Паутинка

Вчера нашему маленькому сыночку Егорке исполнилась неделя. Уже целых семь дней он смотрит на этот цветной и интересный мир, вслушивается в его звуки, ощущает запахи, приучается к ласке и заботе родителей. Этот мир с нетерпением и какой-то восторженной тревогой ждал его и потому Егор был принят с легкостью, будто он всегда (уже очень давно) был частью этого мира…

Как это не странно, но именно сейчас, по прошествии недели, я, как мне кажется, до конца и по-настоящему понял роль и значимость женщины - мамы - для малыша. Не то чтобы я не понимал этого раньше, но сейчас все открылось мне несколько по-иному… Я разгадал роль мамы… И дело тут вовсе не в том, что именно женщина проводит с ребенком основную часть времени, кормит и ухаживает за ним. Просто мама – это и столь необходимое материнское молоко, тепло и уют, уверенность и даже, более того, - спокойствие; это сердце, столько дней бывшее рядом и оттого - бьющееся исключительно в унисон, это общая плоть и кровь, это дыхание, долгие девять месяцев - одно на двоих; мама – это и очень многое другое… Мама – для малыша – это все, мама - это по сути – он сам… И я очень четко понимаю, что я тоже могу дать Егору и тепло, и уют, и ласку, и внимание (и он с радостью принимает все это!), могу позаботиться о нем… Но как быть со всем остальным?! Как быть с молоком, сердцем, дыханием и… очень многим другим?.. Этого я дать Егору не могу, не могу в принципе, как тут не старайся. И как бы сильно на эмоциональном уровне наш малыш не был привязан ко мне – с привязкой к маме тягаться не получится, это навсегда. Именно маму он позовет в минуту, когда ему вдруг сделается страшно или больно, именно ей доверит свои самые сокровенные секреты, именно она на долгие годы станет для него человеком №1. Мне же придется бороться лишь за второй номер (и верится мне, что его я не упущу)… Именно сейчас решается все, решается так, как должно быть, по справедливости, как будет хорошо для всех нас.

Ну что тут поделаешь, если заведен в жизни такой порядок, что мужчинам не дано прикоснуться к этому невероятному таинству, насквозь пропитанному эмоциями ощущению. Не дано и дано не будет никогда. В этом моменте я ни мало не принижаю роль мужчины, мужа, отца… Я отдаю себе отчет, что самим смыслом существования «сильному» и «слабому» полу заложен свой функционал, что отцовская (а следовательно и моя) роль вполне себе весома и незаменима. Но я так же хорошо отдаю отчет в том, что с отцовской ролью (пусть даже чисто теоретически) женщина, мама, вполне может совладать, а если наоборот – уже едва ли…

Это не обида, и уж тем более не ревность, совершенно неуместная в этих делах. Это нечто иное, такое, чему я и сам еще, кажется, не нашел определения. Тончайшая штуковина, паутинка, почти не видна, но ощутима… Я знаю, что вскоре все встанет по своим местам, и сегодняшние мои мысли забудутся. Но уже сейчас мне хочется отдать себя целиком, хочется подарить неимоверно много тепла, заботы, внимания (даже более, чем это уместно, и более, чем я могу дать). Хочется придавать уверенности нашей Иришке – мамочке – дарить ей любовь и счастье, искренне восторгаться ею. Хочется любыми доступными способами свести до минимума, замолить эту ниспосланную мне богом «ущербность».