. Я оглядываюсь, и слова срываются с губ.
- Сволочи, - ярость и презрение выходят из меня. Я ненавижу людей, ку-пивших мир и спокойствие нашими жизнями. Потом успокаиваюсь, и приходит видение из прошлого. Последнее…

…Я шел по пустому городу. Это было невероятно жутко. Еще совсем недавно он жил, в нем были люди, а теперь пустота. Из всего населения этого огромного осталось одиннадцать человек. Одиннадцать ходящих ядерных кнопок. Я остановился и посмотрел на передатчик. Тот мигал красным огоньком - корабли с эвакуируемыми еще не ушли на безопас-ное расстояние. Я посмотрел в небо. Через час должны прибыть те, из-за кого земляне в спешке покинули свою колыбель и отправились в да-лекие уголки вселенной, чтобы осесть на недавно открытых колониях.
У меня есть еще целый час. Целый час жизни. Я горько улыбнулся и вновь принялся шагать. Я шел, и каждый мой шаг был движением к смерти, каждая секунда приближала неминуемое и невероятный, непе-реносимый ужас накатывал на меня. Он отдавался ритмом моих шагов, тактом пульса, голодным зверем ворочался в душе. Я задыхался от страха, но не прекращал шагать, как будто мог уйти от него. Ноги поры-вались сорваться в бег, ошалелое сознание было близко к безумию, но я сдерживал себя и мой шаг так и не превратился в бегство.
Передатчик коротко пискнул. Я посмотрел на него: красный огонек сменился зеленым – корабли в безопасности. Я откинул маленькую крышку на передатчике и нажал скрытую за ней кнопку. Обратного пути нет. Я улыбнулся, и улыбка моя была зла. Мы умрем не одни, вместе с нами погибнет и весь цвет вражеской армии. Я посмотрел на небо. Солнце уже близилось к закату и уже раскрасило облака в красные тона. Я взглянул на часы. Уже немного.
- Эй! Кто-нибудь! Ответьте, - ожил передатчик хриплым мужским го-лосом. Я удивленно поднял бровь, а затем ответил.
- Да.
- Кто вы?
- Мертвец.
Мужчина замолчал. По истерическим ноткам в голосе я понял, что это один из нас.
- Как ваше имя? – спросил он.
- Назовитесь сами.
- Я – Михаил.
Я посмотрел в небо. Нам страшно умирать. Человек всегда боится неизвестности, но легче шагнуть к неизведанному вместе с кем-то. От ощущения сплоченности, присутствия такого же, как ты: страх отступает и делается не так заметен.
По потемневшему небу покатилась звезда. Потом еще одна. И еще. Затем звезды посыпались градом.
- Началось, - прошептал я.
- Началось! – отозвался передатчик срывающимся мужским голосом.
- Ребята, - перекрыл его ровный и спокойный.
- Хорош трындеть, - перебил их обоих молодой и дерзкий, - Отпус-кайте!
Одновременно с этим криком земля дрогнула. Я закрутил головой и увидел справа на горизонте поднимающийся гриб взрыва. Я закрыл гла-за и отпустил кнопку…

Голоса. Опять голоса. Зачем?
- Катя он здесь! – это Дик.
Я открываю глаза и поднимаюсь. Дик замечает меня и останавливается. Катя подбегает к распростертому парню и, склонившись, пытается нащупать у него пульс. Дик переводит взгляд с парня на меня и обратно. Наконец он спра-шивает.
- Что ты сделал?
Я молчу. Катя вскрикивает и отдергивает руку. Дик смотрит на нее, и она шепчет.
- Он мертв.
Дик резко оборачивается ко мне и кричит.
- Как ты мог?!!
Как я мог? Действительно как я мог? Я вспомнил себя прошлого: тот «я» никогда не смог бы убить или допустить чужую смерть. Как я мог? Может это месть? Может это месть за то, что они бросили нас тогда? Сделали из нас не-вольных камикадзе? Я прислушался к своим чувствам… Нет. Мне просто без-различна смерть этого парня.
- Как ты мог!!! – Дик срывается на вопль и порывается наброситься на ме-ня.
- Ты умирал? – тихо спрашиваю я, и он часто моргает, осмысливая вопрос.
- Как будто ты умирал, - зло шипит он.
Я закрываю глаза и вместо ответа даю ему ощущения, которые когда-то испытал сам. Сначала страх перед смертью. Затем боль. Потом смерть… выжи-даю немного и даю возрождение. Со всей болью, страхом, неведеньем. Дик страшно кричит, и я прекращаю. Катя подбегает к скорчившемуся Дику и, пла-ча, тормошит его. Дик в ответ лишь тихо стонет.
Я смотрю на них. Как я могу это делать? Это невероятно жестоко даже для человека. Прежние мои чувства всплывают в душе и заставляют ужаснуться своему равнодушию, но затем гаснут. Теперь я не человек. Люди не воскреша-ют и не могут невозможного. Кто я?
Катя плачет и пытается приподнять Дика. Я смотрю на нее и вспоминаю жену. Где она? Что с ней? Как узнать об этом?
Я подхожу к Дику и сажусь рядом с ним. Катя испуганно смотрит на меня, но только сильнее прижимается к нему. Я отвожу от ее испуганного лица взгляд и смотрю на Дика. Он может знать. Я копаюсь в его мыслях, но боль и страх пе-рекрываю все. Я рассержен. Я даю ему тишину, спокойствие, умиротворение. Я забираю страх и боль. Дик глубоко вздыхает и открывает глаза.
- Где она? – спрашиваю я.
В его взгляде непонимание.
- Кто?
- Моя жена?
Дик недоумевает. Он не знает кто моя жена. Я даю ему это знание, и он ис-пуганно хватается за голову, а потом со смешанным чувством страха и удивле-ния смотрит мне в глаза.
- Я… Я знал ее, - произносит он.
Я молчу и жду.
- Она… она…
Мое терпение иссекает, и я забираю это знание сам.
-…погибла, - заканчиваю я обреченно и поднимаю глаза к небу. – А ее ребенок?
- Она не успела родить, - едва слышно шепчет Дик.
Вот и все. Я встаю и делаю шаг. Шаг навстречу смерти. Теперь мне не страшно неведенье. Я сам иду к нему. Со следующим шагом мое тело рассыпа-ется пеплом, истлев за мгновение, а разум уходит в безысходность и неведенье. Теперь навсегда.

15 апреля 2007 г.